Текст книги "Не оглядывайся, Джин..."

Автор книги: Гермина Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Но слава Богу, этого незнакомца больше не видно, и без него воздух кажется необыкновенно свежим.

Десять минут спустя они входили в ресторан гостиницы. Блейр шел впереди, и его почтительно встретил официант. И Джин забыла о человеке, чей взгляд так встревожил ее.

2

Но в маленьком грязном отеле в другом, гораздо более бедном районе города, незнакомец, с седыми волосами и видом опустившегося человека, сидел у стойки бара и с каждой новой порцией выпивки, которую, по содержимому своего кошелька, в общем-то, даже не мог себе позволить, становился все более задумчив.

До какого-то предела алкоголь обострял, а не притуплял его ум; и с каждой порцией виски он все яснее вспоминал привлекательную молодую женщину, которая задумчиво, почти пристально разглядывала его, – а потом его взгляд заставил ее побледнеть.

Где они могли встретиться? Прошли годы с тех пор, как он общался с людьми того круга, к которому она явно принадлежит. Большая машина, ребенок, мужчина, от которого «несет» деньгами.

Джин! Он неожиданно распрямился. Не может быть. Боже! Там, откуда он, миллионы таких Джин. Но... Боже, подумал он. Возможно. А если это так...

Хорошо бы узнать, живут ли они по соседству. Он видел, как они заходили в «Королевскую голову», а у него там приятель – земляк, работает в гараже. Если Джок что-нибудь знает и если он сам не ошибся...

«Эй, приятель, тебе, кажется, повезло!» – сказал он самому себе.

3

На следующий день Тим безутешно бродил по дворику коттеджа. Ему было скучно, потому что Джин уехала с Блейром и оставила его под присмотром добродушной миссис Лавди, которая трижды в неделю приходила убираться и вообще помогать.

Тим слышал, как она возится на заднем дворе. Если он пойдет поговорить с ней, она, вероятно, даст ему что-нибудь поесть и велит посидеть спокойно и быть хорошим мальчиком. Но ему это совсем не нравилось, хотя чай сегодня будет позже, чем обычно: он хочет дождаться возвращения Джин – она обещала вернуться к пяти.

В спальне, где он держит подарки на день рождения, множество новых игрушек и книг – достаточно, чтобы неделями занимать дюжину детей. Хоть до него тысячи миль, Джон Баррингтон позаботился, чтобы его маленькому сыну нужно было открывать много пакетов, к тому же были и подарки от Блейра и Джин. Но сейчас с ним только один подарок – главный подарок отца, золотые часы на кожаном ремешке, на которые Тим смотрит каждые несколько минут: часы говорят, что время идет, пять часов приближаются, хотя еще кажутся очень далекими.

Целый час!

Впервые его оставили на попечении миссис Лавди. Она ему очень нравится. Полная и добрая, но Тим удивился и был слегка обижен, когда Блейр объявил, что увозит Джин на ланч, и так как им «предстоит небольшое, но важное дело», они не могут взять его с собой. Однако Тим не был эгоистом, скорее у него был характер философа.

В конце концов, задумчиво сказал он Джин, он не может ожидать, что мистер Марстон будет ежедневно брать его с собой, и добавил:

– Наверно, он хочет поговорить с тобой о больнице.

Но ему все же было одиноко. Раньше он играл в крикет на лужайке перед домом и оставил биту, подаренную Блейром, и мяч. Вспомнив об этом, Тим пошел туда. Но ему было скучно играть одному; тем не менее он поиграл, и, когда уже начал наслаждаться игрой, сильный удар послал мяч в воздух в неправильном направлении, и прежде чем Тим успел что-то сделать, мяч перелетел через изгородь и исчез.

Мяч не мог улететь далеко, он на дороге у коттеджа; но Тим один, и все за пределами двора для него – запретная территория. Он дал Джин честное слово, что не выйдет за пределы двора, если с ним никого нет.

Тим подбежал к воротам и посмотрел через них, но он был еще недостаточно высок, чтобы заглянуть за изгородь, поэтому он и не видел человека, который шел по узкой дороге, пока тот не вышел из-за поворота и не оказался перед мальчиком.

