Текст книги "Хозяйка Мертвой воды. Флакон: Пар, моторное масло и магия (СИ)"

Автор книги: Глен Маура

Соавторы: Эдуард Поляков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Влага вытягиваемая из воздуха, травы, деревьев и виноградников на лику в обе стороны стекла к ней со всех сторон непроглядной стеной из капель. Камень под ногами дрогнул и рухнул вниз – магистр Ларум предпочел бегство, нежели вклиниваться в дуэль сильнейших магесс. Умно, хоть и мало было в этом чести. И дирижабль цветов правящей династии отклонился от курса замедляющегося поезда закладывая широкую дугу.

Хельга не рухнула в объятия шипастого кустарника. Она зависла над зеленым буйством копя силы и не торопясь атаковать. Храбр лежал позади на крыше следующего вагона. Его сердце уже не билось, но что то внутри упрямо твердило что его еще можно спасти. Может быть это была любовь.

Видя сотворенную стену из воды императрица все поняла. Вода нависла над нею превращаясь в сотворенный айсберг. К ее чести она не запаниковала, не бросилась в ноги, моля о пощаде и суля серебряные копи. Она продолжала стоять и сражаться.

Разлетевшись на осколки мраморные плиты что еще недавно служили лестницей для магов зароились вокруг императрицы точно белые синирийские осы. Их рой силился пробить защиту Хозяйки мертвой воды но тщетно. Раз за разом твердые осколки мрамора рассыпались в пыль о податливый на первый взгляд Водяной щит. И раз за разом магесса восстанавливала их острые грани.

Очередная атака осколков из белого мрамора устремилась к парящей в воздухе Хозяйке мертвой воды. Почти такая же, как и предшествовавшие ей. Почти. Каменные пики не ударились о Водяной щит, как прежде. Они обогнули силуэт Хельги, стремясь впиться, надругаться, истязать еще не остывшее тело оборотня!

Разве он мало страдал? Разве сталь Меркурия или Огненные кинжалы Крайтона мало причинили ему боли при жизни? Водяные грозди устремились вдогонку мраморным кинжалам. Касаясь благородного камня, вода обволакивала его, намерзала, останавливала. Но несколько кусков породы вошли в тело от инерции которых тело колыхнулось, но оборотень не издал ни звука.

Но не это было целью последней атаки королевы Марии. Едва Хозяйка мертвой воды повернулась, чтобы в последний раз взглянуть в глаза своему врагу. Но вместо отчаяния на лице магессы играла торжествующая улыбка. А вместе с тем плоский кусок камня жужжа и раздвигая воздух, последний сюрприз императрицы, вгрызся в лицо Хельги распарывая его наискось. Мир вновь погас.

Хозяйка мертвой воды покинула тело целительницы, уступив место Хельге. Неизвестно сколько прошло времени с момента потери сознания, но над головой так-же висела ночь однако шрам на лице от острого булыжника уже зарубцевался расчертив лицо Хельги от правой брови до левой скулы уродливой бороздой.

Хельга поспешно огляделась. В свете полной луны в нескольких лигах позади белела белая гора льда. Она рухнула, разорвав состав надвое. Но почему то айсберг не погреб под собой ни ее ни королеву и рухнул на состав на пару вагонов дальше.

Сил почти не было. Рубец на лице саднил и чесался, но это неважно. Тело оборотня так и не вернулось к человеческой форме. Хельга даже сама не понимая до конца что делает всунула ладонь в пасть оборотня. Язык был еще теплый, и это вселило в нее непонятную сознанию уверенность. Глаза без воли Хельги взглянули на оборотня иным зрением а руки двигаясь по наитию водили по телу Храбра. Это было похоже на транс, при том Хельга осознавала что делает.

