Текст книги "Как мы грабили негодяя (СИ)"

Автор книги: Глеб Сердитый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Господи, подумать только, сидит перед людьми совершенно голая!!! Хоть бы постыдилась!

– И не говори! Хоть бы прикрылась чем!

Они зыркнули на Пита горящими злобненькими глазенками, слышал ли он их слова.

Он улыбнулся им не менее злобно, коснулся шляпы и прошипел:

– Ну, зачем же! Пусть дети посмотрят, чем тети отличаются от дядей.

Дамы остановились, как вкопанные, осмысливая слова. Потом развернулись по военному на каблуках и бросились в разные стороны. Одна визгливо кричала: "Том-мм-ми!", другая крикливо взвизгивала: "Джок! Джок! Джок!". По ходу дела они обе пригибались к ушам каждой из встреченных женщин и нечто жарко нашептывали. Детей с площади унесло словно ураганом.

Тем временем Пит достиг центра внимания. Подойти дальше ему не дал резкий толчок дулом плазмомета в солнечное сплетение.

– Куда? – визгливо тявкнул один из нукеров.

– К твоему хозяину, шавка.

Тот оглянулся, что делать.

Первым кивнул господин Закон, потом разрешающий жест позволил себе и Гримбл.

Пита пропустили и, проходя мимо пленницы, он быстро скользнул по ней взглядом. Нет, татуировка на плече не оставляла никаких шансов на разночтения, в колодках была закована действительно профессиональная убийца. Рубцы от кнута на её спине были глубокими и довольно здорово кровоточили. Там, где в кожу впивались шипы шокера остались белесые следы ожогов, окруженные красными пятнами. Кроме этого Пит увидел то, чего издали не заметил. Правый мизинец на руке креати сильно распух, коготь – отсутствовал, а на его месте зияла глубокая плохого вида рана. На жаре такая рана могла начать гнить уже к вечеру. Пит чувствовал, что ей очень больно. И, тем не менее, девушка сохраняла совершенное спокойствие. Даже кончик её хвоста перестал подергиваться. Видимо она приняла некое решение и собиралась придерживаться именно его. Интересно, что это было за решение.

– Мистер Пит, – раздался голос судьи. – Вы хотите что-то нам сказать?

– Да, господин Закон. Если позволите.

– Мы с мистером Гримблом со вниманием выслушаем вас.

– Мне хотелось бы узнать подробности столкновения, если позволите. А так же, что вы собираетесь предпринять в связи со всем случившимся!

– А разве что-то произошло, мистер Гривенник?! – поднял бровь господин Закон. – На мой взгляд, решительно ничего не происходило. Не знаю как у вас, мистер Гривенник, а у меня сегодня на редкость спокойное, даже унылое утро. Что же касаемо столкновения, то мистер Гримбл как раз любезно передавал мне эти сведения, когда вы столь бесцеремонно ворвались в нашу мирную беседу. И, тем не менее, я сообщу их вам, как самому любопытному. Между прочим, в наших краях излишнее любопытство не приветствуется. И, тем не менее, картина столкновения была такова. Мистер Гримбл заключил контракты на охрану участков Тропы в наступающем сезоне. Ранним утром он со своей группой совершал пробную объездку. И случайно встретил на участке мистера Ларсена незнакомый лагерь. Приняв необходимые меры предосторожности, мистер Гримбл и его товарищи приблизились к лагерю. Там ими были обнаружены незнакомые, неместные, совершенно чуждые нам люди и существа. В том числе четверо креати. О репутации последних вам известно, мистер Гривенник? Дабы предотвратить нежелательные для нашего поселения последствия, мистер Гримбл и его группа была вынуждена предпринять необходимые действия для сохранения безопасности населения Коровьей Лепешки и народа Вальдоса.

– Извините Судья, мне хотелось бы уточнить, чем занимались люди и существа, которых повстречал мистер Гримбл?

Судья повернулся к объездчику. Тот пожал плечами.

– Да ничего не делали! Коробки какие-то таскали, палатки разбивали. Готовились к чему-то. А мы их из кустиков, из кустиков! Половину сразу положили, а остальные даже за оружие не успели схватиться. Только эта кукла сопротивление и оказала, но ведь нас человек пятнадцать было, а она двух раненых из под огня вытаскивала.

