Текст книги "Утка, утка, Уолли"

Автор книги: Гейб Роттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Кто эти тёти?

Уолли Москович

Уоллис Кью Москоу

Мой дядя Джонни живет в большом городе,

Где бомжи и бомжихи ночуют на холоде,

В грязном квартале, где мусор на улице.

И психи с тележками ходят, сутулятся.

Тети стоят там у дома толпой,

Их охраняет какой-то хромой.

Судя по виду – жуткий позер,

Дядя его называл «сутенер».

Я удивился: «А что это значит?»

«Вырастешь – сам все узнаешь, мой мальчик».

К ним иногда приезжают машины,

Тети подходят, садятся в кабину.

Но почему-то не уезжают,

А просто сидят, головою мотают.

Я подошел рассмотреть их поближе,

Тетки страшней не встречались мне в жизни.

Шерстистые руки, прыщавые лица,

Зубы кривые – кошмар, не девицы.

Дылды, толстухи, совсем коротышки,

Кричали, кривлялись они, как мартышки.

Одна была в сетчатом платье из блесток

Другая с серьгами размером с наперсток.

У третьей, по-моему, торчала щетина!

Четвертая скорчила страшную мину.

Кто они, что они тут потеряли?

Что они нам так истошно кричали?

Одна заявила, что «выйдет нам дешево»,

Другая сказала, что «глотка хорошая».

Кто эти тети? Зачем тут стоят,

Словно у них тут какой-то парад?

Дядин ответ был вообще непонятен:

«Это не тети, дружище, а дяди».

Тема 13

Я открыл дверь в квартиру и первое, что увидел: черный сверкающий пистолет, свисавший на бечевке с дверной перекладины. Он вертелся у меня перед носом наподобие какого-то безумного мобиля над колыбелью грядущего преступления.

И это мне не приглючилось по укурке.

Там действительно был пистолет.

Я подумал: «О Господи! Пистолет». Мысль, конечно, не самая оригинальная, но именно так я и подумал. Это была самая первая мысль. Вторая мысль: «Меня что, действительно ТАК убило?!» – тоже не отличалась оригинальностью. Третья мысль: «А чего он тут висит?!» – стала сигналом к действию. Я схватил пистолет. Бечевка, привязанная к предохранительной скобе, дернулась и натянулась. Я поднял глаза. Как оказалось, кто-то вбил маленький гвоздик в перекладину двери и повесил на нем пистолет. Как будто он, этот «кто-то», хотел, чтобы я взял пистолет и оставил на нем отпечатки пальцев. Что я сдуру и сделал. Пистолет был холодным и очень тяжелым. Тяжелее, чем мне всегда представлялось. До этой минуты я никогда в жизни не держал в руках огнестрельное оружие. Но ощущения мне нравились. Я провел пальцем по черному стволу. «Какого хрена?! – подумал я. – Все равно я уже взял его в руки, так почему бы и не посмотреть, как следует?!». Я сам поражался своему спокойствию. Наверное, если бы я не был укурен по самое не хочу, я бы уже давно вдарился в панику. А так я просто стоял, тупо разглядывая пистолет у себя в руках, и пытался придумать, что делать дальше.

Наверное, первым делом надо стереть с этой штуки мои отпечатки пальцев. И что потом? Вызвать полицию? Но я был не в том состоянии, чтобы общаться со стражами порядка. – Я решил так: сотру свои отпечатки, может быть, приму душ, дождусь, пока меня не отпустит, и уже потом позвоню в полицию. Но по дороге на кухню мой замечательный план был разрушен неожиданным появлением Гомера Симпсона, который выскочил из спальни и набросился на меня.

Да, именно так все и было. Гомер Симпсон. Выскочил из моей спальни. И опять же это была никакая не галлюцинация, порожденная злоупотреблением запрещенными веществами. Гомер Симпсон в синем вельветовом комбинезоне, с глупой улыбочкой на лице, выбежал из спальни с явным намерением перехватить меня по дороге на кухню.

– Эй, ты чего?! – Я обернулся к нему и безотчетно поднял пистолет.

Вот поэтому я и не курю траву.

