Текст книги "Синтия"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Спасибо за помощь, – отозвался я.

– Не за что. Ну как, нравится у нас в Торонто?

– Я здесь всего пару часов, из которых большую часть времени провёл в такси и в этом отеле, так что судить не берусь.

– Хорошо, хорошо… У вас, янки, отличное чувство юмора.

– Рад это слышать, – сказал я, – хотя вряд ли ваш человек отыщет эти имена в журнале регистрации.

– Почему? Вы же сказали, он женился под именем графа де Фонти.

– Так-то оно так, но ему вряд ли будет сложно убедить свою молодую жену, что графу следует путешествовать инкогнито.

– Ну, вы преувеличиваете, старина. Я уверен, что этот ваш граф Гамби или как там его, если и останавливался у нас в отеле, то под собственным именем. Почему бы нет?

– Я же говорил вам о мафии, – вежливо напомнил

– Опять вы за своё… – В этот момент зазвонил телефон, он схватил трубку, и я услышал: – Да, да, да… Сию минуту. – Обернувшись ко мне Густин сообщил: – Ничего отдалённо напоминающего эти фамилии. Увы! Боюсь, что вы немного ошиблись. Был бы рад пригласить вас в бар пропустить по рюмке-другой, но меня ждут. Птичка прилетела. Пойдёмте со мной, полюбуетесь на неё.

– Но разве вы не можете проверить, какие пары примерно этого возраста останавливались в отеле? Можно было навести справки у администраторов. Может, кто-то опознает по описанию. По акценту…

– Дорогой друг, – сказал Густин, – вы слишком серьёзно относитесь к своей персоне, но вы же не из Интерпола и даже не из нью-йоркской полиции. Ради вас мы не можем перевернуть отель кверху дном. Это крупнейший отель в мире…

Я поплёлся за ним из офиса к месту встречи с птичкой. Птичка была крашеной блондинкой лет сорока с небольшим. У неё было два весомых аргумента – бюст и рост. Наш Джон Уэйн облизывался, как кот. Было такое впечатление, что он впервые увидел женщину. Они, пританцовывая, удалились. Густин даже и не подумал попрощаться.

Я уселся в кресло напротив стойки администратора и стал ждать. Я просмотрел местные газеты, потом вечерние нью-йоркские и снова погрузился в ожидание.

Я прочитал статьи Уолтера Липмана, Джеймса Рестона, Макса Лернера, убедился, что мир наш полон горестей и секса, и вновь окунулся в процесс ожидания.

Я подошёл к стойке и спросил, нет ли для меня какой-то информации.

– Сейчас погляжу в вашем ящике, мистер Крим, – отвечала администраторша. – Я могу заодно поглядеть, нет ли чего для мисс Демпси.

Ни для кого – ничего.

Я вернулся в своё кресло и снова стал ждать. Ко мне подошёл человек из службы безопасности Джона Уэйна и осведомился, не встречались ли мы с ним раньше.

– Ну, конечно, встречались. В офисе мистера Густина. Вы сидели в первой комнате и печатали. Меня зовут Харви Крим, я работаю в отделе расследований в страховой компании.

– Ясно, чем могу помочь, мистер Крим?

– Когда закрывается американское консульство?

– Когда как. В пять, шесть, в семь. Иногда позже. Но сейчас-то они точно закрылись.

Я сказал спасибо и снова стал ждать. Было десять часов. В вестибюле стало совсем тихо. Я вполне мог бы отправиться в заранее оплаченный мною номер, но я слишком устал и разнервничался, чтобы найти силы встать с кресла. Я лихорадочно перебирал в голове неприятности, которые могли выпасть на долю честной порядочной девушки, которую я втянул в мафиозные дела. Зачем я сделал это? Ведь она, простая искренняя душа, всю жизнь жила среди книжек и не имела ни малейшего отношения к той мерзопакости, с которой мне постоянно приходится сталкиваться по долгу службы. Ну конечно, я кругом виноват. Я даже решил, что в этом замешан Густин. Он явно решил взяться за Люсиль, понимая, что она – моя ахиллесова пята. У Люсиль, наверное, есть мать. Когда дочь выловят из реки, мне придётся собирать всё своё мужество и сообщить матери страшную новость. Как ни странно, но я никогда не спрашивал Люсиль, есть у неё мать или нет. Что я ей скажу? Что Люсиль меня обожала, а я потерял её в чужом городе?

