Текст книги "Качели Хроноса (СИ)"

Автор книги: Глеб Максимовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9

Утро встретило друзей ярким, солнечным светом. Уилфред спал не снимая кольчуги, а Антон прятал под подушкой пистолет. Когда они пили кофе, который, кстати, очень понравился англичанину, в дверь террасы тихонечко постучали.

– О, майн гот, это Лариса! – Айвенго взволнованно вскочил с кресла, – я хочу говорить с ней.

– Ну, говори. Она, кажется, закончила курсы английского языка. Во всяком случае, beautiful girl поймёт.

Рыцарь широко распахнул двери и радостно стал приветствовать гостью.

Лариса, действительно, сносно могла общаться на английском языке, а Антон учил его в институте, поэтому беседа приняла общий характер.

– Что вы наделали, ребята! – грустно произнесла молодая женщина, делая маленький глоток ароматного напитка. Весь криминалитет города «стоит на ушах». Такого здесь не было с середины девяностых. Кощей грозится закатать вас в бетон. Завтра похороны Кабана. Это кличка бандита, которого вы убили. На поминках, конечно, все перепьются и возжаждут мести. Я думаю, вам надо валить из города куда подальше.

– Фу, Лара. Общение с уголовными элементами плохо повлияло на тебя. К чему эти вульгарные выражения? – Антон делано покривился. Про себя же подумал: «А не «казачок ли ты засланный», чтобы выведать все наши планы?».

Уилфред же был сама любезность. Он осыпал женщину комплиментами, брал за ручку, смотрел в глаза таким преданным взором, что та невольно смущалась и опускала взгляд.

– Лариса, зачем ты нам пытаешься помочь? Мы по разные стороны баррикад, – спросил Смирнов, не обращая внимания на светские приставания англичанина.

– Я, по – прежнему, неплохо к тебе отношусь. Мне было очень хорошо, когда мы находились рядом. И я очень сожалею, что мы расстались. А все эти авторитеты – это своеобразная форма защиты от нашего несправедливого мира. Нужно же слабой женщине на кого – то опираться. Вот и подвернулся, как казалось, всемогущий и справедливый мужчина, овеянный ореолом блатного шансона. Сейчас я, конечно, поняла, что всё это блеф и понты. К сожалению, вырваться из этой жизни очень сложно, – Лариса тяжело вздохнула, но вглянув на Айвенго слегка улыбнулась. – А твой друг прикольный. Неординарный типаж. Таких галантных, я ни разу не встречала. Он, как будто, не отсюда. Ну, ладно. Я пойду. Как говорится: предупреждён – значит вооружён. Дальше решайте сами. Спасибо Уилфред, – рыцарь любезно распахнул перед женщиной дверь и продолжал осыпать её великосветскими любезностями, – я тоже была очень рада познакомиться с вами.

Когда дверь за Ларисой закрылась, Антон, в задумчивости глядя на возбуждённого средневекового ловеласа, тихо промолвил:

– Мы всё равно собирались уходить отсюда. А теперь нам просто необходимо это сделать. Собирайся Уилфред. С тебя обещанный барашек, с меня бочонок вина. Здесь с коронованной особой разобрались, на очереди – барон.

… Хмурое серое небо печально заглядывало в маленькие оконца жилища алхимика. Несмотря на день, над столом горела большая масляная лампа. Стефан корпел над пергаментными листами, что – то быстро записывая в них гусиным пером, которое он периодически макал в склянку с чернилами.

Антону перед стариком было неудобно, поскольку тот исправно выплавлял золото, складывая жёлтые брусочки в большой сундук, стоящий в углу лаборатории, а ему особенно порадовать кудесника было нечем.

Вот и сейчас, обменяв очередную партию фосфора на рыжий металл, молодой человек смущённо отводил глаза от вопросительного взгляда средневекового учёного. Поэтому рыцари, довольно – таки, быстро покинули жилище старого оккультиста и двинулись к постоялому двору. Там Смирнов снял себе большую комнату с приличной дубовой мебелью и окном, выходящим в сад, раскинувшийся за домом.

Обедать сели в полупустом зале трактира. Прислуга быстро принесла на стол хлеб, овощи, пол поросёнка и жареную курицу.

– Когда думаешь ехать к графу? – спросил Айвенго, откусывая от целой куриной ноги большой кусок.

– Чего тянуть, вот сейчас поедим и поехали, – ответил Антон.

– А что, дружище! Не слышно ли чего – нибудь новенького в вашем славном городе и его округе? – обратился Уилфред к хозяину двора, который из уважения к благородным господам, самолично подавал кружки с пивом.

– Как же не слышно?! Все вокруг только и говорят о побеге графской дочки с бароном Церингеном.

Смирнов поперхнулся пивом, изрядно облив им свой новый сюрко.

Айвенго был удивлён не меньше своего товарища:

– Это невозможно. Откуда об этом стало известно?

– Служанка госпожи Ангелики рассказала графу о побеге. Ну и, конечно, эта весть тут же облетела весь город. Сейчас каждая кухарка только и делает, что судачит о ветрености молодой дворянки. Граф Оттон после этого известия слёг. Лекарей к нему вызвали.

– Ангелика не могла бросить отца и убежать с этим проходимцем Церингеном, тем более после того, как он прилюдно оскорбил её, – горячился Антон. Еда совсем не лезла в горло. Он бросил полотенце на столешницу и поднялся с лавки:

– Поехали!

Английский рыцарь широкими шагами поспешил за Смирновым, на ходу дожёвывая свиную рульку.

Замок графа находился совсем недалеко от города. Его серая громада разместилась на гранитной глыбе скального утёса, возвышающегося над всеми окрестностями. Дорога привела путников прямо к, перекинутому через ров, мосту. Главные ворота были наглухо закрыты, поэтому рыцарям стоило немалого труда, чтобы достучаться до стражи. В конце концов, из дверки в воротах вышел сонный ратник и тусклым голосом известил, что их светлость больны и велели никого не принимать.

Антон быстро соскочил с коня и протиснулся в калитку, не дав стражнику захлопнуть дверь перед самым его носом:

– Немедленно доложи графу, что аудиенцию у него просят благородный рыцарь Арман Барков и английский рыцарь сэр Уилфред Айвенго по неотложному делу, касающемуся его дочери, госпожи Ангелики.

Охранник что – то недовольно пробурчал себе под нос, но всё – же пошёл докладывать начальнику стражи о непрошеных гостях.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец, на крепостной стене появился глашатай и громко прокричал:

– Маркграф Оттон фон Штайерн соизволил принять благородных рыцарей и приглашает их в свой замок. Ту же створки ворот со страшным скрипом распахнулись, и визитёры въехали во внутренний двор крепости.

Граф принял гостей в главной зале на втором этаже.

В большой гостиной стояли скамьи с низкими спинками и подушками, а также легкие передвижные стулья. Пол был застлан богато украшенными коврами. Хозяин замка сидел в кресле, которое находилось на возвышении, у самого изголовья стола. Было видно, что мебель в зале очень дорогая. Комната освещалась огромного размера камином, встроенным в стену. Потолок был настолько высок, что под ним поселились летучие мыши. Тут же на металлических цепях висела огромная люстра.

Сам граф оказался ещё не старым мужчиной. Был он худощав и строен. Благородные черты лица подчёркивали его родовитость. Одет он был в повседневную длинную котту и кожаные башмаки – пулены с длинными носами. На груди висел золотой орден графского отличия.

Рыцари склонили головы в знак приветствия, после чего Оттон фон Штайерн пригласил их сесть за стол. Тут же слуги принесли вина и лёгкие закуски.

– Чем обязан вашему визиту? – без всяких предисловий, начал разговор граф.

– Видите ли, ваша светлость, меня очень взволновала весть о пропаже вашей дочери. Я не верю, что она могла убежать. Скорее всего, её украли, – Антон говорил тихим, но твёрдым голосом.

Брови графа удивленно поднялись вверх:

– Вы знаете мою дочь?

– Да, мы познакомились совсем недавно. Тогда, когда вы охотились на вервольфа.

– Так это вы, тот неизвестный спаситель моей любимой Ангелики?! – Оттон вскочил с кресла и в нервном возбуждении заходил вокруг стола:

– Она много говорила о вас, о вашей храбрости и отваге. А ещё она поделилась со мной, мы всегда были откровенны друг с другом, что вы ей очень понравились. Теперь я вижу, что небезосновательно.

– Думаю, что вы не знаете другого. Два дня спустя Генрих Церинген принародно оскорбил вашу дочь. И этому есть множество свидетелей. Я вызвал барона на поединок и победил его. Сейчас я очень сожалею, что не убил его. Но тогда я не мог и представить, что он опуститься до такого подлого преступления. Ангелика ни за что бы не простила барону этого унижения. И ещё, у меня есть все основания подозревать Церингена в оборотничестве.

– Интересно, и какие же это основания.

– Я видел волколака совсем близко. У него были человеческие глаза, очень похожие на глаза Генриха Церингена.

– Вы знаете, молодой человек, ваши слова подтверждают мои догадки. Во – первых, Генрих пропал во время охоты, потом объяснив это тем, что в темноте его лошадь споткнулась и он не удержался в седле. С его же слов, он при этом травмировал руку и бок. Оборотень был ранен вами в переднюю лапу и, опять же, в бок. Дальше – больше. Собаки унюхали вервольфа и я преследовал его вплоть до поместья, как вы, уже, наверное, догадались, барона Церингена. Там кровавый след резко обрывался. И, наконец, в ночь пропажи Ангелики слуги видели огромного пса, больше походящего на волка, который бродил вокруг стен замка.

– Когда это произошло?

– Вчера, после захода солнца. Днём я ездил в деревню Трагхайм, которая является собственностью барона, там, кстати, находится и дом Церингена. Расспрашивал селян, не видел ли или не слышал ли кто, что – либо предыдущей ночью. Люди были очень испуганы. Молчали. Но, всё – таки один из стариков сказал, что видел, как барон в составе небольшого конного отряда отправился на восток. Среди всадников он признал только лучшего дружка Церингена, риттера Гоц – Ульриха фон Гранца.

– Это ещё, что за «фрукт»? – удивился Антон, с большим вниманием слушавший рассказ благородного графа.

– Вассал, как вассал. Земля дрянь – песчаник. Имеет таверну «Гранц – круг», да деревянный замок на берегу моря. Сам живёт за счёт крестьян, добывающих рыбу и янтарь. Никчемный человек, к тому же ещё и пьяница. Я принял решение найти и примерно наказать клятвопреступника. Если желаете оказать мне услугу, предлагаю вам вместе со мной и моими воинами немедленно отправиться на поиски Церингена и госпожи Ангелики.

– Мы почтим за честь сопровождать вашу светлость в походе на нечестивого упыря, – Айвенго низко поклонился графу. Глядя на него, то же самое проделал и Антон.

– Нам понадобится немного времени, чтобы облачиться в доспехи и взять оружие.

– Хорошо. Я буду ждать вас, – Оттон кивнул головой и вышел из зала.

Глава 10

Пока собирались, солнце почти скрылось за горизонтом. Вечер выдался ненастным. Шквалистый ветер рвал плащи на рыцарях, гнул их штандарты. Отряд состоял из двадцати всадников, среди которых были граф Оттон, Айвенго, Смирнов и ещё один риттер Вальтер Майер, управляющий графскими землями. Это был крепкого телосложения дородный мужчина с чёрной курчавой бородой. На мускулистом теле его имелось лишь минимальное количество доспехов. Очевидно, что в бою он привык рассчитывать в первую очередь на свою недюжинную силу. Остальные воины были либо оруженосцами, либо стражниками графа. Для большей мобильности в передвижении, пеших солдат было принято решение не брать. Выехали уже вечером. Благо, граф уверял, что до Гранца всего вёрст пять.

– И, почём здесь вёрсты, – между делом спросил Смирнов, не спеша покачиваясь в седле рядом с Уилфредом, – сколько это, пять вёрст.

– Ну, это приблизительно как от твоего дома до кладбища в твоем мире, – ответил Айвенго.

– Ничего, себе. Это же километров тридцать пять.

Англичанин лишь пожал плечами.

Вскоре дорога свернула в мрачный еловый лес. Стало совсем сумеречно. Пришлось зажечь факелы.

Ветрище всё не унимался, поднимая с земли облака сухих иголок, которые больно жалили лица всадников. Большие и малые хвойные ветки, казалось, тянулись к путникам как лапы сказочных чудищ. Раскачиваясь, они простирали свои щупальца к пришельцам, нарушившим вековой покой, как будто стараясь поймать и затянуть их в зловещую жуть трущобы.

– Этот лес зовётся Чёрный. Может потому что здесь темно даже днём, а может потому, что тут, на одиноком хуторе, испокон веку живет семейство колдунов, – к Антону с Уилфредом подъехал Вальтер Майер, – может это и деревенские сказки, но всё равно будьте настороже. Сейчас мы, как раз, будем мимо него проезжать.

Из – за поворота показалась старая хибара, крытая гнилой соломой. Бревенчатые стены кое – где обвалились, местами зияя глубокими трещинами из – за вывалившейся конопати. На пороге этого убожества Смирнов увидел тёмную фигуру. Приглядевшись, он понял, что это старая женщина в рваном плаще, края которого трепыхались на ветру, словно крылья гигантского чёрного ворона. Седые, сваленные пряди волос торчали из – под капюшона, обрамляя старческое, всё в глубоких морщинах, лицо, кожа которого была землисто – серого цвета. Нос, опущенный крючком вниз, напоминал клюв хищной птицы. Глаза в дрожащем свете факелов казались чёрными дырами в преисподнюю, в глубине которых горел адский огонь. Правое око почти полностью закрывало огромное бельмо. Старуха вперила свой жуткий взгляд в Антона. При этом тонкие губы её искривились в некое подобие улыбки, а затем ведьма принялась что – то тихо нашептывать, делая при этом непонятные пассы костлявыми руками.

В этот момент лошадь Антона задрожала и оступилась.

Старший стражник направил своего коня на ведьму:

– Прочь с дороги, колдовское отродье!

Старая карга что – то злобно проклекотала в ответ и скрылась в темноте дверного проёма.

– Вот бывают же люди, после встречи с которыми, сразу помыться охота, – Уилфред ободряюще похлопал обескураженного Антона по плечу.

– Вот помню, случай был, когда служил я при короле Ричарде и стояли мы под стенами Акры… – начал одну из своих бесконечных историй английский рыцарь. Было видно, что он хочет отвлечь своего товарища от мрачных мыслей о неприятной старухе.

Отряд продолжал споро двигаться по лесной тропе, пока дорогу ему не преградило поваленное дерево. Воинам пришлось спешиться для того, чтобы оттащить ствол в сторону. Сделать это в тяжёлых доспехах было нелегко. Рыцари, включая графа, наравне со всеми принялись расчищать завал.

– Чёртово бревно. Откуда оно здесь могло взяться. Не такой уж сильный ветер, чтобы валить такие деревья, – Антон на минуту остановился и вытер вспотевший лоб. В этот момент на ветку перед ним сел большой чёрный ворон. Смирнов мог поклясться, что у птицы было бельмо на правом глазу. Парень ошарашено потряс головой, перекрестился и на мгновенье увидел перед собой совершенно пустую дорогу и два десятка мужиков, которые с усилием пытались передвинуть воздух. Это была самая натуральная, но почему – то не смешная, пантомима. Их потуги выглядели, как комический цирковой номер. Ворон укоризненно взглянул на парня. Что – то гортанно прокричал на своём языке и, мощно взмахнув большими крыльями, полетел вдоль дороги.

– Ты чего? – Айвенго толкнул его локтем в бок, – давай – ка поднапрягись.

Всё стало по – прежнему: поваленная сосна и люди, пытающиеся сдвинуть её с места.

Антон вернулся к тяжёлой действительности, продолжая тягать неприподъёмное дерево, но его не оставляло чувство нереальности происходящего.

– Бред какой – то. То волки с человеческими глазами, то птица с таким же бельмом, как у старухи. Вернусь домой, надо будет сходить к врачу. Может и все мои приключения в этом средневековье обычные галлюцинации, – Смирнов стал реально бояться за свою голову.

Тем не менее, бревно, наконец, сдвинули в сторону, и всадники устремились к конечной цели своего путешествия. Ехать оставалось не более получаса. Знаменосец развернул знамя с графским гербом, а глашатай достал свой рог. Воины выехали из леса и быстрой рысью понеслись к морскому побережью. В этой быстрой езде верхом мысли у Смирнова несколько успокоились, и он всецело отдался эйфории скачки на лошади, когда ветер бьёт в лицо, а под собой ты ощущаешь мощное и подвластное тебе существо.

Замок, стоящий на крутом скальном обрыве, вырос перед рыцарями совершенно неожиданно. Хотя это и было целью их экспедиции, отряд встал перед ним, как вкопанный. Каменная крепость возвышалась над всей округой неприступной цитаделью.

Даже всегда невозмутимый граф, старавшийся всячески подчёркивать свою значимость, оторопело, совсем по – мальчишески, взирал на возникшую перед ним громаду:

– Это когда же он успел так отстроиться? Без моего ведома! Прямо у меня под носом. На какие деньги?! Немедленно увеличить рельеф – подать в пять раз! Нет! В десять! Судье произвести дознание, на какие доходы построена сия цитадель.

Вальтер Майер добросовестно делал пометки на дорожной суме.

Зазвенела сталь обнажаемых клинков.

К удивлению воинов перекидной мост был опущен, а ворота крепости открыты. Кавалькада вихрем ворвалась во внутренний двор замка и замерла перед каменной лестницей, ведущей в хозяйские хоромы – палас. На ступенях лежал огромный бордовый ковёр с высоким ворсом. Второй раз за последние десять минут Оттон фон Штайерн и его люди впали в состояние полного изумления, соотносимого с состоянием глубокого ступора.

На ковровой дорожке, стояли, широко улыбаясь, хозяин замка риттер Гоц – Ульриха фон Гранц, барон Генрих Церинген и прекрасная Ангелика в красном платье, расшитом драгоценными камнями и жемчугом.

Тяжелее всего Антону было смотреть именно на девушку. Слишком уж цветуще и жизнерадостно она выглядела. Лицо графской дочери светились неподдельным счастьем, а сама она была воплощением женственности и смирения. Смирнов не верил собственным глазам.

Немая сцена слишком затягивалась.

– Приветствую вас, граф, – на правах хозяина, наконец, заговорил Гранц, – я рад приветствовать вас и ваших спутников в моём скромном жилище.

Оттон фон Штайерн лишь небрежно кивнул головой, продолжая внимательно вглядываться в лицо дочери.

Та, в свою очередь, будто стесняясь, опустила веки, спрятав свой взор под пушистыми, длинными ресницами. Щёки девушки зарделись ярким румянцем.

– Здравствуй, отец. Не смотри на меня так строго. Мы с Генрихом давно любим друг друга и решили связать себя узами брака. Надеюсь, сейчас ты смилостивишься над нами и дашь своё родительское благословление.

Словно грозовая туча пробежала по лицу маркграфа. Оно, как – будто, окаменело. Скулы заострились. Оттон с трудом разомкнул, стиснутые судорогой обиды, губы и тихим голосом произнёс:

– Ангелика, ты же знаешь, как я тебя люблю, и готов всё отдать ради твоего благополучия. После смерти твоей матери ты единственное живое существо на земле, которому я безразмерно доверяю. Но зачем тебе этот, нечистоплотный в своих деяниях и поступках, злобный хлыщ. Он погубит тебя, обратит в прах наше имя и состояние. Опомнись! Вот тебе моё слово, а не благословение!

– Дорогой мой, маркграф Оттон фон Штайерн, зачем же так резко. Сейчас решается судьба вашей любимой дочери, а вы в этот радостный день хотите покинуть нас, – барон сделал шаг вперёд, – мы с вашей дочерью обожаем друг друга.

При этих совах Церинген быстро взглянул в сторону Антона и с пафосом продолжил:

– Этой ночью, с вами ли или без вас, мы обвенчаемся. Сегодня четверг – венчальный день. Святой отец из местной церкви здесь. Невеста уже облачена в, подобающее церемонии, платье. В конце концов, вы видите, что Ангелика идёт под венец добровольно. Да, думаю, после побега со мной, соискателей её руки больше не предвидится, – он опять посмотрел на Смирнова, – поэтому лучше сделать всё правильно, достойно, чтобы имя вашей семьи и в дальнейшем не было запятнано грязными сплетнями.

При этих словах граф задумался, а Антон наклонился к уху своего английского товарища и тихо спросил:

– А что, у вас разве не принято совершать таинство брака в церкви? И почему подвенечное платье красного цвета?

– А какого ещё оно должно быть? – Уилфред с непониманием посмотрел на своего друга, – и к алтарю ходить совсем не обязательно. Это делается по желанию. Обычно священника приглашают домой.

– Надо же. Всего – то восемьсот лет прошло, а какие изменения, – пробормотал про себя житель двадцать первого века и печально стал смотреть на то, как сломленный граф заводит свою дочь в ненавистный замок. За ними двинулись все остальные.

Внутри убранство поместья ещё больше впечатлило гостей. Всё говорило о неслыханном богатстве. И золотые канделябры подсвечников, и серебряные двузубые вилки, тарелки, украшенные драгоценными камнями. На столах лежали самые настоящие скатерти, а на полу были разостланы персидские ковры. Ярко горели камины, в которых на больших вертелах жарились свиные и бараньи тушки

Сама церемония прошла достаточно быстро. Правда с небольшой заминкой, когда невеста не смогла поцеловать крест. Некоторые обратили внимание на то, что молодые ни разу за всё время обряда не перекрестились. Но, видимо, священник был опытным церковнослужителем, поэтому почти никто ничего не заметил.

После соблюдения всех необходимых формальностей таинства брака, все присутствующие подходили к новоиспеченным супругам и поздравляли их с этим событиям. Кто – то искренне, кто – то равнодушно, а кто – то, и с, едва скрываемой, неприязнью. Антон не подошёл вообще. Не было смысла притворяться. Сегодня его враг женился на, предавшей его, любимой девушке. Поэтому Смирнов первым уселся за стол и начал пить вино, которое ему услужливо подливали слуги.

На первое подали жареного оленя, разрезанного на большие куски, обильно политого острым соусом. Смирнов с отвращением отодвинул тарелку с ароматным мясом. Его мутило от выпитого натощак вина. Было муторно на сердце и в желудке. Вокруг все орали пьяные здравицы. Свистели в свои дудки и били по струнам мандолин приглашённые менестрели.

Антон решил проветриться и пошёл к морю.

Чёрные волны монотонно и шумно бились о скалистый берег. Брызги летели во все стороны, обдавая солёной водой прибрежные камни и молодого человека, который горестно стоял на них. Постояв так несколько минут, Антон направился к деревянному причалу, уходящему вглубь бухты. Рыбацкие лодки, привязанные к сваям, жалобно скрипели несмазанными цепями и бились друг об друга тёмными бортами. От этих звуков, как показалось Смирнову, веяло какой – то кладбищенской замогильностью.

«Всё кончилось, даже не успев по – настоящему начаться. Но, как она могла! Неужели те искренние чувства, которые читались в её глазах, были лишь лицемерием. А страстный поцелуй, который она подарила ему после победы над вервольфом? Неужели это была всего лишь благодарность за своё чудесное спасение?» – Смирнову не хотелось верить в такое вероломство. Он медленно брёл по тёмным, проморённым водой и солью, доскам, пока не оказался на краю волнолома. Дальше была только беспредельная, морская бездна. В чёрном, как антрацит, зеркале воды отражалась полная луна. Жёлтая, чуть дрожащая, дорожка от неё тянулась от горизонта до самого края причального настила.

Прохладный бриз насквозь продувал нательную камизу и лёгкий сюрко, в которых разгорячённый винными парами, рыцарь вышел из замка.

«Не хватало ещё заболеть», – подумал Антон и, развернувшись, зашагал в сторону, горящего десятками огней, замка.

Смирнов, по – первоначалу, даже не понял в чём абсурдность открывшейся перед ним панорамы. Так же светились окна крепости, раздавались пьяные крики и громкие звуки музыки. Факелы, воткнутые в стены огромного дома, освещали его, колеблющимся светом, как днём. Вроде, всё так же, как когда он выходил освежиться. Но что – то в этой картине было не так, было неправильно, а поэтому вызывало серьёзный душевный диссонанс. Молодой рыцарь опустил глаза на тёмную гладь залива и невольно вздрогнул. В воде не было отражения замка! Нет, что – то там конечно отражалось, но это не было отображением прекрасной резиденции, которой мог бы позавидовать любой король. В тёмном зеркале вод виднелась лишь какое – то бесформенное, скорей всего одноэтажное, здание с редкими проблесками непонятного свечения в маленьких оконцах. Выглядело это всё несуразно до отвращения.

«Неужели в вино подсыпали галюциноген»? – было первой мыслью Антона, – «необходимо срочно идти спать. В этом доме больше ничего не есть и не пить нельзя. Вода только из колодца. Завтра с утра надо немедленно уезжать отсюда. Ясно, что здесь враги. Да и после предательства Ангелики делать здесь нечего».

Смирнов тряхнул головой и решительно зашагал в сторону поместья, стараясь не обращать внимания на окружающие несуразности.