Текст книги "Как мы грабили негодяя (СИ)"

Автор книги: Глеб Сердитый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

... и т.д. Пит не стал прокручивать все разделы. Просто понял две вещи: здесь нет ничего о технике, и все это издано еще до Войны Больших Лодок, то есть само по себе устарело.

Каждый раздел содержал видео, текст и гипертекст со сложной системой ссылок, юмор, научные и популярные статьи по обозначенным темам, словом это была обычная книга, которых еще недавно было полно, и которых Пит отродясь не воспринимал. А комиксов ни в одном разделе он не обнаружил. Скучная книга.

Так что он остался без объяснений относительно относительности и остался при своем мнении насчет Сельских Парней и их сельской спеси.

Единственное, то было хорошего в "Коровьей лепешке", да, наверное и в других городках этой планеты – женщины. Кроткие, покладистые, изобретательные и веселые. Хорошенькие, как одна. Красивые, какой-то своей, сельской красотой, но бдительно оберегаемые Сельскими Парнями от чужаков.

Это было естественно, потому что женщины на этой планете не видели другого предназначения, кроме как ублажать Сельских Парней, смертельно рискующих жизнью в период Большой Дойки.

Сами СП делились на три неравных категории.

К первой и самой многочисленной относились молодые люди, почти мальчишки, надувавшие щеки от предвкушения того героизма, который проявят, едва только им дадут возможность поскакать на спинах лохматых исполинов. Не многие из них переживут Большую Дойку и зрелые многоопытные женщины уделяют им максимум внимания.

Ко второй категории, заметно уступающей числом, относились молодые мужчины, за плечами которых были от одного до пяти периодов миграции шерстистых икурукаякам. Это были крутые отвязанные типы, тискавшие молодок почем зря и потакавшие всем и всяческим низменным страстям, ибо жизнь дояра коротка и надо прожить ее на всю катушку. Многие из них имели травмы разной степени тяжести, полученные в их нелегком труде.

К последней и самой почитаемой категории относились немногочисленные старики, как правило инвалиды. В действительности это были мужчины среднего возраста, просто выглядевшие как глубокие старики. Они представляли жалкое зрелище, и большинство из них проводили время, греясь на солнышке и наставляя молодежь, в изощренных приемах рискованного ремесла. Те из них, кто не утратил детородной функции, пользовались услугами юных девушек, и в этом деле играя наставническую роль.

Простой и понятный мир. Исполненный гармонии и тяжелого опасного, но необходимого труда.

Возможно Питу и не следовало смотреть свысока на аборигенов, не попробовав самому подоить хоть одну икурукаякаму – мохнатого исполина до восьми метров в холке, несущегося в несметном стаде себе подобных со скоростью двадцати метров в секунду.

Вымя у этих чудовищ, как уже говорилось, находится почти на спине. Серпокрылые суборбитальники следят за стадом и наводят на него дояров. Те высаживаются на спины монстров при помощи несовершенных но остроумных летательных аппаратов, привязывают себя к рогам и приступают к работе. Взрослая икурукаякама может дать два с четвертью, а то и три стакана розового молока! Выбрав норму, дояр перескакивает по спинам монстров, подбирая пригодную для дойки самку, рискуя сорваться и быть затоптанным исполинскими копытами.

Воистину величественное зрелище Большая Дойка! Несметное стадо несется в грохоте реве и пыли по холмам, словно неудержимый поток. По спинам скачут отважные мужчины, обвязанные пластиколбами для молока, словно связками гранат, а над ними, на кожистых крыльях орнитолетов реют те, кто еще не успел спикировать на спину самки.

Но, даже наполнив все пластиколбы, дояр не минует опасности. Самое главное соскочить со спин. Для этого нужно добраться, перепрыгивая с одного животного на другое, до края стада, где непрерывной колонной скачут могучие самцы, прикрывая фланг.

Потом нужно разбежаться, со всех ног, по спине самца, от головы к крупу и спрыгивать, сгруппировавшись в подвесную корзину, которые ловко подставляют те, кто мчится вдоль стада на глайдерах.