Она вернулась без десяти двенадцать. Вошла в вестибюль, опираясь на руку типа, который был лет на десять моложе меня, а стало быть, и её, – и куда красивее меня, если вам нравятся эти так называемые чистые открытые американские лица. В дальнем конце вестибюля они стали прощаться, на что ушло минут пять и, наконец, он нежно поцеловал её в щёку и удалился. Когда она дошла до моего кресла, то имела нахальство сказать:

– Бедненький Харви, у тебя такой усталый и нервный вид.

– Зато ты выглядишь как чёртова роза!

– Харви!

– Кто это такой?

– Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, – радостно улыбнулась она. – Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чём беспокоиться. Джимми – милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Рэдклифоре, он в Гарварде, вспоминали доброе старое время. Он очень мил – вот и всё.

– Потому что ты сочла своим долгом его поцеловать.

– Ах, вот ты о чём! Харви, но это и поцелуем-то назвать нельзя. Я просто клюнула его в щёку. Ну-ка, встань, – и когда я послушался, она обняла меня и крепко поцеловала в губы.

– Вот это настоящий поцелуй, – добавила Люсиль, – Нежный, но настоящий. Ну как, тебе от него не полегчало?

– С какой стати мне от него могло полегчать? Ты знаешь, о чём я думал, когда сидел здесь?

– Нет.

– О том, что тебя оглушили, удавили, утопили…

– Харви, ты просто прелесть! А я всего-навсего обедала с этим милым мальчиком, который работает в консульстве.

– Обедала? Ты хочешь сказать, что ты обедала, пока я тут голодал?

– Харви, но что же мне оставалось делать? Я позвонила в консульство, а там, кроме уборщицы, был только Джимми. Он задержался, чтобы доделать какую-то работу. Мы разговорились, и, когда он узнал, что я кончила Рэдклифф в шестидесятом, а он Гарвард – в шестьдесят третьем… Ты же знаешь, я никогда не лгу насчёт своего возраста. Он очень просил меня приехать в консульство, а потом стал умолять отобедать с ним, потому что он не женат, всего два месяца в Торонто и чувствует себя страшно одиноко, хотя и работает первым помощником вице-консула. Я не ошиблась? Бывают вице-консулы?

– Откуда, чёрт побери, мне знать?

– Пожалуйста, не сердись, Харви. Я ведь узнала всё, что ты хотел, о Синтии и графе.

– Узнала?

– Ну да. Они получили свои визы сегодня и сегодня Же убыли в Нью-Йорк семичасовым самолётом. Мы разминулись с ними в воздухе.

– Ну и, конечно, они жили в «Принце Йоркском», – проворчал я.

– Какой ты вредный, Харви! Ты даже не хочешь сказать мне спасибо. Нет, они не жили в «Принце Йоркском» – теперь в нём никто уже не останавливается. Они жили в «Ридженси», это роскошный новый отель.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сначала я подумал, что мне померещился сержант Келли, и сказал Люсиль:

– Видишь тёмноволосого верзилу в твидовом костюме? Он как две капли воды похож на сержанта Келли, который делает всё, чтобы лейтенант Ротшильд ненавидел меня больше и сильней.

Вскоре выяснилось, что это и правда сержант Келли, а я не такой параноик, как мне показалось. Келли стоял у справочного бюро торонтского аэропорта Милтон. Рядом с ним стоял коренастый тип с бычьей шеей и в штатском костюме. На типе было крупными буквами написано «полиция». Увидев меня, Келли ухмыльнулся и весело крикнул:

– Привет, Харви! Приятно встретить знакомое лицо в чужой стране!

– Это и правда сержант Келли! – восторженно воскликнула Люсиль.

– А это мой коллега, констебль Бримптон из полиции Торонто, – продолжал Келли. – Поздоровайтесь с моим другом Харви Кримом, констебль.

В Торонто, похоже, было принято при рукопожатии калечить руки другу друга. Когда констебль Бримптон наконец отпустил мою кисть, он одобрительно улыбнулся мне и сказал Келли:

– Вы были правы, сержант. Очень уж вы ловки, мистер Крим. Вполне оправдываете вашу репутацию. Келли правильно говорит – вы порой слишком уж шустры, но смекалисты.

Эта встреча состоялась в десять минут девятого на следующее утро. Мы приехали в аэропорт и собирались садиться на самолёт, вылетающий в Нью-Йорк. Я сказал спасибо тому и другому.

