Текст книги "Травести"

Автор книги: Глеб Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Степанович усмехнулся: "Под обтекаемыми фразой " другая военная техника"... подразумевались те самые Р-31PK, способные поражать радиолокационные станции противника, комплектующие к которым и выпускал завод, которым так интересовались партнеры губернатора. " Что мы имеем? – Задумчиво отхлебнул глоток остывшего кофе Михаил Степанович.– Сейчас, в среднем по Корпорации, зарплата рабочих около двадцати тысяч, ИТР – примерно на треть выше. Начальники отдела за тридцатку. Плюс доплаты молодым специалистам, обеды, дорога, и прочее. В нашем вовсе не богатом регионе это очень неплохо. Завод наберет специалистов и обороты вмиг. Плюс вливания от корпорации, и налоговые льготы... Госзаказ. Все это несомненно позволит выпустить первую партию головок самонаведения для Р-31 уже в начале второго квартала. Месяц -полтора на испытания, проверку, отправку. Потом сборка на головном педприятии. Все в цвет, под контракт успевают. А дальше"? "Новая ракета сильна именно своей невидимостью. Что значит система наведения? Излучение, возврат отраженного сигнала, корректировка курса. А если нет излучения? Нет и срабатывания системы обнаружения". "Здесь все чисто. Допустим, при моделировании противодействия на испытаниях будут излучать частоты, применяемые "супостатовскими" РЛС, конечно, оптимально взять родную технику и смоделировать реал, но в жизни это мало приемлемо. Даже в приснопамятные социалистические времена такое было всего пару раз. Значит, считаем за данность, что техника будет работать, как часы... Что тогда? "Открытый брак исключен, военная приемка ,будет рыть носом только чтобы не допустить рекламации".

"Так что-же они задумали, для чего весь этот маскарад? – дед, не сумев отыскать правильного ответа раздраженно сорвал с носа неудобные очки. – Новые что ли купить, все время сползают. И вообще, не перебарщиваю ли я с этим образом замшелого старика?" – Степанович понимал, что злится от бессилия. Конечно, он не мог знать, на каком этапе производства будет внесен этот неуловимый, до самого боевого применения, нюанс, а его предположение о композитной составляющей не более чем предположение. Злился он еще и потому, что подспудно понимал: "Для того, чтобы разобраться в этой загадке, ему нужен свой человек там, за бетонным забором, на заводе. А кроме Ольги, кандидатура которой подходила хотя бы потому, что ее предложил сам губернатор, у него не было никого. Но девочка вовсе не агент, тем более, перенесла психологическую травму. А стоит им только заподозрить, что она засланный казачок, и ..." – даже думать о дальнейшем ему не хотелось. Оля влетела в дом, и весело крикнула: – Я пришла. Завтракать будем? Дед отодвинул ноутбук: – Иду. К его удивлению разговор начала Оля: – Я тут подумала, сидеть в лесу, конечно, здорово, но, может, мне найти какую-нибудь работу? – произнесла она, когда завтрак подошел к концу. – Зачем? – Степанович поднял глаза на собеседницу. – Деньги, если нужно, в шкафу. Оля смутилась. – Михал Степанович, не обижайся. Я не в обиду. Понимаешь, чем дольше я сижу, тем сложнее будет вернуться к обычной жизни. Что мне делать? Ну гимнастика Ци это, конечно, хорошо, однако... – Да понимаю, все понимаю, девочка. Умом все понимаю, а боюсь. Вот, что. Уговорила. Займемся твоей безопасностью. Сделать из тебя терминатора, конечно, не выйдет, но... Оля, хлопнула в ладоши: – Я хорошо буду учиться, правда, вот честное слово.

– Твоя сила в том, что ты считаешь недостатком. В малом весе, – начал дед тренировку.– Что это значит? Скорость, вот в чем твое спасение. Не сила, а скорость удара, и его точность, плюс энергетика. Понять что такое энергетика я тебе помогу. Это не трудно. Он встал рядом: – Наше поле станет общим. Ты его пока не почувствуешь, но сможешь повторить то, что сделаю я. И память останется, а после поможет тебе собраться. – Вот, – дед замер. – Это упражнение на развитие скоростных качеств. Он вынул две небольших палочки. Длинной чуть больше двадцати сантиметров и чуть толще пальца: – Сожми их и вытяни руки перед собой. Теперь как можно быстрее разожми руки, отдерни их к плечам и вновь поймай снаряд. Палки больно ударили ее по пальцам. Еще. И снова короткий стук сообщил, что она опоздала. – А сейчас вместе. – Он выдохнул: – Встали. Раз, – Молнеиносно дернул пустыми руками. Ее ладони, словно по команде, тоже дернулись назад, коснулись плеч и вернулись в исходное положение, поймав палочки. Еще, и еще. Она не думала ни о чем. Скорость, с которой происходило движение, поражала. Казалось, слышится свист воздуха. Пятьдесят, сто, сто пятьдесят повторений. – Стоп, – скомандовал инструктор. – Встряхни ладони, расслабься. И повтори. "Раз, два, три", – она с удивлением сообразила, что делает все тоже, но сама. Движения стали скупыми, резкими. Пятьдесят повторений дались легко, потом стало нарастать напряжение, и вот уже одна палочка выскользнула из ладони. – Стоп, – и снова дед встал рядом. Давай вместе. Еще сто повторений, самостоятельная работа. Еще и еще. Когда счет перевалил за тысячу, Оля замерла, глядя на свои руки. Маленькие ладошки покраснели, опухли и зудели так, будто сунула их в муравейник. -Теперь пробуй вот это упражнение. – Произнес тренер, держа в пальцах банкноту, – я выпущу ее, а ты должна попытаться проткнуть ее на лету пальцем. Понимаю, сразу не выйдет. Хотя бы попасть. И, еще не закончив говорить, разжал пальцы. Ее ладонь метнулась к цели. Листок отлетел в сторону. -Это нормально. – Усмехнулся дед. – При обычном режиме попасть ты возможно сумела-бы только через две недели усиленного тренинга. Теперь следующее. Мало ударить в цель точно и быстро. Главное не переломать при этом свои пальцы. А поэтому они должны быть сильными. Чтобы добиться этого лучше всего подходит обычное отжимание от пола. Ложимся. Опираемся на пальцы и потихоньку сгибаем локти, опуская тело к земле. Внимание. Сейчас большой палец вывернется и тебе будет очень больно. Он направил раскрытую ладонь на ее кисть: – Чувствуешь, словно стальной штырь удерживает сустав? Теперь проводи энергию, выдыхая ее из воздуха, и представь, как она наполняет твои кисти. – Р-раз. Почувствовать ход Ци в руки Оле – удалось только с третьего подхода. А ло этого пришлось больно шлепнуться носом в пол. Но потом стало легче. -

Помогал дед. Энергетикой и просто советами: – Оля, не стоит напрягать мышцы. Представь, что локти разогнулись, выталкивая тело вверх. Есть? Опуская корпус к полу, выдох. Внимание на пальцы, в которые приходит волна энергии. Не бойся, я удержу. – Тренировка продолжалась. Странно, но она с первого раза смогла выполнить пятьдесят отжиманий. "Никогда бы не подумала, что смогу..." -Радостно удивилась Оля и тут же рухнула на пол, пискнув от острой боли в подвернутом пальце. – Ой, – затрясла ладонью. Дед взял ее руку: – Сейчас пройдет, но это урок. Концентрация не терпит баловства. Секундное расслабление, и травма. Будь собранной. Три часа занятий пролетели как один миг. Обед и новая тренировка. – Сейчас я расскажу тебе о твоем теле. Ты считаешь – это мышцы, сухожилия, кости и прочее? Правильно. Но есть и еще кое-что. Это не увидеть, и не пощупать. А действует это нечто довольно эффективно, – старик провел вдоль ее спины. – Чувствуешь, прошла волна тепла? А ведь рука моя совсем холодная. Вот, попробуй. Он ткнул рукой. И держал я ее от спины в полуметре. Так что это? – Она пожала плечами. – Не важно, как это называется. Важно, что это работает. – Оля, представь, что у тебя из ладони вырывается луч света. Смогла? Отлично. Теперь раздели на пять тонких лучика и направь этот свет в кончики своих пальцев. Так. Ты почти видишь, как из подушечек вырываются сначала маленькие искорки, словно разряды сиреневых молний, они увеличиваются, словно повернули регулятор газовой горелки, растут, окутывают палец голубым сиянием... – Его голос завораживал. Оля чуть сощурила глаза и замерла. Ей показалось, что она и вправду видит чуть заметные ниточки идущие от ее пальцев. Сосредоточилась и вдруг поняла: "Видит". Пальцы светились. Еще немного и вот уже вокруг кисти, словно крохотный факел, возникло неяркое едва уловимое свечение. – Вдох, энергия накапливается, выдох, устремляется к ладоням. И усиливает свечение, – ненавязчиво подсказывал инструктор. Она чуть пошевелила рукой, и окутывающее ладони пламя последовало за нею. И, то увеличиваясь на выдохе, то чуть уменьшаясь, продолжало гореть. – Теперь медленно уменьшаем напор. Представь, что рукоятка крана поворачивается и перекрывает подачу, – он хлопнул в ладони. – Стоп. Расслабляемся. Сесть. Дед опустился на пол, скрестив ноги:– Вот так. Закрыла глаза. И отпустила мысли прочь... Все исчезает. Ты растворяешься в окружающем. Тебя нет, исчезают контуры тела. Оно смешивается с волшебной радугой. Красное, оранжевое, желтое, зеленое, голубое, синее, фиолетовое. Эти цвета наплывают, окутывают, заполняют все твое естество. Мыслей нет. Спи, – он хлопнул в ладони. Проснулась Оля от тихого шепота: – Вставай. Пора. Открыла глаза. Она сидит, сложив ноги перед собой. Тело чувствует восхитительную легкость. Оглянулась вокруг. – Я видела, – хотела поднять ладонь ученица. – Знаю, – дед мягко остановил ее движение. – Ты сможешь видеть в любое время, стоит только собраться и настроиться. Это не только визуализация, это упражнение закаляет кожу и мышцы рук. – Эффект, который достигается этим упражнением, равен месячному занятию набивкой. Удар пальцев должен быть резким и хлестким, как удар хлыста. Энергия, собранная в руке выплескивается в момент касания. – Бей. Не думая, бросила согнутую в щепоть руку к подставленному тренером деревянному щиту. Странно ей и в голову не пришла мысль, что она может сломать кисть, или поранить пальцы. Удар. Звонкий, как хруст сломанной ветки, и доска распалась на две ровные половинки. Она удивилась: – Это я, я сама смогла? Дед улыбнулся: – Конечно, нет. Мы вместе смогли. Зато теперь ты знаешь, что способна сделать и в одиночку. Инструктор поднялся с колен: – Занятие окончено. Единственная просьба. Ничего не ломай в спальне. Я тебя умоляю. Она легко, словно и не сидела почти час в неудобном положении, поднялась на ноги, и ответно поклонилась. Михаил Степанович проводил взглядом весело подпрыгивающую девчонку. Тяжело выдохнул и закрыл глаза: "Будем надеяться, что силы потрачены не зря". Короткий стук, а чуть погодя испуганное Олино "ой" сообщило, что ученица все же не удержалась от проверки новых способностей. "Ну вот, придется панель в коридоре менять, – усмехнулся тренер.

Глава 8

Трещат березовые поленья в камине, негромко завывает в дымоходе зимний ветер. После наполненного событиями дня, вечер – самое спокойное время. Оля сидела у огня и задумчиво следила, как высыхает смола на чернеющих углях. Степанович вернулся поздно. Скинул шубейку и не сказав ни слова прошел в столовую. Это поразило. Обычно аккуратный и благодушный хозяин сейчас был мало похож на себя. Не решаясь встревать в чужие проблемы, пожала плечами и сделала вид, что ничего не произошло. Повесила полушубок и ушла к себе. И вот теперь сумерничали. Свет, приглушенный умной автоматикой, едва разгонял полутьму, и только завывание в каминной трубе крадет тишину. Не выдержала и глянула на сумрачно замершего в своем кресле старика: – Дед, не таи. Что-то случилось? Могу помочь? Михаил Степанович невесело усмехнулся: – Оля, спасибо. Тут не помочь. Это жизнь наша. Ведь вот как... Убежал от всего. На край света. Думал, все списано. Расплатился. Ан нет. Она провела ладонью по шелковистому ворсу ковра: – Ну, это прелюдия. А суть? Старик хмыкнул: – Я и в молодости не очень любил на чужие плечи свое вешать, а уж к старости даже и не пристало. Но по всему выходит... что встретились мы на том мосту, видно, суждено было. Рассказать? А смысл? Тебе эту ношу переложить? Хотя, возможно, смысл как раз есть. Чтобы на будущее. Не знаю. Он выдохнул, и неожиданно поинтересовался: – Вот ты как к политике относишься? Оля хмыкнула: – Да никак. Мне она фиолетово. Степанович покивал согласно: – Ответ засчитан. Но, независимо от цвета нашего к ней отношения, эта зараза иной раз входит в жизнь и, порой, совершенно непредсказуемым образом. – Раньше – считал, могу что-то в ней изменить, служа, выполняя свои обязанности. Потом – проклял. За все свои грехи получил полной мерой. Не меня, а родных она забрала. Короче, ходить вокруг – смысла нет. История, если не углубляться в детали, простая. – Сделали мне предложение. Выступить в качестве свадебного генерала. Купить завод. Так, мелочь заводишко, но производит он компоненты для ракет, которые наша страна планирует поставлять в Латинскую Америку. Но это не главное. Как мне кажется, эти люди хотят чтобы сделка не состоялась. И сделать это они намерены чужими руками. Я, в свое время, имел довольно серьезные связи, да что кривить душой, и теперь еще кое-кто меня помнит. И если я выступлю покупателем этого завода, все будут знать, что фирма эта..., скажем так, не воткнет нож в спину власти. На то и рассчитывают пришедшие ко мне люди. Оля непонимающе посмотрела на ссутулившегося собеседника: – А почему отказаться нельзя? Он вздохнул: – Убьют. И потом в дерьме вымажут. Но это не страшно. Мертвые, как говорится... – Они всех убьют. И меня и тебя. И если так случится, то и тебе, и мне придется еще не раз погибать, вот так, промежду прочим, словно траве... А потом еще и в грязь втопчут имя. – Ты последние слова, это, не слушай, так, придурь старческая... не забивай голову. – Для нас главное, что убьют сейчас, в этой жизни. И безоговорочно. Оля замерла: – Ну, а бороться? Неужели так сильны? – Сильны? Да, пожалуй. Там все настолько перемешано, что не разобрать и с бутылкой, и без. Фактически, заводишко – это так, мелочь, как говорится, вершина айсберга. Или осколок. – И контракт – только частность, деталь. Не удастся здесь, найдут другой способ... Я сначала и сам не уловил, откуда ветер. А когда выяснил, понял, что попал... Есть такая фирма, "Лонг Ост". Там каждой твари по паре. И арабы, и штатовские, и турки, англичане, приплелись и белорусские, литовские, украинские интересы. Слухи и сплетни о них бродят давно. Но не больше. Да и сейчас... Поговаривают, что они крепко замазаны в наркотрафике. И не сумки через таможню тащат, транспортными самолетами. Плюс вооружение, и сырье. Кстати, те же ракеты, только в другие страны, и много всего. Ерунда, конечно, послушать, прямо мировой заговор... Но, есть и крупицы правды. Кроме того, злые языки связывают этих ребят с почти всеми крупными громкими покушениями... Красивую картинку я тебе нарисовал? – Ну, я ни себя, ни вас с международными заговорами как-то никогда не связывала. Они где-то там, – Оля кивнула головой в сторону, – а мы здесь. И вот он, наш мир. Чего они лезут? Пусть себе крутят ... Если им скучно. – Степанович улыбнулся: – Вот и я о том же. – Они не хотят ограничиваться миллиардами. Ну, мало ли в мире разных Прохеровых и Боривасков. Нет, этим ребятам нужна власть. И не просто власть, а возможности играть судьбами миллионов. Иначе им скучно. И все мы винтики в их игрищах. А это политика... Грязь, и кровь, деньги, снова грязь. – А я больше всего хочу жить спокойно. И не иметь представления о всех этих Гусях и Совах, Бейтсах, и прочих... они сами заложники. И вынуждены бежать, как белка в колесе. Ин уже не остановиться. Не думаю, что им в конечном итоге нравится такая жизнь. Все эти закулисные хитросплетения. Жизнь слишком коротка... Но бегут. Периодически один или другой соскакивает, садится, или, того хуже, становятся героями материалов о жертвах неизвестных... Дед оборвал свой довольно бессвязный монолог. Провел по лицу ладонями: – Они уже забрали у меня один раз все. И даже не заметили. Но второй раз им это не удастся. – Я не сторонник действующей власти, хотя считаю ее наименьшим злом. И даже в чем-то благом для страны. Они куда лучше, чем все эти Дубинские и прочие. Хотя бы тем, что не убегут с корабля. А пытаются выровнять курс и сохранить. – Но сейчас и те и другие мне совершенно безразличны. Меня тревожит только одно... – он не стал продолжать. – Я долго думал. Ничего не выходит. Мы с тобой в одной лодке. И придется нам выгребать вместе, или вместе оказаться на одном... Ну, не будем о грустном, – дед махнул ладонью, – пока, во всяком случае, не случится. – Хотя и победить систему... Проблематично. – Я, честно, уже ничего не понимаю... – Оля протянула руку к догоревшим углям. – Но это, в принципе, неважно. – У тебя есть план? Он помолчал: – Есть, Оля. Не план даже, а наметки. Оказался между молотом и наковальней, значит нужно стать частью того или другого. И тогда есть возможность уцелеть. И мне более по нраву стать на сторону власти. Хотя бы потому, что... Ну, не важно. Сорвать планы, а еще лучше, сыграть свою игру. Они надеются использовать меня в качестве болвана. У болвана в карточном раскладе есть еще одна роль. И как бы им не столкнуться с джокером. – Операция с приобретением завода – дело нудное, у нас с тобой будет время обсудить все детали. Но это только в том случае, если ты согласна в этом участвовать. Я тебя не уговариваю. Ты можешь вернуть свое имя и исчезнуть. Денег я дам. Авось не отыщут. Осядешь где-нибудь и забудешь все, как страшный сон. Оля хитро улыбнулась. И вдруг кинула руку в сторону камина. Вспышка искр, и крупный кусок не прогоревшего полена раскололся на части. Смахнула с пальцев золу: – Михаил Степанович, ты это оставь. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. К чему это все? Я с тобой. И закончили. Хорошо? Не будем городить этих пустых разговоров. Дед вздохнул: – Вот этого я и боялся. Да, я понимаю, что жить по-прежнему ты уже не сможешь. И знал, что ответишь именно так. Потому и учить взялся... Карма. – Так чего? – она легко крутанула мельницу и прыжком встала на ноги. – Ну и что случилось? Живем пока. Придет время... Это, кстати, уже могло случиться... – Может, пора? – она глянула на часы. – Тренироваться нужно, или так и будем языком трепать? Дед хмыкнул: – Ты это не очень. – Кусок доски расколоть – ума не надо. А ты вот так можешь? – он взвился в воздух и, сгруппировавшись в полете, приземлился на спину. – А теперь... Ап, – прыжком встал в стойку: – Смотри, ты не должна думать о том, что это невозможно. Исполни... А потом думай. Двухчасовое занятие закончилось медитацией. – Ты нигде. Ты везде, – голос проникал в ее сознание. – Нет отдельно тебя и противника. Есть ваша схватка. Она совершенна. И стремись не к победе. Стремись к совершенству. Он не враг, он часть мира. И без него гармония исчезнет... Оля не размышляла. Она летела над роскошным залитым светом лугом. Изумрудный ковер сменился бирюзовой поверхностью озера, мелькнул янтарно желтый песок, Стволы сосен на берегу, и, растворяясь в голубизне бескрайнего неба, она устремилась ввысь. Синева сменилась фиолетовым свечением, перешла в молочный туман. Нет ни верха, ни низа. Только этот туман. Он бескраен. Нет и начала, нет и конца. И тело ее – это туман. Оно сжимается в точку и вспышкой, мгновенной и всеохватной, достигает самых отдаленных уголков вселенной. И вновь возвращается к истоку. Но уже неся в себе память тех бескрайних просторов. Парение замедляется. И возникает чувство приближения к истине. Она безлика, ее нет, но постижение этой тайны – счастье. Граница близко. Вот еще чуть-чуть и откроется, и будет достигнута эта грань... Но полет обрывается. И она вновь лежит на полу в гостиной. Мягкий ковер, неяркое свечение... – Где я была? – она спрашивает, не ожидая ответа. Да и зачем. Учитель пожал плечами: – Это Вселенная, она бескрайна. Твой дух совершенствуется, подсознание стремится к постижению необъятного. Оно стремится к совершенству. Состояние это называется по-разному. Одно из названий Самадхи, другое – Божья благодать. Совершенство духа. Непостижимо и, в тоже время, оно в тебе, все это ты знаешь. И это счастье. Стремление к нему – это счастье и смысл жизни... – Пойдем пить чай, – приземленно усмехнулся дед. – Нельзя относиться ко всему черезчур серьезно. Так можно и с катушек съехать. – Когда ты медитируешь, ты приближаешься к истокам, к создателю. Но жизнь – это не только медитация, это и повседневность. Поэтому всегда нужно уметь разделить одно и другое... И уже под конец, без перехода, как о чем-то малозначительном, обмолвился: – Оля, с утра нам нужно съездить в одно место, так что тренировку придется отложить... – Нуу... – Оля расстроенно вздохнула. – Только настроилась. И куда? – Так документ твой получить... – уже выходя, добавил: – Ну и там одно дельце... В пропахшем пылью и слежавшейся бумагой учреждении они выждали длинную очередь. – Что? – спросила женщина в маленьком кабинете, не поднимая головы. – Паспорт, – робко произнесла Оля. – Первый что ли? – оторвалась служащая от бумаг. – Поздновато ты, девочка, другие, вон, сразу бегут, а ты аж до восемнадцати дождалась... Хозяйка кабинета отыскала "несгибайку". На картонном бланке Оля увидела свое фото. – Подпиши здесь, – ткнула пальцем регистраторша. – И вот тут, – она протянула ей пахнущий свежей краской паспорт. Оля с удивлением прочитала чужую фамилию. Однако вывела свою новую подпись "О" и две буквы: "А что? вполне. И кому какое дело?.." – Поздравляю, девочка, – улыбнулась женщина. – Зови следующего. Оля вышла, сжимая в руках документ. – Замечательно, – глянул на страницы Степанович. – Пошли, внучка... – он усмехнулся. – Теперь еще в одно место и домой. Только, чур, не смеяться. Она заинтересованно вскинулась: – Ты так подготавливаешь, куда мы? – Сейчас узнаешь... ты, кстати, машину водить умеешь? Оля кивнула: – Ага, у Петьки была. "Королла" старенькая, пропил... – И ладненько. А права мы сейчас заберем. Я и сам мог, но там без паспорта не отдадут. В ГАИ все произошло быстро. В кабинете, где сидел задумчивый капитан, было тихо. Офицер глянул паспорт и вынул пластиковый квадратик с цветной фотографией. – Михаилу Степановичу привет. И счастливого пути, – привычно попрощался служивый. Оля ошарашенно показала права ожидающему в коридоре старику: – И все? Дед усмехнулся: – А ты что, вождение хотела сдать? Оля, это все ерунда. Я знаю, твоя энергетика и реакции сейчас на таком плюсе, что в аварию, даже если постараешься, не попадешь. Поверь, можно знать правила назубок и все равно поймать пьяный "Камаз"... Он вдруг нахмурился, прислушиваясь к чему-то, и закончил: – А когда пора придет, тогда и на пустой трассе... Ну, не будем о грустном... – А вот теперь самое неприятное. Для меня, по крайней мере, – он скривился и вздохнул. – Неужели к зубному? – Оля глянула на плетущегося позади нее старика. – Если бы, – Степанович вновь стариковски захекал. – Имидж, понимаешь, все. Ох, эти мне условности. Жигуленок отъехал от здания городского ГАИ и, кашляя глушителем, пополз вдоль проспекта. Дед припарковал машину возле неприметного здания и кивнул спутнице: – Пойдем. Оля с удивлением прочитала на вывеске: "Fashion for self-made man". Ей стало интересно: – Михал Степаныч, сюда? Он, насупясь, закивал: – Сюда, сюда. Чтоб ему... Навстречу спутникам из глубины элегантно обустроенного помещения вышла не менее стильная дама. – Желаете что-то посмотреть? – обманутая затрапезным видом старика, она тем не менее отметила, что спутница деда вовсе не так проста, как он. И потому вела себя совершенно корректно. К тому же уже давно прошли времена диких девяностых, когда встречали по одежке... Степанович выдохнул и вмиг, словно скинув маску, изменился. – Жаль, но ничего не поделаешь. – Я хотел бы, так сказать, поменять имидж. Правда, чуть отстал от моды. Но мне этого и не нужно. Подберите все в одном стиле. Пусть будет консервативно, но не из прошлогодней коллекции. Костюм лучше всего серый, от этой цветовой гаммы и будем исходить. Оля с удивлением наблюдала за преображением. И хотя на фоне торчащих волосиков и пегой бороденки все эти наряды смотрелись несколько дико, она увидела, как начал исчезать старик. Он уже не хекал, не горбился. Взгляд приобрел снисходительную вальяжность. Так хороший актер, проведя по лицу рукой, словно опускает маску. И теперь она с удивлением сообразила: "Какой он старик. Подтянутый моложавый джентльмен, а вовсе не пенсионер в очках с перемотанной изолентой оправой". Костюм в английском стиле, голубая сорочка, галстук в тон. Завершало образ мягкое шерстяное пальто. – Schild Tuch AC, – прочитала она на этикетке. – Швейцария, ого. Следом на прилавок легли туфли и перчатки, все очень солидных фирм. Дед протянул продавцу карточку: – Я, пожалуй, переоденусь у вас. Клиент, потративший двести тысяч рублей, мог позволить себе и не такой каприз. В салоне модельной стрижки дед чуть было не сорвался. Кхекнул, но выправился. Короткий ежик и гладко выбритые щеки преобразили абсолютно. А когда вместо старых очков он вынул из замшевой коробочки позолоченную оправу, Оля выдохнула: – Это вы? Он вздохнул: – Увы, Оленька. Нет больше деда. Кончился. Эх, кабы не нужда, фиг бы меня в эту сбрую заставили влезть. Поправил кашне: – Ну, что ж, идем дальше. Он остановился возле автомобиля: – Жаль-то как. А? Но "положение обязывает". Действительно, машина смотрелась совершенно не в масть... Они устроились в кабине: – Оля, сейчас еще в салон. И все. Ты как? Она усмехнулась: – Михаил Степанович. Мне даже и неловко спрашивать. А сколько вам лет? Он хитро глянул на нее: – А у тебя в паспорте сколько написано? – Вот видишь? Человеку столько, на какой возраст он себя чувствует. Я себя чувствую на сорок или чуть меньше... Не веришь? Хочешь, сейчас на одной руке стойку изображу?.. – Да верю, ну что вы... Я так просто... Он включил поворотник и тронул машину... И вдруг наперерез Жигулям кинулся блестящий джип. Машина подрезала "копейку" и замерла. Спутница сердито уставилась в тонированное стекло: – И что это было? Михаил Степанович хмыкнул: – Одно из двух, или у человека нет мозгов, или они есть. Сейчас узнаем. Оля с интересом разглядывала глубокие вмятины на капоте внедорожника: – Странный какой-то... Дверь джипа распахнулась, и наружу неловко выбрался плотный паренек. Он неловко прикрыл дверь и шагнул к чуду советского автопрома. Однако агрессии в его действиях не чувствовалось. Михаил Степанович выбрался навстречу внезапной помехе: – В чем дело, молодой человек? – дружелюбно улыбаясь, спросил он. Мужичок охнул и замер: – Ох, ты. Обознался. Ты извини, друг. Человека одного ищу. Жигуль у него такой же. – Знакомый? – все так же бесстрастно уточнил Степанович, признав одного из тех здоровяков, которые не так давно пытались вытрясти у него деньги. – Да нет, поговорить хотел... – придерживая одну руку другой, хмуро отозвался парень. – Извиниться. – Даже так? – удивился Михаил Степанович. – Ну, молодой человек, считайте, извинения приняты. Я понимаю, иногда крутизна зашкаливает. Это ничего, по молодости бывает. Главное, душу не потерять, – он протянул руку и надавил на предплечье замершего собеседника. – Вот и все. Ты меня тоже извини. Погорячился. Но уж больно вы с приятелем нахально себя вели. Ладно, езжай и будь здоров. Степанович повернулся и шагнул к своей машине. А паренек удивленно пошевелил рукой и крикнул в спину: – А Вальке я фэйс начистил... Михаил обернулся: – Вот что. Сейчас идешь в тот магазин. Покупаешь все цветы. И гонишь к подружке. И пока не простит, не уходишь. Все ясно? Вперед. Они уже повернули за угол, а незнакомец все стоял возле машины. Он пытался что-то сообразить, но никак не мог уловить, почему так легко на душе? Конечно, пропала тянущая боль в руке, но было что-то еще. Исчезла заноза. И он точно знал, что сейчас цветочный ларек напротив поправит свои дела весьма ощутимо.

Мир спецслужб полон тайн, недосказанности, хитросплетения интриг, и порой самые простые явления и события имеют двойное, а то и тройное дно. Михаил Степанович, уже в который раз пытался выстроить алгоритм проработки ситуации и в который раз упирался в недостаток объективной информации и геометрическую прогрессию возможных вариантов. "Что мы имеем на сегодняшний момент? – решил зайти аналитик с другой стороны: – Желание и попытку некой группы лиц установить контроль над периферийным заводишком, помимо всего прочего изготавливающим системы наведения для ракет пусть и востребованных, но не являющихся суперсекретом и сверхоружием. Обычное тактическое вооружение. И с чего ты взял, что все это затевается с каким-то дальним прицелом? Наличие контракта. Так не будь контракта, не было бы и продукции. Глубокая маскировка? Не такая уж она и глубокая. Тогда что тебе навеяло эти афинские страсти? Интуиция? Дело хорошее, однако штаны не сошьешь. И умножать сущности можно до бесконечности. Стоит допустить одно неверное предположение, и забредешь в такие дебри... Личности участников аферы? Это, конечно, довод, однако, как сказал киноперсонаж: – Это не есть факт... Мало ли какая может быть причина?" "Вот что, – скомкал он очередной листок, исчерченный стрелками и кружками. – А не подергать ли мне тигра за усы? Пусть рявкнет, тогда и послушаем. А вдруг, тигр-то тряпочный? Главное, не переборщить и не раздразнить сверх меры..."

Глава 9

Выполнение задуманного Степанович решил не откладывать в долгий ящик. Наряд, висящий в шкафу и вызывающий стойкую неприязнь, тем не менее осмотрел тщательно. Назвался груздем, будь добр... Новенькая "Ауди", не супер, но вполне приличная А6, кряхтела на раскатанной колее проселочного танкодрома. "Это тебе не Бундес", – повинился водитель, аккуратно объезжая ямы. Дорога по улицам города к зданию Администрации много времени не заняла. Стиль вождения привыкший все делать на совесть Михаил Степанович поменял кардинально. Ездить по старому, значило вызвать нездоровый интерес не только водителей, но и гаишников. Поэтому он скрепя сердце нахально высовывал нос машины, выбираясь на перекрестки и перестраиваясь в пробке. Грамотный народ пропускал. Себе дороже попасть в "обоюдку" с недешевой иномаркой. Сержант на входе вытянулся на удостоверение и козырнул, не посмев потребовать пропуск у представительного господина, к тому же имеющего генеральский чин. Недолгое ожидание в лифте, и вот уже Михаил Степанович толкнул обитую вишневой кожей дверь в приемную Губернатора. – Здравствуйте, – кивнул он секретарю. – У себя? Сообщите, что Степанович просится на прием, – он сказал это предельно корректно, и в тоже время что-то в его голосе подсказало опытной помощнице, что человек, который может позволить себе представиться так, не простой посетитель. – Кто? – недоуменный голос хозяина вызвал у гостя легкую улыбку. Очевидно, "Губер" никак не мог спроецировать подшитые валенки юродивого пенсионера на свою роскошную приемную. Секретарша озадаченно прикусила губу. Она искренне удивилась, что так обманулась. И уже другим тоном, отчужденным и строгим обратилась к посетителю: – Представьтесь, пожалуйста. – Ты, дочка, еще добавь "гражданин", – позволил себе съерничать Степанович. – Ладно, сам зайду, – и шагнул в кабинет, не слушая слабого протеста охранительницы сановного покоя. – Ты что же, Петрович, то сам в гости зовешь, то "кто"? – Я человек не обидчивый, могу и на прием записаться. – Степаныч? – недоверчиво уставился на незваного гостя хозяин кабинета. – Не может быть, – он вгляделся в гладко выбритое лицо, окинул взглядом костюм, тоненькое колечко на безымянном пальце. – Михаил Степанович? Тебя и не узнать... – расплылся в улыбке узнавания босс. – Это ко мне, – успокоил хозяин сунувшую нос следом секретаршу. – Присаживайся, – пригласил он гостя. – Я тебе говорил, вот совсем другое дело, – никак не мог найти нужный тон глава администрации. Он уже что-то заподозрил, но что, пока еще не понял и сам. – Бороду даром не сбривают... – шутливо процитировал классиков Степанович. Поддернул брюки и непринужденно устроился на стул возле стола для совещаний. Поза, казалось бы совершенно приемлемая для посетителя, и в то же время чуть, совсем неуловимо, вызывающая. – Коньяк? – привычно потянулся к стойке Губернатор. – Или может кофе? – Чайку, если можно. Гринфилд, Кристмас Мистерии, люблю, знаешь, с корицей. Да ты не грузись, Петрович, пусть в лавку сходит, а мы пока поговорим, чтобы не искушать девочку... Губер замер, совладал с собой и передал в интерком пожелание гостя... – Какими судьбами, Михаил Степанович? – не выдержал паузы губернатор. Гость обвел взглядом уютный кабинет: – Мимо ехал, дай, думаю, загляну. Все одно поговорить собирался. Старик невинно улыбнулся, но томить дольше не стал и перешел к цели визита. – Подумал я тут, на досуге, Виктор Петрович, и вот какая в старческих мозгах родилась идейка. Не купить ли мне этот заводик самому? А чего? Какое-никакое дело. Связи, слава богу, сохранились, здоровьишко есть пока. Почему не заняться? Нет, свои обязательства сдержу. Вы, я же понимаю, аукцион обеспечиваете. А скажут ваши протеже, чего там нужно, все в точности исполню. Хозяин кабинета замер, словно получил крепким кулаком под дых: – Степанович, ты что? Серьезно? Да зачем тебе этот полумертвый заводишко? Хочешь делом заняться, так скажи только... У нас в следующем месяце парочка совершенно лакомых заводиков приватизируется. Договора, живые деньги, выход на экспорт, конфетка. Да и я поспособствую. За недорого достанется. Степанович покатал в пальцах массивную зажигалку. Фирменный Ронсон в золотом исполнении тяжело стукнул по столу: – Не нужно мне этого. Я, понимаешь, уже загорелся. Вижу, как и что сделаю, заказы пробью, модернизации проведу. Не завод будет, песня... Нет, Виктор Петрович, я уж сам. Ты знаешь, решения менять не годится... Так что, не обессудь. А если сомневаешься, что договоренности в точности исполню, так зря. Мое слово кремень. Или чего дурное задумали? Уж не криминал какой? Тогда, конечно... Я на старости лет в аферы лезть не хочу. – Да какой криминал, ты что, Степанович? Все как в аптеке. Люди не хотели тебе голову забивать. Ну, сам понимаешь, предпринимательство – это же суета и все такое... – глаза хитрована блудливо забегали. – Вот что, я такие вопросы не решаю. Давай возьмем тайм-аут, скажем, на пару дней. Ты еще подумаешь. Ну, лады? Михаил Степанович пожал плечами: – Ну, давай возьмем. Только я своего решения менять не собираюсь. – Нет, так нет, – отработал Губернатор, – подождать-то не трудно? Степанович согласно кивнул: – Договорились. Он вновь катнул по столу маслянисто блеснувшей безделушкой. И словно вспомнив о чем-то, хлопнул по лбу: – Я ведь совсем забыл. Спасибо тебе, Виктор Петрович, выручил давеча. А то хамы эти, на дороге, чуть было не угробили. Вот, кстати, подарок позволь тебе... – Так сказать, в благодарность, – он протянул дорогую вещицу. Губернатор поднял со стола зажигалку: – Ого! Золотая? – А как же? – хохотнул Степанович. – Возьми, не побрезгуй... – Спасибо, – расплылся чиновник, с интересом рассматривая презент. Однако вспомнил, с чем пришел его собеседник, и вновь поскучнел: – А может, подумаешь?.. Я б тебе... – И не уговаривай... Решение мое твердое, – поднялся гость. Глянул на солидные часы: – Ого, засиделся я, бежать пора... – он поклонился и, не дожидаясь ответа, выскользнул за дверь. – Освободил я вашего губернатора, – улыбнулся он секретарше. Та удивленно взглянула на странного посетителя. – А чай? – тряхнула цветастой коробочкой. – В следующий раз, – извиняясь, развел руками Степанович, – дела. Он спустился в фойе, прошел на стоянку и уселся в автомобиль. Двигатель еще не успел остыть, однако водитель не торопился отъезжать. И только, когда в коробочке, лежащей на передней панели, негромко пискнуло, кивнул удовлетворенно, спрятал приборчик и неторопливо вывел "Ауди" на дорогу. Домой приехал уже по темноте. Оля, замершая в медитации, только прикрыла веки, давая понять, что в доме все хорошо, и вновь уперлась невидящим взглядом в пространство. Хозяин неторопливо поменял парадный костюм на привычное одеяние и опустился в обитое тяжелым, похожим на плюш, велюром кресло. Вынул из кармана хитрый приборчик и нажал кнопку. Тишина, прерываемая тяжелыми вздохами, сменилась шорохом бумаг. Наконец послышался писк тонального набора. "Номер короткий, это хорошо, – отметил Степанович. – Расшифровать будет несложно". Он упер ладонь в щеку и замер, настраиваясь слушать... Короткая пауза, и вот уже зазвучал взволнованный голос его недавнего собеседника: – Это я. Да. Срочно. Ждать не мог... – видимо оправдываясь за неурочный звонок, произнес губернатор. – У меня только что был наш протеже. Нет. Сам пришел. Но это не главное. Хуже другое. Он заявил, что хочет купить эту точку сам. А мне пообещал выполнить, чего скажут. Но сдается, все туфта. Он, точно, нацелился хапнуть единолично. Куда там. Дед. Видел бы ты этого деда. Один костюм тысяч пятьдесят стоит. И вообще, словно другой человек. Деловой, жесткий. И если что не по нему, фиг его заставишь сделать. Виктор Петрович замолчал, слушая абонента: – Да я говорил. Уперся, как танк: "Нет, хочу этот". Планы уже какие-то строит, проекты... Что сказал? Предложил взять таймаут. Согласился, но как-то не всерьез. Еще и припугнул. Дескать, аукцион – оно конечно, но и сам, якобы, связи имеет, чтобы решить вопрос положительно. – А может, пусть? И денег сэкономим. Решите с исполнителями, на уровне зав. производства, или с вашим, главным... – Молчу, не лезу... Но ты, Олег, тоже... Задачу поставил, а что почем я и сам не знаю. Как пацан прямо. Сижу, глазами хлопаю, щеки надуваю... Ладно, знаю, знаю. Меньше знаешь – лучше сон. Однако... Судя по изменившейся интонации губернатора собеседник доходчиво объяснил тому опасность излишней любознательности. Повисла тишина. Наконец вновь зазвучал голос: – Я, да, да, слушаю. Как? Понял. Пугнуть, но... Хорошо. Аккуратно. Поможет? Компромисс? Какой? Он не касается отдела внешней комплектации и цикл испытаний? А как объяснить? Никак? Да понимаю я, что ничего серьезного. Мне только странно... Хорошо, я помыслю, как его прижать. Все? До свидания. Стукнул о поверхность стола замолкший телефон. Повисла длинная пауза. Свистнул, отключаясь, приемник. – Вот и все, – Степанович откинулся в кресле. – "Плохо мы еще воспитываем нашу молодежь..." – пробормотал он голосом товарища Саахова. Жучок, выглядевший как наплыв на внутренней стороне зажигалки, выплюнув импульс, самоликвидировался, превратясь в оплавленную крупинку. Примитивный фокус удался, как нельзя лучше. Несмотря на то, что стороны никакой особой информации не раскрыли, однако, для анализа хватило. "Что мы имеем? – прикрыл глаза Степанович. – Первое. Никакого вредительства не намечается. В том смысле, что техника будет соответствовать ГОСТу и функционировать исправно. В то же время, Отдел внешней комплектации и Центр испытания оказались под вопросом. Испытатели моделируют условия, в которых функционирует изделие. Виброускорение, перегрузки, ударное воздействие, климатические условия. И прочие нюансы. А вот какая связь? Вариантов достаточно. Но это уже кое-что. И самое главное... Оговорка губернатора про "Главного". Должностей, содержащих в своем названии слово "Главный", на заводе предостаточно. Однако тут уже можно рассуждать методом исключения. Искать нужно главного специалиста, связанного с обеими этими подразделениями одновременно. И в то же время имеющего возможность повлиять на них. Ответ напрашивается сам собой. Не главный технолог и энергетик. Это главный инженер. На него замыкаются эти подразделения. Вот так". "Это уже интереснее. А вот что это за намеки? Это кого они пугать вздумали? А, ладно, – махнул на ерунду старик. – Ну, напугают, а я испугаюсь. Нормально. Пусть себе балуются".