На каждом этапе дояра поджидает смертельная опасность! Нет. Нельзя смотреть свысока на этих людей, не попробовав самому их ремесла.

Однако Пит не видел во всем этом особой доблести. Он рассматривал всякую проблему как техническую. И именно технически полагал достойным ее решать. Можно было загнать икурукаякам в стойла с бегущей дорожкой под ногами, кормушкой спереди и утилизатором навоза сзади и подключить их в доильным аппаратам. Наконец построить пару нанобашен и синтезировать розовое молоко, ничем не отличающееся от натурального. Так зачем же рисковать жизнью? Нет, это не мужество, а глупость.

Сами дояры не догадывались, что их древнее ремесло относилось к разряду "аборигенного промысла", сиречь – экзотики. И только этим было интересно. Никакой насущной необходимости в нем не ощущалось уже давно. Никто в технологической галактике давно не интересовался натуральными продуктами. Ими даже брезговали.

– Эти люди гробятся пачками! – горячился Пит. – Гробятся, занимаясь ерундой.

– Дружище, – возражал Вин, – Отнесись к этому как к спорту. Они делают любимое дело. Они относятся к нему с огоньком. В их жизни есть смысл и значение. На том стоит этот мир. Прояви понимание.

– Да нет! Это они не хотят проявить понимание. Эти парни относятся ко мне хуже чем к своим лохматым чудищам. Только потому, что я не занимаюсь и не хочу заниматься тем же, чем и они! Я понимаю в технике больше, чем все население этой планеты вместе взятое. Ты понимаешь в мозгах компьютеров больше чем десять таких планет. Но мы же не собираемся лупить по зубам каждого, кто не разбирается в технике и киберпсихологии.

– Не собираемся, – покладисто кивал Вин.

– А они норовят отрихтовать табло, поломать хлеборезный аппарат и вывести из строя опорно-двигательную систему всякому, кто на них не похож.

– Да, они такие, – ухмылялся невозмутимо Вин.

– Они не сумеют не то, что пулемет разобрать...

– Положим сумеют...

– Но один раз и необратимым образом.

– Пожалуй.

– Так вот не то что пулемет разобрать и собрать, но даже бластер не перезарядят! Я должен их презирать или мериться достоинствами?

– Нет.

– Вот видишь! – итожил Пит, полагая, что был убедительным.

И вот он направлялся в "Коровью лепешку", предвкушая необходимость общения с аборигенами.

С давних пор для приобретения снаряжения у Пита был заготовлен простой, но сто раз проверенный концепт:

Еда – вода – выпивка, плюс чай-кофе.

Если появлялась возможность, то Пит с удовольствием приобретал разные бытовые мелочи, трусы всякие, носки, футболки, словом то, что так приятно натянуть на себя пока оно чистое.

И еще инструменты. Не бывало в местах посещенных Питом оставленных без внимания инструментальных и оружейных гипермаркетов, магазинов, лавок и лотков. Как утверждал Пит, самые лучшие приобретения он сделал случайно и не в супермаркетах.

Кроме того, он всегда старался запастись мылом. Потому, что одним из факторов жестоко досаждавших Питу было то, что в путешествиях чаще всего трудно нормально помыться. Вин, по своему стоическому обыкновению, мало обращал внимания на быт, есть лишняя чашка воды, почистит зубы, нет – он даже плечами не пожмет и все. Пит же напротив, оказавшись неумытым, чувствовал себя зло обманутым и несчастным. И был уверен, что теперь все вокруг обсуждают лишь его. А за спиной морщатся и показывают на него пальцами. Подобные мысли будили в душе Пита демонов.

Они однажды даже поссорились на этой почве из-за сущей ерунды! Это было на необитаемом острове. Вернее это был как раз обитаемый, и вовсе не остров, но не об этом сейчас. Тогда вышло так, что Пит устроил себе сложную инженерную систему подачи пресной воды для душа, помылся и объявил: "Вот теперь чувствую себя человеком!" А Вин ехидно заметил, что он лично всегда чувствует себя человеком. Чем не повод для ссоры, особенно если больше нечем заняться?