Тим мог быть застенчив, но молчание, с которым он смотрел на незнакомца, объяснялось не только застенчивостью. Его много раз предупреждали, что он не должен разговаривать с незнакомыми людьми, и первый же взгляд подсказал ему, что этот человек из числа тех, с которыми не следует знакомиться. Тину не понравился краснолицый мужчина с выпяченными глазами, в поношенном костюме, который остановился перед ним и улыбнулся, и мальчик уже собирался повернуться и убежать в дом, когда незнакомец заговорил.

– Здравствуй, парень. Не ты ли потерял кое-что? – Неожиданно вежливый голос, из числа тех, к которым привык Тим. Мальчик поколебался, потом ответил:

– О, пожалуйста. Если вы увидели мой мяч...

– Вот этот? – Человек показал мяч, который держал за спиной.

Тим с готовностью протянул руку.

– Большое спасибо, – сказал он. – Вы очень добры.

Мужчина рассмеялся.

– Может, ты и прав. Он едва не ударил меня по носу.

Тим был слишком вежлив, чтобы рассмеяться, хотя когда он поглядел на этот нос, ему показалось, что трудно сделать его еще более красным.

– Простите, – серьезно извинился он.

– Все в порядке, сынок. – Незнакомец прислонился к калитке, глядя на мальчика.

Втайне уверенный, что если миссис Лавди увидит его, она не одобрит его поведение, Тим подумал, что Джин тем более тут же позвала бы его в дом. Но он решил, что должен один справиться с ситуацией, потому что просто уйти – это дурные манеры.

Несколько мгновений мужчина и мальчик молча разглядывали друг друга, затем мужчина сказал:

– Очень красивое место. Ты здесь живешь? Но какой глупый вопрос. Конечно, живешь.

– Ну, не совсем, – объяснил Тим. – На самом деле здесь живет леди, которая пишет картины. Она отдала на время коттедж Джин, и я приехал с ней... – Он остановился. – Простите, но мне нужно идти.

– Погоди, не убегай. Твоя – тетя, не так ли? – не будет возражать, если мы немного поговорим, – заверил незнакомец.

Тим не был в этом уверен.

– Не думаю, – сказал он. – Только ее здесь нет.

– Но разве я не тебя видел в городе в четверг? Наверно, с мамой и папой? Я тогда подумал, какими счастливыми вы кажетесь. – Достав из кармана пачку сигарет, он закурил. Заметив, как это заметила Джин, что рука, держащая спичку, дрожит, и вспомнив, как он сам переминался от неловкости, когда отец знакомил его с незнакомыми людьми, Тим подумал, что этот человек стесняется, и решил помочь ему.

– Это был не мой папа, – разглядывая незнакомца, сообщил он. – Это мистер Марстон, он великий хирург. Он меня вылечил и теперь я могу бегать, как другие мальчики. А сейчас я живу с Джин – она тоже не моя мама, она сестра Кемпбелл из больницы.

– Боже! – воскликнул мужчина. – Ты вовсе и не выглядишь больным, которому требуется сиделка.

– Я не болен. Но болел. И мистер Марстон меня вылечил, а Джин ухаживала за мной в больнице Святой Катерины в Лондоне. – В следующие несколько минут, не замечая, что его старательно расспрашивают, Тим рассказал историю своей болезни, причину того, что они оказались здесь, и кто он такой на самом деле.

– Очень интересно. – Мужчина снял руку с калитки и распрямился. – Что ж, парень, я рад, что тебе лучше. Не теряй больше свой мячик. Тебе повезло, что я свернул не в ту сторону, верно?

– Да. Еще раз большое спасибо. – В этот момент, к облегчению Тима, его позвала миссис Лавди. – Боюсь, мне нужно идти, – сказал он.

– Да. Беги. Будь здоров.

Глядя вслед мальчику, который побежал к коттеджу и исчез в нем, мужчина закурил еще одну сигарету. У него было задумчивое выражение лица.

Джин Кемпбелл? Ну, ну, подумал он. И ушел, насвистывая, словно во всем мире у него нет никаких забот.

