Текст книги "Не оглядывайся, Джин..."

Автор книги: Гермина Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Джин остановилась и повернулась.

– Кто-то все время должен быть с Тимом. – Голос ее неожиданно прозвучал резко. – Мистер Марстон распорядился, чтобы мальчика не оставляли одного. Ночная сестра знает об этом, и, когда Саммерс будет отсутствовать, она ее заменит. – На этот раз оказалось труднее подавить раздражение, которое всегда вызывает в ней Лорна. Неужели нужно ей напоминать, насколько важно не оставлять мальчика одного?

Лорна нетерпеливо пожала плечами.

– Но у нас не должно быть особых больных; к тому же и так не хватает людей, и мы все с ног сбиваемся.

– Я уже сказала: шесть здоровых молодых женщин вполне справятся днем, – холодно ответила Джин.

– Конечно, мы справимся, – согласилась Лорна, слегка надувшись. – Просто у нас и так много работы. Робсон больна, и я могу рассчитывать только на Саммерс. Она делает то, что ей говорят. Я велела Блейкер заправить постели, а та отвечает, что это должны делать практикантки первого года...

– Попробуйте попросить ее любезней. С ней легко договориться. – Строгий тон Джин смягчила улыбка.

– Боже! Что будет с дисциплиной, если приходится просить помощниц выполнять их обязанности! – воскликнула Лорна, покраснев от злости.

Это было не лишено смысла, но Джин не хотелось с этим соглашаться. Она чувствовала, что причина не в нежелании Блейкер, а в манерах Темпл.

– Во всяком случае теперь я сама с полчаса посижу с Тимом, – сказала она. – Я велю Блейкер помочь вам. – Джин была одновременно раздражена и обеспокоена. Да, в палате должна быть твердая дисциплина, но до появления Лорны никаких неприятностей не было. Невозможно было не заметить, что Лорна Темпл – постоянный источник трений. Старшая сестра палаты, в которой Лорна работала до «Золушки», не скрывала того, что рада от нее избавиться; у Лорны была привычка превращать просьбу в приказ, и она частенько распоряжалась там, где это должна делать только старшая сестра. Ей последней следовало бы говорить о дисциплине: она никогда не проявляла готовности помочь, никогда не задерживалась даже на минуту сверх рабочих часов. В сущности она была эгоистична до мозга костей и никогда не упускала возможности «надавить» на младших сестер.

Лорна недобрыми глазами проводила Джин, направившуюся к боксу Тима Баррингтона. Сестра Кемпбелл уж слишком старается из-за этого мальчишки Баррингтона! Никто другой не задумался бы над этим, но Лорна заподозрила, что маленький Тим получает дополнительную заботу, потому что сестра старается угодить «мистеру Марстону».

И конечно, он будет доволен тем, как заботятся о его важном пациенте: ведь он использовал один шанс из тысячи, пойдя против мнения коллег! В зеленых глазах Лорны вспыхнул мстительный блеск: если Джин считает, что может таким образом снискать расположение Блейра, она очень скоро поймет, что сильно ошибалась!..

2

Джин всегда казалось, что дни слишком коротки, чтобы вместить все необходимые дела. Но на следующей неделе, впервые за всю ее сестринскую работу, время словно остановилось и тяжело повисло на ее руках. В понедельник утром она проснулась с ощущением, что что-то не так. И не могла понять, что именно. Но, может, она просто боится понять? Однако когда в обычное время отворилась дверь палаты и вошел консультант, временно заменивший Блейра, Джин испытала горечь оттого, что в ее владения вторгся незнакомец.

Мистер Мейнард-Филлипс был старше Блейра; это хорошо известный и опытный врач, к тому же очень приятный человек. Он уже несколько раз помещал в «Золушку» своих пациентов, и Джин убеждала себя, что испытываемые ею сейчас чувства нелепы.

Должно быть, она просто привыкла к рутине. Неужели стала настолько консервативна, что противится любым переменам? Надо преодолеть это.