Однако это утро начиналось совершенно безоблачно.

Радоваться можно было по разным поводам.

Хотя бы потому что планету Вальд они с другом наконец-то покинут.

Потому что погода, по местным меркам отличная: не жарко и не душно, однако солнечно и по небу плывут библейские облака.

Ну, и конечно, тому, что последние несколько недель Пит разъезжал на истинном чуде техники, для тех кто понимает.

Это был очень старый автомобиль. У него был двигатель внутреннего сгорания! Вообразите себе! И в нем изначально отсутствовал бортовой компьютер!

Зато настоящий двигатель с довольным урчанием пожирал любые виды минерального топлива и иного горючего, от бензина до жира китов, о чем любезно сообщал шильдик на приборной доске.

У него даже была такая изысканная, такая остроумная штука, как коробка передач. Для переключения скоростей водителю нужно было самому нажимать на кнопки!

А каков был запах покрышек! Резина! Настоящая, без дураков – живой псевдокаучук, не менее двухсот лет выдержки.

В не меньший трепет приводил Пита внешний вид автомобиля: радиатор, просматривающийся сквозь отверстия в передке машины, треснутое лобовое стекло, свисающие из под крыльев трудно опознаваемые ошметки, оторвать которые у Пита – истинного ценителя и рыцаря всего, что можно собрать и разобрать – рука просто не поднялась.

Не лишен был автомобиль и некоторого своеобразного местного колорита. Эдакий тюнинг от сельского парня. Ну что может изменить сельский парень в транспортном средстве? Это налепить где можно и где нельзя голограммы с неодетыми девицами, которые принимали зазывные позы, подмигивали и, о ужас, непрестанно трогали себя за интимные места.

На передней панели при движении начинал раскачиваться облезлый улыбчивый пластиковый мишка с конкретным хозяйством, который, набрав достаточную амплитуду и резвость, принимался трахать барбиобразную куколку. На предельно возможной скорости – около 250-270 км в час – он драл лапочку не слабее сидоровой козы.

Только лишь за эту выразительную композицию на любом аукционе Пит выручил бы круглую сумму.

Сам он не любил, когда владелец вносил в дизайн машины что-то от себя. Пит полагал что всякий агрегат нужно настроить и наладить, так чтобы он давал максимум того, что в него заложили конструкторы. И никаких переделок. А уж портить естественную красоту архаичного салона нелепыми наклейками и болтающимися куклами считал самым дурным тоном.

У него даже были неприятности по этому поводу... Но это совершенно другая история, имевшая весьма любопытное развитие на планете Хруст (Мааб-4, координаты по каталогу Хранителей 210-30-28 в галактико-цилиндрической системе отсчета) и мы ее как-нибудь при случае непременно расскажем.

Он успел полюбить этот автомобиль таким, каков он есть. И даже простил прежнему владельцу отсутствие элементарного вкуса. Хотя автомобиль попал к нему совершенно случайно. Пит выиграл его в дартс у Гримбла Пальцееда в баре "Полная фляга".

Гримбл оставался самым лютым и крутым объездчиком во всем округе. Очень многие дояры поминали его злым словом уже который сезон Большой Дойки. Дело в том, что Гримбл сторожил порученные участки Тропы Икурукаям не в одиночестве, как это делало большинство порядочных объездчиков, а сколотил ватагу отмороженных на всю голову мерзавцев.

Словно стая волков они загоняли дояров, не сумевших или не успевших во время – в пределах застолбленного участка – спрыгнуть со спины икурукаямы. На первый раз бедняга бывал жестоко бит. Это считалось предупреждением. Но, не дай Бог, было оказаться в лапах Гримбла дважды. Покуражившись вволю, он отрубал несчастным большие пальцы на руках. Это означало профессиональную смерть. Доить животных, то есть, при всех личных качествах, оставаться достойным и уважаемым членом общества становилось невозможно. В лучшем случае община нанимала беспалых в сторожа или библиотекари, участь на Вальдосе самая скверная. Поэтому все они в несколько недель спивались и пропадали без вести, уходили к Омбре, так говорили в этих местах.

