Текст книги "Три жизни"

Автор книги: Гертруда Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

А потом Джефф Кэмпбелл все думал и думал, но у него никак не получалось увидеть это все под каким-то другим углом зрения, так что, в конце концов, он просто взял и отправил это письмо Меланкте.

И наконец для Джеффа Кэмпбелла все кончилось, совсем. И теперь он больше никогда не увидит Меланкту, совсем. Но все-таки, а вдруг Меланкта все-таки любила его, по-настоящему? И тогда она поймет, как больно ему вот так взять и отказаться от нее, и больше никогда с ней не видеться, и тогда, быть может, она черкнет ему пару строк, чтобы сказать об этом. Но только зря Джефф Кэмпбелл забивал себе голову такими мыслями, глупо это было с его стороны. Ничего Меланкта ему в ответ не напишет, и ждать нечего. Теперь между ними все кончено, совсем, навсегда, и к Джеффу наконец пришло чувство облегчения, по-настоящему.

Еще не день и не два Джефф Кэмпбелл словно купался в этом чувстве облегчения. Теперь внутри у Джеффа все было тихо, как будто его заперли на замок. Все как будто осело в нем на дно, тяжело и надежно, и в те дни, пока все в нем опускалось, он чувствовал внутри себя только тишину и покой, оттого что никакой постоянной внутренней борьбы в нем больше нет. И больше ничего в эти дни Джефф Кэмпбелл не чувствовал и думать ни о чем другом не мог. Он не видел вокруг никакой красоты и ничего особенно хорошего. Та тишина, что установилась у него внутри, была сродни приятному оцепенению. Джефф даже начал понемногу привыкать к этому приятному оцепенению и любить его, потому что оно больше всего напоминало ему чувство свободы, чем все те остальные чувства, которые он успел изведать с тех пор, как его впервые взволновала Меланкта Херберт. Это еще не было похоже на настоящий покой, потому что он еще не сумел справиться со всем тем, что так долго в нем вызревало, не научился воспринимать все то, что с ним произошло за это время, как настоящий опыт, хороший и красивый, но это все же был хоть какой-то отдых, пусть даже тело и душа у него как будто налились свинцом. Джеффу Кэмпбеллу очень нравилось, что никакой постоянной внутренней борьбы в нем больше нет.

Вот так Джефф и жил день за днем, и стал он тихий и спокойный, и снова начал думать о своей работе; и в окружающем мире он больше не замечал никакой особенной красоты, а внутри у него царила свинцовая тишина, и все-таки он был рад, что в конечном счете сохранил верность всему тому, к чему теперь вернулся, к тому, чтобы жить спокойной и размеренной жизнью, чтобы в жизни этой видеть свою собственную неброскую красоту, потому что именно о такой жизни он всегда и мечтал и для себя самого, и для всех цветных мужчин и женщин. Он знал, что утратил то чувство радости, которое было в нем раньше и которое могло переполнить его до краев, но, в конце концов, у него оставалась работа, и может быть благодаря ей он постепенно вернет себе веру в ту красоту, которой больше не замечал вокруг, совсем.

Вот так Джефф Кэмпбелл жил себе и работал, и каждый вечер проводил дома, и снова начал читать, и разговаривать особо почти ни с кем не разговаривал, и ему казалось, что чувств в нем вообще никаких не осталось.

И Джеффу казалось, что может быть в один прекрасный день у него и в самом деле получится выбросить все это из памяти, что может быть в один прекрасный день он сможет вернуться к прежнему, тихому и размеренному образу жизни, к тем временам, когда он был так счастлив.

Джефф Кэмпбелл ни с кем не говорил о том, что происходит у него внутри. Джефф Кэмпбелл любил поговорить, и человек он был честный, но ничего, что он по-настоящему чувствовал, наружу из него не выходило, а выходило из него наружу только то, о чем он думал. Джефф Кэмпбелл всегда очень гордился тем, как он умеет скрывать то, что чувствует на самом деле. Если он думал о тех вещах, которые чувствует, то ему становилось стыдно. И только с Меланктой Херберт он никогда не стеснялся говорить о том, что чувствует.

Вот так Джефф Кэмпбелл и жил со всей этой оцепенелой и тяжкой свинцовой тишиной внутри, и ему казалось, что он теперь не способен совсем ни на какие чувства. И только изредка его буквально передергивало от стыда, когда он вспоминал кое-какие вещи, которые когда-то чувствовал. А потом настал такой день, когда в нем все проснулось, остро, как никогда.