Мистеру Мейнард-Филлипсу еще нет пятидесяти, он очень красив, у него величественная седая грива и ярко-голубые глаза.

Со своей неизменной реакцией на любого мужчину Лорна вся расцвела улыбками и всем своим видом показывала, что готова всячески помогать. И хотя играла роль второй скрипки, изо всех сил демонстрировала, как нежна и заботлива она с детьми. Ей, похоже, удалось убедить заменившего Блейра врача, что эта миловидная сестра гораздо более «человечна», чем безупречно исполнительная, но всегда сдержанная старшая сестра.

Когда врач закончил свой первый утренний обход и за ним закрылась дверь, Лорна воскликнула:

– Он очарователен, не правда ли?

Ее помощница Салли Блейкер, очень искренняя и откровенная девушка, пожала плечами.

– Терпимый дублер, но никого не могу представить себе на месте мистера Марстона. Чего-то в нем... не хватает.

– Вздор! Неужели можно настолько привыкать к рутине! – осуждающе воскликнула Лорна. – Блейр первым согласился бы, что он не незаменим!

Слышавшая этот обмен репликами Джин нахмурилась. Она предпочла бы, чтобы сестра Темпл не называла главного консультанта по имени. Однако она поняла, что Лорна сделала это умышленно, – чтобы напомнить, кем она приходится врачу.

Джин ощутила пустоту. Когда же наконец дверь снова раскроется и пропустит Блейра Марстона в белом халате? До тех пор ничего не будет ей казаться правильным, как ни нормально все выглядит внешне. В конце концов, когда привыкаешь к кому-то, как она привыкла к Блейру Марстону, переключиться на другого человека... трудно.

В «Золушке» был еще один человек, который полностью согласился бы с ней. Каждое утро первым вопросом Тима Баррингтона было: «Скоро ли придет мистер хирург?»

Оставаясь самым важным пациентом, Тим быстро поправлялся. Вопреки всеобщему вниманию, вопреки тому, что удовлетворялся каждый его каприз, мальчик оставался образцовым пациентом – благодаря хорошему характеру и искренней благодарности к людям, которые о нем заботились. Всю свою короткую жизнь мальчик болел, он не мог играть с другими детьми и стал одиноким и мечтательным. Но теперь с каждым днем силы его прибывали, и Джин с облегчением видела, что ему хочется побыстрее переселиться в общую палату, познакомиться с другими ребятами, поговорить с ними.

Каждый день к мальчику приходил отец, нагруженный игрушками и книгами, многие из которых Тим тут же просил передать «самым больным мальчикам и девочкам». Джон Баррингтон тоже не забывал о других больных. Миллионер играл роль постоянного Деда Мороза и явно наслаждался этой ролью.

– Мистер Баррингтон совсем не похож на магната, – сказала однажды Салли Бейкер. – Конечно, у него очень много денег.

И Джин соглашалась, что отец Тима ничем не напоминает общераспространенное представление о директоре крупной компании. Это был худой человек среднего роста, седовласый и похожий скорее на ученого, чем на бизнесмена. Вначале Джин трудно было к нему приспособиться, но теперь, когда они познакомились поближе, он ей нравился. И ей было его жаль: казалось противоестественным, что человек, обладающий такой властью, владелец финансовой империи, охватывающей чуть не весь мир, такой неудачник в личной жизни. В финансовых кругах постоянно говорили о его огромном богатстве; столь же общеизвестно было и то, что его брак оказался крайне неудачен. Жена, с которой он развелся, была знаменитой актрисой, игравшей в театре, кино и на телевидении; как сказал Блейр, теперь она вернулась к своей бурной карьере, которая значит для нее все.

Хотя с того времени как заболел сын, Баррингтон смог так организовать свой бизнес, что большую часть времени проводил в Англии, он сказал Джин, что настоятельная необходимость заставляет его в конце недели лететь в Нью-Йорк; в пятницу он попрощался с Тимом и пообещал вернуться «очень скоро».