Глава восьмая

1

Тим собирался рассказать Джин о встрече с незнакомцем, но ко времени их приезда совершенно забыл о ней: Джин и Блейр приехали позже, чем обещали: в пути они встретили попавшую в аварию машину, и Блейру пришлось останавливаться и помогать. Пострадавшего отвезли в ближайшую больницу, и, когда подъехали к коттеджу, Тим был в тревоге, граничащей со слезами. Его успокоили, разрешив посидеть на полчаса позже обычного, и пообещали на следующий день пикник.

Уложив его в постель, Джин спустилась туда, где ее ждал ужин, приготовленный перед уходом старательной миссис Лавди. Крикнув Блейру, что будет с ним через несколько минут, она пошла на кухню – посмотреть, все ли готово. Разожгла огонь под кастрюлей с овощами и уже готовила коктейли к первому блюду, когда Блейр прошел по коридору и остановился в дверях кухни.

Несколько мгновений она не замечала его, а он стоял и думал о том, как же она дорога ему.

Но вот он шагнул к ней.

– Дорогой, я не знала, что ты здесь! – Джин вздрогнула от неожиданности. – Думала, ты отдыхаешь после праздничного дня! Меньше всего я думала, что тебе придется латать несчастного водителя.

– Хорошо, что мы вовремя появились. Парню повезло, он еще легко отделался. Думаю, его ослепили встречные фары. – Блейр помолчал и спросил: – О чем ты так серьезно думаешь?

– О Тиме, – ответила она. – Бедняжка, он был в панике, хотя и постарался не показать этого, когда мы приехали. Миссис Лавди сказала, что он был уверен, будто с нами что-то случилось.

– Ну, теперь ведь с ним все в порядке? Но он здорово привязан к тебе.

– Знаю. – Она подавила вздох. – Ему будет меня не хватать. Я все думаю, как устроит его жизнь мистер Баррингтон. Тиму совсем не хочется жить у тети.

– Ну, знаешь, он все равно скоро пойдет в школу. – Хотя Блейр хорошо относился к Тиму, ему совсем не хотелось сейчас говорить о нем. Он вошел в кухню и, сев на край большого стола, сказал Джин: – Ты выглядишь замечательно домашней, дорогая. Никогда не думал о тебе как о домохозяйке.

Она рассмеялась.

– Меня приучили не презирать работу по дому, и уверяю тебя, я хорошо готовлю.

– Не сомневаюсь. Но я не собираюсь превращать тебя в домашнюю рабыню. Кстати, если уж заговорили о хозяйстве. Нам пора подыскивать себе дом, как только вернемся в Лондон: моя нынешняя квартира слишком мала.

Джин была рада возможности повернуться к плите. Все последние дни она сознательно заставляла себя не думать о будущем, но теперь ей вдруг напомнили о нем, и она в который раз подумала, а правильно ли поступает, позволяя ему верить, что впереди их ждет только попутный ветер.

Встав и обняв ее сзади, Блейр поцеловал ее в шею.

– Дорогая, подходящее ли это место, чтобы сказать, как я тебя люблю? – шепнул он.

– Подходящее – если не хочешь, чтобы твой ужин подгорел. – Повернувшись, она оказалась в его объятиях.

– Знаешь, – сказал он "после нескольких волшебных мгновений, – мы должны пожениться еще до возвращения.

– Блейр! – У нее перехватило дыхание, но она осторожно высвободилась. – Это... это совершенно невозможно.

– Почему. Можно получить специальную лицензию7 и проделать все очень тихо. Можно даже не говорить матроне, пока она не найдет кого-нибудь на твое место. – Но когда Джин с сомнением покачала головой, он отступил: – Хорошо, не будем сегодня об этом спорить. Но разве ты не понимаешь: я хочу ощутить, что ты наконец моя.

– Я тоже хочу этого. Но... картошка переварится!

Она повернулась к плите, оба рассмеялись, но Джин не могла подавить страх, который все равно постоянно присутствовал в сознании.

Тем не менее ужин получился замечательный, и, погрузившись в счастливое сознание дружеской близости, которая делает их любовь такой глубокой, Джин решила не думать о проблемах, которые еще предстоит решить.