– А это, стало быть, Синтия Брендон, – заключил констебль Бримптон. – Не моё дело давать советы, и учить американцев воспитывать детей, но лично я считаю так: кто бережёт розгу, тот портит ребёнка.

– Вы всегда так думали? – осведомилась Люсиль.

– Всегда, – подтвердил констебль Бримптон.

– Это не мисс Брендон, – сообщил я.

– Харви!

– Мы не в Нью-Йорке, сержант, – говорил я Келли, – мы даже не в Соединённых Штатах. Мы в доминионе Канада, в этом самом доминионе, а, впрочем, идите отсюда к чёртовой бабушке…

– Вы, мистер Крим, забываете обо мне, – сурово напомнил констебль Бримптон.

– Но как интересно, вы узнали, что мы здесь? – с удивлением осведомилась Люсиль.

Человек по фамилии Густин позвонил в управление полиции Торонто, а они уж – лейтенанту Ротшильду. А он велел мне садиться на первый же самолёт, и вот мы здесь.

– Чёртова пародия на Джона Уэйна, – буркнул я.

– Это просто прелесть! – воскликнула Люсиль. – Только я не Синтия Брендон.

– Нет, вы Синтия Брендон, – возразил Келли. Констебль Бримптон присоединился к нему:

– Послушайте, мисси, – сказал он, – препирательства только осложняют всем жизнь, а зачем нам это, верно я говорю?

– Как вы меня назвали? – заинтересовалась Люсиль.

– Мисси, а что?

– А то, чтобы вы впредь не вздумали называть меня так ещё раз. А теперь слушайте оба и внимательно. Меня зовут Люсиль Демпси, и я работаю в Доннеловском филиале Нью-Йоркской публичной библиотеки. Вы слышали о такой библиотеке? Я, например, знаю об Экспо-67…

– Не будем втягивать сюда Экспо-67, мисси! – буркнул Бримптон.

– Опять мисси! Да как вы смеете!

Это было для меня нечто новое, такой я Люсиль никогда не видел. Я вернул себя в реальность, сообщив Келли:

– Как ни странно, но она говорит правду. Сколько лет Синтии Брендон?

– Двадцать.

– Отлично. Посмотрите повнимательнее на моего доброго друга Люсиль Демпси. Разве она выглядит на двадцать?

Келли уставился на неё, а я спросил его:

– Вы видели фотографии дочки Брендона?

– Вроде как видел…

С белым от гнева лицом Люсиль открыла сумочку и вынула права и ещё какие-то бумажки. Келли изучил их, после чего мы получили возможность с удовольствием распрощаться с констеблем Бримптоном. Вернее, это я попрощался. А Люсиль не сказала ни слова.

Мы пошли к самолёту. Келли двинулся за нами. Я стал уверять его, что это совершенно необязательно.

– Так велел лейтенант. Ротшильд приказал мне приклеиться к вам прочнее, чем клей.

– Но мы не в Нью-Йорке и не в Штатах. Это Канада.

– Потому-то я так вежлив и деликатен, – объяснил Келли.

Его место было в хвосте, рядов на шесть сзади нас. Я сел рядом с Люсиль, которая за последние пятнадцать минут не проронила ни слова, что было совершенно для неё нехарактерно.

Мы прикрепили наши ремни, и затем я сказал, что, может быть констебль Бримптон и задел её за живое, но он не хотел обидеть.

– Хотел, но не он, а ты.

– Я?

– Ты, Харви Крим. Ты просто дрянь.

– Почему? Что я такого сделал?

– Безмозглая дрянь, – повторила она. – Харви Крим. Последний из великих мотов и расточителей. Великий Гэтсби. Знаменитый бонвиван…

– Если бы я хоть понимал, что такого сделал…

Мы уже взлетели, самолёт набрал высоту, и это позволило сержанту Келли отстегнуть ремень и подойти к нам. Он спросил у Люсиль, не могли бы они переговорить наедине.

– Ступайте, – сказал я. – Мисс Демпси вам нечего сказать.

– Мисс Демпси сама будет решать, – поджав губы отвечала Люсиль. Она встала и спросила: – Рядом с вами кажется, есть свободное место, сержант?

– Так точно, мисс Демпси.

