Текст книги "Картер побеждает дьявола"

Автор книги: Глен Дэвид Голд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

Глава 9

Двадцать три Картеру исполнилось в Уичито. Бура Смит прислал в подарок авторучку вместе с приглашением писать почаще. Пришла посылка и от родителей – книги, теплые кальсоны, изготовленный с помощью фототрюка снимок, на котором Джеймс как будто играет в карты с самим собой. Если не считать подарков, празднование заключалось в том, что Картер выбрался на крышу меблирашки, сложил пальцы рамкой и принялся отыскивать знакомые созвездия, названий которых не знал. Интересно, видно ли их из Аляски? Ему казалось, что Сара застыла во времени и ждет его, сама о том не подозревая.

Последние две недели турне должны были пройти в Сан-Франциско, в самом большом и роскошном театре «Орфей». Оркестр из пятидесяти музыкантов и бархатные кресла на две тысячи зрителей привлекали сюда лучших мировых исполнителей. Здесь выступали Гудини, Сара Бернар, Барриморы, зарабатывающие по пять тысяч долларов в неделю. Коллеги Картера, довольствующиеся примерно ста десятью долларами в неделю, получали возможность выступить в «Орфее», чтобы дирекция увидела их номера и решила, заключать ли контракты на следующий сезон. На этих выступлениях каждый старался добавить в номер какую-нибудь «изюминку» – новые эффекты или неожиданный сюжетный ход.

Старые представления о фокусах казались Картеру пошлыми – он подумывал о трюках с обезглавливанием, электрическим стулом или «уздечкой сварливых», однако не доверял своему воображению. Он написал братьям Мартинка, крупнейшим производителям иллюзионного реквизита, и спросил, сколько стоит оборудование для левитации. Ему прислали расценки на «ага» – обычную левитацию, и «ашра» – левитацию, при которой тело не только парит в воздухе, но и пропадает. Даже первую Картер не мог себе позволить, не залезая в трастовый капитал, который положил на его имя отец.

На двадцатой неделе поползли «оплаченные слухи». В города, где труппа выступала по одному разу – Окмалги, штат Оклахома, Накодочес, штат Техас, Плакмин, штат Луизиана, – отправились специально нанятые люди. В церквях и пивных они громко разговаривали между собой о грядущих гастролях варьете «Кит-Орфей». В церкви они, прищелкивая языком, сочувствовали своим женам, не видевшим душку-чтеца Вилли Чейза, в пивных со смехом вспоминали «Балаган в старших классах» и шепотом рассказывали о танцах в курильне опиума. И как только девушкам не стыдно так заголяться?

Тактика сработала – представления шли чуть ли не с аншлагом.

Однако вскоре начали распространяться не оплаченные, а самые настоящие толки, и поводом для них стала новая ассистентка Мистериозо – Аннабель, взятая на место Сары О'Лири после того, как еще три девушки безуспешно пытались выступить в этой роли.

Картера Аннабель не заинтересовала. До Сары он не имел обыкновения увиваться за девушками, а в ее отсутствие почти три дня держался подальше от Аннабель. Спустя двое суток и девятнадцать часов после ее вступления в труппу они вместе оказались на сцене. Аннабель тянулась, поставив одну ногу на балетный станок. Картер проверял запасные тузы за подкладкой цилиндра и приметил ее красное от натуги лицо и мучительно наморщенный лоб.

Надевая цилиндр и встряхивая плащом перед выходом на сцену, он снова взглянул на девушку и отметил шелковистые рыжие волосы, обрамляющие заостренное лицо. Но какие большие руки, какие обломанные ногти! В рыжих волосах – выгоревшая синяя лента. Мелькнувшая было жалость мгновенно ушла, когда он заметил, как она переминается с ноги на ногу и поигрывает мускулами на спине.

Аннабель поймала его взгляд. Он промолчал. Она тоже. Оба разом отвернулись. Картер под марш Элгара вышел на авансцену и поклонился. В тот вечер он выступал хорошо, однако, вынимая крутые яйца из уха юного добровольца, помнил ужасное выражение ее глаз.