После ужина они с Блейром сидели в гостиной с белыми стенами и дубовыми потолочными балками, и им казалось, что, окутанные теплой летней ночью, они укромно замкнулись в своем собственном мире.

Положив голову ему на плечо, Джин счастливо молчала. Некоторое время спустя он вопросительно посмотрел на нее и, когда их взгляды встретились, слегка встряхнул ее.

– Я думал, ты уснула. О чем ты так задумалась?

– О том, как это все замечательно. И я хочу, чтобы это длилось вечно.

– Дорогая! Я стараюсь не считать, сколько дней осталось до возвращения в этот водоворот, – проговорил он. – Хотел бы я взять тебя с собой. Боюсь, очень эгоистичное желание.

Она вздохнула.

– Я не могу оставить Тима здесь. Забыла тебе сказать: сегодня утром пришло письмо от его отца. Он пишет, что вернется к концу месяца и все подготовит к тому, чтобы Тима забрали. Его встретят в аэропорту и отвезут на юг Франции, где мистер Баррингтон намерен провести с ним остаток года.

– Неплохо придумано, – одобрил Блейр. – Мысли мальчика будут заняты путешествием, и это смягчит ему расставание с тобой.

– Наверно. – Но Джин сомневалась, что Тим отнесется к этому спокойно.

– Кстати, чуть не забыл. – Блейр сунул руку в карман и достал небольшой квадратный сверток. – Это ждало меня в «Королевской голове», и я собирался отдать тебе на обратном пути, но после того случая ты так торопилась вернуться – и я отложил вручение... Вот, я это приготовил для тебя.

Он улыбнулся, увидев ее вопросительный взгляд, а она, заметив на свертке марки страхования, быстро осмотрела его.

– Открой! – сказал он.

Джин сломала печати и, развернув бумажную упаковку, обнаружила прочную картонную коробку. В ней в груде упаковочного материала лежала еще одна коробочка, гораздо меньших размеров, с именем знаменитого ювелира.

– Похоже на китайскую головоломку, – рассмеялся Блейр. – Весь этот камуфляж потому, что главное хранилище слишком мало, чтобы идти по почте.

С сильно бьющимся сердцем Джин открыла вторую коробочку и увидела белый кожаный футляр для колец.

– Давай, открывай! – посмеивался Блейр. – Он не кусается.

Футляр раскрылся от прикосновения, в нем было кольцо – квадратный сапфир, окруженный бриллиантами и посаженный на окружность из белого золота. Покраснев, потом побледнев, Джин смотрела на кольцо.

– Если хочешь что-нибудь другое, можно поменять, – сказал Блейр. – Мне пришлось посылать за ним в Лондон, и я смог дать только приблизительное описание того, что мне нужно...

– Оно прекрасно! – Но в ее взгляде была тревога: мечта, в которой она жила, неожиданно начала превращаться в реальность; если она наденет кольцо Блейра, то погрузится в водоворот, из которого не сможет выбраться. И однако...

– Позволь мне. – Он взял кольцо с бархатной подушечки, приподнял ее левую руку. В следующее мгновение сапфир блестел у нее на пальце.

– Дорогая, – нежно сказал Блейр, – это первое перышко – первый видимый знак. И я не буду спокоен, пока не будет готов весь убор...

– Мой дорогой, как мне хочется, чтобы ты не пожалел об этом! – Слова вылетели, прежде чем она смогла их сдержать.

Блейр почти грубо привлек ее к себе.

– Пожалел? Боже, это слово никогда не должно звучать между нами. Какие у меня могут быть сожаления? Если только я не сделаю тебя несчастной.

– Но это может принести несчастье тебе. – Положив руку ему на плечо, она пристально поглядела в лицо Блейру. – Дорогой, ты не стал бы меня слушать вначале, но теперь, когда встает вопрос о браке...

– Никакого вопроса больше нет, – прервал он. – Я уже говорил тебе: мы начинаем совместную жизнь, и я запрещаю тебе оглядываться. Ничего не имеет значения – слышишь? Ничего.

Поверить ему? Если она отдаст ему ключ от комнаты Синей Бороды, будет ли он по-прежнему настаивать, что они не должны расстаться? В его объятиях, чувствуя его поцелуй на губах, так трудно думать о чем-либо, кроме стремления к счастью, которое без него недостижимо.