Когда Пит и Вин посетили "Полную флягу" впервые, стояло межсезонье. Культурные центры Коровьей Лепешки наводняли толпы дояров разного возраста и объездчики, вечно ищущие ссор.

То там, то сям раздавались сочные шлепки и крепконогие вальдостанки дюже взвизгивали. В этих взвизгах явственно слышалась непоколебимая уверенность в собственных силах, в своей привлекательности и неизменной правильности избранного жизненного пути. Как тогда заметил Вин, в Коровьей Лепешке хорошо было бы написать трактат – "Дао Сельского Парня".

После взвизгов наступало время оплеух, после которых сошедшиеся характерами удалялись по интересам, либо к ней, либо в ресторацию, либо – и чаще всего – к барной стойке.

Большая часть построек на Вальдосе была незатейлива, и собирались они из пластиковых блоков на замках фирмы "Легострой Индастриал". Эта удобная во всех отношениях дешевая и прктичная технология была разработана для возведения временных построек вроде бараков для роботов-монтажников. Сельским парням об этом не рассказали и те даже иногда гордились местной архитектурой.

Обычно на первом этаже располагались просторная гостиная и кухня, ведь помалу человек здесь в гости не ходили. Когда хозяйка дома устраивала барбекю, на запах собирались все соседи, и следовало заранее предупреждать не тех, кого ждали, а тех, кому хозяева не были бы рады. Впрочем, народ тут не был особо злопамятен и после нескольких съеденных бифштексов и двух-трех стаканов икурукаякамьего самогона , синегорловки или пива, с радостью обнимал и самого черта.

Вторые этажи занимали спальни. Вальдские девицы не признавали занавесок и переодевались как раз напротив вечно распахнутых окон, так, чтобы их обдувал ветерок. По количеству парней, торчащих под тем или иным окном, можно было судить о популярности тои или иной особы. Когда девица выходила замуж, новоиспеченный муж и его кореша собственноручно пристраивали гараж для глайдера. В ходе пристройки не возбранялось слегка пощупать счастливую хозяйку, которая, раскрасневшись от хлопот, таскала мужчинам еду и пиво.

На окнах спален появлялись занавески. Это свидетельствовало о том, что в доме проживает ячейка общества, отец которой – знатный дояр с супругой – свято чтит главное на Вальдосе – несокрушимые Семейные Ценности. Хотя по тем же знакам можно было вести учет и хронике семейных скандалов. В ходе разборок с мужем здешние матроны первым делом срывали с окон занавески, а мужчины, всласть наорав на жену, отправлялись в гараж и выламывали из стен легоблоки. Такие представления собирали толпы зевак и иногда особо привлекательных замужних красоток приятели мужа оговаривали лишь для того, чтобы увидеть, как посреди ночи, после душераздирающих воплей на весь городок, она, сорвав штору, выставит в окне прелести. То еще развлечение, со свистом и пивком.

Общественно значимые здания, читай бары, рестораны и парикмахерские, тоже строились из легоблоков, поэтому чаще всего оказывались белого цвета. Внизу – зала со стойкой и столиками, кухня из которой всегда пахло пережаренным луком, гибкое зеркало-свиток, морозильники с яблочными пирогами, запасы ледяного чая, шипучки отдававшей одеколоном, стейков и кетчупа. Наверху – проживал хозяин с работниками (чаще – с работницами). Там же устраивались несколько съемных комнат, но постояльцы из других мест повсюду на Вальдосе были редкостью, поэтому в номерах обычно теряли девственность, если имели на это деньги. Если средств не доставало, уходили в луга. Это приключалось к концу каждого сезона Большой Дойки, совпадавшего с завершением школьной повинности для местных недорослей. Своеобразный природный кругооборот. Главным и тут оставалось не попасть на глаза соседям. Хотя ничего сильно предосудительного сельские парни в сексе не находили, но первостепенным считалось соблюдение принятых негласных правил. Пользоваться презервативами, не притащить в дом заразы, не курить и не пить спиртного до 21 года. А так, Вальдос оставался планетой свободы и демократии, ощущая себя местом получше других.