Доктор Кэмпбелл в это время подолгу бывал у одного больного человека, которому, судя по всему, жить оставалось недолго. Однажды этот больной успокоился и уснул. Доктор Кэмпбелл подошел к окну, чтобы немного оглядеться вокруг, пока есть время. Стояла ранняя южная весна, самое ее начало. На деревьях только-только начали просматриваться крошечные зигзаговидные излучины, какие всегда на них бывают, когда начинают набухать почки. Воздух был мягкий и влажный, в самый раз к набухающим почкам. Земля была сырая и жирная и пряно пахла, в самый раз к набухающим почкам. И свежий резкий птичий гомон был в самый раз к набухающим почкам. Ветерок был очень ласковый, но и требовательный тоже к набухающим почкам. И все эти почки, и длинные земляные черви, и негры, и разновозрастные дети, все они с каждой минутой все глубже уходили в свежий, весенний, бесцветный южный солнечный свет.

Джефф Кэмпбелл тоже почувствовал у себя внутри нечто похожее на былую радость жизни. Оцепенелая тишина у него внутри дала трещину. Он перевесился через подоконник, как можно дальше наружу, чтобы поглубже вдохнуть весну. Сердце у него забилось в бешеном темпе, а потом вдруг едва не остановилось совсем. Не Меланкта ли Херберт только что прошла под окнами? Была это Меланкта Херберт, или какая-то другая девушка, но внутри у него вдруг все оборвалось. Впрочем, неважно, Меланкта была где-то здесь, в том мире, который он чувствовал вокруг себя, и он, оказывается, не забывал об этом все это время. Меланкта Херберт все это время жила в том же городе, а он совсем не ощущал ее присутствия. Какой же он был дурак, когда оттолкнул ее от себя. Откуда в нем взялась эта уверенность в том, что она не любит его по-настоящему? А вдруг Меланкта сейчас страдает по его вине? А вдруг она будет рада увидеть его? И разве что-то еще в этой жизни значит для него теперь хоть самую малость? Какой же он все-таки был дурак, что бросил ее! Но все-таки, нужен он был Меланкте Херберт или нет, честно она с ним себя вела или нет, любила его Меланкта или нет, была она с ним честной? Ой! Ой! Ой! – и колючая вода снова поднялась изнутри к самым его глазам.

Весь этот долгий день напролет, чувствуя, как шевелится у него внутри теплая, влажная, юная весна, Джефф Кэмпбелл работал, и думал, и бил себя кулаком в грудь, и ходил из угла в угол, и говорил сам с собой вслух, и вдруг замолкал, и проникался уверенностью, и снова мучился сомнениями, а потом в нем поднимались самые мрачные предчувствия, а потом опять свинцовая тяжесть; и он выходил на улицу, а потом вдруг срывался с места и бежал, чтобы забыться на бегу, а потом грыз ногти до боли и до крови, а потом рвал на себе волосы, чтобы увериться, что он действительно в состоянии хоть что-то чувствовать, и все никак не мог понять, как правильнее всего будет ему в этой ситуации поступить. А потом, поздно вечером, он написал об этом обо всем Меланкте Херберт и тут же отправил письмо, чтобы не дать себе времени передумать.

«Сегодня меня вдруг охватило такое чувство, Меланкта, что, может быть, я неправ и думаю не так и не о том. Может быть, тебе сейчас очень хочется, чтобы я был с тобой. Может быть, я снова сделал тебе больно, как раньше. Я, честное слово, Меланкта, вот поверь мне на слово, я честное слово очень не хочу поступить с тобой не так, как следовало бы. Если ты чувствуешь то, что сегодня вдруг ударило мне в голову, что может быть ты это чувствуешь, тогда скажи, Меланкта, одно-единственное слово, и я опять к тебе приду. Если нет, тогда вообще мне больше ничего не говори. Я не хочу поступить с тобой по-свински, Меланкта, честное слово. И не хочу надоедать тебе. Я просто места себе не нахожу от мысли, что – а вдруг я ошибся; нет, правда, когда подумал, что ты не хочешь, чтобы я к тебе ходил. Скажи мне, Меланкта, Скажи мне честно, приходить мне к тебе или нет».

«Да, – пришел от Меланкты ответ, – приходи, Джефф, сегодня вечером я дома».

