Текст книги "Качели Хроноса (СИ)"

Автор книги: Глеб Максимовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17

Свет от масляной лампы чуть освещал, неопрятное после обыска, убранство средневекового жилища. Большая часть стражников дрыхла на лавках или вовсе на полу в лаборатории или в соседних комнатах. Брат Абелард громко храпел, положив нечёсаную голову на стол, рядом с недопитым кувшином вина. Двое часовых играли в кости, сидя на ступеньках перед таинственной дверцей. Внезапно створка в проёме кирпичной кладки покраснела и стала мелко вибрировать.

– Ахтунг!! – закричал один из охранников и вмиг все воины вскочили на ноги.

… Когда Антон вошёл в каморку, ничего не напоминало о недавнем присутствии здесь целого отряда стражников. Настораживали лишь лужа свежего вина и хлебные крошки на дубовой столешнице.

– О, майн готт… – запричитал старый алхимик, оглядывая разграбленную лабораторию, – годы труда, бессонные ночи. Всё пропало! – Он бросился к куче книг и стал лихорадочно перебирать помятые фолианты.

Как только за Айвенго захлопнулась дверь, из смежных комнат выскочили солдаты. Зазвенели кольчуги, подвал наполнился криками. Стражники бросились в первую очередь к рыцарям, пытаясь их обезоружить и связать, приготовленными заранее, верёвками. Первый же подскочивший к Смирнову, вражеский боец получил сильнейшую зуботычину железной перчаткой и, охнув, отлетел в угол каморки. Такая же участь постигла и солдата, бросившегося на англичанина. Только тот рухнул спиной на стол и, перевернувшись через голову, скатился на пол, ломая шейные позвонки. Удар в голову отбросил следующего нападающего стража. Антон и Уилфред встали спиной к спине и обнажили клинки. Крюгер стоял на коленях и ошарашено наблюдал за побоищем.

– Господа! Только не убивайте служивых людей! За это вас ждёт виселица! – Прокричал в ужасе старик.

При этом Лариса подняла руку с маленьким дамским браунингом, который неизвестно откуда оказался вдруг у неё в ладони. Никто из средневековых мужланов даже не понял, что это такое.

– Лара! Не стреляй! Не смей! Ты всё испортишь! – кричал Антон, держа на острие меча грудь ближайшего ратника. Возникла мгновенная пауза. Никто не понимал, как вести себя дальше.

В этот момент на середину зала вышел брат Абелард. Подняв над головой тяжёлый, медный крест, он прорычал:

– Люди, опомнитесь! Все мы ходим под Господом Вседержителем и не должны убивать себе подобных. За это отступников ждёт наказание человечье и божье!

Солдаты отступили на несколько шагов и встали вдоль стен, перекрыв подходы к дверям. Антон и Уилфред опустили мечи.

– Что вам от нас нужно? – спросил Смирнов.

– От вас ничего, – ответствовал церковник, опуская крест, – мы не преследуем рыцарей, тем более иноземных. Вам некогда заниматься колдовством и магией. Ваша жизнь – война. Поэтому вы, двое можете быть свободны. А вот, с этим учёным мужем, за которым мы уже давно присматриваем, и этой подозрительной девицей в бесовских одёжах мы будем беседовать, чтобы установить богоугодную истину.

– Я никуда без моей дамы сердца не пойду, – твёрдо заявил английский паладин. Вполголоса же, чуть слышно, чтобы не услышали слуги Иеговы, прошептал на ухо Антону:

– Скачи, что было сил, к графу. Нас всех спасти может лишь он! Тем более, что сейчас ему никак не помешает помощь двух опытных рыцарей. А я пока проконтролирую положение дел здесь. Чтобы никого не обидели.

Монах увидел, что друзья перговариваются друг с другом, и решил побыстрее закрыть ситуацию, так неожиданно сложившуюся в его пользу.

– Вольному – воля, сильному – крест, – подытожил он, и дал знак стражникам арестовать подозреваемых в ереси.

Пленников обыскали, сложили всё найденное в холщёвую суму и вывели на улицу. Через короткое время раздался скрип несмазанных колес повозки и лошадиный топот. Вскоре всё затихло.

… Смирнов достаточно долго дожидался аудиенции у маркграфа. Видимо, его подняли с постели и теперь наряжали в соответствии с чином.

Оттон фон Штайерн принял молодого рыцаря в той же зале, что и в первый раз. Граф был учтив и доброжелателен. Было видно, что он находится в хорошем расположении духа, несмотря на приближающуюся военную угрозу. Смирнов преклонил перед достопочтенным господином колено, хотя тот не приходился ему сюзерном.

– Как самочувствие вашей дочери, Ваше Сиятельство? – в первую очередь спросил Антон. Он действительно очень сильно переживал за здоровье Ангелики.

– Благодарю за заботу. Она поправляется. Думаю, что после нашей беседы она сможет пообщаться с вами. Я прикажу накрыть завтрак на три персоны.

– О, это для меня великая радость и честь, – молодой человек широко улыбнулся, на минуту забыв, с какой целью он приехал во дворец.

– Но дела – в первую очередь. Что вы хотели мне сообщить? – Граф жестом поднял рыцаря с колен и пригласил за стол.

Антон подробно рассказал о слежке инквизиторов и событиях этой ночи. В заключении он пылко произнёс:

– Я сочту за честь встать под знамена вашей армии и буду с честью, до последнего вздоха защищать, принадлежащие вам, владения. Такую же готовность просил передать вашей светлости и сэр Уилфред Айвенго. Но мы должны быть уверены, что пока мы воюем против язычников, с нашими друзьями ничего плохого не произойдёт.

Оттон в задумчивости поглаживал свои, тщательно ухоженные, усы. После короткого раздумья он позвонил в серебряный колокольчик, до этого лежавший перед ним на инкрустированной камнем столешнице.

Тут же, как – будто он всё это время стоял за дверью, в гостиную вошёл управляющий Вальтер Майер.

– Бумагу и перо, – приказал граф и, после того как поручение было исполнено, принялся писать письмо.

– Скачи немедленно к епископу Кунле, вручи это послание и не уезжай, пока тебе не передадут на руки учёного мужа Крюгера, английского рыцаря Айвенго и молодую женщину. Как её имя? Ах, Лариса, – это Оттон обратился уже к Смирнову, – и женщину Лару.

…Викарий домского собора Богоматери и Святого Альберта Великого отец Бальде сидел в огромном деревянном кресле, покрытом шкурами горностая и куницы, и дремал, свесив седую голову себе на грудь. Прежде чем окончательно разоблачиться и лечь спать, он хотел услышать известия о засаде в доме колдуна Крюгера. И они не заставили себя долго ждать. В ворота архирейского дома кто – то нещадно забарабанил, послышались голоса сонной охраны и в залу ввалился брат Абелард. Монах рухнул на колени перед священником и принялся целовать протянутую к нему руку викария:

– О, преподобный отец Бальде! Слава богу, мы поймали христопродавца Стефана и всю его шайку.

– Шайку? – брови святого отца удивленно приподнялись, – так значит, он не один ворожил, а приобрёл и учеников. Так это уже секта чернокнижников получается! Вот это будет процесс! Сам главный церковный инспектор Конрад Марбургский позавидует! – церковник в нетерпеливом возбуждении потёр руки. – Заводите немедленно! А ты, брат Абелард, срочно сбегай за протоколистом. Начнём допрос немедля.

В комнату ввели пленников. У Стефана и Ларисы руки были связаны за спиной. Айвенго не позволил себя вязать, а лишь отдал свой меч стражникам. Вид у молодой женщины был испуганный, волосы растрепались, губы дрожали. Стефан выглядел не лучше. Казалось, ещё чуть – чуть и его разобьёт кондрашка. И лишь Уилфред, согласно рыцарскому уставу и богатому опыту, был спокоен и готов к защите слабой дамы сердца и немощного старца.

– Этого тоже скрутить, – махнул вялой, белой рукой инквизитор.

– Я пришёл сюда по своей воле, как свободный человек. Против меня нет никаких доказательств святотатства. Поэтому я не позволю себя вязать, как какого – нибудь разбойника с большой дороги!

Английский рыцарь легко расшвырял, бросившихся к нему, малорослых, щуплых дьяков и клириков в чёрных балахонах. Один из них упал прямо у ног священнослужителя. Тот удивленно посмотрел на неподвижное тело и, чуть помедлив, два раза стукнул в ладоши:

– В цепи наглеца! В цепи!

На этот раз в распахнутые двери залы ввалились профессиональные охранники. Первым, гремя кольчугой, вбежал здоровенный, красномордый сержант с цепями через плечо. Сзади него толпилось не менее десятка мечников. В руках одного из них болталась рыбацкая сеть.

Подбежав к Айвенго, сержант попытался ударить англичанина цепью, но тот, уклонившись от удара, сам ухватился за сплетенье металлических колец и с силой швырнул красномордого на стену. Послышался треск ломаемых костей, и командир стражников безжизненно сполз по каменной кладке с окровавленным лицом.

В ту же минуту солдаты набросили на Уилфреда сеть и принялись молотить его древками копий. Через несколько минут его обнажённого и избитого распяли на стене, приковав цепями к, специально вмурованным в стену, крюкам. Ларису тоже привязали к столбу напротив так, что её руки и ноги образовали букву «х».

Во время избиения рыцаря отец Бальде одобрительно кивал головой. После того, как пленник был надёжно прикован к камням, он слез с резного кресла, взял в руки скаковой хлыст с резиновым наконечником и подошёл к Ларисе. Подав знак протоколисту, инквизитор приступил к допросу:

– Почему на тебе мужская одежда? Откуда она? – начал церковник вполне добродушно.

Лариса закусила губу и молчала.

– Этот наряд побуждает к греху, – повысил голос отец Бальде и провёл кончиком хлыста по промежности связанной женщины, – его нужно немедленно сжечь! А заодно посмотрим, есть ли у тебя ведьмин отросток и бородавки в тайных местах.

Тут же клириики бросились к женщине и принялись рвать с неё одежду. Дольше всего они провозились с джинсами. Фирменная ткань никак не хотела рваться. Лариса извивалась как змея, одновременно с этим извергая самые грязные ругательства и проклятия.

Наконец, с неё слетел последний лоскут ткани, и она обессилено повисла совершенно голая перед похотливыми взорами десятка мужиков.

Висящий напротив Айвенго, вдруг, почувствовал, всё его мужское существо напряглось. Церковник тоже заметил это, но лишь криво усмехнулся. Сладострастно разглядывая нагую красавицу, Бальде неспешно закатал рукава рясы. Затем он принялся неспешно ощупывать всё тело молодой женщины, не пропуская ни одной его точки, залезая пальцами во все складочки и таенные местечки. Подробно исследовав все до одной родинки святой отец, даже как – то с сожалением, констатировал отсутствие дьявольских знаков. Напоследок инквизитор раздвинул ягодицы допрашиваемой пленницы и, убедившись, что хвоста тоже нет, устало махнул рукой.

– Давайте этого, что ли, попытаем? – неугомонный монах Абелард ткнул пальцем в сторону Стефана Крюгера, который на протяжении всей экзекуции, неподвижно сидел, сжавшись в комок, на краю лавки.

– С еретиком разбирайтесь без меня. Потом занесёшь протоколы допросов, – викарий, шаркая по полу сандалиями на деревянной подошве, направился к выходу.

В дверях он столкнулся с епископом Кунле. Тот держал в руке пергаментный свиток.

– Немедленно прекратить! – прорычал архирей, увидев обстановку инквизиторского допроса, – всех троих, подозреваемых в ереси, одеть и под охраной отправить к маркграфу. Это его приказ. Вот, – потряс он перед носом опешившего викария куском бумаги.

– Но, как же так? Почему? Мы уже почти изобличили их в ереси.

– Граф знает, что делает. Следствие будет продолжено после разгрома язычников. Или ты будешь оспаривать повеление Его сиятельства? – Кунле зло сверкнул глазами из – под густых бровей. Ему, определённо, не нравились пререкания своего помощника, Тем более перед подчиненными, которые, вытаращив глаза, удивлённо смотрели на невиданную ранее сцену спора между высшими церковнослужителями.

Этот яростный взгляд не сулил Бальде ничего хорошего. Поэтому он, смиренно сложив руки под подбородком, поклонился епископу и, повернувшись к своим сподвижникам, нехотя буркнул:

– Выполняйте!

Глава 18

После отъезда управляющего Оттон фон Штайерн пригласил Антона в обеденный зал. Сам сел во главе стола. Своего гостя посадил по правую руку. Граф махнул белой салфеткой и тут же вышколенные лакеи принялись устанавливать на столе различные закуски.

В этот момент в комнату вбежала радостная Ангелика. Вся раскрасневшаяся, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, она была чудо, как хороша. Её чистый лобик украшал золотой ободок с драгоценным камнем посередине. Голубое платье – котт обтягивало тонкую талию и очень гармонировало с её глазами.

– Здравствуйте, дорогой Арман! – было видно, что девушка готова броситься на шею рыцаря, но высокосветский этикет не позволял ей сделать этого. Она лишь присела в глубоком кингсене, а затем заняла своё место за столом по левую сторону от графа, напротив Смирнова.

За завтраком говорили, в основном, о грядущем нападении варваров – язычников. Оттон фон Штайерн рассказал, что намерен назначить рыцаря Баркова обер – капитаном и отдать под его командование двести воинов, а сэра Айвенго капитаном – командиром отряда численностью в сто пятьдесят человек. Вальтер Майер возглавит отряд в восемьдесят арбалетчиков.

– Каково же предполагаемое число варваров, двигающихся к вашим владениям?

– По данным разведки их около тысячи.

Антон сделал круглые глаза:

– В два с половиной раза больше?!

– Да. Но у нас, включая вас, двенадцать рыцарей! А, что?

– Нет, это, конечно, кардинально меняет ход дела, – Смирнов помрачнел, но не стал спорить. Всё равно это ничего бы не изменило.

Граф заметил перемену в настроении рыцаря:

– Никто из соседей всё равно не успеет собрать войско за несколько дней, так что выбора у нас нет.

Тут в разговор неожиданно вмешалась Ангелика:

– Зато мы можем легко увеличить наше войско ещё на одного воина!

– Это как? – удивлённо спросил Оттон.

– Насколько я поняла, у нашего друга Армана нет оруженосца. Прежний оказался предателем. Вот я и буду главной помощницей рыцаря Баркова, – щёчки девушки пылали словно райские яблочки.

У графа некультурно отвисла челюсть, из руки выпал нож, с богато украшенной драгоценными каменьями, рукоятью.

Меж тем его дочь продолжила атаку:

– А, что тут такого? В седле я держусь не хуже тебя, владению мечом и копьём я обучалась вместе с твоим оруженосцем. И в чём – то даже превзошла его. Пусть у меня нет такого же сильного, рубящего удара, как у твоего Хармана, но в искусстве фехтования он мне уступает. Это точно. Кольчуга не проблема, мечей и щитов в замке хватает. Не вижу никаких аргументов «против».

– Один аргумент, – граф пришёл в себя и поднёс к губам бокал с вином, – это очень опасно, и вообще не женское дело. Потому что это даже не рыцарский турнир, это война!

– О, майн фатер! Папа! Но я буду только щитоносцем. Они никогда не участвуют в прямых столкновениях с врагом. Если, конечно, не исключительные обстоятельства. А их у Армана быть не может!

Оттон фон Штайерн только всплеснул руками, беспомощно глядя на Антона.

– В бою всякое случается, – осторожно произнёс Смирнов.

– Я всегда хочу быть рядом с тобой, и в счастье, и в беде. Ну, пожалуйста, – Ангелика совсем по – детски оттрюнила губки и умоляюще посмотрела на самых близких ей мужчин.

Разговор на этих словах прервался, потому что в столовую ввалился Вальтер Майер. За ним робко вошли Лариса со Стефаном и разъярённый, как критский бык, Айвенго. Одеты они были в какие – то лохмотья.

– Антон! – в ярости кричал Уилфред. При этом обращении брови графа удивлённо приподнялись вверх.

– Попы и их прихвостни били меня – рыцаря и издевались над дамой моего сердца! Этого я им никогда не прощу! Верните мне моего коня и дайте меч. Я сейчас же вернусь и разнесу всю эту богадельню.

– Успокойтесь, друг мой, – перебил его пылкую речь Оттон фон Штайерн, – не стоит так горячиться. Такая уж у них работа. Я разберусь сам. И если кто – то из святых отцов перегнул палку, примерно накажу виновного. Вальтер, прикажи накипятить воды. Пусть наши гости совершат омовение, выдайте, приличествующие их сану, одежды. Потом я жду вас к обеду. Нам есть, что обсудить.

… К обеду все вышли уже успокоенные, помытые и приодетые. К трапезе, по распоряжению графа, присоединился и управляющий Майер. К этому времени вопрос Ангелики был окончательно решён в её пользу. Никто не знает, какой разговор состоялся между отцом и дочерью, но к столу юная красавица вышла сияющей, под руку с рыцарем Арманом Барковым.

Слуги подали господам запечённых лебедей с клюквенным соусом, тушёных дроздов и карпов, фаршированных грибами, с гарниром из тыквы. После окончания застолья дамы и Стефан остались в столовой за десертом, а рыцари переместились в кабинет хозяина замка.

Все понимали, что сейчас будут решаться уже серьёзные вопросы, касающиеся грядущего сражения с варварами. Граф Оттон попросил присутствующих рыцарей высказать свои соображения о тактике и стратегии в предстоящей войне.

Вальтер Майер и Айвенго были категорически за оборонительные боевые действия.

– Мы измотаем силы варваров, которые они вынуждены будут потратить на осаду крепости Штайерн. Учитывая, что враги идут без сколько – нибудь серьёзных обозов, физический и моральный дух иссякнут быстро. А мы, тем временем, мощной контратакой на свежих лошадях сметём и растопчем всё это языческое отродье!

Граф одобрительно кивнул головой, а затем вопросительно взглянул на Смирнова. Тот откашлялся в кулак и неторопливо принялся излагать своё мнение:

– План, несомненно, хорош. Особенно учитывая, что силы противника в три раза превосходят наши. Но с другой стороны, а вдруг жемайты не станут осаждать замок, а обтекут его, как остров в реке и хлынут вглубь страны, громя и уничтожая всё на своём пути. Я думаю, что герцогу Мезербургскому это очень сильно не понравится. Не за этим он жаловал вам герр Оттон фон Штайерн свой пограничный феод, чтобы ваши воины прятались за высокими крепостными стенами.

Антон понял, что попал в точку. Граф сразу весь как – то сжался, заметно расстроился и уставился взглядом в пол.

– Что вы предлагаете? – едва выдавил он из себя.

– Относительно недалеко отсюда протекает река Мемель. Река спокойная и не глубокая. Но в любом случае брод для форсирования искать придётся. А значит, походный порядок врагов будет развален. В какой – то момент часть войска окажется на этом берегу, часть на том, а часть, вообще в воде. В любом случае в боевые шеренги построиться они не успеют. В этот момент и стоит нанести решающий удар. Я со своим отрядом ударю по, уже переправившимся, безбожникам. Айвенго заранее переправится на чужой берег и, по моей команде, ударит в спину жемайтам, когда они бросятся помогать своим. В стане врагов начнётся паника. Они постараются уйти по течению, чтобы в другом месте выбраться на твердую землю.

– А почему именно по течению? – перебил Смирнова граф.

– Потому что вверх по течению тянется береговой обрыв и там даже без лошади вылезти затруднительно. Поэтому арбалетчики Вальтера встанут в прибрежных кустах ниже по течению и беспрепятственно расстреляют болтами деморализованного противника.

– Откуда такие познания наших земель? – спросил управляющий Майер.

– Перед обедом я не поленился проехаться по городу и отыскать главу гильдии плотогонов Матеуса Фишера. Он – то мне и поведал об особенностях вашей реки.

– А если их стрелки расстреляют наших воинов ещё на подходе к берегу. Там всюду открытое пространство с редким перелеском за которым не скроешься, а у самигитян отличные лучники – опять вмешался в разговор Оттон фон Штайерн.

– Да, это, действительно существенный минус. Сегодня ночью я подумаю, как незаметно подобраться к врагам, – задумчиво произнёс Антон.

– Почему ночью? – хозяин замка вновь с подозрением поглядел на молодого рыцаря.

– Так, появилась одна идея. Завтра утром доложу свои соображения.

– Хорошо, – подытожил маркграф, – пока продолжаем готовиться по двум направлениям. Подготавливаем замок к осаде. Запасы провианта никогда не помешают. Пусть крестьяне сгоняют весь скот внутрь крепости. А мы, друзья, завтра с утра отправляемся на рекогносцировку к Мемелю. Надо всё посмотреть на месте, и окончательно определиться с планом сражения.

Вечером Ангелика предстала перед Антоном во всём блеске средневековой амазонки. Чувствовалось, что идею стать воительницей девушка вынашивала уже давно. Она была облачена в, отполированный до блеска, хоуберк – кольчугу с рукавами и капюшоном. Поверх неё красовалась кожаная кираса с нашитыми на груди железными пластинами. Венчал всё это великолепие открытый остроконечный шлем – маска.

– Ну, как? – дочь графа стукнула о мраморный пол древком короткого копья.

– У меня самый обворожительный оруженосец во всей вселенной, – засмеялся Смирнов.

– Нет, но я серьёзно, – дочь графа скорчила премилую капризную гримаску.

– Если серьёзно, то я очень тебя прошу в бой не лезть, стоять в стороне, а ещё лучше, спрятаться за деревом. Ты пойми, я тебя очень люблю и не хочу потерять в какой – то мелкой поножовщине, от которой и следа – то в истории не останется. А теперь иди спать, – Антон попытался поцеловать девушку, но только пребольно стукнулся носом о металлическое забрало, прикрывающее верхнюю часть лица.

Ангелика звонко рассмеялась и, совершенно по – мужски, хлопнула Смирнова по плечу рукой в металлической перчатке. Потом развернулась и, гремя латами, почти выбежала из комнаты.

… Когда ночь вступила в свои права, и всё в замке затихло, Антон неслышно выбрался из окна своей спальни, оседлал коня и направился к воротам цитадели. Все стражники его уже знали. Знали и то, что он произведён в чин обер – капитана, поэтому беспрекословно выпустили его за ворота.

Новоиспечённый капитан даже не заметил, как вслед за ним из ворот выскользнула чёрная тень всадника, закутанного в церковную рясу с капюшоном.

Смирнов уверенно скакал по дороге Чёрного леса. Этот путь был здесь один, поэтому рыцарь не боялся заблудиться.

Огромный, суровый лес утопал во мраке. Вокруг царила могильная тишина. Стволы деревьев внушительных размеров, покрытые мхом, время от времени издавали страшные скрипы, раскачивая кривыми, голыми ветвям, с которых иногда, с надсадным криком, взмывали вверх непонятные птицы. Всюду пахло хвоей и прелой влагой. Верхушки елей и сосен, устремлённые к небу, почти полностью заслоняли жёлтый свет полной луны, безжизненно висящей в чёрном небе. Тропа, укрытая опавшими иглами и переплетениями корней, еле заметных в ночной тьме, сильно тормозила движение рыцаря. Очень уж не хотелось перелететь через голову споткнувшегося коня.

Наконец впереди замаячили очертания неказистой избы ведьмы. Через маленькие окошки развалюхи, в которые были вставлены бычьи пузыри, едва пробивался свет от, горящей внутри хибары, свечи.

Антон спешился и громко постучал в покосившуюся дверь. Долго никто не открывал. Наконец, покрытая мхом, вратина скрипнула и на пороге появилась, уже знакомая рыцарю, страшная старуха. Глаза её горели красным огнём. Даже бельмо светилось неестественно завораживающим светом. Молодой мужчина, конечно же, был готов к подобным фокусам, но и него зашевелились волосы на голове, когда костлявые пальцы старухи стали на глазах превращаться в острые ножи.

– Здравствуйте, бабушка, – самым что ни на есть елейным тоном, заговорил Смирнов, – помните ли, как я освободил вас из плена?

– А, это ты, – клинки на перстах колдунью стали уменьшаться, – чего припёрся?

– Помощь нужна.

– Ко мне за помощью не ходят. Я не добрая фея, чтобы помогать кому не попадя. Иди отседова, пока живой. Мы в расчёте, – прошмакала беззубым ртом старая карга и развернулась, собираясь уходить.

– Я к тебе с подарком, – не уступал Смирнов.

Ведьма остановилась в проёме и повернула в сторону гостя голову с грязными, всклоченными волосами:

– Какой ещё такой подарок?

Антон достал из дорожной сумки свёрнутый в несколько раз платок. Тут же развернул его и протянул старухе горсть крупных рубинов. Драгоценные камни под холодным светом луны вспыхнули как раскалённые угли. Их блеск как – будто отразился в глазах колдуньи. Они опять замерцали жутким отсветом во тьме ночи. Только теперь это были глаза не страшного чудища, а алчного ростовщика.

– Это самые настоящие лалы! Красные яхонты! Неужели ты подаришь всё это богатство мне?! – Старуха бросилась к руке мужчины и жадно схватила подарок. Затем зажала один из камней в кулаке и поднесла руку к груди. Несколько минут ведьма так и стояла, замерев, как изваянье, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Смирнов напрягся. Он понимал, что если его хитрость раскроется, то ему несдобровать. А от колдуньи что – то утаить, практически, невозможно. Наконец ворожея открыла глаза и прошипела:

– Это не наш лал. Он не такой, как те, что привозят к нам из Индии и Афганистана. Он мёртв. Если настоящий сердолик излучает энергию, то этот камень, наоборот, вбирает её в себя. И чем черней эта энергия, тем быстрее он впитывает её. Мне это тоже подходит. Я принимаю подарок. Какая у тебя просьба?

У Антона «отлегло» от сердца и он опять принял уверенный вид:

– На нас движется войско жемайтов.

– Знаю. Завтра утром они будут здесь. У меня ментальная связь со всеми ведьмиными горами, в том числе и с Шатре.

– Я хочу встретить неприятеля на реке Мемель и ударить по нему, когда враги будут переправляться на наш берег.

– Ну и зачем тебе я нужна? Повесь себе на шею яхонтовый оберег и вперёд!

– Понимаешь ли, бабушка, – Смирнов опять стал осторожничать, – нужно, чтобы противники мой отряд заметили только в последний момент.

Старуха ненадолго задумалась, а потом, видимо решившись, произнесла:

– Ладно, туман завтра утром, на Мемеле я организую.

– Спасибо! Спасибо! – рыцарь, не обращая внимания на уродство бабки, бросился обнимать ведунью.

Та, даже, как – будто засмущавшись, отвела от себя руки доблестного рыцаря и добавила:

– Это не всё. Туман будет непроницаем только для взора твоих врагов. Друзья же твои и сподвижники всё будут видеть, как в ясную погоду.

– Вот это, воистину, царский дар! – Антон радостно улыбался и довольно потирал руки.

– Сильно – то не радуйся. О нашей встрече никому не говори. Будь осторожен с инквизиторами. Не любят они тех, кто подарки от нашего племени принимают. Я вот и сейчас чувствую – где – то они рядом. Ну да, ладно. Сделка наша состоялась. Поэтому, прощай. – Дверь за ведьмой, противно скрепя на несмазанных петлях, закрылась.

… Когда Смирнов вернулся в замок, уже начинало чуть светать. Над каймой горизонта образовалась серая полоска – предвестник восхода солнца. Все окна усадьбы были черны. Лишь в спальне Ангелики светился огонёк свечи. Антону безумно захотелось увидеть девушку. Бесшумно прокравшись по коридору, он замер у дверей её покоев. Осторожно прислушался. Затем слегка приоткрыл створку дверки и увидел, что графская дочь стоит перед иконой божьей матери, сложив ладошки под подбородком:

– Как же мне объяснить ему, что он мужчина, каких не бывает? Что я никогда не встречала настолько близкого и родного человека, с которым время летит незаметно, и с которым мне не хочется расставаться никогда. Он вторгся в мою жизнь как разрушительный ураган, за считанные дни перевернул мой спокойный и размеренный уклад жизни вверх тормашками. Мне не хватает его рук, которые ласкали бы меня, не хватает его глаз, которые с восхищением смотрят на меня, мне не хватает его тела, от прикосновения к которому у меня кружится голова и я готова упасть в обморок.

Дальше подслушивать было просто неприлично.

Молодой человек аккуратно постучал костяшками пальцев в дверь. Девушка сначала испуганно оглянулась, но увидев, что за ночной гость к ней пожаловал, с радостной улыбкой бросилась к Антону. Смирнов чувствовал, как у него на груди дрожит тело самой прекрасной из женщин, как нежные белые руки обвили его шею. Белокурые волосы касались его лица. От них пахло луговой ромашкой и клевером. Антон поддался неземному искушению. Отклонив мягкие локоны в стороны, он взял в ладони нежное личико красавицы и крепко поцеловал её в полураскрытые губы. Они были мягки и податливы. Мужчина словно пил душистый сок, который с каждой минутой превращаясь в хмель, будоражил кровь и мутил сознание. Два молодых тела сплелись в одном порыве и повалились на большую кровать графской дочери.