В меню бара «Полная фляга» входили блинчики с шоколадным сиропом, салат «Брут», жареный цыпленок, двойные гамбургер и стейк с жареной картошкой, десерты из яблок, вишни и тыквы, которые хозяин обещал разморозить и полить мягким мороженным или горячим шоколадом на ваших глазах. Из выпивки предлагались пиво «Бульдозер» и старая синегорловка. Последнее название не сказало ничего ни Питу, ни Вину. Они решили изведать её, присовокупив к бутылочке пару порций предложения от шеф-повара. К удивлению наших друзей предложением оказалась обыкновенная яичница с беконом. Потом они узнали, что специальным в этом блюде считалась подача утреннего кушанья вечером. А вот синегорловка их поразила. Ничего подобного им пробовать не приходилось, хотя попутешествовали они достаточно.

– Еще пара порций и я останусь тут навеки. – Молвил Пит блаженно жмурясь и прислушиваясь, как теплая волна эйфории мягко накрывает его с головой и вцепляется в затылок.

– Усугубим?! – предложил Вин и они заказали вторую бутылку.

Не меньше их обрадовало и то обстоятельство, что в "Полной фляге" подавали еду, не спрашивая о деньгах. Видимо тут были уверены, что любой посетитель когда-то, тем или иным путем, но оплатит съеденное и выпитое, никуда не девшись.

– Настоящая провинция! – шепнул Питу Вин, когда они с подносом полным снеди искали незанятый столик.

Было довольно шумно. Конечно, не так шумно, как возле турбин генератора гравитации какого-нибудь пассажирского лайнера, но надо учитывать, что первейшим из развлечений "Полная фляга" предлагала караоке. Звуки голосов простых сельских парней и девиц были таковы, что наши друзья предпочли сесть поближе ко второму развлечению – площадке для дартса.

Однако и сюда доносились заунывные вирши о похождениях некоего Бухало Билла, положенные на незатейливый мотивчик.

Когда с яичницей было покончено, возле столика возникла блондинка. "Дж. Пи. Симпсон" значилось на значке, приколотом к клетчатой блузке, завязанной узлом повыше пупка.

Девушка собрала грязную посуду, поставила стаканы воды со льдом, заказанную вторую бутылку синегорловки.

Потом, сверкнула на наших друзей карими глазами, почти искренней улыбкой.

Она задержалась у столика ровно на столько, чтобы ее оценили: этот твердый подбородок, ложбинку между упругих грудей, коричневый загорелый животик, миниатюрные блестящие шортики на круглой заднице, тугие бедра...

И удалилась, беззвучно стуча доярскими сапожками по полу, застеленному сушеной травой.

– Твою ж маму восемь раз! – воскликнул Пит, уставившись вслед девушке.

– Ты, это, поаккуратнее, – заметил Вин. – Я не хочу тебя терять.

– А что?!

– Да сдаётся мне, что со второй бутылкой мы несколько погорячились.

– Да ладно, капельку, но налей! – выпалил любимую присказку Пит, немедленно налил по полному стакану и отхлебнул от своего. – Пусть нам везет!

– Всегда! – пожал плечами Вин.

Они принялись наблюдать за игрой.

Стрелку не дари оружие, ибо он применит его, лучше покажи ему достойную его меткого глаза цель, и он оценит подарок.

Бути Бакемоно Таманои «Целое вместо части»

Стоит заметить, что на Вальдосе в дартс играли несколько проще, чем в других частях галактики. Требовалось просто попасть дротиком в красный кружок, не шире старой имперской полукроны, в центре мишени. Кто угодил ближе, тот победитель. Просто и бесхитростно.

