Текст книги "Утка, утка, Уолли"

Автор книги: Гейб Роттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Да! Очень даже хороший актер!

– Я тебя сделал! – Он был явно очень доволен собой.

– Как ребенка! – поддакнул я, потакая ему.

– Но эту цыпочку я не знаю. Знаю только… ну… – Он улыбнулся. – То, что все знают. Типа девочка с герпесом, и все такое.

– Ага. – Мне даже удалось улыбнуться. Вот, блин.

– Надеюсь, дружище, ты не забываешь надевать резинку! – Он рассмеялся и снова ударил меня по плечу. – Говорят, у нее очень запущенный герпес!

– Но это же просто реклама, правильно?

– Ну, я не знаю… Но очень на это надеюсь. Ради тебя!

– Нет, я серьезно. Это просто реклама лекарства!

– Ага, друг. Давай уговаривай себя.

Его смех уже начинал бесить меня по-настоящему.

– Слушай. А если серьезно… Ты про нее что-нибудь знаешь?

– Нет, не знаю. Иногда она к нам заходит. Наверное, живет где-нибудь неподалеку. Всегда такая красивая и аппетитная, просто конфетка. Но ты – единственный на моей памяти парень, который ушел с ней домой. В смысле, все видели эту рекламу. Ее крутят по телику еще со времен динозавров. Я так думаю, что все боятся. Называют ее не иначе, как «девочка с герпесом».

– О Господи.

– Ага. Хотя она очень приятная, милая и дружелюбная. Ну, насколько я вижу. Так что ты не волнуйся, приятель. Думаю, с ней все в порядке.

– Ага. Ладно. Спасибо. – Я опрокинул в себя очередную рюмку текилы.

– Да не за что, друг. И удачи, – улыбнулся бармен.

К тому времени, когда Джем вошла в бар, я был уже в изрядном подпитии. Хотя пять рюмок текилы все-таки не уняли моего беспокойства. Когда я увидел Джем, мое сердце, как пишут в сентиментальных романах, пропустило один удар. И вовсе не потому, что я нервничал. Как ни странно, но я абсолютно не нервничал, хотя мне предстоял очень неловкий и непростой разговор. Нет, сбой сердечного ритма был вызван причиной, которую вкратце можно было бы описать, как «девчонка, которая мне очень нравится, входит в школьную столовку». Она была в облегающем черном мини-платье. Похоже, из лайкры или какого-то другого эластичного материала, обтягивающего фигуру. Бусы из крупных красных камней. Красные босоножки. Ничего сверхшикарного, но блин… она выглядела потрясающе. Просто убийственно сексуально. Впрочем, стоило только подумать о генитальном герпесе, и у меня сразу же зачесалось в паху, и мое разгоревшееся возбуждение угасло в момент.

Все было так же, как и во все предыдущие вечера. Джем подошла, села у стойки, так чтобы нас разделяло несколько табуретов, и заказала текилу. Подмигнула мне соблазнительно и эротично, только теперь это было уже не так соблазнительно и эротично, как раньше. Теперь, когда в голове непрестанно свербела мысль о том, как у нее «все горит и отчаянно чешется там, внизу». Я заметил, что парни, сидевшие в баре, которые, как мне казалось вчера, улыбаются и поглядывают на Джем, потому что она вся такая красивая и сексуальная, и вправду поглядывали на нее и улыбались, но лишь потому, что они все были в курсе ее выдающихся творческих достижений в области телерекламы, и между собой называли ее не иначе, как очень нелестным прозвищем, связанным с венерическим заболеванием. Когда Джем схватила меня за руку и потащила к выходу, я больше не чувствовал себя королем секса, которому завидуют все вокруг. Я был прежним Уолли Московичем. Неудачником и придурком, над которым смеются все, кому не лень. И даже те, кому лень.