Он не будет с ней говорить. Он слишком боялся того выражения, которое сквозило в зеленых с золотой искрой глазах и делало Аннабель незаменимой для Мистериозо. Ее глаза горели вулканической ненавистью.

На первом же выступлении – в Топеке – она отлупила, по-настоящему отлупила партнеров, хотевших ее схватить. Отбросила одного в сторону и лягнула другого в солнечное сплетение. Потом, словно то была мимолетная тучка в погожий день, утратила интерес и позволила себя похитить. Публика впервые видела, чтобы женщина дралась. Зал ополоумел. Под занавес она без спросу вышла на поклоны, чем заслужила злобный взгляд Мистериозо и новые аплодисменты зрителей.

Из лагеря Мистериозо просочились слухи, что он в первый же вечер уволил новую ассистентку, но десятки местных женщин выстроились у выхода из театра и принялись его благодарить – он-де показал, что они тоже могут сражаться с индейцами. Женщины говорили, что завтра отправят на представление соседок и столько раз повторяли: «Спасибо, дай вам Бог здоровья», что Мистериозо взял Аннабель обратно. Когда остальные зароптали, он хмыкнул, сказал, что еще раз убедился в правильности своего выбора, и велел поставить хореографический номер, имитирующий драку.

Будь у Картера охота смотреть (а такой охоты у него не было, о чем он даже написал в дневнике), можно было бы стоять на площадке за театром и смотреть, как Аннабель с партнерами репетируют все более спортивную и сложную потасовку. Сперва мужчины были недовольны, но, после того как Аннабель поставила выпивку пострадавшему в первый вечер, превратились в самых ярых ее сторонников.

Всякий раз, как труппа пересекалась с другим гастролирующим варьете, Картер шел смотреть коллег-фокусников и обычно делал записи в дневнике. Он видел Великого Реймонда (запись в дневнике: «очень хорошо»), Аделаиду Германн, последнюю из великой династии Германнов («хорошо»), Тёрстона, преемника Келлара, считавшегося в профессиональных кругах величайшим иллюзионистом мира («неплохо») и Т. Нельсона Даунза, Короля Монет (о нем Картер ничего в дневнике не написал, но на целой странице оправдывал свой собственный номер, заключив словами, что надо придумать новые эффекты).

Единственное, что он описал подробно, это выступление Гудини в бостонском театре «Кит».

«Вчера, – писал Картер Джеймсу, – я видел знаменитейшего человека в мире. Сейчас три часа ночи, а я по-прежнему пытаюсь осознать то, что предстало моим глазам. На сцену вышел маленький жилистый человеке четким выговором, как у голландца, учившегося в Англии, в грязном смокинге – даже с девятнадцатого ряда я видел, что он в саже, – и десять минут показывал карточные фокусы, прежде чем отбросить колоду и явить нам настоящего Гудини. Я упомянул, что он – знаменитейший человек в мире? Сам он посвятил этому минут десять. «Дамы и господа, Джордж Бернард Шоу сказал, что три известнейших человека в истории мира – Иисус Христос, Шерлок Холмс и Гудини. Сегодня вы увидите только одного из них…» Он перечислил все, из чего выбирался в последний год: наручники, смирительная рубашка, тюремная камера, судно для перевозки преступников, гроб, стеклянный ящик, сейф, исполинский футбольный мяч, «железная дева», цепи, веревки и тому подобное. Еще десять минут он рассказывал, что не дает спуска подражателям: «Если вы – король наручников, трепещите, ибо я пустил в ход новое оружие». Потом показал фильм, в котором, закованный в кандалы, прыгал в Миссисипи, а затем строительные рабочие подвешивали его в смирительной рубашке к балке манхэттенского небоскреба – оттуда он тоже выбрался.

После этого свет в зале погас, и Гудини продемонстрировал невероятный трюк.

На сцену вынесли два паровых котла. Рабочие с завода по производству бойлеров, принадлежащего Альберту Манну, заковали Гудини в цепи и наручники, которые принесли с собой. Гудини влез в пустой бойлер, доходивший ему до шеи, и рабочие принялись закачивать туда воду. Это продолжалось довольно долго, а тем временем Гудини развлекал публику шутками: «Если я выберусь, это будет хороший трюк. Если нет – покупайте бойлеры Альберта Манна, я ручаюсь за их надежность».

