355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Глеб Комаровский » Твои ровесники » Текст книги (страница 7)
Твои ровесники
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 15:31

Текст книги "Твои ровесники"


Автор книги: Глеб Комаровский


Соавторы: Николай Комаровский

Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

6. ЧЕЛОВЕК В ЗОЛОТЫХ ОЧКАХ

Несколько дней были в пути Кай Су и Пек Чан.

Земляки прошли множество маленьких деревушек. При встрече с деревенской полицией они изображали нищих… Это не вызывало никаких расспросов и давало право на ночлег под крышей.

В одной деревне незадолго до прихода туда Кай Су и Пек Чана полицейскими был пойман мальчик, пытавшийся поджечь помещичий дом. Друзьям не разрешили остаться в этой деревне, и они заночевали в поле.

Сладкий запах трав, свирели цикад, тоскливая перекличка ночных птиц – всё это навеяло на них грустные мысли о доме.

– Не понимаю, – вздохнул Пек Чан и мотнул головой в сторону деревни. Она утонула в ночной мгле, и только узкие полоски света напоминали о том, что там живут люди. – Спят… Спят, словно ничего не случилось…

Кай Су тоже глядел на тусклые огоньки и ясно представлял себе тех, кто находился сейчас в маленьких фанзах. За бумажными ставнями, сквозь которые пробиваются жёлтые огоньки, не спят… Старый кореец, весь жаркий день работавший в поле и на огороде, сидит на цыновке возле светильника и коротким ножом вырезает замысловатую миску или игрушку для внука. После трудного дня сон приходит не сразу, а руки, коричневые от солнца, не могут оставаться покойными.

А вон там вспыхнул и разгорелся свет. Это бабушка, такая же, как и у Кай Су, проснулась от плача ребёнка и, склонясь над колыбелькой, поёт весёлую песенку о том, как глупый тигр позавидовал орлу, захотел полетать, прыгнул со скалы и разбился….

А вот бежит маленький огонёк – верно, проснулась вся семья, идут взглянуть на родившегося телёнка…

– Спят. А партизаны не спят! – Пек Чан говорил громко и зло.

Вдруг он вскочил на ноги.

– Помещики и полицейские – трусы, а они, – он указал на деревню, – их боятся! Почему это?

Кай Су ничего не ответил.

– И ты хорош! Только и думаешь о том, чтобы ходить с лопатой, есть куксу да кланяться помещику…

– Я?! Кланяться помещику?!

– Ну да… Думаешь, я не знаю… – Пек Чан горячился всё больше и больше. – Почему ты не хочешь собрать войско и выгнать всех помещиков, полицейских и американцев с корейской земли?

– Я только об этом и думаю, – спокойно ответил Кай Су. Помолчал и добавил: – Только как это сделать?

– И ты не знаешь?

– А ты знаешь?

– Я? Эх ты!.. – И Пек Чан стал рассказывать, как легко собрать целую армию. У него всё было предусмотрено и рассчитано.

Друзья увлеклись и говорили, не слушая один другого, до тех пор, пока не стало бледнеть небо и громко не запели птички. Оба решили начать формирование армии с Прохладной Долины.

– А бабушка будет на всех готовить, – говорил Кай Су.

– А Чан Бай Су сложит смешную песню об американцах, и мы будем петь её после каждой победы.

– А кто будет генералом?

– Я!

Кай Су мгновенно замолчал и надулся. Пек Чан начал рассказывать, каким способом отбить у американцев самолёты, но, заметив, что друг его не слушает, тоже замолчал.

Мелкие облака стали похожи на пушистые розовые цветы. Из деревни донеслось мычанье волов. Ветер стал тёплым и ласковым. От его дыхания слипались глаза. Кай Су повернулся на спину. Его охватила дрёма.

– Послушай! – Пек Чан жарко дышал в ухо Кай Су. – Будем генералами по очереди – сегодня я, завтра ты… Хорошо?

Кай Су лежал с закрытыми глазами и молчал. Он протянул руку и похлопал Пек Чана по спине.

«Генералы» обнялись и скоро уснули.

Во сне Пек Чан несколько раз вскрикивал и размахивал руками: шло ответственное сражение. Кай Су был ранен. Враги выставили против корейцев крупные части, но Пек Чан заманил неприятельскую армию в горы и, соединившись с отрядом Весёлого Огонька, окружил её и взял в плен…

Кай Су спал спокойно и часто улыбался. Он видел свою землю свободной.