У входа в бар снова стояло такси. Как вчера и как позавчера. Наверное, Джем приезжает сюда на тачке и просит водителей подождать. Я покосился на счетчик. В окошке светилось: $14.47. Видимо, в две предыдущие ночи я был слишком взвинчен и пьян, и поэтому ничего не заметил. Но теперь я подмечал каждую мелочь: в машине пахло застарелым сигаретным дымом, несмотря на семнадцать ароматических елочек, свисавших с зеркала заднего вида. Сиденья, обтянутые синей искусственной кожей, были какими-то скользкими и засаленными. Я старался не прикасаться к ним руками. На толстом пластиковом щите, отделявшем задние сиденья от передних, красовалась полусодранная наклейка с надписью: «А ну, лизни!». Водителя звали Абдулла Абдуллахман, как-то так. Джем назвала ему мой адрес, и мы поехали. Джем придвинулась ближе, подставляя мне губы для поцелуя. Я пребывал в изрядном подпитии, и, несмотря на мои давешние антиэротические настроения, ее поцелуй был просто восхитительным. На вкус, как текила и персики. Язык Джем со знанием дела проник ко мне в рот, и я подумал, что даже если она и больна генитальным герпесом, вряд ли эта зараза передается через поцелуи. Я отстранился.

– Джем, я хотел с тобой поговорить…

– Тсс. – Она поднесла палец к моим губам.

– Нет, погоди. – Я мотнул головой. – Не сейчас. Нам надо поговорить.

Она прижалась ко мне и прошептала мне в ухо, легонько покусывая за мочку:

– Уолли, мы едем к тебе вовсе не для разговоров.

– Да, да. Я знаю. – Я едва не поддался ее сексуальному напору. Ее рука скользнула мне в джинсы, забралась в трусы. Это застало меня врасплох, но я тут же пришел в себя и решительно вытащил ее руку, не давая ей взяться за мои гениталии, не пораженные герпесом. Джем озадаченно нахмурилась.

– Что такое? – спросила она.

– Джем, не знаю, как это сказать… но я видел твой ролик.

– Что ты видел?

– Рекламу. По телику.

У нее был такой вид, как будто я ударил ее по лицу.

– И что? – спросила она напряженно.

– Не знаю… я просто…

Она отвернулась и уставилась в окно. Волосы падали ей на лицо, и я не видел его выражения.

– Джем?

Она ничего не сказала. Мы как раз проезжали под уличным фонарем, и я увидел ее отражение в стекле. У нее по щекам текли слезы.

– Джем…

– Остановите машину! – обратилась она к водителю. Он тут же подъехал к обочине, даже не поинтересовавшись, в чем дело. Джем выскочила из машины и хлопнула дверью.

– Подождите нас, не уезжайте, – сказал я водителю и бросился следом за Джем.

Она шла быстрым шагом в том направлении, откуда мы ехали.

– Джем, подожди!

Она даже не сбавила шаг.

– Джем, пожалуйста! Подожди! Дай мне сказать!

Она как будто меня и не слышала. Я побежал следом за ней, еще не зная, что я сделаю и скажу, когда догоню ее. Я даже не был уверен, что сумею ее догнать. Но все же как-то сумел.

– Эй, подожди! – выпалил я, задыхаясь, и положил руку ей на плечо.

– Отстань от меня! – выкрикнула она, сбрасывая мою руку.

– Джем! Послушай меня!

– Отстань!

– Джем, нам надо поговорить!

– Нет!

– Джем, пожалуйста!

– Пошел на хуй!

– Что? – Я даже слегка растерялся. – Джем! Пожалуйста, послушай меня! Это всего лишь реклама! Просто реклама! – Очевидно, эта последняя реплика была из тех фраз, которые не стоило произносить ни при каких обстоятельствах, когда обращаешься к Джем. Она резко замерла на месте и обернулась ко мне. Я не успел сбавить шаг и едва не налетел на нее.

– Просто реклама? – переспросила она, передразнивая меня.

– Ну, да. Обычная идиотская реклама.

«Сказал Уолли Москович, и сам тоже редкостный идиот», – добавил я про себя.

– Нет, это не просто идиотская реклама, кретин! – выкрикнула Джем сквозь слезы.

Мне показалось, что сейчас она меня ударит.

– Ну, хорошо. Хорошо.

– Хорошо?! Эта, как ты говоришь, «идиотская реклама» сломала мне жизнь! Все, пиздец. Понимаешь?! – Джем отвернулась и быстро пошла вдоль по улице. Я так растерялся, что даже не сразу сдвинулся с места. Я действительно не понимал, как такое могло случиться. Богиня секса, непонятно с какой такой радости снизошедшая до простого смертного меня, вдруг превратилась в заплаканную истеричную барышню…

Я бросился следом за ней.

– Джем, подожди. Давай все-таки поговорим. Она обернулась ко мне.

