Текст книги "Синтия"

Автор книги: Говард Фаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я смутно надеялся, что в десять утра в понедельник она будет пусть с похмелья, но трезвой. Но мне не повезло. Не знаю уж, сколько успела выпить Алиса Брендон, но надралась она изрядно. Поскольку пила она водку, разило от неё не так уж сильно, но вот с равновесием у неё дела были плохи. Увидев меня, она сказала, медленно и тщательно выговаривая слова:

– Дорогой мистер Крим. Как мило с вашей стороны снова меня навестить! Знаете, после вашего ухода я решила, что вы похожи на Лоренса Харви, хотя он, пожалуй, будет покрасивее. Правда, всё дело, возможно, в том, что его тоже зовут Харви…

– Я Харви Крим, миссис Брендон, – напомнил я.

На ней было нечто розово-красно-фиолетовое. Она стала усиленно приглашать меня с ней позавтракать.

– Я ухе завтракал. Но кофе выпью с удовольстви-

– А может, апельсиновый сок пополам с водкой, а? Дорогой мистер Крим, не заставляйте меня пить в одиночестве с утра.

Комната, где она завтракала, представляла собой застеклённую и отапливаемую веранду, с которой открывался ландшафт – крыши и башни. Пол был выложен изразцовой плиткой, а на столике из стекла и алюминия стоял завтрак. Комната была украшена белыми и розовыми розами. Я сказал себе, что без особых усилий мог бы перенять привычки богатых людей. Я удивился вслух, почему миссис Брендон не получает от всего этого никакого удовольствия.

– Потому что мой муж – вошь, мистер Крим, – последовал ответ. – Ещё вопросы будут?

Тем временем дворецкий Джонас подал ей завтрак – кофе, яичницу с беконом, колбасу. Всё, кроме кофе, я отклонил. Она же невозмутимо попивала свой водочно-апельсиновый напиток, её комментарии по поводу хозяина ничуть не смутили дворецкого.

– Будут.

– Тогда придержите их, пока эта тварь не уберётся отсюда. Я имею ввиду дворецкого Джонаса Бидлла. Не выношу дворецких вообще, а этого особенно. Это разведслужба Брендона, хотя и отличается удивительной тупостью. – Ну, проваливай, Джонас, да поживее.

Дворецкий удалился с непроницаемым лицом.

– Почему он это терпит? – поинтересовался я.

– Потому что ему платят, чтобы он это терпел, Харви, – заметила миссис Брендон. – Я была бы счастлива, если бы он уволился, но он терпит и терпит. Слушайте почему вы не пьёте ваш сок?

– С утра для меня это яд.

– Бедняга! Придётся выпить мне, чтобы добро не пропадало. – Она взяла стакан и отпила большой глоток. – Ну, задавайте ваши вопросы, Харви.

– Меня интересуют компьютерные знакомства…

– Это ещё что за чертовщина? А, вы имеете ввиду компьютерные тесты на сочетаемость людей? Синтия была на этом просто помешана.

– Почему?

– Возможно, надеялась встретить человека, который полюбил бы её – и понятия не имел бы, что она дочь Э.К.Брендона. По этой же причине она взяла себе имя Джейк. Она уверяла всех в «Энн Бромли», что её зовут Джейк. Это не случайно. Джейк – имя, которое Э.К. ненавидит лютой ненавистью.

– Но при чём здесь компьютер? Разве у неё не было романов с мальчиками?

– Харви, разве вы не изучали мужской рынок в наши дни? От него девушке трудно прийти в восторг. У Э.К. летняя резиденция в Грин-Фармз.

– Где это?

– Восточная часть Вестпорта, штат Коннектикут. Точнее, дом принадлежит Синтии. Он достался Синтии от матери, но, скорее, напоминает тюрьму, чем место для отдыха. Поэтому скажите мне, ну где Синтия может встретить симпатичных ребят? Ну где, говорите?

– Но у её отца есть друзья, а у них дети…

– Когда-нибудь вы их увидите и всё поймёте.

– А как насчёт ваших друзей?

– Мои друзья – напитки, Харви. Ну, выпейте сока!

Когда я спустился вниз, там меня уже поджидал сержант Келли в твидовом костюме от братьев Брукс. Он спросил:

– Ну что теперь скажешь, Крим?

– То, что когда у нас будет полицейское государство, ты станешь вице-президентом, а лейтенант Ротшильд – президентом.