Вот она Велесовыми Блескавицами изгоняет левой рукой лепестки металла из тела росомахи, а правой прядет Прялку Живы, починяя жизненную сеть в его теле. Вот ее ладонь бьет по старческой руке Мораны, что занесла ножницы над нитью Судьбы ее возлюбленного, и смотрит в Зерцало Лады, жертвуя своей красотой, ради жизни ее оборотня.

Оранжевое солнце показало свой ласковый теплый бок за спиной. Очнулась Хельга от сиплого вздоха росомахи. Его большая, почти медвежья морда лежала на коленях целительницы. Хельга хотела было позвать оборотня, попросить открыть глаза, но в горло будто насыпали толченого стекла. Невыносимо хотелось пить только где взять хоть глоток влаги, когда другая она, Хозяйка мертвой воды превратила цветущие приморские холмы с апельсиновыми рощами и виноградниками в безжизненную пустыню. А до айсберга ей увы не дойти.

Девушка смирилась, бороться не было сил и она повалилась в пыль, отдаваясь на милость богам. Опять забытье перемежалось с кошмарами, наваждениями морока и бредом. Как тогда, когда она уснула полуголой в постели своего, теперь уже бывшего, парня а очнулась голой в землянке странного старика.

Тогда в чувство ее привела перина набитая душистым сеном, но невероятно колючая. Теперь то же отвратное чувство зуда но невыносимо сильнее заставило Хельгу открыть глаза.

Деревянная комната в которой едва вмещалась ее кровать была освещена масляной лампой плавающей в миске с водой. Сначала девушка думала, что у нее кружится голова, но крик чаек расставил все по местам. Она находилась на корабле. Но как? Когда? С чьей помощью? И что самое главное – где сейчас Храбр?

Тело невыносимо чесалось от засилья в кровати клопов. Поежившись от отвращения девушка неуверенно опустила дрожащие от слабости ноги на дощатый, выскобленный пол. Едва пятки девушки коснулись гладких досок, дверь в комнату отворилась. Резко. По хозяйски.

Наверное Хельга бы удивилась увидев горящие зеленым глаза и черные, зализанные назад волосы. Если бы у нее были на то силы. Она даже не встрепенулась, осознав что ее обнаженные груди видны молодому юноше.

Лицо парня было знакомым. Оно сменило множество масок, начиная с иллюзиониста Фалько и заканчивая слепым метателем ножей из балагана. Ивар Тысячеглазый ворон вошел в ее каморку и сел рядом.

– Ты удивительная девушка, Хельга, – начал он тихим голосом, от чего приходилось вслушиваться – Даже для Хозяйки мертвой воды. В одну ночь осушить прекрасные холмы Мелинсенд на много лиг вокруг, сотворить ледяную гору посреди холмов Мелинсенд, которые никогда не видели снега, в одиночку одолеть Марию Мелинсенд грандмастера цитадели Флай Ливисфарм ордена и воскресить оборотня… Признаться, у меня нет слов.

– Что с Храбром? Он жив? – встрепенулась Хельга при упоминании оборотня.

– Жив. Но не торопись. Все по порядку, – Ивар резко поднял ладонь от чего пламя боязливо заколыхалось – Ты отдала слишком много сил. Жизненных сил, – осторожно произнес он, протягивая маленькое карманное зеркальце в деревянной оправе.

Хельга знала, что выглядит не важно. Но с той стороны зеркального омута на нее молодую девушку взглянула седая измученная женщина, чье лицо пересекал жирный розовый рубец. Слезы брызнули из глаз Хельги помимо ее воли. Без стенаний, причитаний и сцен. Просто слезы. Колючие горькие слезы.

– Проводи меня к Храбру. Если он меня не примет…– Произнесла уже совсем тихо Хельга, утерев соленую влагу уголком грязного льняного одеяла.

Девушка не стала одеваться, лишь накинула шерстяную хламиду, натянула капюшон и шагнула вслед за своим нечаянным спасителем. Они вышли в темный коридор судна и сразу послышались мужские окрики и клекот альбатросов. На палубе был полдень. Но сейчас ей не хотелось видеть ни солнца ни людей. Сейчас решится ее будущее. Ведь Храбр полюбил ее вздорную розововолосую девчонку и что будет когда он увидит ее такой.