– Хорошо, давай поговорим. Мне тогда было всего девятнадцать лет, я приехала из Миссисипи, только-только сошла с автобуса, и в первый же день познакомилась с… – Она на мгновение умолкла, сделала глубокий вдох и вытерла слезы. – Познакомилась с дядькой, который уговорил меня сняться в этой рекламе. Он сказал, что все известные актрисы именно с этого и начинали, и что у меня есть все данные, бла-бла-бла. И я согласилась!

Но эту рекламу показывают до сих пор! Семь лет спустя! По сто раз на дню! Каждый раз, когда я прихожу на прослушивание, или на кастинг, и даже, бля, в РЕСТОРАН, все сразу же начинают шептаться, типа, «смотрите, вот пришла девочка с герпесом» или «и как она ходит с такой-то чесоткой». Так что вся моя звездная актерская карьера накрылась тем самым местом. Все надо мной потешаются. Я никому не нужна. Вот, теперь ты все знаешь. Ну, что? Доволен? – Она всхлипнула и вытерла нос рукавом.

У меня так и вертелось на языке: «То есть, на самом деле, у тебя нет никакого генитального герпеса?». Но я не сказал этого вслух. И даже не потому, что боялся обидеть Джем. Просто я понимал, что она должна чувствовать. Мы с ней были во многом похожи. Мы с ней оба изгои. Отверженные. Мишень для насмешек. Блин, я, по сути, сейчас разговаривал сам с собой! С женской версией Уолли Московича! Джем явно ждала, что я что-нибудь скажу. Но я стоял, как дурак, смотрел себе под ноги и не знал, что говорить. Она развернулась и пошла прочь, утирая слезы.

– Джем, подожди! Не уходи! Меня не волнует какая-то идиотская реклама! – крикнул я в спину Джем и вдруг понял, что это правда. Кто я такой, чтобы осуждать эту девушку? Я, может быть, и придурок, но все-таки не ограниченный недоумок. Если у нас с Джем может хоть что-нибудь получиться, мне не хотелосьбы упустить эту возможность. Мне с ней хорошо. По-настоящему хорошо. Со Сью я себя чувствую каким-то недоделанным и убогим. А с Джем все иначе. Мы с ней понимаем друг друга. То есть могли бы понять друг друга, если бы захотели. А я хочу, очень хочу.

Она остановилась и обернулась ко мне.

Щеки, мокрые от слез. Покрасневшие, припухшие глаза.

Она была просто великолепна.

– Правда? – спросила она.

– Не волнует ни разу, – улыбнулся я.

– Правда? – с сомнением переспросила она.

– Богом клянусь, – сказал я очень серьезно и поднял руку, как на присяге в суде. – Знаешь, я тоже не самый популярный мальчишка в классе. – Она пристально смотрела на меня. Мне показалось, что я выбрал правильный тон. – Эти ночи с тобой… это было волшебно. Джем, у меня в жизни такого не было. Ни с кем, никогда. Честное слово. И я не хотел бы, чтобы все закончилось. Я бы хотел сохранить наши с тобой отношения, если ты тоже этого хочешь. Может быть, даже… ну, я не знаю… мы могли бы еще разговаривать. Ведь люди же иногда разговаривают друг с другом, правда?

Она всхлипнула и вытерла слезы.

– Ладно, открою тебе секрет. – Она попыталась изобразить улыбку. – На самом деле у меня нет генитального герпеса.

– Я и не думал, что у тебя что-то такое есть. – Откровенная ложь. – Но даже если бы и был, меня бы это не испугало. – Еще одна ложь. – Мы бы вместе приняли «Герпегру», и все было бы классно. – Джем медленно подошла ко мне и вдруг упала в мои объятия, вцепилась в меня обеими руками, уткнулась лицом мне в грудь и разрыдалась. Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, типа: «Не плачь. Все ерунда. Уолли с тобой, и теперь все будет хорошо». Но я ничего не сказал. Я не хотел, чтобы все получилось, как в тупой мелодраме. Потом она перестала плакать, и мы принялись целоваться. Самозабвенно и страстно. До сих пор это был наш самый лучший поцелуй. Потому что теперь, после всего двух минут разговора, мы уже знали друг друга. Между нами произошло что-то по-настоящему важное. Что-то передалось от меня к ней и от нее ко мне. К счастью, не венерическое заболевание.