И только потом мой затуманенный каннабисом мозг все-таки сообразил, что это был не настоящий Гомер, а человек в маске Гомера, и что он собирался наброситься на меня с кулаками, и что мне придется стрелять не в моего обожаемого Гомера, а в какого-то самозванца, а если так, я могу защищаться… Рассудив таким образом, я ничтоже сумняшеся нажал на спусковой крючок, и – БА-БАХ! Выстрел раздался за долю секунды до того, как лже-Гомер налетел на меня и сбил с ног. Падая, я ударился затылком о край кухонного стола и уронил пистолет. Я видел, как Гомер метнулся к упавшему пистолету, схватил его, сунул в карман комбинезона и выбежал из квартиры. А потом я отключился.

Яростный стук БАМ-БАМ-БАМ привел меня в чувства. Я открыл глаза и увидел – узрел – свою кухню в совершенно новом ракурсе. Вид сбоку и снизу. Такой я не видел ее никогда. Да, грязновато. Но что я мог сделать?! Я застонал и приподнялся, опираясь на локти. Я никак не мог сообразить, почему лежу на полу и почему у меня так болит голова. В дверь опять постучали. БАМ-БАМ-БАМ.

– ОТКРОЙТЕ! ПОЛИЦИЯ!

Дверь распахнулась, и в прихожую ворвались двое полицейских. В форме, с оружием. Все как положено. Увидев меня, они заорали на два голоса:

– НА ПОЛ! ЛЕЖАТЬ! НА ЖИВОТ!

– Что?..

– НА ПОЛ! ЛЕЖАТЬ! ПЕРЕВЕРНИСЬ! НА ЖИВОТ!

Собственно, я и так был на полу. Так что мне не составило труда выполнить их, скажем так, просьбу. Я послушно перевернулся на живот. Чтобы ребята не напрягались. Они и вправду слегка приутихли, прекратили орать и принялись переговариваться между собой на каком-то своем полицейском сленге, из которого я не понял ни слова. Я украдкой взглянул на них. Один из полицейских стоял в дверях кухни, держа меня на прицеле, а второй осматривал квартиру. Видимо, чтобы убедиться, что им ничто не угрожает.

– Все чисто, – сообщил второй полицейский, вернувшись на кухню. – В спальне все перерыто, а здесь у нас мокро. – Он указал пальцем на пол.

В спальне все перерыто?!

Мне стало нехорошо. Я тут же подумал о коробке с деньгами в шкафу. Блядь.

И что значит «мокро»?

– Где? – спросил полицейский, который приглядывал за мной.

– Вот здесь, – его напарник вновь указал на пол. – И еще у входной двери.

– И сильно мокро? – спросил тот, который держал меня на прицеле.

– Не очень.

– Зови бригаду.

Полицейский, который осматривал квартиру, сказал что-то по рации. Опять на своем полицейском сленге. Но я все-таки понял, что он вызывал подкрепление.

– ЧТО ЗДЕСЬ У ВАС ПРОИСХОДИТ, СЭР? – заорал полицейский, который присматривал за мной. Он действительно заорал в полный голос, как будто я был глухим. При этом он вежливо и аккуратно пнул меня в бок ногой, насколько понятия «вежливо» и «аккуратно» вообще применимы к пинку тяжелым полицейским ботинком.

– Н-не знаю. Я сам только вошел… В смысле, Гомер… На м-меня напали! – заикаясь, пролепетал я. Я хотел рассказать обо всем, что случилось, но не смог выдавить из себя больше ни слова.

– ВЫ ЗДЕСЬ ЖИВЕТЕ? – прокричал полицейский.

– Д-да, сэр, – сказал я, прижимаясь щекой к холодному паркету. Это действительно неприятно, когда в тебя целятся из пистолета. Даже если в тебя целится страж порядка, и ты точно знаешь, что он не будет стрелять.

– ЭТО ВЫ ЗДЕСЬ СТРЕЛЯЛИ, СЭР?

– Д-да, сэр.

– ЗНАЧИТ, У ВАС ЕСТЬ ОРУЖИЕ? И ГДЕ… ВАШЕ… ОРУЖИЕ? – спросил он, как я понимаю, своим наиболее вежливым тоном. Я имею в виду, исходя из всех представлений о вежливом тоне. И тут в кухню ворвался второй полицейский, выходивший в прихожую для сверхсекретных переговоров по рации.

– ГДЕ? ГДЕ ОРУЖИЕ? ГОВОРИ, ГДЕ ОРУЖИЕ! – заорали они хором. Мне хотелось сказать им: «Ребята, и незачем так орать. Я и в первый раз все прекрасно слышал». Но, разумеется, я не стал этого говорить. Я подумал, что эти двое, наверное, новички. Они были какими-то чересчур нервными и напряженными, слишком усердными в плане служебного рвения и… я не знаю… совершенно дурацкими.