– Где же теперь эти раненые, мистер Гримбл? Почему вы привезли только одну пленную.

– Они... – Гримбл состроил отвратительную гримасу, сочетавшую в себе и притворное сочувствие, и деланное сожаление по убитым, и полнейшее удовлетворение от содеянного. – Они умерли. Я бы мог привести их сюда, но потом решил, зачем парней напрягать, кому нужна вся эта дохлятина!

– Значит, они все умерли? – переспросил судья.

– Да, один за другим. Такая беда...

– Как я понял, свидетелей, которые бы подтвердили слова мистера Гримбла, я имею виду свидетелей не участвовавших в столкновении и не зависящих от мистера Гримбла, не существует. Или я не прав? – уточнил Пит.

– Нет, – ухмыльнулся Гримбл. – Моё слово вот лучшее доказательство. Всё равно без этих тварей стало только лучше.

– И, тем не менее, я смею предположить, что эти люди и существа ничем не угрожали ни мистеру Гримблу, ни его людям, ни, тем более, Коровьей Лепешке!!! – Пит чувствовал, как постепенно начинает закипать. В такие моменты он как обычно начал говорить более длинными и высокопарными фразами и жалел, что рядом нет Вина. Вдвоем они представляли вдвое большую силу. – Если я правильно понял, эти люди и существа занимались собственными делами. И они были безоружны, когда на них внезапно напали эти отморозки.

– А ну замолкни! Дома будешь говорить!!! – рявкнул Гримбл. – Слушай ты, чужак, я стерпел твою шутку с дартсом, но не думай, что я буду таким добрым всегда. Эта девка – моя! И я сделаю с ней, что захочу! А на будущее запомни, если хочешь сохранить задницу в целости, не лезь в мои дела! А теперь проваливай в свой домик у пруда и сиди там тихо! Так тихо, как я скажу! И рот свой теперь откроешь только с моего разрешения! Понял?!

Пит опустил ладонь за полу плаща и нашарил рукоять пулемета.

– Так – так – так! – судья развел их словно судья на ринге. – Господа, позвольте доброму старине Закону разрешить спорную ситуацию. Мистер Гривенник, данная девушка является вам женой, сестрой, дочерью или теткой?!

Пит отрицательно мотнул головой. На треть стука сердца ему показалось, что на него сверкнули и тут же плотно закрылись золотисто-зеленые глаза. Наверное показалось.

– Имеете ли вы какое-либо другое отношение к данной креати? – продолжал задавать вопросы судья.

Пит вновь был вынужден отрицательно прокачать головой.

– Кто-либо из ваших родственников имеет отношение к данной креати?

– Нет, господин Закон.

– Видели ли вы данную креати ранее или имели ли с ней какой-либо контакт?. Имейте виду, я потребую доказательств. Неопровержимых доказательств!

– Нет.

– Мистер Гривенник, как все мы могли видеть некоторое время назад, присутствующий здесь мистер Гримбл, имел ранее с данной креати непосредственный контакт. А в данное время он столь же непосредственно ведет с ней дела. Вы не имеете права требовать от него чего-либо в отношении данной креати. Так обстоят обстоятельства.

– Да уж! – заржал Гримбл и подмигнул своим прихлебателям. – Уж как имел я с ней контакт, так уж имел! И еще поимею! Я уж наконтактируюсь с ней будьте – нате! Эй, крошка, как тебе наши контакты?!

Он схватил её за подбородок и резко поднял вверх. Она никак не реагировала, будто была сделана не из плоти и костей, а из надувного латекса. Он стиснул пальцы, чтобы сделать её больно, потом выдохнул в лицо:

– Ну что, бережешь силы? Правильно делаешь, вечером они тебе еще пригодятся. Ага, когда мы будем контактировать! Ты ни в жизнь не забудешь наших контактов. А может, тебе это нравиться?! Вы слышите, ребята, – Гримбл деланно всплеснул руками, обращаясь к наукерам. – Может она балдеет от кнута?!

Он ткнул её рукоятью кнута в грудь:

– Если попытаешься шевельнуться без моего разрешения, будешь контактировать вот с этим.

