Текст книги "Ангелы тьмы"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Я отлично знаю, что чисты, – парировал Астелян с вызовом.

– Это до поры. – Борей склонился над плитой. – Мы просто побеседуем, ты меня выслушаешь, я тебя выслушаю, и ты поймешь, что твои аргументы легковесны.

– А я думаю, что нет, – фыркнул Астелян.

– Тогда тебе нечего скрывать, говори свободно, расскажи мне свою историю, открой свои мысли, и мы посмотрим, – настойчиво повторил Борей.

Астелян сел и посмотрел на капеллана в упор, но понять хоть что-то по лицу Борея не получалось.

– Что ты хочешь узнать? – спросил он.

– Расскажи мне о своем родном мире, о Калибане.

– Ты хочешь открытого и правдивого разговора, и все же твой первый вопрос выдает твое невежество, – рассмеялся Астелян, но кашель перешел в удушье и позывы к рвоте.

– Что ты имеешь в виду?

Борей нахмурился в замешательстве. Астелян лег спиной на плиту и выждал, пока восстановится прерванное дыхание.

– Калибан мне не родной мир и никогда им не был, – ответил он. – Я принадлежу к старому легиону, к тем Темным Ангелам, что были до прихода Льва Эль'Джонсона. Я родился на Терре в семье, предки которой освободили древнюю родину человечества от мучительного состояния Эпохи Раздора. Император явил себя, указал нам цель, и наши люди сражались рядом с ним, плечом к плечу. Когда он создавал новый тип воина-сверхчеловека, то выбрал первых испытуемых из моего народа. С помощью этих воинов Император отвоевал Терру, и человечество подошло к порогу золотого века, века Империума. Нет ничего странного в том, что многие из нас стали командирами Великого крестового похода, и я оказался в их числе. Вот почему ты заблуждаешься. Моя родина – Терра.

– Значит, Калибан никогда не заботил тебя? – предположил Борей.

– Это тоже неправда. – Астелян закрыл глаза, чувствуя, как от напряжения по лицу струится пот. – Когда легионы покорили Галактику, вернули человечеству миры, освободили людей от их собственного невежества и от ксеносов, мы обрели примархов. У примархов был несколько иной вид геносемени, схожий с тем, при помощи которого создавали нас, так что судьба каждого воина-предка из любого первого легиона отчасти связана с судьбой примарха. Лев Эль'Джонсон нашелся на Калибане, это стало для нас праздником. Император сказал, что Темные Ангелы обрели новый дом, и мы радовались, потому что успели отдалиться от Терры.

– И что случилось дальше? Как вышло, что ты встал на темный путь предательства? – Голос Борея звучал ровно и не выражал никаких эмоций.

– Эль'Джонсон получил под командование легион, а мы приняли Калибан и стали считать его своим домом, мы думали, что привыкнем. – Астелян отвечал медленно, собираясь с мыслями и игнорируя обвинения в предательстве, у него не осталось сил оспаривать каждую колкость Борея. – Новых Темных Ангелов набирали среди жителей Калибана. Хорошее решение, потому что эти люди получали истинную цель, столь редкую в те беспокойные времена. Я тогда еще не знал, что наш новый примарх предаст нас и попытается разрушить все, что мы сделали.

– Расскажи мне о сражении на Калибане. Как это началось? – спросил Борей.

– Наш славный и якобы мудрый примарх нас бросил. Он отвернулся от появившихся без него, хотя мы приветствовали Эль'Джонсона как вновь обретенного отца и приняли его мир как собственный.

Волна холода прокатилась по телу Астеляна, когда он подумал о событиях, заставивших его обратиться против примарха.

– Он совершил серьезный промах, но мы дали клятву верности и не нарушили бы ее. Мы надеялись, что наш примарх поймет свою ошибку. Я послал делегатов, но они вернулись, не получив ответа. Даже ответа не дал! Эль'Джонсон промолчал и издали окатил всех нас презрением.

– И каким образом Лютер склонил тебя ко злу? – спросил Борей, его голос становился все настойчивей.