Пек Чан разбудил его в тот час, когда он окончил постройку огромной, в сто окон, фанзы с высокой башней, на шпиле которой трепетал шёлковый флаг.

Земляки рассказали друг другу свои сны и отправились в путь.

Скоро они добрались до большой деревни и пошли по неширокой улице, поражаясь необыкновенной для этого часа тишине.

Солнце ещё не садилось, а все окна были задвинуты бумажными ставнями. Ни в маленьких огородиках перед фанзами, ни на улице не было людей. Ребята пошли тише.

Обогнув на перекрёстке высохшие кусты, они в испуге остановились: перед ними возник белый дом с новой черепичной крышей и высоким крыльцом.

Вдоль стены лениво вышагивали двое полицейских. Они шли навстречу один другому, встречались у крыльца и, повернувшись, расходились.

Один из полицейских увидел ребят, дошёл до положенного угла стены, остановился и махнул на них рукой, как на собаку, по ошибке забежавшую на чужой двор.

Полицейский дыхнул громким шопотом:

– Спать!

Кай Су и Пек Чан побежали.

У околицы они переглянулись.

– Что это? – спросил Кай Су.

Пек Чан задумался.

– Надо узнать…

Они обошли вокруг деревни и увидели, что двор дома с черепичной крышей выходит к широкому ручью. По узкой полоске обрывистого берега тянулся высокий плетёный забор, обмазанный глиной.

Укрытые высокой травой, Кай Су и Пек Чан подползли к забору и почти у самой земли обнаружили дыру, прикрытую со двора большим камнем. Очевидно, это был ход для кур.

Пек Чан осторожно сдвинул камень в сторону. Прямо перед собой ребята увидели толстую цыновку. На ней, облокотясь на японскую подушку в форме длинного валика, полулежал жирный человек в стёганом халате.

Кай Су чуть не вскрикнул от изумления: это был его хозяин – Хан Хо Сан.

Кай Су не знал, что у Хо Сана было много деревень. Он дёшево скупил их у бежавших японцев.

Хо Сан был доволен. Урожай обещал быть отличным. Взбунтовавшиеся крестьяне притихли при одном только виде американских солдат.

Хо Сан улыбался.

Перед ним на низенькой скамеечке сидел вертлявый человек в золотых очках. Он что-то быстро говорил, размахивая руками. Хо Сан слушал с полузакрытыми глазами.

Ребята замерли.

Вертлявый частил:

– Другие времена, Хо Сан… То, что ты делаешь, делать уже нельзя. Народ прислушивается к северному ветру. Если вы, помещики, не хотите, чтобы вспыхнул весь юг, не надо возбуждать крестьян, не надо… Ведь ты кореец. Надо подумать и о меньших братьях своих…

Вертлявый нагнулся к уху Хо Сана, но заговорил громче, чем прежде:

– Надо уметь произвести впечатление, Хо Сан. Фасад тюрьмы штукатурят и красят не для того, чтобы в ней было приятней сидеть. Но это производит впечатление… Ошеломи народ, Хо Сан, и он воздаст тебе сторицей… Объяви «пять – пять», и ты избежишь расходов по содержанию полиции.

Хо Сан открыл глаза. Вертлявый опередил его мысль:

– Знаю, знаю: дед, прадед, предки… Но надо уметь шагать в такт музыке.

Хо Сан зашлёпал мокрыми губами:

– Лучшая музыка – тихий звон золота. Под неё шагает весь мир.

– Не весь, Хо Сан, не весь!

– Знаю! – Хо Сан обозлился. – Ваши разговоры, уговоры, переговоры, проповеди до добра не доводят! Кого вчера била эта голытьба? Тебя. За что? За сладкие слова.

– Но это же драка, это не доказательство…

– Да, драка. Но в драке побеждает тот, кто бьёт, а не тот, кого бьют.

– Но политика требует…

– Довольно!

– Слушаю.

Стало быстро темнеть, и Хо Сан вошёл в дом. Человек в золотых очках шмыгнул за ним.

Ребята посидели немного в траве и, когда замигали первые звёзды, выползли в поле. Кустами они дошли до дороги и побежали к горе́. Там под соснами друзья сгребли хвою в большую кучу и крепко уснули на мягкой душистой перине.

7. ЧТО ВИДЕЛИ КАЙ СУ И ПЕК ЧАН НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Кай Су сидел на пороге развалившейся фанзы и старательно дробил в ступке соевые зёрна. Пек Чан держал на коленях голого мальчика, строил зверские рожи и бодал его лбом, отчего малыш взвизгивал и смеялся.