Позже она поищет способ рассказать ему. Но теперь, с кольцом на пальце, искушение подчиниться его приказу, не оглядываться назад было слишком сильным.

Когда долгий поцелуй кончился, она, всхлипнув, спрятала лицо у него на груди.

– Джин, любовь моя. – Он мягко приподнял ее голову. – Ты не счастлива?

– Я... боюсь, – просто ответила она.

– Но тебе во всем мире нечего бояться! – воскликнул он. – Разве я тебе не говорил? Пока ты любишь меня, а я тебя, все остальное не имеет никакого значения. – Он произнес эти слова почти строго. – И послушай, молодая леди! – Нежность в его голосе сливалась с властностью. – Никакой нерешительности! Самое позднее через месяц мы поженимся. Ко времени твоего возвращения я получу лицензию. Наверно, вся больница захочет быть на нашей свадьбе, но у них не будет ни малейшего шанса. Но все равно немного несправедливо проводить все незаметно и тихо.

– Нет, – быстро возразила она, – незаметно все равно не удастся.

Голос искушения звучал оглушительно, заставлял забыть предупреждения разума. Он кричал: почему прошлое обязательно должно протянуть свои разрушительные руки и уничтожить ее счастье? Кто может связать Джин Кемпбелл с той несчастной девушкой, с которой обошлись так жестоко? Этот вопрос принес неожиданное успокоение, и Джин перестала спрашивать себя, посмеет ли она пройти через все это. Она будет сумасшедшей, если не ухватится за случай, который судьба посылает ей, чтобы она могла начать жизнь заново. Губы Блейра коснулись ее губ, и мир снова сузился до кольца его объятий.

– Сердце мое, уже поздно. Мне пора уходить. – Он снова поцеловал ее, быстро и сильно, потом мягко отстранил от себя. – Завтра приеду – к десяти.

– Да. Мы пообещали Тиму пикник. Надеюсь, он пройдет хорошо.

– Конечно, все будет хорошо, – уверенно отозвался Блейр. – Спокойной ночи, моя милая. – На мгновение он снова привлек ее к себе и прошептал: – Скоро таких прощаний не будет. – Потом, отпустив ее, направился в прихожую.

Когда Джин открывала входную дверь, Блейр сказал:

– Не выходи. Мне не нравится, что вы с Тимом здесь одни. Не забудь запереться.

– Конечно. Но беспокоиться не о чем, – уверенно ответила она.

Вопреки его просьбе она подождала на пороге, пока не захлопнулась калитка, потом закрыла дверь и поставила на место брус запора.

Когда Джин вернулась в гостиную, часы на камине пробили одиннадцать. Девушка собрала посуду и отнесла поднос на кухню. Обычно она уходила в свою комнату раньше, да и день был утомительный, но сейчас ей не хотелось спать.

Прежнее настроение неуверенности и тревоги почти рассеялось – казалось, закрыв дверь, она отгородилась от всех сомнений и страхов.

Все будет в порядке, говорила она себе, и на сердце у нее было легко, как никогда в последние годы; ведь все изменилось, впервые она позволила себе с уверенностью взглянуть в будущее, – в желанное будущее с мужчиной, которого она любит.

«Пока я люблю тебя, а ты любишь меня».

Джин словно опять услышала его голос, и серцебиение ее участилось. Она уже собралась выключить свет, как заметила, что Блейр забыл свои шоферские перчатки, и в тот же момент кто-то постучал в дверь.

Впоследствии, вспоминая об этом, она удивлялась, почему не почувствовала никакого предупреждения, порыва страха. Она была уверена, что это Блейр, обнаружив отсутствие перчаток, вернулся за ними.

В прихожей еще горел свет. Быстро пройдя по коридору, Джин открыла дверь. И в комнату вошел человек, ждавший на пороге.

– Не нужно пугаться, – сказал он с улыбкой. – Это не ограбление, я просто хотел возобновить старое знакомство, Джинни Стюарт!

