Текст книги "Цари-жрецы"
Автор книги: Ги Раше
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Царь Гоморры первым отправил гонцов к каждому их сиддимских царей, сообщив им следующее:
«Если мы станем каждый год платить такую дань и содержать такое количество солдат, мы разоримся! Чтоб собрать столько средств, нам придется обложить новыми податями не только простой люд (разумеется, эта мера не повлечет за собой серьезных последствий, поскольку до сегодняшнего дня простолюдины не выказывали недовольства), но и богатых торговцев и землевладельцев, разрабатывающих соляные копи. А, как вы сами знаете, вызывать недовольство у богачей опасно».
Изложив эти весьма разумные соображения, царь Гоморры предложил объединить силы и богатства пяти городов с тем, чтобы собрать общую армию и противостоять любой попытке гиксосов взять желаемое силой.
«Когда Шарек поймет, что мы отказываемся выполнять его требования, и узнает, что мы заключили договор о взаимопомощи, он не станет настаивать на своем. Его наипервейшая задача – сохранять силы ввиду скорого вторжения в Египет, которое он готовит с давних пор, а любое вооруженное столкновение ослабит его армию».
За этим следовало не менее ценное умозаключение:
«Давайте сделаем вид, что соглашаемся удовлетворить его требования, а сами тем временем – все пять городов – соберем по тысяче солдат, которые вместе составят пятитысячную армию. Вместо того чтобы отправить своих солдат Шареку, мы оставим их при себе – защищать наши границы. Выходит, мы разделим поровну расходы на содержание общей армии и сэкономим средства, которые этот наглец гиксос требует в качестве дани».
Следуя примеру трех остальных царей, Магдиль отправил в Гоморру гонца с подарками, приказав передать тамошнему царю, что вынесет его предложение на обсуждение совета старейшин города, но не преминул заметить, что выступит в поддержку оборонительной войны и будет против того, чтобы принять требования упомянутого в письме «наглеца гиксоса».
Как и было обещано, в один из дней, следуя древней традиции, старейшины уселись у городских ворот. Магдиль сообщил им о том, какие именно требования выдвинул царь-пастух. Рассказал он и о предложении царя Гоморры. После долгого обмена мнениями, в ходе которого старейшины взвесили все «за» и «против», был вынесен вердикт: царь Содома получает все необходимые полномочия для заключения договора о взаимопомощи при обороне своих земель с царями четырех сиддимских городов, которые, судя по всему, также решили отклонить требования Шарека. Старейшины подсчитали: чтобы набрать и содержать отряд в семь сотен человек (три сотни солдат под командованием Жакена у города к тому моменту уже были), понадобится ввести новую ежегодную подать, каковой обложить только простой люд – пастухов и крестьян, никоим образом не затронув интересы богачей. Ведь богачи, по соображению старейшин, и так вносили посильный вклад в обеспечение процветания города и поддержание порядка в нем, выплачивая торговые сборы.
Несмотря на поддержку зажиточных горожан, Магдилю предстояло еще раз оценить все преимущества и недостатки решения выступить против могущественного вождя гиксосов.
Именно поэтому царь Содома проводил много времени с командующим своей армии, раздумывая, как ему поступить. Жакен справедливо заметил, что семь сотен солдат еще надо найти и вооружить. И если людей они найдут без труда – призовут в армию часть крестьян или кочевников, населявших подвластные Содому земли, а возможно и какую-то часть рабов у богатых горожан, то всех их придется обучать основам военного дела. А это уже нешуточная проблема, ведь на поле битвы пользы от безоружных людей, у которых нет ни опыта, ни желания воевать, будет столько же, как и от стада ослов.
В тот миг, когда к нему явился слуга, Магдиль как раз беседовал с Жакеном, своим главнокомандующим. Царь сидел на троне, представлявшем собой простой деревянный стул, покрытый отрезом ткани фиолетового цвета (краситель этот производили из забавных ракушек, привозимых с побережья неподалеку от города Тира). Слуга преклонил колени перед троном и дождался момента, когда царь соблаговолил взглянуть на него. Правда, ждать ему пришлось недолго.