Видя, что какой либо выраженной реакции ему добиться не удается, Гримбл хмыкнул и с кривой усмешкой неторопливо наступил подкованным сапогом ей на хвост. Пит было дёрнулся, но был остановлен ладонью судьи:

– Каковы ваши планы, мистер Гривенник? – спросил судья.

– Планы? Какие планы? – удивился Пит.

– Прежде чем, что-либо предпринять, разумное существо составляет план действий.

– Ах, вон оно что! – Пит быстро огляделся, изображая не то глубоко задумывавшегося человека, не то человека, который принюхивается к чему-то дурно пахнущему.

Рядом с ним стоял судья, лицо нейтральное, в трех шагах над пленницей стоял Гримбл, вокруг на разных дистанциях замерли нукеры Гримбла, пятнадцать мордоворотов. Многие из них просто держали руки на оружии, некоторые демонстративно поигрывали плазмометами. Из окон и из-за углов домов на них с интересом посматривали зеваки.

– Думаю, с утра мы с мистером Сандерсом планировали сегодня же покинуть Вальдос.

– Весьма разумный и своевременный план... – начал было судья, но Гримбл перебил его грубым смехом.

– Ха-ха!!! Что чужак, не любишь, когда животную мучают!!! – он обошел пленницу и, приблизившись, амикошонски похлопал Пита по щеке, словно бы тот удачно ответил урок. – Значит, все-таки понял, что к чему на Вальдосе! И кто здесь самый главный?! Ты, я вижу, все правильно понял. Давай – давай, проваливай! Нечего мутить нам здесь воду! Проваливай, может, найдешь, где норку для себя и своего приятеля! И вот еще что, Гривенник, ты понял, как тебе повезло тогда, вечером?!

– В дартс?

– Нет, дуралей! – еще пуще расхохотался Гримбл. – Тебе повезло, что ты вообще дошел до города. Вот если бы тогда в поле ты меня встретил, то уж прости и пой!

Гримбл с хохотом оглушительно щелкнул кнутом в воздухе. Потом махнул подручным:

– Пошли в кабак! Я проставляюсь!

Проходя мимо пленницы, он, наклонившись, еще раз проверил крепления на наручниках и замок на колодках. Потом неожиданным коротким ударом саданул ей под ребра, шепнув при этом:

– Милая, не спать! Скоро свидимся.

Судья тем временем крепко взял Пита под локоть и тоже повел в сторону "Полной фляги".

– Мистер Гривенник, – толковал он при этом, – давайте, разберем ситуацию, не спеша, и без лишних эмоций. Что, по-вашему, произошло?

– На мой взгляд, произошло преступление, которое всюду в галактике называется убийством и захватом заложника.

– Ну-ну! Так уж и по всей галактике, так уж и убийство?! Кстати, я считаю что, данную креати следует скорее рассматривать не как заложницу, а как военнопленную. Но это всё юридические тонкости. Может быть, оставим высокую риторику, и будем говорить начистоту?!

– Я не совсем понимаю, господин Закон разве здесь на Вальдосе, убийство и похищение называются иначе?! Скажите пожалуйста, закон на Вальдосе един для всех? Или есть один закон для местных и совсем другой для всех остальных?! Тогда почему те, другие должны соблюдать ваш закон?

– Наш Закон, это наш Закон! Справедлив он или нет, не ваше дело! – твердо молвил судья. И тут же добавил мягче. – Мистер Гривенник – мистер Гривенник, мы живем в страшное время. Совсем недавно окончилась большая война, сердца людей очерствели. Им всюду видятся опасности, которых на самом деле и вовсе нет. – Судья говорил тем спокойным тоном, который так распространен среди докторов, телеведущих, экономистов и проповедников. Тоном, каким пятилетнего ребенка уговаривают принять горькое лекарство или же истину. – Дабы они стали более толерантны должно пройти еще много, очень много времени. И мы не в силах повлиять на эти процессы ничем кроме нашей собственной терпимости и готовности прощать. Мы должны позволить им самим измениться к лучшему. Именно это, а ничто другое, будет проявлением высшей мудрости и с вашей, и с нашей стороны.

– То есть вы считаете, что будет правильным позволить этому ублюдку нападать на людей, убивать их, и делать с ними всё, что он захочет!!!

