Текст книги "Ангел специального назначения(СИ)"
Автор книги: Глеб Исаев
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Ольга, с облегчением вздохнула. – Слава богу. А то думала, никогда не соберёмся. – Ворчливо прокомментировала она, в глубине души, однако, испытывая огромную радость.
Глеб, умудрившийся загореть на неярком Питерском солнышке до кофейной черноты, сидел молча. Он втянулся в работу и был занят мыслями о том, как лучше разместить двадцать коробок с компотами, которые где‑то выцепил сноровистый капитан.
Глава 4
Громкий хлопок и вспышка. Едкий дым повалил от влетевшего в окошко предмета, по палубе застучали тяжёлые шаги кованых ботинок. В каюту влетели две упакованные в камуфляж фигуры.
– Лежать, работает спецназ. – Нагоняя жути, заорал передний и мощным ударом опрокинул Глеба на палубу. Все замерли. Преимущество было явно на стороне нападающих. Теснота каюты и скученность играли на руку визитёрам.
Ольга, сохраняя спокойствие, медленно опустилась на корточки, подняв руки за голову.
– Всё в порядке, Мастер. – Вполголоса произнесла, обращаясь к капитану. – Вы вообще не причём. Она вгляделась в нашивку продолжающего сольную партию маскарадного персонажа. «Спецназ, уже легче. Всё не бандиты».
Бойцы сноровисто заковали присутствующих в наручники и замерли, контролируя каждое движение задержанных.
– Максимыч, – прошептала Ольга, – тебя через пару дней выпустят, будь на судне. Жди. Мы вырвемся. Когда, не знаю. На уговоры не поддавайся, ничего не подписывай, помни, нет за тобой грехов…
– Разговоры – Гаркнул боец в маске. – Приклада хочешь? Молчать.
Их выволокли на пирс и загрузили в подъехавший «Соболь».
Автобус, собранный на базе «Газели», был оборудован несколькими зарешеченными «собачниками», так что перекинуться словом с Глебом Ольге не удалось. Однако перехватив взгляд, отмаячила: «Не дёргайся. Всё беру на себя».
Глеб, поняв, что Ольга собирается выгораживать его, покатал желваками, но подтвердил команду.
Ехали недолго. Врубив сирену, спецмашина перла по осевой, сгоняя особо нерадивых кряканьем и рёвом в мегафон.
«Развлекаются ребятки. – Усмехнулась Ольга. – Кто же это нас принял? Вариантов несколько. Или по наводке бывших друзей покойного куратора, обломившихся возле памятного места на Аничковом мосту, или… Она задумалась. А не «Атолловские» уши торчат? Они, вообще, не дураки, вполне могли раскрутить главного инженера и без моей помощи. Ну, а дальше, как говорится, дело техники. Заявление, приправленное приличной суммой, гораздо эффективней просто заявления. А если сумма очень приличная, то и заявления не надо. Сошлются на оперативную разработку и, за милую душу, на месяц, как «организованных» упакуют. За это время из святого можно Иуду вылепить. А уж меня, если всерьёз начнут разрабатывать, и подавно… Ох, интересно им станет. Ладно, поживём, увидим». – Она закрыла глаза и откинулась к прохладной решётчатой стене.
Во дворе, огороженном пятиметровым оцинкованным забором и увенчанным спиралью–путанкой, ожидал конвой.
«Внутренние, так сказать, войска. – Мелькнула у неё в памяти Лехина шутка. – Да ещё из внутренних органов. Прямо, загадка.
Однако работали они, нужно признать, споро. Выводили по–одному, слышались только короткие команды да редкое взлаивание сторожевых собак. Ольга шла последней. Во дворе, кроме пятёрки конвоя, не было никого.
Спецназеры, сдав задержанных злодеев, ускакали праздновать «успешное задержание опасной банды».
В комнате приёмки отобрали все вещи, обыскали. Не то, что грубо. Обыденно. В ходе осмотра у Ольги пару раз возникло горячее желание прекратить этот балаган. Она точно знала, что удержать её не смогла бы вся опереточная ВОХРа, но удержало понимание. «Сбежать – не проблема. А что потом. Как выходить в море?
«Ждать, надо ждать». – Успокоила она себя.
Никаких обвинений, никаких объяснений. – Узнаете после. – Ответ обтекаемый и конкретный. Мол, отстань, мы и сами не при делах. Наше дело тебя принять, а что, почём, это в другое окошко.
Через час заселили. Камера оказалась вполне комфортабельной. По размеру, правда, чуть больше каюты на Ольгиной яхте, а вместо дуба и кожи – масляная краска и ржавое железо. Духота, это само собой. Маленький вентилятор не спасал. В пятиметровой каморке находилось человек пятнадцать.
Ольга, не знающая всех этих понятий, решила. «Люди везде люди, а если что не так, это их проблемы».
Она осмотрелась, поздоровалась в никуда и спросила, громко, но спокойно. – Кто здесь старший? Подскажите, как определиться.
Полог у ближней к решке кровати отодвинулся, и на бетонный пол спрыгнула огненно–рыжая девка с нахальными, слегка косящими глазами.
– Чего орёшь? Не видишь, люди отдыхают. – Слегка подзагрузила она новенькую. – Первоход, что ли? Понятно. Чего предъявили?
– Молчат. – Нехотя ответила Ольга, не зная, стоит ли начать геноцид прямо сейчас или подождать развития событий.
Но девчонка добродушно кивнула: – Ты не шугайся, здесь почти все бытовые. Никто не «наедет». Спать будешь в третью смену, спроси там у кого. Объяснят. Ну, а если непонятки какие, меня Жанной звать, я, как бы сказать, тут «на–старшинку».
Ольга устроилась на краю койки, застеленной жёстким одеялом, и задремала. Полудрёму оборвал чей‑то громкий голос.
– Ах ты, вобла сушёная. – Разорялся противный бас. Из редких печатных слов Ольга поняла, что кого‑то обвиняют в воровстве. Она глянула в проход. Худенькая, одетая в выцветшую китайскую кофту, девчонка, пыталась отпихнуть наседавшую на неё бабу весом в центнер. Тётка умело таскала противницу за волосы, при этом не уставала сотрясать воздух перекатами виртуозного мата.
– Стоять. – Рявкнула из своего угла Жанна. Что за шум, что не поделили?
Бабища набрала в аршинную грудь воздух и затарахтела. – Эта тварь после меня спала, я под подушку спрятала, а проснулась, смотрю, нет. Точно. Крыса спёрла. – Она вновь потянулась к голове оппонентки.
– Ну? – Глянула на девчонку разводящая. – Что скажешь?
Та оглянулась, словно ища защиты, и, наконец, произнесла. – Я не брала.
Видно было, девчонка боится громадной противницы и не в силах связно ответить на претензию.
– А это чего? – Громогласно объявила та, указывая пальцем на задний карман девчонкиных джинсов, откуда торчал кончик какого‑то платка.
– Покажи. – Веско предложила судья.
В маленьком носовом платке оказались завёрнутые в сторублевую купюру серёжки с тусклыми камешками.
«Вещь грошовая, но важен сам факт». – Поняла Ольга.
Тем временем Жанна, приняв решение, собралась оповестить о нём остальных.
– Погоди. – Приподнялась с места Ольга. – Сдаётся мне, наветом пахнет, – выбрала она литературное выражение. – Спроси‑ка ты и у этой. – Кивнула она на «правдоискательницу». – Пусть честное слово даст. Ну, поклянётся.
– А чего? Всё чётко, «доказуха» на кармане, чего тут выяснять? – Удивилась рыжая. – Хотя, не убудет. – Слышь, ты. Подтверждаешь предъяву? Под протокол забожись.
Толстуха зыркнула на Ольгу, но вступать в пререкания не посмела. Выпрямилась и произнесла. – Она у меня серёжки спёрла, чтоб я сдохла, коли вру.
– Ну, что? Глянула «старшая», теперь довольна?
– А ведь за язык не тянули. – Оля свела губы в невесёлой улыбке, поднялась и медленно приблизилась к горой возвышающейся над кроватями уголовнице. Касание рукой, совершенно неприметное и лёгкое, даже не насторожило бабищу: «Провела девка пальцем по шее, и чего? Может, она из этих? Усмехнулась кобла, но… додумать не успела.
Всё вокруг крутанулось и поплыло. Дружный вздох и тяжёлое падение. Тётка, только что колоссом возвышавшаяся над вторым ярусом, рухнула на пол и забилась в конвульсиях. Лицо посинело, глаза выкатились из орбит. Она сипела, тщетно пытаясь вдохнуть.
Ольга пожала плечами. – И что теперь? Если покойника в камере найдут, сильно мотать будут?
– Душу вынут. – Жанна механически кивнула. – Это точно.
– Тогда попробуем без жмуров. – Ольга нагнулась к теряющей сознание тётке. И громко, отчётливо, произнесла.
– Если правду скажешь, оживёшь. Но торопись, секунд пять тебе осталось.
На последних глотках воздуха та просипела. – Соврала.
Короткое нажатие тоненького пальца за ухом, и она, жадно хватая воздух, зашлась в долгом лающем кашле.
– Всё слышали? – Ольга повернулась к Жанне. – А ты говоришь: «Чего тут решать?»
Сама подсунула, на девчонку поклёп возвести решила.
В камере повисла тишина, прерываемая только стонами оживающей бабы и всхлипыванием девчонки.
Ольга присела рядом с плачущей девчонкой. – Всё, успокойся, разобрались. Ну, кому говорят, хватит.
Понемногу та угомонилась. Затихла и ушлая тётка.
– Как звать? – поинтересовалась Оля у соседки.
– Наташа. – Шмыгнула носом сокамерница.
– За что взяли?
– С Новгорода я, без регистрации…
Семья Натальи была пьющая. Профессионально. Отец, рукастый и смышлёный мужик, встретил перестройку мастером автосервиса. Выпивал, но в меру. Однако шальные деньги, что потекли в карман после открытия российских границ для европейского автометаллолома, сгубили мужика. Дальше скучно.
С работы не выгнали, но перевели на самый грязный участок. А после того, как умудрился запороть движок на бешено дорогом джипе, в мойку. Хорошо, «на хату» не выставили. Незаметно подтянулась жена. По субботам, а потом и в будни. Наташка скандалила, пыталась достучаться, но, увы. Вход копейка, а вот выход… Не выдержав вечной пьянки, едва получив аттестат, удрала в Питер. Ждали её там. Без особых знаний, без денег и связей. Итог известен. Уехала в чем была, устроилась прислугой. А у них коробка с кафелем пропала. На меня заявили. Кафель дорогущий, итальянский, теперь в крупных размерах предъявляют. А зачем мне кафель? Я эту коробку и поднять‑то не смогу. А они говорят, все вы дохлые, пока до навара не дошло. Ругаются. – Она снова тихонько засопела.
Ольга покачала головой. – А и правда, не ты? Мужик‑то хозяйский к тебе клинья не бил?
– Не я, честное слово. – Вскинулась девчонка, – Точно, хозяин в тот день сильно подпитый приехал, всё ко мне приставал. А как сказала, что пожалуюсь, ещё пригрозил, мол, пожалею. Может и впрямь он. Да, только всё одно, мне сидеть.
Ольга хмыкнула, удивляясь изгибам жизни. «Тут на шее «жмуров», за десяток висит. А у неё грошовый кафель? Чудны дела твои…»
Размышления прервала Жанна. Она тихонько спросила. – Слышь, подруга, ты что, всё можешь? – спросила она, находясь под впечатлением последних событий.
– По–разному. – Не стала вдаваться в подробности сокамерница.
– Но с этой ты лихо разобралась.
– Я? – Ольга искренне удивилась. Она сама с собой чуть не разобралась. Могла бы ведь решить, что блефую. Тогда точно кранты.
Жанна оторопело уставилась на собеседницу. В глазах у неё плеснулся страх.
Она промолчала, только, уходя, шепнула. – Ты осторожней. Баба злопамятная, её по «мокрой» статье закрыли. Как бы не отомстилась.
Ольга весело засмеялась: – Спасибо. Её развеселила картина возможной схватки. – Постерегусь.
– А тебя как звать? – успокоилась, наконец, девчонка. Она заинтересованно глянула на спасительницу.
– Ольгой меня зовут. – Ответила та. И добавила. – Ладно, успеем, поговорим ещё. Отдыхай. А я подумаю.
Однако не удалось. Ужин, суета сокамерниц. Стук тарелок. Наконец, все угомонились.
Свет в камере продолжал гореть, однако время уже близилось к полуночи. Ночная смена легла, и остальные прикорнули кто где.
Камера затихла. Ольга прислонилась к перекладине и задремала. Сон, не сон – лёгкое видение. Она перебирает документы в офисе Атолла. На глаза попалась неприметная папка с рядом цифр и фамилий, мимоходом просмотрела её и сунула в карман сумки. Привычка разведчика. «Надо же, а ведь эти листки там и лежат. – Сквозь сон удивилась она. – А вот где сумка? Стоп, а не вместе с винчестером я её припрятала? Точно, сумка, скроенная на манер парашюта, в собранном состоянии занимала всего ничего, а если развернуть, танк можно спрятать.
Ну, и к чему это мне?» – Не поняла Ольга, вырываясь из сна. И тут заметила, что к ней приближается отвратное лицо неудачливой «мокрушницы». Видимо, Жанна недаром стала главной в камере и в людях разбиралась.
«В крайнем случае, от удара уйти всегда успею, может, поцарапает чуть». – Спокойно подумала, ожидая продолжения. А злопамятная толстуха, сжимая в кулаке заточенный гвоздь, уже тихонько склонилась к ней. Рука пошла на замах. Движение ускорилось. Она явно намеревалась загнать грозное орудие в печень ничего не подозревающей жертве. Мягкий, обволакивающий блок, и несильный толчок в локоть. Вместо прямого, разящего удара рука злоумышленницы невероятным образом вильнула и со всего маху воткнула пику в живот своей хозяйке. Удар оказался такой силы, что оружие вошло по самую ручку. Баба закачалась и повалилась на лежащих в первом ярусе арестанток. Рука замерла, сжимая обмотанную тряпицей рукоятку самодельного стилета.
Перепуганные женщины в страхе смотрели на извивающуюся в агонии самоубийцу. Несколько секунд, и она замерла, изогнувшись в невероятной позе, но, так и не выпустив из рук заточку.
– Так понимаю, факт самоубийства оспорить будет трудно? – спросила Ольга у подскочившей Жанны.
Та пришла в себя, присмотрелась к покойнице и широко перекрестилась, кивнула.
– Эй, там, в дальнем. – Крикнула она, – зови вертухаев, пусть выносят. «Толстая вскрылась».
И, уже отходя, пробормотала. – Интересно, кто такой, больной на голову, тебя закрыть удумал?
Глава 5
Удивительно, на допрос Ольгу вызвали уже на другой день. Скорее, это был даже не допрос, а очная ставка. Хотя, как назвать встречу главы не последнего в мировом рейтинге холдинга с подследственной. Причём, в комнате допросов, кроме них, не было никого.
Ольга встречала этого холёного господина в бытность свою клерком компании. А вот он о её существовании узнал совсем недавно.
Как она и боялась, служба безопасности, получив анонимный подарок в виде полного расклада хищений в сибирском филиале, не очень и обрадовалась.
– Кто это, осведомлённый в нашей кухне, нам «добряк подогнал»? – Образно выразился глава СБ.
Матёрый в прошлом опер, он никак не мог избавиться от уголовного жаргона. Впрочем, работе это не мешало. Рыть начали в двух направлениях. В первую очередь, по сути компромата, и одновременно изо всех сил пытались разобраться в личности доброхота.
– Профи справились быстро. Ольгу, вернее, ту, под кого она маскировалась, вычислили не просто, а очень просто. Умелый спрос мигом развязал языки сибирякам. И те, опережая друг друга, поведали о шустрой москвичке, раскопавшей договора, и сложившей два и два.
«Во как? – Удивились Атолловские опера. – Смотри, какие у нас клерки отчаянные».
Глянули внимательно её личное дело. И вот тут им поплохело всерьёз. Девочка оказалась с таким шлейфом загадок, что без бутылки не разобраться. Попала в страшную аварию, поправилась за неполных полгода. Отец, генерал ФСБ, пусть и в запасе. Да, только всем известно, что бывших чекистов не бывает. И вот он погибает, и жена тоже. Девочка, ставшая владельцем неслабого капитала, не успев затвердить права наследования, тоже гибнет. И с ней вместе подрывается тоже, к слову сказать, генерал, и, надо же, ФСБ.
А Звягин имел репутацию самого хитрого и жестокого рейдера.
– Это уже водевиль какой‑то? – не выдержал шеф холдинга, когда ему доложили всю картинку. – Ага, сколько у девочки зарплата была? Да она за квартиру, поди, платила в два раза больше. Короче, в дерьме вы, господа. – Отбросил он документы. – Сдаётся мне, и я вместе с вами. Вы что, не понимаете, это она… Она нас развела.
«Крот» это был. Звягинский крот, понятно? И не думаю, что девчонка в особняке сгорела. Всех опознали, и только от неё ничего не нашли. Ну, менты, понятно, им лишний глухарь не нужен. А вы‑то куда смотрели? Короче. Что делать будете, не знаю и знать не хочу. Платите, пытайте, но чтобы её нашли. Понятно? Вперёд и с песней.
Деньги ему, в принципе, было не жаль. Тем более, Звягин уже в прошлом, но, дело принципа: «Воровать, у меня, не позволено никому».
– Найти и, чтоб неповадно другим было, высечь, показательно. – Распорядился магнат.
И вот она перед ним.
Максимов всмотрелся. – «Привлекательное личико. Миниатюрная фигурка. Словно и не из камеры привели… Вот только глаза не в масть. Не такие глаза у неё быть должны. А здесь, спокойствие и уверенность. Вроде, это не её ко мне на аркане приволокли, а она снизошла до общения.
Странно. – Насторожился олигарх.
– Допрыгалась, Ирина? – Прервал он затянувшееся молчание.
Ольга внимательно глянула в лицо воротилы: «Нормальный, с виду, мужик. Умный, сильный. Может, чуть испорченный деньгами и властью? Но, было бы странно, кабы падал от голода, что твой нарком продовольствия.
Не понравилась ей, сквозящая в каждом движении, уверенность в своём праве распоряжаться чужой жизнью. Даже странно, что такое, вполне объяснимое его поведение, вызывает столь сильную неприязнь.
«Болею, что ли? – хмыкнула она про себя. – Или это общение с «толстовцем» сказывается? Сама‑то лучше?» – Так и не разобравшись в своих чувствах, продолжила изучать гостя.
– Ну, что, допрыгалась? – Спросил, наконец, гость. Вопрос прозвучал риторически.
– Не бейте, дяденька. – Сорвалась она в плач. – Я всё скажу. Всё, всё. И где алмазы зарыты и куда труп спрятали.
– Какой труп? – Опешил Максимов. – Ты что, сдурела? – Он искренне недоумевал. Уж больно здорово она сыграла страх и растерянность маленького человека.
– А, так Вы не из‑за старухи? Нет? – Вмиг успокоилась шкодливая девчонка. – Тогда, я не знаю.
А вообще…, и впрямь, что тянуть? – Она внезапно и неуловимо изменилась, и олигарх почувствовал себя дураком.
– Значит, так. Упростим задачу. Давайте от выяснений, кто прав, кто виноват, перейдём к делу. – Она закинула ногу на ногу и внимательно взглянула на олигарха. – За моё задержание ответите особо. Хотя, это, в принципе, семечки. А, касательно денег, что я с главного инженера получила, так все вопросы к нему. Украл их он. Его и трясите. А мне спасибо сказать нужно. Но, думаю, на конструктивную беседу Вы пока не способны. Поэтому, я сейчас коротко изложу свои требования. Она протянула руку и вдруг коснулась его руки. Да у вас пульс что‑то частит. На сердце не жалуетесь? – Провела по запястью прохладными пальцами, несильно нажала.
Собеседник с негодованием вырвал руку и не смог сдержать возглас удивления. – Нормально у меня с сердцем, а вот у тебя морда не треснет от требований? – Совсем попросту выразил он своё мнение.
– Выслушайте, а потом будем выяснять, что и у кого треснет, простите за вульгаризм. Итак…
Но прежде я, уж простите девичью болтливость, не с кем здесь особо поболтать, расскажу, как пройдёт Ваш сегодняшний вечер. Рассказ будет недолгий, но содержательный, поэтому прошу не перебивать.
Заинтригованный олигарх решил: «Пусть болтает девчонка, а я пока сделаю выводы и решу, что с ней делать».
– Вы, Андрей Григорьевич, от меня двинетесь к начальнику Вашей службы безопасности. Устроите разгон и потребуете, чтобы он к завтрашнему утру представил Вам…, ну, это неинтересно. И поедете Вы на свою дачу, она у Вас за фирмой числится, но Ваша. И вот, где‑то часов в девять или, чтобы быть совсем точными, в девять ноль семь, сядете в кресло и потянетесь к пульту, посмотреть, что творится в мире. И вот тут Вас прихватит. Оно. Милое. Никогда ведь не болело, а тут: ни вздохнуть, ни охнуть. За грудиной огонь, в лёгких вата. В голове туман. Голос её странно замедлился, стал тягучим и проникал в самую душу слушателя.
И поймёте Вы, Андрей Григорьевич, что вот она. – Продолжила Оля. – Стоит перед Вами та самая дама с косой, свидание с которой не назначают.
И миллионы Ваши достанутся всем, кому ни попадя, а Вам достанется уютная могилка два на два с роскошным мраморным памятником. И так Вам станет тоскливо, что не передать. Дальше слушайте внимательно, – подняла палец Ольга, увидев, что слушатель порывается вставить своё слово. – Повторять не буду, а от того насколько правильно Вы всё это исполните, зависит Ваше благополучное избавление от, скажем так, неприятности.
– Так о чем это я? – припомнила Ольга. – Ага. Первое, звонок вашему милицейскому приятелю с приказом немедленно освободить меня и моих спутников и доставить на яхту. С извинениями. Это важно. Чуть полегчает.
Вы решите, что я Вас развела, озлобитесь и попытаетесь своё распоряжение отменить. И вот тут долбанёт, очнётесь минут через пять, ну, отдышаться Вам пару минут хватит. Дальше, приказ начальнику охраны. Забыть наши имена. Никаких слежек, прослушек. Навсегда. Денег я с Вас не возьму. Что я, рэкет, что ли. Вы лучше…, ага, скомандуйте‑ка Вы, чтобы отпустили с нами одну девчонку. Она в моей камере сидит. Натальей зовут. За какой‑то паршивый кафель её закрыли. Деньги можете за этот кафель сами внести, или пусть Ваш «Мент» расплатится, мне без разницы. Вот, вроде, и всё. И последнее. Поверьте на слово. Опоздаете, уже не откачают. И всё, «карачун подкрался…» – это цитата, не обижайтесь.
– Теперь Вы. Только просьба, без мата. – Закончила слегка издевательский монолог хулиганка.
Олигарх, онемевший от такой наглости, не нашёл, что сказать. Наконец выдохнул. – Ты мне эти пятьсот штук на карачках принесёшь, и ноги будешь лизать. Ясно? Да ты понимаешь, что за суммы в сто раз меньшие на куски людей режут.
Чувствуя, ещё немного, и он кинется на неё с кулаками, подпрыгнул со стула и дико заорал. – Охрана.
Дверь мгновенно распахнулась.
– Ну, погоди, тварь. – Бросил уже на ходу, – завтра с тобой иначе поговорят. Ах ты, сучка. – Он плюнул на пол и выскочил наружу.
– Встать. – Рявкнул охранник. – Вперёд. Руки за спину.
Остаток дня она провела спокойно. Выспалась, поболтала с Жанной. Её положение в камере укрепилось настолько, что сокамерницы разве что не крестились на неё.
– Смотри, – пошутила рыжая, – они скоро кол осиновый с воли просить начнут.
Ольга усмехнулась. – Да я сегодня уже выхожу. Ошибка говорят. Извините.
Жанна недоверчиво покачала головой. – Дай бог, только, чтобы ночью выпускали? Я сомневаюсь. У них график железный. А в ночь тут только охрана. Хотя, тебе видней, – не стала спорить опытная сиделица. – А вообще, я с тобой бы ещё поболтала.
Ольга пожала плечами. – Ну, это не от меня зависит. Если есть какие вопросы, спроси. Может, отвечу.
Жанна задумалась. – Слушай, а ведь и страшно. Это как к гадалке. Только чувствую, ты в сто раз верней предскажешь. Ой, боюсь.
Ольга улыбнулась. – Не рви себя, а то совсем голову задурила себе. – Ольга упёрлась ладонями в подбородок. – Ох, что‑то я закрутилась сегодня. – Наташа. – Обратилась она к девчонке, сидящей поодаль. – Хочу предложить тебе со мной в море пойти. В круиз, не шуточный, идти далеко. Но если дойдём, и денег заработаешь, и жениха встретишь. Уж поверь мне, всё у тебя будет.
Девчонка испуганно заморгала. – Я же под следствием? Мне тюрьма светит.
Ольга отмахнулась. – Не бери в голову. Это как раз самое маленькое препятствие. В общем, думай, только сегодня. И не бойся, в обиду тебя не дам.
Наталья осталась сидеть с открытым ртом, а Ольга отошла на своё место.
Взбешённый олигарх выскочил из ворот изолятора и грохнул дверцей Мерседеса так, что водитель подпрыгнул от неожиданности, а охранник рванулся за табельным оружием.
