Текст книги "Синтия"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Или шестеро, Харви.

– Шестеро?

– Именно. Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу, Харви. Не вздумай фокусничать со мной. Ты войдёшь в музей с Джо Эрпом и Фредди, и двумя девицами. Если кто-то из вас только пикнет, девицам настанет конец.

– Что вы! – воскликнул я. – Это же верный способ погубить всё дело. Разве можно рассчитывать на успех, когда с тобой две женщины.

– Он верно говорит, босс, – вставил Фредди Апсон. – От женщин только и жди беды. Лучше заклеить им рты пластырем и оставить в машине.

– Ладно, я подумаю, – проворчал толстяк. – Теперь поговорим о сигнализации, Харви.

Мозг мой лихорадочно работал. Откуда мне было знать, была ли в музее система сигнализации на манер той, которую я сочинил, или они полагались на охранников. Мне это было неведомо.

– Ну, что скажешь, Харви? – торопил меня толстяк.

– Вроде, придумал, – сказал я. – Как и в большинстве старых зданий Нью-Йорка, там есть две системы электроснабжения – переменный и постоянный ток. Постоянный ток – более старая система Она используется в работе лифтов и вентиляции.

Странно, что они не переделали всё на переменный ток, – вставил Джо Эрп.

Не хватало мне, чтобы тут появился кто-то разбиравшийся в электричестве лучше, чем я.

– Они давно разработали план модернизации, – поспешно проговорил я, – только это будет стоить миллион долларов, и им жалко выбрасывать такую сумму. – Я говорил быстро, словно боясь, что меня остановят. – Самое главное, что там такие же стоамперные пробки, что и у переменного тока. Две такие пробки позволяют обслуживать двухсотамперную систему постоянного переменного тока, который обслуживает систему сигнализации и освещения.

– Ну-ка, ещё разочек, мистер Крим, – нахмурился Джо Эрп.

– А точнее сказать, система сигнализации работает на постоянном токе в сто ампер.

– На постоянном? – спросил Джо Эрп.

– Ну да, слава богу, что это так. Потому что табло, кстати сказать, побочный продукт фирмы, занимающейся изготовлением ракетной техники, и установленное в прошлом году фирмой «Тексас инструменте» должно работать на постоянном токе.

– Фирма «Тексас инструменте»? – с уважением в голосе осведомился толстяк.

– Да.

– Ты внимаешь, Джо? – спросил толстяк Эрпа.

– Ну, в общем-то да. Хотя, честно говоря, босс, я, конечно, могу провести проводку и сменить пробки, но эта вся электроника не про меня. Если Харви говорит, что система устроена так, наверное, он знает, что говорит.

– Главное, отыскать пробки, – сказал Ковентри. – Ты знаешь, где они, Харви?

Я кивнул с видом знатока.

– И ты можешь их выдернуть?

Я снова кивнул.

– Ну и отлично, Харви. Я даю тебе время – продумай план и приведи всё в порядок. Музей закрывается в пять. Сейчас три. Через полчаса мы выходим.

Прелесть! Просто прелесть. Я понятия не имел, бывают ли пробки в сто ампер и уж вовсе не представлял, где они могут находиться.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В номере для новобрачных Синтия сидела за столиком над листком бумаги, а Люсиль грустно на неё смотрела. Малыш Билли стоял, широко расставив ноги, и забавлялся пистолетом, выискивая воображаемые цели в комнате.

– Ох уж этот Билли, – заметил толстяк, входя в гостиную. – Вечно резвится, как ребёнок.

– Здрасьте, мистер Ковентри, – сказал Билли, увидел врага на потолке и издал губами звук выстрела: «Паф!»

– Вы не можете заставить этого кретина замолчать? – рявкнула Люсиль.

– Я хорошо говорю: а) по-испански, б) по-немецки, в) по-французски, г) на идиш, д) по-итальянски, – пробормотала Синтия, а затем обратившись к Люсиль, заметила: – Если ты перестанешь оскорблять его, то поймёшь, что в нём, как и в каждом человеке, есть кое-что хорошее.