Когда вода наполнила бойлер – и даже начала переливаться через край, – Гудини набрал в грудь воздуха и нырнул. Рабочие опустили крышку и закрутили болты. Заиграл оркестр».

Картер, на которого начало номера произвело сильнейшее впечатление, почувствовал разочарование. Разумеется, крышку можно свинтить. Однако тут из-за кулис вышли еще двое рабочих и жуткого вида клепальными молотками с лязгом заклепали крышку в двадцати местах. Все ушли, бойлер слегка задрожал – видимо, Гудини что-то делал внутри. Опустился занавес.

Зрители принялись взволнованно переговариваться. Сосед слева смотрел на часы.

– Две минуты, как он не дышит.

– Уже?

– Да. Как вы полагаете, между поверхностью и крышкой остался воздух?

– Думаю, да, но немного.

– Крышка показалась мне вогнутой. – Сосед снова взглянул на часы.

Сзади женщины беседовали с мужьями – все они видели другие выступления Гудини.

– Я слышала, он способен открывать замки пальцами ног, – заметила одна.

– У него в горле – целый набор инструментов, которые он может вынуть, когда захочет, – отвечал ее муж с видом знатока.

– Четыре минуты, – сказал человек с часами.

– Он сбежал из тюремного вагона в России, причем его предварительно раздели догола, значит, отмычки могли быть только в горле.

Прошло уже пять минут. Оркестр доиграл мелодию. Дирижер обменялся несколькими словами с рабочим сцены, и мелодия зазвучала во второй раз. Картер чувствовал: что-то идет не по плану.

Разговоры затихли: зал тоже волновался, что с Гудини приключилась беда.

Картер подумал, что Гудини наверняка принял меры предосторожности – не может же он по-настоящему рисковать жизнью! – однако секунды шли и тревога нарастала. Он нервно скручивал и раскручивал программку. Взглянул на часы. Вспомнил, какое сегодня число. Можно будет рассказать внукам, что он присутствовал на последнем трагическом представлении великого Гудини. Сколько времени можно не дышать? Три минуты? Четыре? Прошло восемь минут. Оркестранты выглядели озабоченными.

Алый бархат заколыхался, занавес раздвинулся, и Гудини, мокрый до нитки, в порванной рубашке, шатаясь, выступил к рампе. Ладони его были в крови. Зал взорвался аплодисментами. Оркестр заиграл победный марш.

– Восемь минут сорок секунд. – Сосед слева убрал часы в карман.

Гудини поднял руки, как будто хотел обратиться к залу, но затрясся и упал на одно колено. Зал ахнул. Две медсестры накинули на Гудини плед и подняли его на ноги. Овации оглушали. Картер хлопал так, что отбил себе ладони. Гудини собрался с силами, сбросил плед и победно вскинул руки. Весь театр, как один человек, завопил: «Гудини!» Тот взялся за лоб, медсестры подхватили его с двух сторон и увели за кулисы.

Занавес подняли. Бойлер стоял на месте, по-прежнему заклепанный. Овации не смолкали, зрители вызывали Гудини, наконец вышел администратор и сказал, что Гудини увезли в больницу – побег из бойлера стоил ему чрезмерного напряжения сил. Если публика хочет увидеть его снова, следующим трюком станет побег из исполинской лампочки, предоставленной компанией Эдисона, завтра в полдень.

Картер испытывал невероятный душевный подъем. Зрители, расходясь, в один голос обсуждали зрелище. Гудини каким-то образом спасся ценой огромных мучений и жертв. Когда Картер проходил в стеклянные двери, чья-то рука легла ему на плечо.

– Вижу, вы под впечатлением.

Картер замер, узнав голос, и, обернувшись, увидел неприятное ухмыляющееся лицо. Мистериозо был в черном шелковом костюме и шерстяном пальто с черным шелковым шарфом. Он дюймов на шесть возвышался над Картером и стоял так близко, что тому приходилось задирать голову, чтобы смотреть Мистериозо в глаза.

