Текст книги "Твои ровесники"

Автор книги: Глеб Комаровский

Соавторы: Николай Комаровский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Твои ровесники

ТЭДДИ НАЙС – ПОДДАННЫЙ КОРОЛЯ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

1. ЖИТЕЛЬ СТОЛИЦЫ

Тэдди Найс живёт в столице Англии – в Лондоне.

Тэдди, так же как и тебе, девять лет, но он мал ростом и узкоплеч. Сейчас он спит и видит странный сон: огромная серая кошка холодной, мокрой лапой гладит его по щеке. Тэдди открывает глаза и не может понять, где он. Справа и слева тянутся вверх бурые гладкие скалы. Над головой висит тяжёлое облако густого тумана. Всё это похоже на дно глубокой реки.

Мальчик быстро поднимается и, приплясывая от утреннего холода, обматывает вокруг пояса толстую пеньковую верёвку. У верёвки много назначений: она поддерживает штаны, заменяет пуговицы на курточке и, если её стянуть изо всех сил, притупляет острое чувство голода.

Облако тумана поднялось. Теперь оно покачивается на краю крыши. Отвесные скалы превратились в закопчённые кирпичные стены. Два дома так близко стоят друг к другу, что узкий проход между ними кажется трещиной в стене.

Эта щель – постоянная квартира Тэдди.

Застывшими пальцами Тэдди с усилием закрепляет сложным узлом концы верёвки. Потом Тэдди достаёт из бездонного кармана кусок проволоки и садится на угольный ящик. Надо починить башмак. Вчера, убегая от «бобби» (так называют в Лондоне полицейских), Тэдди зацепился за камень и оторвал подошву. Работая, Тэдди напевает:

 
Если встретишь день с улыбкой,
Он тебя благословит…
 

Проволока легко прокалывает сопревшую кожу, шов получается ровный и красивый. Тэдди не торопится, стараясь продлить приятную работу.

Башмак готов, но пальцы разогрелись и требуют движения. В поисках работы Тэдди осматривает своё имущество. Солдатская сумка, служащая также и подушкой, радует глаз новой заплатой из сверкающей клеёнки.

Вчерашняя находка – трость с отломанной ручкой – лежит на куче бесцветных тряпок. Ценнейшая находка! Тэдди смотрит на трость, и у него возникают разнообразные планы: можно вырезать на трости кольца – на красном дереве это будет очень красиво. Или нет, лучше украсить её буквой «Т».

Тэдди замечает, что над тряпками поднимается тоненькая струйка пара. Тэдди улыбается. В его глазах появляется тот особенный огонёк, что вспыхивает у людей всех возрастов при виде цыплят, пушистого котёнка или большелапого, ушастого щенка.

Тряпки тихо колышутся. Вот они вздулись горкой, и, словно из морской пучины, вынырнула лохматая голова девочки.

2. БЕССИ КАТАЕТСЯ В ЗОЛОТОЙ КАРЕТЕ

Это Бесси, пятилетняя сестрёнка Тэдди. Он с вечера укрыл её от ночного холода всеми тряпками, какие скопились в щели за много месяцев.

Бесси хорошо выспалась. Тэдди определяет это по румянцу, который бегает по её бледному личику.

Она улыбается, потягивается. Её глаза, вначале бледноголубые, быстро синеют и делаются прозрачными. Она протягивает брату худенькую руку и тоненьким голоском тянет:

– Тэ-э-э-э…

Она умышленно не договаривает слова – это одна из множества забавных игр, которые Бесси сама себе придумывает.

Тэдди – хорошая нянька. Он охотно присоединяется к игре и поёт слегка охрипшим голосом:

– Бе-е-е-е…

Оба хохочут.

Потом Тэдди умывает её дождевой водой из ямки на булыжной мостовой и завязывает на темечке Бесси бант из лоскутика тем же мудрёным узлом, каким укреплял свой пеньковый пояс.

Тэдди рассказывает сестре о большой кошке, которую он видел во сне, но замечает, что история получается мало интересной. Тогда он украшает кошку огненными крыльями. Теперь Бесси глядит на брата не моргая. Тэдди увлекается. Кошка вырастает до размеров лошади, хватает зубами Бесси и поднимает её выше дома.

– А ты? – испуганно шепчет Бесси.