– Мистер Гривенник! Не забывайте, что вы говорите об уважаемом члене нашей общины, о её лидере, который не раз доказывал свою крайнюю необходимость для Коровьей Лепешки! Вы же не имеете чести быть ни коренным вальдосцем, ни жителем Коровьей Лепешки. Вы прибыли к нам совсем недавно и считаете возможным для себя не только не уважать наши правила, но и, кажется, пытаетесь учить нас жизни. Не хотели бы вы для начала доказать свою состоятельность и нужность для общины! Действительно, манеры мистера Гримбла бывают несколько грубоваты, но я бы отнес это скорее на природную горячность наших людей, чья гордость и независимость известны повсюду. Это наши неотъемлемые права! И я не позволю покуситься на них никому, каким бы приятным человеком он не был! Таков мой долг! Священный долг! Смею вновь вам напомнить, мистер Гривенник, что вы не имеете чести быль членом нашей общины! Тем самым лишены права критиковать наши справедливые законы, наши демократические обычаи, которые еще послужат стандартом для многих, многих миров! Поэтому я предложил бы вам оставить на Вальдосе всё так, как есть и продолжить ваши путешествия туда, куда влечет вас ваша судьба и судьба мистера Сандерса.

Они остановились на ступенях веранды бара. Мистер Закон устало снял с головы шляпу и обнаружил под ней неожиданно розовую лысинку, которою тщательно вытер носовым платком. От его белых одежд и открытого лица веяло обезоруживающей надежностью и открытостью, что у любого человека не нашлось бы возражений.

– Говоря откровенно, – продолжал он задушевным неофициальным полушепотом. – Я никак не могу взять в толк, что вам так возмутило в происшествии наших парней? Надеюсь, вы не станете спорить с тем фактом, что креати работают наемными убийцами?

– Нет, господин Закон, с этим я спорить не собирался.

– Значит, вы не станете отрицать возможности, что данная креати могла прибыть на Вальдос с контрактом на устранение? Сиречь – убийство?!

– Но мне кажется, что предварительное дознание, хотя бы своевременный вопрос, предотвратили бессмысленные убийства...

– Вам так же должно быть известно, мистер Гривенник, что в Коровьей Лепешке нет воинских подразделений. Другими словами, в защите себя мы должны полагаться только на собственные силы? Между тем жизнь бросает нам все новые и новые вызовы. Мы обязаны быть на чеку, мистер Гривенник. Мы должны быть во всеоружии. И лучшей тактикой здесь всегда было превентивное нападение, вы согласны? Да, иногда приходится быть агрессивными, особенно когда мы защищаем наши Принципы и нашу Свободу!

– Но этот Гримбл даже не убедился, что погибшие или эта креати хотят на кого-то нападать!

– То есть вы считаете, что было бы лучше, если бы эти пришельцы первыми убили кого-нибудь из наших людей?! Коровелепешкинцев?! Это, по-вашему, было бы лучше?!

– Нет, конечно!

– Вот видите, стоит немного подумать, и вы сами поймете, почему наши люди поступают именно так, а не иначе. Да и что такого страшного может произойти с этой вашей креати? Ну, посмотрите на дело с другой стороны, прошу вас! Ну, порезвятся ребята. Ну, попугают её, чтобы больше не совалась в наши края. Ну, в крайнем случае, пустят её разок по кругу! Ну, так ведь не умрет она от этой безделицы! Ей богу! Да и детей у них от людей не может быть. А значит все пройдет достаточно безболезненно! Вы согласны со мной, мистер Гривенник?!

Он совершенно по-дружески похлопал Пита по плечу. С веранды раздался смех. Это Гримбл с дружками, высунувшись в окно, слушал увещевания судьи.

– Господин Закон, я готов всеми доступными способами защищать наше общество от пришельцев и негодяев!

На словах "всеми доступными способами", объездчики грубо заржали.

– Господин Закон, – вздохнул Пит. – И все-таки я убежден, что пленницу следует отпустить, и как можно скорее. Убитых этим конечно не вернешь, но, похоже, ваши парни, просто не понимают, что такое креати. А они поступили с ней неправильно, несправедливо! Жаль, здесь нет Вина, мистера Сандерса, он бы объяснил это более толково. Просто есть в мире такие вещи, с которыми ваши парни никогда не смогут совладать. Она вернется.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. – С иронией в голосе перебил Пита судья. – Не беспокойтесь о нас, мистер Гривенник. Я обязательно попрошу ребят быть с вашей креати максимально справедливыми. Такими, чтобы нашей Коровьей Лепешке в будущем не грозили неприятности. Могу дать вам слово.