Хватило и десяти минут наблюдения, чтобы понять, кто в Коровьей Лепешке чемпион. Это был здоровенный детина с обвислыми белесыми усами. При поддержке приятелей он легко обыгрывал одного посетителя бара и подзывал следующего. То, с каким пренебрежением он обращался с противниками, и обреченная готовность, с которой мазали проигравшие, а после выставляли выпивку компании громилы, наводила на мысль, что дело тут нечистое, а игра – своеобразная форма сбора дани с местных жителей. Однако сельские парни не роптали.

– Смотри, какой забавный народ здесь живет, – добродушно молвил Пит, указывая на игроков. – Но на моих условиях я обставил бы любого.

– Это очевидно. – Кивнул Вин.

На этом их разговор о дартсе собственно и закончился.

Однако смолкли и все окружающие.

Верзила повернулся к их столику и исподлобья глянул на Пита. Потом взял за шкирман очередного дояра, который, сжавшись в комочек, собирался кинуть дротик, отставил в сторону и лениво проворчал:

– Ты проиграл.

– Но...– слабо пискнул дояр, тут же смекнув, что легко отделался, бросил дротики на пол и скрылся в толпе.

Детина протопал к столику наших друзей, навис над ними, словно утес, уперев руки не крылья, но могучие корни в бока. Несколько секунд он бесцеремонно рассматривал то одного, то другого. Затем свирепо сдвинул брови и оглушительно громко, будто посреди бара лопнула граната, сморкнулся на столешницу как раз между Питом и Вином.

Лицо Пита побелело. Он не терпел хамства в любых формах и мог вспыхнуть от любого проявления грубости. Грубости, даже не направленной на него самого. Кроме того, хамство было единственное, чего Пит никому и никогда не забывал, как слон.

Вин как обычно остался бесстрастен. По нему никогда нельзя было угадать, задела его выходка грубияна или же он просто потом пожмет плечами и скажет: "Это же на его карме!".

– Эй! Чужаки! Теперь ваша очередь. – Буркнул детина и с размаху швырнул дротики на стол. Они вонзились в пластик. "Бззззз!!!" – завибрировала столешница и в "Полной фляге" стало тихо-тихо.

Вин с силой прижал запястье Пита к столу, выждал девять ударов сердца и сказал громко и отчетливо:

– Добрейший всем вечерок! Разрешите представиться, это Пит Гривенник, а меня зовут Сандерс, Вин Сандерс. Мы с другом путешественники. Путешествуем туда, путешествуем сюда. Изучаем нравы жителей различных миров. А вы, кажется, желаете, чтобы мы приняли участие в некоем местном обычае или же развлечении?!

– Во даёт! – прошелестело по толпе. – Это ж надо столько сказать на едином дыхании. Такое только городским под силу. А городские они все еще те жуки!

– Тихо! – рявкнул детина. – Меня зовут Гримбл! А еще меня зовут Пальцеедом оттого, что я отрезаю пальцы тем, кто меня не слушает или подначивает. – Тут он усмехнулся с нескрываемой злобностью. – Некоторые утверждают, что потом я эти пальчики глотаю. Или заставлю глотать тех, у кого я их отрубил. Хотите проверить?!

Он обвел тягостным взглядом всех окружающих. Все стояли, затаив дыхание, даже подручные Гримбла старались улыбаться подобострастнее.

– Так вот! – продолжил верзила. – А теперь я хочу сыграть с этим путешественником в дартс. Это игра такая, исконная, сельская, вдруг вы не в курсах. Давай, хочу пощупать тебя за кадык!

– Другими словами вы хотите, чтобы мой друг Пит встал у белой черты и с расстояния приметно пяти метров кидал заостренные дротики в центр мишени? А потом и вы будете делать тоже самое? И так вы будете кидать дротики по очереди, один за другим, в сериях по шесть бросков, пока кто-то из вас не наберёт больше очков, чем другой? И набравший больше очков будет объявлен победителем? – вновь на одном дыхании, почти без промежутков между словами, вымолвил Вин.