– Ну, Эрум, зачем отвлекаешь меня от разговора с Жакеном? – спросил царь.
– Мой господин, твой слуга у твоих ног и говорит тебе: у входа во дворец ждут семеро мужчин, хабиру. Они желают видеть моего господина и просят принять их.
– Зачем мне говорить с ними? Хабиру – люди песков, они живут разбоем.
– Господин мой, выслушай то, что они хотят тебе сказать. Эти хабиру пришли из пустыни Сеир. И один из них, с его слов, послан к тебе Малкилимом, главой племени шасу, другом твоего величества.
– Ты говоришь, его послал ко мне Малкилим?
– Так он сказал.
Царь повернулся к своему военачальнику.
– Жакен, что ты об этом думаешь? Мне стоит принять их?
– Господин, мне кажется, эти люди посланы тебе богами. Их семеро? Это – первые наемники, которые пополнят ряды твоей армии.
– Хорошо, если они умеют обращаться с оружием… – заметил царь.
– Я не знаю, все ли они воины, но могу заверить моего господина, что некоторые из них при себе имеют оружие – дротики, луки и кинжалы, – вставил свое слово Эрум.
– Если так, приведи их сюда, – приказал Магдиль.
Поскольку Хети назвался другом Малкилима и нес с собой в мешке подарок для царя Содома, он шел первым. Тарибатум, по праву старшего, следовал за ним. Третьим вошел Шукрия, а затем и остальные хабиру. Представ перед царем, они упали на колени.
– Я – Магдиль, повелитель этого города, царь Содома. Говорите же, кто вы такие и чего от меня хотите.
Тарибатум, который знал, как следует говорить с царями и вообще с сильными мира сего, первым взял слово. Начал он с похвалы суверену, используя для этого поговорку своего народа:
– У нас говорят, что если раб – тень свободного человека, а тот, в свою очередь, – тень бога, то государь есть не что иное, как зеркальное отражение божества.
Царь Содома, который привык к лести и утратил способность ей радоваться, был тем не менее доволен таким вступлением.
Следующим заговорил Хети:
– Я пришел к господину, чтобы передать ему благословение Малкилима, вождя племени шасу.
– Это хорошо, хорошо. Ты расскажешь мне, как поживает Малкилим. Мы дружны с детства. Мне очень жаль, что я не могу, как прежде, позволить его народу перевозить грузы.
– Он знает, что ты сожалеешь об этом. Меня зовут Хети, я родился в Египте. На родине я был командиром в армии величайшего из властителей, повелителя Великого Города Юга. И я принес тебе редкий подарок – животных, милых сердцу богини Анат, повелительницы неба и земли.
– Покажи мне этот подарок, который, если твои слова правдивы, достоин богов.
Хети приоткрыл мешок, запустил в него руку и достал змею. Царь не испугался, скорее, удивился.
– Это опасная змея, но Анат любит змей, и время от времени мы возлагаем их на алтарь в ее храме. Ты, верно, вырвал ее ядовитые зубы, раз хватаешь ее без страха быть укушенным?
– Конечно же нет. Смотри!
Хети сжал горло змеи, чтобы та открыла узкую пасть и показала всем присутствующим острые зубы.
– И ты не боишься ее укуса?
– Не боюсь. Я могу излечить любого, кого укусит ядовитая змея. У меня на родине меня зовут Повелителем змей.
– Это великая сила, и ей может позавидовать даже царь… Сколько змей у тебя в мешке?
– Десять. Я поймал их и воспитал для тебя и для богов, которые покровительствуют твоему городу.
– Раз так, верни змею в свой мешок и передай его моему слуге Эруму, он отнесет его в храм богини Анат, служитель которого позаботится о змеях.