– Вы хлопали. – Это прозвучало как обвинение.

Картер высвободил плечо.

– Спектакль был великолепен.

– Этот человек ничем не рисковал. Он – гнусный шарлатан, – загремел Мистериозо, не обращая внимания на возмущенные взгляды публики. – Заставил людей слушать свои упоенные самовосхваления, прежде чем показать жульнический трюк с бойлером.

– Он подвергался серьезной опасности…

– Полноте! Фальшивые заклепки…

У Картера горели щеки. Он попытался остановить Мистериозо.

– Вы знаете, у стен есть уши.

– Мне плевать, кто меня слушает. Гудини – обманщик. – Мистериозо сверху вниз оглядел толпу и объявил: – Он пять секунд пробыл в теплой водичке, а потом сидел за сценой и читал газету, пока вы, как дурачки, тряслись за жизнь великого человека, который тем временем мазал руки бутафорской кровью и подсчитывал театральные сборы.

Чем сильнее Картер злился, тем становился спокойнее и наблюдательнее. Он заметил у Мистериозо свежий синяк под глазом.

Присутствие Аннабель в труппе и прежде давало о себе знать. Леонарда, старшего сына Минни Палмер, нашли лежащим в нокауте за сценой. Уолтер Хьюстон, исполнитель «мягкой чечетки», попробовал приударить за Аннабель и потом неделю танцевал, заметно прихрамывая на одну ногу. Синяк у Мистериозо под глазом был в точности с кулак Аннабель Бернар.

– Говорят, – произнес Картер, – очень помогает приложить сырое мясо.

– Не ваше дело, – прошипел Мистериозо. Он сузил глаза и взял Картера за лацкан. – Костюм вам отец купил?

– Я уже несколько лет сам покупаю себе одежду. – Картер отстранил руку Мистериозо, жалея, что не может сделать это бейсбольной битой. – Что до Гудини, всё, как вы сказали. Мы довольны, потому что он нас надул. Если поразмыслить, он вполне здоров, раз собрался завтра спасаться из лампы. Однако мне не хочется об этом думать.

Мистериозо хмыкнул, и Картер продолжал:

– Да, да, тут и заключается магия.

– О-о… – простонал Мистериозо, театрально хватаясь за сердце, как будто Картер убил его наповал. – Магия. Разумеется. – Он покачал головой. – А я-то гадаю, чего надо этому богатенькому дурачку.

Толпа уже немного рассеялась. Мистериозо последний раз покачал головой и двинулся прочь.

Картер крикнул ему вслед: «Мистериозо!», но не получил ответа, поэтому продолжил:

– Как вы заставляете льва рычать?

Мистериозо крикнул через плечо: «Магия, болван!», поднял воротник и растворился в толпе.

Глава 10

Северо-восточные штаты труппа посетила в начале весны. Жители Новой Англии радовались выступлениям так, словно впервые с осени выбрались из своих домов. По другую сторону канадской границы, которую варьете пересекало несколько раз, публика была вежлива и сдержанна – неудачное сочетание для фокусника. В холодных краях лучше гастролировать зимой, когда зрители хлопают всему и всем, лишь бы не замерзнуть. Когда варьете въехало в штаты, известные простотой и грубостью нравов, Картер заметил, что Мистериозо ведет себя по-новому.

В каждом новом городе на главной площади устраивалось бесплатное представление для привлечения публики. Мистериозо некоторое время вещал о своем невероятном мастерстве, потом уходил за занавес и демонстрировал, как быстро – за пятую долю секунды! – может сменить одну армейскую форму на другую. Тем временем ассистенты горстями бросали в толпу памятные медные значки с его именем.

В одном из городов произошло нечто неожиданное. Когда Мистериозо переоделся из рядового в полковника, несколько ковбоев хором выкрикнули: «Аннабель!»

Картер смотрел, как полковник Мистериозо мечет в толпу ненавидящие взгляды.

– Да, – сказал он. – Аннабель Бернар будет сегодня в театре. Она – самая неукротимая женщина-боец. Приводите жен!

Ковбои, стоявшие у ограды на краю площади, снова закричали:

– Аннабель!