– Ты потеряла много жизненных сил, отдала их чтобы оживить близкого. Твоя молодость вернется, нужно только время и твоя магия чтобы убрать шрам.

– Куда мы плывем? – поинтересовалась девушка.

– На острова Демгерд. По суше дорога в Скив нам закрыта, так что идем морем. Если лед встанет рано то к зиме будем в Царьграде.

– Как ты выследил меня? – вдруг вспомнила Хельга.

– Последнее желание. Ты не выполнила его, помнишь? А клятва есть сильная магическая печать. Даже если бы ты умерла я бы поднял тебя и не отпустил, пока ты не выполнишь обещанное. Ты же понимаешь, я опекаю тебя и жертвую своими адептами не просто так.

Тут его разговор оборвался, они подошли к широкой двухстворчатой двери на солидном пудовом замке. Ивар достал массивный бронзовый ключ зеленеющий окислами и выдохнув, будто перед чем-то важным, толкнул отворенную дверь трюма.

В колышущемся свете свечи Хельга не сразу увидела Храбра. А увидев и признав любимого разревелась. Навзрыд. Не сдерживаясь. Не крепясь. В комнате трюма стояла клеть из черного как антрацит металла и в ней сидел оборотень. Очевидно он спал и разбуженный светлячком свечи лишь глянул на вошедших безразличным взглядом перевалился на другой бок.

– Ты оживила его в ипостаси Прародителя. Ты отдала свои жизненные силы его звериной сущности и она забрала все себе, не отдав человеку ни крохи этих сил. Сейчас это не Храбр. Вернее не та его сторона. Само воскрешение есть почти невозможное чудо. Кто знает может быть Хозяйке Мертвой воды удастся сотворить его еще раз. Или не раз.

Ивар замолчал и шум волн, бьющихся о бока корабля перемежались всхлипами девушки и сопением оборотня, утратившего человеческий вид.

– Я помогу тебе. Обучу всему что знаю. Помогу всем чем смогу. Клянусь, – на последнем слове пламя свечи вспыхнуло ярче и вновь вернулось на место – Но и ты мне поможешь. Тебе придется помочь, Хельга.

Произнес Ивар под всхлипы девушки. Она не отвечала, да и согласия ее не требовалось.

– Не огорчайся, Хельга. Глядишь, я еще буду твоим посаженным отцом на вашей свадьбе, – наигранно бодро произнес Ивар, а затем добавил уже тише – Если до того меня не сварят в котле с маслом.

Вместо эпилога

Вместо эпилога

* * *

Центральная площадь гудела тысячами голосов. И не мудрено, столь массовых казней не было больше сорока лет со времен Вэйлизского бунта. Три ночи подряд плотники возводили эшафоты для казни зачинщиков. Но жители не скучали без развлечений в ожидании казней трех беглых герцогов, что покусились на священный трон империи.

Простым смутьянам Тайная канцелярия справила по восемь футов пеньковой веревки. Раскидистые дубы Городского сада каждый день украшались новыми гирляндами повешенных. Массовость казней поражала. Наверняка одной конопляной веревки ушло столько, что хватило бы снарядить десяток пятимачтовых парусников!

Люди громившие иные расы, дворфы сжигавшие комуны аслау, и аслау вырезавшие целые кварталы ни в чем не повинных людей. Теперь они действительно были равны перед законом и раскачивались повешенные на одной ветке.

Для бунтарей средней руки справлены подвесные клети на каждом перекрестке от самого Сенного рынка и до Рубиновых ворот. Одевший сегодня парадный мундир Альберт Кроу шел на Медную площадь. Там должны были залить в хрусталь Агастаса Вейса, что отравил и одурманил горожан, Алукарда Рокбелла, что едва не убил императора и Роба Нокса, чья рука прервала жизнь его любимой.