Царь дождался, когда Хети отдаст мешок слуге, а потом опять спросил у гостей, чего же они хотят, но, прежде чем они ответили, сказал:
– Я вижу, что все вы – воины. Если вы хотите пополнить ряды моей армии – добро пожаловать! Вас поселят недалеко от дворца, вы получите стол и ежемесячное вознаграждение солью и золотом.
– Мой повелитель, я не знаю, чего желают мои спутники. Что до меня, то твой город – не конечная цель моего путешествия, я направляюсь к властителю Шареку, царю-пастуху, к которому хочу поступить на службу. Я слышал, что Шарек набирает наемников, – сказал Хети.
– Неосмотрительно с твоей стороны, – заметил царь. – Все знают, что Шарек презирает своих солдат и ничего им не платит. Даже кормят их впроголодь. К тому же не думаю, что он удержит власть в своих руках надолго. А я мог бы сделать тебя одним из командиров моей армии и стал бы платить золотом…
– Повелитель, а откуда тебе известно, что Шареку недолго осталось править? – удивился Хети.
– Знай, что он решил развязать войну против пяти городов Сиддимской долины. Мы сильнее его, у нас хорошие воины, и Шарек будет повержен. Мы поймаем его и казним. Он слаб, его солдаты не прошли проверку боем. Мы, несомненно, победим его. Особенно если у нас будет много таких солдат, как ты и твои товарищи. В этом городе ты – мой гость, и ты волен идти к Шареку. Но, поступив к нему на службу, ты в одночасье станешь нашим врагом. Если мои солдаты тебя увидят, они тебя убьют или, если ты попадешь в плен, продадут в рабство.
– Если дело обстоит так, как говорит господин, – вмешался в разговор Шукрия, – я с удовольствием поступлю к нему на военную службу. И я уверен, что товарищи последуют моему примеру. В лице Тарибатума, уроженца страны Двух Рек и моей правой руки, царь получит прекрасного повара, который приготовит для него великолепные блюда, которые так любят жители Вавилона. И ты, Хети, разве сможешь отказаться от предложенной тебе повелителем должности командира и хорошей платы? Разве сможешь ответить отказом на предложение сражаться, приумножая его славу и свою собственную?
Хети, который не знал, насколько в действительности сильны гиксосы и слабы повелители городов долины, подумал, что, возможно, ему удастся осуществить задуманное – спасти свою страну, сражаясь на стороне противников Шарека, в рядах воинов-содомитов. И если гиксосы потерпят поражение, если угроза, нависшая над Египтом, исчезнет, отчасти благодаря и его усилиям, он будет счастлив вернуться домой, в Аварис, во главе отряда воинов, командиром которого его пообещал назначить Магдиль, и осуществить свою месть. Он подумал и о том, что лучше уж убить царя-пастуха в честном бою, у всех на виду, чем сделать это тайком – так, как ему было приказано.
Вот так Хети поступил на службу к царю Содома.
4
Помещение, выделенное для шестерых хабиру и Хети (его, несмотря на происхождение, считали одним из них), располагалось на краю площади, в центре которой возвышалась царская резиденция. В том помещении уже проживало порядка двадцати солдат царской гвардии. Об этом хабиру сообщил слуга, которому было поручено препроводить новобранцев к командиру, возглавлявшему небольшой отряд. И вот перед ними командир – дремлет, растянувшись на циновке в тени пальмы.
– Его зовут Япирану, – сообщил провожатый, – и лучше его не будить. Эти солдафоны всегда злятся, когда им мешают спать.
Слуга пригласил их в дом. В коридор выходили двери многочисленных комнат.
– Вы – первые новобранцы, – пояснил он, – и можете выбрать себе одну или даже две комнаты. Выполняя приказ царя, я прослежу, чтобы вам принесли циновки, подушки и шерстяные одеяла. Солдаты гвардии живут вот здесь. – Он указал на несколько дверей в конце коридора.
– Скажи, а кто они и чем занимаются? – спросил у сопровождавшего их слуги Кушар.
– Половина несет службу во дворце, а другая половина шатается по кабакам в городе.