– Это было бы здорово, – отозвался Келли. – Лейтенанта давно манит Белый дом. Только не думайте, что мы играем в фантики, Харви. Четыре известные торпеды [2]2
  Амер. сленг. – наёмные убийцы.


[Закрыть]присоединились к туристам, которые считают, что Нью-Йорк – Город Веселья. Это ребята из Техаса: Джек Селби, который называет себя Ринго, Фредди Апсон, известный как Призрак, и Малыш Билли, про которого известно, что он выполнил двадцать семь особых поручений, а также Джо Эрп, который называет себя Потомком, возможно, потому, что когда не убивает по заказу, смотрит телевизор.

– Отлично. Значит в нашем городе гости дорогие. Но стоит ли из-за этого хватать меня за рукав и пугать прямо на тротуаре?

– Никто тебя не пугает, Харви. У тебя бзик насчёт полиции…

– Как у всех мирных граждан, разве не так?

– У меня, например, нет никакого бзика. Но послушай! Эти четверо техасских мальчиков не имеют никакого отношения к Синдикату. Они из банды Толстяка Ковентри, который большой человек на Юге, и штаб-квартира у него в Хьюстоне. Синдикату так проще. Ковентри оказался крепким орешком.

– Я тоже помню реку Аламо.

– Не надо хохмочек, Харви.

– Что же мне ещё прикажете делать? Но, может, всё-таки вы с Ротшильдом отстанете от меня и почитаете детективные романы, а я займусь своим делом?

– Вот про это и разговор, Харви. Про твою работу. Вопрос в том, что эти ребята направляются туда, где находится Валенто Корсика, а также Синтия Брендон. Может завариться хорошая каша. А лейтенант полагает, что ты со своей ловкостью и смекалкой…

– Скажи лейтенанту, что я глуп, как пробка, – огрызнулся я. Келли улыбнулся. Я повернулся к нему спиной и зашагал прочь.

У себя в офисе я оказался в половине двенадцатого. Там уже ждала меня Люсиль. Мейзи Гилман в коридоре сообщила, что ко мне пришла сестра.

– А у тебя, кстати, есть сестра? – поинтересовалась Люсиль. – Я, в сущности, знаю о тебе так мало…

– Сестра! – фыркнул я. – Вот влияние ИМКА [3]3
  ИМКА – христианская организация молодых людей.


[Закрыть].

– Почему бы просто не сказать, что знакомая? Тебя что, выгнали из библиотеки?

– Во-первых, никто меня не выгонял, а, во-вторых, тут скорее не ИМКА, а ИВКА [4]4
  ИВКА – христианская ассоциация молодых женщин.


[Закрыть]. И ещё чувство собственности, потому-то я и назвалась твоей сестрой.

– Значит, ты пришла.

– Ну да. А знаешь, почему? Потому что я имею право на одиннадцать дней отпуска по болезни, а я не пропустила за этот год ни дня, и вот вчера, засыпая, я придумала кое-что и хотела было позвонить тебе поделиться, но, к счастью, решила, что коль скоро ты лёг спать в нормальное время…

– Да, – перебил её я.

– Что значит «да»?

– Это значит вот что: я понял, что тебе пришло в голову вчера на сон грядущий, но если ты будешь изъясняться вот таким вот образом, вся английская грамматика полетит к чертям.

– Какой ты злой!

– Ну так вот, ты подумала о компьютерной службе знакомств.

Она опустилась на стул с той стороны стола и, серьёзно поглядев на меня, сказала:

– Харви, у тебя потрясающая работа. Разумеется, ты сразу подумал о компьютерной службе знакомств. Мы оба об этом подумали. Но почему, скажи на милость?

Потому что как бы нам ни нравились скоростные шоссе, иногда приходится ехать по пыльному просёлку, если другой дороги нет.

– Ох, Харви, – рассмеялась Люсиль. – Как ты любишь яркие метафоры. Но ты не прав. Просто если уж надо ехать по скоростному шоссе, то ты его отыщешь.

– Это точно.

– Да, да, Харви. Всё не так уж сложно, как тебе кажется. Всё дело в точке зрения. С одной точки зрения, царит полный абсурд. Дочь Брендона ушла из дома, её видели в Центральном парке под ручку с графом как там бишь его…

– Валенто Корсика, он же граф Гамбион де Фонти.

– Ну да. С мистером Корсика, претендентом на престол короля Синдиката или мафии. Кстати, чего именно?

– Это одно и то же.

– Затем, она не приходит на Тусовку. Знаешь, Харви, на месте Синтии я бы обязательно пришла туда в воскресенье, и только какая-то страшная беда могла бы мне помешать. Видишь ли, Тусовка полностью, всецело подходит Синтии.

– Почему?

– А потому, что все хотят, чтобы их любили, а Синтии это нужно просто позарез.

– Все, говоришь? – переспросил я.

– Ну да. А теперь послушай меня внимательно, Харви, – Я никогда не видел Люсиль в таком возбуждении. Лицо её разрумянилось, и волосы полыхали огнём в свете солнечного луча, пробившегося в одно-единственное окно моего кабинета. Она была так удивительно и неповторимо прекрасна, что я чуть было не перебил её и не предложил ей руку и сердце. К счастью, я вовремя опомнился.

– Перед тем как прийти сюда, я заглянула в нашу библиотеку, Харви, – сказала Люсиль.

– Ты же сказала, что взяла бюллетень.

– Ну да. Я сказала нашим, что у меня жутко болит голова, и заскочила на минутку.

– Какое коварство! – воскликнул я. – И это Люсиль Демпси, американка из Новой Англии, белая, пресвитерианка…

– Харви, это была невинная ложь. И вообще, ни с кем мне не бывает так трудно, как с тобой.

– Неужели?

– Выслушай же меня. Я забежала в библиотеку и заглянула в кабинет социальных исследований. У нас там есть досье на компьютерную службу знакомств. Я сделала ксероксы трёх направлений – вот они. Две статистические таблицы для возраста между восемнадцатью и тридцатью, а третья – между восемнадцатью и двадцатью семью. Люди в большинстве своём – жуткие консерваторы, и многие относятся к этому как к ерунде, но я уже успела понять, что это процветающий бизнес. Их задача помочь найти друг друга мужчинам и женщинам, у которых есть общие вкусы и устремления.

– Я и так знаю для чего созданы службы компьютерных знакомств, – возразил я, – но от этого не продвинулся ни на шаг к разгадке ребуса с Синтией.

– Правда? Так вот слушай, Харви. Все думают, что прекрасно разбираются в этом вопросе. Но за тот час, что я просидела тут в ожидании тебя, я просмотрела вопросники. Не отмахивайся от них. Они очень интересные. Они не только вылавливают сходства, но и указывают на различия с тем, чтобы люди могли удачно дополнять друг друга. Это не так глупо, как кажется. Они устанавливают сочетаемость людей на основе как их сходств, так и различий. Например, анализ характера. Это, например, заставляет вас анализировать себя объективно…

– Ну да. Я всегда считал, что главное – уметь взглянуть на себя со стороны, представить, как видят тебя другие.

– Верно, Харви, но в данном случае задача – не раскрывать страшную правду, а найти способ сделать А и Б подходящей парой.

Я задумчиво поглядел на неё, сказав:

– Продолжай.

– Хорошо. Вот у нас тут восемнадцать слов: спортивный, беспокойный, усидчивый, молчаливый, отчаянный, упрямый, оптимистичный, нервный, одинокий, честолюбивый, общительный, сдержанный, щедрый, эгоистичный, мрачный, основательный, фантазирующий и преданный. Вас просят выбрать шесть прилагательных, которые, на ваш взгляд, лучше всего характеризуют вас. Можно предположить, что психологической исходной посылкой будет попытка определить не столько себя, сколько то, как человек видит идеального мужчину.

– Это вовсе не означает, что из этого может получиться идеальный брак.

– Нет, конечно, Харви. Я уверена, что никто толком не понимает, что именно это означает, да и вообще лично для меня это всё фокусы, самые настоящие фокусы. Но я пытаюсь понять суть процедуры.

– Вперёд, сыщица!

– Взять хотя бы проблему статуса. Вопросник пытается классифицировать людей по группам, с точки зрения статуса. Вас спрашивают, есть ли у вас кредитная карточка. Они перечисляют различные машины – «Континенталь», «кадиллак», «плимут», «форд», «шевроле», «рамблер», «фольксваген», «триумф», «мустанг» – и спрашивают, что бы вы выбрали?

– Не знаю, что уж тут могла написать Синтия.

– Или Валенто Корсика. Или ещё – предположим, вы начинаете неделю с двумястами долларов в кармане. Сколько из этой суммы вы готовы потратить на следующее: свидания, чаевые, книги, пластинки, кино, косметику, путешествия, такси.

– А про хобби ничего не говорится?

– Здесь есть всё, что угодно. В ряде тестов вас просят самоопределиться, указав, что вас больше интересует: медицина, право, музыка, литература, бухгалтерское дело, гольф, история, политика, война сегодня, прошлые войны, драматургия, лыжи, коньки, преподавание, бридж, покер, канаста. И так далее. Укажите, что для вас на первом месте, что на втором, что на третьем. Ты меня понимаешь, Харви?

– Всё больше и больше. Как они устанавливают эмоциональную сочетаемость, или это их не интересует?

– Они задают прямые вопросы, Харви. Например, устанавливают расовую принадлежность. Кто вы – белый, чернокожий и т. д. Но в одном разделе вас спрашивают иначе: представителей какой расы предпочитаете? Опять же, они перечисляют основные религии и просят вас указать, какой вы отдаёте предпочтение, но в других анкетах вас просят указать, какого вероисповедания хотели бы вы видеть вашего партнёра. Вас просят указать свой рост, но в одном из разделов спрашивают, какой рост вы предпочитаете в партнёре. Так же дело обстоит и с возрастом – два вопроса. Кстати, насколько богат Валенто Корсика?

– Бесконечно богат.

– Богаче, чем Э.К.Брендон?

– Тут дело не в том, сколько у человека денег, пояснил я Люсиль, – но в том, какое количество денег он в принципе контролирует. Так вот, братец Корсика контролирует денег больше, чем Э.К.Брендон.

– Вот такие тут вопросы: «Ваше отношение к деньгам». Возможны ответы: «Я хочу быть очень богатым. Я хочу быть умеренно богатым. Меня не интересует богатство. Я ненавижу деньги». И далее: «Я из очень богатой семьи. Я из среднего класса. Я из рабочей семьи». Есть вопрос о профессии отца. Там пустое место, и ты туда вписываешь информацию. Что касается партнёра, то надо указать профессиональные категории его родителей, какими бы ты хотел эти категории видеть. Ну что, правда, всё становится яснее?

– Или туманнее. Ну а как это связано с американской ситуацией?

– Да, в общем, никак, если не довольствоваться банальностями вроде бейсбола и яблочного пирога. Так, например, имеется вопрос: «Если у вас есть свободное время, чем бы вы его заняли: посмотрели бы пьесу Шекспира, балет, бейсбол, бокс или послушали бы симфонию?» Предложите ответить на это американскому выпускнику колледжа, гражданину Ганы и финну – и по ответам ни за что не угадать их национальность.

– Но если люди Корсики задумали это нарочно…

– Нарочно для чего, Харви? Ты можешь объяснить?

– Ладно, давай на время забудем об их резонах, лишь предположим, что они это сделали. Зачем тогда давать искренние ответы? Почему не солгать?

– Потому что они не дураки, Харви. Они хотели, чтобы всё было правдоподобно. У всего этого должно быть некое единство.

– Ах да! – воскликнул я. – В компьютере есть ведь программа. Мы забываем, что эти чёртовы устройства не умеют думать. Они могут только выдавать то, что в них заложено, а в данном случае они запрограммированы на определённую задачу. Советники Корсики не в состоянии угадать, в чём она заключается, поэтому он вынужден отвечать честно. Предположим, что он отвечает на вопросы самым искренним образом. Ну, а как насчёт выпивки – это тоже интернациональная черта?

– У них есть вопросы и на этот счёт. «Пьёте ли вы очень много, больше обычного, умеренно, редко или вовсе не пьёте». И так же выясняется отношение к выпивке: одобряете, предпочитаете – виски, бренди, вино. Это содержится не во всех вопросниках, но в двух из них я отыскала такие вопросы. И ещё азартные игры. «Никогда, время от времени, очень часто». Твоя Синтия играет?

– Никаких намёков на это я не слышал. Да и зачем ей играть? В её среде это что-то необычное.

– А Корсика?

– Думал об этом. Ну, конечно нет. С его стороны это было бы полным идиотизмом – ему принадлежит половина штата Невада… Ты что, намекаешь, что Э.К.Брендон и мафия могут произвести на свет божий очень похожих отпрысков?

– Нет, конечно, Харви. Но это не означает, что они не могут похожим образом заполнить анкеты.

– Это серьёзное открытие.

– У нас таких открытий впереди ещё немало.

– Ладно, с чего начнём? – осведомился я.

– С самой большой фирмы, – тотчас же ответила Люсиль. – Называется «Компьютерные социальные исследования в сорока семи штатах, Мексике и Канаде». Их офис – на Пятой авеню, дом пять-девять-девять.

– Дом Скрибнера. Очень неподходящее место – это один из немногих уцелевших на Пятой авеню викторианских особняков.

– Они хотят респектабельности, Харви, это как раз понятно. А тебе придётся накормить меня ланчем.

Мы отправились на Женскую биржу, а потом прошли по Пятой авеню до Дома Скрибнера. Но там нас ожидало разочарование. Мы оказались в крошечном офисе, десять футов на двенадцать, где сидела старушка, окружённая кипами анкет и папок. Она близоруко уставилась на нас. Вокруг не было ни намёка на компьютер.

– Вас трое? – спросила старушка.

– Двое, – поправила Люсиль. – Я и мистер Крим.

– Вы из полиции? – осведомилась бабушка, протирая толстые линзы очков. – Господи, глаза у меня уже не те, что прежде. Если вы из полиции, то Стенли говорит, что у нас всё честно и законно на сто процентов. Это что, дверь хлопнула? – подозрительно осведомилась она у Люсиль.

– Нет, мэм, – ответил я.

– А где ещё один из вас? Где третий?

– Нас только двое.

– Но вошло же трое.

– Нет, нет, – поспешила уверить её Люсиль. – Только двое.

– А кто такой Стенли? – спросил я.

– Мой сын, конечно.

Письменный стол был завален какими-то бумагами. Старушка порылась в них и пояснила:

– Это стол Стенли. Он у меня страшно неаккуратный.

– Где Стенли? – спросил я.

– Он всегда был неаккуратным. С самого детства. И рассеянным. Вы представляете, он делал домашнее задание, потом откладывал тетрадь в сторону и забывал, где она. «Стенли, – говорила я ему, – сделал работу, отдай тетрадь мне».

– Так где же Стенли? – гнул своё я.

– Где Стенли? А что? Почему вас это интересует?

– Мы хотели бы знать, где ваш сын, миссис… – мягко пояснила Люсиль.

– Меня зовут Элли.

– Мы бы хотели бы знать и вашу фамилию, – сказала Люсиль. – Неудобно звать вас только по имени.

– Вы симпатичная девушка, – сказала старушка. – Жаль Стенли не встретил вас до своей помолвки. Он сейчас там.

– Он совершает помолвку?

– Нет, нет. Это случилось в прошлом месяце. А сейчас он в Бруклине, у мистера Бампера, там, где стоит этот компьютер. Стенли решил, что через компьютер он может делать статистические подсчёты сочетаемости пар, а его секретарша забеременела, и вот я сижу здесь. Это страшно интересный проект. Стенли у меня очень умный…

– Дорогая дама, – перебил я её, – тут у вас сказано: «Компьютерные социальные исследования в сорока семи штатах…»

Она заулыбалась.

– Это идея Стенли. Правда, неплохо?

– Так почему же не пятьдесят штатов? – спросил я.

– Стенли решил, что сорок семь выглядит психологически убедительней. Вы со мной не согласны?

Мы выразили полное согласие и ушли… Мы решили навестить фирму «Компьюдейт», на углу 57-й улицы и Мэдисон-авеню. Это было маленькое, но бурно действовавшее учреждение. У них даже имелся компьютер. Главным был улыбающийся толстяк по фамилии Пигаро. Кроме него в офисе было ещё трое работников, и наши сердца исполнились надеждой.

Мистер Пигаро вручил нам свою карточку.

– Пигаро тут, Пигаро там, – сказал он и улыбнулся.

Улыбка получилась широкой – до ушей. Мы сказали, что успели побывать в «Компьютерных социологических исследованиях», на что он понимающе улыбнулся и сказал:

– Эта контора бросает тень на всех нас. Но ничего, вам стоит только пуститься в плавание по волнам будущего, и стихия вам покорится. Подумайте только: впервые в истории у нас появился шанс свести фактор случая к абсолютному нулю! Разумеется, эксперимент находится на младенческой стадии, и нам ещё предстоит завоевать целые миры, но представьте только: вы можете жениться на девушке, которую никогда до этого не видели, причём с полной уверенностью, с полной непоколебимой уверенностью, что она будет разделять ваши мысли, привычки, отношение к еде и сексу… Почему вы так ужасаетесь, миссис…

– Мисс Демпси.

– Почему вы так ужасаетесь, мисс Демпси? Разве следует пугаться будущего? Разве не лучше шагать вперёд с гордо поднятой головой, твёрдо зная, что тебя ожидает?

– Это отличная мысль, – согласилась Люсиль.

– Вы представляете какую-то школу? Или область? Надо начинать с самого начала, так, словно вы стоите рядом с Маркони или Эдисоном…

– Я работаю в отделе расследований страховой компании, – сказал я. – Меня зовут Харви Крим.

Его лицо застыло, но улыбка сохранилась. Это было, я вам скажу, зрелище. Всё ещё улыбаясь, он холодно спросил:

– Чем могу быть вам полезен, сэр?

– Поверьте, вы не сделали ничего плохого, – поспешил я его успокоить. – Мы расследуем пропажу дорогой меховой шубы, и девушка, заявившая о потере, пользовалась вашей компьютерной службой. Если бы вы могли сказать нам имя человека…

– Почему бы вам не спросить её?

– Мы с этого и начали. Но адреса мы найти не можем. Вот мои документы.

Пигаро внимательно изучил моё удостоверение. В нём я обычно держу десятидолларовую бумажку. Когда он вернул мне документы, то улыбался вовсю, а купюра пропала.

– Всё в порядке. Так кто же ваша девушка?

Теперь на его лице играла улыбка соучастника, и я усомнился, принимает ли он когда-нибудь что-нибудь на веру.

– Синтия Брендон.

– А-ха-ха! – секретарша, сидевшая неподалёку, которая по совместительству являлась машинисткой и отвечала на телефонные звонки, слушала нас с таким вниманием, что кончики её ушей зашевелились.

– Убавь пылу-жару, – крикнул ей Пигаро. – А то у тебя лопнут барабанные перепонки. – И обращаясь к нам, сказал: – Пойдёмте ко мне в кабинет, там, кажется, есть места на балконе третьего яруса.

Юмор у него был тяжеловесный. Я покосился на секретаршу и увидел, как она высунула язык в его адрес.

Его офис был бесвкусен – хром и стекло.

– Мне нравится чувствовать себя в будущем, – пояснил Пигаро, обводя комнату рукой. – Присаживайтесь, присаживайтесь. Вы пришли в хорошее место. Синтия Брендон. Так что же за шубка?

– Русский соболь, очень дорогая вещь, – выпалила Люсиль, и глазом не моргнув. Её пресвитерианское воспитание быстро быстро отступало под напором обстоятельств.

– Надо же! Нужен настоящий талант, чтобы так тратить деньги. Сколько, по-вашему, это стоит?

– Семьдесят две тысячи долларов.

– Пигаро здесь, Пигаро там, – пробормотал он. Его чувство юмора не ослабевало. – Знаете, почему я это вспомнил?

Мы ждали ответа с нетерпением.

– Потому что они идеально подошли друг другу как жених и невеста. Не знаю, поженились они или нет, но это входило у них в планы.

– Вы хотите сказать, что Синтия Брендон вышла замуж? – спросил я.

– Планировала, братец Крим. Не дождётесь, чтобы я выдал непроверенную информацию шамусу. Вы ведь шамус? – неуверенно спросил он меня, на что я ответил:

– Это словечко в ходу в Калифорний. Я же расследую дела нью-йоркской страховой компании. А кто, собственно говоря, они?

– Они?

– Ну да. Вы только что сказали: они подошли друг другу. Синтия Брендон и кто ещё?

– Это должно быть в досье, – Пигаро улыбнулся и сказал в селектор: – Сильвия, принеси мне досье на Синтию Брендон и её кавалера.

Пару минут спустя Сильвия появилась с двумя папками и положила их на стол. Я протянул за ними руку, но Пигаро накрыл их своими толстыми ручищами, улыбнулся и сказал:

– Нет, нет, это информация конфиденциального характера. Только мы можем заглядывать в эти папочки. Задавайте мне вопросы, и я отвечу на те, где интимные тайны не будут нарушены.

– Это очень благородно с вашей стороны, – сказала Люсиль.

– Стараемся понемножку, – отозвался Пигаро. – Но пусть ваши похвалы не будут слишком медоточивы, иначе налетят пчёлы со своими страшными жалами. Диккенс.

– В наши дни редко услышишь ссылки на Диккенса, – улыбнулась Люсиль.

– Да, да, именно. Ну что ж, – сказал он, открывая папку. – Синтия Брендон. Смотрим наугад. Раздел третий, часть шестая. Вопрос: «Что, по-вашему, основной источник вашего кризисного состояния?» Ответ: «Истеблишмент». Теперь смотрим досье партнёра. Раздел третий, часть шестая. Тот же вопрос. Ответ: «Истеблишмент».

– А кто у вас в этой папке? – спросила Люсиль.

– Замечательный молодой человек. Его зовут Гамбион де Фонти. Он итальянец, но из очень старинного почётного рода. Денег куры не клюют.

– Гамбион де Фонти, – повторил я.

– Гамбион де Фонти. Раздел второй, часть вторая. Вопрос: «Нужны ли вам деньги?» Ответ: «Нет, у меня их достаточно». Вторая папка. Часть вторая. Вопрос…

– Спасибо, нам всё ясно, – сказала вежливо Люсиль. – У Синтии Брендон достаточно денег, как и у Гамбиона де Фонти. Кстати, известно ли вам мистер Пигаро, что он граф?

– Нет. Не может быть.

– Тем не менее это так.

– Так вы его знаете?

– По крайней мере наслышаны. – сказал я. – Разумеется, у вас есть адрес?

– Ну да. Отель «Рицхэмптон», угол Шестьдесят четвёртой и Мэдисон.

– Так оно и должно быть, – кивнула Люсиль. – Где ещё останавливаться человеку, как не в «Рицхэмптоне»?

Мистер Пигаро углубился в размышления.

– Знаете, – сказал он наконец, – а ведь ведь бракосочетание Синтии Брендон и настоящего законного графа могло бы составить нашей фирме неплохую рекламу. Я в этом не сомневаюсь.

– Он вполне настоящий, но не совсем законный, – сказал я.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Правда? Какая жалость, – сказал Пигаро с грустной улыбкой. – Пытаешься помочь людям, но жизнь выкидывает с тобой глупые фокусы…

– Это точно, – согласился я.

– Нам надо две ксерокопии анкет, заявила Люсиль мистеру Пигаро.

– Боюсь, это невозможно. Их содержание – тайна.

– А за десять долларов?

– Тайна стоит дороже.

– Харви, дай мистеру Пигаро пятнадцать долларов – это наш предел.

Я извлёк из кармана три пятидолларовые бумажки, И Пигаро заказал сделать ксерокс, после чего мы раскланялись. Внизу в вестибюле я сказал Люсиль:

– Этому надо положить конец.

– Чему, Харви?

– Сама знаешь чему. Отправляйся-ка обратно, в Доннеловский филиал публичной библиотеки города Нью-Йорка, где тебе и положено находиться.

– Ты шутишь, Харви?

– Ничего подобного, – свирепо произнёс я. – Какие шутки?

– Харви, не говори таким тоном. Это просто ужасно. Кстати, когда этот смешной толстяк назвал тебя шамусом, ты тоже ответил ему так, что просто мороз по коже. Ты вовсе не хочешь, чтобы я вернулась в библиотеку.

– Я об этом мечтаю.

– Но в чём же, собственно, дело?

– А в том, что ты создаёшь у меня комплекс неполноценности. Ты ударила в солнечное сплетение моему мужскому я. Думаешь, легко быть мужчиной в этом мире? Ничего подобного.

– Харви, я не нарочно.

– Может быть. Но это не меняет сути дела. Сколько тебе лет?

– Харви, ты это прекрасно знаешь, и, по-моему, это просто безобразие, что ты постоянно об этом заводишь разговор.

– Отлично. Тебе двадцать девять лет и ты не замужем. Тебе легко говорить о том, что это, мол, безобразие, но как, по-твоему, я могу себя чувствовать? Я хотел быть кинорежиссёром, а вместо этого стал сыщиком в страховой компании, причём, по слухам, я самый лучший сыщик в этом городе. Ну и как я, скажи на милость, теперь себя чувствую после того, как ты провела этот день?

– А как? Что я такого сделала?

– Ты меня просто унижала.

– Но я пыталась тебе помочь, – сказала Люсиль, и в голосе её зазвучал явный испуг.

– Ты прекрасно знаешь, как лучше всего можешь мне помочь. Возвращайся в свою библиотеку.

– Харви, во-первых, я на бюллетене, а во-вторых, я волнуюсь за тебя и решила немножко помочь. Просто глупо предполагать, что у меня есть хотя бы одна десятая твоей смекалки и знания дела. Я никак не могу понять, что плохого, если я нахожусь рядом с тобой?

– Послушай, детка, – сказал я, всеми силами пытаясь сохранить в интонациях теплоту и понимание. – Я прекрасно понимаю тебя, но работа может оказаться слишком опасной. Мне обязательно надо навестить отель «Рицхэмптон».

– Да они уже оттуда давно съехали, Харви, так что зачем торопиться?

– Почему ты так думаешь?

– Потому что это очевидно, Харви, и если ты…

Я посмотрел на неё так, что она поперхнулась и сказала:

– Ладно, Харви, мы сейчас же направляемся в «Рицхэмптон». Я приношу свои извинения и больше не буду встревать, но ты, пожалуйста, прости меня и не прогоняй, потому что я давно не получала такого удовольствия – пожалуй, с детства, когда я окунула светлые косички своей сестры Стефани в чернила, пока она спала.

– Ты и правда это сделала?

– Святая правда!

– Почему?

– Потому что я её ненавидела.

– Почему ты её ненавидела?

– Потому что она была такая добропорядочная, что просто ужас.

– Ну ладно, пошли, – согласился я, и мы двинулись по Мэдисон-авеню к «Рицхэмптону». У меня закралось подозрение, что отель имеет дела с нашей компанией, и когда, позвонив по телефону, я узнал, что это так, то представил Люсиль и себя Майку Джекоби, тамошнему сотруднику службы безопасности.

В Майке Джекоби нет ничего особо колоритного. Он старательно изучал криминологию, полицейскую психологию и гостиничный менеджмент в университете Нью-Йорка. Впрочем, для мальчика из Бронкса он сумел создать неплохой образ хладнокровного и невозмутимого человека, знающего, что такое Европа. Он носил усы и сшитые на заказ костюмы. Он оказался очень любезным – возможно, потому, что сразу же положил глаз на Люсиль – и быстро раздобыл регистрационную карточку графа. Пока я её просматривал, он шептал мне на ухо:

– Как её зовут?

– Да я не про неё. Как зовут твою девушку?

– Люсиль Демпси.

– У тебя с ней роман?

– Какое это имеет отношение к делу?

– Что ты кипятишься? Я задал вежливый вопрос. Я просто хочу знать, насколько ты ею увлечён.

– А в чём дело? – удивился я. Только что я передал карточку Люсиль, и она углублённо стала её изучать, а потом принялась листать журнал. Джекоби таращился на неё, как на диковину. Наконец, он сказал:

– А потому что я хочу на ней жениться!

– Вот значит как? Ты её впервые увидел сегодня и сразу же готов жениться?

– Если бы я встретил её раньше, то уже давно на ней женился бы. Я всю жизнь мечтал о такой девушке.

– Я поинтересуюсь у неё на этот счёт, – пообещал я.

– Только будь поаккуратнее, пожалуйста, со словами, – попросил он.

– Люсиль, – сказал я, – мистер Джекоби в тебя влюбился и хотел бы знать, не хочешь ли ты выйти за него замуж.

– Нет, – отрезала Люсиль. – но всё равно, большое спасибо, мистер Джекоби. Смотрите, тут граф Гамбион де Фонти зарегистрирован два раза.

Самое смешное, – обратилась она ко мне, – что Валенто Корсика открыто регистрируется в этом отеле, а твой лейтенант Ротшильд и его сержант Келли об этом и понятия не имеют. Или я ошибаюсь?

– Думаю, что не ошибаешься, – отозвался я.

– Я бы не назвала это проявлением непрофессионализма. Вы со мной не согласны, мистер Джекоби?

– Вы хотите сказать, что просто не собираетесь рассматривать мою кандидатуру как потенциального супруга, так что ли?

– Именно так, но, пожалуйста, не сердитесь. Я скажу прямо: если бы у нас в библиотеке были те же порядки, что и в полиции этого города, мы бы никогда и ни за что не смогли бы отыскать ни одной книги.