Всякий раз, вспоминая этот случай, Картер пытался поставить себя на место Мистериозо. Он бы порадовался такому вниманию к члену своей труппы. Однако Мистериозо нахмурился и, не обращая внимания на выкрики, что-то приказал ассистенту. Через мгновение на сцену с лязгом свалили груду цепей и наручников.

– Смотрите, – крикнул Мистериозо, – и учитесь!

Этот номер был новым в репертуаре Мистериозо. На него надели десять пар наручников. Желающие зрители могли их осмотреть. Потом он встряхнулся раз, другой, третий, и все наручники упали на сцену.

Зрители разразились одобрительными возгласами. Мистериозо, оглядев толпу, выкрикнул: «Я – лучший!» Публика не умолкала, и Картер почти чувствовал, как Мистериозо взвешивает слова, прежде чем произнести: «Я – король освобождений!»

Публика по-прежнему хлопала. Кто-то завопил: «Долой Гудини!». Мистериозо поднял руки. Словно осознав, что небо не потемнело, он со смехом подхватил: «Да! Долой Гудини!»

Это был самоубийственный поступок, всё равно что плюнуть на крест, но с угрозой куда более скорого возмездия.

Всю следующую неделю Картер с опаской ждал, что предпримет Гудини. Были случаи, когда тот без предупреждения приходил на выступление соперника и устраивал неприятности. Иногда же Гудини, прирожденный драчун, подстерегал конкурента в темном проулке и попросту избивал.

Впрочем, как выяснилось, Гудини очередной раз преобразился и теперь совершал турне под лозунгом: «Никаких наручников». Самозваных «императоров», «королей» и «чародеев» в этой области развелось столько, что не стало никакой возможности уничтожать их поодиночке. Поэтому Гудини просто подложил под них бомбу – издал книгу «Тайны наручников», в которой подробно объяснял каждый трюк конкурентов. Пусть обезьяны обезьянничают, провозгласил он. Сам Гудини будет впредь освобождаться только из устройств собственного изобретения, таких как «Исполинский молочный бидон» или «Китайский кабинет водной пытки».

Так что, похоже, Мистериозо ничем не рисковал. В понедельник в Ванкувере большая часть труппы бездельничала в парке, радуясь неожиданно ясному и погожему дню. Август Шульц с подвязанной рукой (работа Аннабель) и Леонард из «Балагана в старших классах» играли в безик. Картер сидел неподалеку на траве, набрасывал и черкал проекты новых иллюзий. «Лиио» фокусника – прямое отражение его личности. Он спрашивал себя: «Запомнят ли меня как человека, который вынимает кроликов из шляпы? Освобождается от наручников? Превращается во льва?»

Дул еле заметный ветерок, и внезапно сверху донеслось странное тарахтение. Картер заметил на горизонте аэроплан. Он смущенно прочистил горло.

– Смотрите, аэроплан!

Зрелище было настолько редкое, что дремавшие проснулись, игроки подняли головы, а треньканье гитары стихло – все, задрав головы, смотрели на летательный аппарат. Картер слышал про такие – всего несколько месяцев назад Гудини первым совершил перелет в Австралию. «Летающая этажерка» выглядела в точности как «вуазен» Гудини, построенный во Франции, с английским мотором. Аэропланы были настолько редки и дороги, что у Картера забилось сердце: неужто сам Гудини? Ну да, конечно! Явился столь впечатляющим образом, чтобы поставить на место Мистериозо. Мотор тарахтел, аэроплан летел меньше чем в пятидесяти футах над землей.

Август Шульц заорал:

– Смотрите, совсем как у Гудини!

Картер пожалел, что не сказал этого сам. Артисты вскочили и замахали шляпами, приветствуя отважного собрата. Аэроплан повернулся, и у толпы вырвался разочарованный стон. Сзади было написано одно слово: «МИСТЕРИОЗО!» Фокусник кружил долго после того, как артисты усвоили смысл демонстрации, потом исчез за деревьями.

* * *

Прошло еще две недели. Предстоял последний отрезок турне, вдоль западного побережья. В Портленде Картер получил посылку от братьев Мартинка – заказанный аппарат для левитации «ага», с виду очень простой и не впечатляющий.

Представления давали в портлендской «Галактике», маленьком и унылом каменном театре, бывшей лютеранской церкви. Ранним утром Картер стоял на сцене и вынимал материалы, сверяясь с приложенной инструкцией. Через час он поднял в воздух воскового королевского гвардейца, позаимствованного в бутафорской. Провел обручем вдоль фигуры и обратился к пустым креслам: «Видите? Никакой проволоки. Рассудок возмущен: должны быть невидимые нити! Проволока! И я бы согласился с вами, дамы и господа, но…»

Он замолк. Ужасно. Тоскливо. Лучше уж сразу застрелиться.

Он полез в карман и достал значок – один из тех, что Мистериозо швырял в толпу. На оборотной стороне был изображен Малыш, подпись гласила: «Берешь ли ты ее в жены?» Картер поглядел наверх, потом налево, потом направо. До кладовой, в которой Мистериозо хранил реквизит, было каких-то несколько шагов. Каждый вечер льва запирали в клетку и оставляли одного.

Картер удостоверился, что театр совершенно пуст, и, чтобы никто не вошел, затолкал в замок отмычку и замазку. В кладовую Мистериозо можно было попасть только через одну дверь, стальную, с двойным замком – достаточная преграда для большинства воров. Картер открыл его, вошел и тихонько заперся изнутри.

Несколько долгих мгновений его глаза привыкали к темноте. Единственное окошко на высоте футов двадцать было забрано решеткой. Ящики с реквизитом, составленные штабелями, оставляли лишь узкие проходы. Клетка была впереди, но ее загораживали ящики. Картер на цыпочках двинулся вперед. Он не хотел пугать животное, хотя и сомневался, что ко льву можно подкрасться незамеченным.

Картер был уже в пяти футах от клетки, когда увидел, что она пуста, а дверца открыта. Он не успел осознать все вытекающие последствия, только подумал: «Наверное, по ночам его держат в другом месте», и тут сзади раздался кашель. Не человеческий.

До двери было пятнадцать футов – три или четыре шага. Теоретически Картер успел бы их преодолеть, но он сам себя запер. Говорят, львы чуют страх. Говорят, если на тебя прыгает лев, надо изо всех сил ударить его в нос, только следить, чтобы рука не попала в пасть.

Картер не видел льва – тот, видимо, притаился в одном из проходов между ящиками. Слышался легкий стук – зверь бил хвостом. Картер сосчитал пульс: восемьдесят… нет, девяносто… нет, сто двадцать ударов в минуту. Он подумал: «Puisque toutes les créatures sont au fond des frères…», прекрасно понимая, что самые дружеское отношение ко льву не гарантирует ответного чувства. Повернулся, шагнул назад.

Что-то торчало из ближайшего прохода: ноги. Человек на полу? Да, ноги, а рядом туфли. Картер заглянул в проход. Аннабель лежала на боку, прислонясь к штабелю, среди разбросанного реквизита.

Лев напружинился рядом с ее головой. Картер узнал позу: у отца был когда-то охотничий пес, который не любил, когда его тревожили за едой. Лев шагнул вперед, перекатывая исполинские мускулы под золотой шкурой.

В то время как зверь перешагивал через девушку – лапы были размером с ее лицо, – Картер усомнился в рекомендации ударить его в нос.

– Аннабель? – шепотом позвал он. Она не шевельнулась. – Аннабель?

За всю свою жизнь ему лишь несколько раз доводилось слышать звуки настолько низкие, что их ощущаешь раньше, чем слышишь: первые толчки землетрясения, грохот железнодорожного экспресса и вот теперь львиный рык – раскаты, на фоне которых что-то отстукивает секунды, как метроном. Лев его убьет.

Зверь подобрался, прыгнул, точно по параболе, и тут что-то неожиданно остановило его в воздухе. Позади стояла Аннабель – она поймала льва за хвост и дернула так, что тот рухнул на пол, опрокинув несколько ящиков.

Наступила мгновенная тишина. Все трое пытались собраться с мыслями.

– Мисс Бернар! – воскликнул Картер. – С вами все в порядке?

– Да, а вот с вами – нет.

– Что?

– Не двигайтесь с места!

Лев, припав к полу, не отрываясь, смотрел ему на горло.

– Черт! – пробормотала девушка и рявкнула: – Малыш!

Картер смотрел на Аннабель, лев – нет.

Девушка с досадой проговорила: «Не серди меня!» Лев застучал хвостом. И тут Аннабель сделала очень простое движение – уперла руку в бок. Лев тут же обмяк и облизнул губы.

– Так-то лучше. А то выдумал…

Она взяла льва за ошейник и отвела в клетку.

Потом вернулась к застывшему Картеру и быстрым взглядом окинула его с головы до пят.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Собирался задать вам тот же вопрос.

– Я спала.

– А почему не в гостинице с Мистериозо?

– Вот вы и спите в гостинице с Мистериозо. – Она вытащила сигарету. – Который час?

– Около половины восьмого.

Она сунула сигарету обратно.

– Так что вы здесь делаете ни свет ни заря?

– Я… шпионю. – Картеру было немного нехорошо. Поняв наконец, что может двигаться, он поправил сбитый Малышом ящик. – Хотел узнать, как лев рычит по команде.

Аннабель всё-таки закурила. Грязные рыжие волосы падали на лицо. Она через плечо взглянула на клетку.

– Эй, Малыш, как же тебя заставляют рычать? – Перевела взгляд на Картера. – Не колется. Может быть, надо его прижать.

Картер расправил плечи, подошел к клетке и, как «индейский вождь», указал на льва пальцем.

– Берешь ли ты ее в жены?

Ничего. Картер взглянул на Аннабель.

– Разве вам не любопытно?

Она пожала плечами.

– Это не моя забота.

– А почему клетка была открыта?

– Я выпустила его поиграть. Мы друзья.

– Ясно. А потом вы заснули?

Аннабель кивнула.

– Выдумали, что спасаете меня?

– Нет, – ответил Картер, – но если бы пришлось, я бы двинул ему в нос.

– Что?

– Знаете, считается…

Казалось, Аннабель перебарывает улыбку, потом веселость сошла с ее лица. Она подобрала волосы и подвязала их знакомой выцветшей лентой. Сигарета была зажата в зубах, и голос звучал глухо, как гобой из-под одеяла.

– Вы не поблагодарили меня за спасение жизни.

Картер нахмурился.

– Ну…

– Что «ну»?

– Лев, кажется, вполне мирный. Достаточно было один раз взглянуть на него, и он поджал хвост.

Она выпрямилась так резко, что Картер вздрогнул.

– Нет, приятель, это мне было достаточно на него взглянуть. Ты мог бы глядеть хоть целый день – из его желудка. Он только взглянул на тебя и понял: мясо. Легкая добыча. – Она вынула изо рта сигарету и села в проход. – В точности как думает Мистериозо.

Картер поклонился.

– Простите, что обеспокоил.

Она закрыла глаза и прикрыла рот рукой, пряча зевок.

– Когда будешь уходить, не греми замком.

Весь день шел дождь. Картер расхаживал по комнате, думая о колкостях, которые мог сказать Аннабель.

Вернувшись в театр, он обнаружил с уверенностью, от которой заныло под ложечкой, что кто-то доставал и смотрел оборудование, присланное братьями Мартинка. Взломщик действовал осторожно: если бы Картер не так внимательно укладывал детали, он бы не заметил, что катушка лежит чуть левее. Кто это сделал? Аннабель? Вряд ли. Мало кто способен открыть этот замок.

Поскольку иногда ему лучше думалось на ходу, он вышел под дождь и вскоре нашел небольшую ярмарку возле памятника Льюису и Кларку. Большую часть аттракционов отменили. Животные, на которых обычно катают детей, стояли в самом мокром углу дырявого вонючего балагана, где несколько жонглеров уныло перекидывались булавами, притоптывая на месте, чтобы согреться. Картер заплатил четверть доллара прорицательнице, молодой, сильно простуженной красавице-китаянке. Та бросила на складной столик пригоршню палочек и, держа платок у носа, объявила, что очень скоро он женится на девушке по имени Сара.