– Лютер? Ха! – воскликнул Астелян и тут же закашлялся, прошли секунды, прежде чем он снова сумел заговорить. – Ваша история демонизирует Лютера, перекладывает на него вину за все, что случилось с Темными Ангелами, но как мало в этом правды… Легенда удобная, выставляет его злодеем, змием, который исподтишка ужалил покорившего Галактику Льва. Однако величайшим было предательство самого Эль'Джонсона! Без меня Лютер так и продолжал бы разглагольствовать и вопить в своей башне, но не добился бы результата.

– Хочешь сказать, что это ты несешь ответственность за раскол нашего легиона, а вовсе не Лютер? – не в силах скрыть недоверие, ахнул Борей. – Это великое и страшное признание.

– Я такого не говорил, – ответил Астелян тихо. – Очень часто факты истории не так удобны, как написанные слова. Не подлежит сомнению, Лютер сам оказался пострадавшим. Для примарха он был как отец, был ему близким другом и союзником. Спас Эль'Джонсона от смерти в лесу. И чем Эль'Джонсон ему отплатил? Загнал на Калибан, как и всех нас. Оставил Лютера гнить там, а для себя тем временем искал славы.

– Лев сделал его стражем Калибана, – заявил Борей и принялся мерить камеру шагами. – Примарх удостоил Лютера чести и доверия, когда поручил ему защиту планеты.

– Лютер был почти таким же великим полководцем, как и сам Лев. Хотя наш примарх, без сомнения, одаренный тактик и стратег, Лютер куда лучше Эль'Джонсона разбирался в умах и сердцах людей. Когда прибыл Император и передал командование Темными Ангелами Эль'Джонсону, Лютер плакал, он был слишком стар, чтобы стать космодесантником.

– Как и многие рыцари Калибана. – Борей остановился и в упор посмотрел на Астеляна. – Вот почему Император отправил туда своих лучших хирургов и апотекариев, чтобы люди, слишком старые для геносемени примарха, все же получили многие преимущества. Им дали новые органы, продлили жизнь далеко за ее естественные пределы, подарили возможность совершить великие подвиги на войне.

– Тогда разве не странно, что Лютер был оставлен на Калибане, а не повел воинов на поле битвы? – спросил Астелян, устраиваясь поудобнее и пристально глядя на Борея. – Я знаю, почему так случилось. Эль'Джонсон взрастил в себе страх перед Лютером, который пользовался популярностью среди воинов, потому примарх и оставил его на Калибане, где звезда этого человека закатилась.

– Это ложь самого Лютера. Она осквернила твой разум и разум всех прочих, кто пошел против братьев, – категорично возразил Борей, и его лицо застыло.

– Несмотря на все свое пламенное красноречие и страстную убедительность, Лютер не был космодесантником и не мог стать им, – возразил Астелян. – Мало кто слушал его, почти все они были из нового легиона. Мои же космодесантники, глубоко уважая Лютера и его великие заслуги, служили лишь Императору, и только ему одному были обязаны верностью.

– И как же так вышло, что якобы лояльные Темные Ангелы пошли против примарха, если их не трогало красноречие Лютера? – спросил Борей, подавшись вперед.

– Потому что я встал рядом с ним и предложил свою поддержку, – ответил приглушенным шепотом Астелян, и на мгновение его одолели сомнения.

Не поступи он подобным образом, вдруг все остальное сложилось бы иначе? Он отогнал тревожную мысль. Будущее Темных Ангелов определилось задолго до тех событий.

– Зачем ты это сделал? – Голос Борея прервал его размышления.

– Чтобы мы могли совершить желаемое – сразиться с врагами Императора и повернуть вспять силы тьмы, которые обступили человечество.

– Объяснись.