Джин взглянула в эти налитые кровью выпяченные глаза, и сердце ее сбилось с ритма. Не нужно было ворошить память, чтоб узнать посетителя. Это был тот человек, которого она видела выходящим из табачной лавки, и в тот же момент Джин поняла, почему он показался ей знакомым.

2

– Ну? Ты не хочешь поздороваться со старым другом? – Он с улыбкой протянул руку.

Да, сейчас нужно было соображать быстро, но сознание ее еще не оправилось от шока, и поэтому она смогла только проговорить:

– Я... я думаю, тут какая-то ошибка. Меня зовут не Стюарт. – Слыша свой голос, она поняла, что говорит не то, что нужно.

Косматые брови над выпученными, ставшими зловещими глазами поднялись.

– Неужели? – спросил мужчина. – Может, ты и сменила имя, Джинни, но меня зовут по-прежнему – Нил Макнейрн. Помнишь? Или ты хочешь отвергнуть друга, который когда-то пришел тебе на помощь – шесть лет назад?

Как она ни старалась заглушить сознание вины, которое ощутила, услышав его слова, произнесенные укоризненным тоном, ей это не удалось. Побледнев, она прямо взглянула ему в глаза.

– Зачем вы пришли?

– Это долгая история, – ответил он. – Не пригласишь ли зайти? Даже если я пришел не к Джинни Стюарт, а к сестре Джин Кемпбелл из лондонской больницы Св. Катерины!

Она поняла, что отрицать бесполезно. Нужно попытаться как можно лучше справиться с ситуацией, – прежде всего узнать, как он раздобыл сведения, о которых свидетельствуют его слова.

– Да, вам лучше войти, – ответила она, показав в сторону гостиной.

– Сначала я закрою эту дверь. – И он задвинул запор. – Открытая дверь может вызвать затруднения, если твой дружок вернется. Я потому и пришел в такой необычный час, что не хочу для тебя никаких затруднений...

Он отступил в сторону, потом вслед за ней прошел в комнату, положив шляпу на стул; потом направился к окну и повернулся к нему.

Она машинально отметила, как он опустился: пиджак на локте заштопан. Впрочем, как она заметила еще в городе, костюм хорошо пошит, и носит он его с привычным достоинством. Но, посмотрев на гостя внимательней, Джин поняла, что это лишь тень прежней бодрости и полноты жизни – именно такое впечатление когда-то, когда они были знакомы, производил этот человек. Именно это впечатление заставило ее в городе подумать, что она его где-то видела. Как он изменился! Красивый, ухоженный, отличный профессионал, каким она его знала, опустился, превратился едва ли не в бродягу, на котором написано «мот и прожигатель жизни». И даже несмотря на ощущение паники, она не могла не пожалеть его. Как это все несправедливо!

Он встретился с ней взглядом и, видать, прочел ее мысли.

– Ты думаешь о том, как я изменился, – поморщившись, сказал он. – Что ж, ты, наверно, слышала о «мести времени». Ты тоже изменилась, девушка. Я не сразу узнал тебя, когда увидел в городе два дня назад. Или, может, правильней будет сказать, я не поверил своим глазам, что это моя маленькая подружка Джинни – только янтарные глаза те же, но они не распухли от слез, как тогда. Именно глаза убедили меня в том, что это ты! – Он помолчал немного, потом добавил: – Должен сказать, что восхищаюсь твоим здравым смыслом.

– Не понимаю... – начала она.

– Ты ведь не собираешься убеждать меня, что мы никогда раньше не встречались?

– А что хорошего принесут мне воспоминания о том, как и когда мы встречались? – спросила она. – Вы уже многое обо мне знаете и должны понимать, что я не хочу, чтобы мне... напоминали о прошлом. О! – быстро воскликнула она. – Я не забыла, что у вас в долгу...

Он кивнул.

– Я не стал бы говорить об этом, но если ты так считаешь, это может помочь.

– Прошу вас, скажите, что вам нужно.

Он неожиданно улыбнулся. Когда-то у него была очень привлекательная улыбка, она по-прежнему так изменяла его лицо, что Джин снова увидела человека, каким когда-то его знала.