Даже не поглядев в мою сторону, Люсиль отправилась с Келли. Мне и раньше доводилось сносить её фокусы, но это уже било все рекорды! Оскорбление оказалось таким тяжким, что некоторое время я неподвижно сидел в кресле. Похоже, мои чувства вполне отразились у меня на лице, потому что подошла стюардесса и осведомилась, всё ли со мной в порядке.

– Более или менее, – отозвался я. – Скажите, мисс, сколько вам лет. Или я проявляю нескромность?

– Сегодня я занята, – отозвалась она и добавила, – мне двадцать четыре. А завтра я свободна.

– Вы бы обиделись, если бы я сказал, что вряд ли кто-то принял бы вас за семнадцатилетнюю?

Она улыбнулась и сказала, что была бы только счастлива.

– Другое дело двадцать лет. Никому не хотелось бы, чтобы её приняли за семнадцатилетнюю, но мои друзья говорят, что за последние четыре года я ни чуточки не изменилась. Ой, меня зовут.

Она ушла, а я сидел без движения. Впрочем, не совсем без движения. Я пытался показать тем, кто глядит на меня сзади, что я абсолютно спокоен и в прекрасном настроении. Минут десять я не вставал с места, потом поднялся и прошёл в хвост самолёта, чтобы выпить воды. Келли сидел ближе к проходу, посадив Люсиль к окну. Я подошёл к ним, улыбнулся, выразил надежду, что у них приятная беседа, и вдруг пролил воду из стакана на колени Келли. Потом засуетился, заизвинялся, но это не смогло подавить естественный рефлекс в Келли, который вскочил на ноги, схватил меня за лацканы и прошипел:

– Ах ты, гадёныш! Я же тебе все кости переломаю!

– Ладно тебе, Келли, – охладил я его пыл. – Мы с тобой не в Нью-Йорке, а в самолёте. Ты только подумай о газетных заголовках. «Нью-Йоркский полицейский избивает частного детектива в авиалайнере». Или ещё хлеще: «Детектив в штатском незаконно пересекает границу Канады». Прелесть. Ротшильд будет в восторге.

Я шипел так же, как и Келли. Люсиль, увидев меня в объятиях этого громилы, с упрёком сказала Келли:

– Я похоже, ошиблась в вас, сэр!

Он отпустил меня и обернулся к ней.

– Пустяковое происшествие, но вы готовы убить человека, – продолжала она. – Неужели ваш первый импульс – применять грубую силу, проявлять жестокость?

Он тупо смотрел на неё, разинув рот. С его брюк капала вода. Я вернулся и сел на своё место, пытаясь не думать о том, что может случиться, когда мы с Келли снова встретимся в Нью-Йорке. Вскоре появилась и Люсиль. Усаживаясь рядом, она спросила:

– Ну-ка, хоть раз в жизни скажи правду, Харви, это ты нарочно облил брюки сержанту Келли?

– Да.

– Умышленно?

– Да.

– Но почему?

– Он мне не нравится.

– Я, правда, говорила с ним всего несколько минут, но он показался мне вполне приличным человеком – честным и вполне образованным.

– Вот это-то мне особенно не нравится. Похоже, он оказался настолько приличным парнем, что ты всё ему растрезвонила.

– Разве симпатичные и честные люди вызывают у тебя антипатию?

– Дорогая, давай не будем говорить на эту тему.

– Ну признайся, что это так, – не отставала от меня Люсиль.

– По крайней мере, ты мне нравишься. Порой я даже делаюсь от тебя совсем без ума.

– Харви…

– Но потом ты начинаешь мною командовать. Так всё же, что ты успела разболтать Келли?

– В сущности, ничего. Мне очень приятно было от тебя это услышать, но я вовсе не пытаюсь командовать. Не могу представить себя в этой роли, Харви. Я всего-навсего библиотекарша. И ты зря считаешь, что я всё растрезвонила сержанту Келли. Я, например, и словом не обмолвилась о тех деньжищах, что ты возишь с собой.

– Но почему же тогда…

– Он поинтересовался, как я думаю, похитили Синтию или нет. Я сказала, что не похоже. Вряд ли кто похитит девушку, по собственной воле вышедшую замуж за будущего короля мафии. Кстати, Джимми совершенно не верит в мафию. Он говорит, что это просто великий миф, а на самом деле никакой мафии в природе не существует.

– Кто, чёрт возьми, этот Джимми?

– Харви, ты опять ревнуешь. Ты прекрасно помнишь, кто такой Джимми. Это тот милый мальчик из консульства, который угостил меня обедом. Он очень мил, но совершенно тебе не соперник…

– Он идиот. Так что же ты сказала Келли, когда он спросил про похищение?