Я растерянно огляделся и понял, что у меня в руке уже нет пистолета. Потом я вспомнил, что уронил его, когда падал. Но на полу его тоже не было. А, нуда! Точно! Гомер же забрал пистолет!

– Его з-забрали, – выдавил я.

– КТО ЗАБРАЛ? ТОТ, КТО НА ВАС НАПАДАЛ?

– Д-да, сэр.

Полицейский, который осматривал квартиру, а потом говорил по рации, метнулся к кухонному столу, резко выдвинул верхний ящик и принялся остервенело в нем рыться, причем половина того, что лежало в ящике, была извлечена и расшвыряна по полу. Та же участь постигла и все остальные ящики. Все это было весьма драматично.

– Можете не искать. Он забрал пистолет, – сказал я, обращаясь к полицейскому, державшему меня на прицеле.

– Я так и подумал, – как-то даже уныло ответил он, а потом вновь заорал во весь голос: – ВАМ НУЖЕН ВРАЧ, СЭР?

– Нет, спасибо. Со мной все в порядке…

– ТОГДА ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ, СЭР. МЫ ЖДЕМ ДЕТЕКТИВОВ. ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЧЕРЕЗ ПАРУ МИНУТ.

И я остался на месте. Лежа на животе на полу. Прижимаясь щекой к холодному твердому паркету.

Минут через пятнадцать приехали два детектива в штатском и целая бригада криминалистов из следственного отдела. Я себя чувствовал героем полицейского сериала. Как будто попал в телевизор в какой-нибудь из эпизодов «Места преступления». Пока мы ждали прибытия детективов, двое придурочных полицейских все-таки поумерили пыл, разрешили мне сесть на диване в гостиной и даже еще раз спросили, не нуждаюсь ли я в медицинской помощи. Я вновь отказался. Вообще мне было стремно. Хотелось сказать что-нибудь умное типа: «Я требую вызвать моего адвоката». Но я не стал ничего говорить. Мне было страшно. И меня еще не совсем отпустило после травы. Хотя события последнего получаса, безусловно, способствовали ускоренному протрезвлению.

Первый детектив, суровый дядька в очках-хамелеонах, с мужественными залысинами, пышными усами, желтушной кожей и коричневыми зубами, выдававшими заядлого курильщика с многолетним стажем, представился как детектив Барнаби Склейдж. Второй детектив, молчаливая чернокожая женщина в строгом сером костюме, с гладкими иссиня-черными волосами, собранными в тугой пучок на затылке, и колючим недружелюбным взглядом, не представилась вообще. Она вошла следом за своим напарником и обвела комнату внимательным цепким взглядом.

– Это детектив Карин Стрикленд, – сказал детектив Склейдж. – Она у нас неразговорчивая. Говорит мало, но все подмечает. Оставайся на месте, сынок. – Он ушел в спальню в сопровождении офицера, который уже проводил осмотр раньше. Детектив Стрикленд продолжала осматривать помещение, периодически привлекая внимание криминалистов к чему-то такому, что казалось ей достойным внимания. Я настороженно наблюдал за тем, как они роются в моих вещах. Мне действительно было тревожно. Прятать мне было нечего. Но это не значило, что они ничего не найдут. Ведь мне же подсунули пистолет. Гомер был у меня в квартире, и кто его знает, какие еще «сувениры» он мог здесь оставить.

Детектив Склейдж вернулся в гостиную, хмурясь и качая головой. Вид у него был встревоженный.

– Мистер… Маркович?

– Москович.

– Да. Прошу прощения. Все время путаюсь с этими еврейскими фамилиями. Расскажите мне, что здесь у вас произошло. И, если можно, подробнее.

– Э… я вернулся домой, открыл дверь и увидел… Может быть, надо позвать моего адвоката? – спросил я, невинно хлопая глазами.

– Вы открыли дверь и увидели – что? – Он сел на диван рядом со мной. Достаточно близко, так что я чувствовал запах всех сигарет, которые он выкурил за последние два-три часа. Он положил руку мне на плечо и заговорил голосом доброго дядюшки а-ля Уилфорд Бримли: – Мистер Мокенберг, почему бы вам не рассказать старине Барнаби обо всем, что здесь произошло. Я здесь как раз для того, чтобы во всем разобраться и помочь вам.