Но все хорошее когда-нибудь подходит к концу, и этот волнующий миг запредельного откровения был разрушен вторжением грубой реальности, а именно грохотом хлопнувшей дверцы. Водитель такси вышел из машины, в бешенстве захлопнул заднюю дверцу, которую я оставил открытой, и вернулся за руль, бормоча нецензурные ругательства, перемежавшиеся непонятными фразами на языке, которого я не знал. Он, наверное, решил, что мы хотим сбежать, не заплатив.

– Эй, подождите! – крикнул я, схватил Джем за руку и потащил обратно к машине. – Мы поедем!

Я думал, что озверевший водитель не станет нас дожидаться. Но он все-таки дождался. Всю дорогу до моего дома он продолжал тихо ругаться себе под нос, хотя ему были обещаны хорошие чаевые. Мы с Джем целовались на заднем сиденье. Мне хотелось с ней поговорить. Хотелось, чтобы она рассказала мне о себе. Но и просто целоваться было приятно. Даже очень приятно.

Мы подъехали к моему дому, расплатились с водителем, вошли в подъезд и целовались еще минут пять, стоя у подножия лестницы. Потом Джем прошептала:

– Пойдем наверх, – и мы бросились вверх по ступенькам, держась за руки и смеясь. Мне показалось, я видел, как Пардип выглянул на лестничную площадку сквозь щелку приоткрытой двери. Мне представилось, как он улыбается, и мне стало радостно и хорошо. Я вспомнил, что еще не поблагодарил Пардипа за то, что он дал показания в полиции и, по сути, спас меня от тюрьмы и мысленно сделал заметку, что надо в ближайшее время зайти к нему и сказать спасибо.

Мы вошли ко мне. Мне так хотелось заняться любовью с Джем… но еще больше хотелось просто поговорить. Узнать о ней как можно больше.

– Значит, Джем, как в «Убить пересмешника»? – спросил я, прерывая страстный поцелуй.

Она закусила губу и сказала:

– Мне больше нравится, как в «Джем и «Голограммах».

Она имела в виду мультсериал восьмидесятых годов про озорую девчонку по имени Джем, рок-звезду с ярко-розовыми волосами, и ее группу «Голограммы».

– У нее волосы розовые, это просто отпад, это просто отпад, – пропел я строчку из главной песенки сериала, держа перед собой невидимый микрофон.

– Ты смотрел этот мульт? – Джем рассмеялась и в шутку ударила меня в грудь кулаком.

– Не-а. Это же девчоночий сериал. Просто он шел сразу после «Солдата Джо», и я всегда успевал захватить начало. – На самом деле он шел сразу после еще более девчоночьей передачи под названием «Ребята из Беверли-Хиллз», которую я тоже смотрел. – Расскажи мне еще что-нибудь, – попросил я, чтобы скорее сменить тему.

– О чем рассказать? – игриво проговорила она и потянулась губами к моим губам.

– О себе. Я хочу узнать о тебе все-все-все. – Я был пьян, но серьезен и искренен.

Одним стремительным плавным движением Джем сняла с себя платье. Под платьем не было ничего. Она стояла передо мной полностью обнаженная. Ее белая кожа искрилась, как свежий снег на вершине горы.

– Да, я знаю. И я тебе все расскажу. – Она прильнула ко мне, слегка прикусила мне мочку уха и прошептала: – Обязательно расскажу. Но не сейчас, чуть попозже. Потому что сейчас я хочу тебя. Прямо умираю, как хочу.

Я чуть не умер от счастья. Никогда в жизни мне не говорили подобных слов.

Никто, никогда.

Тема 19

Я проснулся с улыбкой. Третье утро подряд я просыпался с улыбкой, такого со мной не случалось уже очень давно. Я потянулся к Джем, чтобы поцеловать ее нежно-нежно, но ее не было рядом.

Она снова сбежала.

Я сел на постели и от досады ударил кулаком в подушку. У нас была потрясающая ночь любви! Наверное, самая лучшая до сих пор! Мы сделали это три раза! Три раза! А в перерывах лежали, обнявшись, и разговаривали. Я даже не помню, когда я в последний раз разговаривал с кем-то, кто слушал меня так внимательно, как Джем. И с таким искренним интересом, как Джем. И я тоже слушал ее с интересом. Потому что мне было действительно интересно. Мы дурачились и щекотали друг друга. Мы не говорили об этом прямо, но все-таки намекали на то, что мы оба, конечно же, чувствовали. Не могли не почувствовать, что между нами происходит что-то особенное. Мы заснули, обнявшись. Это было как чудо. Даже ребра уже не болели. Я исцелился.