Джефф Кэмпбелл поздно вечером отправился к Меланкте Херберт. Подойдя к ее дому, Джефф начал мучиться сомнениями, а действительно ли ему хочется быть с ней, и почувствовал, что совсем не знает, чего он хочет от нее теперь. Джефф Кэмпбелл прекрасно отдавал себе отчет в том, что они с ней никогда теперь не смогут нормально, по-человечески обсудить все свои беды и трудности. Что тогда Джефф Кэмпбелл хотел сказать Меланкте Херберт? Что тогда Джефф Кэмпбелл мог ей сказать? Понятно же, что доверять ей он не сможет уже никогда. Понятно, что Джефф теперь прекрасно знал, что у Меланкты за душой. И все-таки не видеть ее, совсем не видеть, было бы ужасно, и выше его сил.

Джефф Кэмпбелл вошел к Меланкте в дом, и поцеловал ее, и прижал к себе, а потом отступил немного назад, встал и начал на нее смотреть.

– Джефф!

– Что, Меланкта?

– Джефф, что тебя заставило так со мной поступить?

– Ты же сама прекрасно знаешь, Меланкта, мне вечно кажется, что ты меня не любишь и что добра ты ко мне просто из жалости, а потом, Меланкта, ты ведь так и не объяснила мне, почему в тот раз ты не захотела со мной встретиться, даже ни слова не сказала, а ведь ты обещала, что будешь, а сама ушла!

– Джефф, а разве ты сам не знаешь, что я тебя любила и люблю?

– Нет, Меланкта, не знаю. Честное слово, Меланкта, как на духу, если бы я был до конца в этом уверен, то и не мучил бы я тебя совсем.

– Джефф, ну ведь я так тебя любила и люблю, что, мне казалось, ты просто обязан сам это чувствовать.

– Правда, Меланкта?

– Конечно, правда, Джефф, мальчик мой, и ты прекрасно сам это знаешь.

– Но тогда, Меланкта, почему ты так со мной поступила?

– Ой, Джефф, ты так мне к тому времени надоел. Мне просто нужно было уйти в тот день, и никакой такой мысли, чтобы не говорить тебе об этом, у меня не было, а потом от тебя пришло это письмо, которое ты мне написал, и что-то такое со мной случилось. Я даже не знаю, что это было, Джефф, я как будто просто сознание потеряла, и все; а что я, с другой стороны, могла поделать, Джефф, ты же сам мне написал, что не хочешь больше ко мне приходить и видеть меня тоже больше не хочешь!

– И не важно, Меланкта, что даже если бы ты знала, что я так поступаю, совершая страшное насилие над собой, ты и тогда бы мне ничего не сказала?

– Нет, конечно, как бы я смогла это сделать, когда ты такое мне написал? Я знаю, что ты чувствовал ко мне, Джефф, но я бы просто не смогла ничего тебе сказать.

– Знаешь, Меланкта, я, конечно, человек гордый, но я ни за что не стал бы так с тобой поступать, если бы знал, что ты по-настоящему любишь меня. Нет, Меланкта, милая моя, мы с тобой никогда не умели чувствовать одно и то же, и чтобы одинаково. И все-таки, Меланкта, я так тебя люблю, Меланкта, слышишь?

– И я тоже люблю тебя, Джефф, хоть ты мне и не веришь, никогда не веришь.

– Не верю, Меланкта, не верю, даже когда ты сама мне об этом говоришь. Я не знаю, Меланкта, как так получается, но я в общем-то тебе доверяю, вот только не верю в последнее время, что ты по-настоящему любишь меня. Я знаю, что ты тоже мне доверяешь, Меланкта, но только мне от этого почему-то не легче. Нет, Меланкта, что-то я совсем запутался и не знаю, как тебе все это сказать.

– Ну, я даже и не знаю, чем я могу тебе в этом отношении помочь, Джефф Кэмпбелл, хотя насчет того, что я тебе доверяю, тут ты совершенно прав. Ты самый лучший человек, какого я встречала в жизни, Джефф Кэмпбелл, и это я точно знаю. Я даже и не думала, что такие люди вообще бывают.

– Значит, ты доверяешь мне, Меланкта, а я – я тебя, Меланкта, люблю, и мне кажется, Меланкта, что нам с тобой следовало бы относиться друг к другу немного лучше, чем мы с тобой обычно это делали, когда вдвоем. Мне кажется, и ты того же мнения, Меланкта. А может быть, ты и правда меня любишь. Скажи мне, Меланкта, очень тебя прошу, только по правде, прямо сейчас мне скажи, только честно, Меланкта, милая ты моя, скажи, чтобы я тебе поверил отныне и навсегда, ты правда, ты по-настоящему меня любишь?