Кай Су стряхнул с пестика пыль и сказал:

– Всё. Тётушка Цон Син, мы пошли.

Из фанзы послышалось:

– Погодите, славные ребятки! Поешьте!

– Благодарим, тётушка Цон Син. Пора. Солнце высоко.

Из фанзы вышла молодая женщина:

– Я вчера и не поговорила с вами, славные ребятки… Куда же вы путь держите?

– В Прохладную Долину.

– Знаю я эту деревню, бывала там. Только не так уж она прохладна, как вы думаете.

– Почему, тётушка Цон Син?

– Пожгли её.

Кай Су вскочил. Пек Чан опустил малыша на землю:

– Как пожгли? Кто?

– Не знаю. Может, полиция; может, солдаты… Люди говорят: там скрывались партизаны…

Кай Су и Пек Чан поклонились женщине:

– Благодарим, тётушка Цон Син, за приют.

Женщина протянула ребятам пару сухих лепёшек:

– Раньше завтрашнего вечера не доберётесь, славные ребятки, да и то если через перевал пойдёте.

– Мы знаем.

К фанзе на низкорослой мохнатой лошадке подъехал человек в золотых очках. Он улыбнулся женщине, приложив руку к серой шляпе, и затрусил дальше. Женщина неохотно кивнула головой и отвернулась. Ребята узнали вертлявого.

Пек Чан спросил:

– Кто это?

Женщина стиснула зубы.

– Змей!.. Ползает по деревням и шипит: «Вы и не ропщите и не ссорьтесь с хозяевами, а если чем недовольны, изложите сообща…» Вот наши и пошли в город излагать, кто чем недоволен. И муж мой с ними вместе… – Женщина усмехнулась: – Земли ему мало показалось. Пошёл спрашивать, почему на севере крестьянам и земли дали и урожай не отбирают, а у нас всё так же, как и при японцах было.

Пек Чан заинтересовался:

– А они?

– Кто «они»?

– Ну те, у кого он спрашивал… Что они ему сказали?

– Не знаю.

– А муж что говорит?

– Тоже не знаю… Муж за своё любопытство, милые ребятки, седьмой месяц в тюрьме сидит.

Кай Су едва дослушал женщину и быстро побежал. Ему казалось, что он успеет чем-то помочь своей деревне, своим родным.

Пек Чан с трудом нагнал его у перевала через горы. Кай Су лежал на горячей земле. Плечи его дрожали. Пек Чан нагнулся и дотронулся до головы Кай Су.

– Кай Су… Кай Су… – с трудом начал Пек Чан, но слова убегали от него. Он гладил спину Кай Су и говорил, говорил одно и то же слово, вкладывая в него всю свою любовь к единственному другу: – Кай Су… Кай Су…

Кай Су заплакал. Он захлёбывался потоком мыслей и слов:

– О Пек Чан! Разве Хо Сан кореец? Разве Золотые Очки кореец? Нет, Пек Чан… Ты был прав… Я хочу стать разбойником! Бежим назад… Надо сжечь дом Хо Сана, дом с новой черепичной крышей… Утопим Хо Сана… Прогоним долговязого из девятого номера… Ты знаешь все заклинания, прикажи демонам: пусть унесут его, запрячут под землю… Запряжём в телегу Золотые Очки. Пусть везёт самые тяжёлые камни. Я буду хлестать его бичом до тех пор, пока он не добежит до обрыва. Тогда я столкну его в море… Потом я расскажу старику с собакой – помнишь Боя? – как мы отомстили за его сына… Он будет смеяться, Пек Чан, он будет радоваться вместе с нами!..

Стоны Кай Су начали утихать и скоро совсем прекратились.

Кай Су и Пек Чан решили итти не через перевал – здесь путь был короче, – а деревнями и сёлами. Им хотелось подробнее узнать о том, что́ произошло в Прохладной Долине.

Пек Чану было ясно, что́ следует делать. Он восторженно описывал своему другу предстоящие сражения. На стоянках он чертил на земле планы крепости. Но Кай Су почти не слушал его рассказов. Когда земляки устраивались на ночлег, он долго не мог уснуть: в памяти воскресало всё, что видели они на родной своей земле.