Но Джем снова исчезла. Опять решила сыграть со мной в Гарри Гудини.

Я не знал, что и думать.

А потом я почувствовал запах…

Бекон!

Значит, Джем никуда не исчезла. Она осталась. И она жарила бекон. Это было чудесно. Как в сказке. Я сидел на кровати, вдыхал восхитительный запах и думал о том, что жизнь все же прекрасна. А потом Джем вошла в спальню. Она была в моей старой футболке и держала в обеих руках по тарелке. Яичница с беконом и блинчики. Это было так сексуально.

– Завтрак в постель? – прошептала она. Да, жизнь действительно прекрасна!

– Господи, – выдохнул я. – А я думал, ты снова сбежала.

– Сбежала?

– Ну, как ты делала раньше. Исчезала, оставив записку.

– Нет. Я больше уже никуда не исчезну. Игра закончилась.

– Хорошо. В смысле, все это было забавно, загадочно и все такое… но, знаешь…

– Я никуда не исчезну, честное слово. Ешь. – Она поставила тарелки мне на колени. На одной из тарелок лежали нож и вилка и сложенная салфетка. – Подожди. Одну секунду. – Она выбежала из спальни и тут же вернулась со стаканом апельсинового сока и бутылочкой кленового сиропа. Я не верил своему счастью. Так не бывает! Я вдруг подумал о Сью и почувствовал себя виноватым. Не перед Сью, перед Джем. Мне не хотелось сделать ей больно. Похоже, у нас намечалось что-то серьезное, а у меня вроде как была девушка…

– Джем, мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Мне тоже нужно тебе кое-что рассказать.

– Я даже не знаю, с чего начать… э… дело в том… ладно, лучше скажу, как есть. У меня есть девушка…

– Я знаю.

– Я понимаю, я должен был рассказать тебе сразу… Ты знаешь?!

– Ага.

– Погоди. А откуда ты знаешь?

– Ну… у тебя здесь повсюду ее фотографии. Сью, да? Ее зовут Сью?

– Э…да.

– Как я понимаю, она не слишком тобой дорожит?

– Ну, да… наверное. Да, ты права. Она та еще стерва. Но откуда ты знаешь?

– Не знаю. Просто мне так показалось…

БА-БАХ! Что-то грохнуло в коридоре. Джем испуганно замолчала.

БАХ! БА-БАХ! БАХ!

– Это что? – прошептал я растерянно.

– Похоже, кто-то к тебе стучится, – проницательно заметила Джем.

– Какого хрена?! – Я встал с кровати, натянул старые драные джинсы и мятую футболку, которые валялись на полу. – Сколько времени? – спросил я, направляясь к двери.

– Десять, начало одиннадцатого.

Джем была перепугана не на шутку.

БАХ! БА-БАХ! БА-БАХ! БАХ!

– Сиди здесь, не высовывайся, – сказал я.

Я подошел к входной двери и выглянул в глазок, но тот, кто стоял с той стороны, закрывал его рукой.

– Кто там? – спросил я.

БА-БАХ!

Дверь задрожала, и я испуганно отшатнулся.

– Я не открою, пока вы не скажете, кто вы!

– Открывай, на хер, дверь, пока я ее, на хер, не вынес, – произнес очень тихий и очень спокойный голос с той стороны, вообще-то подобные вещи обычно орут, а не шепчут. А тут я даже как-то растерялся и, наверное, поэтому открыл дверь.

Идиот!

Как только я отпер замок и повернул ручку, дверь распахнулась, словно под ураганом, так что меня сбило с ног. Два давешних великана из горилл Лайонза вломились в квартиру, точно голодные бегемоты. А я, стало быть, выступил в роли добычи, предназначенной на съедение. Белый великан был в черных джинсах, элегантном черном пиджаке и шляпе. Самоанский великан – в камуфляже. Вид у обоих был очень злой.