– Будь хорошим мальчиком, сынок, – сказал он. – Когда-нибудь я смогу брать тебя с собой.

– Не волнуйся, папа, – ответил Тим. – Все будет хорошо. Мой мистер хирург вернется в понедельник – правда? – И он посмотрел на Джин.

Она кивнула и погладила темные волосы мальчика.

– Да, а ты скоро будешь в одной из тех кроватей и сможешь разговаривать с другими мальчиками и девочками.

– Ну, девочки мне не нужны! – заметил Тим. – Я хочу говорить с мальчиками!

– Если бы я поверил, что так будет всегда, будущее казалось бы таким простым! – рассмеялся Джон Баррингтон. – Скоро тебе и девочки будут нравиться, сынок! – А когда Джин провожала его, идя по палате, сказал ей: – Тим очень предан своему «мистеру хирургу», сестра. Признаюсь, мне самому всю неделю не хватало Блейра. Я рад, что он возвращается. Я ему очень обязан. В сущности обязан всем вам: мне до сих пор не верится, что сын способен будет вести нормальную жизнь.

– Мистер Марстон проделал великолепную работу, – негромко ответила Джин.

– Еще бы! Нет ничего, чем я мог бы отплатить ему.

– Ему отплатит здоровье Тима – я в этом уверена, – сказала Джин.

– Он хороший человек! – с чувством отозвался миллионер. – Но мне нет необходимости говорить вам об этом: вы и сами много раз в этом убеждались.

– Да, – согласилась она. И хотя внешне оставалась привычно спокойной, когда она прощалась с отцом Тима, на щеках ее выступила легкая краска, а в глазах уходящего Баррингтона появилось задумчивое выражение.

Вернувшись в свой кабинет, Джин остановилась у стола, глядя на маленький позолоченный календарь. Это был подарок от благодарного отца одного маленького пациента. Календарь сообщил ей, что сегодня двадцатое, пятница. Еще суббота, воскресенье, а потом – понедельник. Только два дня до возвращения Блейра!

Прекрасно сознавая, какое чувство это вызывает в ней, она как-то даже вызывающе подумала: «Конечно, я буду рада увидеть его!»

Но не нужно вспоминать, какими пустыми казались дни без него. Надо постараться, чтобы их отношения оставались безличными.

Тяжелая ей предстоит жизнь. Должна ли она принимать даже его дружбу?

Джин боялась задавать себе этот вопрос. Ответ на него она уже знала.

Глава четвертая

1

Как ни намерена она была сохранять отчужденность, – после возвращения Блейра Джин поняла, насколько трудно не дать опрокинуться этому барьеру.

Обманчивое спокойствие предыдущей недели неожиданно сменилось тем, что Салли Блейкер назвала «потоком неожиданностей». Две сложных операции у важных пациентов; один из них занял бокс, оставленный Тимом; потом поступили два тяжелораненых ребенка.

Сиделки падали с ног, и Блейр погрузился в множество проблем, накопившихся за время его отсутствия. Делая обходы со студентами, он мог только задавать сестре необходимые вопросы и слушать ее отчеты. И все же находил возможность заглядывать в «Золушку» «неурочно».

Все в палате уже привыкли, что мистер Марстон «возникает» тогда, когда его меньше всего ждут.

Тим, который завел среди больных мальчиков множество друзей, больше сестер радовался этим неожиданным посещениям.

Пришла еще одна пятница, а с ней благословенное затишье, которое тем более приветствовалось, поскольку неопытную Саммерс перевели в другую палату. Ее сменила незнакомая практикантка первого года; еще одна сиделка не работала: вывих запястья.