– Ну разве что, немного по-испански, – сказал Билли.

– Раса – кавказская, чёрная, евразийская, восточная, канака, – продолжала Синтия.

– Она составляет анкету на совместимость для компьютера, – пояснила Люсиль.

– Паф! – выстрелил Билли в Люсиль и спросил:

– А что такое кавказская раса, мэм?

– Откуда у неё анкеты? – спросил я.

– Скажите этому поросёнку, – обратилась к толстяку Люсиль, – что если он ещё раз наставит на меня свой пистолет, я его растерзаю.

– Разве повредит немного доброты? – осведомилась Синтия.

– Билли – это Билли, – пояснил Ковентри. – Он просто хочет немного повеселиться, верно я говорю, Билли?

– А то нет.

– Она не расстаётся с этими вопросниками, – сказала мне Люсиль.

– Не может быть.

– В общем, с меня довольно, – объявила Люсиль.

– Ну что, ты будешь помогать им грабить музей?

– Ты выражаешься очень своеобразно.

– Да или нет?

– Да.

– Харви, ты совершенно спятил.

– Да.

– Никто не обращал ваше внимание, мисс Демпси, на то, что вы на удивление болтливы? – спросил её толстяк. – Вы хоть на минуту закрываете рот?

– Большинство людей считает меня: а) интровертом, б) экстравертом.

– Может, вы прекратите заниматься своей ерундой? – сердито буркнул я Синтии. – Поймите, что ещё немного и вас отправят в шахту вслед за вашим дружком графом, а я по уши увяз в этом идиотском плане ограбления музея. А вы не находите ничего лучшего, как предлагать этому маленькому убийце вопросы из компьютерной анкеты.

Малыш Билли обернулся, подошёл ко мне и, ткнув дулом пистолета мне в живот, прошипел:

– Такое ещё даром не сходило никому, гад!

– Прошу прощения, – сказал я. – Примите мои извинения.

– Почему же, мне кажется, кое-кому сошло, – возразила Люсиль.

– Ради Бога, не обижай его, – попросил я Люсиль. – Это мой друг.

– Чёрта с два, – огрызнулся Билли.

– Дружи с ним, Билли, – попросил толстяк. – Он с нами. С ним мы войдём в музей, с ним и выйдем. Он поможет нам взять картинку. Не будет Харви, не будет и картинки.

– Он с нами?

– Ну да.

– Не верю я этому мерзавцу ни на грош.

– Я тебя понимаю, – добродушно отозвался толстяк. – Ну как, тебя интересует анализ твоей личности или нет? – спросила Синтия Билли.

– Засохни, – оборвал он её.

Она была смелой девицей, уж это точно, и, вскочив на ноги, сделала два шага, и подойдя вплотную к Билли, попыталась залепить ему пощёчину. Но, как это бывает со многими женщинами, она слишком долго замахивалась. Он успел увернуться и, схватив её за руку, стал выворачивать.

– А ну, отпусти её, гадёныш! – крикнул я.

Он тотчас отпустил её и снова ткнул мне в живот пистолетом.

– Позвольте мне его пристрелить, – умоляюще обратился он к толстяку. – Ну пожалуйста.

Я подал апелляцию с явной тревогой в голосе. Я напомнил Ковентри, что если я погибну, то такая же участь постигнет и их план наложить руки на картину Рембрандта.

– В конце концов, разве я не член вашей бригады? – вопрошал я. – И смотрите – у него дрожат пальцы. Прошу вас, велите ему убрать пистолет.

– Убери пушку, сынок, – сказал Малышу Билли толстяк. – Сначала работа, а веселье уж потом.

Когда он упрятал пистолет в кобуру, Люсиль снова подала голос:

– Правильно, сначала работа, а потом веселье! Харви, ты в своём уме? Неужели ты думаешь, они тебя отпустят после всего этого? Неужели ты думаешь, что они поверят нам с Синтией и разрешат уйти подобру-поздорову? Ничего подобного!