Как ни странно, я сразу ему поверил.

– Э… я вернулся домой…

– Откуда вернулись?

– Я встречался с друзьями…

– И что было дальше?

– Ну… я открыл дверь и увидел п-пистолет. Он висел на веревочке. – Детектив Склейдж закрыл один глаз и слегка склонил голову набок. Он явно не понимал, о чем речь. – Он висел на веревочке. Свисал сверху. Пистолет.

– Давайте еще раз, мистер Мокштейн. Вы с друзьями вернулись домой…

– Не с друзьями.

– А мне показалось, вы говорили… – он заглянул в свой блокнот, который я заметил только сейчас, – …что встречались с друзьями.

– Да, встречался. Но до того как. Домой я вернулся один.

– Хорошо. Значит, один. Вы вернулись домой. Вошли в квартиру и увидели пистолет. Свисавший с потолка… на веревочке… И что было дальше? Вы его трогали?

– Д-да, сэр.

– Вы его сняли?

– Да, сэр.

– С веревочки?

– Да, сэр.

– Понятно. – Он сделал запись в своем блокноте. Детектив Стрикленд продолжала осматривать помещение. Мне показалось, она нашла дырку от пули в стене. – И что было дальше?

– Я отнес пистолет на кухню.

– На кухню?

– Да, сэр.

– А с какой целью?

Я ответил не сразу. Мне надо было подумать. Если сказать ему правду, что я собирался стереть с пистолета свои отпечатки пальцев, это будет звучать подозрительно. Весьма подозрительно. Может быть, это опять паранойя, но у меня с самого начала было нехорошее ощущение, что меня воспринимают не в качестве жертвы, а в качестве первого подозреваемого.

– Э… честно сказать, я не знаю, сэр.

– Вы не знаете, почему отнесли на кухню пистолет, который нашли у себя в квартире свисавшим с потолка на веревке?

– Не с потолка, а с дверной перекладины.

– А есть разница?

– То есть?

– Какая разница, мистер Мокберг, откуда именно свисал пистолет, с потолка или с дверной перекладины? Или это как-то повлияло на ваше решение отнести пистолет на кухню?

Я даже не стал поправлять детектива Склейджа, когда он в очередной раз переврал мою фамилию. Проблематично ему запоминать еврейские фамилии. Антисемитский усатый урод.

– Э… нет. Наверное, нет. Я просто рассказываю, как все было.

Склейдж посмотрел мне прямо в глаза. Словно пытался меня разгадать. Его усы дернулись, как ухо коня, которого донимает слепень, а потом растянулись в улыбку.

– Да, – сказал он, легонько похлопав меня по колену. – Продолжайте.

– Ну, я отнес пистолет на кухню, потому что… Я просто не знал, что мне делать. Я никогда в жизни не видел живой пистолет. Ну, не живой… В общем, вы понимаете. А по дороге на кухню…

– Мистер Маркштейн, вам не кажется, что вы должны были сразу же вызвать полицию? Сразу, как только вошли и увидели пистолет, свисавший с дверной перекладины?

– Да, сэр. Вы правы.

– Тогда почему вы не вызвали полицию сразу?

– Я был уку… э… я растерялся. Да, растерялся. И я хотел позвонить в полицию, но мне не дали.

Детектив Стрикленд со своей свитой криминалистов давно ушла в спальню и как-то не торопилась возвращаться. Это уже начинало меня беспокоить. Что они там рассматривают столько времени?!

– Кто вам не дал?

– Прошу прощения?

– Кто вам не дал позвонить в полицию, мистер Маркович?

– А… ну, да. Я шел на к-кухню, и тут из спальни выскочил м-мужик…

– Опишите его. Как он выглядел?

– Он был в м-маске. В маске Гомера Симпсона. И в синем комбинезоне.

– Ага. – Детектив Склейдж сделал запись у себя в блокноте. – Все интереснее и интереснее. Ну, ладно. И что было дальше? Вы стреляли в него… в этого Гомера Симпсона?

– Да, стрелял. Но не нарочно. Он набросился на меня, я испугался и рефлекторно нажал на спусковой крючок.

Детектив Склейдж резко поднялся с дивана и навис надо мной наподобие грозовой тучи. У него был такой вид, как будто ему вдруг явилось божественное откровение. Как будто он был на пороге разгадки великой тайны.

– Хорошо, мистер Маркович. С вашего позволения, я включу диктофон. Вы не волнуйтесь. Это стандартная процедура, которая вообще ничего не значит. Я включу диктофон, и мы продолжим беседу. Хорошо?

– Э… хорошо, – сказал я, слегка сбитый с толку. Он включил диктофон.

– Продолжайте, сэр. Что было дальше?

– Э… я нажал на с-спусковой к-крючок. Не нарочно. Случайно.

– И что… случилось… потом? – спросил он медленно, с расстановкой, словно обращаясь к трехлетнему малышу, или к иностранцу, или к клиническому дебилу.

– Не знаю. Может быть, я в него и попал. В того парня в маске Гомера Симпсона. Но он сбил меня с ног, я ударился головой и отрубился. Так что я ни за что не могу ручаться.

– Понятно, – сказал детектив, взъерошив усы кончиком ручки.

– Но скорее всего я в него не попал. Потому что ваши криминалисты нашли пулю в стене. – Я указал на то место, у которого чуть раньше возилась команда криминалистов.

Детектив Склейдж нахмурился, подошел к стене, внимательно осмотрел дырку. Как мне показалось, чуть ли не с разочарованным видом. Потом он обернулся ко мне:

– Где оружие, мистер Маркович?

– Наверное, его забрал тот мужик в м-маске.

– Понятно, – пробормотал Склейдж себе в усы. – Оставайтесь на месте, – велел он мне и ушел в спальню. Наверное, чтобы посовещаться со своей напарницей.

Я остался сидеть на диване. Кровь стучала в висках, перед глазами все плыло. Я прилег на подушку и уставился в потолок. Мысли неслись, обгоняя друг друга. Стоит ли рассказать детективу Склейджу о похищении Доктора Шварцмана? И о подозрительном черном джипе, который последние несколько дней постоянно дежурит у нашего дома? Наверняка это все как-то связано между собой…

Детектив Склейдж вернулся в гостиную вместе со своей молчаливой напарницей.

– К нам поступило два телефонных звонка. От свидетелей, слышавших выстрел, – сказал Склейдж, обращаясь ко мне. – Первый звонок был… – он заглянул в свой блокнот, – …в четыре ноль две. Абонент сообщил нам, что слышал выстрел. Вроде как в квартире этажом выше, расположенной прямо над его квартирой. По месту вызова немедленно выслали наряд. Патрульный автомобиль № 9039. Второй звонок поступил… в четыре ноль девять. С сообщением, что абонент видел какого-то странного человека, выбегающего из подъезда. Но не смог разглядеть его как следует. Когда наши патрульные прибыли на место, они обнаружили вас. Вы сидели на полу в кухне, предположительно раненый, в полной растерянности и/или потрясении. В спальне – все перерыто. Как будто там что-то искали. А теперь объясните мне, мистер… э… Маркович, что здесь у вас происходит?

– Н-не знаю, сэр. Я уже все рассказал. Я вернулся домой и нашел пистолет. Потом на меня напал человек в маске, и я в него выстрелил. Случайно.

– Очень странная история, вы не находите.? Может быть, я упустил что-то важное? Что он здесь делал, этот ваш Гомер Симпсон? Что он искал?

– Я рассказал все, что знаю, сэр. Я понимаю, что это звучит совершенно безумно, но именно так все и было. Честное слово.

Детектив Склейдж посмотрел на меня очень внимательно.

– Все это более чем подозрительно, мистер Маркштейн. Вставайте. Поедем в участок.

– Моя фамилия Москович. Уолли Москович. Детектив взглянул на часы у себя на руке.

– Двадцать одна минута, сорок три секунды. Что же вы столько ждали и не поправили меня сразу? Какой-то вы невнимательный, мистер… Москович. – Он подмигнул мне, улыбнулся улыбкой довольного сытого аллигатора, подхватил меня под руку, помог встать с дивана, самолично довел до полицейской машины и усадил на заднее сиденье.

Тема 14

Меня привели в мрачную комнату для допросов. В точности такую, какие показывают во всех фильмах. Голый цементный пол, голые бетонные стены. Огромное черное зеркало-окно. Камера слежения под металлической защитной сеткой, прикрепленная под потолком и нацеленная на холодный металлический стол, за которым сидел я. Как я ни старался, у меня все равно не получалось не смотреть на черное зеркальное стекло и не думать о том, кто наблюдает за мной с той стороны.

Мне показалось, что я просидел в этой комнате целую вечность. Меня давно отпустило. Я был трезвым как стеклышко и чувствовал себя жуком, пойманным в коробок из-под спичек. Только теперь до меня дошло, что я пропустил встречу в «Bionic Books» и что у меня есть все шансы не встретиться вечером с Джем. Вот блин!

Наконец дверь открылась, и вошел детектив Склейдж. Его молчаливая напарница, детектив Стрикленд, бесшумно проскользнула в комнату следом за ним.

– Кровь, – сказал детектив Склейдж. Я удивленно взглянул на него.

– Прошу прощения?

– На полу. В вашей квартире. Пятна крови. Дорожка из пятен от кухни до входной двери. И в подъезде, на лестнице.

– О Господи.

– Да. Настоящая кровь. Такая, знаете, красная.

– Вы считаете, что я?.. Вы считаете, я его…

Склейдж наклонился ко мне, опершись обеими руками о стол.

– Это хороший вопрос, мистер Москович, – сказал он, глянь мне прямо в глаза. – Вопрос ценой в миллион долларов.

– Сэр… Я не хотел ни в кого стрелять. Я уже рассказал, как все было. Он набросился на меня! Я защищался! – Мне самому показалось, что мой голос звучит как-то уж слишком надрывно, почти истерично.

– У вас есть враги, мистер Москович?

Сложный вопрос. Еще три дня назад я бы твердо ответил: «Нет». А теперь я не знал, что сказать. Потому что не знал, о чем можно сказать, а о чем – лучше не надо. Я решил не говорить вообще ничего. Сейчас – ничего. А дальше будет видно.

– Э… нет, сэр. У меня нет врагов.

Детектив Склейдж взглянул на свою напарницу, которая пристально изучала меня своими колючими пронзительными глазами.

– Как-то вы неуверенно отвечаете. – Склейдж уселся за стол, прямо напротив меня. – Честно признаюсь, нас очень смущает ваше заявление, что пистолет висел на веревочке, на перекладине входной двери. Зачем его там повесили в вашей квартире? И, кстати, как он проник к вам в квартиру, этот таинственный злоумышленник? Мы не нашли следов взлома.

– А в-вы… вы разве не видели гвоздик, вбитый в перекладину двери? И привязанную к нему веревку? Он действительно висел на веревке. А зачем его повесили, я не знаю.

– Может быть, мистер Москович. Все может быть. Мы пока что не знаем, как связать все это воедино. Почему тот, кто проник к вам в квартиру, перерыл только спальню? Как-то все это странно, согласны?

– Согласен. Конечно, согласен! В смысле, в сложившейся ситуации я – пострадавший. Но тогда почему я себя чувствую преступником?

– Не знаю, мистер Москович. А почему вы себя чувствуете преступником?

– Наверное, надо позвать моего адвоката. И у меня, если не ошибаюсь, есть право на один телефонный звонок? – Я хотел позвонить Джерри и попросить найти мне адвоката, поскольку никакого «моего адвоката» у меня, разумеется, не было, а заодно объяснить, почему я не пришел на эпохальную встречу с издателями. А то вдруг Джерри волнуется, куда я пропал?

Детектив Склейдж поставил локоть на стол и подпер подбородок ладонью.

– Вы чем занимаетесь, мистер Москович? В смысле, где вы работаете?

– В студии звукозаписи.

– Правда? Вот здорово! Я люблю музыку. А в какой именно студии?

– А это важно? В смысле, что я такого сделал? Я просто вернулся домой.

– Я вас очень прошу, удовлетворите мое любопытство.

– Ну, хорошо. Хорошо. Я работаю в студии «Godz-Illa Records». Они пишут рэп.

Похоже, это название ничего не говорило детективу Склейджу. Зато детектив Стрикленд встрепенулась и посмотрела на меня уже по-иному, с каким-то даже интересом. Я тоже взглянул на нее, наши взгляды встретились на долю секунды, и я поспешно отвел глаза. Наверное, я даже слегка побледнел.

– Э… «Godz-Illa». Звучит знакомо… Карин, ты знаешь эту контору?

Мне показалось, что детектив Стрикленд слегка улыбнулась. Хотя скорее всего мне действительно показалось.

– Да. Кое-что слышала. – У нее был грудной, бархатистый голос. На удивление сексуальный для такой миниатюрной, невзрачной женщины. Она выразительно посмотрела на Склейджа и произнесла: – Эйб Лайонз.

Склейдж понимающе кивнул, потом на пару секунд задумался.

– Стало быть, рэп? Грязный бизнес. В котором участвует множество потенциальных убийц, да, мистер Москович? – Я не удостоил его ответом. – А что конкретно вы делаете в «Godzzz-Iller Records»?

Я секунду помедлил. Может быть, даже пару секунд. Или пять. Слишком долго. Это был критический момент. Время принять решение. Должен ли я сказать правду? Что «втихаря» пишу тексты для самого известного рэпера в мире – и что из-за этого в данный конкретный момент моя жизнь подвергается смертельному риску? Может, они мне помогут.

– Я…

– Да?

– Я… работаю…

Или, наоборот, напортачат и усугубят. Как это свойственно нашим доблестным полицейским.

И тогда мне уже точно наступит пиздец.

– Да?

– …в офисе. Младшим помощником. Что-то типа секретаря. Склейдж улыбнулся довольной улыбкой и, перегнувшись через стол, похлопал меня по плечу, как старого приятеля.

– Замечательно. Рад за вас, мистер Москович.

Детектив Стрикленд взглянула на свой пейджер и сделала молчаливый знак Склейджу, что ей надо что-то ему сказать. Он поднялся из-за стола и подошел к своей напарнице, стоявшей в дальнем углу. Стрикленд что-то шепнула ему на ухо, так чтобы я не услышал. Склейдж коротко кивнул, и Стрикленд быстро вышла из комнаты. Склейдж молчал пару минут. Ходил по комнате взад-вперед с задумчивым выражением на лице.

– Итак, что мы имеем. Два звонка от соседей. С интервалом в несколько минут. Один выстрел. Кровь на полу. Перерытая спальня. Жертвы не обнаружено. Ни в квартире, ни в подъезде, ни где-то поблизости. Почему у меня стойкое ощущение, что здесь чего-то не хватает, мистер Москович?

– Н-не знаю, сэр. Я рассказал все, как было.

– Давайте попробуем сделать предположение. Какова ваша гипотеза?

– Ну, я не знаю… Наверное, этот парень забрался ко мне в квартиру, чтобы… не знаю… что-то такое устроить. Может быть, это была подстава. Ну, то есть он собирался зачем-то меня подставить. Не знаю. Может быть, я вернулся чуть раньше, чем он рассчитывал, и он не успел все доделать… ну, что он там собирался сделать… и поэтому он на меня напал, а потом убежал.

Склейдж сделал такое лицо, как будто пил что-то через соломинку, а потом вдруг спросил:

– А что он искал у вас в спальне?

– Не знаю. – Я твердо решил не говорить ему о коробке с деньгами. Это был мой секрет. Никто не знал про коробку, и я очень надеялся, что когда я вернусь домой, она будет на месте.

– Да, загадочная история. Если кто-то хотел вас подставить, получается, вы очень сильно его разозлили. Или он просто хотел вас убрать, потому что вы сильно ему мешали. И он проник к вам в квартиру, и устроил там черт знает что… Странная ситуация для человека, у которого нет врагов, вам не кажется?

– Ну… мне кажется…

Склейдж ВПЕЧАТАЛ ладонь в металлический стол, так что я даже вздрогнул.

– Хватит держать меня за идиота, Москович. Расскажите мне, что происходит.

Я испугался. Теперь уже по-настоящему. Он был прав. То, что я говорил, действительно напоминало бред сумасшедшего. Но ведь так все и было на самом деле. Бред сумасшедшего, как он есть. Я же не врал. Говорил только правду. Разумеется, не всю правду, далеко не всю. Но не врал. Может быть, если бы Склейдж знал всю подноготную, он смог бы взглянуть на ситуацию с моей точки зрения. Может, действительно стоит поговорить с ним начистоту? Да, наверное. Я уже открыл рот…

И тут дверь распахнулась. В комнату заглянула детектив Стрикленд. Она даже не стала входить, просто сделала знак Склейджу, что им надо поговорить. С глазу на глаз. В коридоре. Перед тем как выйти из комнаты, Склейдж посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом.

– Прошу прощения. Я вернусь через пару минут.

Он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. Я сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и уронил голову на грудь. На меня вдруг навалилась какая-то монументальная усталость. Я себя чувствовал выжатым, как лимон. И физически, и морально. Я наклонился вперед и прижался лбом к краю холодного металлического стола. Потом взглянул на часы. 19.40. При таком положении дел у меня были все шансы опоздать на свидание с Джем. Я решил, что когда Склейдж вернется, я расскажу ему все. Вывернусь наизнанку. Да, наверное, так будет лучше всего. Мне нужно, чтобы он меня понял. В противном случае меня здесь промурыжат всю ночь. Также не исключено, что где-нибудь обнаружится тело убитого Гомера Симпсона, и вот тогда мне настанет пиздец.

Окончательный и бесповоротный.

Детектив Склейдж пробыл в коридоре значительно дольше обещанной пары минут. Вернувшись в комнату, он снял с меня наручники и сказал:

– Вы свободны. Можете идти.

– Ч-что? – Я подумал, что просто ослышался.

– Вы… свободны. Идите домой. У нас есть три свидетеля, подтвердившие ваши слова, так что у нас нет причин вас задерживать. Как вы и говорили, на вас напали. Так что быстрее идите домой, пока детектив Стрикленд не придумала причину, почему мы должны вас задержать.

– С-спасибо.

– Я тут ни при чем. Благодарите своего индийского друга и тех двоих итальянских жеребцов.

Пардип! Если бы он сейчас оказался рядом, я бы его расцеловал. И что это за итальянские жеребцы? Я был вообще без понятия, кого имеет в виду детектив Склейдж, но не стал выяснять этот вопрос. Если меня отпускают – надо скорее идти. Ну, пока они не передумали. Я вышел на улицу. Было почти восемь вечера. Времени оставалось в обрез: вернуться домой, быстренько принять душ и ехать в «Комнату поцелуев», где меня будет ждать Джем. Я дошел до угла и вдруг услышал быстрые, целенаправленные шаги у себя за спиной. Кто-то меня догонял. И догнал…

– Москович, вас подвезти? – спросил детектив Склейдж.

БЛИН.

– Нет, сэр, спасибо. Я возьму такси.

Он схватил меня за руку. Крепко.

– Нет. Давайте я вас подвезу.

Он потащил меня на стоянку к своему неприметному синему «форду». Открыл переднюю пассажирскую дверцу, усадил меня на сиденье, быстро огляделся, нет ли поблизости посторонних, которые могли бы стать свидетелями этого маленького похищения, сел за руль, включил двигатель.

– Сейчас мы немного прокатимся, Москович.

– И куда вы меня повезете?

– Увидишь, малыш. Увидишь.

Какое-то время мы ехали молча. По радио пел Джонни Кэш: что-то о том, что он все повидал и везде побывал, – детектив Склейдж пытался ему подпевать, но постоянно сбивался и страшно фальшивил. Впрочем, ему самому это нисколечко не мешало. Это было бы даже забавно, на самом деле, если бы не то незначительное обстоятельство, что полицейский детектив, наводящий на меня практически инфернальный ужас, чуть ли не силой усадил меня к себе в машину и везет неизвестно куда. В голову лезли совершенно бредовые мысли: сейчас он меня привезет на какой-нибудь заброшенный склад, загонит в темный подвал, свяжет и, угрожая табельным оружием, заставит выполнять все его извращенные сексуальные прихоти, как в «Молчании ягнят» или в «Криминальном чтиве». Когда песня закончилась, Склейдж выключил радио.

– Везучий ты парень, Москович.

Я промолчал. Я уже понял, что он собирался мне что-то сказать.

Вот и пусть говорит.

– Три свидетеля. Три! Такого вообще не бывает! Ну, один… В крайнем случае два. А у тебя сразу три!

– Вы везете меня домой?

– Этот индиец из вашего дома, он утверждает, что знает в лицо всех жильцов. Позвонил сразу, как только услышал выстрел. А потом позвонил еще раз, пару минут спустя. Сказал, что видел какого-то незнакомца, который выбежал из подъезда. Прекрасно. Это подтверждало твою историю, но у меня все же были сомнения. И тут вдруг появляются два макаронника. Приходят в участок и заявляют, что они частные детективы, и наблюдали за вашим домом по делу, никак не связанному с твоим делом, так вот, они наблюдали за домом и видели, как в ваш подъезд вошел чернокожий парень, а потом через какое-то время вышел. Причем явно в спешке. Они тоже слышали выстрел. В общем, все сходится. Три свидетеля!