Он не вглядывался в лица обреченных. Те, кто обрекал простых людей на мучительную смерть не заслуживали сострадания. Ему не было жалко их, ведь от части и из-за них погибла Диана. Однако лицо одного обреченного он узнал.

Решив что обознался Альберт подошел к столбу, на котором висела кованая клеть с приговоренным. На столбе обвинительный лист.

'Майкл Магпай. Участник Мятежа трех герцогов. Финансировал погромные группы. Именем Императора Генриха IV приговорен к смерти в Пиратской клети.

4 августа 4277 год от сотворения мира'

Жестокая смерть в Пиратской клетке. Без еды и воды, под палящим зноем и проливным дождем. Но ничто не шевельнулось в душе Альберта при виде старого знакомого. Магпай не был его другом, но Альберт его уважал. Раньше уважал. В другой жизни. Собаке собачья смерть.

На Медной площади было не протолкнуться. Но Черные мундиры увидев темно-синий парадный мундир, шпагу и ордена расступились пропуская его ближе к эшафоту.

Три тисовые плахи с вбитыми петлями для рук и шеи уже стояли на эшафоте. Трое палачей ждали затачивая суровый инструмент. Красные колпаки не скрывающие лица, а лишь указывающие род деятельности, гора мышц и холщовый мешок для скарба приговоренного. Трофеи с обреченного палач продаст и помянет свою жертву – это традиция, а традиции святы. Даже когда казнят последнего ублюдка.

Под свист и улюлюканье вывели опальных лордов. Всего трех причем почему-то нарядили в белые колпаки, будто желая скрыть страдания на их лицах. Но что-бы никто не перепутал лордов к груди каждого прибили прямо к телу табличку с обвинительным листом. Но и без нее Альберт узнал бы Роба Нокса, Чучельника и убийцу его любви. Тощий как жердь, с кривой как мельхиорская сабля спиной.

Увы с оружием к эшафоту не пустили. Наградную саблю пришлось оставить на хранение у караульного но заряженный рэвольвер ждал своего часа в кожанном кармане за поясом. Никто из офицеров просто не признал в железке смертельное маго-механическое оружие.

Палачи без лишних сантиментов подсекли ахилловы сухожилия своих жертв, чтобы не лягались, и те, словно марионетки, рухнули на дощатый пол. Звякнули кандалы на шее и запястьях. Палачи приступили и голоса смутьянов зазвучали, перекрикивая галдящую челядь.

Странное дело, но горожане, пришедшие в выходной день поглазеть на смертоубийство заговорщиков, смеялись, точно пришли на балаган. Люд прибывал целыми семьями, с женами и детьми. Лоточники разносили праздничную снедь и народ брал ее, поедая и смотря на кровь и человеческие муки. Права была Хельга, подумалось Альберту – «Это общество больно!», мир ее праху.

Пласт кожи слетел со спины Роба Нокса и полетел в плетеную корзину. Наверняка на герцогскую кожу есть не менее родовитый покупатель, и через неделю она станет мошной или кисетом для табака. Ну да не важно. Хотя так быть не должно. Это дико.

Хрустнули ребра у позвоночника, поддеваемые уверенной набитой рукой заплечных дел мастера. Стенания перешли в сдавленный визг, а мешок у носа окрасился кровью. Казнимый прокусил язык, и сейчас он, точно молил богов о быстрой смерти. Она придет, ее не миновать. Но не от милосердного топора палача, а от рук Альберта. Диане не упокоится неотмщенной.

Показались серые с сукровицей легкие выложенные на плечи казнимого. Тело Чучельника задрожало в предсмертной агонии. Его мозг, сердце и сознание больше не могли удержаться в изувеченным теле. Это стало знаком того, что время для Альберта пришло.

Одним движением боевой офицер империи извлек чуть закопченный стальной пистоль. Прицелился, потянул за спусковой крючок и лёгкая отдача толкнула его руку. Альберт промахнулся. Черные мундиры уже все поняли, однако бить в высокородного майора смертонесущей магией не рискнули. Ствол немного повело влево во время пожара и сделав поправку Кроу выпустил по очереди еще четыре злых стальных пчелки, которые с жужжанием вгрызлись в тело Роба Нокса, разбрызгав серыми мозгами эшафот и палача.

Черные мундиры гуртом навалились на Альберта, сбив с ног. Его держали шестеро. Держали крепко. Но Альберт не сопротивлялся. Диана отомщена и ее душа теперь освобождена. А что будет с ним самим, уже не так важно.

Капитан Черных мундиров Сильв Саут сотворил каменный булыжник, который монолитом покрыл ладони Альберта. Офицер посмотрел на развороченную голову Роба Нокса, затем на еще дрыгающихся в предсмертных конвульсиях Вейса и Рокбелла. Затем перевел ненавидящий взгляд на Альберта и с силой сунул кулаком в лицо скованного офицера.

Его можно было понять, Альберт подставил капитана Сильва и улыбнулся.

Извини капитан, это был долг крови, – пояснил Альберт Кроу и уклыбнулся разбитыми в кровь губами.

Ярость Черного мундира сменилась растерянностью. Черный мундир увидел ручеек ГОЛУБОЙ крови стекающий по скуле Альберта. И это ему многое сказало.

Капрал Дейтор, – он окликнул своего поверенного – Сопроводить майора Альбера Кроу в Тайную канцелярию на моем паромобиле. Выставить охрану в три звена и ждать прибытия Альберта Крайтона. Всех остальных считать врагами и атаковать. Испонять!

* * *

Гелиот пятые сутки не выходил из лаборатории, почти ничего не ел и совсем не спал. Сплин был наркотиком, но вместе с тем позволял занимать силы у организма, которые придется вернуть сторицей. Его красные глаза впали еще сильнее, кожа приобрела серость, что делало его похожим на поднятую нежить.

Но оно того стоило. Сейчас происходило самое важное событие в его жизни. Крупная ампула заполненная Мертвой водой висела над деревянным гробом в центре девятиугольник, испещренный готической вязью. От деревянного ящика уже смердело разложением, но стеклянная ампула напитывалась магическим свечением, что развеевало страх перед неудачей.

Та жидкость, что Гелиот слил из медного таза по просьбе Хельги, оказалась уникальной субстанцией. В силу исследовательского любопытства он её скрыл и присвоил себе. Совесть грызла его за банальное воровство, но теперь он благодарил свою жадность за тот малодушный поступок.

Ни один кристалл не мог на долгое время сохранить вырванную из тела душу. А эта жидкость могла! Может и в самом деле это было Мертвая вода? Если это правда и исцеляющая вода из сказок Скив существует, то вполне может статься, что существуют и другие магические субстанции, например Философский камень и Амброзия.

Наконец, монотонный бубнеж магов прекратился и чародейский конструкт, накрывший девятиугольник, лопнул, словно мыльный пузырь. Драгоценная ампула мягко упала на бархатную подушечку заведомо подложную на гроб. Маг в алом балахоне безмолвно шагнул к гробу, поднял подушку со светящейся голубым ампулой и так же безмолвно вручил ее Гелиоту.

Душа мягко пульсировала лазурным светом. «Так вот значит какая душа у Дианы!» – подумал Гелиот вертя в руках стеклянный сосуд. У гомункула, который был перенесен в тело голема до нее, душа была буро-зеленой, точно болотная лужа. Наверное цвет души есть признак ее чистоты. Гелиоту хотелось в это верить.

Механик сидел и крутил в руках стеклянный сосуд. Маги поспешили убраться восвояси. Что-то внутри Неджи призывало не торопиться с помещением Сосуда Души в новое механическое тело. Как к нему отнесется Диана? Как отнесется к отцу? И вообще, как дальше сложится жизнь его дочери?

Поймав себя на скверных опасениях, что таились в закоулках подсознания, Гелиот силой ударил себя по впалым щекам. Его дочь жива! И через минуту, когда он соберется с духом, она обретет новое тело! Да, оно не прежний юный сосуд, что благоухал молодостью и был красив настолько, насколько можно быть красивой только в шестнадцать. Но она будет жива и это главное!

Взяв себя в руки, Гелиот подошел к мраморному столу, на котором лежало механическое тело, созданное по образу юной девушки. Оно было идеальным. Венцом его возможностей и инженерного гения. Тем более подбадривало осознание того, что он в одиночку создал этого механического голема за пять дней.

Отворив трехосным ключом дверцу в груди голема, Гелиот отворил ее и, секунду поколебавшись, вложил в стеклянную колбу с душой дочери в рукотворного механоида. Вывернул тем же ключем стопор, подающий топливо в камеру сгорания и им же завел пружинный механизм.

Шестерни вращались, поскрипывая зубцами сложного механизма, завелось рукотворное сердце и голем открыл глаза.

Папа, – механический голос не передавал эмоций, лишь синтезировал звуки.Диана, не волнуйся только. Все хорошо, – Гелиот провел рукой по парику на голове механойдного голема – Только не нервничай.

* * *

Ночной лес жил своей жизнью. Стрекот сверчков, шум ветра в дубах исполинах и шорохи и глухое уханье сипухи где-то впереди. Свеловолосого мальчика с еще по-детски голубыми глазами, точно дикого пса, вела на веревке девушка. Он уже не пугался каждого шороха, как это было в первые дни их странствия, закалившись точно булат в каменном масле. Но его пленительница, молодая брюнетка-смуглянка в бело-голубых одеждах, кажется и вовсе не ведала усталости, будто черпая силы в диком лесу.

Впервые за почти месяц парень увидел следы разумного в топком лесу, переходившем в болото: покосившиеся частокол на котором сидел филин. Большой филин. Он ухнул вперив в них взгляд желтых глаз. Выдра вдруг остановилась перед птицей и поклонилась до самой земли. Филин гулко ухнул и взлетел провалившись в непроглядную тьму. Зазевавшийся мальчонка налетел на выдру, за что получил подзатыльник.

Мальчишка устал, но не скуксился. Он был полон ледяной ярости, он копил ее и подзатыльник был его последней каплей переполнившей эту чашу.

Он не безродный малодушный невольник, которого Выдра вела уже третью седмицу сквозь болота. Он Святозар сын Ильи Муромского, защитника Китежских земель и страж восточных рубежей Скив. И если в первые дни его странствия парнишка плакал и жаловался, умолял вернуть его домой в Китеж. Теперь же в нем закипала дикая ярость, а синяки, ссадины и порезы, лишения пути и голод не сломили его и лишь множили первобытный звериный гнев.

Не смотри на меня так, волчонок. Не враг я тебе, – бросила она парнишке и дернула за веревку на которой вела его – Идем. Мы почти пришли.

Светозар, увлекаемый веревкой, что натерла связанные руки, споткнулся. Неуклюже или скорее намеренно. Встав на ноги он держал в ладошках острый осколок камня и исподлобья, озлобленно смотрел на девушку с веревкой.

Ох ты, какой волчонок? – в голос засмеялась Выдра – Нападешь на меня? Хрупкую беззащитную девушку? – делано испугалась она

Мальчик смолчал и бросился на выдру, занося над головой каменное оружие. Эта игра позабавила её, и та слегка подогнула ноги готовясь перехватить руку с острым булыжником. Но мальчик и не думал наносить удар со связанными руками. Почти добежав до выдры, он бросил в нее булыжник. Девушка, не ожидавшая такого, не увернулась и камень врезавшись в ее грудь выбил воздух из легких.

В глазах у выдры потемнело. И волк в мальчонке подсказал, что выдра дала слабину. Святозар кинулся на неё, вцепившись отросшими ногтями в расшитую сорочку, рвя ее и царапая молодую крепкую девичью грудь. Почуяв страх, он отдал свое тело волку внутри, вцепившись зубами в горло пленительницы.

В эти мгновенья ему казалось, что он всесилен. Он волк, а под ним выдра. Он хищник, а она жертва. Но удар коленом в слабейшее мужское место, поставил черту на «Ерь» превратив ее в «Ять». Светозар свернулся, поверженный коварным ударом и Выдра спихнула его с себя и тут же вскочила на ноги.

Девушка занесла для удара руку, трансформировавшуюся в когтистую лапу, чтобы наказать дерзкого пленника. Вот только удару было не сбыться. Чья-то тёплая, но одновременно сильная рука перехватила лапу выдры.

Это была женщина на вид еще не разменявшая третьего десятка. Светловолосая или даже седая с девичьим лицом и зелеными как лесные жуки глазами. Одета девушка была в белый сарафан с алой вышивкой. Ее плечи покрывал черный платок, на котором вился пестрый цветочный Китежский узор, а шею обвивали бусы из алой рябины. У ног девушки вился черный кот, а на ветке над головой сидел тот самый филин.

Довольно Настасья, – повелительно произнесла женщина не отпуская руки выдры.Но этот поганец… – выдра показала на выдранный с шеи кусок кожи и разодранную сорочку которая теперь не скрывала грудьДовольно!

Выдра сразу сникла и виновато опустила глаза. Женщина же подошла к шипящему от боли мальчику и схватила его за нижнюю челюсть. Ловкие пальцы раздвинули губы обнажив окровавленные клыки. Светозар было попытался укусить за руку непонятную странную женщину, но не смог вырвать голову из ее женских рук.

Волчонок вырастет Волком и будет рвать Псов, – довольно кивнула она, отпустив озлобленного мальчишку – Можешь возвращаться. Передай Ивару, что он слишком увлекся этой пигалицей и начал забывать, что война уже на нашем пороге.

Напутствовала выдру женщина. Мальчик не знал кто она и почему затворствует в чаще на болотах, но он слышал имя Ивара. И Ивар был всего один – Ивар Чернослов, тысячеглазый Ворон. Боясь накликать Лихо Одноглазое, этим именем никого не нарекали уже добрые полвека если не более.

Хорошо бабушка Я… – осеклась выдра, поймав нехороший проблеск в глазах женщины – Хорошо сестричка! – тут же поправилась она.Ступай, Настенька, – произнесла женщина и подхватив мальчишку под руки повела за собой.

У женщины же оказался странный дом, под стать ей самой. Стоявшая на болотах изба опираясь на толстые лиственничные сваи. При том иногда казалось, что изба покачивается, как бы переминаясь «с ноги на ногу». Внутри желище казалась сильно больше, чем снаружи, с люком в подпол и лестницей на другой этаж. Хотя Светозар был уверен, что когда они подходили к дому сруб был одноэтажным.

Светозара желудок прилип к спине, почти в прямом смысле этого слова, но суровая женщина первым делом загнала мальчишку в кадку с горячей водой и только после пригласила за стол. Сдобные зеленые щи, да серый хлеб были простой пищей, но отощавший за время пути сын воеводы ел взахлеб. Мальчик будто боялся, что девушка, которую он про себя окрестил ведьмой, отберет похлебку.

Хозяйка избы не спешила выгонять мальчонку из-за стола, хлопоча там же в горнице. Она кажется не обращала на гостя никакого внимания, точно тот не был гостем, а непутевым младшим братцем.

Едва деревянная ложка осушила простую лохань с супом, на мальчика накатила сладкая сытая усталость. Но тем не менее Святозар ни на мгновение не забывал, что является пленником этой ведьмы, а не гостем. Нянька читала ему сказки о ведьмах и похищенных маленьких детях. Обычно дети шли в котел на ведьмино варево, и то что девушка суетилась в шкафу, перебирая баночки лишь подкрепляло уверенность, что далеко не все сказки врут.

Рука сама нырнула к широкому ножу на столе, и тот исчез в изодраном рукаве рубахи Светозара. Как бы не повернулись события, свою жизнь он за грош не отдаст. Кот увидев его жест протяжно зашипел, оповещая хозяйку. Та кивнула коту, а затем посмотрела на Светозара. Нехорошо так посмотрела.

Присев напротив мальчишки, ведьма по очереди выставила перед мальчиком три предмета: восковую свечку, баночку черновато-бурого порошка и серебряный медальон.

Ты хочешь меня съесть? – спросил Светозар. Спокойно спросил, не боязно или торгуясь. Будто говорил о чём-то обыденном.

Рыжеволосая девушка засмеялась. И это ещё больше заставляло мальчика напрячься. Но руку холодила сталь ножа, она придавала ему уверенности и поэтому он был готов.

Что ты? Разве я похожа на тех, кто ест маленьких детей? – деланно удивилась она – Вот Баюн, тот да. А я только из детских ноготков лодочку себе делаю.

Видя как посерел в лице Светозар рыжеволосая девушка подняла руки вверх и засмеялась еще звонче.

Да шучу я, Светозар, Ильи сын. Ты домой хочешь, мальчик? Я тебя не задержу и отпущу живым и здоровым. Даже в обратную дорожку снаряжу и подарю нож что ты украл, – она кивнула на руку которую мальчик держал под столом – только сначала позволь сделать мне одно дело. И слово даю: я тебя отпущу на все четыре стороны.

Повисло молчание. Светозар обдумывал слова ведьмы, это не торопила его ответом.

Ты и в самом деле меня отпустишь? – кажется молчание было вызвано не раздумьями, а тем что Светозар до конца не верил слова дел слову девушки.Конечно. Но предупрежу: будет больно. Ты согласен? Или останешься у меня зимовать?

Спустя четверть часа мальчонка раздетый по пояс лежал на полу. Рыжая точно плутовка-лиса девица щипцами для лучины грела в огне свечи тот витиеватый рубленый знак. Светозар знал что его ждет и согласился только при условии, что нож не покинет его руки.

Серебряный оберег потемнел и сочтя его достаточно горячим девушка приложила раскаленный металл к коже над сердцем мальчика. Зашипела кожа под раскаленным серебром, но мальчик молчал лишь в кровь прокусил от боли язык. Девица отняла раскаленный оберег и присыпала рану черной Четверговой солью. Он не думал, что выражение «Сыпать соль на рану» имеет под собой такой смысл. Тут в глазах Светозара потемнело и не в силах удержать сознание мальчик утонул в забытье.

Ушат воды вернул Светозару сознание, а ковш темного кваса вернул бодрость и силы, несмотря на бессонную ночь. Рыжая ведьма сдержала слово и, облачившись в чистую и справную одежду, получив на дорогу торбу с кресалом, ножом, свечей и снедью мальчик двинулся домой. Выдры рядом не было и в качестве провожатого девушка подарила ему клубок шерстяных нитей что скакал по кочкам, крутился на месте, в общем был почти живой.

Вырезав подаренным ножом жердь для передвижению по болотам, Светозар пустился в обратный путь. Ему было всего десять, но как он повзрослел за те две недели после смертельной болезни и пожара в Сером доме. Девушка, с косой лисьего цвета смотрела в окно, наблюдая за удаляющимся вслед за клубком мальчиком.

Волчонок вырастет Волком и будет рвать Псов. Ваших псов, виконт Август Крайтон! – произнесла она себе под нос, почему-то невесело улыбнувшись.

Конец

Декабрь 2017− 24 мая 2018.

Статус завершенной, книге будет присвоен, после правки текста.