Едва лишь Кай Су закрывал глаза, его тело утрачивало вес, обволакивалось тёплым туманом и поднималось вверх. Но это не было сном – он слышал каждое слова Пек Чана и чувствовал, как ноют натруженные за долгий день ноги, и знал, что сто́ит открыть глаза – и всё исчезнет. Он тихо летел над пройденной вместе с Пек Чаном родимой землёй. В полях они видели корейских крестьян за деревянной сохой. По опушкам лесов на дрожащих ногах бродили старухи; они сдирали с деревьев кору, чтобы, размельчив её, прибавить в чумизу. А может быть, это были и не старухи, а молодые женщины – ведь горе старит быстрее, чем годы.

Но чаще всего видится такая картина: по просьбе помещика, полицейские наказывают за неуплаченный вовремя долг крестьянскую семью.

Полицейский тянет за кольцо, продёрнутое в ноздри, поджарого вола, а за ним, положив руку на его тощий бок, закусив губы, идёт кореянка. Она прощается с молчаливым своим помощником. Маленький мальчик хватается за заднюю ногу вола, пытаясь его удержать.

Девочка надевает на рога венок из полевых цветов и, плача, целует вола в губы.

Сотрудник американского журнала, прилетевший в Корею в поисках смешного материала для своих читателей, просит полицейского остановиться. Он долго наводит аппарат на группу, потом, сообразив, что полицейский с верёвкой в руках не очень-то радостное зрелище, просит его отойти в сторону и щёлкает затвором. Потом просит девочку ещё раз поцеловать вола, но на этот раз улыбнуться, потому что слёзы могут расстроить его чувствительных читателей.

Американец сам вытирает девочке глаза, щёлкает несколько раз затвором и представляет, какое огромное впечатление произведёт его фотография, отпечатанная на первой странице, в красках, на ослепительно белой бумаге.

Оскаля жёлтые зубы, американец записывает в блокнот название фотографии: «Воскресная прогулка»…

Потом Кай Су и Пек Чан шли по полям и дорогам Южной Кореи…

И нигде не видели они радостных улыбок, не слышали весёлых песен, которые так любит корейский народ.

8. ДЫМ ИЗ ОВРАГА

Незаметно для себя прибавляя шаг, Кай Су и Пек Чан подходили к Прохладной Долине.

Они шли белой волнистой тропинкой, и всё, что много месяцев назад казалось обычным или просто не замечалось, предстало перед ними не как смутное сновидение, тоска о доме, а ощутимо, резко и ярко.

Всё было старым, близким и милым, но вместе с тем новым и трогательным, как бабушка в праздничном платье.

Пек Чан касается плеча Кай Су:

– А вот и два братца…

На берегу высыхающего ручья стоят два дубка. Они переплелись рукастыми сучьями и похожи на обнявшихся людей.

На берегу ручья земляки сбрасывают истлевшие рубашки и моются долго и старательно. Им хочется войти в свою деревню чистыми.

Кай Су бежит через ручей. Пек Чан брызжет ему вдогонку водой. На мгновение в мелких каплях появляется радуга.

Кай Су первым взбегает на высокий берег. Он смотрит с холма на Прохладную Долину и ничего не может понять.

Неприступной крепостной стеной замыкают ступенчатые поля бурые горы. Очертания их неизменно спокойны. Так же, как и тогда, в день расставанья, разбежались по долине зелёные пихты. И небо такое же, чуть желтоватое у горных вершин и ослепительно бирюзовое над головой. И даже сиреневое облачко кажется таким же, каким покинул его Кай Су, уходя с бабушкой в Сеул.

Но где же фанза бобыля Чан Бай Су, балагура и затейника? Где лучшая в Прохладной Долине фанза Син Тек Чена, с двумя окнами, сплошь оплетённая курчавой акацией?

Где фанза Ку Сек Чука, неистощимого певца корейской старины? Где широкая крыша, на которой блестели ослепительным лаком оранжевые и густозелёные тыквы? Где вросшая в землю кособокая фанза бедняка Тек Сана?

– Ведь мы должны ему передать, что Алая Бабочка прилетела к Синему Ручью. Весёлый Огонёк ждёт его до конца месяца…

– Где же наши фанзы, Пек Чан?

Но Пек Чан ничего не ответил. Слишком много разорённых и преданных огню деревень и сёл видел он за длинный путь по корейской земле.

Одинокие стены без крыш, почерневшие балки строений, растерзанные остатки плетней говорили: здесь была деревня.

Но в Прохладной Долине исполинский костёр спалил не только людское жильё, кусты, огороды, траву, землю, но и самую память о том, что когда-то была здесь деревня.