– В данный момент мне больше всего нужно выпить, – откровенно сказал он. – Если предложишь порцию... или даже несколько! Я был бы благодарен. Зная, что иду на свидание с женщиной, я попытался оставаться трезвым, но сейчас у меня такая жажда, что за выпивку я бы отдал миллион.

Она подошла к буфету и вернулась с графином шерри и чистым стаканом.

– Пожалуйста. Ничего другого у меня нет.

Он налил в стакан и вопросительно взглянул на нее.

– А ты?..

– Нет.

– Тогда сядь, пожалуйста. Я еще настолько джентльмен, что не могу сидеть, когда леди стоит. – Несмотря на легкомысленный тон, в его голосе прозвучала горькая ирония.

Она села, а он опустился в кресло, поставив графин на подлокотник и держа стакан в руке.

– Вот это дружеское понимание! – Он опустошил стакан и снова наполнил его. – Давненько мы не выпивали вместе, Джинни. Как ты могла заметить, я с тех пор несколько опустился.

Это слишком очевидно. Когда она знавала его в прошлом – в том прошлом, которое она считала мертвым, – он поднимался по лестнице успеха, хотя она припомнила, что даже тогда знавшие его люди предсказывали, что он недолго пробудет наверху. Слишком много он пил, чтобы позволить своим блестящим способностям сделать то, что они могли бы для него сделать.

– Уже поздно, – напомнила она.

– Боюсь, что так, – согласился он. – И я не даю тебе лечь. Но если послушаешь, я тебе объясню положение. – Потом, вместо того, чтобы продолжить, снова наполнил стакан, поднес его к свету и принялся задумчиво разглядывать янтарную жидкость. – Точно цвет твоих глаз – как я только что сказал. – Он снова сухо улыбнулся. – О да, я изменился. Боюсь, что теперь я совсем не таков, каким был Нил Макнейрн в прежние эдинбургские дни. Тогда я был звездой шотландской коллегии адвокатов. Ты опытная сестра и не могла не заметить, что теперь меня интересует совсем другой бар8. Но я все еще тот человек, который – я не напоминаю тебе о твоем долге – проявил все свои способности и добровольно пришел на помощь девушке по имени Джин Элен Стюарт, которую мы, бедняжку, оба знали!

– Я ничего не забыла, – спокойно ответила Джин. Как ей не хотелось сейчас вспоминать, что если бы не красноречие и изобретательность адвоката, защищавшего Джин Стюарт на суде в шотландской столице, приговор мог быть совсем иным. «Оправдана за недостатком доказательств» – этот приговор отпустил девушку в мир, не очистив ее от пятна позора.

– Послушай, Джин. – Макнейрн наклонился к ней. – Я очень нуждаюсь. Конечно, это временно, но мне нужна помощь, чтобы я снова мог встать на ноги. Поэтому я здесь. Я подумал, что, может, «ради прежних времен» ты мне поможешь.

– Вы хотите сказать, что вам нужны деньги?

– Ну... да.

– Сколько? – прямо спросила она.

Он колебался. Ему по-прежнему хотелось верить, что он не растерял собственное достоинство. Но деньги ему чрезвычайно нужны, и разве она перед ним не в долгу? В свое время он помог ей, не попросив за это ни пенни. Если у нее теперь есть деньги – даже если нет своих, он уверен, что она сможет достать: он заметил дорогое кольцо у нее на пальце и не сомневался в том, кто его надел. Из расспросов и собственных наблюдений ему было ясно, что она собирается замуж за человека, который не только богат, но и не должен узнать всю правду о ней.

– Я не за этим пришел к тебе, но если бы ты дала мне несколько сотен фунтов – для меня это огромная помощь, – сказал Макнейрн. – Послушай, Джинни, я должен раздобыть эти деньги. Иначе со мной покончено. Как ты могла заметить, я в отчаянном положении.

– Но вы должны понимать, что я не богата, – возразила она. – У меня есть только то, что я зарабатываю, и...

– Но есть человек, который даст тебе все, что ты у него попросишь, – заметил он, отбросив все претензии на приличия, потому что сказал правду: без денег положение его станет отчаянным. Кое-кто из его нынешних знакомых не остановится ни перед чем, если он не заплатит долг, и хотя о потере репутации беспокоиться не приходилось, ему совсем не хотелось закончить жизнь в каком-нибудь темном переулке. Его знакомые на все способны.