– Ах ты глупый, глупый ты мальчишка, Джефф Кэмпбелл. Если бы я тебя не любила, как бы я тебя прощала каждый раз, а, как ты думаешь? Если бы я не любила тебя по-настоящему, Джефф, как ты думаешь, стала бы я терпеть такого зануду, и то, как ты меня, Джефф, все время мучишь, ну просто совсем уже замучил. И больше не смей мне такого говорить, даже думать об этом не смей. Слышишь, Джефф, или я в следующий раз что-нибудь такое сотворю, что тебе по-настоящему тошно станет. А теперь, Джефф, просто будь со мной ласковым, хорошо? Ты же знаешь, Джефф, как я по этому соскучилась, и ты, пожалуйста, всегда-всегда теперь будь со мной просто ласковым!

Джефф Кэмпбелл ничего не смог ответить Меланкте. А что он мог бы ей ответить? Какие слова смогли бы сделать так, чтобы их чувства снова стали лучше? Джефф Кэмпбелл знал, что он научился любить глубоко и по-настоящему, что Меланкта, и теперь он это знал наверняка, научилась быть сильной и доверять другому человеку, это он теперь точно знал, но Меланкта не любила его по-настоящему, и это он тоже чувствовал всей своей душой. Этот факт торчал у него в горле, как кость, и всегда оказывался между ними, когда они были вдвоем, и мешал. Так что и от этого разговора по большому счету ничего не изменилось к лучшему.

Джефф Кэмпбелл больше не мучил Меланкту вопросами, он теперь просто молчал. Джефф часто виделся с Меланктой, и вел себя с ней очень по-дружески, и больше не приставал к ней с вопросами. Особой возможности любить ее у него теперь тоже практически не было. Когда они встречались, Меланкта теперь почти никогда не бывала одна.

Когда все эти неприятности с Джеффом Кэмпбеллом у Меланкты еще только-только начались, она как-то раз зашла в церковь и познакомилась там с Роз, с той самой, которая потом по-настоящему вышла замуж за Сэма Джонсона. Роз была приятная на вид девушка, из тех черных девушек, что поприличней, и воспитали ее белые люди, совсем как свою. Теперь Роз жила с цветными. Как раз тогда Роз жила у одной цветной женщины, которая была знакома с «мис» Херберт, с ее черным мужем и с этой девчонкой, Меланктой.

Роз Меланкта вскоре пришлась по душе, и Меланкте тоже все время теперь хотелось быть вместе с Роз, при всякой возможности. Меланкта Херберт всегда была готова сделать для Роз все, чего Роз пожелает. Роз всегда нравилось проводить время с приятными людьми, которые ради нее могут сделать все что хочешь. У Роз было врожденное чувство здравого смысла, а еще она была очень ленивая. Меланкта Херберт Роз очень нравилась, в ней было что-то такое утонченное. А еще Роз иногда очень жалела свою утонченную, милую, отзывчивую, умную Меланкту Херберт, которой иногда становилось так грустно, так грустно, и у которой всегда что-то в жизни не клеилось. А еще Роз постоянно могла ворчать на Меланкту и выговаривать ей, потому что Меланкта Херберт никогда не умела как следует разобраться со своими неприятностями, а Роз всегда держалась простой и надежной мудрости себялюбивого человека. И почему, интересно знать, такая тонкая, умная, привлекательная наполовину белая девушка как Меланкта Херберт, с ее-то утонченной натурой, с ее силой воли и с ее умом, заискивала и унижала себя ради такой ленивой, ограниченной, ничем не примечательной, самовлюбленной черной девушки, которая вдобавок еще и выговаривала ей, и ворчала на нее? Вот такая странность водилась за Меланктой Херберт.

И вот, в эти ранние весенние дни, именно с Роз Меланкта и начала снова гулять по городу. Роз всегда четко знала, как нужно себя вести, когда гуляешь по городу. Роз четко знала, что она не какая-нибудь там обычная черная девушка, потому что воспитывалась она у белых людей, и когда у нее появлялся какой-нибудь очередной мужчина, с которым она гуляла, она всегда настаивала на помолвке.

Роз почти ничего не знала о той истории, которая была между Джеффом Кэмпбеллом и Меланктой Херберт. Роз еще не была как следует знакома с Меланктой Херберт, когда та почти все свое время проводила с доктором Кэмпбеллом.

Джеффу Кэмпбеллу Роз не понравилась, когда он увидел ее у Меланкты. Джефф старался вообще с ней не пересекаться, по возможности. На Роз доктор Кэмпбелл тоже особого впечатления не произвел. Меланкта тоже ей особенно про него не рассказывала. А для того, чтобы проводить время с Меланктой, часто общаться с Джеффом Кэмпбеллом было уже и не обязательно.

Старая Меланктина знакомая Джейн Харден тоже Роз не понравилась, когда она ее увидела. Джейн презирала Роз, потому что видела в ней ничем не примечательную, глупую, скучную черную девушку. Джейн положительно не понимала, что Меланкта могла найти в такой черной девушке и как она вообще выносит ее рядом с собой. Джейн от нее просто тошнило. Голова-то у Меланкты, конечно, хорошая, вот только включать ее нужно хотя бы время от времени. Джейн Харден вообще теперь перестала ждать Меланкту к себе в гости, хотя Меланкта всегда к ней со всей душой. Что касается Роз, то она просто терпеть не могла эту надутую, вредную пьянь по имени Джейн Харден, которая пьет как сапожник и ругается ничуть не слабже. Роз положительно не понимала, как Меланкта вообще ее выносит, когда ходит к ней, но, с другой стороны, Меланкта, она, конечно, всегда и к каждому со всей душой и никогда не умела обращаться с людьми так, как они этого с ее стороны заслуживают.

Роз не слишком много знала о Меланкте, о Джеффе Кэмпбелле и о Джейн Харден. Единственное, о чем Роз имела представление, так это о прежней жизни Меланкты, когда еще с отцом и матерью. Роз всегда старалась со всей душой относиться к бедняжке Меланкте, которая так настрадалась, пока жила с отцом и матерью, а теперь она вообще одна-одинешенька, и ни от кого никакой помощи.

– Что он вообще себе позволял, этот черномазый, а, Меланкта, вот только добраться бы мне до него, он бы у меня поплясал. Это я тебе точно говорю, Меланкта, помяни мои слова.

Может быть, именно эта незамысловатая вера, и незамысловатый гнев, и незамысловатое моральное чувство и привлекало Меланкту в Роз. Роз была себялюбивая, и глупая, и ленивая, но девушка она была вполне достойная, и всегда точно знала, как ей следует поступить и чего она хочет, а еще она совершенно искренне восхищалась, какая умница ее подружка Меланкта Херберт, и настолько близко к сердцу принимала все Меланктины страдания, и даже выговаривала ей только для того, чтобы уберечь от еще пущих несчастий, и никогда по-настоящему не злилась, если Меланкта Херберт вела себя как-то не так, что с Меланктой случалось.

Так что Роз и Меланкта теперь почти всегда были вместе, и у Джеффа Кэмпбелла практически совсем не получалось теперь остаться с Меланктой наедине.

Однажды Джеффу нужно было съездить в другой город, чтобы навестить там одного больного.

– Назад я буду в понедельник, Меланкта, и в понедельник вечером приду к тебе в гости. Давай-ка ты побудешь дома одна в этот вечер, раз в жизни.

– Ну, конечно, Джефф, приходи, я тебе всегда рада!

Когда Джефф Кэмпбелл приехал в понедельник к себе домой, его ждала записка от Меланкты. А не сможет ли Джефф прийти послезавтра, в среду? Меланкте очень жаль, но ей сегодня очень нужно уйти из дома. Она жутко перед ним извиняется и надеется, что Джефф не станет злиться на нее из-за этого.

Джефф разозлился и даже выругался вполголоса, а потом рассмеялся, а потом вздохнул.

– Бедняжка Меланкта, она просто понятия не имеет, что такое честность, но это не важно, я все равно ее люблю, и всегда буду хорошо к ней относиться, если только она мне это позволит.

В среду вечером Джефф Кэмпбелл отправился в гости к Меланкте. Джефф Кэмпбелл обнял ее и поцеловал.

– Мне так стыдно, что я с тобой, Джефф, не смогла в понедельник, как обещала, но я правда никак не могла, Джефф, и ничего не поделаешь.

Джефф посмотрел на нее, а потом даже немного над ней посмеялся.

– И что же, Меланкта, ты хочешь, чтобы я тебе и на этот раз действительно поверил? Ну, хорошо, если тебе этого так хочется, Меланкта, то поверю. И все у нас с тобой сегодня вечером будет хорошо, так, как тебе нравится. Я верю, что ты действительно хотела со мной увидеться, Меланкта, но не смогла, и все тут, и ничего не поделаешь.

– Ой, Джефф, хороший ты мой, – сказала Меланкта, – мне правда очень стыдно, что я так с тобой поступила. Мне так трудно каждый раз говорить тебе такие вещи, но на этот раз я и в самом деле повела себя совсем уже из рук вон плохо, по отношению к тебе, Джефф. Мне и правда очень трудно говорить тебе такие вещи, Джефф, но я действительно была неправа, когда так сделала, когда ушла в тот день из дома. Хотя, конечно, ты и сам не подарок, Джефф, и так умеешь человеку надоесть, и столько от тебя всяких неприятностей, вот мне и приходится время от времени выкидывать такие вот фокусы, чтобы ты сам почувствовал, на собственной шкуре, как это все несладко. Скверный ты, скверный мальчишка, Джефф, слышишь меня, и я вообще сегодня впервые говорю такое другому человеку, в первый раз в жизни признаю, что была неправа, Джефф, понимаешь?

– Ладно, Меланкта, я тебя, конечно же, прощаю, потому что и впрямь в первый раз за все это время слышу, чтобы ты сама призналась, что что-то сделала не так, что была неправа, – сказал Джефф Кэмпбелл, рассмеялся и поцеловал ее, и Меланкта тоже рассмеялась, и так ей стало с ним хорошо, и какое-то время, не очень долго, им было вдвоем очень и очень хорошо.

Так вот, значит, было им вдвоем очень хорошо, а потом они помолчали, а потом стало им обоим как-то немного грустно, а потом снова стало очень тихо, между ними двоими.

– Конечно, я люблю тебя, Джефф! – сказала Меланкта, и вид у нее был совершено отсутствующий.

– Да, Меланкта, конечно.

– Да, Джефф, но только не так, как обычно думаешь. Мне кажется, что с каждым днем я люблю тебя все больше и больше, и все больше и больше верю тебе, чем больше тебя узнаю. Я люблю тебя, Джефф, конечно люблю, но только не той любовью, про которую ты, Джефф, обычно думаешь. Нет больше во мне сильной такой, горячей страсти к тебе, Джефф. Ты все такие чувства во мне уже убил, Джефф. Ты пойми, Джефф, вот так оно со мной теперь, когда я с тобой и люблю тебя. Ты пойми, Джефф, ведь ты же сам хотел, чтобы именно так я тебя и любила. Ты ведь не против, Джефф, ничего, что я тебе все это сказала?

Джеффу Кэмпбеллу сделалось так больно, что он чуть не умер. Теперь он точно знал, что такое настоящая горячая страсть, но все-таки Меланкта была права, он не заслуживал, чтобы она дарила ему такую любовь.

– Хорошо, Меланкта, я даже дергаться не стану. И всегда буду готов отдать тебе все, что хочешь, все, что во мне есть хорошего. И от тебя приму все, что ты предложишь. Не могу сказать, Меланкта, чтобы ты сейчас не сделала мне больно, хотя, с другой стороны, не могу сказать, Меланкта, чтобы я от тебя ожидал чего-то другого.

И горькие слезы поднялись в Джеффе Кэмпбелле, к самым глазам, и от них у него перехватило в горле, и он замолчал, и изо всех сил постарался взять себя в руки, чтобы не сорваться.

– Доброй ночи, Меланкта, – сдавленным голосом сказал ей Джефф Кэмпбелл.

– Доброй ночи, Джефф, честное слово, я никак не хотела делать больно, никак не хотела. Я правда люблю тебя, Джефф, с каждым днем все сильней и сильней, с тех самых пор, как мы с тобой познакомились.

– Я знаю, Меланкта, знаю, и ничего страшного, я справлюсь. Ты тут не при чем, каждый чувствует так, как он чувствует. Все в порядке, Меланкта, уже все в порядке, честное слово, доброй ночи, Меланкта, мне уже пора, а теперь до свидания, Меланкта, не смотри ты на меня так, не волнуйся, я скоро опять к тебе приду, Меланкта.

И Джефф, спотыкаясь, спустился с крыльца и быстро-быстро ушел прочь, и оставил ее одну.

И тут на Джеффа Кэмпбелла обрушилась такая боль, и такая жестокая, что он застонал, и до того ему было больно, что просто невыносимо. И опять подступили слезы, и сердце стучало как бешеное, и его бросило в жар, и сил никаких не осталось, и очень ему было горько.

Теперь Джефф прекрасно знал, что значит любить Меланкту. Теперь Джефф прекрасно отдавал себе отчет, что он знает, что к чему в этой жизни. Теперь Джефф прекрасно знал, что значит относиться к Меланкте по-доброму. Теперь Джефф всегда относился к ней очень по-доброму.

Мало-помалу Джефф стал находить даже некоторое удовольствие в том, что ему так больно, а он при этом так по-доброму относится к Меланкте. Теперь Меланкта уже ничего, совсем ничего не могла с ним сделать хуже того, что уже кипело у него внутри. Теперь Джефф стал очень сильным, там, внутри. Теперь вместе с болью в нем поселилось еще и чувство покоя. Теперь он отдавал себе отчет в том, что понимает, что к чему в этом мире, теперь он знал, что в нем живет настоящее жаркое чувство, и он теперь всегда по-доброму относился к Меланкте Херберт, из-за которой все так и вышло. Теперь он знал, что может относиться к ней по-доброму и не бежать к ней за помощью, чтобы она его научила, как со всем этим справиться. С каждым днем теперь Джефф чувствовал себя все более и более сильным человеком, совсем как в былые времена, когда ему казалось, что таким он и останется навсегда, и чувство силы было знакомое, как раньше. Но теперь в Джеффе Кэмпбелле жила настоящая мудрость жизни, и он не обижался, когда ему делали больно, потому что теперь Джефф знал, что он достаточно силен, чтобы все это вынести, и знал он это наверняка.

Так что теперь Джефф Кэмпбелл мог видеться с Меланктой Херберт хоть каждый день, и он был очень терпеливый, и всегда к ней очень по-дружески, и с каждым днем Джефф Кэмпбелл все лучше и лучше понимал Меланкту Херберт. И все отчетливее Джефф понимал, что Меланкта не любит его так, как ему того нужно. Меланкта Херберт просто никогда не могла как следует вспомнить все, что человек должен помнить.

И еще теперь Джефф знал, что у Меланкты есть Мужчина, с которым она встречается очень даже часто, и может статься, что ей теперь захочется узнать, а не окажется ли он как раз тем мужчиной, который ей нужен. Джефф Кэмпбелл ни разу не видел того мужчину, который, может статься, был теперь нужен Меланкте Херберт. Джефф Кэмпбелл просто знал наверняка, что он есть. К тому же, когда Меланкта отправлялась гулять, с ней теперь всегда была Роз.

Джефф Кэмпбелл теперь по большей части вел себя с Меланктой очень тихо и почти не говорил с ней. Он сказал ей, что не хочет больше приходить специально для того, чтобы просто повидаться с ней. Он всегда рад ее видеть, если выпадет такая возможность, но специально куда-то ходить, чтобы там с ней встретиться, он больше не будет. Он знает, конечно, что она его любит, и всегда его будет любить. Конечно, он прекрасно об этом знает.

– Да-да, Джефф, я верю тебе просто как себе самой, нет, правда, Джефф.

Джефф Кэмпбелл сказал, да-да, конечно, и ему совершенно не в чем упрекнуть Меланкту, даже и мысли такой нет. И пусть она тоже знает, что он теперь научился любить ее, по-настоящему.

– Да, Джефф, конечно, я знаю.

Она прекрасно знает, что всегда может положиться на него. Джефф всегда будет верен ей, хотя, конечно, она теперь для него никакая не новая вера, хотя он никогда не сможет забыть, какая в ней живет настоящая нежность. Это Джефф будет помнить до самой своей смерти, хотя он никогда не поверит в то, что она когда-нибудь сможет всерьез и надолго полюбить какого-нибудь мужчину, потому что она вообще не в состоянии хоть раз по-настоящему вспомнить, что и как было на самом деле. Если ей когда-нибудь понадобится простое человеческое тепло, то Джефф Кэмпбелл сделает все, чтобы ей помочь. Он никогда не забудет всего того, чему она его научила, чтобы он, наконец, понял, что к чему в этой жизни, но видеться с ней он больше не хочет. Он будет ей как брат, если ей это понадобится, и всегда останется для нее настоящим надежным другом. Джеффу Кэмпбеллу, конечно, очень жаль расставаться с ней навсегда, но, с другой стороны, это здорово, что они, в конце концов, по-настоящему близко друг друга узнали.

– До свидания, Джефф, ты всегда относился ко мне очень по-доброму.

– До свидания, Меланкта, ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня.

– Да, Джефф, знаю, правда, знаю.

– Мне действительно давно пора было уйти от тебя, Меланкта. И на этот раз я действительно ухожу, – и Джефф Кэмпбелл ушел от нее, и на этот раз даже ни разу на нее не оглянулся. На этот раз Джефф Кэмпбелл просто разрубил этот узел и оставил ее одну.

Джеффу Кэмпбеллу нравилось думать, что он теперь настолько сильный, чтобы может себе позволить жить размеренной тихой жизнью и делать все то, о чем он всегда мечтал для себя и для всех цветных мужчин и женщин. Джефф на какое-то время уехал работать в другой город, и работал как вол, и на душе у него было очень тоскливо, и иногда изнутри у него поднимались слезы, и тогда он снова работал как вол, и после этого снова начинал видеть красоту и радость в том мире, который вокруг. Джефф поступил правильно и научился жить, когда внутри настоящее сильное чувство. И это очень здорово, когда внутри у тебя живет такое.

Джефф Кэмпбелл никогда не мог забыть, какая в Меланкте Херберт живет настоящая нежность, и всегда относился к ней очень по-дружески, но близости между ними никакой больше не было. Мало-помалу Джефф Кэмпбелл и Меланкта Херберт стали отдаляться друг от друга, но Джефф никогда так и не смог забыть Меланкту. Джефф никогда так и не смог забыть, какая в ней живет настоящая нежность, но чувства, что она для него как будто настоящая новая вера, в нем больше не было. Джефф всей душой чувствовал ту новую красоту, которую однажды открыла ему Меланкта Херберт, и это все больше и больше помогало ему в работе и над собой, и на благо всех цветных мужчин и женщин.

Меланкта Херберт, поскольку с Джеффом Кэмпбеллом для нее все кончилось, была теперь свободна для того, чтобы проводить бремя с Роз и с новыми мужчинами, с которыми она теперь встречалась.

Роз теперь постоянно была вместе с Меланктой Херберт. Роз всякие там развлечения вообще были особо незачем. Роз постоянно твердила Меланкте Херберт, как ей следует себя вести, чтобы не попадать все время в какие-нибудь неприятности. Но Меланкта Херберт ничего не могла с собой поделать, ей постоянно хотелось чего-нибудь новенького, и чтобы не скучно было.

– Меланкта, – говорила ей Роз. – Я тебе вот что должна сказать, не следует тебе так себя вести с эдакими вот парнями. Ты держалась бы лучше цветных мужчин, Меланкта, это я не просто так тебе говорю, я и сама всегда так делаю, ты же видишь. Ничего хорошего ты от них не дождешься, Меланкта, помяни мое слово, и слушай, чего я тебе говорю. Меня воспитали хорошие белые люди, добрые люди, Меланкта, и мне-то лучше знать, да я просто за версту вижу, который белый человек приличный, а с которым порядочной цветной девушке даже и близко делать нечего. Ты же знаешь, Меланкта, я тебе желаю только добра, и ты же не как я, Меланкта, тебя же не воспитали белые люди, вот ты и не представляешь себе, как нужно вести себя с мужчинами. Я просто не хочу, чтобы ты попала в какую-нибудь такую передрягу, что ну ее совсем, и поэтому, Меланкта, ты бы лучше слушала, что я тебе говорю, потому что я тебе зря говорить не стану. Я же и не говорю тебе, Меланкта, что, мол, ни за что не имей дела с белыми мужчинами, ну, то есть, вообще никакого, хотя, если по мне, Меланкта, так это не лучшая дорожка, по которой должна идти цветная девушка, так вот, я же и не говорю тебе, Меланкта, что проводить время с белыми мужчинами вообще никак нельзя, хотя, конечно, если кто меня об этом спросит, то я скажу, что для порядочной цветной девушки это не совсем правильно, но не с такими же, слышишь, Меланкта, не с такими же, я тебе говорю, не с такими же белыми мужчинами, с какими я тебя вижу то и дело. Ты меня слушай, Меланкта, просто слушай меня, Меланкта, и все, я просто так говорить не стану, потому что знаю, о чем говорю, Меланкта, и я же знаю, Меланкта, что ты про это ничего не знаешь, вот и ведешь себя с ними так, как не надо себя вести, с этими, Меланкта, белыми ребятами, которые отродясь никогда не знали, как нужно вести себя с порядочной цветной девушкой, если они вдруг с такой познакомятся. Так что слушай меня, Меланкта, слушай, что я тебе говорю, я зря-то говорить не стану.