Они остановились посреди коридора, плотоядно огляделись увидели меня, распростертого на полу. Самозванец поднял меня, хватив одной рукой за футболку, а другой – за штанину джинов. Что было дальше, я помню смутно. Кажется, он подбросил меня к потолку. На взлете я, видимо, задел ногой лампу, стоявшую на столике, потому что она упала. А следом за ней упал я, шмякнувшись о паркет, словно цельная мясная туша.

– Козел! Безмозглый кретин! – Самозванец набросился на меня, словно бешеный слон, и с размаху пнул прямо по больным ребрам. – Все, исуму, тебе пиздец. – Я попробовал увернуться от следующего пинка, но увернулся как-то неудачно. Удар пришелся по почкам. Я очень надеялся, что эти уроды не знают, что я тут не один. Скорее всего они правда об этом не знали, потому что белый великан не стал проходить в квартиру, а стоял в коридоре, спиной к двери в спальню, и наблюдал за тем, как его напарник из нацменьшинств превращает меня в отбивную.

– А что такое «исуму»? – спросил он с вежливым интересом.

– «Крыса» по-самоански, – сказал самоанец, после чего наклонился ко мне. Схватил за грудки и поднял на ноги резким рывком. – Крыса и есть. Что, не мог держать пасть на замке?! – Не дожидаясь ответа, он ударил меня кулаком по лицу. Было больно. Еще как больно. Похоже, это становится доброй традицией. В последнее время все только и делают, что бьют меня по лицу кулаками. Боль пронзила все тело. Глаза заслезились, из носа хлынула кровь. Самоанец меня отпустил, и я упал на пол. Я хотел притвориться мертвым, чтобы они потеряли ко мне интерес, но я боялся за Джем. Мне было страшно представить, что будет, если эти уроды ее найдут. Я не успел даже спросить, чем я их так рассердил.

Все произошло слишком быстро.

– Прикончи зверюшку, – сказал белый великан, по-прежнему стоя спиной к двери в спальню.

– Зачем? – спросил самоанец.

– За тем, что так велел Денди, дубина.

– Нет, Денди сказал измудохать его в лучшем виде и доставить к нему.

– Нет, он сказал измудохать и прибить. Точно-точно.

– Да нет, бро. Ты просто не понял… Кстати, ты взял веревку?

– Нет. Я думал, ты взял, – сказал белый великан.

– Я не взял. Потому что Денди мне ничего не сказал.

– Блядь. Ну, ладно. Тогда сделай так, чтобы он не трепыхался.

– Это я завсегда. – Самоанец еще раз пнул меня в живот. Вроде как даже не прилагая особых усилий, но мне хватило. Я закашлялся, сложившись пополам. Самоанец присел на корточки и ударил меня кулаком в висок. Перед глазами поплыли красные круги с черными завитушками. Я сам не понял, как мне удалось сесть, привалившись спиной к стене. Лучше бы я остался лежать! Потому что, как только я сел, мне стало видно, что происходит в конце коридора. Джем стояла за спиной у белого великана, подняв над головой большой красный огнетушитель, который я держал в спальне рядом с кроватью. Она собиралась ударить этого амбала огнетушителем по голове! Мне стало страшно. Я хотел крикнуть ей, чтобы она даже и не пыталась, но у меня получился лишь сдавленный хрип. Совершенно беспомощный, я наблюдал за происходящим.

Теперь оба амбала орали на меня в две глотки, но я не мог разобрать ни слова. Голова раскалывалась от боли, в ушах звенело. В ужасе я наблюдал за тем, как Джем слегка отклонилась назад, чтобы лучше замахнуться, и храбро обрушила огнетушитель на голову белого великана.

Она промахнулась.

Он был слишком высок для нее, а огнетушитель был слишком тяжелым и просто скользнул по плечу великана. С тем же успехом Джем могла бы ударить его и рулоном туалетной бумаги. Оба амбала повернулись к Джем. Она испуганно вскрикнула и принялась пятиться к двери спальню. Великаны переглянулись и расхохотались. Джем уронила огнетушитель, бросилась в спальню и захлопнула дверь. Великаны рванули за ней. Я не мог ничего сделать. Не мог даже пошевелиться. Я услышал, как дверь распахнулась и ударилась о стену с оглушительным грохотом, который саданул мне по мозгам. Мне показалось, я слышал крик Джем. Хотя, может быть, мне действительно лишь показалось.