Мгновение Джин была слишком потрясена, чтобы заговорить, но, взяв себя в руки, ответила:

– Вы должны сразу понять, что в мире нет никого – никого, – к кому я бы обратилась хотя бы за одним пенни.

Не думала она, что так случится, что именно этот человек возникнет из прошлого и потребует ее помощи. Ибо у нее не было иллюзий: она знала, что это – требование. И что он сделает, если она ему откажет? Он сказал, что положение его отчаянное, и она ему поверила.

Помимо сознания своего долга, она ощутила острое желание поскорее избавиться от него и прежде всего помешать ему вступить в контакт с Блейром. И в то же время она была уверена, что как ни низко пал этот человек, на откровенный шантаж он не пойдет – если будет трезв. Но если она не сумеет от него избавиться, если он будет настаивать на прежнем знакомстве, – что подумает Блейр?

Предположим, Блейр сейчас войдет и застанет их? Как это ни маловероятно, поскольку он не вернулся за перчатками, это усилило ее желание любой ценой расстаться с посетителем.

– Вы должны знать, – сказала она, – что до возвращения в Лондон – через десять дней, я не смогу раздобыть такую сумму.

– Занять до того времени никак не сможешь?

– Нет.

С виноватой усмешкой он сказал:

– Я не обманываю, когда говорю, что у меня трудное положение. Послушай, я надеялся здесь получить работу, но меня не взяли – и у меня долги там, где я остановился, и... другие. Не можешь ли дать мне немного для начала? Фунтов пятьдесят?

Она быстро соображала.

– Найду тридцать.

– Это было бы замечательно. – Он явно приободрился. – А когда я смогу получить... остальное?

– Если скажете, где вас найти... – начала Джин.

– Лучше я сам к тебе приду и заберу деньги, – быстро ответил он. – Не в больницу...

– Конечно, нет! – воскликнула она. Но давать свой адрес она не хотела. Как старшая сестра, она могла не жить в помещении больницы, но ей не хотелось, чтобы он приходил к ней на квартиру в доме недалеко от работы.

– Я могу тебе позвонить, – сказал Макнейрн. – Номер не нужен, – небрежно добавил он, – я посмотрю его в справочнике.

Конечно, он может так сделать; было ясно, что он это уже сделал. Она снова подумала, что он сказал бы, если бы она ему сразу отказала. Оставался бы таким... скромным? Но не безумие ли давать ему все, что он просит? Однако желание избавиться от него было слишком сильным и не допускало никаких колебаний. Тем не менее девушка твердо сказала:

– Вы должны понять, что я делаю это как плату за то... что вы когда-то сделали для меня. Я не смогу постоянно помогать вам...

– Нет, нет. Только один раз. Поверь, если бы была другая возможность... Но у меня нет друзей. – Вопреки сказанному раньше, он немало выпил перед приходом и теперь приближался к слезливой стадии; когда он допивал шерри, на глазах его действительно были слезы.

Она смотрела на него с отвращением, но в то же время и с жалостью. Он так страшно переменился; все признаки убивавшего его порока теперь ясно проступили на лице – развалина на месте некогда красивого и умного человека, каким она его когда-то знала.

Джин встала.

– Если подождете, я принесу деньги.

– Хорошо, – согласился он. – И поскольку ты дала слово, что мы встретимся в Лондоне, я завтра же утром уеду. – Он улыбался, но когда она вышла из комнаты, улыбка исчезла, и он сидел, глядя на пустой графин, не притрагиваясь к остаткам шерри в стакане. Каковы бы ни были его недостатки, он никогда не обманывал себя, разве что лишь сильно напившись. Он понимал, что то, что он проделал сегодня вечером, имеет отвратительное название. Даже если Джин считает, что платит ему за когда-то оказанную услугу, все равно это шантаж. Он никогда не думал, что способен так низко пасть, и сознание – он заметил обручальное кольцо у нее на пальце, – что она выходит замуж за состоятельного человека, способного компенсировать все ее затраты, не оправдывает его поведение.