– Я повторила слова Джимми о том, что мафии не существует.

– Ну и что Келли?

– В отличие от тебя, он не стал кипятиться. Он только выразил удовлетворение тем, что такие милые молодые люди, как Джимми, состоят ка дипломатической работе, а не на службе в полиции Нью-Йорка Он также согласился с тем, что скорее всего Синтию никто и не думал похищать. Потом я рассказала ему о том, что Джимми видел её и графа в американском консульстве.

– Боже! – простонал я. – Неужели ты ему это разболтала?!

– А что в этом такого, Харви? Даже если мафия – это миф, то этот псевдограф играет в опасную игру с законом.

– Что ты ему ещё выложила?

– Больше ничего. Я провела с ним несколько минут, и если бы ты не проявил ничем необъяснимую глупость, я бы и вовсе там не оказалась.

– Глупость? Я?!

– Да, Харви, так с женщинами себя не ведут.

– Ты рассказала ему про «Рицхэмптон»?

Люсиль нахмурилась и помотала головой:

– По-моему, я вообще не упоминала об этом. А что?

– А то, что у меня безумное подозрение, что они вернулись обратно в «Рицхэмптон».

– Кто?

– Корсика и Синтия!

– Нет, вряд ли они это сделают.

– А почему бы и нет? – удивился я. – Они же не подозревают, что за ними погоня. Они не знают, что их там кто-то заприметил. Они же не считают себя беглецами и преступниками.

– Харви! – поспешно перебила меня Люсиль.

– Ну что?

– Я забыла сказать тебе одну вещь.

– Что?

– То, что мне ещё сказал Джимми.

– Если это сказал Джимми, то я не желаю слушать.

– Напрасно, Харви, напрасно. Джимми сказал, что граф вряд ли по своей охоте женился бы на ком-то, кроме мальчика.

– Ты в своём уме?

– Абсолютно. Граф предпочитает мальчиков.

– Но как, чёрт побери, об этом догадался твой Джимми?

– Люсиль глубоко вздохнула и сказала:

– Потому что его часто принимают за того, кем он не является…

– А ты-то откуда это знаешь?

– Знаю. Женщин тут не проведёшь.

– Чёрт знает что! – сердито воскликнул я.

– Харви, какой ты глупый. Ты никогда даже не пытался за мной поухаживать. Эта самая девица Коттер, на которой ты чуть было не женился, была худая, как палка. А мне кажется, что лучше иметь дело с габаритами тридцать восемь – двадцать четыре – тридцать восемь…

– Это ты у нас «тридцать восемь – двадцать четыре – тридцать восемь»?

– Да, Харви. Я.

– Очень неплохо для библиотекарши.

– Мир меняется, Харви, и библиотекарши тоже…

– Но твой друг Джимми ошибиться насчёт графа…

– Нет, не мог, Харви. Граф попробовал за ним приударить.

– Где? Когда?

– Когда Синтия пошла в дамскую комнату, граф стал делать пасы Джимми. Они провели наедине три минуты, и граф был вполне настойчив в своих намерениях…

Я посмотрел на неё с новым интересом.

– Ты получила хорошее образование. Наверное, всё было именно так, как ты говоришь. Но всё-таки я в это не могу поверить. Люди из мафии способны на многое, но я уверено: они не потерпят, чтобы ими всеми руководил такой человек. Это же просто абсурд! А может, он самозванец?

– Всё может быть, но от этого твоя задача не становится проще. Знаешь, что я думаю?

– Нет, я не знаю, что ты думаешь.

– Я думаю вот что. Если и правда существует эта самая твоя мафия, то они прекрасно осведомлены о других синдикатах – например о банде Толстяка Ковентри в Техасе. Если у них появляется новый босс, то зачем им его так подставлять? Почему им не найти кого-нибудь, чтобы отвлечь противника, а затем они спокойно разберутся со всеми, кто попробует им противостоять.

– Ничего безумнее я в жизни не слыхал.

– Это только предположение, Харви. Бедняжка Синтия.

– Надо её разыскать. Такой брак можно аннулировать.

– Всё равно она бедняжка, – повторила Люсиль.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Было ещё довольно рано, когда во вторник мы приземлились в аэропорту Ла Гардиа. Келли приклеился к нам, как ярлык к чемодану, а Люсиль по-прежнему ворчала, что не понимает, почему мы не связали наши планы с полицией.