Ветер кружил столбики серого пепла, и казалось, что земля курится. Кай Су рванулся вперёд, как перед прыжком, и молча показал Пек Чану на маленький овражек. Оттуда поднимался настоящий дым. Ребята побежали туда.

Они увидели несколько новых шалашей.

Около одного из них сидела бабушка Кай Су, точно-так же, как всегда сидела у порога своей фанзы. Она помешивала что-то кипящее в чугунке.

Она спокойно обняла сначала Кай Су, потом Пек Чана и сказала просто:

– Вы похудели, мальчики… А ты, Кай Су, вырос… Вам надо переменить рубашки. Подай мне палку, Кай Су! – и, тяжело ступая отёкшими ногами, скрылась в шалаше.

Всё это вместе – шалаши, костёр, запах варева, бабушка – было родным домом и сразу успокоило ребят.

Остругивая ножом палочки для еды, бабушка рассказывала:

– Взгляните, как чисто обработали нашу деревню – ни одной фанзы не позабыли.. А почему? Потому, что бедняк может потерять силы, жену, детей, друзей, землю, но не должен терять того, чем наградила его судьба при рождении…

– А чем, бабушка? – спросил Пек Чан.

Бабушка строго посмотрела на него и замолчала. Она не любила, когда её перебивают.

– Это такое сокровище, которое помогает бедняку при всякой беде… – Бабушка смотрела на Кай Су. Она обиделась на Пек Чана и делала вид, что не замечает его. – Это сокровище – терпение.

И бабушка рассказала ребятам, как рассердился помещик, когда крестьяне отказались отдать ему семь частей урожая, и позвал полицию.

– Тогда Чан Бай Су стал кричать и назвал помещика грабителем. Полицейские повели Чан Бай Су, и твой отец, Кай Су, пристыдил всех мужчин, и крестьяне бросились на полицейских. И ничего хорошего из этого не вышло… Убит молодой Цан Кой Хи, ранена Сель Най… Она лежит там, в шалаше… Народ разделился. Одни пошли на север. Туда же пошёл и твой отец, Кай Су… Другие пошли за Тек Саном. Он сказал: «Разве земледелец покидает свою землю, если на ней выросла ядовитая трава? Надо не бежать, а вырвать её с корнем!» По дороге в тюрьму партизаны пристрелили предателей корейского народа и освободили Чан Бай Су… Я знаю: это сделал Тек Сан – он всегда крепко держал своё слово… Их мало. Чтобы прополоть корейскую землю, надо много рук… Путь через горы труден даже для молодых. Вот я и осталась…

Бабушка помешала палочкой в котелке.

– Ешьте. Такой каши вам не приходилось пробовать? Нет? Это дубовые корни… А потом, когда наши были уже далеко от Прохладной Долины, пришли американские солдаты, разозлились, что не поймали партизан, и разрушили и сожгли деревню.

* * *

Ночью бабушка принесла в шалаш тёплое одеяло величиной с крестьянский огород и ушла подремать около раненой Сель Най. Мальчики сейчас же накрылись одеялом с головой и, дыша друг другу в лицо, стали шептаться:

– Вот видишь, видишь! Вся Прохладная Долина пошла к Ким Ир Сену… Эх, Кай Су, Кай Су, не думал я, что ты струсишь!..

– Я?! – поразился Кай Су. – Замолчи, или я… – Не найдя подходящего слова, он со злостью ткнул Пек Чана в бок и повернулся к нему спиной.

– Дерись, дерись! – с трудом переводя дух, сказал Пек Чан. – Я ведь не упрашиваю – я и один могу пойти. Оставайся… Я думал, ты мужчина… Сиди на своей кочке и кланяйся помещику. Да смотри, не потеряй терпение. Ладно, я и один соберу войско… только уж ты потом ко мне не суйся…

И Пек Чан нарочно громко захрапел.

Кай Су поворочался, потом стал чесаться с таким расчётом, чтобы локоть упирался в спину Пек Чана. Тот не выдержал и засмеялся.

– Значит, завтра пойдём? – спокойно спросил Пек Чан.

– Только вот… бабушка…

– Жалко?

– Ну да.

Утром бабушка, выслушав внука и Пек Чана, сказала:

– В такое время мальчики должны быть вместе с отцами. Идите! – и проводила их до тайной тропы через горы.

9. КРОВАВАЯ ТРОПА

Переход через горы в этом месте считался тяжёлым и опасным. Но другого короткого пути к северу не было. Бабушка рассказала о тропах, по которым ушел народ Прохладной Долины, одёрнула курточку Кай Су, поправила пояс Пек Чана и повернула назад.

Ребята шли молча. Зелёные лужайки сменились голыми площадками. Всё чаще и чаще попадались глубокие трещины.

Кай Су остановился и долго смотрел на вершину перевала. По краям горы ползли сизые тучи. Обломок скалы напоминал рог вола.

– Вот и Сломанный Рог! – отдуваясь, сказал Пек Чан и бережно опустил на камни мешок с припасами, который собрала им в дорогу бабушка.

Возле ручейка земляки присели отдохнуть.

Кай Су привязал мешок к себе на спину и поднялся. Он не мог сидеть на месте. Ему хотелось поскорее догнать людей Прохладной Долины.

– Ты что? – удивился Пек Чан. – Ведь бабушка велела подниматься утром… Забыл?

Кай Су посмотрел на вершину. Солнце уже зашло, и очертания горы медленно таяли. Он не позабыл советов бабушки. Он и сам знал, как опасно переходить горы ночью. Но разве можно спать, когда знаешь, что вся Прохладная Долина идёт сейчас всё ближе и ближе к северу, к Ким Ир Сену!

– Пойдём! – сказал он упрямо и зашагал, не оглянувшись па Пек Чана.

Тропинка часто раздваивалась. Иногда она приводила к бездонному обрыву. Приходилось возвращаться обратно и проделывать путь сначала. Перед вершиной Сломанного Рога дорога растеклась в снежном поле. Резало глаза и звенело в висках. Захотелось спать. Дошли до голубых камней, о которых говорила бабушка.

– Вот видишь, – весело сказал Кай Су, – скоро спуск.

Около широкой трещины Пек Чан почесал затылок: через трещину лежала толстая сосна.

– Всё верно. Перейдём на ту сторону – всё время влево… Потом вниз… Потом лесок… Потом деревня Золотой Ручей… И всё! А ты плачешь!..

Пек Чан обиделся:

– Я не плачу… – Он опять посмотрел на лежащую сосну. – А вот как мы перейдём это?

Оба заглянули вниз. По дну трещины извивались ленты тумана. Казалось, что у неё нет дна.

– А вот так! – сказал Кай Су и ступил на дерево.

Оно скрипнуло и закачалось. Другой конец его таял в сумраке.

Кай Су сделал несколько шагов. Подул ледяной ветер. Кай Су покачнулся, опустился и сел на ствол верхом.

– Иди же, иди! – закричал он Пек Чану.

Пек Чан сразу сел на дерево, но не двигался.

– Ложись на него, ложись! – кричал ему Кай Су.

Пек Чан быстро пополз.

– Вниз не смотри! – Голос Кай Су доносился откуда-то издалека.

Пек Чану казалось, что он ползёт много часов. Он не удержался и открыл глаза. Глубоко под ним бешено кипело что-то белое. Ветер врывался в рукава и холодил спину. Он хотел ползти дальше, но руки сделались тяжелыми и перед глазами закружились сверкающие точки…

Что-то потянуло его вверх, и он, собрав остатки сил, крепко обнял дерево ногами. Потом ноги обмякли, точки перед глазами превратились в бешено вертящиеся кольца, и он почувствовал, что ствол ускользает от него…

– Очнись!

Пек Чан открыл глаза. Над ним склонился Кай Су. Он дул ему в рот.

– Ну и хорошо! – сказал он серьёзно и небрежно спросил: – Испугался? Я и сам тоже…

Пек Чан понял, что его перетащил Кай Су, и виновато ответил:

– Ничего не боюсь, а когда высоко – руки-ноги отнимаются… Я уже хотел бросаться вниз. Всё равно, думаю, конец…

Отдохнули. Поговорили о том, когда и почему бывает страшно. Ледяной ветер завыл и засвистел. Вокруг заклубился молочный туман, и сразу, как будто небо чем-то накрыли, стало темно. Ребята поднялись. Они хотели добраться до деревьев, переждать непогоду, но ветер швырял их из стороны в сторону.

– Иди за мной! – приказал Кай Су.

За его спиной Пек Чану было легко итти. Но правая нога его стала зябнуть, и он нагнулся подтянуть чулок.

Ветер прижал его к земле. Он хотел разогнуться и не мог.

– Кай Су-у-у!..

Ветер заглушал его голос, закрывал глаза, дул в уши… Пек Чан пополз на коленях и наткнулся на след ноги в снегу.

«Он пошёл сюда!» Пек Чан пополз быстрее. «Теперь сюда… Здесь он упал… Так…»

Пек Чан остановился.

Откуда же появились новые следы?

«Ах я глупец! Да ведь он идёт на четвереньках, так же как и я…»

След привёл Пек Чана к обрыву. Его дно было прикрыто снеговыми облаками. Они бурлили, разрывались и обнажали чёрную, бездонную пустоту. У Пек Чана закружилась голова и руки сделались мягкими и бессильными.

Он закрыл глаза и, двигая локтями, отполз от края обрыва. Придя немного в себя, он стал отыскивать следы, но ветер уже заровнял тонкий снежный покров. Теперь он дул рывками: взвоет по-волчьи и замолчит, словно прислушиваясь к тому, как эхо отражает его вопли.

Тишина, наступившая после того, как горы несколько раз повторят стоны бури, была страшнее, чем самый вой. Это было похоже на ожидание громового раската, после того как сверкнёт молния.

Но вот до Пек Чана донёсся слабый голос Кай Су. Он прилетел со стороны обрыва. Пек Чан быстро подполз к самому краю.

Оттого, что ветер утихал, дно обрыва почти всё было обнажено. Пек Чан вытянул голову. Голос поднимался снизу, но как Пек Чан ни всматривался, Кай Су нигде не было видно.

– Я здесь, Пек Чан… Здесь, под тобой…

Пек Чан нагнулся над обрывом. Кай Су висел над пропастью, держась одной рукой за тощий куст. Лицо, обращенное к Пек Чану, было испачкано кровью.

Пек Чан заметался по краю. В одном месте он нашёл узкую расселину. Из неё торчал изогнутый корень. Зацепившись за него ногой, он скользнул вниз. Он мог бы дотянуться до Кай Су рукой, но тот висел несколько правее.

– Можешь схватиться за меня?

– Нет… Не удержусь… У меня что-то с рукой, – ответил чуть слышно Кай Су. – Ты иди… Иди, Пек Чан… Только не гляди на меня… Я недолго…

Пек Чан, вися вниз головой, стал снимать свой пояс. Сделав из него петлю, он стал набрасывать её на Кай Су.

Промахнувшись несколько раз, он набросил пояс на шею Кай Су. Кай Су просунул в петлю свободную руку… Осталось выпустить из руки куст. Кай Су не решался это сделать: он боялся увлечь Пек Чана за собой в пропасть.

– Скорей, скорей!.. – И Пек Чан вцепился в пояс с такой силой, что заломило плечи. – Скорей, скорей!..

Кай Су разжал пальцы. Оба повисли над пропастью. Пек Чан пытался подтянуться на ноге. Это оказалось невозможным. Ветер раскачивал их тела. Острая боль в ноге исчезла. Нога онемела и на секунду Пек Чаном овладело состояние, подобное тому, когда он переползал через трещину.

Он почувствовал на своей спине руку Кай Су. Пальцы, как твёрдые сучья, вонзались в кожу и поднимались всё выше и выше…

Прежде чем до него донёсся хриплый шопот Кай Су: «Не держи, отпусти меня!» – Пек Чан понял, что Кай Су поднимается по нему, как по дереву.

Вот он карабкается по его ногам… Пек Чану стало легче. Кай Су был уже на краю обрыва и вытащил его за ноги.

Они лежали с открытыми глазами, не в силах пошевельнуться. Потом уснули.

Их пробудили первые лучи солнца. Пек Чан увидел, что Кай Су сидит, охватив руками голову, и покачивается, словно от зубной боли.

– Ты что?

– Мешок! – простонал Кай Су.

Это было неожиданным ударом. Предстояло почти два дня пути, а мешок с едой лежал на дне пропасти. Пек Чан весело свистнул и сказал:

– Что-нибудь придумаем.

Кай Су повеселел, и друзья зашагали вниз, наперебой восхваляя вчерашние подвиги друг друга.

Но придумать ничего не удалось, и, подходя поздним вечером к Золотому Ручью, они шатались от утомления и голода. Им казалось, что они слышат скрип телег и голоса своих односельчан; это видение придало им бодрости, и они вошли в деревню…

Они проснулись и увидели вокруг себя незнакомых крестьян. Всё население собралось взглянуть на истощённых, полуголых детей, которые неведомо откуда появились ночью в деревне и уснули посреди улицы.

Все ждали, что́ они скажут.

Пек Чан сел и спросил, не проходили ли через деревню люди из Прохладной Долины. Пек Чан сам не услышал своего голоса, и ему показалось, что он не сказал это, а только подумал.