– Не бойся чужак, – гаркнул Гримбл. – Мы все сделаем правильно! Её еще и улетать придется уговаривать! Небось, так и захочет остаться здесь бесплатной шлюшкой! Верно, парни!

Пит вежливо попрощался с судьёй, приподняв шляпу. Начал задумчиво подниматься по ступеням, собираясь войти в бар.

– Мистер Гривенник, что вы решили? – с некоторой напряженностью в голосе спросил судья.

– Что я решил? – переспросил Пит. – Утром мы с Вином решили покинуть Вальдос и отправиться дальше. Так что я собираюсь загрузить в машину некоторое количество еды и вскоре отбуду. Так я решил.

– Значит, нам не следует ждать от вас никаких неприятностей?!

– Ну что вы, господин Закон! Больше всего на свете я не люблю неприятности! А еще я очень не люблю, когда кто-то кого-то бьет кнутом. Этого никто не заслуживает. Поэтому я прошу вас, господин Закон, позвольте мне дать пленнице воды. Если вы не возражаете...

– Это будет в высшей степени милосердно, мистер Гривенник! – пожал плечами судья.

Пит кивнул ему и решительными шагами отправился прямиком к хозяину бара, опасливо маячившему за стойкой.

Там Пит потребовал выдать ему ящик синегорловки и наполнить флягу водой. Бармен осторожно посмотрел на Гримбла.

– Пусть катиться! – махнул рукой местный лидер. – Дай ему всё, что попросит, кроме оружия! Я сегодня чертовски добрый, наверное, старею!

Флягу Пит повесил на шею, легко подхватил ящик со спиртным и отправился к выходу, бросив через плечо:

– Когда я вернусь, мы поговорим о консервах.

И не глядя ни на кого, пошел к автомобилю.

За углом бара его кто-то нагнал и пошел чуть позади. Пит оглянулся и увидел, что это официантка Джи Пи Симпсон семенит длинными стройными ногами. При дневном свете, рядом она выше Пита едва ли не ни целую голову. Лицо её было грустным и просительным.

– Чего тебе? – довольно резко спросил Пит.

Он всегда знал за собой слабость: он никогда, ни на трезвую, ни на подвыпившую голову, не умел запросто разговаривать с стройноногими голубоглазыми блондинками, одетыми только в доярские сапоги, шортики, маечку и безрукавку из разорванной на лоскутки мужской клетчатой рубахи. Однажды, давным-давно, Пит решил, что он и красотки существуют в разных измерениях, как реальный мир и мир TV, поэтому всегда чувствовал себя очень неуклюже, когда приходилось общаться с красотками напрямую.

– Мистер Питти! – жалобно заныла девушка. – Может вам помочь?!

– Нет! – довольно грубо рявкнул Пит и почти швырнул ящик на заднее сиденье.

Затем он выудил из кармана складной нож, вскрыл ящик. Перед ним, во всем великолепии, предстали двадцать пузатеньких бутылок с Шивой на этикетке.

Девушка тем временем не унималась:

– Мистер Питти, вы только не обижайтесь так! Вы такой хороший!

– Я!!! – поразился Пит. – Да с чего ты взяла!

– А я сразу увидела! Вы добрый! И мистер Винни добрый! Я сразу поняла, что вам не по нраву эта история с той женщиной!

– С какой еще женщиной!? – в недоумении вскричал Пит. Он никак не мог взять в толк, чего от него хочет местная красотка

– Ну с той, что сидит на площади! – продолжала официантка – Я же вижу, что вы что задумали! Хотите её вызволить! Но вы не думайте, мы не всегда такие, мы нормальные...

–Угу, здесь все такие нормальные! Это жизнь у вас ненормальная! – буркнул Пит и начал что-то искать по салону. Полез в багажник. Искомое не спешило найтись.