– Женщины такие недоверчивые, – хмыкнул Ковентри. – Мадам, будьте благоразумны. Харви в нашей команде. Если он донесёт на нас, то тем самым донесёт и на себя, а зачем ему это нужно? Он это и в мыслях не держит.

Это точно – и прежде всего потому что голова у меня была занята совсем другим. Я думал о том, что если даже мне каким-то чудом удасться уцелеть в шайке этих психов, то шансы девочек равны нулю, а моя собственная жизнь сама по себе не стоит ломаного гроша, потому что я совершенно не представлял себе, есть ли кровати в американской галерее музея «Метрополитен» и, если есть, можно ли под ними спрятаться. Я не представлял себе, где там находятся пробки, да и что с ними делать, если я их чудом найду, я тоже не знал. Весь план кражи картины представлялся глупостью от начала до конца, причём глупостью смертельно опасной.

Это были лишь некоторые из тех соображений, что заставляли меня отгонять мысль о доносе. Кроме того, я мог представить себе, как воспримет лейтенант Ротшильд сообщение о моём участии в этой операции. Но всё же особенно беспокоило меня предчувствие, а точнее, довольно твёрдое убеждение, рождённое из обширного опыта, – смысл которого заключался в следующем. Большинство мошенников – самые настоящие психи, и их самые безумные планы срабатывают потому, что мозги у них работают не так, как у нормальных людей и, в первую очередь, у нормальных полицейских, неспособных тем самым предугадать их ходы. У меня было странное ощущение, что их нелепый идиотский план может сработать.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда толстяк более подробно ознакомил меня с их намерениями, ощущение того, что им может улыбнуться удача, только усилилась. За годы жизни в Нью-Йорке я бывал в музее «Метрополитен» раз тридцать-сорок. Впрочем, разве можно тут сосчитать эти визиты хотя бы с приблизительной точностью? Где коллекция Баха? Где англичане восемнадцатого века? Где Энгр, Гойя, Давид? Как бы вы хорошо не знали музей, вам будет очень сложно представить схему его залов в уме и получить сколько-нибудь ясную картину. Где американские художники – недалеко от американской галереи или за залом индийского искусства? Я сделал несколько догадок, но так и не смог припомнить, какие меры предпринимались администрацией музея по сохранению экспонатов. Разумеется, они должны принимать какие-то меры, но я мог только припомнить сонных работников охраны, торчавших в залах.

А вдруг они вообще не принимали никаких серьёзных мер предосторожности, спросил я себя. Вдруг замыслы толстяка осуществятся, и я окажусь соучастником кражи Рембрандта, который стоит два миллиона долларов? В плане Ковентри не было ничего сверхъестественного. Более того, его несомненным достоинством была абсолютно идиотская простота. Он мог сработать именно так, как и предполагали мошенники.

По их замыслу, Ринго и Малыш Билли будут дежурить на улице. Они наймут лимузин на семерых пассажиров – в городе время от времени появляются такие яхты на колёсах. В машине будут девушки, похоже, связанные и с кляпами во рту. В этом лимузине они подъедут к выходу из музея на 81-й улице, чтобы подобрать нас с картиной. Под нами я имею ввиду Джо Эрпа, Фредди Апсона и себя самого. У меня не хватило ума позволить им самостоятельно вломиться в музей и оказаться пойманными с поличным. Нет, мне понадобилось поразить их своей осведомлённостью и добиться того, что теперь я включён в команду налётчиков, которая будет прятаться под кроватями в американской галерее до семи часов.