Неделя была утомительной, и в пятницу в пять часов вечера Джин, у которой уже с час как кончилось рабочее время, заглянула к себе в кабинет, чувствуя, что самая желанная сейчас вещь на свете – это чашка чая. Даже если бы она захотела присоединиться к другим в комнате отдыха сестер, это уже поздно; но в кабинете у нее есть благословенный электрический чайник, и последнее время у нее появилась привычка выпивать чашку чая, когда удавалось выделить на это несколько минут.

Она налила воды в чайник. И ждала, когда вода закипит. Вздохнула. Не похоже это на нее – поддаваться усталости, но в последнее время она непрестанно ощущает эту усталость, скорее душевную, чем физическую. Неужели мужество, с которым она всегда заставляла себя смотреть жизни в лицо, отказывает ей? Больше всего на свете она ненавидит трусость.

«Неужели я начинаю бояться?» – подумала она. Бояться, потому что будущее снова пугает ее? Она еще молода, но дорога впереди все больше кажется ведущей к полному одиночеству. Пока она отдается работе, зная, что приносит людям пользу, жизнь терпима. Но ведь когда-нибудь ей придется отказаться от работы...

Она резко оборвала эти мысли. «Должно быть, мне нездоровится». Наверно, и правда, ей необходим отдых. Отдохнув и вернувшись, она сможет лучше справляться с собой.

От тяжелых мыслей ее оторвал закипевший чайник. Это помогло взять себя в руки. Поставив перед собой чашку с блюдцем, она готова была сесть и писать отчет, когда в дверь постучали.

– Входите.

– Можно? Я вам не помешаю? – На пороге стоял Блейр.

Джин не знала, что делать с непослушным сердцем, но тон ее голоса и улыбка казались совершенно обычными.

– Вовсе нет. Заходите, мистер Марстон. – Она встала. – Вы как раз вовремя для чашки чая – если у вас есть на это время.

– Лучшее предложение за весь день, – ответил Блейр.

– Тогда садитесь, я вам налью.

Он сел в кресло, противоположное тому, с которого она только что встала, и принял из ее рук чашку.

– Какая вы добрая самаритянка, – улыбнулся он. – Именно то, что мне нужно: у меня просто не было времени осознать это. Весь день одно за другим. Не было времени даже на чашку кофе за ланчем – пришлось торопиться на заседание комитета.

Джин уже собралась садиться, но при этих словах выпрямилась.

– Вы хотите сказать, что ничего не ели?

Он рассмеялся.

– Не говорите так строго. Отсутствие ланча меня не беспокоит.

Она вернулась к буфету и принесла открытую банку и нож.

– Что ж, вас это должно беспокоить. Хотела бы я знать, что вы скажете пациенту, который признается, что ничего не ел между завтраком и ужином. Гарантирую, что вы скажете ему что-нибудь очень неприятное! Боюсь, это всего лишь печенье, но, пожалуйста, возьмите немного. – И прежде чем он смог возразить, торопливо добавила: – Мне прислала его... подруга, мастерица стряпать.

– Выглядит привлекательно. – Он взял кусочек золотистого бисквита «мадера»4. – Много лет ничего подобного не видел. Да, – с мальчишеским задором добавил он, – замечательно!

Джин не могла сдержать ответную улыбку. И в то же время задала себе вопрос: кто же за ним присматривает? Из всех людей на свете много и напряженно работающий врач больше всех нуждается в человеке, который заботился бы о нем.

Наступила тишина. Бессознательно разглядывая его лицо, Джин заметила, что оно выглядит усталым. В последние дни не было ни одной передышки, и она знала, что, подобно другим людям своей профессии – на вершине ее или внизу, он работает слишком много.

Он поднял голову. Их взгляды встретились, и на щеках ее вспыхнула краска. Что он должен подумать о ней – сидит и смотрит на него!

Но Блейр только светло улыбнулся – о, эти его улыбки, от которых у нее всегда перехватывает горло.

– Готов биться об заклад, что знаю, где живет ваша подруга, сестра, – сказал он.

– Да. Печенье прислали из Шотландии, – ответила она. – Конечно, оно домашнее.

– Я так и думал. Оно не из мира синтетической дряни, которой нас кормят в эти «просвещенные» технологические дни! Этим следовало бы заняться серьезно, а не оставлять журналистам, которые не устают напоминать нам, что мы медленно отравляем себя. Искусственные красители, запрещенные в других странах; сладости, определенно опасные для здоровья; «съедобные» масла; мороженое, изготовленное бог знает из чего – конечно, не из чистых сливок и яиц, которые использовала старая экономка моей матушки.

– По всем этим вопросам создавались королевские комиссии5, – подхватила Джин. – И ответ был всегда один и тот же: ничего нельзя сделать. Подумать только, на какие мысли может натолкнуть это печенье мадера! Возьмите еще.

– С удовольствием. – Он помолчал. – Не думаю, чтобы больничная пища могла хотя бы приблизиться вот к такому.

Джин покачала головой.

– Но она по крайней мере здоровая. Старшая сестра на кухне придерживается жестких стандартов.

У него на кончике языка вертелось: «Почему бы нам не пообедать вместе и не попробовать что-нибудь поинтересней?» Но вспомнив ее отказ принять его приглашение, он вместо этого спросил:

– Ваша подруга живет в Эдинбурге?

– О нет, гораздо севернее. – И он снова ощутил отчужденность.

Принимая вновь наполненную чашку, небрежно сказал:

– Просто подумал, не могли выполнить какое-нибудь ваше поручение, когда был там – не ожидая приглашения на чашку чая!

Она рассмеялась.

– Я уверена, что эта женщина – в общем-то, она мне вроде тети – с радостью испекла бы для вас печенье или приготовила что-нибудь. Но она далеко, очень далеко.

– Понятно. Что ж, это настоящий ужин – как говорит мой юный племянник. – Интуиция подсказала Блейру, что Джин больше не хочет отвечать на вопросы о своей тете или кто она там, и он решил не настаивать. Он часто думал о ее прошлом: есть ли у нее родственники; в каком окружении она выросла; чем занимается, помимо работы в больнице. Если бы она могла догадаться, как часто он о ней думает, Джин еще больше укрепилась бы в своем решении не поощрять его интерес.

– Маленький Тим прекрасно себя чувствует, – сказал Блейр, заполняя паузу. – Я не мог надеяться на лучшие результаты. Еще неделя, и отец сможет отвезти его в деревню.

– О! – Джин не смогла сдержать возглас отчаяния.

Он быстро взглянул на нее.

– Вам будет его не хватать?

– Да, – призналась она. – Он такой славный мальчик. – Улыбка ее стала виноватой. – Я всегда выступаю против фаворитизма в палате. Но...

– Человеческий элемент берет верх!

– Ну... Тим – это исключение. Бедняга так истосковался по вниманию. Конечно, – быстро продолжила она, – я знаю, что отец обожает его. Но мистер Баррингтон часто отсутствует и не может возить мальчика с собой за тысячи миль. Тим говорил мне, что много времени проводит у тети в Гемпшире, но между строк чувствуется, что ему одиноко. Конечно, скоро он пойдет в школу.

Блейр нахмурился.

– Не очень скоро. У миссис Четвинд трое собственных мальчиков, здоровых и полных жизни. Когда мистер Баррингтон обратился ко мне, Тим как раз был у них, и я сразу понял, что этим мальчикам нет никакого дела до их хрупкого кузена, а он не может участвовать в их играх. Он снова туда поедет – выздоравливать, но на этот раз с ним будет отец – не меньше месяца. – Блейр помолчал. – Откровенно говоря, лучше бы у Баррингтона был свой дом, где бы он пожил с сыном. Но у него нет дома в Англии. У него есть вилла вблизи Монте-Карло, но это слишком далеко – я же должен осматривать Тима после выписки. К тому же я говорил вам, что у миссис Четвинд есть няня. Это лицензированная медсестра, прошедшая весь курс подготовки. Она работала в детской палате до того, как занялась своей нынешней работой. Вполне квалифицированная и очень толковая женщина.

