Текст книги "Господин Ганджубас"

Автор книги: Говард Маркс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Каждую пятисотграммовую прямоугольную пластину гашиша помещали в герметичный полиэтиленовый мешок. Мешки относили в отдельную комнату, промывали бензином и оставляли там на несколько часов. Новая группа рабочих, чьи руки не прикасались к гашишу, таскали мешки во вторую комнату и помещали в жестяные банки. Банки запаивали, транспортировали в третью комнату и промывали бензином. В четвертой их вкладывали в банки большего диаметра и заливали жиром. Запаянные большие сосуды укладывали в картонную коробку. Теперь груз был готов к перевозке на склад аэропорта, где полицейский кинолог Малика со своими собаками проводил окончательную проверку.

– Д. Г. Маркс, вот твоя копия авиагрузовой накладной.

– Просто фантастика, Малик. Спасибо!

– Не за что. Это моя обязанность.

Вернувшись в «Шератон», я выучил номер накладной и уничтожил ее. Малик снабдил меня билетом первого класса на рейс «Свисс эйр» до Цюриха, следующий после рейса ПМА, который должен был доставить наш гашиш в Нью-Йорк. Как только Малик известил, что самолет с грузом в воздухе, я выписался из гостиницы и поехал в аэропорт. Мне предстояло позвонить Эрни из Цюриха и, как только станет известно, что груз получен, отправить телекс Малику: «Имеется хорошее подержанное бумагоделательное оборудование».

В аэропорту Карачи и Цюриха не произошло никаких неприятных инцидентов. Через справочное бюро гостиниц я забронировал номер в «Карлтон-Элит», прямо рядом с Бан-хофштрассе. Из зала прибытий позвонил Эрни, продиктовал номер накладной и телефон «Карлтон-Элит». Соединился с Филом в Бангкоке. Он только что проводил Джуди и детей в Лондон и сообщил, что на организацию морских перевозок уйдет примерно месяц.

Посмотрев несколько фильмов по кабельному в «Карлтоне», на сей раз без цензуры, я побродил по улицам Цюриха. Каждые два часа звонил в отель. Волновался, удалась или нет операция с пятью тоннами пакистанского гашиша. Наконец позвонил Эрни:

– Откупоривай шампанское! Груз получили. Все наше.

Я повалился на кровать и заснул. Меня отпустило: предприятие удалось, я заработал кучу денег. По крайней мере, я так думал.

В Лондон я прилетел вечером следующего дня, после того как отправил Малику телекс с хорошей новостью. Джуди вернулась накануне.

– Ну, любовь моя, мы снова богаты, – сказал я.

– Думаю, есть проблемы, Говард. Звонил Эрни. Голос у него был не слишком счастливый.

Я вышел на улицу, из телефонной будки на Фуле-роуд набрал телефон ПУЛА. Флэш переключил меня на Эрни, который, казалось, вот-вот отдаст концы. Он говорил почти неразборчивым шепотом:

– Сделка сорвалась.

– Как это? Ты же сказал, что все получил. Я всех известил, что груз прибыл.

– Нет, не прибыл. Том сказал, его, возможно, вообще не отправляли.

– Там были люди Тома, Эрни?

– Ну, на самом деле люди Карла.

– А кто такой Карл?

– Босс Тома.

– Эрни, я думал, что ты – босс Тома.

– Да, и я тоже. Что-то подустал... Поговори с Карлом. Незнакомый холодный голос произнес с немецким акцентом:

– Говард, мы никогда не встречались, но я оказал тебе чертовски важную услугу, когда ты сидел в тюрьме, в Лондоне. Я добился твоего освобождения. Ты мне обязан.

– Спасибо, Карл. Тебе заплатили, я полагаю.

– Это к делу не относится. Говард, ты видел, как партию везут на самолет? Как ее загружают?

– Нет. А ты видел, как ее разгружают?

– Это к делу не относится. Я своим людям доверяю на все сто. Твой человек в Пакистане должен нам полтора миллиона долларов. И у нас возникли дополнительные расходы. Назови мне имя этого человека и его адрес. Я получу назад деньги.

– Карл, дай мне Эрни!

– Он спит.

– Я позвоню позже.

Что я мог сказать Малику, черт возьми? У меня не было ни малейшего сомнения, что в случившемся его вины нет. Груз украли в Нью-Йорке. Или сам Карл, или люди, которым он верит на все сто.

Следовало незамедлительно известить обо всем Малика. Доверяться телефону смерть как не хотелось, но изложить новости по телексу, пользуясь терминологией производителей бумаги, я не смог. Представил, как Афтаб пялится на телекс: «Подержанное оборудование исчезло». Требовалось позвонить.

– Малик, скажи, когда перезвонить. Есть разговор.

– Сейчас самое подходящее время.

– Груз потерялся.

– Да будет так! На все есть воля Аллаха. Мы можем только стараться.

– Американцы говорят, что ты его и не отправлял.

– Д. Г. Маркс, мне наплевать, что говорят американские свиньи. Если думаешь, что я здесь дурака валяю, проведи собственное расследование. Решишь, что я виновен, верну деньги и дам заряженный пистолет, чтобы пристрелил меня. В Пакистане ты по-прежнему желанный гость в любое время.

Все оказалось гораздо легче, чем я думал. Позвонил Эрни. Его голос немного окреп. Я соединился с ним из автомата.

– Что делать, когда падаешь с велосипеда?

– Не знаю, не ездил, – ответил я.

– Залезаешь обратно на сиденье. Давай провернем сделку с Маликом еще раз.

– Ты не думаешь, что он тебя кинул?

– Я уверен, что это был не он. Не разобрался пока, при чем тут Карл с Томом, но в теперешней сделке они участвовать не будут. Эту операцию проведет Билл, тот парень, с которым ты встречался в «Мандарине».

Эрни объяснил, что схема следующей поставки проста: инструкции и деньги Билл лично отвезет в Карачи через месяц, если Малик гарантирует, что американца не повяжут на въезде.

Дела в Англии требовали моего внимания. Я встретился с Мики Уильямсом, получил от него пятьдесят тысяч и спрятал. Мне требовалась наличность в Лондоне.

Филу за голландскую авиапоставку я заплатил из своих денег в Гонконге. Стараниями Джона Денби, Джарвиса и Безумного Майора винный бизнес процветал. Клиентура «Уэст-Энд секрет ориал сервисиз» разрасталась. Я отмывал все больше наличности через каждое из своих предприятий. Нанял специалистов, чтобы собрали максимум информации о бумажном производстве, подержанном оборудовании, Пакистане, воде и танкерах.

Я навестил Балендо и Орку в «Международном туристическом центре Гонконга» и заплатил им несколько тысяч фунтов, которые задолжал. Рассказал о возможности заказывать дешевые билеты на рейсы ПМА. Предложил рекламировать их туристическое агентство в тех странах, где бываю, подыскивать новых деловых партнеров, советовать знакомым, чтобы бронировали билеты через центр. Балендо выразил желание сделать меня официальным представителем центра на Дальнем Востоке и выплачивать мне комиссионные за продажу авиабилетов. Мне открыли неограниченный кредит на покупку билетов для меня или любого моего протеже. Балендо выдал соответствующие визитные карточки. Я получил желанное прикрытие.

Дэвид Лей почти закончил мою биографию. Я прочитал написанное. Было очевидно, что он выдохся. Ему явно не хватило ни времени, ни места. Первые тридцать лет моей жизни расписывались уж слишком подробно. И откровенно фальшивые диалоги действовали на нервы. Последняя и, как я думал, самая интересная часть моего жизненного пути упоминалась вскользь. Я хотел, чтобы книга называлась «Спасибо, что курите». Дэвид на такое не пошел. Он хотел назвать ее «Счастливые времена».

Я дал первое интервью. Частично из желания разрекламировать книгу, частично из любви к известности. Эта беседа со старым оксфордским другом Дэвидом Дженкинсом послужила основой для его статьи, напечатанной в мартовском выпуске «Татлера» за 1984 год. Мы оба боготворили уэльских регбистов, Rolling Stones и, хорошенько накурившись, получали большое удовольствие от компании друг друга. Статья представляла меня симпатичным укурком с головой на плечах. Там упоминались мои намерения экспортировать на танкерах уэльскую воду и текущая задолженность Управлению налоговых сборов, полтора миллиона фунтов.

Хотя Стенли Розенталь умело отражал атаки Управления, сборщики налогов держались того убеждения, что денег у меня навалом, просто эти капиталы где-то припрятаны. Они были готовы умерить свои аппетиты, но не удовольствовались теми тридцатью тысячами фунтов, которые я отсудил у таможенного ведомства. В конечном счете они признали, что я ничего не заработал контрабандой наркотиков, и затребовали сорок тысяч фунтов к концу года. Я не мог заплатить им наличными или гашишем. Единственный выход состоял в том, чтобы заложить квартиру в Челси.

В марте я прилетел в Гонконг на свадьбу Хоббса и Селены. Я был шафером. Один из дружков Хоббса согласился жениться на Эйприл. Свой медовый месяц Хоббс провел в Бангкоке, а новобрачная коротала время за любовными играми в «Пей до дна».

Прибыл Фил с документами, касающимися поставки морем в Лонг-Бич. Контейнер уже плыл из Сингапура. Я снял деньги со счетов в «Креди Свисс» и Банке Гонконга и Шанхая, отдал ему обещанные сто тысяч долларов и еще семьдесят пять за авиапоставку для Мики, через неделю. Мне предстояло слетать в Бангкок за авианакладной.

Оставалось только два дня до прибытия Билла в Карачи, и я должен был попасть туда раньше него.

Когда я прилетел из Гонконга в Карачи, не обошлось без «разбора полетов» по поводу канувших в неизвестность пяти тонн, но Малик все понимал. Я вручил ему списки подержанного бумагоделательного оборудования, выставленного на продажу в Великобритании, и сообщил номер рейса Билла. Малик обещал позаботиться, чтобы гость без проблем миновал таможню.

Наняв в «Шератоне» машину с водителем, я отправился в аэропорт встречать Билла.

– Я должен вручить это тебе, приятель. Да, у вас здесь все под контролем. Я был единственным, кого таможня не разорвала на части. Теперь послушай. В этом чемодане лежит...

– Билл, подожди, пока мы не останемся одни, – прошептал я.

– Ты думаешь, этот араб понимает по-английски?

– Английский понимает большинство пакистанцев, Билл.

– Это что-то новенькое. Я думал они разговаривают на каком-нибудь индийском наречии. Полагаю, мы едем в «Шератон».

– У меня там номер зарезервирован, Билл. Но, может, ты предпочтешь остановиться в «Хилтоне»?

– Нет, я останавливаюсь только в «Шератоне», пока занимаюсь делами. Позже объясню.

В своем номере в «Шератоне» Билл достал контрабандную бутылку «Джека Дэниелса». И продолжил разговор, начатый в машине:

– В этом чемодане триста тысяч долларов. Сколько гашиша можно купить на них?

– Зависит от того, как ты намерен им распорядиться, Билл: послать морем, положить в чемоданы или еще как.

– Мне не нужно, чтобы кто-нибудь отправлял товар из страны. Я сам отправлю его через американское посольство в Исламабаде. Это государственный заказ США.

– Значит, тебе просто нужна куча наркоты? И ты распорядишься ею самостоятельно?

– Ну, некоторая помощь потребуется, потому что меня здесь не будет. Но я устраиваю сделку.

– Билл, что именно тебе нужно?

– Наркотики должны лежать в деревянных клетях особой конструкции, вот здесь размеры. Клети следует отвезти к офису АЛЛ – компании «Американ президент лайн» в порту Карачи. Затем корабль правительства Соединенных Штатов перевезет их на военно-морскую базу в Аламеде, Калифорния. Ты лично должен доставить клети АЛЛ. Нельзя допустить, чтобы местные барыги что-то прознали.

– Хорошо.

– Говард, тебе ведь известно, что я агент ЦРУ?

– Мне это приходило в голову.

– У правительства США в Пакистане есть несколько секретных баз, шпионская сеть и оборудование, разбросанное по всей стране. Время от времени мы должны отправлять оборудование обратно так, чтобы никто не знал, что за хрень мы тут творим. У меня есть разрешение переправлять детали вертолетов-шпионов отсюда на корабле через АЛЛ. Мне дается много места для маневра. В Аламеде, кроме меня, открыть груз никто не может. Я мошенничаю слегка. Сейчас вот собираюсь отправить наркоту. Я знаю много людей в Вашингтоне, которые сочувствуют местным арабам-антикоммунистам. Они не станут возражать, если я проведу сделку с наркотой и подкину денег этим арабам. ЦРУ владеет «Американ президент лайн». Как только наркотики окажутся у АЛЛ, они мои.

– Значит, я подкидываю парочку деревянных клетей к офису АЛЛ, даю тебе знать, а ты их забираешь.

– Нуда, что-то вроде того, но меня здесь не будет. И вот что. Тебя все называют Говард, но ведь первое твое имя Деннис, верно?

– Да.

– Знаешь, арабы пользуются своими фамилиями, как мы именами. Так ты, когда будешь звонить в посольство США в Исламабаде, представься мистером Деннисом из отдела особых поручений.

– Я должен звонить в посольство США?

– Конечно. Позвони им отсюда. ЦРУ владеет «Шератоном». Поэтому я здесь и останавливаюсь. В посольстве будут ждать твоего звонка. Свяжись с ними, как только упакуешь наркотики. Скажи, что груз Фреда Хиллиарда готов, и спроси, когда его привезти АЛЛ. Отвезешь, когда скажут. Вот и все. Ну, так сколько гашиша можно приобрести на триста тысяч долларов?

– Будут затраты – на перевозку в Карачи, упаковку. Тем, кто имеет дело с наркотиками в этом городе, надо хорошо платить. Я скажу тебе завтра. Это ты Фред Хиллиард?

– Нет, мой приятель из Вашингтона. Он решает вопросы на военно-морской базе в Аламеде. Раньше занимался этим дерьмом тысячу раз.

– Эрни сказал тебе, кому и сколько причитается?

– Ты получаешь пятнадцать процентов, Говард, Малик – двадцать пять. Мы оплачиваем все предварительные расходы из этих трехсот тысяч долларов. Отнеси деньги к себе в номер.

Малик обрадовался предложению:

– Легкая работа, Д. Г Маркс. Мы сделаем это, если на то будет воля Аллаха. А что еще за хренотень с самолетом-шпионом? Американцы выжили из ума.

– Сколько ты можешь послать за такие деньги, Малик? – спросил я.

– Если на то будет воля Аллаха, две тысячи килограммов. Дай мне спецификацию на клети. Все будет готово через несколько дней.

– Прекрасно. Мне надо слетать в Бангкок.

– Я достану тебе билет на рейс «Таиландских международных авиалиний», первый класс, в оба конца.

Оставив Билла в Карачи, я полетел в Бангкок за накладной для груза, отправляемого друзьям Мики Уильямса в Голландию. Мики требовался документ, а не только его номер. Я поручил Хоббсу отвезти накладную в Лондон, Мики. Интересно, каково ему будет получить заветную бумажку из рук педика?

Билла в Карачи я уже не застал: тот неожиданно уехал. Малик упаковал две тысячи килограммов того же отличного пакистанского гашиша в клети загадочной формы. Приобрел грузовик-пикап марки «мазда». Клети сложили в грузовик. Все было готово.

Я позвонил в американское посольство в Исламабаде. Они не ожидали звонка от мистера Денниса из отдела особых поручений. О Фреде Хиллиарде вообще не слышали. Они понятия не имели, о чем я говорил. Я попробовал еще раз на следующий день с тем же результатом.

Я влип. Мы с Эрни никогда не звонили друг другу, если я находился в таких местах, как Карачи или Бангкок. Это было золотым правилом. Мне следовало убираться из города.

Велев Малику попридержать товар до моего возвращения, я вылетел из страны первым же самолетом. Это оказался рейс «Алиталии», и я прибыл в Рим. Позвонил Эрни. Он знать не знал, что произошло с Биллом. Обещал выяснить. По номеру Мики Уильямса никто не отвечал. Я позвонил по другим телефонам. Джуди с детьми присматривали дом на Мальорке. Самолетом «Иберии» я вылетел из Рима в Пальму.

Джуди нашла дешевый, прекрасный старый дом в Ла-Ви-лете, деревне, которую почти полностью поглотила Пальма. В доме многое требовалось подновить и поправить, но мы решили его приобрести. А пока Джуди сняла меблированную квартиру в районе Бонанова. Телефона там не было, но обещали скоро установить. Я позвонил Мики Уильямсу.

– Явился не запылился, Говард, старина. Мы все получили. Через пару дней гашиш поступит в Лондон на продажу.

Наконец-то удача мне снова улыбнулась!

Я вылетел рейсом «Эйр Юрон» в Гатуик и встретился с Мики Уильямсом в пабе «Уорик Касл», на Мейда-Вейл.

– Половина груза в машине на улице, Говард. Вот ключи. Машина ни на кого не зарегистрирована. Если тебя остановят, выкручивайся как знаешь. Когда разберешься с грузом, припаркуй машину рядом с тем местом, где она стоит. Позвони мне, когда получишь мою долю, а я передам тебе другую половину партии.

Я позвонил Джарвису, который зашел ненадолго и забрал автомобиль. Сообщил хорошие новости Филу.

Пару дней спустя Джарвис принес деньги от продаж тайской травы. Большая часть ушла на то, чтобы расплатиться с Мики и получить остаток тайской марихуаны.

Связавшись с Эрни, я узнал, что Билл вернулся в Карачи, все проблемы улажены. Надо было немедленно возвращаться.

Я прошел паспортный контроль на третьем терминале в Хитроу и собирался войти в зал ожидания, когда меня остановил полицейский в штатском.

– Чистая формальность, сэр. Мы просто задаем пару вопросов людям, улетающим на Восток, сэр. Направляетесь в Карачи или куда-то еще в Пакистане?

– У меня назначена встреча в Карачи.

– Деловая встреча, сэр?

– Да.

– Могу я спросить, чем вы занимаетесь, сэр?

– Продаю воду.

– Воду?

– Да, воду. Как ни странно, уэльскую воду.

– А что, в Пакистане на нее большой спрос, сэр?

– Пока не выяснил. Но на нее есть спрос в Саудовской Аравии. Я встречаюсь с шейхом Абдулараманом А. Аль-Раджи в «Шератоне». У шейха в Пакистане много деловых интересов. Обычно я вижусь с ним там.

– Позвольте ваш паспорт, сэр? Мистер Маркс, я смотрю, вы частенько бывали в Карачи за последние несколько недель. И в Бангкоке тоже. Шейх и там с вами встречается?

– Компания, на которую я работаю, располагается в Гонконге. Рейсы из Гонконга в Карачи обычно следуют транзитом через Бангкок. Я не упускаю возможности провести пару дней в Таиланде.

– Спасибо, мистер Маркс. Приятного полета! Продайте побольше воды.

Сам того не зная, я беседовал с опознавшим меня сотрудником следственного отдела Управления таможенных пошлин и акцизных сборов. Этот коп сигнализировал агенту Управления в Пакистане, Майклу Стивенсону. А тот предупредил Харлана Ли Боуэ, человека DEA, что в Карачи прибывает матерый наркоконтрабандист. Боуэ помнил мое имя с 1973 года. В аэропорту Карачи за мной пустили хвост. Стивенсон жаждал крови, а Боуэ был не против ему помочь.

Я зарегистрировался в «Шератоне». Билл снова исчез. Я позвонил в посольство США в Исламабад:

– Доброе утро! Говорит мистер Деннис из отдела особых поручений.

– Добрый день, мистер Деннис! Нас предупреждали насчет вашего звонка. Я соединю вас с отделом, который имеет к этому непосредственное отношение.

Отлично! Билл все уладил.

В трубке раздался скрипучий голос:

– Мистер Деннис, мы продолжаем готовить документы. Нет нужды говорить вам, какой это деликатный вопрос. Пожалуйста, звоните нам раз в неделю, пока мы не будем готовы.

– Конечно.

Лондонские доходы от продаж тайской травы манили меня. Малик дал мне серый чемоданчик, набитый документами о производстве бумаги в Пакистане, и билет первого класса на рейс «Пан-Американ» до Лондона. В самолете я сидел рядом с Элизабет Тейлор. Мы говорили об Уэльсе. Она сошла во Франкфурте.

На карусели в Хитроу мой чемоданчик не появился. Служащие «Пан-Американ» принесли извинения и заверили, что доставят его на мой адрес, как только найдут. И хотя я не заметил слежки в Карачи, стало ясно: ведется расследование. Что еще могли означать допрос при вылете и пропажа чемодана? Багаж пассажиров первого класса на прямых рейсах не теряется. В чемодане не лежало ничего подозрительного, лишь бумагоделательная ерундистика, я должен был соблюдать осторожность.

Если операция удается, ее повторяют. Мики Уильяме, Фил и я пересылали товар из Бангкока в Амстердам, пока голландский барыга Мики не посчитал, что больше в нас не нуждается. Либо достаточно заработал, либо нашел канал подешевле. В мои европейские закрома потекли серьезные деньги. Пару раз я летал в Бангкок и Гонконг, чтобы привести в порядок грузовые накладные и денежные переводы. Хоббс нашел еще нескольких женихов, а Эйприл с Селеной – еще несколько невест. В гонконгских сундуках прибыло денег на карманные расходы.

Морская поставка из Бангкока в Лонг-Бич удалась. Солидные суммы пополнили мой счет в гонконгском отделении «Креди Свисс». Калифорнийские курьеры Эрни привезли мне наличные в Швейцарию и Гонконг. Я открыл банковский счет и абонировал сейф в Женеве. К сожалению, морскую операцию не удалось повторить. Одного из парней в Лонг-Бич арестовали.

Раз в неделю я напоминал о себе посольству США в Исламабаде. В конце концов чиновник сказал мне, что груз должен быть доставлен в порт Карачи к фрахтовым агентам компании «Форбс, Форбс и Кэмпбелл» в АЛЛ в воскресенье 10 июня.

Я прибыл в Карачи шестого июня. Мне предстояло проехать на «мазде» около трех километров, от городского склада Малика до порта. Малик обещал показать дорогу, сопроводив меня на своей машине, но предупредил, что возле офиса «Форбс, Форбс и Кэмпбелл» не остановится – сразу вернется на склад. Биллу бы не понравилось, что Малик узнает об АЛЛ, но я не видел причин не доверять пакистанцу. После разгрузки я намеревался припарковать грузовик неподалеку от причала. Я проделал путешествие несколько раз на машине Малика.

Водить автомобиль в Карачи – дело непростое. Большинство улиц похожи на оживленную свалку. Машины напоминают модели, собранные из конструктора, но работают гораздо хуже. Борта грузовиков расписаны причудливыми многоцветными портретами и пейзажами. Из-за верблюдов образуются многокилометровые пробки. Повозки, мотороллеры, моторные рикши, мотоциклисты и велосипедисты снуют сквозь заторы как сумасшедшие. Вокруг застывших автомобилей толпятся и лопочут пешеходы. Безногие нищие, отталкиваясь от мостовой, катят на низких тележках от машины к машине. Единственное дорожное правило заключается в том, чтобы продвигаться вперед как можно быстрее любыми способами. Конфликты из-за дорожных происшествий разрешаются на месте – дракой или деньгами. Одного приезжего с Запада разорвали на части за то, что он сбил пакистанскую школьницу.

Я позвонил в посольство США утром десятого июня, чтобы убедиться, не изменился ли план. Изменился. Поставка откладывалась до двадцать второго июня.

Мне требовалось сдать временный паспорт в паспортный стол в Лондоне пятнадцатого июня, чтобы получить новый. Если я хотел вернуться вовремя, следовало вылететь из Карачи немедленно.

Я вернулся в Лондон в течение суток. Паспортный стол решил, что я достоин получить полный паспорт на десять лет. На это должно было уйти три недели. Джарвис согласился отправиться в Пакистан вместо меня и побыть мистером Деннисом. Он вернулся через неделю и рассказал, что, когда пригнал «мазду» к АЛЛ, ему заявили, что ничего не знают, нет никакого заказа. Джарвис посчитал, что ему ничего не остается, кроме как оставить грузовик рядом с конторой, а ключи отдать фрахтовому агенту, пообещав, что посольство США с ним скоро свяжется. После этого Джарвис позвонил в посольство и объяснил ситуацию. Они пообещали этим заняться. Малик, с которым Джарвис встретился перед отлетом в Лондон, посчитал, что тот поступил правильно.

Я сообщил обо всем Эрни через ПУЛА. Тот заохал.

Новехонькая «мазда» с драгоценным грузом гашиша, замаскированным под запрещенное шпионское оборудование, простояла рядом с конторой «Форбс, Форбс и Кэмпбелл» целых три месяца. По словам Малика, она стала местной достопримечательностью, клети странной формы привлекали внимание посетителей порта. Затем неожиданно грузовик исчез. Позвонил Эрни. Груз был на пути в Аламеду. Через несколько недель полагалось пить шампанское.

На какое-то время темп жизни замедлился. Мы с Джуди бродили по новому, еще не обустроенному дому в Испании.

В пятнадцатом веке на Мальорке существовало небольшое поселение Эс-Винет, знаменитое своими виноградниками. Обезлюдев после чумы, оно исчезло с карт на несколько столетий, пока в начале прошлого века, не возродилось под новым именем – Ла-Вилета. Сюда стекались жители Мальорки, искавшие работу в городе, потому что ближе подобраться к стенам Пальмы не удавалось. Из поселения Ла-Вилета превратилась в спальный район для плотников и каменщиков Пальмы. Эти ремесленники использовали свои изрядные навыки, чтобы превратить деревенские дома в городские здания. Облик Ла-Вилеты отличала некоторая пестрота. Здесь попадалось много интересных сооружений. Одно из них мы и купили: трехэтажный дом, возведенный полтора столетия назад, с толстенными каменными стенами и садиком, где за место под солнцем боролись пять огромных пальм. В Ла-Ви-лете много баров, и в них, как и повсюду в Испании, подают вполне приличную еду. А вот ресторан всего один, «Рестауранте Ла-Вилета». Его владелец и управляющий Боб Эдвардес – уэльсец, родившийся неподалеку от Кенфиг-Хилл. Естественно, мы стали хорошими друзьями.

Мы с Джуди вели очень неспешную спокойную, очень испанскую по духу жизнь, пытаясь вернуть дому былую красоту и знакомясь с островом.

Прошло более трех недель. Время от времени я звонил в ПУЛА. Флэш сообщал, что от Эрни новостей нет. Затем как-то раз он соединил меня с номером Комбса в отеле.

– Ты не поверишь!

– Думаю, придется. Что такое?

– Билл когда-нибудь упоминал о парне по имени Фред?

– Да, упоминал.

– Так вот, с ним все кончено, так же как и с нашим грузом.

Фред Хиллиард умер от сердечного приступа, когда деревянные клети направлялись к Аламеде. Только он мог очистить груз, который теперь грозил вызвать жуткий скандал. ВМС Соединенных Штатов не должны переправлять контрабандой гашиш через свои базы. Возникнут вопросы. Глядишь – и разгонят правительство. Билл, узнав о смерти Фреда, бежал в Бразилию и скрывался где-то в сельве. Эрни отправил людей на его поиски. Если Билл не отыщется, придется подключить к делу Тома и Карла. Надежных правительственных агентов осталось раз-два и обчелся. Когда все выйдут, настанет пора удалиться на покой.

Малик в очередной раз обнаружил удивительное понимание. Предложил отдохнуть от главного бизнеса, сконцентрироваться на бумагоделательных фабриках и прочих законных начинаниях в Пакистане.

Я размышлял над советом Малика, когда мы с Джуди отправились на бракосочетание ее брата Джорджа и Ассумпты О'Брайен. Эта свадьба, справляемая в Белфасте, собрала толпы людей, говоривших, как Джим Мак-Канн. Я гадал, что он поделывает. Вот уже много времени ничего о нем не слышал.

Джордж и Ассумпта последние несколько лет преподавали английский при Британском совете в Бейруте. 1984 год для Ливана был богат событиями. Американская морская пехота в конце концов отступила, предоставив страну самой себе. Последовавшая борьба за контроль над Бейрутом оказалась изощренной и кровавой. Взрывались здания, людей похищали и убивали. Сбитые с толку читатели западных газет тщетно пытались уловить разницу между шиитами, ООП, друзами и маронитами. Все, кто мог себе это позволить, толпами валили из Бейрута. Джорджу и Ассумпте было жаль уезжать. Они любили Ближний Восток, любили свою работу. Они не знали, что им теперь делать. Я поинтересовался, как они смотрят на то, чтобы открыть школу в Пакистане. За деньгами дело не станет. Они с радостью ухватились за это предложение.

Так появился Международный лингвистический центр Карачи (МЛЦК). За несколько недель было положено впечатляющее начало. Мы арендовали старое американское консульство. Я дал Хоббсу отдохнуть от брачных афер в Гонконге и произвел его в школьные попечители. В Лондоне проходили собеседование учителя английского, и некоторым доставалась должность в Карачи.

Настоящий английский, который преподавали педагоги из Великобритании, в Пакистане пользовался популярностью. Успех был обеспечен. Малик потирал руки. Я сделал его директором МЛЦК, а он меня – директором своих бумагоделательных фабрик в Мехаре.

Япония и все японское с детства приводили меня в восхищение. Я играл в го, любил сырую рыбу и постоянно покупал японскую электронику и оптику забавы ради. Истории про самураев захватывали мое воображение и особенно впечатляла философия добровольного ухода из жизни на пике. Сам я не испытывал склонности к самоубийству, свой пик миновал, но идея расцветающей жизни, не отравленной тревогами старости, заключала в себе неотразимую привлекательность. Я постоянно летал в Гонконг, отделенный от Японии всего несколькими часами лета, но как-то не находил времени сесть на лайнер до Токио. Это расстраивало.

– Любимая, хочешь слетаем в Токио? Джуди улыбнулась:

– Ты же знаешь, я об этом просто мечтаю. Дети будут в восторге. Там есть Диснейленд.

Ночная жизнь Токио сосредоточена в нескольких районах. Один из них называется Роппонджи. Это зона дискотек. В шесть вечера безупречно одетые бизнесмены среднего возраста высыпают из офисов, сдают свои кейсы в гардероб дискотеки и отрываются на танцполах, разглядывая себя в настенных зеркалах. Гуляя по клубам, мы с Джуди набрели на двенадцатиэтажное здание, где на каждом этаже танцевали под какую-то особенную музыку: регги, кантри, вестерн, дувоп. На пятом этаже располагался клуб «Пещера». У входа висела фотография Джона и Йоко.

Интерьер воспроизводил обстановку настоящей «Пещеры» в Ливерпуле, где я бывал около двадцати лет назад. Четыре японца на сцене были одеты под битлов и обнаруживали удивительное внешнее сходство с ливерпульской четверкой. То ли надели какие-то хитрые маски, плод передовых технологий, то ли подверглись пластической операции. Они исполняли исключительно песни Beatles, не перевирая ни слов, ни музыки. Это были Beatles, вот что жутко.

В отеле – мы остановились в «Кео Плаза» – мне передали просьбу позвонить Стенли Розенталю. Опубликовали «Счастливые времена». Рецензенты плевались. В Управлении налоговых сборов прочитали книгу и пришли в ярость. Они сделали вид, что не считают меня наркоконтрабандистом, а я публично сознавался, что промышлял контрабандой. Переговоры пошли насмарку, меня вызывали для объяснений. Я полетел обратно в Лондон. Мы со Стенли отправились в Управление налоговых сборов. Английского мудака Спенсера с моего дела сняли. Нас принял вежливый уэльсец Прайс. Я объяснил, что, беседуя с Леем, грешил пустым, безосновательным хвастовством. Позволил себе приврать кое-что, преувеличить, чтобы книга лучше продавалась. Осознавая возможные последствия, я записал свои разговоры с Дэвидом Леем. Мистер Прайс может послушать кассеты, если не возникнет возражений у Дэвида Лея и у издательства «Хайнеманн». Мистер Прайс принял это объяснение и вернулся к первоначальному предложению заплатить сорок тысяч фунтов до конца года. Квартира в Челси была заложена, и он получил деньги.

После занятий контрабандой ничто не доставляло мне большего удовольствия, чем работа на туристическое агентство. Ни импорт вин, ни перепродажа подержанного бумагоделательного оборудования, ни перевозки воды, ни бизнес-услуги не шли ни в какое сравнение. В гостиницах мне доставались самые шикарные номера, и служащие авиакомпаний демонстрировали крайнюю обходительность.