– Вы только не расстраивайтесь так, мистер Питти! Ну, я то вижу, что вас сейчас ничего не остановит! Но ведь их шестнадцать человек! И все с плазмометами! А мест наших вы не знаете! И убежать вы не сможете! Но у вас прямо на лице написано, что всё равно попытаетесь!!!

– А у меня на лице не написано, что мне нужно две тряпки, одна хорошая, чистая, а другая – любая?!

– Ну, мистер Питти! – притопнула ногой девушка. – Вы меня совсем не слушаете! А я добра вам желаю! Хотите, я попрошу ребят не слишком зверствовать!

– Хочу-хочу! Только мне тряпки очень нужны!

Пит начал ощупывать себя. Его рубашка и брюки были от старой космической формы, не горели и не впитывали жидкость, а значит не подходили к тому, что он задумал.

Тут он внимательно посмотрел на одежду девушки. Она дернула плечом, мол, чего еще ждать от этих мужчин и сняла безрукавку.

– Спасибо! – молвил Пит и тут же разорвал безрукавку на полосы, которые повязал на горлышки бутылок, одну из которых откупорил и полил синегорловкой самодельные похожие на жгуты запалы. В откупоренной бутылке осталось чуть больше половины, и он убрал её в карман плаща. Так одно дело сделано. Он плотоядно взглянул на маечку.

Девушка вопросительно подняла брови и тяжко вздохнув, сняла и вторую вещицу, оставшись в сапожках, шортиках и тонкой цепочке с маленьким языческим крестиком.

– Ну вот, так всегда! – ясно утверждал её насупленный взор, когда она неторопливо прикрыла ладонями темные окружности сосков на загорелой до черноты груди. – Стоит встретить хорошего человека, и к концу разговора я – голая!

Он же тем временем бесцеремонно запихал маечку в карман плаща. Привычным движением, так что она даже ахнула от неожиданности, выхватил из-под полы пулемет. Проверил запасные диски в специальных подсумках, которые носил сзади на ремне. В его распоряжении находились ровно сто сорок один патрон. Он похлопал оружие по блестящему от своевременной смазки боку, улыбнулся и искренне поблагодарил:

– Спасибо тебе, дорогая Джи Пи Симпсон! Ты мне здорово помогла. Я действительно не думаю, что все вальдцы такие, как Гримбл. Но таких, как Гримбл надо учить. По крайней мере, отвечать им нужно. А тебе я вот что скажу, уезжай из Коровьей Лепешки! Ты ведь ужас как хороша! С твоей-то внешностью тебя и на телевидение, и в модели возьмут. Может, ты даже в певицы попадешь или в киноактрисы. А теперь всё – прячься. Постараюсь не подстрелить.

С этими словами он уселся на водительское сиденье. "Мастер Дюзи" взревел и, выплеснув колесами фонтаны мелкого щебня пополам с пылью, стремительно покинул переулок.

Официантка стояла некоторое время без движения, прикрывая ладонями некоторые действительно выдающиеся части своего великолепного тела. Потом топнула и в сердцах вскричала:

– Черт! Лезу, как дура, ко всем с этой дурацкой добротой, а потом мне даже посмотреть нельзя! Черт! Черт! Черт! Уеду к ё...

Тем временем "Мастер Дюзи" лихо подкатил к центру площади.

Грибл и его нукеры вышли на веранду "Полной фляги". В руках они держали бутылки с пивом, но было видно, что открыть огонь они готовы в любую минуту. На чей стороне окажутся зеваки, которые высовывались буквально изо всех окон, выходивших на городскую площадь, Пит тоже не сомневался.

Кроме того, ему пришлось разогнать оглушительным гудением стайку местных хулиганов, лет девяти – десяти. Они придумали новую игру, те, кто был посмелее, подбегали и пытались дернуть скованную креати за хвост, или наподдать ей пенделя, без угрозы получить в ответ затрещину. Другие забегали спереди и бросали ей в лицо горстями пыль. Совсем несмелые просто швыряли в неё камни. А что такого? Если взрослым можно над кем-то поглумиться, то почему другим нельзя?!

От гудка "Мастера Дюзи" они разлетелись во все стороны, словно стая воробьёв и выглядывали из-за угла ближайшего дома до тех пор, пока Пит не закричал на них и не сделал вид, что поднимает камень и хочет в них им швырнуть. Из окон ближайших домов на пацанов тоже цыкнули.