Стало так тихо, что было слышно, как мерно вжикают лопасти вентиляторов под потолком. Видно уже давно в Коровьей Лепешке никто не задумывался, что победителем в дартсе может быть кто-то иной, кроме Гримбла.

– Ты, кажись, смеешься надо мной, городская шваль! – просопел верзила. – Типа я глюпый сельский парень?! Ну, так мы сейчас посмотрим, кто у нас будет такой разговорчивый....

С этими словами он медленно, очень медленно вытер ладони о рыжие шорты, плетенные из крученой икурукаямьей шерсти. Затем его рука поползла за спину, к кобуре с плазмомётом со сменным стволом. То, что плазмомёт имел сменный ствол и был изрядно бит от частого использования, Пит отметил автоматически, запуская руки под плащ, и нащупывая успокаивающе тяжеленький Льюис.

Народ начал быстро, но тихо, старясь не привлекать к себе внимания, отползать от места намечавшегося смертоубийства. Где-то в дали, за барной стойкой хозяин "Полной фляги" (он же бармен и кассир в одном лице) выронил из рук пивную граненую кружку, которую только что тер вафельным полотенцем.

Подручные Гримбла пребывали в нерешительности, отползать им вместе с народом или же броситься на наглых чужаков.

Только Вин оставался невозмутим, будто вокруг не происходило ничего угрожающего.

В кричащем молчании бара вдруг оглушительным грохотом, будто набат, раздался стук деревянного молотка.

Все разом оглянулись, а после и расступились так, чтобы участники спора оказались на виду перед тем, кто сидел в углу.

Там восседал за отдельным столом, всё равно никто не посмел бы занять место подле без специального приглашения, мужчина, седой как Млечный путь. По его суровому и бесстрастному лицу никто не сумел бы определить, сколько лет седовласому, тридцать, сорок, а может быть девяносто? Стального оттенка глаза взирали на мир холодно и без намека на амикошонство.

И одежда его была подстать, белая словно саван, белая шляпа на голове, белая рубаха, расшитая серебром. На груди красовались три с лишним десятка алюминиевых пластинок, обозначавших количество Больших Доек, в которых участвовал седовласый. Белые брюки были заправлены в белые же сапоги, позвякивающие эмалированные белым шпоры – древний знак власти, знак судьи округа, то есть это был тот единственный человек, к словам которого дояры еще как-то прислушивались. В руке, будто булаву, он держал увесистый деревянный молоток, который с раздражением швырнул на стол, едва все обернулись к нему.

– Так! – ясно и понятно молвил судья, оглашая своё слово. – Никакого живодерства! Здесь вам не Ярмарка! Ты слышал меня, Гримбл?! Ты понял меня, Гримбл?! Все слышали и поняли?!

– Да! Я все понял судья! – неохотно проворчал верзила и убрал руку подальше от кобуры.

– Теперь вы, чужаки, – судья выбросил вперёд руку с указующим перстом. Перст по очереди указал в сердце Пита и Вина. – Меня зовут – господин Закон. И будет так, как говорю я. Моё слово таково, сперва вы, мистер Пит Гривенник, сыграете три раза по три партии по нашим правилам, а потом мистер Гримбл сыграет по правилам мистера Гривенника. Набравший больше очков станет победителем, а проигравший ставит выпивку всем свидетелям. После этого игра на сегодня закончится. Таков вердикт! Точка!

Так как свидетелями себя чувствовали все собравшиеся, то решение судьи они встретили с восторгом и облегчением. Теперь пропал риск попасть под огонь в драке, теперь можно увидеть захватывающий поединок между признанным местным лидером и чужаком, а еще теперь каждый получит халявную выпивку да еще и после посмеяться над теми лопухами, которые пропустили всё это. Ну разве не счастливый вечерок для простого сельского парня?!

– Ну что? – Спросил Вин приятеля. – Ты будешь играть в дартс с мистером Гримблом?

– Конечно! – Развел руками Пит. – Таково решение судьи. Обычно мы чтим Закон. Но сперва нужно сделать заказ, который понадобиться для Нашей игры.

