Текст книги "Иллюзорный мир (сборник)"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 10

Фелиз был вынужден спешно придумать какое-то оправдание, и, извинившись перед Эль Хоской, он в сопровождении вооруженных охранников отправился в апартаменты правителя.

– Диверсант! Предатель! – подпрыгнув от злости, заорал Таки Маноаи, стоило лишь Фелизу появиться на пороге. Глаза его вылезли из орбит, на шее вздулись толстые жилы. – Сейчас я разберусь с тобой по-свойски! Вон! Все вон!

Последние слова были обращены к стражникам, которые покорно попятились к двери и, толкая друг друга, поспешно выскочили в коридор. Фелиз мысленно приготовился к самому худшему; но как только закрылась дверь, глаза Таки вернулись в свое нормальное положение, а жили на шее исчезли. Правитель обессиленно опустился в кресло, стирая пот со лба изящным черным платком, на котором были вышиты замысловатые узоры – черным по черному – после чего поспешно извлек откуда-то бутылку и два стакана.

– Уф! – отдувался он, наполняя стаканы и укоризненно протягивая один из них Фелизу. – Скажи на милость, чего ради тебе понадобилось сбегать? Я уж думал, что ты бросил меня. Навсегда покинул. Просто взял и ушел. Ну так за чем дело стало?

– Как это «за чем»? – Фелиз недоуменно уставился на правителя.

– Ты только скаэи. Я все улажу. Ты же меня без ножа режешь. Так что просто назови свою цену.

– А-а… – начал было Фелиз.

– Ну вот, всегда так! Никакой инициативы! – воскликнул Таки, от отчаяния треснув кулаком по столу, отчего стоящая там бутылка подпрыгнула и едва не опрокинулась. – Они же как скот. Выполняют приказы – да, в наилучшем виде. Но отдать все приказы попросту невозможно! Увы-увы! Человеческие возможности небезграничны, а в сутках всего двадцать четыре часа. Ты только оглядись вокруг… – Он с горечью усмехнулся и залпом осушил свой стакан.

Фелиз посмотрел по сторонам. Но не увидел ничего особенного. Это были все те же бестолково заставленные мебелью апартаменты, и не похоже, чтобы со времени его последнего визита здесь хоть что-то изменилось.

– Все условия для красивой жизни. Живи себе припеваючи и ни о чем не задумывайся, да? – проговорил правитель снова плюхаясь в кресло. – Но только так уж получается, что эта красивая жизнь сопровождается примерно шестьюдесятью нервными срывами в день. Скажу тебе по секрету, быть правителем – это просто убийственная работа. Но вконец меня добивают вовсе не необходимость принятия каких-то важных, эпохальных решений, а самая обычная, каждодневная рутина, мелочевка – внутренние решения, принимаемые на уровне департаментов.

– Департаментов? – переспросил Фелиз, не скрывая своего удивления.

– Ха! Неужели ты думал, что такое общество, как наше может существовать без надлежащей организации, а? Ну конечно же – как говорится, департаменты за всех, и каждый за свой департамент. Все утроено замечательнейшим образом, и весь организационный механизм действует отлаженно, как швейцарские часы. – Таки задумчиво посмотрел на свой почти опустевший бокал. – Но вот очковтирательство и стремление спихнуть с себя ответственность, переложив ее на плечи соседа – явления практически невидимые постороннему глазу. Чтобы научиться различать их, нужно поработать с мое на этом месте. Ну почему, почему, я тебя спрашиваю, у меня нет подчиненных, которые подходили бы к порученному им делу со всей ответственностью? Почему?

– Понятия не имею, – признался Фелиз.

– Я что, прошу слишком многого?