– Потому что с полицией не связывают планов. В полицию являются с повинной или полиции сдаются.

– Может, тогда нам лучше сдаться, Харви?

– Харви Крим не сдаётся! – мрачно возвестил я.

– Господи, Харви, они же на нашей стороне. Они тоже хотят разыскать Синтию. Почему бы нам не помочь им?

– Во-первых, только та помощь ценится полицией, каковая…

– Какая сложная фраза, Харви…

– Какая разница. Главное, что ты меня поняла.

– Если ты считаешь, что синтаксис не имеет никакого значения, Харви, то, стало быть, мы потеряли способность общения.

– Ладно. От общения с подонками страдает, в первую очередь, синтаксис. Это тебя удовлетворяет? Я приношу свои глубокие извинения, если выразился неизящно.

– Харви!

– Ну, ладно. Буду с тобой совершенно прям и откровенен. Ты, наверное, слышала, как я жаловался на моего босса Алекса Хантера и язвенника лейтенанта Ротшильда, но они агнцы по сравнению с мистером Гомером Смедли, вице-президентом третьей в мире страховой компании. И если люди думают…

– Вон такси, Харви, – перебила меня Люсиль.

Мы сели в такси, а Келли в следующую машину. Я дал водителю десятку и сказал:

– Это на чай. Я дам ещё пятёрку в дополнение к тому, что будет на счётчике. Мы едем в отель «Рицхэмптон», что на Мэдисон-авеню.

– Кого прикажете убить, мистер? – радостно осведомился таксист.

– Решай сам. Видишь зелёную машину за нами?

– Да.

– Можешь её потерять?

– За десять долларов я потеряю Джона Эдгара Гувера [5]5
  В то время – шеф ФБР.


[Закрыть]и сорок его ребят. Спите спокойно.

Машина рванула вперёд, а Люсиль мне напомнила, что я обещал рассказать ей о Гомере Смедли.

– Знаешь, кто правит компанией? – спросил я. – И знаешь, с чем страховая компания имеет дело? С деньгами. А что любят мои шефы? Опять же деньги. Вышеупомянутый Гомер Смедли вручил мне чек на пятнадцать тысяч долларов, и я обещал за это представить ему Синтию целой и невредимой. А он мне сказал – цитирую дословно или почти дословно: «Если вы не найдёте её, Харви, то пожалеете, что родились на свет божий». Это может показаться пустым бахвальством, но надо знать Смедли. Ты понимаешь, на что он способен?

– Я понимаю, что этот наш водитель способен нас убить, причём он явно собирается это сделать в самое ближайшее время.

Я был готов признать, что либо он отличный шофёр, либо полный псих. Пока мы обменивались репликами, он выехал со стоянки и поехал по пригородам к улице Квинза со скоростью шестьдесят миль в час. Зелёный «Додж» с Келли на борту отчаянно старался не отстать. Я душой болел за своего водителя, который и понятия не имел, что за ним гонится полицейский. Если его поймают, то он отсидит три месяца, да ещё заплатит сотню долларов. Я понял, что мой долг прибавить ему ещё пятёрку.

– Скажем им до свидания, – хмыкнул он, и машина, резко свернув на двух колёсах, оказалась у кладбища, там повернула направо, налево и понеслась по улице вдоль кладбища, которая была водителю, похоже, хорошо знакома. Затем он выскочил на ещё одну пригородную улицу, повернул один раз, другой, после чего вырулил на широкую, обсаженную деревьями улицу, с которой были хорошо видны силуэты Манхэттена. Вид был красивый, а Келли исчез, как будто его и не было в природе вовсе.

– Ты не жалеешь денег, когда хочешь организовать убийство, – заметила Люсиль. – Мы вполне могли пообедать в Плазе…

– Мы добились своего.

– То есть.

– Мы потеряли Келли.

– Раз уж мы оказались в Нью-Йорке, то я помогла бы тебе избавиться от нашего друга Келли тридцатью тремя способами, причём без риска свернуть себе шеи. Но ты, как и все американские мужчины, с пелёнок смотрел телевизор…

– Дама, – подал голос шофёр, – вы против богатства?

– А, лучше смотрите на дорогу, – раздражённо буркнула Люсиль.

– Дама, меня не надо учить, как водить машину. Но человек должен есть-пить, вот и приходится зарабатывать доллары тяжким трудом.

Я не сказал ни слова. Наконец, мы подъехали к отелю «Рицхэмптон».

– Слава Богу и за это, – сказала Люсиль.

– За что же?

– Мы живы.

– Да, да, – рассеянно отозвался я, думая о своём офисе, где не был со вчерашнего дня. Если позвонить Хантеру, то он попытается прямо по телефону оторвать мне уши за то, что я исчез, и потребовать, чтобы я немедленно появился в компании. Но если не звонить, никаких вопросов не возникнет, и я спокойно смогу продолжать поиски. Поэтому мы вошли в вестибюль отеля, и я позвонил из автомата Мейзи Гилман, которая всегда в курсе всех дел. Люсиль ждала меня у будки. Она, похоже, вообще забыла о своей библиотеке. Затем откуда ни возьмись появился появился местный детектив Майк Джекоби. Я заметил, как он переменился в лице, завидев Люсиль. Я одновременно слушал, как он объясняется с Люсиль, и внимал Мейзи Гилман, очень хотевшей понять, где меня носит нелёгкая.

– В Канаде. Так и передайте Хантеру. Я иду по горячим следам. А что случилось-то?

– Да ничего, – сказала Мейзи, – кроме того, что Хантер не находит себе места и глубоко сожалеет, что не может вас заполучить.

– Передайте, что я ему позвоню попозже, – сказал я.

– Это его не удовлетворит.

– Тогда пусть застрелится.

Но от Мейзи было не так легко отделаться, и пока она подробно рассказывала мне о происходящем в фирме, Джекоби и Люсиль поглощенно о чём-то беседовали. Увы, я не мог понять, о чём именно. Затем Джекоби вдруг поклонился, поцеловал Люсиль руку и удалился. Кажется, я повесил трубку, не дослушав щебет Мейзи. Я вышел из будки и спросил Люсиль:

– Не подводит ли меня моё зрение?

– А что такое ты увидел?

– Я видел, как этот мозгляк целовал тебе руку.

– Да, и, по-моему, это очень неплохой европейский обычай.

– Ньюарк, штат Нью-Джерси, – вот его Европа. А куда он делся? Я хочу с ним потолковать.

– Его должны обработать бритвой.

– Бритвой?

– Да, это особый вид стрижки. Стоит три доллара, он стрижётся два раза в месяц – причём, раз в месяц – бритвой.

– Отлично. Я рад, что тебе так хорошо известны его обычаи. Но я хочу поговорить с ним немедленно.

– Я уже говорила с ним, Харви.

– Причём тут ты? Я хочу задать ему кое-какие вопросы. Например, не возвращались ли в отель Синтия с этим графом. Чёрт возьми, у меня к нему два десятка вопросов.

– Ну, конечно, они вернулись. Это лишний раз показывает, какой ты умный. Мне бы и в голову не пришло искать их здесь. Но они вернулись, словно почтовые голуби.

– И что?

– И ничего. Они наверху, в номере для новобрачных.

– Прямо сейчас?

– Ну, конечно. Как здорово, Харви. Я о том, что ты заработаешь массу денег.

– Причём тут деньги? – удивлённо воззрился я на Люсиль.

– Разве мы не работаем вместе?

– По-моему, тебе пора перестать симулировать и вернуться в библиотеку. Когда вернётся Джекоби?

– Сразу, как подстрижётся. Он собирался на ланч. Он приглашал меня составить ему компанию. Он обещал сводить меня в «Колони». Он сказал, что готов поспорить: ты никогда не приглашал меня туда.

– Он великий гостиничный сыщик. Рыщет по всем отелям. Это уж точно. Ну ладно, можешь постоять здесь или возвращайся на работу. А я иду в номер для новобрачных.

Люсиль схватила меня за руку, посмотрела в глаза и холодно сказала:

– Только попробуй, Харви Крим. После того, как я прошла с тобой весь путь, ты вдруг бросаешь меня. На такое способен не человек, а крыса.

– Я думаю о твоей безопасности.

– Либо я иду с тобой, либо закатываю при всех скандал.

– Ты этого не сделаешь.

– Хочешь проверить? – осведомилась Люсиль.

Мы подошли к лифту и я сказал лифтёру:

– Семнадцатый этаж. Номер для новобрачных.

– О вас докладывали? – осведомился лифтёр.

– Вне всякого сомнения, – отозвался я и мысленно решил потом объяснить Люсиль, что хладнокровие и уверенность способны творить чудеса. На семнадцатом этаже был холл и три двери.