Пит нарочно выделил слова про "Нашу" игру. Синегорловка продолжала бурлить в его крови и толкала на подвиги. Он чувствовал одновременно вдохновение, кураж, желание одарить всех собравшихся незабываемым зрелищем, но, тем не менее, оставался собранным и сосредоточенным, будто гроссмейстер перед решающей партией, в конце которой противник будет разбит и обращен в паническое бегство.

Пит трепетал от предвкушения аплодисментов, в которых ему предстояло искупаться. В этот момент все прошлые неудачи и поражения не имели ни малейшего значения. Сейчас ему хотелось играть и поражать публику. И гул толпы звучал для него ревом фанфар.

– Надеюсь, целовать тебя мне не придется?! – Издевательски спросил у Пита Гримбл, грубо дернув за плечо.

Подручные за спиной верзилы с готовностью заржали.

Засмеялись и зрители.

Им никак не верилось, что пара заезжих невидных на первый взгляд чужаков сможет выставить на пиво самого Гримбла, известного в округе мастера дартса. Его сила и точность глаза были известны всем. Без этого, что дояру, что объездчику, что какому другому смельчаку, раз за разом рискующему приблизиться к икурукаямам, было не обойтись. Кроме того, местные знали и ждали, что в нужный момент Гримбл применит какой-нибудь подвох. Ведь хорошая игра не может быть без подвоха.

Такое дело.

Пусть эти городские попадутся на подвох, вот будет умора!

Толпа стала придвигаться.

Задние напирали, передние огрызались, хозяин бара требовал, чтобы все подошедшие из других заведений немедленно сделали заказы и у него. На него шикали, посылали в разные места и все без исключения требовали тишины, чтобы слышать, что говорят противники.

– Ну что уж ты так заранее сдаешься, – после паузы лукаво ухмыльнулся Пит, поглаживая под полой плаща обрезанный приклад пулемета. – Или ты просто предлагаешь свои услуги?

Гримбл едва не бросился на Пита, но был удержан приятелями и резким стуком судейского молотка.

– Игра, я сказал! – Рявкнул судья. – Мистер Гривенник, сделайте нужный вам заказ, и, пожалуй, начнем игру. Зрители ждут.

Толпа поддержала судью громким гулом. Им действительно не терпелось увидеть и игру, и развязку всего этого неожиданного зрелища.

Про такое и на Ярмарке будет не стыдно рассказать.

Тем временем торжественный, словно дирижер перед увертюрой, Пит, неторопливо подошел к стойке, поманил бармена.

– Дружище, не найдется ли у тебя трех емкостей, наподобие этой?! – И Пит указал на стоящую на стойке банку с маринованными крутыми яйцами.

У неё имелось широкое горло, как раз, чтобы вовнутрь могла пролезть дюжая доярская лапа, а так же завинчивающаяся крышка.

– Вам нужны мои яйца?! – удивился хозяин заведения.

– Точно! Собственных-то нет! – гаркнул Гримбл.

Вокруг захохотали немудреным сельским смехом.

Всем действительно становилось всё интереснее, что будет дальше.

– Нет, дружище, – был терпелив Пит. – Ваши яйца вы, конечно, сохраните при себе, авось пригодятся. Мне же требуются лишь пустые банки, посуда, емкости, в количестве трех штук.

– То есть три пустые банки из под яиц?

– Совершенно верно.

– Но у меня есть только две пустые банки! – Сжимаясь в комочек, пролепетал бармен.

Возмущенный гвалт и свисты ясно дали понять, что народ не поймет срыва представления.

Тут Гримбл стремительно подскочил к стойке, свирепо глянул на бармена, схватил почти полную банку и выплеснул яйца и рассол под ноги толпе. Яйца разлетелись по всему бару будто угорелые белые мыши.

Их бросились топтать ногами.

Послышались женские вскрики, удары каблуков доярских сапог, крепкие слова.

Кто-то поскользнулся.

Кто-то кому-то не туда попал.

Прозвучали одна за другой хорошие плюхи, но всех перекрыл голос судьи: