Текст книги "Утка, утка, Уолли"

Автор книги: Гейб Роттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Да. Я все объясню…

– Помолчите, пожалуйста.

– Да, сэр.

– Из-за вас, мистер Москович, я попал в очень неловкое положение. Видите ли, в чем дело. Я как раз собирался избавиться от мистера Маскингама, которого вы скорее всего знаете под именем Фанка Дизи.

– В-вы с-собирались его убить?

Лайонз одарил меня таким взглядом, по сравнению с которым его предыдущий взгляд показался нежным поцелуем в щечку.

– Нет, мистер Москович. Я собирался его уволить. Никакого убийства. Я бизнесмен, а не какой-то бандюга, и, честно признаюсь, меня очень обидело ваше предположение, что я способен на такой отвратительный, ужасный поступок.

«Ага, как же», – подумал я. Вполне вероятно, только сегодня до завтрака он прибил больше людей, чем Тед Банди, Тед-Потрошитель, в свой наиболее удачный день.

– Прошу прощения, мистер Лайонз. Я совсем не хотел…

– Помолчите, пожалуйста.

– Да, сэр.

– Понимаете, мистер Москович, мистеру Маскингаму нельзя доверять. Это испорченный, лживый, скользкий человек, и я не хочу, чтобы такой человек работал в моей компании. Но из-за вас, мистер Москович, я попал в очень неловкое положение.

– Я все объясню…

Он поднял руку ладонью ко мне. Этот был сильный жест. Жест, который остановил бы даже бегущего носорога. Ну, если бы не остановил, то хотя бы заставил сменить траекторию.

– По-мол-чи-те, – произнес он с расстановкой. – Теперь, когда вы совершили свою необдуманную миктурацию на мистера Маскингама, я не могу просто уволить его из компании. У него будет повод подать иск в суд, а я не хочу никаких неприятностей с законом. Получается, я вынужден терпеть у себя в компании человека, которому не доверяю и который мне очень несимпатичен.

Мысленно я сделал заметку посмотреть в словаре слово «миктурация». Почему-то я был уверен, что это из «Большого Лебовски».

Лайонз снова уставился на лист бумаги, лежавший перед ним на столе. Прошло еще минут пять тягостного молчания. Шестеренки у меня в голове закрутились с предельной скоростью: Значит, Дизи все-таки РАБОТАЕТ в компании? А что он делает? Знает ли Лайонз, что Дизи известен наш самый страшный секрет? Наверняка знает. Но все равно… наверное, надо ему сказать? Да, наверное, надо. Обязательно. Определенно.

– Мне придется принять непростое решение, мистер Москович, – сказал Лайонз, прервав бешеный ход моих мыслей. Я посмотрел на него, как нашкодивший сын смотрит на строгого папу, который уже вынимает ремень из штанов. Я был уверен, что меня уволят. Вот прямо сейчас и уволят. – Да, непростое решение. Я вас очень ценю. Вы одаренный писатель и хороший работник. Я доверил вам самый большой секрет нашей фирмы. – Затаив дыхание, я ждал, когда мне на шею обрушится нож гильотины. – Я не хочу вас увольнять. – Уф! – И особенно из-за дурацкого недоразумения с каким-то ничтожеством типа Де Андре Маскингама.

– Спасибо, мистер Лайо…

– Я еще не закончил, – поморщился он.

– Прошу проще…

– В ОБЩЕМ, ТАК. Поскольку слухи об этом досадном недоразумении уже просочились в наш дружный спаянный коллектив… – Мысленно я застонал. Блин. Черт. Пиздец. Теперь меня точно все засмеют! – …Я вынужден принять меры. Я решил отстранить вас от работы. Временно. Скажем, на пару недель. С сохранением зарплаты. На половинный оклад. Я думаю, вам сейчас лучше не появляться в здании. Это было бы непродуктивно.

Я не знал, что мне делать: радоваться неожиданному оплачиваемому отпуску (ну, что-то типа) или злиться, что меня отстранили от работы из-за такого дурацкого случая. Как бы там ни было, все-таки надо сказать Лайонзу, что Дизи знает нашу великую тайну.

– Мистер Лайонз…

– Мистера Маскингама тоже отстранят от работы.

– Мистер Лайо…

– Это не обсуждается.

– Но…

– Я УЖЕ ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ.

– Вы должны знать…

– Нет.

– Но…

– Я СКАЗАЛ: НЕТ.

Ничего не получится. Лайонз не даст мне сказать. «Ну и ладно», – подумал я. А то еще неизвестно, как бы все повернулось. Да, я часто жалуюсь на жизнь. Но все-таки не хочу с ней расстаться. Я с ней как-то сроднился. Наверное, просто привык.

– Я хочу, чтобы вы залегли на дно, мистер Москович. Сидите тихо. По возможности не выходите из дома. Пусть все уляжется. Мы вам позвоним, сообщим дату, когда можно будет опять выходить на работу. Ничего никому не рассказывайте. Я имею в виду, об этом досадном недоразумении. Не пытайтесь связаться с Де Андре Маскингамом. Не пытайтесь связаться с Орал-Би. Я уже подыскал вам временную замену. Парень надежный, смышленый. Думаю, справится. Надеюсь, вы помните нашу договоренность?

– Насчет моих яиц на цепочке?

Он даже не улыбнулся. Он лег грудью на стол и посмотрел мне прямо в глаза. В третий раз за сегодняшний день.

– И они будут не первыми. Все ясно?

– Да, сэр.

Он кивнул и запустил руку под стол. Видимо, там была кнопка вызова, потому что буквально через пару секунд громилы в темных костюмах вернулись в комнату. Я не стал дожидаться формального ритуала прощания: и так было понятно, что мне пора. Я тихо встал и ушел. Мне даже хватило ума не заводить разговор о повышении зарплаты.

Тема 6

Как только я вышел из здания, у меня в кармане пискнул мобильный, информируя о том, что в ящике голосовой почты есть новые сообщения. Я набрал номер службы переадресации, ввел свой код и услышал противный компьютеризированный голосок: «У/вас/два/новых/сообщения… Первое/сообщение/получено/сегодня/в/двенадцать/двенадцать: Йоу, толстый. Это я, Би. Звякни мне на трубу, нигга. Надо тут кое-что перетереть. В общем, жду». Замечательно. Просто волшебно. Большой босс уже дал мне больших пиздюлей, а теперь мне еще предстоит разговор с боссом рангом поменьше. Орал-Би не обрадуется, когда узнает, что меня временно отстранили. Бранден (или Би, как он сам себя называл) привык звонить мне по сто раз на дню, в любое время суток. Причем, по его представлениям, у меня всегда должны быть для него готовые «вылизанные» текста в количестве нескольких штук, и плюс к тому мне не раз приходилось выдумывать тексты в режиме реального времени, импровизировать прямо по телефону, если Би клинило затеять крупномасштабный мозговой штурм по поводу темы для новой, естественно, гениальной песни. К счастью для меня, в девяти случаях из десяти все его гениальные прозрения не выходили за рамки «трахнуть телку», «прикупить тачку», «разжиться баблом и купить себе новую цацку с брюликом», так что мне надо было всего лишь иметь наготове запас сырых «рыб», раскрывающих данные темы.

Я стер сообщение.

«Второе/сообщение/получено/сегодня/в/двенадцать/тридцать/два: Уоллис Кью Москоу! Привет, дружище. Это я, добрый дядюшка Джерри. Есть хорошие новости. ОЧЕНЬ хорошие новости! Я только что разговаривал с директором одного из издательств, куда мы посылали твои гениальные творения. Они хотят с тобой встретиться. СЕГОДНЯ! Им очень понравились твои книги. Они там просто пищат от восторга! В общем, перезвони мне. НЕМЕДЛЕННО! Все, отбой».

НЕУЖЕЛИ?! Я не ослышался?! Это правда?! Кто-то заинтересовался моими книгами! Голос у Джерри был очень взволнованным. Наверное, это хороший знак.

Я тут же перезвонил Джерри. Бет взяла трубку после второго гудка.

– «Агентство Сильвера».

– Бет, привет. Это Уолли Москович, – сказал я, вдруг преисполнившись ощущением собственной значительности.

– А, Уолли, привет. Подожди пару секунд. Сейчас Джерри освободится.

Я подождал пару секунд, нетерпеливо притоптывая ногой и сопя в трубку. Но когда со мной снова заговорили, это опять была Бет, а не Джерри.

– Уолли?

– Да?

– Давай он тебе перезвонит.

– Ч-что? – Блин. Ну, что за фигня?! – Он сам просил меня перезвонить. Причем срочно.

– А… понятно… Хочешь, чтобы я… э…

ДА, ТУПАЯ КОРОВА! Немедленно соедини меня с Джерри!

– Нет. Все нормально. Не надо. Скажи ему, пусть он мне перезвонит, когда сможет. П-пожалуйста.

– Хорошо, Уолли.

– Сразу, как только освободится.

– Хорошо, Уолли.

Несмотря на такую фигню, которая немного подпортила мне настроение, я все равно пребывал в эйфории. Это были действительно хорошие новости, и меня аж распирало: так хотелось кому-то о них рассказать. Поделиться своей радостью. Я набрал номер Сью. Послушал длинные гудки. После десятого вкпючилась голосовая почта. Это было обидно. Обидно и неприятно. Это значило, что Сью не ответила на звонок, потому что на определителе высветился мой номер, и она не захотела со мной разговаривать. Я доподлинно знаю, что когда у нее отключен телефон, или когда он находится вне зоны действия сети, звонки принимаются сразу на голосовую почту. Без гудков, без всего. То есть Сью просто решила не отвечать на мой звонок. Причем она знает, что я знаю про эту хитрость с голосовой почтой, и все равно не берет трубку. Что обидно вдвойне. Бессердечная тварь, сука-стерва. Я оставил ей сообщение: что у меня есть хорошие новости, что после беда я встречаюсь с владельцем издательства насчет публикации моих книг и что дома я буду, наверное, не раньше пяти. Может быть, Сью все же порадуется за меня и сподобится перезвонить и поздравить. Может быть, даже зайдет ко мне на предмет небольшого поздравительного секса. Ага, щаз.

Я сделал долгий глубокий вдох и набрал номер мобилы Орал-Би. Он ответил на пятом звонке, когда я уже принялся составлять в голове текст сообщения для голосовой почты.

– Ага, – сказал он.

– Б-Бранден? Би? Это Уолли.

– А, толстый, привет.

– Привет.

– Как оно? Все зашибись? Твоя чикса вот тока от нас ушла.

– Что?

– Ну, подруга твоя. Как ее там, я всегда забываю. Моя Вандиша ее приглашает к нашим собачкам. ГАВ! ГАВ!

Я так и не понял, то ли он подражал лаю своих собак, то ли параллельно общался и с ними тоже.

– Сью? У вас была Сью?

– Ну да, я ж тебе говорю. Растирала им брюхо. Чтобы их не так пучило. Ну, ты понимаешь.

– Ага. Я просто не знал, что она ходит к вам…

– Кстати, толстый, ты где?

– Только что вышел от Авраама.

– О как. И че он сказал?

– Он отстранил меня от работы на пару недель.

– Хуясе. Только за то, что ты обоссал этого дятла Дизи? Блин. Он уже знает.

– Ага. А откуда ты знаешь?

– Да Дизи как раз заходил, рассказал. Я долго ржал.

Ну, хорошо, хоть кому-то смешно.

– Меня отстранили от работы. Я вообще не должен с тобой общаться.

– Ладно, как скажешь. Слушай, мне тут седня попала одна идея. В общем, мне надо, чтобы ты написал мне убойный текст.

– Э… а он… Авраам вроде нашел мне замену. Он тебе не говорил?

– Да хрен бы с ним, нигга. Ты мой дружбан. Слышишь, толстый? Ты мне почти что как брат. А тот пацан, он ваще ни во что не въезжает. В общем, слушай сюда. Ручка есть? Ты давай сразу записывай. Это будет ваше мегахит. Я назову эту тему «Я чувак на районе известный». Это такая история лютой любви. В общем, был такой чел, крутой гангстер, а еще один чел, простой парень из гетто, который влюбился в его жену. А у этого парня, который влюбился – неслабый болт, и жена того гангстера, ясное дело, запала. В общем, случилась у них любовь, все дела. И вот они, значит, сношаются прямо в ее машине, он ее пялит сзади, она вся из себя распалилась и прямо-таки умоляет: «Давай еще!». А тот гангстер, он все узнал и подрядил людей грохнуть этого парня. И они его грохнули прямо в процессе. Так он, бедняга, и умер. Прямо на своей бабе. Но это хорошая смерть. За любовь. – Я не уверен, что Би сказал именно это. Причем это я перевел его речь на нормальный язык. Перевел так, как понял. Хотя, если по правде, скорее домыслил. Обычно я более или менее понимаю его жаргон, но в этот раз я вообще не врубился, о чем шла речь. Дословно я это не воспроизведу, потому что такое запомнить нельзя, если ты не владеешь темой. – В общем, к завтраму сделаешь, да?

– Би, я вообще-то не должен…

– Значит, завтра созвонимся. Все, я ушел.

И он отключился.

Тема 7

– Заправь рубашку, Моско. Ну, у тебя и видок! Маргинал маргиналом.

Мы с Джерри стояли и ждали лифта, чтобы подняться в офис «Bionic Books», небольшого издательства в Санта-Монике.

– У меня не было времени зайти домой и переодеться во что-то приличное.

Он наклонил голову и посмотрел на меня поверх темных стекол очков в серебристой оправе.

– Уолли, мой мальчик, ты уж не обижайся, но у тебя просто-напросто нет ничего приличного. В смысле, во что можно переодеться.

– Нет, Джерри. Это не так… Хотя да. Наверное, ты прав.

Уж кто бы говорил?! Джерри и сам одевался, как не особенно преуспевающий продавец подержанных автомобилей, но мне хватило ума не отпускать никаких комментариев по этому поводу.

– Джерри, мне даже не верится! Неужели мы правда встречаемся с издателями?!

– Давай пока что не будем торопиться отсасывать друг другу, – ответил Джерри.

– Ха-ха. «Бешеные псы».

– Что?

– Тарантино. «Бешеные псы». – Он посмотрел на меня, как будто я вдруг заговорил по-португальски. – Ты только что процитировал реплику из фильма «Бешеные псы». Или это из «Криминального чтива»?

Лифт тихонечко звякнул. Серебристые зеркальные дверцы разъехались в стороны. Из кабины вышли несколько человек с усталыми лицами и в строгих деловых костюмах.

– Ты о чем, Моско?

– «Давай пока что не будем торопиться отсасывать друг другу». – Серьезного вида женщина средних лет, блондинка с короткой стрижкой, одетая в элегантный костюм преуспевающей бизнес-леди, с омерзением глянула на меня, проходя мимо. – Это цитата из фильма Тарантино. Да?

Джерри не слушал меня. Он что-то записывал в своем желтом блокноте.

В лифте было всего пять кнопок. Вместо цифр с номерами этажей – таблички с названием компаний. Я нажал на кнопку, обозначенную «Bionic Books».

– Слушай, Моско, сейчас мы войдем, и рулить буду я. Хорошо? А ты молчи и кивай.

– Джерри, это все-таки мои книги. И мне бы тоже хотелось…

– Нет. Моско, слушай меня. Говорить буду я. Ты здесь лишь для того, чтобы дать им понять, что ты человек деловой и серьезный. А не какой-то спесивый задрот, за которого все делает его агент.

– Но, Джерри, мне же не безразлична судьба моих книг…

– Нет. Слушай меня. Ты раньше общался с издателями, Моско?

– Нет, но мне кажется…

Он достал из кармана визитку и вручил ее мне. Потом протянул руку для рукопожатия.

– Очень рад познакомиться. Я Джерри Сильвер. АГЕНТ. – Он указал на свое имя на карточке, под которым было написано жирным курсивом «агент». – Я обо всем позабочусь. О’кей?

Лифт тихо звякнул. Двери разъехались в стороны. Я улыбнулся Джерри слабой улыбкой, признавая свое поражение. Мы вышли из лифта. Название издательства было написано огромными разноцветными буквами на стене над столом секретарши в приемной. В невидимых колонках играла какая-то жуткая музыка, что-то похожее на версию хита девяностых «I Saw the Sign» шведской команды «Асе of Base» в исполнении одинокого кларнета. Маниакально радушная секретарша являла собой одну сплошную улыбку.

– Добрый день! Добро пожаловать в наше издательство! – пропела она с таким видом, как будто была страшно рада нас видеть. Она была из того типа женщин, которые держат дома по десять—двенадцать кошек и посвящают им все свободное время.

– Э… Добрый день… – выдавил я.

– Здравствуйте, барышня, – перебил меня Джерри. – У нас назначена встреча с… – он заглянул в свой желтый блокнот, – …с Гари Картером и Говардом Джонсоном.

– Замечательно. За-ме-ча-тель-но. А ваши фамилии?..

– Джерри Сильвер и Уоллис Кью Москоу.

– Замечательно. Сейчас я о вас доложу. Вы пока что присаживайтесь, не стесняйтесь. – Ее фонтанирующее радушие будило во мне нехорошие желания. Например, вмазать ей по зубам.

Мы с Джерри уселись на стулья, обтянутые красной кожей. На стенах приемной висели большие плакаты в рамках. Как я понял, это были обложки книг, выпущенных издательством «Bionic Books». Там была книжка под названием «Тимми любит ягоды» с изображением донельзя счастливого маленького осьминога в синий горошек и с разными ягодами в каждом щупальце. Еще одна книжка называлась «Бо-Бо Лошадка идет в детский сад». Испуганный маленький пони в матросской шапке, синих штанишках и белой футболке с синим якорем на груди стоял посреди небольшой группы человеческих детишек, улыбавшихся натужными неестественными улыбками. А главным бестселлером и визитной карточкой издательства (если судить по размеру плаката) была история про мартышку и льва под названием «Удивительные приключения Левы-Левы и Марты-Марты». Лева-Лева был в шлеме-сафари, из-под которого выбивалась густая непослушная грива, а Марта-Марта, наряженная в хаки с головы до ног, держала цепким хвостом карту сокровищ.

Я как раз повернулся к Джерри, собираясь высказаться в том смысле, что мои книги, похоже, не вписываются в формат «Bionic Books», как вдруг одна из дверей, выходящих в приемную, распахнулась, и нашему взору предстали два плотненьких коротышки, похожие на пожилых Тру-ля-ля и Тра-ля-ля, с одинаково красными лицами, одинаково лысыми черепушками и одинаково круглыми фигурами в форме репы на ножках. Они вышли в приемную, приплясывая на ходу. Тот, который шел чуть впереди (в совершенно кошмарном светло-зеленом костюме), протянул руку Джерри. Второй (в совершенно кошмарном светло-голубом) держался так близко за первым, словно приклеился к нему пузом. В целом все это смотрелось так, будто они приобрели эти костюмы на пару где-нибудь в 1975 году на гаражной распродаже, устроенной не особенно преуспевающим продавцом подержанных автомобилей.

– Прииииивет, привет! Вы, наверное, Джерри Сильвер!

– В самую точку! – радостно завопил Джерри, переключаясь в режим жизнерадостного добряка. Мгновенно подлаживаясь под настрой собеседника. Играя на публику, как всегда. – А вы?..

– Гари Картер! А это Говард Джонсон, мой партнер и сообщник. Подельник по бизнесу, так сказать.

Они энергично пожали друг другу руки.

– Можете называть меня просто Го-Джо, – предложил Говард. У него были пухлые щеки, огромные круглые очки и совершенно дебильная улыбка.

– Душевно рад познакомиться, джентльмены. А это мой клиент, мистер Уоллис Кью Москоу.

– Очень приятно, мистер Москоу! Мы большие поклонники вашего таланта!

– Очень приятно, мистер Картер, Го-Джо. Нам не хватает лишь Муки Уилсона и Дарила Строберри, и вся великолепная четверка нью-йоркских «Метсов» образца 86-го года была бы в сборе! – Ответом на мою шутку было недоуменное молчание. Очевидно, я один из всех присутствующих был в курсе, что в 1986 году, когда «Нью-Йорк Мете» стали чемпионами США по бейсболу, двух игроков этой команды звали как раз Гари Картер и Говард Джонсон. – М-да. Кит Эрнандес? Нет? – Я улыбнулся. Я ждал, что они рассмеются хотя бы из элементарного человеческого милосердия.

Но никто не рассмеялся.

Гари Картер деловито хлопнул в ладоши.

– Ну, что? Займемся делами? – Он указал рукой в глубь коридора. – Го-Джо вас проводит. А я сейчас подойду.

Репообразный Говард Джонсон привел нас в небольшой кабинет, вся обстановка напоминала страницу из каталога бюджетной офисной мебели. Сплошной пластик «поддерево».

Мы с Джерри уселись на неудобные жесткие стулья с одной стороны большого письменного стола. Буквально через пару секунд подошел Гари Картер. Он сел за стол, а Говард Джонсон встал рядом с ним, опираясь обеими руками о столешницу. В дальнем углу стола я приметил огромное пресс-папье с какими-то странными надписями, среди которых, как мне показалось, была фраза «А нехорошие люди пусть идут в попочку». Легкий зуд беспокойства, донимавший меня с самой первой секунды, как мы вошли в это здание, превратился в полноценную нестерпимую чесотку.

– Прежде всего я хотел бы сказать, что мы получили громадное удовольствие. – Он взял со стола какую-то папку, в которой, наверное, лежали мои стихи, и энергично потряс ею над головой. – Это поистине гениально!

Только теперь я заметил, что оба – и Картер, и Джонсон – моргали, как заведенные. В смысле, моргали не переставая. Это действовало мне на нервы. То есть, конечно, оно не заразно. Я знаю. Но у меня было такое чувство, что от этого их непрестанного моргания у меня у самого сейчас приключится какой-нибудь нервный тик.

Я сидел и молчал, поскольку меня вполне недвусмысленно просили не выступать.

Но потом я поймал на себе выжидательный взгляд Джерри и понял, что от меня все же ждут какой-то реакции.

– Э… Спасибо. Большое спасибо.

– Да! Да! Так свежо, так остроумно! Замечательные стихи!

– Спасибо. – Я взглянул на Джерри и неуверенно улыбнулся, не зная, надо ли говорить что-то еще. Вернее, можно ли мне сказать что-то еще.

– Что касается публикации, тут может выйти весьма интересный проект, – сказал Гари.

Мое сердце забилось в два раза быстрее.

– Замечательно! – воскликнул Джерри.

– Да. Весьма интересный проект, – сказал Говард. – Давайте мы сразу изложим свою точку зрения.

– Надеюсь, со зрением у вас все в норме? – усмехнулся Джерри. А я подумал: «О Господи. Это что, типа юмор?» Но Гари с Говардом заржали, как кони.

– У нас стопроцентное зрение, Джерри! – выдавил Го-Джо сквозь смех.

– В этих книгах – немалый потенциал, – сказал Гари, когда они с Говардом наконец отсмеялись.

– Это да. – Говард поднял вверх большой палец.

– Замечательно, джентльмены. Мы вас внимательно слушаем.

Я видел, что Джерри не нравится эта сладкая парочка жизнерадостных придурковатых дебилов, но он старательно сдерживал свою неприязнь и даже подыгрывал им, как мог.

– Помимо прочего, это очень полезный обучающий материал, – сказал Говард.

– Да! – радостно согласился Гари.

– В детской литературе подобные темы никогда прежде не обсуждались, – объяснил Говард. – Ваши книги могут стать замечательным методическим материалом для родителей, которые испытывают определенные трудности с тем, чтобы открыто и честно поговорить со своими детьми о вещах, о которых никто не стремится беседовать с детьми. Поскольку это действительно сложный и неоднозначный предмет.

– Да! – снова поддакнул Гари.

Мне очень не нравилось то направление, которое принимал наш разговор.

– Представьте себе, – продолжал Го-Джо. – Маленькие утятки и цыплята.

– Прелестно! – умилился Гари.

– Мне уже нравится, – сказал Джерри.

– Так вот… Маленькие утятки и цыплята. – Го-Джо в упоении зажмурился. – У которых талант… или, скажем так, поразительная способность… влипать в ситуации, в которые категорически нестоит влипать маленьким деткам утяткам-цыпляткам! Но в конечном итоге они все же находят разумное объяснение всему, что видят, потому что они очень умные и сообразительные птенцы. – Он улыбнулся и посмотрел на нас с Джерри, явно ожидая восторженного одобрения. – Ну как?

Я сидел, чуть не плача. Но Джерри, похоже, воспринял все это нормально.

– В самую точку! Вы, ребята, действительно просекаете, что к чему. Собственно, Уоллис так все и задумывал… да. – Я умоляюще посмотрел на Джерри. Но он не видел меня в упор. – Да, все правильно. Вы ухватили самую суть!

– Замечательно! Значит, мы понимаем друг друга.

И хлоп-хлоп-хлоп глазами.

– Безусловно, – ответил Джерри.

– Что не может не радовать! Теперь, что нам нужно от вас, мистер Москоу… я могу называть вас Уоллис?

– Э… – «А я могу называть вас Моргунчик?» Я сидел, словно ударенный пыльным мешком. Наверное, я все же кивнул.

– Значит, что мы хотим, чтобы вы сделали, Уоллис… Надо немного подчистить текст. Ну, хорошо. Его надо подчистить практически полностью. – Блядь. Это я так подумал: «Блядь». Без комментариев. – Смягчить язык. Так сказать, облагородить. Это все-таки детские книжки. Для начала, я думаю, мы возьмем только несколько ваших стихов. Или, может быть, все. Кто знает? Но в соответствии с форматом издательства. Никаких бранных слов. Все пристойно. Утятки-цыплятки… Вы понимаете, что я имею в виду?

– Э… не совсем…

– Ну, в таком виде, как оно есть сейчас, ваши стихи… как бы это сказать… слишком рискованные и сомнительные. Вряд ли родители захотят покупать детям такие книжки. Мне это не нравилось. Очень не нравилось. Наверное, пора было высказаться.

– Вообще-то они предназначены не для детей…

– Да! – перебил меня Джерри. – Все правильно. Мы с вами согласны на сто процентов. Мы как раз обсуждали с Кью этот вопрос по дороге сюда. Правда, Кью? – Он пристально посмотрел на меня. «Метсы» моргали глазами, глядя на нас с идиотскими улыбками на пухлых лицах.

– Нет… – выдавил я.

– На самом деле это моя вина. Я всегда говорил ему: «Ты должен выйти за рамки, Кью. Не ограничивай себя общепринятыми представлениями. Не бойся быть дерзким, не бойся, что тебя не поймут». А он отвечал: «Джерри, но это же для детей. Тут надо смягчать выражения».

Я хотел возразить. Я действительно хотел возразить. Но я не сказал ни единого слова. Я проглотил свою гордость и подавил тошноту, подступившую к горлу.

– Замечательно! Просто отлично! Я рад, что мы понимаем друг друга, – расплылся в улыбке Говард.

– Да, – сказал Джерри. – Ну так что, джентльмены? Как говорится, заляжем в кроватку все вместе?

– Джерри! Как можно?! – воскликнул Гарри. – Мы же только что познакомились!

Они все рассеялись. Все, кроме меня. Я сидел, словно в оцепенении.

– Давайте попробуем переработать тексты. Может быть, через недельку вы нам покажете пристойные, веселые, по-настоящему детские произведения, и тогда мы уже обговорим все условия вашего официального вступления в небольшую, недружную семью «Bionic Books». – Гари потер большим пальцем по указательному и среднему, изобразив международный жест, обозначающий «бабки».

– Замечательно. – Джерри поднялся со стула. – Было приятно с вами пообщаться.

– Не просто приятно, – ответил Го-Джо, – а очень-очень приятно!

– Джерри, что за херня? – прошептал я уже в лифте.

– Пока, красавица. – Джерри радостно помахал рукой секретарше. Двери лифта закрылись. – Херня такая, мой мальчик, мы только что продали твои книги! – Он поднял руку, типа «дай пять». Но я не стал хлопать его по ладони. Я просто тупо смотрел на него. Лифт поехал вниз. Джерри приобнял меня за шею одной рукой и сдавил мне горло. Я едва не задохнулся. В частности, и от убойного запаха Джерриного одеколона. В непосредственной близости это было действительно почти смертельно. – Да что с тобой?! Что ты такой недовольный?! А? У нас все получилось!

– Правда? А по-моему, у нас получилась какая-то ху… Джерри, мы только что продались с потрохами!

– Ты о чем, Моско? Кому мы продались?! Мы просто продали твои книги! Мы же этого и добивались! Вот и радуйся! Ты получил, что хотел.

– Нет, Джерри! Нет. Я хотел не того. Не того!

– Моско, ты, что ли, сбрендил на радостях?! Тебя напечатают! Тебе заплатят! Сколько ты этого добивался?!

– Джерри… – Я положил руку на лоб, словно меряя температуру. Я изо всех сил старался не психануть. – Джерри, ты просто не понимаешь…

Лифт приехал на первый этаж. Дверцы бесшумно раздвинулись в стороны. Солнечный свет, проникавший в огромные окна фойе, ударил мне прямо в глаза. Перед глазами поплыли пятна.

– Я понимаю все правильно, Уолли. Очень скоро ты станешь богатым и знаменитым. И это надо отметить. Можно прямо сегодня.

– Отметить?! Джерри… ты не понимаешь…

– Я все понимаю. Поверь мне, Уолли, я все понимаю. Вы, люди искусства, существа тонкие и ранимые. Самолюбие художника! Таланты не продаются! Но если ты хочешь денег и славы еще в этой жизни, тогда, мой тебе добрый совет, давай избавляйся от этих своих возвышенных идей. Я тебе помогу. Собственно, для этого мы, агенты, и нужны.

Мы подошли к его серебристому «корвету».

Джерри предложил подбросить меня до дома. И все пятнадцать минут, что мы ехали, он что-то яростно мне втолковывал. Но я отключился, не слушал. Наверное, он пытался учить меня жизни. Но для меня это звучало, как фоновое бу-бу-бу. Как голос нудной училки в культовом мультсериале «Чарли Браун». Мы подъехали к моему дому.

– Я тебе позвоню чуть попозже, ага? – сказал Джерри. – У меня в восемь встреча с людьми. Я позвоню и скажу точно где. Ты тоже присоединяйся. Отметим, выпьем, расслабимся. Договорились?

– Не знаю, Джерри. Посмотрим. – Я вышел из машины.

Когда я уже открывал дверь в подъезд, Джерри крикнул мне в спину:

– Поздравляю, Кью! Ты давай не печалься! Взбодрись! Скоро ты станешь богатым!

Я не удостоил его ответом. Вошел в подъезд и закрыл за собой дверь.

Резкий запах карри ударил мне в ноздри. На втором этаже все сотрясалось от грохота индийской поп-музыки, закрепляющей впечатление, что я иду по базару где-нибудь в Бангладеш. Когда я проходил мимо двери в квартиру Пардипа, мой сверх дружелюбный сосед и любитель карри вышел на лестницу поболтать. Только этого мне сейчас и не хватало.

– О, Олли Москович! Как жизня, друг? – заорал он, пытаясь перекричать грохот музыки. Он хорошо говорил по-английски, но с заметным индийским акцентом.

– Отлично, Пардип. А как сам? – Я попытался решительно пройти мимо, но Парди хотелось общения.

– Олли, я тебе говорил, говорил, говорил многа раз. Называй меня Дипом.

– Ага… Дип.

– Да, вот так, друг. Вот так. Можна спросить, мистер Олли, почему у тебя на лице стока грусти? Тебя что-та печалит?

– Нет, Дип. Все хорошо. Не волнуйся. Я просто устал. У меня был тяжелый день.

– О, Олли. Эта совсем-совсем плохо. Может, зайдешь? Накормлю тебя вкусным, поднимем тебе настроение. У меня стока еды, хватит на целую армию ослов!

– Нет, Дип, спасибо. Я только что пообедал.

– О, эта совсем-совсем плохо. Ну, ладно, Олли. Еще увидимся. И ты не грусти. Завтра будет лучше, чем вчера и сегодня.

– Да, конечно.

Я сказал это только из вежливости. На самом деле я уже начал всерьез сомневаться, что когда-нибудь и мне будет счастье.

– Помнишь, что говорил Форрест Гамп? Он сказал очень умную вещь. «Жизнь – как коробка шоколадных конфет. Никогда не знаешь, какая начинка тебе попадется». Помни об этом все время, и тебе станет лучше.

– Да, Дип. Спасибо. – Пардип очень любил вот такие избитые фразы и цитировал их не всегда к месту, но ведь он искренне хотел мне помочь. А это самое главное.

Мы распрощались, и я поднялся к себе на четвертый этаж.

По дороге я думал: «Жизнь СОВСЕМ НЕ ПОХОЖА на коробку шоколадных конфет, Пардип. Она НЕ ВСЕГДА сладкая, вкусная и приятная. Больше того, если ты не живешь в диких степях Монголии, или на Южном полюсе, или в северной части штата Нью-Йорк, или в какой-то другой отдаленной от цивилизации части света, где в принципе не существует коробок с шоколадными конфетами, потому что они просто не выживают в таких условиях, так вот, во всем остальном мире, где люди знакомы с таким артефактом, как коробка шоколадных конфет, ты всегда ТОЧНО ЗНАЕШЬ, какая именно начинка тебе попадется. Тем более что на каждой коробке всегда нарисована наглядная таблица, в какой конфете какая начинка. Но мы все равно покупаемся на красивые мудрые фразы. Иногда у меня возникает вопрос; Мы что, все дебилы? А не пошел бы ты в жопу, Форрест?! Ты хоть сам понимаешь, что ты наделал?! Твой шоколадно-слезливый бред забился в мозги вот таких дефективных придурков, как Пардип Вишватма, и они его кушают, жрут не в себя, а потом извергают отрыжкой вселенской мудрости. Нет, последние слова я беру обратно. Ты ни в чем не виноват, Форрест. Виновата твоя мамаша. Это она, идиотка, научила тебя сей убогой слащавой премудрости, заразила твой разум, и без того тронутый слабоумием, чтобы потом, когда ты вырастешь и станешь большим, ты бы сидел на скамеечке и поучал одиноких, несчастных, надломленных кретинов, которым и так-то не слишком везет в этой жизни, а тут еще не посчастливилось сесть рядом с тобой на автобусной остановке. Как будто им мало печалей и горестей! Господи! И теперь я еще должен выслушивать эту херню от какого-то жизнерадостного придурковатого иностранца, который вообще ни о чем не тревожится, разве что только о том, сколько тмина класть в карри. Господи Боже, вся моя жизнь сосет».