Но крестьяне поняли его вопрос, и один из них, хромой, нагнувшись к уху Пек Чана, громко и раздельно как глухому, растолковал, что народ Прохладной Долины прошёл на север два дня тому назад.

Земляки сейчас же встали и хотели итти в ту сторону, куда хромой крестьянин махнул рукой. Но тот же крестьянин задержал их и, почесав коричневым ногтем щёку, обратился к толпе:

– Отведём их к нему. Пусть они ему всё расскажут.

Он сделал ударение на слове «ему».

Все закивали головами, и друзей втолкнули в маленькую фанзу.

На цыновке лежал крупный человек с перевязанной головой. Движением век он приказал им сесть.

Человек долго, не моргая, переводил тёмные глаза то на Кай Су, то на Пек Чана. Потом веки его опустились, и он вздохнул.

Хромой крестьянин нагнулся к уху лежащего человека и сказал:

– Дети из твоей деревни. Спроси их.

Глаза человека запылали.

Пек Чан вскрикнул и стиснул колено Кай Су.

Оба разом заговорили:

– Тек Сан, Тек Сан!.. Алая Бабочка прилетела к Синему Ручью. Если Тек Сан соберёт людей, пусть ведёт их через горы. Весёлый Огонёк будет ждать тебя до конца месяца…

Последние слова прокричал один Кай Су: у Пек Чана нехватило дыхания.

– Только ты не успеешь, Тек Сан. Месяц кончается завтра…

Тек Сан поднял голову. Повязка опустилась и закрыла один глаз. Он прошептал:

– Спасибо… Спасибо, ребятки. Мои люди уже там… А куда идёте вы?

– Туда, куда идёт Прохладная Долина, – к Ким Ир Сену.

Голова Тек Сана опустилась.

– Скажите Ким Ир Сену, – сказал он сурово, – скажите, что всё в порядке… Юг будет свободным…

Ребят накормили, дали с собой сушёной рыбы и коробок спичек и подробно объяснили, как можно сократить путь, чтобы нагнать своих.

У опушки леса Кай Су и Пек Чана остановил топот босых ног. По дороге из деревни, обгоняя друг друга, мчались мальчик и две девочки.

Мальчик был широкогруд и на целую голову выше земляков. В руках его сверкал широкий охотничий нож.

– Ну? – с досадой и тревогой спросил Пек Чан, когда прибежавшие, часто дыша, стали внимательно, с ног до головы, разглядывать его и Кай Су.

– Я – сын Оленя, – гордо сказал мальчик, пробуя на ногте лезвие ножа.

Кай Су открыл рот… Олень был знаменитый партизан. О его неустрашимости и славных делах земляки слышали ещё в Сеуле. Это он поднял солдатское восстание, занял несколько городов и разбил американский гарнизон. Это его, Оленя, израненного в неравном бою, захватили и бросили в самую тесную камеру страшной сеульской тюрьмы Кемукван. Об этом было крупно напечатано в газетах. Тогда же был объявлен день его казни.

А на следующее утро Олень бежал сквозь каменные стены, а Кемукван горел, подожжённый с трёх сторон.

Портреты Оленя, напечатанные на блестящей белой бумаге, Кай Су и Пек Чан не раз видели расклеенными по Сеулу. Он смотрел со стен так же бесстрашно и весело, как смотрел сейчас этот мальчик с охотничьим ножом.

– Он бежал на север, это правда? – после молчания спросил Пек Чан.

Сын Оленя презрительно усмехнулся:

– В нашу деревню приходили солдаты, и офицер спрашивал меня, куда бежал мой отец. И я сказал: «Олень, мой отец, не бегает, а догоняет». Офицер ударил меня плёткой и велел сжечь нашу фанзу.

Девочка, похожая на сына Оленя – земляки догадались, что это его сестра, – прижала к груди растопыренные пальцы в знак того, что мальчик говорил правду.

Мальчик ласково поглядел на сестру:

– Солдаты били и её…

Девочка вспыхнула.

– Я сказала: «Вернётся отец, и вы будете ползать у его ног, трусы!»

Мальчик кивнул головой. Потом нахмурился.

– Мы проводим вас до Чёрного Камня… А вы идите вперёд, – сказал он девочкам.

Девочки неохотно побежали, беспрестанно оглядываясь.

– Вы ищете Оленя, я знаю… Я расскажу, как его найти.

Кай Су и Пек Чан посмотрели друг на друга.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю