Текст книги "Чаша терзаний"

Автор книги: Gita Ogg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10

Через пару дней я заметила, что на уроки ко мне записалось в два раза больше учеников. Это конечно льстило моему самолюбию, но также нагоняло страху, поскольку ученики заведомо ждали от меня новых эмоций, а я не имела ни малейшего понятия как их обеспечить, всё же я была учителем, а не циркачом.

Вдобавок ко всему, на обеде, профессора МакГонагалл угораздило во всеуслышание сообщить мне, что студенты только и делают, что обсуждают мои уроки.

– Ничего удивительного, – едко заметил Снейп. – Я проходил мимо кабинета мисс Аттист, оттуда всё время доносится смех. Такое впечатление, что там изучают не искусство, а новые способы щекотки. Наши бездельники постоянно обсуждают то, что не имеет никакого отношения к учёбе, почему бы им не включить в этот список ещё и уроки живописи.

Профессор МакГонагалл наклонилась ко мне.

– Не обращайте внимания, профессор Аттист, – сказала она. – Профессор Снейп всегда выступает резко против, когда студенты отдают предпочтение кому-то из преподавателей.

– Конечно, – подтвердил Снейп. – Потому что я стою на страже результатов, а когда ученики изображают из себя на уроке коней, я более чем сомневаюсь, что в их головах останется хоть что-то полезное.

Профессор МакГонагалл метнула в него негодующий взгляд. Я успокаивающе дотронулась до её руки и сказала,

– Возможно, профессор прав, мне стоит уделить больше внимания основам.

Та покачала головой, но продолжать разговор не стала.

В этот же день я, проходя по коридору, снова наткнулась на Снейпа, распинавшего двух первокурсников. Я коротко поздоровалась и собиралась идти дальше, но мальчишки, видимо, до жути боявшиеся Снейпа, решили поискать защиты у меня.

– Профессор Аттист, – выкрикнул один из них. – Скажите профессору Снейпу, что он ругает нас несправедливо!

Не успела я открыть рта, как второй затараторил,

– Профессор Аттист, мы просто принесли на урок зельеделия Ваше задание, ведь Ваш урок следующий, а бумажные голуби вылетели из картины.

– Да, – подтвердил первый. – Мы же не виноваты, что они вылетели.

Снейп побагровел.

– Так, мистер Реймондс и мистер Паркер, – начала я с улыбкой.

Я точно знала, что ничего из картины «само» вылететь не могло, но мне было жаль детей.

– Мне кажется, что в следующий раз вам лучше помнить, что мои задания необходимо носить обёрнутыми в ткань или, по крайней мере, ставить лицом к стене. Мало того, я надеюсь, вы понимаете, как ужасно поступили, перебив преподавателя.

Мальчишки покраснели и уставились в пол.

– Простите их, профессор Снейп, – сказала я. – Видимо, я недостаточно ясно объяснила способы хранения картин, а потому здесь всецело моя вина.

– Что же, – сказал он холодно. – Я не знал, что Вы, подобно этим школьникам, вознамерились срывать мне уроки.

Моя улыбка осталась на месте.

– Я заверяю Вас, профессор, что это не так и обязуюсь проверить лично у каждого ученика, в чём они носят свои задания.

– Уж будьте так любезны, – процедил Снейп.

Мальчишки посмотрели на меня с благодарностью и собрались сбежать, но я остановила их.

– Разве профессор Снейп позволил Вам уйти? – они замерли. – Профессор, у Вас есть что ещё сказать этим молодым людям?

– Нет, – буркнул Снейп. – Они могут убираться.

Мальчишки, что было сил, припустили прочь по коридору.

– Так-так, – сказал Снейп, когда мы остались одни. – Значит, я не ошибался. Вы решили устроить тут веселье вместо учёбы, мисс.

Он специально сделал ударение на последнем слове.

– Веселье это не так уж плохо, – пожала я плечами. – Где же им ещё веселиться, не в Вашем же подземелье.

Он зло прищурился.

– Но сегодня они, представьте себе, решили, что это как раз подходящее место.

– Я надеюсь, профессор, – сказала я, добавив серьёзности в голос. – Что Вы им доходчиво объяснили их ошибку и мне не придётся делать этого второй раз.

Казалось, Снейп сейчас взорвётся.

– Не думайте, что они избегут наказания, – прошипел он.

– О, – проговорила я. – Это же я виновата, я и понесу это наказание. Что там необходимо сделать? Собрать дохлых слизней и принести Вам? Давайте я нарисую Вам этих слизней и принесу. Ручаюсь, они будут дохлые. И мне будет ужасно противно их рисовать, поэтому результат, на страже которого Вы стоите, будет достигнут.

Он бросил на меня испепеляющий взгляд, развернулся и зашагал прочь. Я пожала плечами и сказала,

– Ну что же, не хотите, как хотите.

Глава 11

События в школе проносились как стадо взбесившихся гиппогрифов, а мне оставалось только с изумлением наблюдать, как они мелькают мимо. В школу приехало много гостей для участия в Турнире Трёх Волшебников. Я, как преподаватель второстепенного предмета, живого участия в подготовке не принимала, вдобавок Снейп хорошо постарался, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что мои способности в магии весьма скромные. Я не расстроилась, поскольку это означало, что оставалось много времени для воплощения своего собственного замысла. Мало того, это избавило от прямого общения с Игорем Каркаровым, директором школы Дурмштранг, принимавшей участие в Турнире, которого я опасалась не намного меньше, чем Грюма.

С мадам Максим мы впервые побеседовали за закрытыми дверьми кабинета директора, и она, по его просьбе, посвятила меня в некоторые подробности жизни школы Бельстек. Так что теперь я могла без запинки рассказывать всем, кого интересовало, о годах своей «учёбы» там.

И вот, наконец, наступил день, которого все ждали с большим нетерпением – Кубок Огня должен был назвать имена Чемпионов. Я безразлично наблюдала за всеобщим ликованием, совершенно не разделяя интереса к жестоким издевательствам над детьми, которые они называли «турниром». Правда, немного успокаивало, что в этом году ввели ограничение по возрасту.

Однако, когда Кубок выдал имя четвёртого победителя, моё беспокойство усилилось не на шутку. Мнения преподавателей разделились: одни были уверены, что Гарри сам положил своё имя, другие, что над ним зло подшутили, но я чуяла большую беду во всём этом, и «почерк преступления» казался мне смутно знакомым. В глазах обескураженного мальчика читался сильный страх, и я старалась при каждой встрече подбодрить его, чем часто вызывала негодование некоторых учителей, учеников и гостей.

Однажды Гарри поймал меня в коридоре и тихо спросил, что я знаю о драконах, я честно призналась, что разбираюсь в них только на уровне школьного курса и предложила ему расспросить об этом Хагрида. Он вздохнул и поинтересовался нельзя ли нарисовать ему какой-нибудь мешок на голову, чтобы все перестали так на него пялиться. Я улыбнулась и ответила, что мешок конечно можно, но тогда все начнут пялиться ещё больше. Потом как можно громче сказала,

– Не волнуйся, лично я тебе верю.

Он натянуто улыбнулся в ответ и поспешил прочь, а я отправилась готовиться к следующему уроку и по дороге натолкнулась на Снейпа.

– Значит Вы хорошая, а мы все плохие, – сказал он ехидно.

– Я Вас не понимаю, – удивилась я.

– Не нужно отпираться, я слышал, как Вы кричали на всю школу, что верите Поттеру.

– Я не имею на это право?

– Вы прекрасно понимаете, что я имею ввиду. Вы учитель, если Вы конечно ещё помните смысл этого слова. Я полагал, никому из учителей нет нужды объяснять, что Кубок не мог сам по себе выдать его имя.

– Я не знала, профессор, – притворно удивилась я. – Что Вы считаете мистера Поттера не по годам способным магом, который умеет делать то, что неподвластно большинству взрослых.

– Вы сума сошли, я считаю Поттера вторым, после Лонгботтома, лодырем. Он не просто ничего не знает, он не хочет знать.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – я придала своему тону оттенок озадаченности. – Если он именно такой, то я совершенно права, и он не мог этого сделать.

Снейп сверкнул глазами и сквозь зубы проговорил,

– Раз Вы так умны, то без труда сможете объяснить мне повязку, которая находится на запястье Вашей левой руки с тех самых пор, как Вы приехали сюда.

– Без труда, – с готовностью сказала я и мысленно обрадовалась придуманной недавно уловке. – Я много работаю над картинами, рука очень устаёт, особенно запястье, приходится накладывать на него повязку. Причём Ваша слежка за мной даёт неверные результаты, повязки у меня на обеих руках.

Я покрутила руками у него перед носом.

– С чего Вы взяли, что я слежу за Вами? – он явно не собирался сдаваться.

– Но это же очевидно, – я смешно сдвинула брови. – Куда бы я ни пошла и что бы ни собралась делать, везде – Вы. Вы что, решили подробно изучить меня, чтобы потом использовать как ингредиент в одном из Ваших зелий?

– А может, это Вы следите за мной?! – негодовал Снейп. – И поверьте, если я докажу это, я сделаю то, что Вы так любезно предлагаете.

– О, пусть тогда это будет зелье остроумия, как художник, я могла бы добавить в него красок, Вы не находите? – я широко улыбнулась.

– Вы ведёте себя как подросток, мисс Аттист! – прошипел Снейп. – Этим Вы хотите привлечь к себе студентов?

– Нет, мистер Снейп, этим я хочу отвлечь от себя Вас!

– Вы! – Снейп в бешенстве стал наступать на меня.

– Что происходит, Элизабет? – к нам приближалась профессор МакГонагалл.

Снейп остановился. Я мгновенно стёрла улыбку с лица.

– Профессор МакГонагалл, – сказал он брезгливо. – Вы когда-нибудь допускали мысль, что Хогвартс настолько будет нуждаться в эстетике, чтобы принимать в ряды своих преподавателей студентов-переростков?

– Профессор, Снейп, – возмутилась та. – Я хотела бы напомнить…

– Профессор МакГонагалл, – прервала я серьёзным тоном. – Профессор Снейп прав. Я не права и признаю это, поэтому надеюсь на его великодушие, и мы больше не будем возвращаться к этой теме.

Снейп смерил меня высокомерным взглядом и удалился.

МакГонагалл недоумевала.

– Зачем ты выгораживаешь его? – спросила она. – Если бы я вовремя не вмешалась, он бы просто задушил тебя!

– Нет, что Вы, – я усмехнулась. – Вам показалось. Мы иногда спорим с профессором, но это абсолютные пустяки.

– Ты бы поостереглась вступать с ним в подобные споры, он не станет шутить.

– Не беспокойтесь, я же сказала, я была не права.

– Смотри, Эни, – шепнула она. – Как бы нам потом не пришлось искать для тебя противоядие.

– Что Вы, профессор Снейп никогда не пойдёт на это.

Она покачала головой и пошла прочь. Хоть я и делала вид, что сомневаюсь в её правоте, я осознавала, что это уже не смешно, а очень опасно. Снейп безусловно что-то подозревал и следил за мной. Я приказала сама себе больше не вступать с ним в перепалки, даже в том случае, если он станет невыносим. Было необходимо, чтобы его ненависть, а заодно и интерес к моей персоне ослабли.

Глава 12

Благодаря переживаниям «заботливо» подаренным мне Турниром с его неожиданностями и невообразимой беспощадностью конкурсов, а также стараниям профессора зельеделия, судя по всему, путающего себя с моей тенью, я работала в усиленном режиме. Грозный декан не упускал возможности для язвительных комментариев по поводу всего, что я делала и говорила, особенно когда вокруг было много народу. Я сносила придирки молча, поскольку зареклась с ним спорить. Стараясь отвлечься от гнетущих мыслей, я каждый вечер привносила что-то новое в свою картину.

Наконец, настал день, когда я положила на холст последний мазок, и по нему тотчас же прошла волна света. Как только всё стихло, я дотронулась до изображения и ласково провела по нему.

– Ну здравствуй, – приветливо сказала я. – Что скажешь? Пустишь меня?

В этот момент раздался стук распахнутой двери, и мне в спину ударил поток воздуха.

– Нет, это переходит уже все границы! – орал Снейп. – Либо Вы сами запретите им носить на мои уроки Ваши задания, либо я…

– Дайте мне руку, – сказала я совершенно околдованная предстоящим открытием и, не отрывая глаз от картины, протянула ему свою ладонь.

Он поперхнулся и замолчал.

– Дайте мне руку, Северус, – настойчиво повторила я. – Мне срочно нужно это кому-нибудь показать.

То ли от моей невозможной наглости, то ли от собственного замешательства, он повиновался.

Свободной рукой я дотронулась до холста, и всё моё тело затрепетало, когда картина чуть выгнулась и впустила.

Мы оказались в том самом лесу, который был изображён на холсте. С одним только отличием, теперь лес был живым. Листья на ветках деревьев раскачивал лёгкий ветерок. Стволы, ещё мокрые от только что прошедшего дождя испускали пар. Лучи солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, образовывали длинные световые столбы, в которых плясали и искрились крохотные пылинки. Воздух был наполнен озоном и одурманивающим запахом цветущей липы.

Отпустив Снейпа, я затаила дыхание и сделала несколько шагов вперёд. Под ногами хрустнула ветка, и я вдруг остро осознала, что мне удалось. Сияя от радости, я повернулась к человеку, который, так же как и я, видел всё это.

– Посмотрите, – зашептала я, боясь разрушить мгновение. – Ну разве это не чудо?

Он молчал и, не отрываясь, смотрел на меня.

– Понимаете, что произошло? – я вдохнула полной грудью. – Это же она сама позволила нам увидеть. Я так верила!

– Так не бывает, – выдохнул он.

Я подбежала к нему.

– Да посмотрите вокруг. Мне же никогда не удавалось, никогда, а сегодня… Что сегодня?

– Сегодня? – как эхо отозвался он.

– Какое сегодня число?

– Двадцатое, кажется.

– Двадцатое! Я должна запомнить этот день! Это же …

– Невероятно, – добавил он.

– Да! – я, наконец очнувшись, перевела на него взгляд.

Он еле заметно улыбался.

– Профессор, – сказала я с жаром. – Вы же первый, кто это увидел!

Он посмотрел вокруг.

– Мы в картине? Внутри? – тихо спросил он.

– Ну, конечно! – я обхватила затылок руками, зажмурилась и ещё раз глубоко вдохнула. – А знаете, профессор, если она позволила Вам войти, значит Вы ей понравились. Значит Вы можете приходить сюда, когда только пожелаете. А хотите, я подарю её Вам?

– Нет, – вполголоса сказал он. – Я лучше… приду.

И прибавил чуть громче.

– Меня ждут ученики.

– Да-да, просто повернитесь и выйдете.

Он исчез. Я опустилась на траву и погладила её рукой, она была тёплая, мягкая словно шёлк и чуть влажная от капель недавнего дождя. Я подставила лицо солнечным лучам, было невероятно здорово, и думать ни о чём не хотелось.

* * *

Вечером того же дня, уже полностью придя в себя от недавней бури эмоций, я сидела за письменным столом, перенося баллы студентов в выданный мне формуляр. Это занятие наводило тоску, и я поминутно зевала. Камин пылал так жарко, что мне пришлось открыть дверь, чтобы не превратиться в одно из дымящихся поленцев. Я услышала шорох и подняла глаза, в дверном проёме стоял профессор зельеделия.

– Не любите заполнять бумаги? – спросил он спокойно.

– Не то что бы, просто это так странно – ставить оценки за мечты.

Он подошёл ближе.

– Вы сумасшедшая маленькая женщина, Элизабет, – проговорил он. – Я не могу Вас понять.

– Разве нужно обязательно понимать?

Вместо ответа он повернулся к картине, всё ещё стоявшей на подставке.

– Как это работает? – спросил он и дотронулся пальцами до краски, ничего не произошло.

– Нет, я покажу Вам, сделайте так, – я подошла и провела по воздуху рукой несколько раз. – Только по холсту.

Он повторил, но снова ничего не произошло.

– Да нет же, профессор, – я накрыла его руку своей и несколько раз погладила холст.

Мы оба почти сразу оказались внутри.

– Поймите, – повернулась я к нему. – Вы должны это делать нежно, будто ласкаете ребёнка.

Неожиданно он резко притянул меня к себе и коснулся губами моих губ, открывая их для поцелуя. Я задрожала, обвила его шею руками и с жаром ответила на поцелуй. Почувствовав мою страсть, он впился в мои губы ещё сильнее, и я совершенно потеряла над собой контроль, отдаваясь новым сладостным ощущениям.

Поцелуй закончился так же неожиданно, как и начался. Он отстранился, посмотрел на меня как-то растерянно и в мгновение ока покинул картину. Я тупо уставилась ему вслед.

«Что это здесь сейчас такое было, – спросила я себя спустя какое-то время. – Я что схожу сума?».

Я вышла в кабинет и тяжело опустилась в кресло, глядя на теперь уже закрытую дверь.

– Бред какой-то, – подумала я вслух.

Глава 13

После необъяснимого инцидента Снейп перестал не только придираться ко мне, я вообще как будто перестала для него существовать. Но это было уже лучше, так как я теперь могла, не опасаясь комментариев, общаться с профессором МакГонагалл, с которой мы очень сдружились.

Она рассказывала мне обо всех последних новостях и о предстоящем Святочном бале. Она же посоветовала Дамблдору задействовать меня в его подготовке. Специально для этого случая я работала над несколькими простенькими картинами в духе шоколадного фонтана, не столько потому, что этот фонтан не могли создать иным способом, сколько для пущего развлечения гостей.

К дате проведения бала у меня уже было давно всё готово. Вечером Минерва зашла обсудить последние штрихи, она светилась от предвкушения праздника.

– Эни, почему ты до сих пор не готова? – изумилась она.

– Мне что-то нездоровится, может быть лучше не ходить? – спросила я с надеждой в голосе.

– Ну как это не ходить, что это ты придумала? – она прикоснулась ладонью к моему лбу и внимательно посмотрела на меня. – Или что, ты всё ещё не можешь забыть тот бал?

– Да нет, что Вы, всё в порядке, – рассмеялась я.

– Ну тогда побыстрее собирайся, я буду ждать тебя внизу.

Она ушла, а я стояла не в силах преодолеть надрывный крик девушки, звучащий в моём сознании сквозь треск разрываемой ткани:

«Какая же я идиотка! Вырядилась как кукла. Я никогда не хотела быть похожей на куклу! Вот скажи мне, для чего?!»

И другой, тихий успокаивающий голос:

«Он что прогнал тебя, да?»

«Да, сказал, что я заполняю собой всё пространство и этим его сильно раздражаю», – одна из собеседниц бросила рвать платье и зашлась в рыданиях.

«Хочешь, я больше не буду с ним разговаривать?», – спросила та, которая говорила тихо.

«Нет! – рыдания резко оборвались. – Ты не можешь. Пообещай мне, что не будешь этого делать! Пообещай!».

«Как скажешь».

Голоса стихли и я, решив, что пора кончать с этим, одела то, что первым подвернулось – брючный костюм цвета мокко и, накинув сверху мантию, спустилась вниз.

Минерва действительно ждала и провела бы рядом со мной весь праздник, если бы я, понимая, что ей скучно, не покинула её.

Постояв немного в одиночестве и поймав на себе несколько насмешливых взглядов слизеринцев, видимо обсуждавших мой магловский наряд, я решила вернуться к себе, но путь мне преградил Грюм.

– Я наблюдал за Вами, профессор, Вы ни разу за весь вечер не поговорили с мадам Максим, – сказал он, и его жуткий глаз стал бешено вращаться.

– Мы все эти дни говорили с ней, – я попыталась придать своему голосу непринужденности. – Сегодня, я думаю, у неё есть более интересные собеседники.

– Вы имеете в виду этого косматого Хагрида? – спросил он и почему-то облизнулся.

– Никого я не имею в виду! – я возмутилась.

– И всё же, что Вы думаете?

– Профессор Грюм, – сказала я. – Прошу меня простить, но я не намерена обсуждать с Вами ни директора школы, в которой училась, ни кого-то другого тоже.

Он ухмыльнулся, его нормальный глаз пытался прожечь во мне дыру.

– Вы зря не хотите говорить со мной. Или Вам есть что скрывать?

– Ещё раз прошу меня простить, – нахмурилась я. – Но у меня есть некоторое неотложное дело.

Он не двигался с моего пути и продолжал буравить меня взглядом. Его искусственный глаз прыгал как сумасшедший. Я повернулась и пошла обратно в зал.

Испугавшись и расстроившись ещё сильнее, я больше не сумела вернуть своему лицу весёлое выражение. Настроение было безнадёжно испорчено, и дабы не омрачать своей кислой миной праздник окружающим, я вышла в морозную ночь. В тени замковой арки приглушённо беседовали два человека, видимо заметив меня, они замолчали, и я тактично прошла дальше, давая им возможность продолжить беседу.

Прогуливаясь по парку, я немного замёрзла, но возвращаться в зал не хотелось, а сон не шёл, и поэтому я двинулась дальше мимо хихикающих и целующихся парочек подростков. Выйдя на пустынное место далеко от огней Святочного бала, я спряталась в тени большого дуба и стала рассматривать причудливый узор покрытых изморозью веток.

– Почему я должен повторять дважды, – вдруг раздался гневный голос Снейпа. – Убирайтесь обратно в зал или вы сейчас же отправитесь спать!

Я не двинулась, решив, что он снова распекает юных влюблённых, но он вдруг вырос рядом и оторопело посмотрел на меня.

– Это Вы? – сказал он. – А Вы почему здесь? Почему не веселитесь?

– Как-то не получается.

– Я не верю своим ушам. У Вас, и не получается?

Я зло глянула на него.

– Если Вы, профессор, задумали устроить словесный поединок, то я отвечу Вам так: Вы победили, противник посрамлён и в панике бежит, бросая свои скудные пожитки. Пожалуйста, оставьте меня одну.

– Вы здоровы?

– Какое Вам дело? Простите, но я начинаю Вас бояться, Вы вечно приходите, требуете от меня чего-то, кричите, а я всего лишь хочу остаться одна.

– Я и не собирался Вам мешать, – пробурчал он. – Только если Вы завтра подхватите воспаление лёгких, не ждите, что я брошу все дела и буду готовить для Вас лекарство.

Мои нервы не выдержали. Он не сказал ровным счётом ничего, но на сегодня это было последней каплей, и я сорвалась.

– Ну что я Вам такого сделала? – закричала я. – Ну почему Вы просто не оставите меня в покое? Почему бы вам всем не оставить меня в покое!

– Но Вы сами сделали это, – возмутился он. – Сами!

– Да что я сделала, что? – мой голос сорвался на высокой ноте и я тихо, с мольбой, добавила. – Уйдите а?

Тоном, не терпящим возражений, он сказал,

– Следуйте за мной.

Я сдалась и обречённо поплелась за ним. Мы шли долго, спускаясь и спускаясь по лестницам, мне показалось, что этому никогда не будет конца. В конечном счёте, мы вошли в небольшую жилую комнату, он пропустил меня вперёд и закрыл дверь на ключ.

– Начинайте, – сказала я, обречённо посмотрев на него.

– Начинать? – вдруг усмехнулся он. – Как скажешь.

Он шагнул ко мне и накрыл мои губы своими. От неожиданности я отскочила, и сама не понимая, что несу чушь, выкрикнула,

– Что ты делаешь? Ты же привёл меня сюда читать нотации!

Он чуть склонил голову на бок и, прищурившись, взглянул на меня.

– Н-нет? – сказала я запинаясь.

– Нет, – ответил он, еле сдерживая улыбку.

Я больше не знала, что сказать. Это уже было ни на что не похоже. Он не двигался. Я снова разозлилась.

– Всё, Северус, тебе это удалось, – крикнула я. – Ты выставил меня полной дурой! Можешь выпускать!

– И не подумаю, – сказал он. – Тебя же предупреждали держаться от меня подальше, но ты никого не послушала, так?

Сузив глаза, он стал медленно надвигаться на меня. Я попятилась. Через пару шагов я наткнулась на препятствие и, не удержав равновесия, плюхнулась на что-то мягкое. Он рывком подскочил ко мне. Я зажмурилась и вдруг почувствовала, что он снова завладел моими губами. Поцелуи были жаркими и требовательными. Чувства смешались. Разума вообще как будто и не было никогда. А этот новый, совершенно незнакомый мне мужчина заставлял меня покоряться так, чтобы я хотела чувствовать себя покорённой. И я больше не смогла ему противиться.

«Что же это я делаю?», – мелькнула последняя мысль, и я отдалась ему без остатка.

Позже, лёжа рядом, я мельком взглянула на него. Он смотрел вверх в темноту, и его лицо ничего не выражало.

– Я думала, ты ненавидишь меня, – сказала я тихо.

– Нет, – ответил он равнодушно и добавил. – Я – мужчина, а ты – достаточно привлекательная женщина, чтобы я мог желать тебя. Я предложил – ты согласилась, всё честно.

К моему сердцу подкралось и медленно заползло липкое и холодное чувство разочарования и словно змея проглотило трепыхавшуюся в нём частичку надежды. Я болезненно поморщилась. Внутренний голос с насмешкой отозвался: «Глупая-глупая Эни, неужто ты ожидала чего-то другого?».

Я помолчала немного, потом произнесла,

– Скоро рассвет, мне пора возвращаться к себе.

– Иди.

Я поднялась, плохо слушающимися пальцами натянула на себя одежду и пошла к выходу. Он открыл мне дверь.

– Я хочу не прерывать наших встреч, – донесся до меня его голос.

– Нет, – коротко бросила я и вылетела в открытую дверь.

«Всё правильно, – твердила я себе, пролетая по коридорам школы. – В этом нет ничего такого, тебе уже давно не восемнадцать».

Но сердце не слушалось, тоска подступала к горлу, а слёзы катились и катились по щекам.