А потом я увидел Джем. Кто-то из этих уродов толкнул ее так, что она налетела спиной на дверной косяк, упала на пол, словно тряпичная кукла, и застыла неподвижно. Белый великан поднял ее, схватив за руку и за ногу, и принялся раскачивать как бревно. Потом он швырнул ее на пол рядом со мной. Джем тихо вскрикнула. Она лежала лицом ко мне. Похоже, ей тоже досталось. Но, слава богу, не так капитально, как мне. У нее на лбу была небольшая царапина, которая слегка кровоточила, но других признаков зверского избиения не наблюдалось. На Джем была только моя футболка, которая теперь задралась, открыв ее голую задницу взору обоих горилл. Джем смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых читался животный ужас.

– Так, так, так, – проговорил самоанец, указав взглядом на обнаженные прелести Джем. – Это что тут у нас?

Джем попробовала отползти подальше, хотя понимала, что это ее не спасет.

– Какая приятная неожиданность, – усмехнулся белый великан. – Ну что, позабавимся с этой сучкой?

– Это я завсегда, – отозвался самоанец. – Денди сказал привезти только его. А про нее ничего не сказал.

Они расхохотались.

– Сейчас, милая барышня, ты узнаешь, как это бывает, когда за дело берутся настоящие мужики. Уж мы порвем тебе попку по самые уши, – заявил белый амбал, давясь смехом. Джем закрыла глаза. Великаны не сразу взялись за дело. Они хохотали, упиваясь нашим страхом. Наконец они отсмеялись и направились к нам. Это было самое поганое мгновение в моей жизни. Казалось, оно растянулось на целую вечность…

Белый великан поднял Джем с пола и играючи перекинул себе через плечо.

– Ну, что? На кроватку? – спросил он своего напарника, махнув рукой в сторону спальни.

– Нет, давай лучше здесь. Пусть исуму тоже посмотрит, – сказал самоанец с нехорошей улыбкой.

Белый великан обернулся ко мне:

– Видишь, козлик, как это бывает?! И так будет со всяким, кто попытается подставить Эйба Лайонза и Орал-Би. Понял, крыса поганая?

– Занимайте места в партере! – рассмеялся самоанец, и они разложили Джем на диване, готовясь к показательному выступлению. Джем извивалась, пытаясь вырваться, но самоанец схватил обе ее руки своей огромной лапищей и пригвоздил их к дивану, а белый амбал раздвинул ей ноги и вклинился между ними всей своей необъятной тушей. Он встал на колени, зажал ноги Джем у себя под мышками и принялся расстегивать молнию на джинсах. Я силился встать. Я не мог допустить, чтобы эти уроды изнасиловали мою Джем. Мне удалось упереться ладонями в пол. Я попробовал приподняться, изо всех сил отталкиваясь руками.

– Наверняка эта цыпочка в жизни не пробовала настоящего хуя…

В этот миг, словно кто-то специально рассчитывал время, входная дверь распахнулась, и в квартиру ворвался очередной вихрь смятения, на этот раз – в облике двух относительно элегантно одетых мужчин с пистолетами наголо. Этакие красавцы из среднего эшелона нью-йоркской мафии, прямо из сериала про клан Сопрано. Первый – высокий, худощавый, с длинными темными волосами, собранными в хвост. Второй – низкорослый и крепко сбитый с редеющими волосами, зализанными назад. Оба были в черных брюках, черных рубашках и блейзерах. С золотыми цепями на шеях. «Итальянцы», – подумал я. Интересно, какими судьбами? Вновь пришедшие деловито осмотрелись и тут же взяли на мушку обоих великанов, которые, надо сказать, были не менее растеряны и озадачены, чем ваш покорный слуга. Я услышал два тихих хлопка, совсем не похожих на выстрелы. Великаны свалились замертво. «Наверное, с глушителями», – решил я, разглядывая пистолеты, которые были действительно странной формы. «Итальянцы» проверили пульс у поверженных великанов. Типа не нужен ли контрольный в голову. И тут в квартиру вошел еще один мужик. Этот выглядел посолиднев. Весь такой важный, в элегантном сером костюме в тонкую полоску. Одно слово – босс.

Он мельком взглянул на своих людей, поморщился и сказал:

– Бросьте этих горилл. Помогите детишкам. «Итальянцы» оставили бездыханных амбалов и бросились помогать мне и Джем.