В семь мы вылезем из-под кроватей, я разыщу и выверну пробки, мы пройдём в зал Рембрандта, устраняя охранников, если таковые попадутся у нас на пути, всеми мыслимыми средствами, возьмём картину, выйдем из музея на 81-ю улицу, нырнём в лимузин и, несмотря на тесноту, поедем в Бронкс. В Бронксе, на 171-й восточной улице есть гараж, который принадлежит Ковентри. В гараже стоит трейлер. Картина окажется погруженной в трейлер, и вместе с прочими товарами мы начнём своё путешествие в Техас. Относительно наших собственных передвижений после этого толстяк, понятным образом, проявил сдержанность. Лично я не принял бы страховку на нашу жизнь – то бишь на меня и девушек – даже если бы взносы составили девяносто процентов от страховой суммы.

Короче, план был составлен, но наши шансы уцелеть были плохо связаны с тем, удастся он или нет.

Все эти невесёлые мысли крутились в моей голове, когда я ехал к музею в компании двух пионеров техасской культуры, Фредди Апсона и Джо Эрпа. Сегодня был вторник, а всё это началось пять дней назад из-за того, что богатая и никем не любимая девица влюбилась в молодого человека с помощью компьютера. Пока что я ещё не пустил в ход своё секретное оружие, которое было помощнее пистолетов сорок пятого калибра, беретт, стилетов и прочих инструментов насилия, а именно восемьдесят пять тысяч долларов в чеках. Сейчас мне вдруг пришла в голову мысль попробовать ими воспользоваться. Но поскольку впереди за рулём сидел Малыш Билли, а толстяк с ним рядом, я решил не торопиться. Я был в руках судьбы, мне ничего не оставалось делать, как сидеть и бояться.

Об этом лишний раз напомнил Ковентри.

– Учти, Харви, что ты сейчас нежный цветок прерий и тебя легко загубить.

– Именно это я и чувствую, – согласился я.

– Я в том смысле, что если ты попробуешь задать стрекача, а Фредди и Джо тебя не сцапают, девицы в наших руках.

– Постараюсь не забыть об этом, – пообещал я.

– С другой стороны, Харви, не забывай, что ты вестник будущего, так сказать. Мы в Техасе любим смотреть на вещи с разных сторон. Канули в вечность времена угодничества перед мафией. Босс мафии на дне реки Гудзон. Мы возвращаемся к истинным американским ценностям. Ты понимаешь, о чём я?

– Да, сэр, вполне.

Толстяк заворочался на сиденье и уставился на меня. Мы уже подъезжали к музею – машина свернула с 83-й улицы на подъездную аллею. Секунду-другую он задумчиво созерцал мою физиономию, затем сказал:

– У тебя что-то бледный вид, Харви. Ты не в форме. И руки у тебя дрожат. Это нехорошо.

Я схватил правой рукой левую и объяснил, что у меня и правда немного дрожат руки, когда я нервничаю.

– Держись, Харви, сейчас надо быть в форме.

– Хорошо, сэр.

– Запомни – вы выходите в семь. Вам потребуется на всё про всё минут пятнадцать. Четверть восьмого мы вас ждём. Выходите из музея – и сразу в машину.

Коротко и ясно.

Мы вылезли из лимузина и пошли к музею. С одной стороны от меня был Эрп, с другой – Апсон. Мы вошли в музей, изображая из себя туристов. Не знаю уж, насколько нам это удалось. Мы заглянули в египетский зал, но мои спутники отнеслись к древнему искусству весьма прохладно.

– Старьё какое-то и плохо сохранилось, – заметил Джо Эрп.

– Я знал старика-мексиканца в Эль Пасо, он делал неплохие каменные надгробья, – припомнил Фредци Апсон.

Мы свернули налево, прошли через зал, где была собрана коллекция японского оружия. Оттуда мы попали в главный оружейный зал. Хотя ребята явно были в музее и раньше, этот зал они увидели впервые.

– Здорово, да? – сказал Джо Эрп.

Они заворожённо смотрели на фигуры в латах на деревянных конях. Наконец, Эрп спросил меня:

– А что они делают?

– Хотят проткнуть друг друга большими прутьями, – пояснил я.