Картер положил руки на колени. Он взглянул на примятую дождем траву. Видимо, есть справочник по стандартным предсказаниям.

– А если я скажу, что Сара уже уехала? Отправляться мне за ней?

Китаянка высморкалась.

– Не знаю.

– Или что-то еще?

– Не знаю.

Картер откинулся назад, чтобы пиджак распахнулся и стала видна булавка Общества американских фокусников на галстуке. Дождь стучал по палатке. Китаянка долго всматривалась в булавку, потом кивнула, показывая, что видит. Если бы она хотела, то могла бы сказать прямо, говорит ли стандартными пророчествами из книги.

Она пожала плечами.

– Просто иногда у меня бывают прозрения.

– Конечно. – Он вздохнул. – Прозрения. Замечательно.

В ту ночь он заснул беспокойным сном и проснулся в четыре утра с быстро уходящим чувством разочарования: ему приснилось, что Аннабель исполнила новую иллюзию. К несчастью, это была вариация одного из фокусов Робера-Удена, далеко не оригинальная. Более того, это был злой трюк, не стоящий того, чтобы о нем думать. Тем не менее Картер его записал и снова лег.

Однако заснуть не мог. Он мысленно листал книги Робера-Удена, сперва «Confidences d'un Prestidigitateur», потом «Les Tricheries des Grecs Déviolées», «Les Secrets de la Prestidigitation et de la Magic» и, наконец, «Magie et Phisique Amusante»[21]21
  «Признания престидижитатора», «Разоблачение греческих хитростей», «Секреты престидижитации и магии», «Занимательная магия и физика» (фр).


[Закрыть] – трюка Аннабель ни в одной из них не было. Он резко открыл глаза, сел, подтянул одеяло под шею и при свете лампы вновь проглядел заметки.

Ему приснилась совершенно оригинальная иллюзия. Оборудование будет некрасивым и дорогим, сам фокус потребует нескольких ассистентов, а показать его сможет лишь человек, не ведающий ни жалости, ни стыда. Картеру стало почти стыдно за свой сон. Почти. Четкими печатными буквами он записал название нового устройства: «ШАНТАЖ».

В пять утра Картер вбежал в здание телеграфа и разбудил телеграфиста, чтобы отправить телеграмму братьям Мартинка. Срочный заказ. Еше три оптических зеркала. Дополнительные лебедка и шкив. Черный бархат, ярды и ярды. Вспышка. Стол со встроенным стальным люком. Платформа на петлях. И дополнительное устройство для левитации «ашра», черт с ними, с расходами.

Четыре часа спустя пришла ответная телеграмма. Фрэнсис Мартинка сообщал, что заказ обойдется в пятьсот долларов и на его исполнение потребуется полгода. Картер ответил, что всё нужно через две недели. Он продиктовал телеграфисту: «ВЫСТУПАЮ КИТ-ОРФЕЙ ТРИДЦАТЬ ПЕРВОЙ НЕДЕЛЕ».

Он думал, что всё улажено, но от Мартинки пришла новая телеграмма: «ВАШ НОМЕР ГЛАВНЫЙ?»

Картер понял, что должен как-то произвести впечатление на Фрэнсиса Мартинку. Он залез в деньги, которые мать прислала на непредвиденные расходы, и заказал телефонный разговор на двадцать два доллара. Пятнадцать минут телефонистка дозванивалась, потом пришлось кричать, чтобы заглушить скрежет, хрип и фантомные голоса других абонентов.

– Мой представитель по первому требованию вручит вам аванс наличными, расчет сразу по получении.

(Вообще-то правильнее было сказать «представитель моего отца»; Картеру еще предстояло выслушать внушение за то, что он потратил такую сумму, но сейчас его было не остановить.)

– Мсье, несколько недель назад вы заказали у нас довольно скромное оборудование, а теперь… речь о пятистах долларах.

– Оборудование нужно мне к последнему выступлению двадцать седьмой недели.

Пауза.

– Сан-францисский «Орфей»? Олби?

– Олби будет на выступлении.

Фрэнсис Мартинка весело объявил:

– И мое оборудование тоже.