– Вам нельзя здесь оставаться, – прошептал низкорослый мафиози. – Мы отвезем вас в надежное место.

Гм. Все интереснее и интереснее. Я откашлялся, прочищая горло, и кое-как прохрипел:

– А вы кто?

– Считай, что мы ваши ангелы-хранители, – улыбнулся босс.

– Сам стоять сможешь? – спросил низкорослый.

Я покачал головой. Он помог мне подняться, закинув мою руку себе на плечо.

Джем встала сама, опираясь руками о журнальный столик.

– Мне надо одеться, – сказала она.

– Только быстрее, – отозвался босс.

Джем умчалась в спальню. Босс и высокий мафиози оттащили тела великанов на кухню. Джем вернулась уже через пару минут. Вид у нее был по-прежнему перепуганный, но во взгляде читалось искреннее облегчение.

– Где ключи? – спросил босс.

– В спальне, – прохрипел я.

Босс резко дернул головой, отдавая безмолвный приказ высокому. Тот пошел в спальню и взял ключи. Я схватил со стола свой мобильный. Мы вышли из квартиры. Рядовые гангстеры весело подхватили меня с двух сторон и помогли спуститься по лестнице. Я пребывал в полной растерянности. Мне по-прежнему было страшно. Но у меня не было выбора. Волей-неволей пришлось идти с этими головорезами, которые и вправду явились, как ангелы хранители, и спасли нам с Джем жизнь.

Мы вышли из подъезда, перешли через улицу и направились к машине, припаркованной у тротуара. Еще один сюрприз: это был тот самый «кадиллак эскаладе», который уже несколько дней дежурил у нашего подъезда, причем те, кто сидел внутри, явно следили за моей квартирой.

Рядом с машиной стоял мускулистый смуглый мужик с аккуратной козлиной бородкой и старательно набирал цифры и буквы с номерного знака на клавиатуре маленького переносного компьютера с опцией распечатки квитанций. На груди его форменной куртки цвета хаки был приколот значок с именем: «Рико».

– Эй, приятель, ты чего делаешь, нах? – спросил низкорослый мафиози.

– Выбиваю квитанцию на штраф. Вы поставили машину на желтой разметке, а это, как вам должно быть известно, зона погрузки-выгрузки, и здесь нельзя просто ставить машину.

– Ну, да! – сказал босс. – Мы как раз загружаемся.

– Нет, сэр, – возразил ему щеголеватый Рико. – Я наблюдаю за этой машиной уже… э… семь минут. И в нее ничего не грузили.

– Сейчас распечатаешь эту квитанцию, и мы, нах, погрузим в багажник твой остывающий труп. – Суровый тон низкорослого мафиози не оставлял никаких сомнений, что его заявление – не шутка, а чистая правда.

– Прошу прощения, но если вы не хотите платить штраф, мне придется выписать вам повестку в суд.

– Слушай, парень, мы тебя по-хорошему просим, – прищурился босс, и этот прищур явно не обещал ничего хорошего. – Пожалуйста. Друг мой. При всем уважении… Я понимаю, ты просто делаешь свою работу, но мы уже уезжаем. Вот прямо сейчас. Так что, пожалуйста, я тебя очень прошу, давай обойдемся без всяких квитанций и повесток. Договорились?

– Нет, – заявил Рико с самодовольной улыбочкой. Мне очень не нравилось то, к чему все это шло.

– Так, я же сказал: НИКАКИХ квитанций, – проговорил босс с нажимом. – И на этот раз я уже не прошу.

– Поздно. Я уже ввел номера в компьютер, – сказал Рико, очень довольный собой.

Босс обернулся к низкорослому и выразительно приподнял бровь.

– Уже ввел в компьютер? – переспросил низкорослый и шагнул к Рико.

– Да! А когда номера уже вбиты в компьютер… – Рико пожал плечами.

Низкорослый мафиози сделал еще один шаг в его направлении.

– Значит, вбиты в компьютер?

– Отойдите, пожалуйста, сэр. – Рико наконец заметил, что мелкогабаритный Джо Пеши  [5]5
  Джо Пеши – американский киноактер, сыгравший во многих гангстерских фильмах.


[Закрыть]подошел как-то уж слишком близко к нему. Его рука как бы невзначай легла на рацию, висевшую на поясе. Под форменной курткой цвета хаки заиграли бугристые мышцы.