– Эль'Джонсон был далеко и продолжал Великий крестовый поход, когда нас настигла страшная весть. Хорус, величайший из примархов, магистр войны, Воитель Императора, превратился в предателя. Сообщения были разрозненными и редкими, но мы, хотя и медленно, разобрались во всем, что произошло. Мы узнали про вирусную бомбардировку и кровавую бойню на Исстваане. Примархи и их легионы восстали против Императора и воевали между собой. Невозможно стало отличить друга от врага. Мы слышали, и не раз, будто Темные Ангелы обратились против Императора и Лев Эль'Джонсон убит. Ходили слухи, что Космические Волки сражаются против Тысячи Сынов, и боевой брат убивает брата по всей Галактике.

– Стало быть, ты решил, что есть возможность сделаться предателем и перейти на сторону Хоруса, – с осуждением сказал Борей.

– Мы собирались отправиться на борьбу с Хорусом, – чуть слышно возразил Астелян, его тело, в отличие от духа, утратило силу. – Не было уверенности ни в чем, лишь в своих сердцах мы были уверены. Это Лютер первым предложил оставить Калибан и вступить в бой, чтобы защитить Императора.

– Лютер привел бы вас к Хорусу! – отрезал Борей. – А как же приказы Льва? Неужели правитель Калибана ничего не значил ни для Лютера, ни для тебя?

– Для Лютера он имел большое значение, для меня – меньшее. Но откуда нам было знать, чего хочет примарх? Связь была прервана, намерения Льва скрыты, нас разъединяли противоречивые выдумки и расстояние в сотни световых лет. Примарх мог готовиться к сражению на далекой планете, мог перейти на сторону Хоруса или оборонять Императора – мы ничего не знали. Поэтому мы сделали единственно возможное: взяли на себя ответственность и сами выбрали свой путь.

– Что же произошло потом? Что послужило причиной сражения? – Борей снова приблизился, его одежда и кожа купались в красноватом свете жаровни, это придавало капеллану полудемонический вид.

– Были у нас и такие братья, в основном неофиты, которым немного не хватало веры и усердия старого легиона, вот они и выступили против ухода, – ответил Астелян.

– Поэтому вы напали на них и уничтожили несогласных.

Лицо Борея исказилось от накатившего гнева.

– Нет, именно они напали первыми и выдали свои предательские намерения, став причиной сотни смертей, – поправил его Астелян. – Мы были готовы уйти, погрузились на транспорты, чтобы отправиться на орбиту, где нас ждали боевые баржи и ударные крейсера ордена. Когда мы уже уходили, предатели нанесли удар. Их орбитальные суда обстреляли наши корабли, батареи планетарной обороны были захвачены штурмом, из этих батарей открыли огонь по транспортам, сожгли их в небе, и обломки рухнули нам на головы. Некоторые корабли продолжили выход на орбиту и оказались уничтоженными, другие попытались приземлиться, и их разнесли на части. Удар был стремительным, однако мы контратаковали. Их корабли сбежали, а предатели, засевшие на батареях, были изгнаны или убиты.

– Они поступили так, чтобы пресечь неповиновение примарху, – подсказал Борей.

– Они не имели на это права! – прохрипел Астелян. – Я же сказал, что никто не знал, чего желает примарх, положение дел на войне с Хорусом тоже оставалось неизвестным. Выступив против нас, они совершили грех.

– Но вы не ушли с планеты?

– Мы не могли. – Астелян с печалью покачал головой. – Мы боялись оставить Калибан в руках братьев-предателей. Надо было удостовериться, что он в безопасности.

– И как вы надеялись этого добиться? – спросил Борей.

– Мы охотились на них, конечно, – ответил Астелян. – Они прятались в лесах и вели оттуда партизанскую войну, но в конце концов наш численный перевес принес свои плоды, и мы решили, что уничтожили их. В течение трех месяцев наши пушки молчали, и это был, вероятно, единственный совершенный нами грех – грех благодушия. Враги замыслили использовать такую беспечность и уничтожить нас, когда мы снова попытаемся покинуть планету. Они прятались гораздо тщательнее, чем нам казалось, и скрывались в самых негостеприимных уголках Калибана. Потом они собрали все свои силы, внезапно напали на космопорт и захватили часть транспортов. Ошеломленные, мы промедлили и не активировали лазеры вовремя, противники успели догнать наш флот, а мы не могли их обстреливать, опасаясь ударить по своим кораблям. Они сконцентрировались на самом большом корабле флота, на моей боевой барже «Гнев Терры», штурмовали и захватили ее, а потом навели пушки и торпеды на остальной флот. Бой был недолгим, ибо «Гнев Терры» превосходил любое другое судно, и вскоре флот ордена превратился в дымящиеся обломки.

– Итак, вы застряли на Калибане, верные примарху Темные Ангелы не дали вам присоединиться к Воителю, – сказал Борей, в какой-то мере гордый, потому что поступок был отчаянным.

– Это не последнее их деяние, – с горечью сказал Астелян. – Они направили «Гнев Терры» в атмосферу Калибана, там корабль сгорел, распался на огненные фрагменты, которые рухнули на поверхность. Кормовые плазменные реакторы взорвались в лесу, оставив там километровые в поперечнике кратеры, пыль от разбитого камня поднялась в небо и закрыла солнце. Некоторые части корабля врезались в замки и города, уничтожили их, а наибольшая часть погрузилась в Южный океан, создав приливную волну такой силы, что та смыла все на двадцать километров вглубь побережья. Мало того что враги оставили нас на Калибане в безвыходном положении, так еще и их действия привели к неописуемым разрушениям на самой планете, которая сделалась нашей тюрьмой.

– Если ты говоришь правду, то как получилось, что вы обстреляли вернувшегося примарха? – спросил Борей, не скрывая осуждения.

– Калибан был разорен и обезлюдел, – продолжил Астелян, и его голос упал до еле слышного шепота. – Леса умерли, потому что живительную энергию солнца скрыли облака пыли и пепла, которые повисли в воздухе. Мир медленно уничтожал сам себя, потому что мы не сумели защитить его от наших же боевых братьев. Деревья были сожжены, свет звезд у нас отняли. Ты рассуждаешь о позоре, но он ничто по сравнению с виной, которую мы тогда ощущали…

– Но почему вы напали на Льва?

– Лютер поселился в Ангеликасте, в Башне Ангелов, самой большой цитадели Калибана и величайшей крепости Темных Ангелов. Я лично взял на себя командование внешней обороной планеты и лазерными батареями и управлял ими из командного центра, удаленного на сотни километров. Получив сигнал о приближении кораблей к орбите, мы поначалу решили, что вернулись суда предателей, те самые, что сбежали в первом бою.

– И поэтому вы открыли огонь?

– Нет, не поэтому, – ответил Астелян с вызовом. – Спустя небольшое время выяснилось, что наш примарх вернулся. Лютер обратился ко мне и попросил совета. Он встревожился, потому что перехватил сообщение о том, что Эль'Джонсон сам ведет корабли. После того, что произошло на Калибане, Лютер не знал, что делать, и опасался гнева Льва.

– И что ты ему сказал?

– Ничего, – мрачно ответил Астелян. – Я приказал батареям открыть огонь по прибывающим кораблям.

– Ты отдал команду?! – Борей схватил Астеляна за горло и снова прижал его к плите. – Это ты ускорил уничтожение мира, который был нашим домом? И после этого отказываешься каяться в грехах?!

– Я остаюсь при своем решении, – прохрипел Астелян, тщетно пытаясь вывернуться из хватки капеллана. – Мне ничего другого не оставалось. Эль'Джонсон попросту размазал бы нас, потому что корабли предателей, как я подозревал, уже встретились с его флотом. Их версия событий обрекала нас на проклятие. Наш милосердный примарх кого угодно прикончил бы за то, что случилось с его домашним миром. К тому же я боялся, что наш примарх уже не лоялен Императору. Мы кое-что слышали о подвигах Темных Ангелов во время Ереси, не следовало сбрасывать со счетов разные варианты, Эль'Джонсон мог сражаться на стороне Хоруса.

– Значит, ты стрелял, потому что боялся возмездия?! – прорычал Борей, приподнял голову Астеляна и ударил его затылком о каменную плиту.

– Я стрелял, потому что хотел убить Эль'Джонсона! – возмутился Астелян, делая слабые попытки оттолкнуть Борея и освободиться. – Моя верность принадлежала в первую очередь Императору, а Эль'Джонсон был на втором месте, к тому же сильно отставал. Это был долг по отношению к Императору – защитить космодесантников под моей командой, тех самых, которых Император сам отобрал и вырастил, и которым угрожал примарх. Ты понимаешь?

– Вовсе нет, я не могу понять, как могло в тебе биться такое предательское сердце, – ответил Борей, отпуская Астеляна и с отвращением отстраняясь.

Продолжая говорить, он больше не смотрел на пленника.

– Выступить против примарха, пожелать ему смерти – самый тяжкий грех, который можно совершить.

– Этот был из примархов, что пошли против Императора. До их появления не было никакого инакомыслия, не было гражданской войны, – заявил Астелян, отталкиваясь от плиты, чтобы сесть. – Это примархи повернули легионы против истинного хозяина, который потакал амбициям этих же самых примархов и тысячи космодесантников отдал под их начало. Примархи почти разрушили Империум, а Эль'Джонсон своими поступками обрек на гибель Калибан.

– Твое высокомерие происходило от ревности, подпитывалось грязными соблазнами, исходившими от Лютера! – заорал Борей. – Ты пошел против примарха в обмен на власть и обещанное Темными Силами господство!

– Я защищал себя от сумасшедшего, который уже пытался уничтожить мой орден и не постеснялся бы сделать это снова! – огрызнулся Астелян. – Я никогда не присягал никакой темной силе и вообще никому, кроме Императора! Но я все равно ошибся.

– Таким образом, ты это признаешь!

Триумф был написан на лице Борея, когда он прошествовал через камеру обратно к Астеляну.

– Я ничего не признаю.

Слова Астеляна заставили Борея остановиться, его восторг обернулся яростью.

– Я был неправ, полагая, что Лев Эль'Джонсон собирается посчитаться со мной, – продолжил Астелян. – Он был полон решимости уничтожить Лютера, своего наставника и друга. Именно Лютера, правителя Калибана, ненавидел Эль'Джонсон, ему он завидовал. Мою правоту доказывают действия Льва! Разве он не возглавил лично атаку на Башню Ангелов, пока корабли вели бомбардировку Калибана с орбиты? Не стремился ли он уничтожить все свидетельства собственной слабости, когда ударил по тому, кто видел его истинную суть?

– Лев действительно слышал о предательстве Лютера и знал, что ради излечения болезни следует действовать решительно и быстро, – объяснил Борей. – Он надеялся спасти Калибан от злого влияния, когда наносил этот удар.

– Нетрудно было понять намерения примарха, когда ракеты и плазма с ревом обрушились с орбиты, – возразил Астелян. – Моря вскипели, суша треснула, и крепости превратились в руины. Помню, как земля зашаталась под ногами, и я упал в то, что выглядело как бездна, после чего потерял сознание.

– Вот самая суть обличающих тебя доказательств, неопровержимая улика! – взревел Борей. – В конце концов, когда измученный Калибан развалился на части, твои темные хозяева протянули руки и спасли тебя от смерти. Когда планета была разрушена, варп-шторм разразился над Калибаном, он унес и тебя, и всех тех, кто выступил против Льва. Поэтому ты виновен, и никакие доводы и аргументы не убедят меня в обратном. Силы Хаоса спасли тебя и твоих сообщников, рассеяли вас во времени и пространстве так, чтобы мы не могли свершить свою месть. Лютер был совращен, как и Хорус, как и все вы! Признайся в этом и покайся!

– Не буду, – прорычал Астелян. – Я отрекаюсь ото всех выдвинутых против меня обвинений! Я был верен Императору с того самого дня, как решил стать космодесантником, и останусь верен ему до последнего вздоха. Пытай меня, копайся в моем сознании при помощи колдовской силы! Я отвергаю все! Теперь понятно, что выросло из так называемого чистого геносемени Льва Эль'Джонсона! Вы стали созданиями тени и тьмы, и я не узнаю вас, Темные Ангелы!

– Да будет так! – объявил Борей и толкнул Астеляна на плиту. – Я вернусь и снова возьмусь за лезвия, за мои клейма, и позову брата Самиила. Твоя душа узнает, что такое правосудие, хочешь ты этого или нет. Ты сам выбрал путь страданий, а мог бы пойти путем мира и просветления.

Борей прошествовал к двери и с силой распахнул ее.

– Подожди! – окликнул его Астелян.

Капеллан остановился, потом оглянулся.

– Тебе нечего больше сказать.

– Но ты не выслушал мою историю до конца. – Голос Астеляна упал до сдавленного шепота. – Ты не узнал правду.

– Я узнаю истину своими методами.

Борей повернулся, чтобы уйти.

– Не узнаешь, – возразил Астелян. – Теперь твоя очередь выбирать жизненный путь, как выбираем мы все. Давай, иди и возвращайся с колдуном и орудиями боли, а я сохраню свои тайны в душе. Даже твой псайкер не сумеет их извлечь. Но если ты останешься, если выслушаешь меня, я расскажу тебе все по доброй воле.

– А зачем тебе это? – спросил Борей, не оборачиваясь.

– Затем, что я хочу спасти тебя так же, как ты хочешь спасти меня, – ответил Астелян, толчком подымаясь на ноги. Он задохнулся, ощутив, как боль переполняет тело. – Через страдания и мучения ты ничего от меня не добьешься, не узнаешь истину и останешься слеп. Но если откликнешься на мою просьбу и выслушаешь, как я слушал тебя, то узнаешь нечто такое, до чего иначе не докопался бы.

– Какие-то сокровенные секреты? – Борей обернулся. – Что еще ты можешь сообщить?

– Есть одна интересная мысль, она меня беспокоит, – ответил Астелян, встречаясь взглядом с капелланом.

– И какая? – спросил Борей, переступив назад через порог.

– В те времена до нас редко доходили сообщения, а впоследствии их было трудно проверить, но я постарался узнать больше об осаде Императорского Дворца на Терре в самом конце Ереси Хоруса, – заговорил Астелян настолько быстро, насколько позволяли поврежденные легкие. – Вижу, ты согласен, это волнующая история. Предания повествуют о подвигах Имперских Кулаков, которые держали оборону стены, сопротивляясь бешеному натиску Пожирателей Миров. Сотни страниц занимает похвала отваге Белых Шрамов, которые атаковали место высадки штурмующих. Есть даже сообщения, подозреваю, все же ложные, что сам Император телепортировался на боевую баржу Хоруса, и эти двое сошлись в титанической битве.

– Ну и что? – спросил Борей с подозрением.

– А где рассказы о битвах Темных Ангелов и их героизме? – спросил Астелян в ответ.

– Лев вел легион, чтобы оборонять Терру, но по дороге пришлось много сражаться, и он прибыл слишком поздно.

– Итак, величайший стратег Империума Лев Эль'Джонсон, который никогда не терпел поражений, позволил себя задержать? Думаю, в это трудно поверить.

Астелян снова обессилел, ноги подогнулись, и он упал на плиту для допросов.

– А во что веришь ты, еретик? – Борей жаждал получить ответ.

– Есть одна очень простая причина неучастия Льва Эль'Джонсона в последней битве против Ереси Хоруса. – Астелян позволил себе скатиться на пол, сел там, прислонившись спиною к каменному столу, и закрыл глаза. – Если вдуматься, все это незамысловато, но очаровательно. Он ждал.

– Ждал? Чего ждал? – тихо спросил Борей. Астелян посмотрел капеллану в глаза и заметил, что в них промелькнуло любопытство.

– Ясное дело, он ждал, кто победит.

Борей вошел в камеру и закрыл за собою дверь.