– Как я понимаю, они неплохо устроились! – воскликнул Шукрия.
– Думаю, жаловаться им не на что.
– И много в этом городе трактиров? – с интересом спросил хиттит Лупакку.
– Достаточно, чтобы ты каждый день на протяжении месяца мог пировать в новом. Местные жители не отказывают себе в удовольствиях, а наш царь – тем паче.
– Это – лучший повод радоваться возможности служить такому замечательному господину! Что скажете, друзья?
Как и следовало ожидать, товарищи разделили его восторг. Все, за исключением Хети.
– Несомненно, служба у столь щедрого господина обещает быть приятной. Но, если верить его словам, он замышляет войну против царя-пастуха. Друзья мои, скажите, верите ли вы, что солдаты, которые проводят все свое время в трактирах или слоняясь по дворцу, способны выстоять в бою с армией, закаленной многими сражениями?
Хуррит Келия с задумчивым видом почесал затылок.
– Вопрос Хети кажется мне своевременным.
– Возможно, ты прав, – заметил Лупакку, – однако для нас это ничего не меняет. Давайте все принимать таким, каким оно есть, и станем полагаться на удачу. Нам будут платить достаточно, золота хватит, чтобы мы пожили в свое удовольствие, и не важно, сколько мы пробудем в этом городе. Отдадим свои судьбы в руки богов-защитников: вы, Тарибатум и Шукрия, в руки вавилонских богов, я – Терафиму[10]. Пусть позаботятся о том, чтобы нас постигла участь, какой мы заслуживаем.
– И потом, – добавил Тарибатум, – здесь живут только царские гвардейцы. Мы не знаем, как содержат и обучают солдат, а ведь царь должен иметь в распоряжении настоящую армию. Ведь он заверил нас, что вместе с союзниками они разобьют войска гиксосов, если те рискнут ступить на их земли.
В комнату вошли слуги, мужчины и женщины. Они принесли все необходимые спальные принадлежности, а также сосуды с водой и пивом.
– Друзья мои, – взял слово Шукрия, – до сегодняшнего дня мы многие месяцы провели вместе, деля пищу и кров. Правда, между нами случались ссоры, но признайте, до драки дело не дошло ни разу. Каждый может высказать свое мнение и попытаться убедить собеседника – это ли не доказательство взаимного уважения и привязанности? Мы делили женщин, когда удавалось их найти, и доставляли друг другу удовольствие, когда другого способа его получить у нас не было. Так давайте же продолжим жить по этим правилам, которые всех нас устраивают. Сердце радуется при мысли, что с тобой всегда рядом товарищи, которым можно доверять и на которых можно положиться и в радости, и в горе. Эта комната достаточно просторна, чтобы мы могли жить в ней все вместе. Пусть же ваши боги и мой Терафим так же мирно сосуществуют в этом месте…
– Шукрия, от имени всех нас я могу сказать, что мы разделяем твои чувства, – заверил его ханааней Кушар. – А что скажешь ты, Хети? Ты хочешь остаться с нами? Твои змеи стали бы нашими защитниками.
– Я провел с вами достаточно дней и ночей, чтобы желать и дальше оставаться вашим другом и делить с вами кров. То, что вы со мною рядом, радует мое сердце, и я благодарю богиню Анат, которую у нас в Египте зовут Хатор, почитаемую всеми нами, за то, что она послала мне встречу с вами. Благодаря вам я чувствую себя настоящим хабиру.
Слуги удалились. Каждый выбрал в комнате место и устроил там себе постель. Едва они успели утолить жажду водой и пивом, как в комнату вошел командир гвардейцев – тот, который недавно спал во дворе. Он поприветствовал новобранцев и обратился к ним с такими словами:
– Я знаю, вы – новые слуги нашего царя Магдиля. Меня зовут Япирану. Я командую шалопаями, которым наш повелитель доверил себя охранять. Вы, должно быть, сильно понравились царю, раз он вас взял просто «за красивые глаза», дал хорошую плату, да еще и поселил здесь. Что до меня, то я вас не знаю и не спущу с вас глаз. Я не являюсь вашим начальником, но не позволю вам подавать дурной пример моим людям. Это все, что я хотел вам сказать. Однако, если вы хотите, чтобы мы стали добрыми друзьями, я не против. Правду говорят: раз уж приходится жить вместе, то лучше дружить, чем давать друг другу пинки под зад. Что скажете?
– Мы думаем, что Маат на кончике твоего языка, – решил ответить за всех Хети. Он полагал, что Шукрия слишком часто выступает от имени всей компании.
Но он позабыл, что говорит не с египтянином: Япирану открыл рот и засунул туда палец, чтобы понять, что за штука, называемая «маат», прилипла к его языку, а он об этом и не подозревает.
Это рассмешило Хети, и он уточнил:
– Знай, что я родом из драгоценных земель – из Египта. Маат – это наша богиня правды и справедливости. Я хотел сказать тебе, что твои речи справедливы, и я и мои товарищи согласны стать твоими друзьями и друзьями твоих солдат, если они, конечно, этого захотят. Ты должен знать, что твой царь нанял нас не для того, чтобы мы оттеснили тебя в тень и приняли командование над твоими людьми. Мы будем сражаться с врагами царя – гиксосами, которых в свое время победили жители Хару[11], если они осмелятся напасть на твоего господина и других царей этой долины.
– Такой приказ и я получил от господина! Хотел бы я посмотреть, как этот пастух придет к нам искать ссоры! Да я со своими ребятами без посторонней помощи приведу его за бороду, голого, вместе с остальными пленниками, к трону царя Магдиля. Хотя ваша помощь, признаюсь, нам может понадобиться.
Развеселившись от своего бахвальства, он рассмеялся и сел на циновку, жестом пригласив новых товарищей последовать его примеру.
– Я расскажу вам о здешних обычаях и порядках, и вы поймете, почему мы рады служить такому царю, как Магдиль, и жить в таком городе, как Содом. По правде говоря, люди, которые приходят в наши места издалека, эти зануды, частенько грозят нам гневом своих богов, обвиняя в распущенности, свободе нравов и чрезмерном сладострастии. Мне сказали, что вы хабиру, но я надеюсь, что вы не будете вести себя, как они. В противном случае друзьями нам не быть, и вы с нами не уживетесь. Заметьте, я говорю, что ВЫ не сможете. Мы-то как раз терпимо относимся к любым убеждениям. Наши обвинители не могут примириться с нашей свободой и без конца пытаются навязать нам свои нравы и порядки. Их бесит, что мы любим смеяться, шутить, а больше всего то, что мы позволяем себе насмехаться над богами, особенно над ИХ богами. Знайте: в свое время наши предки решили отпустить нравы «на свободу». Поэтому у нас девушки могут любить девушек, а мужчины – мужчин, как кому хочется, не боясь молвы. Каждый занимается своими делами и не лезет в чужие. Ты, Тарибатум, жил в Вавилоне, и должен знать, что у тебя на родине виновного в супружеской измене ждет наказание. А в некоторых кочевых племенах пустыни, как мне известно, девственницу или замужнюю женщину, которая ляжет с мужчиной, не являющимся ее мужем, могут даже побить камнями. У нас же заключать браки между женщиной и мужчиной не принято. Люди встречаются, пока хотят этого, и расстаются также по взаимному согласию. Если у пары рождаются дети, то они живут вместе, так как детей надо растить, но никто не запрещает ни мужу, ни жене искать удовольствий вне дома. В этом случае закон обязывает родителей воспитывать свое потомство и жить под одной крышей, но ни в коем случае – делить ложе. И с тех самых пор, как Магдиль стал царем этого города, он подает своим подданным хороший пример. Он вкушает плотские удовольствия только в объятиях красивых мальчиков, которых во дворце проживает множество. Однако царю положено иметь наследника, и старейшины попросили царя выбрать женщину, которая родила бы ему сына. Он выбрал, и теперь она будет жить во дворце до тех пор, пока не появится на свет наследник. Ходят слухи, что наш славный царь передал обязанности супруга одному из своих любовников. А какая разница? Главное, что новорожденного объявят сыном царя. Не будем же мы действовать в угоду пустившему глубокие корни предрассудку, распространенному у соседних народов, что, мол, «только от моего семени должен быть рожден мой наследник». Именно из-за этого глупого убеждения их законодателям пришлось объявить преступлением супружескую неверность и определить смертную казнь в качестве наказания тем женщинам, которых кто-либо в этом обвинит.
– У нас, – вступил в разговор Тарибатум, – законы устанавливает один из царей, царь Хаммурапи. А ему законы, которыми до наших дней руководствуются жители Вавилона, передал Шамаш, бог Солнца и Справедливости.
– Хорошенькое дельце! Надо быть ослом, чтобы верить, что боги приходят по-дружески поболтать с царями и заодно учат их управлять своими людьми. Даже мы, несмотря ни на что верящие в могущество нашей доброй богини Анат, понимаем, что люди, а не боги, выдумывают законы и всячески возвеличивают перед простым людом престиж того или иного бога, чтобы потом снимать сливки в виде подношений и пожертвований божеству. Знайте: мы не глупцы, чтобы доверять этим обманщикам, даже если делаем вид, что принимаем на веру все их глупости. Мы соглашаемся, ведь настраивать против себя власть имущих неосмотрительно. Каждый житель города знает, что законы придумали наши предки, а не кто-то из богов, и это никого не избавляет от необходимости принимать и уважать эти законы.
– Как бы то ни было, – вступил в разговор Кушар, – ваши прекрасные законы, пусть и не боги их придумали, а люди, очень нравятся мне – человеку, которому пришлось покинуть родной город из-за того, что он осмелился познать удовольствия богини Ашеры в объятиях замужней женщины.
– И что стало с той женщиной? – спросил у него Япирану.
Кушар глубоко вздохнул.
– Я слышал, что у некоторых диких народов есть обычай женщину, уличенную в прелюбодеянии, по пояс закапывать в землю, а потом побивать камнями до смерти. В моем городе жестокость не достигла такой степени: мужчин и женщин раздевают донага и гонят по улице, бросая в них камни. Однако у несчастных есть шанс убежать от своих мучителей. Моей возлюбленной не повезло – один из ударов свалил ее на землю, и толпа завершила свое кровавое дело. Мне удалось скрыться. Меня приняла группа хабиру – теперь это мои друзья, которых ты видишь. Они дали мне одежду. И с той поры мы неразлучны.
– Говорю тебе, что у нас жизнь легче и приятней! Если бы твоя история случилась в нашем городе, никто и не подумал бы осуждать ваше поведение, и вы с возлюбленной радовали бы друг друга, пока бы друг другу не надоели. Признай: наши нравы свидетельствуют о том, что мы более развиты, чем эти жестокие животные – наши соседи. У нас во взаимоотношениях полная открытость, и мы этим гордимся. Только царю дано право судить, перешли ли мы запретную черту в погоне за удовольствиями, но у него очень редко находится повод применить жестокое наказание. Большие скандалы и драки случаются нечасто, да и последствий обычно не имеют. Кража у нас тоже редкость, ведь в городе нет бедняков: народ работает в соляных копях, на источниках минеральной смолы, торгует, занимается ремеслом. Тому, кто в первый раз попался на краже, делают внушение и отпускают. И только если он продолжает воровать, его ждет наказание – не слишком тяжелое: порка палками. Я говорю «не слишком тяжелое», поскольку не удары палками считаются у нас самым большим наказанием. Позор перенести тяжелее – ведь перед наказанием с виновного снимут все до последней нитки. Да, у нас свободные нравы, и в трактирах мы любим смотреть на танцы обнаженных мужчин и женщин, но страх перед привселюдным обнажением – на улице или на площади – достался нам от предков.
– В отношении к наготе вы очень отличаетесь от нас, египтян, – сказал Хети. – И хотя нравы у нас куда строже – уличенных в супружеской неверности мужчин и женщин непременно наказывают, – мужчины, которые работают на полях и даже в городе, ничуть не стыдятся наготы. И наши женщины купаются в водоемах и в реке голышом. Даже наши цари из одежды носят обычно простую набедренную повязку. И это не мешает нам гордиться величием наших дворцов, храмов и усыпальниц, украшенных скульптурами и барельефами, покрытыми священными письменами.
– Молва о величии и мощи твоей страны достигла наших краев, – признал Япирану. – Во всем Ханаане ни один народ не умеет ни вытесывать из огромных камней статуи богов или царей, ни рисовать их лики на стенах храмов и дворцов. Но, без сомнения, мы не умеем всего этого по воле богов, и по их же святой воле в наши дни Египет потерял былой блеск. Более того, над страной нависла угроза: ханаанеи, которые постепенно проникли в египетские города, и армии царя-пастуха… Но позвольте мне все-таки закончить рассказ о нашем славном городе, в котором вы собираетесь жить, пока состоите на службе у нашего господина Магдиля. Еще одно отличает нас от соседей: мы не приемлем смертной казни, хотя обычай этот широко распространен. Если случится так, что один человек убьет другого ненамеренно или в пылу ссоры, его высылают из города на несколько месяцев, а иногда и лет. Изгнание может быть вечным, если совершено особо гнусное преступление. Но даже в таком случае мы не прибегаем к смертной казни – для нас отвратительно лишать кого-либо жизни. И только в случае войны, когда на нас нападают, желая уничтожить или обратить в рабов, мы беремся за оружие. В мирное время в городе нет ни темницы, ни палачей. Таков, в общих чертах, наш уклад, и теперь вы обязаны соблюдать эти правила.
– Это станет для нас удовольствием, а не мучительной обязанностью, – заявил Тарибатум. – Я полагаю, жители этого города любят хорошие вина и хорошую еду, как и жители Вавилона – города, в котором я держал трактир.
– Я не говорил об этом только потому, что это само собой разумеется – мы берем от этой жизни все удовольствия.
– Тогда я с радостью побалую вас деликатесами нашей кухни.
– Твои речи, – в свою очередь сказал Кушар, – тешат наши сердца. Однако я боюсь, что радоваться такой прекрасной жизни нам осталось недолго. Ваши богатства сами по себе – огромное искушение для племен, которые сильнее вас. Но даже свобода ваших нравов может стать причиной ненависти со стороны более жестоких и лицемерных соседей, ведь нередко люди не могут смириться с тем, что кто-то живет и думает не так, как они считают правильным. Пока они слабы, они довольствуются тем, что призывают на ваши головы гнев своих злых богов. Но стоит им почувствовать свою силу, как они не замедлят пойти на вас войной под предлогом того, что хотят наказать вас за грехи, которым нет прощения.
– Сдается нам, что так оно и случится. Мы не страшимся их богов, полагаясь на могущество нашей верховной богини Анат, но опасаемся их оружия. Я не сказал вам, что, следуя нашему примеру, жители других городов долины завели у себя такие же порядки. Поэтому сегодня мы готовы объединиться, чтобы сообща защитить наше имущество и отстоять право жить так, как нам нравится.
5
Хети решил обязательно посетить храм богини Анат. От Япирану он узнал, что во всем городе только один храм возведен в честь богини – покровительницы Содома. Храм представлял собой группу построек, разбросанных по саду, обнесенному оградой. Как и при любом храме, возведенном в честь богини-матери, как бы ее ни называли – Анат, Ашера, Атир у ханаанеев или Иштар в Вавилоне – при храме Анат жил жрец и несколько иеродул[12]. Эти женщины охотно обменивали свои ласки на подношения, служившие основным источником существования храма и их самих.
Однако конкретного дня для посещения храма и подношений даров богине, которая была для него прообразом богинь Изиды и Хатор, Хети пока не выбрал. Тем более что не успели они обосноваться на новом месте, как царь прислал к хабиру своего слугу Эрума с поручением пригласить их на праздник, устроенный в их честь. Вечер был теплый, поэтому столы накрыли не в дворцовом зале, а во внутреннем, обсаженном со всех сторон деревьями, дворике с бассейном, куда вода поступала из подземной емкости.
Хети с друзьями устроились на циновках недалеко от царя, сидевшего на груде подушек. В непосредственной близости от господина расположились четыре юноши (Хети подумал, что это, должно быть, сердечные друзья государя) и сановники, среди которых Хети узнал Жакена, главнокомандующего, и Япирану, командира гвардейцев. Один из сановников в просторной тунике, боковой край которой был украшен вертикальной каймой, а широкая горловина спадала с одного плеча, был представлен Хети как жрец храма Анат. Этого человека звали Абеданат, что в переводе означало «слуга Анат». Хети подумал, что имя это он, очевидно, принял, когда его посвящали в сан.
– Мне сказали, что именно ты подарил богине змей. Этот дар порадовал ее сердце, поскольку, как ты знаешь, несравненная Анат – повелительница дикой природы. Она может сесть на спину льва, чтобы явить свою власть над дикими животными. Она также повелительница змей, поскольку правит и в подземном мире, равно как и на небе. В змеях она воплощает идею вечной жизни – ведь они ежегодно меняют кожу.
– Я знаю, что Анат могущественная богиня и повелительница змей, а у нас, в Египте, две подобных богини – Уаджет и Изида, – сказал Хети и бесстыдно соврал: до сих пор он был уверен, что Анат является в виде коровы, как Хатор, которую именно так представляют в племени шасу.
– Ты сказал нашему господину Магдилю, что на родине тебя называют Повелителем змей. Правда ли то, что ты умеешь ловить змей, а затем дрессировать их? И что их укусы не причиняют тебе вреда?
– Это правда.
– Люди говорят, – продолжал жрец, – что в Стране Заходящего Солнца, за пределами Египта, живет племя, где секреты обращения со змеями передаются от отца к сыну. Ты родился в этом племени?
– Тебя не обманули. Я родился в Египте, но предки мои пришли из Страны Заходящего Солнца. Благодаря им я познал тайны обращения со змеями и секреты излечения от змеиных укусов.
– Если все это правда, то можно сказать, что ты – великий маг.
– Не стоит называть меня магом. Только могущественная богиня, в моих родных краях именуемая Изидой, может творить чудеса. Люди, которые называют себя магами, – всего лишь творцы иллюзий, не более. Что до меня, то ты можешь принести змей сколько хочешь, я позволю им кусать себя, однако это никак не повредит мне. Кроме того, я знаю ритуалы и снадобья, позволяющие выздоравливать после укусов, которые принято считать смертельными.
– Я бы с удовольствием посмотрел, как ты это делаешь. Жаль, что никого из нас пока еще не укусила змея!
– Хети, – обратился к гостю царь, – Абеданат хотел бы, чтобы ты пришел в храм богини и помог ему. Он умеет брать змей так, чтобы избежать укуса, умеет вырывать у них ядовитые зубы. Ты мог бы научить его еще и искусству исцеления после укусов змей?
– Обучение займет много времени, к тому же ему не обойтись без хорошего знания растений и других составляющих частей зелий, – заметил Хети.
– Ты согласился жить среди нас, поэтому можешь посвящать урокам сколько угодно времени.
– Может, и так, мой господин, но я пришел, чтобы служить тебе своим оружием и боевым мастерством.
– Времени, за которое солнце проходит по небу от рассвета до заката, достаточно для того, чтобы ты мог совершенствовать свое боевое мастерство и обучать Абеданата секретам повелителей змей. Ты не пожалеешь: за это я стану платить тебе не солью, а золотом.