– Ну…

– Ну конечно же, нет, – продолжал Таки, наливая себе очередной стакан. Фелиз осторожно попробовал содержимое своего бокала. Ну, конечно, как он и ожидал – самогон, самый настоящий, крепчайший, стошестидесятиградусный самогон. – Конечно же, нет. Но что уж тут поделаешь? Убивать их нет никакого смысла. Нельзя же всю жизнь только и заниматься тем, что выискивать себе помощника. Ха! – с горечью в голосе воскликнул Таки. – А все думают, что я могу выводить людей в расход пачками по своему желанию. Они даже понятия не имеют, какие неудобства доставляет мне эта работа. Отсрочки, проволочки, бумажная бюрократия, распределение обязанностей. И обо всем этом приходится думать мне одному; они-то себя не слишком утруждают. Вся ответственность лежит на мне. Так что тружусь я в поте лица.

– Хм, – сказал Фелиз, поймав на себе взгляд правителя.

– Я тут имел разговор с одним человеком из Нью-Парижа во время ежегодной Встречи в верхах на уровне правителей, приуроченной к уплате налого на оборону. Так вот я сказал ему… а что это ты не пьешь!

Фелиз осторожно отхлебнул из своего стакана, чувствуя, как горячительная жидкость бежит по глотке, обжигая внутренности.

– Вот, дай-ка я плесну тебе еще немножко. Оп-ля! – Таки снова взялся за бутылку, и немного выпивки пролилось на черный ковер. – Вот так. У меня еще много есть. И тогда я сказал ему… нет. Это он мне сказал: «Дела обстоят так паршиво, что даже не знаю, протяну ли я следующий год.» И я ему на это ответил: «Герман, если ты думаешь, что хуже уже не будет, пожалуйста, выбери время и загляни в мой офис здесь, в Шангри-Ле.»

– В Шангри-Ле? – изумленно пересросил Фелиз.

– «Всего на один день, Герман, – сказал я ему. – И можешь не сомневаться, то ты сбежишь отсюда в тот же день, при первой же возможности, а потом еще целый месяц будешь радоваться тому, что тебе не выпало жить в такой дыре.» И это вплотную подводит меня, – продолжал Таки, наставляя на Фелиза указательный палец и не без труда удерживая руку в этом положении, к тому, о чем я собирался поговорить с тобой.

– Да? – с подчеркнутым вниманием переспросил Фелиз.

– Именно, – подтвердил правитель. – Итак, ты начал спорить со мной с первой же минуты нашей встречи. Что ж, должен признать, что привык я к этому не сразу – но потом, как следует все обдумав на досуге, я понял, как это здорово. Ты не догадываешься, что я имею в виду, не так ли? – Он подался вперед и хлопнул Фелиза по коленке. – Ты только подумай, что получится, если двое людей сойдутся вместе и станут разбирать какую-нибудь проблему с двух разных точек зрения. Ну да, при этом они наверняка заметят ошибки в рассуждениях оппонента и открыто укажут друг другу на них. А это означает, что все неточности и шероховатости будут заблаговременно устранены, и впредь уже не будет никаких ошибок!

Фелиз недоуменно захлопал глазами.

– У тебя нет слов, да? – продолжал Таки, подливая выпивку в свой стакан, умудрившись не пролить при этом ни капли. – Я так и думал. Но ведь это прогресс, настоящее открытие! Подобное обсуждение может стать эпохальным изобретением, сравнимым по важности лишь с орбитальным дрейфующим полетом. Сказать по правде, так оно и будет. Я просто уверен в этом. – Он залпом осушил половину стакана с такой легкостью, как будто это была безобидная газировка. У Фелиза мелькнула мысль, что для таких подвигов необходимо обладать луженным пищеводом. – Так что я хочу предложить тебе работу.

– Что за чушь! – прорычал Фелиз.

– А ты не спеши, и вообще, выслушай сначала, а уже потом будешь рот разевать, – назидательно продолжал правитель. – Я, к твоему сведению, всерьез подумываю о введении новой должности – со-правителя.

– Как? Со-правителя?

– Ну да, со всеми вытекающими отсюда правами, привелегиями и обязанностями. Должность, как сам понимаешь, ответственная, так что тут полагается десятичасовой рабочий день.

– Так много?