– Средняя дверь ведёт в номер для новобрачных, – пояснил лифтёр. – Правая – в президентский, левая – в номер для бизнесменов.

– Есть тут кто-нибудь, кроме графа с его молодой женой?

– В их номере никого. Но в президентском разные странные люди.

– Только не говорите мне, что там президент.

– В этом отеле он не остановится. Если тут что-то и есть президентское, то разве что цена.

Его физиономия сияла, и хотя он был непрочь постоять и полюбоваться внешностью Люсиль и моим остроумием, дела позвали его, и он уехал. Просто удивительно, сколько народу получало удовольствие от одного вида Люсиль.

– Ну что ж, – сказал я ей. – Синтия, стало быть вернулась.

– Харви, – начала Люсиль, взяв меня за руку. В её голосе послышались какие-то новые нотки, и я удивлённо посмотрел на неё.

– Харви, тут что-то не так.

– Почему это?

– Неужели тебя ничего не смущает? Нет, тут что-то явно не так. Должны быть голоса, музыка, а я ничего не слышу.

– Хорошая звукоизоляция, – пояснил я. В маленьком фойе имелся толстый ковёр, стены были обиты синтетически расписанными обоями, в углу стояла скамейка в неогреческом стиле и маленький столик, а на нём ваза со свежими цветами. Шикарная обстановочка.

– Не слишком ли легко нас сюда впустили? – спросила меня Люсиль.

– Лифт – великое дело.

– Харви, не хохми. У тебя есть оружие?

– Ты с ума сошла. Зачем оно мне?

– Но ты ведь частный сыщик, – не унималась Люсиль. – А частные сыщики носят при себе оружие.

– Я расследователь страховой компании.

– Харви, давай дождёмся Джекоби.

– Джекоби! Это же курам на смех! Великий оперативник. Ну его – с его европейскими манерами.

– Бога ради, Харви, не надо шутить. Я никак не могу взять в толк, почему нам нельзя было обратиться к сержанту Келли и лейтенанту Ротшильду? Зачем тогда вообще полиция? Я ещё не видела ни одного фильма, где беды можно было бы избежать, не позвав полицию. Знаешь, по ходу действия наступает такой момент, где все зрители с двумя извилинами бормочут: «Ну, скорее, позвоните в полицию!» Но нет, идиот-герой, придуманный умниками из Голливуда, об этом и слышать не желает. Вместо этого он храбро шагает навстречу беде и бац!

– Я же говорил тебе: подожди меня внизу, – сердито прошипел я.

– Ладно, Харви, я больше не буду.

У двери был декоративный медный молоток. Я трижды постучал, и не успели стихнуть мелодичные звуки, как дверь открылась, и я вошёл. Люсиль вошла за мной, и дверь за нами закрылась. У дверей возник высокий загорелый человек. Рост его был шесть футов два дюйма, никак не меньше. На нём был серый пиджак, узкие брюки, ковбойские тиснёные серебром сапоги и широкополая ковбойская шляпа. В руке у него был пистолет сорок пятого калибра, снабжённый глушителем. Он улыбнулся, не разжимая губ, затем кивнул и, махнув рукой с пистолетом, пригласил нас в гостиную. Возможно, вы не имели возможности убедиться, до чего выразительными бывают эти короткие взмахи руки с пистолетом, но уж поверьте мне на слово. По ней можно чётко представить себе, в каких отношениях с оружием находится этот человек. Встретивший нас молодец, смею вас уверить, был с ним на короткой ноге. Он давно и крепко дружил со всем, что стреляет. Так, по крайней мере, мне показалось, и я не испытал ни малейшей потребности проверять мои догадки на практике. Я послушно вошёл в гостинную. Люсиль за мной.

В гостиной я увидел объект – или точнее, объекты – моего поиска. Высокая, хорошо сложенная молодая женщина сидела в кресле в состоянии полного ступора. На полу, вытянувшись во весь рост, лежал молодой человек. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы сказать: это был граф Гамбион де Фонти, он же Валенто Корсика. Это был ухоженный и вполне пригожий молодой человек. В петлице у него была белая гвоздика, что делало его похожим на упавший на пол манекен, из тех, что красуются в витринах универмагов. Но из манекена не может хлынуть кровь, а у этого человека на полу из трёх пулевых ран в груди обильно текла кровь.