– Я схватился за кошкин хвост, и мы поднялись к облакам.

– А потом?

Тэдди мчится без остановок. Он подробно рассказывает, как после жаркого боя кошка умоляет Тэдди о пощаде, как в благодарность за помилование указывает клад. Бесси едет по улицам Лондона в золотой карете. Тэдди сидит на козлах и щёлкает бичом.

Куда они едут?

Бесси задумывается и приказывает:

– В булочную!

Здесь съедается огромный пирог с вареньем…

Бесси глотает слюну и старается незаметно вздохнуть, но Тэдди всё видит и ловко меняет направление рассказа.

Обматывая грудь сестры дырявым вязаным шарфом, Тэдди с таинственным видом сообщает, что днём сны прячутся в дымовых трубах и сами спят.

Тэдди роется в солдатской сумке. Бесси знает, что в ней таится великолепное собрание удивительных предметов, и от нетерпения подпрыгивает.

Тэдди не спешит. Он достаёт из сумки жестяную коробку из-под печенья и медленно, торжественно обтирает её рукавом курточки. В коробке хранятся яркие картинки. Каждая из них имеет свою особенную историю.

Вот эта, с оранжевым быком на зелёном поле, была наклеена на консервной банке.

В тот незабываемый день Тэдди и Бесси, усталые и голодные, бродили по лондонским улицам. Жёлтые пятна фонарей еле пробивались сквозь мокрый туман. Около переулка Крук-Корт грузовик наскочил на угол дома. Из машины с грохотом посыпались ящики. Один из них разбился, и к ногам Тэдди подкатилась круглая банка. Тэдди схватил её и спрятал в сумку.

К месту ночлега дети возвращались кривыми, неосвещёнными переулками.

Тэдди боялся тюрьмы.

При одной мысли о том, что Бесси, синеглазая Бесси, останется одна, ему хотелось плакать. Поэтому Тэдди избегал тех способов пропитания, которые угрожают исправительными колониями или тюрьмой.

Но случай с банкой допускал различные толкования. Тэдди выбрал себе простейшее: банку потеряли, а он её нашёл. Вот и всё.

Жирное мясо было съедено под туманными лондонскими звёздами. Его сказочный вкус неизменно возникал во рту при рассматривании картинки.

Тэдди сердито сплёвывает, суёт коробку со своим богатством в сумку, вешает её через плечо, берёт обломок трости и ворчит:

– Ну, нечего… Идём!

Глаза Бесси потухают. Ей очень хочется посмотреть и другие картинки, но она знает, что итти необходимо. Шумно вздыхая, она мелкими шажками семенит за братом.

Когда они выбираются из своей щели на улицу, Бесси преображается: она похожа на крохотную старушку, сгорбленную, с трясущейся головой. Она держится за сумку и старательно хромает.

Но улица пуста, и Тэдди говорит:

– Сегодня ты отлично работаешь, но мы немножко рано вышли – все спят.

Бесси мгновенно перестаёт хромать. Она шагает вприпрыжку рядом с братом, крутит головой и поёт на своём замысловатом языке:

– Тэ-э-э-э… Лю-ю-ю-ю… До-о-о-о…

Бледное солнце пробилось сквозь туман. Пыльные окна вспыхнули розовым пламенем.

Вдоль улицы, почти касаясь мостовой, промчалась ласточка. На перекрёстке она взметнулась вверх, попала в солнечный луч и трижды крикнула:

– Жить! Жить! Жить!

3. ДВА ЛОНДОНА

Бесси разговорилась. Она осыпала брата градом вопросов. Тэдди отвечал мгновенно, не задумываясь. Он знал всё на свете. Он прекрасно разбирался в тонкостях птичьего языка. Он запросто болтал с собаками. Кошки советовались с ним о своих делах.

Бесси была твёрдо убеждена, что Тэдди держит весь этот запутанный мир в своих руках. И если он говорил иногда: «Потерпи немножко, совсем капельку», то на это были особые причины, которыми она, будучи девочкой, не интересовалась. Ведь мужские дела такие сложные!

– Когда мы будем богатыми, мы купим дом?

– Разумеется, – отвечает Тэдди. – С чердаком и сараем.

– А как мы будем там жить?

Тэдди излагает увлекательный план.