– Но на самом деле все гораздо проще, – поспешно добавил Таки. – На деле выходит часика четыре, ну пять – это ближе к истине. А иногда вообще ничего. Просто подписать кое-какие приказики, отдать несколько устных распоряжений и весь остаток дня можешь заниматься своими делами.

– А вы в этом уверены?

– Совершенно. Да ты сам посуди, как будет здорово, если ты станешь со-правителем. Если нас будет двое, то даже при десяти часовом дне, выходит лишь по пять часов работы на каждого.

– Что ж, по-моему, такое разделение вполне разумно, – заметил Фелиз.

– А при пяти часах – каждый работает всего по два с половиной часа.

– Представить только!

– А когда работы нет совсем… – Правитель щелкнул пальцами. – Можно бездельничать в два раза больше.

Фелиз тоже щелкнул пальцами.

– А знаешь что, – мечтательно проговорил Таки, поглаживая обеими руками свой стакан, зажатый между коленками, и устремив взгляд в дальний угол комнаты, – вдвоем мы могли бы даже иногда выбираться на рыбылку.

– Вы увлекаетесь рыбалкой? – вежливо поинтересовался Фелиз.

– Ну… не совсем. – Правитель смущенно кашлянул. – Но я прочел много литературы по данному вопросу и по картинкам знаю, как это делается. Главное не забыть прихватить с собой побольше выпивки и бутерброды. – Он неуверенно взглянул на Фелиза.

– Все верно, – подтвержил Фелиз.

– Затем нужно отправиться в горы и разыскать там проточную форель.

– Горный поток, где водится форель – река или ручей.

– Ну да. Нужно разыскать ручей или реку, где водится форель. После этого я бы сказал: «Вот, похоже, хорошее место. Думаю, для начала лучше взять «Красавца принца Чарли». Это название мухи.

– Я знаю.

– Настоящий ловец форели дает ласкательные имена всем своим мухам, которые он использует для наживки. Полагаю, это оттого, что их так трудно ловить, а потом еще насаживать на крохотные крючки. Лично у меня нет времени для этого. За меня это делает слуга. Сейчас он уже наловчился, и это получается у него быстро и весьма не дурно, особенно по сравнению с тем, что было раньше.

– Сказывается постоянная практика, – заметил Фелиз.

– Ну вот… а ты потом ответил бы: «А я все-таки хочу попытать счастья ниже по течению, у водопадов.»

– Или выше по течению, – подсказал Фелиз. Таки Маноаи нахмурился.

– Может быть все-таки ниже, а? – с надеждой спросил Таки. – Во всех моих книгах по данному вопросу особо выделяются места, которые находятся ниже по течению.

– Но водопады совсем необязательно бывают ниже по течению реки. Иногда они могут находиться недалеко от истоков.

– Что ж, полагаю, в этом нет ничего страшного.

– А иногда на реке совсем нет водопадов.

– Нет, – решительно заявил Таки. – Нет, на это я не согласен. Без водопадов никак нельзя. Если есть форель, то обязательно должны быть и водопады. Вот!

– Ну ладно, – согласился Фелиз, чувствуя, как самогон домашнего производства и крепостью никак не меньше ста шестидесяти градусов начинает потихоньку забирать и его. Он ощутил невероятную легкость во всем теле и не стал возражать, когда Таки в очередной и уже далеко не первый раз снова наполнил оба стакана. К великому его удивлению по мере приближения ко дну бутылки вкус выпивки стал казаться гораздо изысканнее. Вне всякого сомнения, там, на дне, вино было гораздо старше.

– Ну так уж и быть, – сказал Фелиз. – Будут вам водопады.

– Так-то лучше, – проговорил Таки, снова усаживаясь в кресло и принимаясь за очередной стакан. – Мне, конечно, следовало бы настоять, чтобы водопады были и выше и ниже по течению; но, как видишь, я совсем не жадный.

– Ну вот и ладно, тогда решено, – кивнул Фелиз. – Итак, водопады ниже по течению.

– Правильно. И вот ты уходишь, а я забрасываю удочку. Моя леска рассекает воду. Рядом в воде уже вертится угорь – но форель все же подплывает первой. Внезапно поплавок уходит под воду – клюет большая коричневая рыбина. Моя удочка выгибается дугой… Ну и так далее, – сказал Таки. – Ну так что, по последней?

– Не откажусь, – ответил Фелиз. – И что же дальше? – Ему нетерпелось поскорее услышать продолжение рассказа о рыбацких похождениях правителя. Время от времени ему начинало казаться, что он забрел в зеркальный лабиринт, где никогда не угадаешь, каким боком повернется к тебе отражение за ближайшим углом.

– Ну что ж, – продолжал Таки, водружая бутылку на место. – Несколько часов спустя ты возвращаешься, и я говорю: «Ну и как, много ты наловил у плотины?»

– У водопадов.

– Извиняюсь. Ну да, ведь там были водопады. – «… у водопадов?» И в ответ ты горестно качаешь головой. «А вы?» – спрашиваешь ты у меня. Я же ничего не отвечаю.

– Ничего? – недоуменно переспросил Фелиз.

– Ну да, конечно, ничего. Я просто снимаю с удочки свою корзинку для рыбы, открываю ее, а в ней лежат шесть больших рыбин. Из изборов избор.

– Избор?

– Ну да. Крупных рыбин я отпускал. Оставил лишь несколько самых лучших, отборных, чтобы пожарить их на завтрак на кухне постоялого двора. Таки нахмурился. – Ну а угорь – это вообще плебейская рыба. Уважающий себя человек не станет их брать.

– Звучит заманчиво, – проговорил Фелиз, чувствуя, как у него начинает заплетаться язык.

– Да уж, – мечтательно отозвался Таки. – Мне даже кажется, что я чувствую вкус той жаренной рыбки. – Он снова потянулся было к бутылке, но разочарованно обнаружил, что она пуста; и тут перед изумленными глазами Фелиза произошло настоящее чудо, ибо пьяница мгновенно протрезвел, обнаруживая способность рассуждать и действовать, как заядлый трезвенник. Правитель резко приосанился. – Ну так каков будет твоей ответ? – грозно рявкнул он.

– Ответ? – Фелиз тоже сел прямо. – Ах да, ответ.

– Не спеши, – продолжал Таки. – Но имей в виду, что я никак не могу допустить, чтобы ты безнаказанно шлялся тут повсюду. Конечно, я вовсе не хочу оказывать на тебя давление, но только если ты отвергнешь мое предложение, то мне, скорее всего, придется тебя расстрелять. Кто не со мной, тот против меня. Это вполне естественно.

– Ну что вы, я все прекрасно понимаю, – проговорил Фелиз, отчаянно пытаясь разогнать алкогольный туман, грозивший окончательно окутать собой его разум. Если Таки сумел сделать это, думал он, то почему я не могу? Хотя, следовало признать, что Таки, судя по всему, был куда более привычен к огненной воде, которую они оба пили только что. – Дайте мне немного времени.

– Что ж, очень хорошо, – сказал Таки. – Но имей виду, что это так же своего рода и почетная обязанность. – На его лице появилось свирепое выражение. – Не хочу, чтобы у тебя сложилось обо мне превратное представление. Но должен же кто-то заботиться обо всех этих безмозглых придурках. Они нуждаются в нашей с тобой опеке.

– Мне нужно подумать.

– Думай, – согласился Таки. – Даю тебе времени, скажем, до окончания строительства того твоего приспособления для отдачи приказаний. Кстати, когда оно будет готово?

– Сегодня вечером мы заполним водой котлован, – ответил Фелиз. Думаю, завтра утром уже можно будет включать.

– Отлично, – похвалил Таки. – Тогда завтра в полдень я объявлю общий сбор на площади, чтобы все могли присутствовать на торжественноой церемонии открытия. Кстати, давно хотел спросить тебя, – добавил он, вставая со своего кресла, – для чего тебе вдруг понадобилось напускать туда воду?

Фелиз тоже встал.

– Увлажняющая среда. Защита, – объяснял он, слыша при этом свой голос как будто издалека. – Эффект помрантца. Это очень опасно.

– Да? Помрантц? – переспросил Таки. – Ну да. Конечно. Я даже представить себе не мог, что там используются эти… такие штуки. А ты уверен, что все меры безопасности будут надлежащим обрамо соблюдены?

– Конечно. Все точно рассчитано.

– Вообще-то, я должен самолично проверить твои рассчеты.

– Очень хорошо. Как вам будет угодно. Но разобраться в них довольно сложно… они выполнены в особом исчислении для нереальных единиц.

– Ничего страшного. Вычисление нереальных синиц всегда было одним из моих первейших достоинств.

– Что ж, вот и замечательно. Я предоставлю вам свои записи сразу же по окончании церемонии.

– Очень хорошо. Я тщательно все сам проверю.

– Счастливо оставаться, – сказал Фелиз, направляясь к двери и спотыкаясь о маленький столик, оказавшийся у него на пути. – А я возвращаюсь обратно в забой.

– Да-да, иди работать. И заодно передай, чтобы мне прислали сюда еще бутылочку. А то что-то начинает холодать. Да и голова раскалывается.

– Будет сделано, – пообещал Фелиз. Он прошел в дверь, закрыл ее за собой и едва не упал, споткнувшись о кого-то.

– Юпи, это ты, – сказал Фелиз, поднимая перепуганного человечка с пола и осторожно отряхивая его. – Еще бутылку сливового сока для милорда.

– Что, сэр? – недоуменно переспросил Юпи, провожая его изумленным взглядом. Но Фелиз уже старательно вышагивал по коридору, прилагая все силы к тому, чтобы ставить одну ногу точно перед другой.

Глава 11

Одним из преимуществ – или же, наоборот, недостатков, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть – сверхактивного обмена веществ является то, что хоть оно быстро вызывает у человека состояние опьянения, но только и позволяет потом не менее быстро протрезветь. День был еще в самом разгаре, когда Фелизу удалось отделаться от последствий дегустации правительской наливки, хотя с похмелья у него болела до самого вечера.

На ночлег он расположился в однокомнатной квартирке, находившейся в том же здании, где обитал сам Таки. Однако, дверь квартиры была затем предусмотрительна заперта снаружи на ключ, и возле нее был выставлен часовой. И тем не менее, через несколько часов после того, как он улегся спать, замок тихонько щелкнул, и дверь приоткрылась. При тусклом свете луны, проникавшем через незашторенное окно, Фелиз заметил на фоне проема тщедушную фигурку, которая тут же воровато юркнула в темноту комнаты. Дверь закрылась, в замке снова щелкнул ключ. Фелиз сел в кровати, которая угрожающе заскрипела под ним.

– Это я, – послышался из темноты тоненький, извиняющийся голосок.

– Каи! – ахнул Фелиз, принимаясь шарить вокруг в надежде нащупать оставленные ему кремень и огниво, чтобы можно было зажечь свечу, стоявшую на тумбочку возле кровати.

– Да, – прошептала Каи из темноты. – Только не зажигай свет. Я ужасно выгляжу. Мне пришлось лазать по разным грязным, пыльным местам, а возможности переодеться у меня не было аж с тех самых пор, как я впервые повстречала тебя.

Рассказывая это, она пробиралась к нему в темноте, и внезапно ее пальцы коснулись руки Фелиза. Девушка испуганно вскрикнула и отшатнулась, но Фелиз успел ухватить ее за запястье.

– Отпусти меня! – умоляла она срывающимся шепотом. – На тебе же совсем нет одежды!

– Да есть на мне одежда, есть. Футболка! – раздраженно пробормотал Фелиз. – Вот, потрогай сама. – С этими словами он притянул к себе руку беглянки и провел ею по ткани, обтягивающей его грудь, чувствуя, как та перестает сопротивляться.

– Уф! – вздохнула она, присаживаясь на краешек кровати. – А то я так перепугалась.