После этого Пит медленно, куда ему было торопиться, выбрался из автомобиля и направился к пленнице, помахивая флягой с водой, беспечно насвистывая. Он внимательно слушал, как смолкают в окружающих домах разговоры, как становится тихо на веранде "Фляги", как скрипит пыль под его сапогами, как позвякивает ствол Льюиса о заклепки на карманах брюк и как брякают сзади запасные магазины в подсумках.

– Странно! – заметил Пит. – До колодок от машины четыре шага, а я вон столько всего успел заметить!

Краем глаза он видел, как официантка Джи Пи Симпсон высунулась из-за угла, затем, прикрывшись руками, загорелой кометой пронеслась вдоль стены и скрылась в глубинах бара. Никто ей даже не улюлюкнул во след. Через секунду она показалась в одном из окон второго этажа. В свежей обтягивающей маечке. Весело помахала ему рукой.

– Так, значит туда – не стрелять. – решил Пит

Наклонившись, подергал наручники, проверил замок колодок. Механизмы были крепкими, но незамысловатыми. Минут на пять шесть, трудно будет только в одиночку поднимать плиты колодок. Наверное на это и рассчитывал Гримбл, не оставляя рядом с пленницей специального стражника. Впрочем, вся эта свора находилась совсем недалеко. И ни одно его действие не ускользало от их тренированных глаз сельских жителей.

– Вы позволите, – присев рядом с пленницей спросил он и, смочив маечку официантки водой, осторожными движениями обтер её руки. Особенно осторожно обмыл покалеченный палец. Глаза она приоткрыла, внимательно следя за его действиями, но не проронила ни звука. Не шевельнулись ни её ушки, ни кончик хвоста.

– Не волнуйтесь она чистая. – Кивнул он на маечку.

– Она женская. – Были первые слова, которые он от неё услышал.

Голос у неё был хрипловатый и строгий.

Он подумал и ответил:

– Вот я и говорю – чистая.

Потом он бережно обтер ей спину. Она молчала.

Отложив тряпочку, Пит достал из кармана початую бутылку синегорловки.

– Сейчас немного пожжет, – предупредил он, а потом обильно полил спиртным сперва руку, а потом спину пленницы.

– Ты что делаешь! – тихо прошипела она. – Больно же!

– Ну, ничего, – удовлетворенно хмыкнул он. – Пока сойдет так, а после вы все сами обработаете, как надо. Меня зовут – Пит Гривенник. Я – не местный. Вам надо умыться.

Он стер с её лица грязь, пыль и следы рвоты с подбородка.

– Я это заметила! – пробормотала она сквозь ткань и, брезгливо сморщившись, выплюнула попавшую в рот нитку.

Ему показалось, что теперь её лицо немного смягчилось. А может быть, оно просто стало чистым и выглядело иначе.

– Хотите пить? – он поднес к губам пленницы флягу и неловко попытался раздвинуть её губы.

Иронически расширив глаза, она молвила:

– Я же не зебра. Я не могу пить по-вашему. Дай мне чашку.

Он отдернул флягу и сказал, разводя руками:

– А вот чашки-то у меня и нет. Ладно, давайте попробуем так.

Не спеша, он начал, тонкой струйкой лить воду в ладонь, которую поднес ей к самому лицу.

Она, чуть отпрянув в первый момент, жалобно вздохнула, мол, сколько горестей и бестактностей обрушилось на её бедную голову в этот злосчастный день.

Однако жажда была не теткой, поэтому она принялась быстро-быстро лакать воду из ладони, щекоча её шершавым языком. Немного напившись, она аккуратно облизнулась и сообщила:

– Меня зовут – Шерхани. Из прайда Бай.

– Вы здесь работаете?!

– Лучше бы работала.

– И все-таки.

– Если бы я работала, вряд ли бы вам пришлось предлагать мне воду. Если бы я только работала! Тогда вряд ли бы встретила вас. Как последнее доказательство могу спросить, Пит Гривенник, пошли бы вы на работу в праздничном саронге? Кстати, окажите любезность, найдите его.

Он подобрал её одежду, валявшуюся в паре шагов в стороне. Ткань на ощупь оказалась плотной, мягкой и весила не больше птичьего крыла. Пит несколько раз встряхнул саронг как следует, избавляя от пыли, и удивился, каким это образом местные кумушки не заграбастали подобную ценность. Хотел набросить ей на плечи.

– Нет, – поспешила сказать она. – Просто положите рядом, я не хочу терять его из вида. Он стоил мне целое состояние.

– Ах, вон оно что!

– И еще я потеряла потрясающие туфли, которые мне вряд ли удастся восполнить.

– Примите искренние соболезнования.

– Не смейте смеяться, я страдаю.

– Кстати, о страданиях. Что произошло с вашим мизинцем?

– Этот мерзавец, Гримбл, вырвал мне коготь автомобильными щипцами, чтобы я не дергалась и позволила себя связать.

– Сволочь!

– Не смейте ругаться в моем присутствии.

– И все-таки, сволочь! Вот что, мне не нравиться вид вашего пальца. Его следует перевязать.

Она нетерпеливо шевельнула ушками, мол, кто бы возражал.

Они помолчали.

Мимо с безучастным видом, поднимая ступнями, гусеницами и колесами прошествовала процессия роботов. Многие из них имели на железных телах следы поломок и аварий, но несли их с непреклонным смирением, не фокусируясь на ушедшем в прошлое.

– Что вам нужно, для того чтобы освободиться? – вздохнул Пит, провожая взглядом механических стоиков.

– Почему?

– Я спросил не почему, а что? Вы, наверное, не расслышали...

– Я не глухая! Почему вы хотите меня освободить?! Ведь я -убийца. Я могу убить любого. Даже вас. Такие, как я, не заслуживают снисхождения. Раньше нас сжигали на медленном огне, или варили в смоле. Быть может, вы задумали навредить мне? Я должна быть осмотрительна.

Пит надул щеки и сделал "Пу-у-у-ф!".

Затем ответил:

– Дело в том, что мы с приятелем путешествуем. Он должен приобрести корабль, я – снаряжение. Так что к вечеру нас на Вальдосе уже, надеюсь, не будет. Конечно, я знаю, что креати могут постоять за себя. Да так постоят, что всю эту Лепешку расплющат. И все-таки мне не хотелось бы оставлять вас в лапах этого мерзавца еще на несколько часов. И последнее, я очень не люблю, когда кого-то бьют кнутом. Очень не люблю.

– Понятно. – Сказала она.

– Не спешите радоваться, – хмыкнул он. – С вашим освобождением не всё так гладко.

– А что такое?

– Существует маленькая проблема. Дело в том, что снаряжение, то есть едой для перелета, я не запасся. А уезжать нам придется довольно быстро. Поэтому, через некоторое время мы можем оказаться в космосе на пороге голода. Честно говоря, покушать мы с Вином любим. Вот если бы вы согласились позже снабдить нас некоторой суммой, на которую мы сумели бы приобрести провизию для двух человек, где-нибудь на месяц...

– Это не проблема. У меня есть достаточно еды для вас и вашего друга.

– Отлично. И все-таки я еще раз акцентирую, чтобы потом не возникло никаких недоразумений, покушать мы с Вином любим.

– О, Мать – Тигрица! Я – поняла! Я дам вам столько провизии, сколько вы сможете унести.

– Дело в том, что я смогу унести довольно много еды. У меня как видите, имеется неслабый автомобиль. Я кстати, предлагаю воспользоваться для побега именно им.

– Я все поняла! И мне надоело сидеть в этой неудобной позе!

– Тогда, раз мы всё выяснили и поняли, повторю вопрос, что вам нужно, чтобы освободиться?

– Тридцать секунд времени. Длинная проволока, диаметром два с половиной – три миллиметра. И, будьте любезны, отвлеките чем-нибудь мерзавцев на веранде.

– Хорошо, – ответил Пит.

Неторопливо, не сделав ни единого резкого движения, он прогулялся к автомобилю, вооружился монтировкой и четырьмя бутылками синегорловки. Вернулся к колодкам, тщательно расставил на земле бутылки, так, словно участвовал в конкурсе по расставлению бутылок посреди площади. На веранде народ подобрался и взялся за оружие. На некоторое время над Коровьей Лепешкой висела глубочайшая тишина. Было слышно, как над крышами домов звенят крылья хрустальных стрекоз.