– Осёл, это же рыцари короля Артура, – разъяснил Фредди Апсон, после чего мы направились в американскую галерею. Мы задержались перед витринами, в которых были выставлены на обозрение длинные кремнёвые ружья, затем пошли по залам. Охранник, попавшийся нам, оглядел нас без малейшего интереса, и я подумал, что если бы управлял музеем, то первым делом уволил бы этого недотёпу. Тот, кто встретил в музее двух бандитского вида верзил техасцев, а между ними бледного детектива из страховой компании, не имеет права дальше работать в службе безопасности.

Мы прошли один зал, где была кровать, потом второй. Мы поднялись по лестнице этажом выше и увидели снова зал с кроватями

– Какая кровать вам нравится больше? – спросил я.

– Ты уж сам выбирай, Харви.

В чём техасцам не откажешь, это в вежливости. Я выбрал зал, где не было ни посетителей, ни охраны и ткнул пальцем в кровать.

– Ладно, – сказал Эрп. – Годится.

Мы тут же залезли под неё. Я-то поместился там легко, но вот сапоги моих подельников высовывались наружу.

– Подтяните ноги, а то сапоги видать, – сказал я ребятам.

– Правда? – Апсон и Джо подтянули колени так, что я оказался зажат как в тисках.

– Не очень-то здесь удобно, – посетовал я.

– Потерпи, это не надолго.

– Нарушается кровообращение.

– Такие, как ты, Харви, могут жить без кровообращения.

Послышались шаги, и мы замолчали. Я увидел в щель между полом и кроватью, что по залу прошёл охранник. Приближалось время закрытия и посетителей делалось всё меньше, чего никак нельзя было сказать об охране. Лежать под кроватью было неудобно и тесно. Техасцы были вроде и вымыты, и выбриты, но от них всё же пахло стойлом – может, оттого что они ходили в тех же сапогах, в каких и ездили на лошадях, а может, всё это мне почудилось. Мне и раньше случалось попадать в необычные ситуации, но всё это никак не могло сравниться с тем, что происходило сейчас: я лежал под кроватью восемнадцатого века в американской галерее музея «Метрополитен» с двумя ковбоями весьма ограниченных умственных способностей.

Ситуация была непростой, и я попытался отнестись к ней философски. Я даже попробовал завести разговор шёпотом со своими партнёрами в отчаянной надежде на то, что мой шёпот услышат не только они, но и охранник, а так же и на то что вышеуказанный охранник откроет огонь по моим дружкам. Я заметил вслух, что ситуация сложилась нестандартная.

– Как бы крыша не обвалилась, – заметил Джо Эрп.

– Это, в каком смысле?

– А в таком, что ты лучше говори потише, а то мы с Джо тебе сломаем ребро-другое, как бы мне от этого ни стало тяжело на душе.

– У меня от этого на душе будет ещё тяжелей, – уверил я его хриплым шёпотом. – Но вообще-то разве ваша главная специальность – красть произведения искусства?

– Наша специальность – банки, – сказал Джо Эрп, – но мы можем переключиться на что угодно, если надо, верно я говорю, Фредди?

– Верно, – подтвердил Фредди.

Оба повернулись ко мне и дышали прямо в лицо. Им обоим не мешало бы почистить зубы. Ковбои часто рекламируют сигареты, но вот что-то зубную пасту никогда.

– Ну, ладно, – продолжал шептать я, – предположим, вы возьмёте этого Рембрандта, а кому вы его продадите?

– Неужели, по-твоему, Ковентри берёт что-то просто так, не имея покупателя?

– Да я не знаю…

Снова шаги. Мы замолчали. Я вдыхал выдыхаемый техасцами, испытывая тошноту, воздух. Шаги стихли.

– Кому же? – зашептал опять я.

– Что кому?

– Он хочет знать, кому?

– Ну и скажи ему, – буркнул Фредди.

– Сказать ему? – удивился Джо.

– А что такого? Какая разница?

Ребята были честными и прямыми. Они были вполне готовы поделиться со мной страшной тайной, ибо знали: я не уйду дальше выхода из музея. Значит, я выдерну пробки, они заберут картину, а потом прощай, Харви, а также все те, кто стоит у них на пути.

– Ну ладно, Харви, ты хороший парень, так знай. Ковентри хочет продать картину мистеру Элмеру Кентуэллу Брендону – тому самому Брендону, который приехал сюда из Далласа и научил вас, янки, как зарабатывать доллары.

– Кто? – я чуть было не сказал в полный голос.

– Э.К.Брендон.

– Тот самый, чью дочь вы захватили?

– Так точно.

– Но его дочь… Боже, какого же вы сваляли дурака!

– Ничего подобного. Мистер Ковентри дурака не сваляет. Никогда и ни за что.

– Но если Брендон узнает, что его дочь похитили вы?

– Он не узнает, Харви.

– Ты хочешь сказать…

– Ты слишком разговорился, – прошептал Фредди напарнику. – У тебя больно длинный язык.

– Харви наш человек» – прошептал Джо Эрп. – И, как и все, он знает, что девочка застрахована. Он же работает в страховой компании.

– Ты хочешь сказать, Брендон с вами заодно? Он знает, что вы похитили…

– Да нет же, – прошептал Джо Эрп, жарко дыша мне в щёку. – Ничего он не знает, но разве он откажется получить страховочку, если выяснится, что его любимая дочь сыграла в ящик?

– Она же застрахована, Харви, – напомнил Фредди Апсон. – Застрахована по самые уши.

– Неужели у вас нет сердца?

– Нет.

– И вы можете взять и убить человека – так просто?

– Что ты, Харви, – запротестовал Джо Эрп.

Просто так мы никого не убиваем. Только если нам за это заплатят. А для развлечения Боже сохрани!

– И к тому же, убивать будем не мы, – пояснил Фредди, – а Малыш Билли.

– А как же я? И мисс Демпси?

– Ну, а вы поедете с нами на юг. На этот счёт можете не волноваться. А с этой Синтией слишком много хлопот, так что придётся нам с ней расстаться. По-тихому.

Я попытался обдумать услышанное, но вокруг было слишком уж тихо. Я понял, что музей закрылся, причём уже довольно давно. Я даже не предполагал, что в Нью-Йорке может оказаться такое тихое местечко. Джо Эрп повернул свою руку так, чтобы увидеть циферблат наручных часов. Ещё через несколько минут он снова на них глянул и сказал:

– Пора на охоту.

Они вылезли из-под кровати, Джо с правой стороны, Фредди с левой. Потом вылез я. Мы были все в пыли, и я хотел бы привлечь внимание к этому обстоятельству тех, кому положено следить за чистотой в музее. Что касается меня, то я ничего не имел против того, чтобы провести последние минуты на этой земле в пыльной одежде, но техасцы были очень недовольны и поспешно стали отряхиваться.

– Может, ты мне не поверишь, Харви, – сказал Фредди Апсон, – но за этот вот костюмчик я выложил четыреста двадцать два доллара.

Я настолько молил всевышнего, чтобы он послал нам навстречу охранника, что не сумел прокомментировать его слова.

– Ну, а теперь веди нас к пробкам, Харви, – сказал Джо Эрп.

Я повёл их по основному зданию через зал индийского искусства. План у меня был самый примитивный вести их по кругу – через залы мусульманского искусства, Дальний восток, французскую скульптуру, этрусков к выставочным галереям – в надежде, что мы всё же наткнёмся на охрану или же мне удастся улучить момент и броситься наутёк, а потом, если они меня не подстрелят, поднять тревогу.

Таков был мой план, но ему не суждено было претвориться в жизнь. Не сделали мы и десятка шагов, как Фредди Апсон показал на зелёный ящик на стене со словами:

– Ну, молодчина, Харви! Смотри-ка, привёл нас прямо к пробкам.