– Где ты была? – спросил Фелиз. – Ты хоть не голодала?

– Я была в хранилище.

– В хранилище? – Он замолчал, ожидая дальнейших объяснений. Но их не последовало. Тогда он попытался развить тему. – Там, где хранят еду?

– Нет, где хранят книги, – ответила она. – В библиотеке. Ну, знаешь, такое помещение, где сложены книги, микрофильмы и тому подобные вещи. Вообще-то, выдачей книг и фильмокопий должны заниматься автоматы, но, естественно, ни один из них давно уже не работает. Мне пришлось самой пробираться со свечой в книгохранилище и шарить там по полкам.

– А с чего бы тебе вдруг…

– О, Фелиз! – взволнованно воскликнула девушка, не дав ему договорить. – Ты был прав. Оказывается, никакие они не галлюцинации и вовсе нам не мерещатся. Они такие же реальные люди, как и мы. – Ее голос дрогнул. – И среди них… есть даже наши да-дальние родственники!

Фелиз попытался наугад успокаивающе погладить ее по невидимой в темноте спине, и это ему удалось. Отозвавшись на ласку, девушка придвинулась поближе к нему.

– Обними меня, – попросила она. Фелиз выполнил ее просьбу, отнюдь не лишенную некоторой приятности.

Прошло еще немного времени, прежде, чем она перестала дрожать и продолжила свой рассказ.

– После того, как я ушла от тебя, – всхлипывала она, уткнувшись носом в футболку Фелиза, – сначала я просто бежала, куда глаза глядят. Мне хотелось остаться одной, подальше ото всех и вся. От моего народа, от галлюцинаций, но больше всего, от тебя. Мне было безразлично, выживу я или умру. Единственным моим стремлением тогда было найти какую-нибудь укромную норку, забраться туда и никогда не вылезать обратно.

– Мне очень жаль… – хрипло проговорил Фелиз из темноты.

– Ничего, все в порядке, – быстро отозвалась она, еще крепче прижимаясь к нему. – Теперь я понимаю, что ты старался ради моего же собственного блага. Ты хотел, чтобы я узнала всю праву. – Она потерлась носом о его грудь, и, спохватившись, Фелиз вдруг понял, что отвечает на это глухим, похожим на медвежье, рычанием. Ему было щекотно. «Она всего лишь молоденькая, неопытная дурочка, – подумал Фелиз, – но невозможно удержаться от того, чтобы не почувствовать себя ее защитником. Даже мне. Ведь я едва с ней знаком, а уже начинаю ощущать себя ее отцом. То есть, дядюшкой, я хотел сказать.»

– Ну вот, – продолжила Каи свой рассказ, – убежище себе я в конце концов нашла. Это было здание, которое не используется, ни нашими людьми, ни теми. Я пролежала там целый день. Все плакала, жалела себя. Но в конце концов мне это все-таки надоело, всему же есть предел. К тому же мне ужасно захотелось есть. Поэтому я встала и снова выбралась на улицу.

«Очень молодым дядюшкой,» – уточнил про себя Фелиз, улыбаясь в темноте.

– Единственным местом, где можно было без проблем раздобыть еды, был твой корабль. Поэтому я отправилась туда.

«Или, все-таки, кузеном?» – раздумывал Фелиз.

– И представляешь, твой буфет, в которым ты хранишь еду, просто волшебный. Сколько из него ни бери, он никогда не бывает пустым!

– Да, – подтвердил Фелиз. – Автоматическая обработка, – а про себя подумал: – Нет, просто друг семьи. Хороший друг семьи; вот как я себя чувствую рядом с Каи.

– И вот еще что, – проговорила Каи. – Мне очень стыдно, но я не удержалась от того, чтобы хоть еще немного не порисовать в твоем журнале. Я извиняюсь. Просто я сама не ведала, что…

– Да-да, – закивал Фелиз, улыбаясь в темноте, – получилось великолепно.

– Великолепно?

Он почувствовал, как она подняла голову, и быстро пришел в себя.