Он начинает с того, что размещает в доме всех знакомых кошек и собак. В одной из комнат, в той самой, где стены будут украшены картинками, которые пока хранятся в сумке, будет очаг, как в харчевне.

Бесси хорошо помнит этот очаг.

Однажды подвыпивший матрос повёл их в харчевню и угощал варёными бобами и пивом. Они сидели возле очага. Куда теплей лондонского солнца! Кроме того, на пылающих углях жарилась баранина. Воспоминание кружило голову…

– Но наш очаг будет ещё больше и жарче.

– Ещё больше? – шепчет Бесси.

– Ну конечно, – небрежно роняет Тэдди: – ведь мы будем жарить целых баранов.

– А когда?

– Потерпи немножко…

Тэдди старательно объясняет. Ведь нашёл же он в начале весны целый шиллинг. Теперь необходимо найти клад. Вот будет немного потеплее, и – будьте покойны! – Тэдди примется за это дело.

Дети пересекают маленькую площадь. Идут по извилинам тёмных переулков, мимо мрачных коричневых домов. Дома беспорядочно теснятся и выталкивают один другого из рядов почти на середину мостовой.

Встречаются пустыри с глубокими воронками от фашистских бомб. Рядом с остатками зданий, напоминающих сломанные зубы, стоят большие ящики, сбитые из гнилого тёса, ржавого железа и тряпок.

В ящиках живут люди.

В некоторых воронках – шалаши из прутьев и фанеры.

Там тоже живут.

Тэдди хорошо знает эту часть Лондона. Он уверенно ныряет в переулки, похожие на тёмные норы, смело входит в ворота домов, с тем чтобы, проскочив через сломанный забор, сократить путь…

В Лондоне до сего дня существуют два города. Один Лондон – город древних замков, соборов, банков, гигантских магазинов, тенистых парков и красивых особняков, где живут богачи.

Но если пойти от центра города прямо на восток, попадёшь в другой Лондон.

Уже через полчаса пути узкие улицы начинают разбегаться вкривь и вкось. Вместо правильных площадей и садов дымятся горы вонючего мусора. Уроды-дома нависают над бугристой мостовой и зло косятся чёрными впадинами узких окон. Небо летом и зимой наглухо закрыто тяжёлой грязножёлтой тучей копоти и угольной пыли.

Горожане этого Лондона звериных трущоб говорят на особом, кокнейском наречии, которое резко отличается от языка жителей особняков и дворцов другого Лондона.

Тэдди улыбается. Бесси тихонько дёргает его за пояс:

– Ты зачем смеёшься? – Она заглядывает ему в глаза – ей хочется знать, о чём он думает.

Тэдди уменьшает шаги и кладёт руку на её плечо – сейчас начнёт рассказывать. Бесси сдерживает дыхание. Тэдди напоминает сестре о том тёплом утре, когда они после долгого путешествия попали на сказочную улицу…

– Это – где попугайчик? – перебивает Бесси.

– Вот, вот… Удивительно, как ты запомнила – ты была совсем крошка.

– А теперь?

– Ого!

Бесси останавливается.

– Померяемся?

– Давай!

Тэдди чувствует, как острые лопатки Бесси скользят по его пояснице. Она громко пыхтит и вытягивается на цыпочках, с трудом удерживая равновесие. Тэдди незаметно опускается, пока её горячий затылок не касается его шеи. Он так правдиво разыгрывает изумление, с таким растерянным видом почёсывает кончик носа, что Бесси не выдерживает:

– Дай ухо.

Тэдди склоняется.

– Я чуточку поднялась на пальчики.

– Да? Но ведь я на каблуках.

Он безнадёжно машет рукой. Они идут дальше.

– Ну, говори! Длинно-длинно… Докуда?

– Отсюда до того дома.

Бесси меряет глазами расстояние и приказывает:

– Длинней! А иди потише.

– Мы ходили смотреть пароходы и самолёты, помнишь?

– В доки?

Тэдди презрительно кривит губы:

– В доках всё настоящее… А те пароходы, в окне, малюсенькие и за стеклом. Капитан ростом с муху.

– С муху?!

– Даже меньше. А бинокль у него такой крошечный – совсем не видно… А на мосту поезд, в окнах человечки и наверху самолёт…

Бесси быстро говорит:

– Тэдди, идёт…

Бесси горбится и волочит ногу.

Тэдди видит женщину с плетёной сумкой и достаёт из кармана два тряпичных мячика. Затем он устанавливает на лбу трость и, жонглируя мячиками, преграждает женщине дорогу. Она, глядя на Бесси, долго роется в кошельке.

Из ворот дома выходит старушка. За подол её платья держится девочка чуть-чуть повыше Бесси. Девочка подбегает к Тэдди и, открыв рот, следит за полётом мячиков.

Сзади зрителей останавливается длинный, сухопарый полисмен.

Бесси тычет Тэдди пальчиком в бок.

Тэдди переводит глаза на сестру и весело подмигивает: она может быть спокойна – в приют сажают только за попрошайничество, а торговать на улице или давать представления, да ещё такие отличные, можно сколько угодно…

Но всё-таки Тэдди торопится окончить программу: от такого количества зрителей проку мало. Резким движением головы он подкидывает трость и ловит её на носок башмака.

– Ап! – и мячики высоко взлетают вверх.

Тэдди открывает сумку навстречу опускающимся мячикам.

– Ап! Ап! – Мячики один за другим послушно прячутся в сумке.

Тэдди левой рукой хватает трость, правой срывает шапку, закидывает голову и замирает. Представление окончено.

Когда зрители расходятся, Бесси озабоченно спрашивает:

– Сколько?

Тэдди подбрасывает никелевую монетку:

– Чикин-ликин!

И «длинно» рассказывает о горбатом мосте через Темзу, о страшных башнях Тоуэра, куда каждого, кто обидит короля, запирают на сто лет. Узников стерегут вороны с железными клювами, самому младшему из них триста тридцать три года…

– А потом мы подошли к решётке и увидели… Что увидели?

Бесси печально вздыхает:

– Ох, я не угадаю… Говори уж!

Всякие ограды, заборы, даже глухие каменные стены Тэдди считал чем-то вроде черты при игре в «классы» – наступать на неё нельзя, а перепрыгнуть на одной ножке разрешается. Сквозь решётку они легко проникли в сад. Тэдди показал сестре золотых рыбок в мраморном бассейне и даже попробовал поймать одну из них. Они вошли в беседку и сквозь окошечки из цветного стекла видели небо – то холодно-зелёное, то жутко-красное, то весело-жёлтое.

Этот мир за решёткой был так великолепен, что Тэдди стал присматривать в нём уголок, пригодный для жилья.

Но настоящие чудеса начались с появлением девушки в ослепительно белом чепце. Притаившись в кустах, путешественники видели, как она покрыла круглый стол скатертью, как пришли два старика в каких-то петушиных костюмах и принялись ставить на стол такое множество кушаний, что Тэдди сбился со счёта. Потом вышел ещё один старик и вынес большую клетку. В ней сидел попугай с многоцветным хвостом необычайной длины…

– …И вот прибегает мальчишка в красной курточке и бьёт в медную сковородку… Бам-м-м-м! Как в церкви… И приехала старуха в корзинке на колёсах…

Тэдди посадил сестру на ступеньки того дома, возле которого должен был закончиться рассказ, и стал показывать, как везли старуху, как пришла леди с трясущейся головой, как прибежала девочка – не такая красивая, как Бесси, но всё же «ничего себе». На руках она держала собаку, такую жирную, что та хрипела и сопела, словно бегущий «бобби»…

– …И вдруг… – слушай, Бесси, слушай! – попугай начал говорить по-человечьи: «Сэр! Сэр-р-рр…»

– Попугайчик в штанишках из перышек! – хохочет Бесси.

Эту подробность Тэдди позабыл, но запомнил другую, не менее важную.

Все, кроме мальчика в красном и стариков в петушиных нарядах, стали есть. Потом девочка кормила собаку конфетами и вкладывала в клюв попугая кусочки мяса. Тэдди решил, что еды хватит на всех, и вышел из кустов.

Он понял, кто главное лицо в этой компании, и обратился прямо к старухе в корзинке: «Бабушка, дайте и нам кусочек».

Эх, и завизжала же она!

Конечно, Тэдди ничего не стоило убежать. Он бы даже уехал от погони, прицепившись к автомобилю. Но Бесси…

Он мчался к решётке, держа на руках сестрёнку. Ему казалось, что весь Лондон орёт, пищит и свистит…

И громче всех каркал попугай: «Добр-р-р-рое утррро, сэр-р-рр! Добр-р-р-рое утррро! Сэр-р-рр… Сэр-р-рр…»

Да, было дело.

С того «доброго утра» Тэдди, поразмыслив, перебрался в ту часть города, где поиски пищи были делом повседневным и ни у кого не вызывали удивления…

Детям надо пересечь большую улицу. Это деловой квартал Лондона – Сити. Железные ставни банков, контор и меняльных лавок ещё закрыты, но дворники уже шуршат метлами.

Тэдди взял сестру на руки, загудел паровозом и перебежал улицу.

– Эй, оборвыш, куда держишь путь?

Тэдди вздрогнул и замер. Перед ним возвышался полисмен.

Тэдди хитёр и бесстрашен, как старая воробьиха.

– Да вот, иду купить цепочку к своим золотым часам, – беззаботно отвечает Тэдди и, взяв Бесси под руку, идёт мимо «бобби», помахивая обломком тросточки.

Дойдя до угла, оба на всякий случай сворачивают в переулок и бегут.

Остановились на перекрёстке. Бесси часто и шумно дышит. Тэдди замечает: на её лице расплываются серо-голубые пятна. Она мягко опускается на колени, голова свешивается на грудь.

4. ГОЛУБЫЕ ПЯТНА

Тэдди сажает Бесси на край тротуара, садится рядом. Холодный висок касается его щеки. Тэдди чувствует, как на виске испуганно бьётся какая-то жилка.

Появляются редкие прохожие. Это те, кого кормит порт. На узловатых ногах размеренно шагают грузчики. Почти не отрывая от земли подошв, развалисто бредут матросы.

Гулко стучит деревянной ногой инвалид с медалью на выгоревшем тельнике. До войны он был королём грузчиков Лондона и Ливерпуля. Его знали капитаны всего мира. Сейчас он живёт смутной надеждой на встречу с удачливым приятелем, на даровой стакан пива, на толстый окурок американской сигареты.

Караван пятитонных грузовиков сотрясает улицу.

Но Тэдди ничего не видит и не слышит, кроме биения жилки на виске Бесси. Наконец, он улавливает перемену.

Реже… Ещё реже…

Тэдди бережно опускает её голову на колени и, не моргая, глядит на голубые пятна. Они во впадинах щёк, и от этого лицо Бесси сделалось чужим и страшным.

Из ворот напротив вылетели, как выпущенные из рогатки, мальчишки с пачками утренних газет и с воплем растаяли.

По улице поплыл запах горячего хлеба и сейчас же смешался с бензиновой гарью.

Тэдди вздрогнул: ресницы Бесси шевельнулись. Голубые пятна поползли к подбородку и пропали.

Через минуту Бесси сидит на спине брата и поёт ему в ухо новую песенку:

 
Бу, бе, бу,
Би, бо, ба…
 

Бесси цепко держится за горло брата. Ему трудно дышать, но, предельно надув щеки, он героически аккомпанирует:

 
Трум, трам, трим,
Трэм, пам, плям…
 

С этим маршем они входят в квартал Спитльфильдс.

5. ЗАКОН ВОЛЧЬЕЙ СТАИ

На крохотном базаре нет никаких перемен. Всё так же уныло ходит человек в синих очках. На его груди и на спине висят куски картона с надписью: «Дайте работы!»

На том же месте стоит седоволосая молодая женщина в матросской шапочке. Она продаёт детскую коляску и тряпичную куклу.

– Сладкие ячменные лепёшки!

Тэдди поднимает Бесси. Её колени упираются в прилавок. Тёмные лепёшки похожи на камни – они даже блестят так же, как мостовая после дождя.

– Выбирай!

Легко сказать! Эта поджаристая, но какая-то мятая, та – аккуратненькая, но уж очень мала… Конечно, надо взять эту, пухлую…

Тэдди небрежно швыряет монету. Она описывает полукруг, вертится на месте и ложится среди лепёшек… Вдруг её закрывает огромная волосатая рука. Тэдди бледнеет и поднимает голову.

На него смотрят с мрачной усмешкой мутные глаза бородатого человека.

– Наконец-то я её нашёл, – бормочет бородач и кладёт монетку в карман.

– Пожалуйста! – говорит Тэдди. – Я как раз хотел вам одолжить немного денег… Чикин-ликин…

Бородач виновато пожимает плечами и скрывается.

Состроив грустные лица, брат и сестра ходят по крохотному базару.

Останавливаются перед столиком с жареной печёнкой и умильно глядят в глаза торговке. Та равнодушно отмахивается.

Дети идут дальше.

Коричневый китаец складывает пирамиду из гнилых яблок. Тэдди чувствует на шее жаркое дыхание. Оглядывается: мальчик и девочка. Мальчик кивает головой в сторону китайца. Тэдди прикрывает левый глаз в знак того, что понял, и отводит Бесси в сторону. Мальчик толкает Тэдди в грудь. Тэдди схватывает его за горло. Ребята сцепились. Пыхтя, они приближаются к столику китайца. Девочка вертится около дерущихся. Тэдди толкает противника на столик. Пирамида разваливается. Девочка подставляет юбку. В неё мягко скатываются яблоки. Незнакомцы исчезают. Тэдди остаётся на месте и преувеличенно громко ревёт, изображая побитого. Китаец ругается тонким голоском и собирает с земли яблоки.

Делёжка добычи происходит под воротами.

Тэдди получает четыре яблока. Когда яблоки съедены, детей охватывает яростный голод.

6. «ЭТА ПОМОЙКА МОЯ…»

Они молча идут извилистыми переулками, заходят в тёмные дворы. Тэдди подсаживает сестру на высокий борт помойного ящика. Она некоторое время висит на локтях. Тэдди влезает в ящик и перетаскивает туда Бесси. Всё это надо проделать быстро: мусорщикам и собакам вход во двор воспрещён.

Тэдди палкой разгребает мусор. Бесси разворачивает бумажные комки. Иногда случается найти в бумаге окаменевшую кожицу сыра или хрустящую колбасную шкурку. Тщательно обследуются консервные банки: к жестяной поверхности, особенно около крышки, всегда прилипают ниточки мяса или крупинки сала. Кроме того, с банки можно содрать новую картинку.

Они роются в отбросах, но ничего не находят. Так они идут со двора на двор, от помойки к помойке…

Если вход в ворота охраняется дворником, Тэдди обходит дом, отыскивает лаз в стене и проникает к заветному ящику.

Тэдди не слышит проклятий, с которыми его отгоняют от помоек. Он охотно подставляет свою костлявую спину навстречу ударам, лишь бы грубая рука не коснулась Бесси…

Но вот, карабкаясь на стенку ящика, Бесси не может удержаться и срывается. Тэдди бережно поднимает сестру. Он видит, как она устала.

Тэдди отводит Бесси в угол двора, сажает среди бочек и возвращается к помойке.

Много раз он яростно перекапывает мусор. Ни крошки!

Волоча ноги, они бредут дальше. Улица неожиданно поворачивает и сужается. Тэдди останавливается и смотрит перед собой. Он узнал это место: если свернуть влево, можно добраться до грузовой пристани. Путь далёк. Тэдди глядит на сестру. Она прижалась к шершавой стене, плечи подняты до ушей, и кажется, что у неё под платьем спрятаны острые крылышки. Бант развязался, влажные волосы на лбу похожи на прилипшие соломинки.

Они идут медленно и тяжело…

У мусорного ящика стоит невысокая женщина. Она перегнулась через борт и шевелит отбросы железным крючком.

Женщина ловко работает своим орудием. Тэдди видит, как она снимает с конца крючка большой подгнивший помидор и опускает его в котелок, привязанный к поясу.

Потом она выпрямляется и глядит на Тэдди странными глазами – они не двигаются и не блестят. Её тонкие губы почти неприметно шевелятся. Она говорит, но Тэдди не слышит и делает в сторону женщины осторожный шаг. Та вздрагивает и кладёт руку на котелок:

– Эта помойка моя… И та помойка моя… Здесь все помойки мои… Уходите отсюда!.. Вы можете найти пищу в другом месте… А я не могу… Вот умру… тогда и придёте…

И женщина величественно указывает крючком на ворота. Она вдруг стала похожа на статую у входа в парк Виктория. Тэдди вздрагивает, хватает Бесси на руки и, чувствуя на своём затылке страшный взгляд, бежит на улицу.