– Поехали. Что заснул. Твою мать. – Сорвал зло на невиновном водиле олигарх. Трехтонная машина взвизгнула резиной и снялась, как гоночный болид. Ошалевший от такого невиданного поведения обычно чрезвычайно сдержанного хозяина, водитель втопил педаль до пола.
Едва войдя в офис, Максимов распорядился. – Начальника охраны ко мне, живо. Референт вздрогнул и рванул выполнять. «Даже когда шефу сообщили о потере Нижнеудинского комбината, стоимостью в полтора миллиарда, тот так не рычал. – Что бы это могло быть?» – Терялся в догадках секретарь, вызванивая безопасника.
Оповещённый о настроении патрона тот влетел, даже не нацепив галстук.
– Звали, Андрей Григорьевич? – Поинтересовался он, просовывая голову в приоткрытую дверь сановного кабинета.
– Давай, шляется он, – пробурчал слегка отошедший глава холдинга. – Записывай. Всё на эту тварь. Всё отдать ментам.
– «Зарядить» столько, чтобы её на параше сгноили. – Проявил недюжинное знание уголовных реалий бизнесмен. А сами трясите всех, кто с ней связан. Яхту в арест, деньги, что за ней, тоже. Я её, блин, в Африку без штанов… Всё, свободен, выполнять немедленно, к утру доложить.
Отпустив главного охранителя и чистодела, он расслабил галстук и автоматически потянулся к бару. Рука ткнулась в пузатую бутылку. Не глядя, плеснул в бокал и залпом махнул обжигающий напиток. Коньяк растёкся по жилам, даря благодатное расслабление.
Но, тут сердце кольнуло нехорошее предчувствие.
«Хватит на сегодня, домой пора». – Решил он, подхватил с кресла скинутый в горячке пиджак и скомандовал референту. – Я отдыхать. Если что, звони на дачу.
Устроившись в салоне бронированного лимузина, пультом дистанционки выбрал музыку любимого Морриконе и откинулся на мягкие подушки. Машина стремительно неслась по пустой трассе, удаляясь от мегаполиса.
Удар, визг тормозов, и сила инерции кинула его на перегородку, отделяющую салон от водительского сидения. Машина, пролетев ещё с полсотни метров, замерла.
В интеркоме прозвучал голос телохранителя. – Всё в порядке, Андрей Григорьевич. Ворону «лобовым» поймали. Главное, сволочь, будто специально ждала. – Возбуждённо закончил охранник. – Но стекло уцелело, трещины только. Сейчас Володя протрёт и едем.
Озабоченный молчанием секьюрити повторил. – Как слышите, приём. Однако Максимов по детски шмыгал носом и молчал. Страх, возникший внизу живота, поднялся в желудок и сдавил его диким приступом изжоги. Ох, как давно он так не боялся. С тех самых пор, как ему, тогда ещё мелкому торговцу компьютерным вторсырьём, прислали в конверте патрон от «Макарова». Однако те времена благополучно миновали, и он уже напрочь позабыл это паскудное чувство.
Кое‑как продышавшись, олигарх скрипучим от злости голосом разрешил продолжить движение.
Остаток пути он сидел в тяжёлом раздумье, не вспоминая уже про музыку.
Вид привычного интерьера слегка успокоил. Он прошёлся по комнатам, зачем то проверил окна. Включил свет и потянулся к пульту. «Что там, в мире твориться?» – Мелькнула ленивая мысль. Его обожгло воспоминание. Он кинул взгляд на часы. Огромные стрелки фирменных часов, висящих в проёме, показывали ровно девять ноль семь.
Боль вспыхнула в груди. Заполнила тело и плотным комком сошлась под грудиной. Губы старались поймать глоток воздуха, но онемевшие лёгкие не смогли втянуть ни капли. Он захрипел, обмирая от сознания, что это конец. Ещё чуть–чуть, и ничего уже не станет. «И кому все?» – Сверкнула мысль. – Она знала…? Ведьма!» Ему вдруг почудилось, что в полумраке, хотя горели все лампы, перед ним возникло светлое пятно. Оно уплотнилось, и вот уже видны стали пустые глазницы и надвинутый на лоб тёмный куколь капюшона.
«Что? Что?» – Из последних сил он пытался вспомнить, что сказала ему та девчонка. Скрюченными пальцами выцарапал трубку и нажал кнопку.
Абонент отозвался сразу. Превозмогая мучительную боль, и судорожно перхая, Максимов хрипло прорычал. – Девчонку и тех, что с ней были, отпустить немедленно. Сейчас же. – Вдруг понял, что может втянуть глоток воздуха. – Отвезти на яхту, извиниться. Дашь ментам сколько скажут, но, чтобы выпустили, немедленно.
Дело жизни и смерти. Не выполнишь, пожалеешь люто, – сумел он выговорить почти связно. Привыкший ничему не удивляться начальник охраны подтвердил распоряжение. Максимов заметил, что неясная фигура начала растворяться и таять. Боль ещё стояла в груди, но уже не так бесповоротно.
Добавил, припоминая. – С ней ещё девчонка будет, звать Натальей. За кафель сидит. Заплати эти копейки, и пусть с ними отпустят. Да, извиниться нужно. Он, наконец, смог вдохнуть полной грудью. В трубке запиликали сигналы отбоя. И тут Максимов обнаружил, что сидит возле кресла и тупо смотрит на растекающееся по ковру сырое пятно. Он продышался, стянул мокрые брюки и, пошатываясь, двинулся в ванную комнату. Боль практически исчезла. Только холодный пот и мокрое белье напоминали о случившемся приступе.
«Ах ты, паскуда». – Вновь поднялась волна ненависти. Так меня запугала, что сам себе внушил. Разбрызгивая воду, выскочил из душевой кабины и ринулся к телефону. Боль вломилась без предупреждения. Совсем не так плавно, как в прошлый раз. Он мешком рухнул на пол, теряя сознание от нового, ещё более сильного приступа. Очнулся вдруг. Перед глазами расплывается узор дорогого ковра. Обессилено потянул к груди непослушные ноги. «Уже высох». – Безразлично отметил он сухость тела.
Приподнял голову и обмер, увидев своё лицо в зеркальной поверхности шкафа–купе. Однако не обвисшие вдруг щеки и огромные мешки под глазами напугали его. Поразил короткий, ухоженный ёжик. Ещё утром внимательно осмотренные на предмет седины волосы сейчас стали совершенно белыми
Дрожащей рукой олигарх перекрестил зеркало, зашевелил губами, припоминая молитву. И тут, словно дрогнуло что‑то в его душе. Он лежал на полу, и чувство громадного облегчения и неземной радости наполняло его.
Максимов отчётливо понял, опоздай его собеседник ответить на звонок, лежать ему сейчас бездыханным посреди этой огромной комнаты.
«Да что может быть важнее этого счастья, просто жить? – с умилением осознал он. – И она показала мне, как мимолётно всё, как мелко. Суетимся, рвём жилы. А вот придёт эта…, Максимов содрогнулся и вновь обмахнул себя неумелым крестом, – и всё. И ничего. Ничего совсем. Пустота».
Он задремал, сознание затихало. Однако оставалась уверенность в том, что сон этот будет спокойным и добрым. «А девчонка – ведьма». – Мелькнула краем вялая мысль. Однако не вызвала ни злости, ни раздражения. Наоборот. Чувство непонятной благодарности, за урок, который ему дала маленькая… Он спал.
– Вот и всё. Пора на выход. – Пробормотала Ольга, увидев, что крашеная суровой шаровой краской дверь распахнулась, и в камере мгновенно стало тесно от обилия разномастных служивых чинов, блеск шитья погон и шевронов вызвал у задремавших обитателей дружное оживление.
Ольга, прощаясь, кивнула Жанне и жестом подозвала Наташу. Вещи собери, а если ничего ценного нет, то и ладно. Пусть здесь остаются. Не дело, в новую жизнь старые воспоминания тащить.
Их вывели из камеры и провели в ту же комнату, где принимали. Вещи выдали под роспись, всё это с каким‑то насторожённым удивлением и даже с опаской. Обращались с ними, как с переодетыми принцессами крови, на «Вы» и, разве что не кланяясь. Наталья, не веря в то, что их сейчас выпустят, жалась к Ольгиному плечу и вздрагивала. Наконец, вручили документы.
Вперёд вышел представительный человек в штатском. – Андрей Григорьевич Максимов приносит Вам свои искренние извинения. И ещё, он просил поблагодарить Вас, сказал, что Вы поймёте за что. – Слегка вымученно произнёс он.