– Я имею в виду, художественное исполнение. Гм… такое изяшество, совершенство линий…

– Правда?! – голос Каи дрожал от восторга. – До тебя дошел смысл моей живописи?

– Это просто замечательно!

– Ах! – воскликнула Каи. – Ты действительно так считаешь? А что на тебя с самого начала поразило больше всего? И что ты почувствовал, когда впервые увидел мой рисунок? Это сразу произвело на тебя впечатление, да?

– Да, – подтвердил Фелиз.

– Ты сказал, что это было замечательно. Ты правда считаешь, что это замечательно? Или просто замечательно? То есть, я хочу сказать, тебе в самом деле видится в этом нечто особое?

– Я же уже высказал свое мнение, не так ли?

– Ах! – снова воскликнула Каи, бросаясь к нему на шею. Фелиз тоже осторожно обнял ее, но затем вовремя опомнился. «Оба-на,» – подумал он про себя.

– Сейчас не самое подходящее время, – вслух сказал он.

– Сейчас? Что? – Он чувствовал, как Каи смотрит на него из темноты. Не самое подходящее время для чего?

– Да так, пустяки. Потом объясню, – пробормотал Фелиз. – А сейчас мне хотелось бы дослушать до конца твой рассказ.

– Но мне показалось, что мы говорили о моей живописи.

– У нас еще будет время для такого… – «Да что за бред я несу?» думал Фелиз. Он смущенно кашлянул. – Мы обязательно поговорим о твоей живописи. Попозже, – пообещал он. – А в данный момент ситуация такова, что времени для этого совершенно нет. – «Довольно дурацкое объяснение, никакой логики, – думал он про себя. – Ну да ладно.» – Продолжай.

– Ладно, – с явной неохотой согласилась Каи и печально вздохнула. Ну, в общем, после еды я начала раздумывать над тем, что ты мне сказал. И решила выяснить все сама раз и навсегда – а там уж будь, что будет. И тогда я пошла в библиотеку.

– Умница.

– Я убеждала себя в том, что это нужно было сделать давным-давно. Но, Фелиз! Это было ужасно. Там было полно пауков и прочей гадости, они ползали повсюду. А еще там очень темно. Туда, наверное, уже лет сто никто не заглядывал! И на всем столько пыли, что за ней ничего нельзя разглядеть, и даже дышать невозможно. И я… я за-заблудилась… – Она чнова задрожала.

Фелиз осторожно обнял ее.

– Но все-таки, – подсказал он, – в конце коноцв ты нашла, то что и скала…

– Да. В конце концов нашла, – согласилась она. – Это все правда. Поначалу мы просто прекратили общаться с ними. Затем стали действовать и одеваться иначе, не так, как они. А потом и вовсе начали делать вид, будто их не существует. И все это время они, со своей стороны, вели себя точно так же. Фелиз! Ты должен разрешить мне остаться с тобой – отныне и навсегда.

Фелиз слегка вздрогнул.

– Что ж, посмотрим, – ответил он.

– Ведь у меня кроме тебя больше и нет никого. – Она вцепилась в него. – Разве мы не можем уйти отсюда и поселиться где-нибудь в другом месте, там, где нас никто не найдет? В горы они за нами не пойдут; это я точно знаю.

– Что ж, – проговорил Фелиз. – Бегство в горы – не самый лучший выход. То есть, я хочу сказать, что ты знаешь обо мне еще далеко не все.

– Ну и что! Мне все равно! – ответила она.

– Что ж, очень мило с твоей стороны. Но я все еще сижу здесь под замком, и мне нужно подумать еще очень о многом, – сказал Фелиз. – В данный же момент меня очень интересует все, что ты только можешь мне рассказать о своем народе и о тех, других.

– Тогда спрашивай! – воскликнула Каи.

– Ну ладно… гм, – сказал Фелиз. – Скажи, а что случится, если ты вдруг увидишь человека, на котором совсем не будет одежды? Я имею в виду…, – он осекся, услышав, как Каи испуганно вскрикнула.

– Какой кошмар! – ужаснулась она.

– Кошмар?

– Любой порядочный человек, – назидательно проговорила Каи, – носит одежду все время.

– Днем и ночью? И в обществе, и когда остается один?

– Полагаю, что так! Ведь даже если ты один, то мало ли кто за тобой может подглядывать… вот ужас-то! – Она внезапно замолчала. Наступила короткая пауза. – Кажется, я знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она наконец.

– Кто-нибудь из чужаков может случайно или нарочно оказаться рядом; и даже если человек не признает их существования, то все равно никто не может поручиться, что их обработка была такой же действенной, как и вашей, объяснил Фелиз. – Они запросто могут позволить себе видеть вас.

– Могут, – грустно согласилась Каи.

– К тому же, – продолжал Фелиз, – это может быть нарушением главного табу, так как совершенно голый человек не может быть идентифицирован и отнесен к тому или иному сообществу.

– Табу? – спросила Каи. – А что такое табу?

– Потом объясню. И когда ты впервые сама себе призналась в том, что ты видишь тех, других людей?

Он слышал, как девушка тяжело вздохнула.

– Я видела их всегда! – внезапно заговорила она. – Я всегда знала, что они обитают рядом с нами, и лишь делала вид, что я их не вижу.

– И готов поспорить, – мрачно сказал Фелиз, – что и все остальные, или почти все, делали то же самое. Возможно, кое-кто и достиг столь больших успехов по части самовнушения – например, Эль Хоска – что они и в самом деле никого не видели. Но уверен, что подавляющее большинство ваших людей действуют по тому же принципу, что и ты.

– Да, – согласилась Каи. – Но что толку? Они все равно никогда не признаются в этом!

– Не признаются, – подтвердил Фелиз. – Но это уже не важно.

– А что важно?

– Если я расскажу тебе все, то ты просто не поверишь, – сказал Фелиз. – Оба ваши общества, как и все социальные идеи, доведенные до абсурда, начинают рушиться под тяжестью своих же собственных условностей. Эль Хоска единолично сосредоточил в своих руках всю власть, что было вызвано крайней необходимостью, а Таки…

– Кто?

– Таки Маноаи, самый главный среди людей в черном. Так вот он вступил в ту стадию, когда ему захотелось добровольно сложить с себя передать кому-то другому половину своих полномочий.

– Неужели?

– И при всем при этом мальвары, тем не менее, не осмеливаются высадиться здесь.

– Кто?

– Мне придется объяснить тебе еще очень многое, – сказал Фелиз. – Но это будет позже. Сейчас же я хочу, чтобы ты возвратилась на корабль и ждала меня там. Я выберусь отсюда сразу же после завтрашней церемонии, когда улажу дела на площади. Так что отправляйся на корабль и жди меня там. И не выходи наружу.

– Ладно, но вот только…

– Никаких «но». Сиди в корабле.

– Ладно. Но… – Каи вдруг широко зевнула. – Я со вчерашнего дня на ногах. Устала очень. Можно я прилягу здесь хотя бы на пять минуточек?

– Ну…, – сказал Фелиз.

– Пожалуйста.

– Ну ладно, – проворчал Фелиз. Он начал было выбираться из-под нее, чтобы она смогла лечь; но Каи лишь блаженно вздохнула и свернулась калачиком в его объятиях.

– Только пять минут…, – пробормотала она и задышала ровно и размеренно.

– Пять минут, – беспомощно повторил Фелиз. Он оглядел погруженную в темноту комнату, и его взгляд упал на окно. В лунном свете ему был виден краешек крыши соседнего здания. В это время из темноты вынырнул темный силуэт кролика, казавшийся аппликацией из черной бархатной бумаги на фоне ночного неба. Он залаял.

– Кстати, – вдруг встрепенулся Фелиз, – давно хотел тебя спросить. Каи… Каи?

Он взглянул на девушку. Каи крепко спала. Фелиз хотел было разбудить ее, но затем передумал. Он вздохнул и снова посмотрел в окно.

Кролик негромко лаял на луну.