По его тону Джин чувствовала, что он не очень всем этим удовлетворен.

– Кажется ужасным, что мать не хочет о нем заботиться, – сказала она. – Я не могу понять, как женщина может так себя вести – не подумать о нем, даже когда он болен.

Блейр, казалось, колебался, отвечать ли на эти слова... Но вот он принял решение.

– Судачить о частной жизни пациентов нехорошо, – сказал он, – но между прочим мистер Баррингтон говорил мне, что если вы спросите о его бывшей жене, я могу вам рассказать. Похоже, что вначале он не соглашался на развод из-за обычая судов отдавать детей матери – даже если она виновна и не в состоянии хорошо выполнять свои родительские обязанности. Не было сомнений, что Дезире Фалькон, таково ее сценическое имя, не согласится заботиться о Тиме. Поэтому она с готовностью дала обязательство отказаться от мальчика и никогда не пытаться с ним встретиться – подождите! – воскликнул он, услышав негодующее восклицание Джин. – Она никогда не хотела ребенка и не чувствовала никакой ответственности за него.

– Мне это кажется все более и более невероятным, – сказала Джин.

– Конечно, – согласился он. – Но – Боже! Я едва не забыл, зачем пришел. У меня есть пациент из сельской местности, которого нужно принять как можно быстрее. У нас есть вакансии?

– Да, – ответила она. – В понедельник выписывается ребенок Денверсов. До этого времени можно подождать?

– Отлично. – Следующие несколько минут он рассказывал ей о новом пациенте. Затем, уже собираясь открыть дверь, оглянулся. – Вы собираетесь в отпуск на следующей неделе?

– В субботу. После пятницы меня на работе уже не будет. Я так рада, что Тим выпишется в пятницу. Мне не хотелось бы отсутствовать, когда его заберут. Боюсь, бедняжка расстроится.

– И вы будете отсутствовать?..

– Месяц.

– Так долго?

– Видите ли, – объяснила она, – у меня в этом году не было отпуска. Обычно мы делим отпуск на две части, но весной было так много работы, что я сказала матроне, что подожду; а теперь она настаивает на том, чтобы я использовала все время.

– Ну, благополучного возвращения, – сказал он. – Мы еще поговорим до вашего ухода.

В следующее мгновение дверь за ним закрылась. Джин постояла, глядя на дубовую панель, прежде чем вернуться за свой стол.

Обязанности... обязанности. Она вздохнула и снова взяла ручку.

Глава пятая

1

Завтра утром она уже не пойдет на работу.

У нее целый месяц, чтобы разобраться в себе: либо она вернется к здравому смыслу, либо наберется необходимого мужества, чтобы вырвать корни и начать все сначала.

Она никогда не обманывала себя, но в эти последние дни – с того времени, как Блейр Марстон пил чай в ее кабинете, – она особенно отчетливо поняла, какое место он стал занимать в ее жизни.

Достаточно тяжело сознавать, что, вопреки всем усилиям, она не властна над своим сердцем. Да, она не обманывается: Блейр неравнодушен к ней. Но больше ради него, чем ради нее самой, говорила она себе, с этим нужно покончить, прежде чем положение станет таким, что причинит ему настоящую боль.

Предположим, она расскажет ему правду? Видит Бог, не впервые за последние недели задает она себе этот вопрос.

Всю правду! Так, чтобы он увидел – а он это, конечно, увидит, – что для нее невозможно быть с ним, соединить с ним свою жизнь; потому что лежащая на ней черная тень может накрыть и его и все разрушить.

Вчера он наконец пригласил ее пообедать с ним. Сказал:

– Это для меня последняя возможность увидеться с вами. Завтра утром мне нужно уехать из города. Но мне нужно кое о чем предварительно поговорить с вами.

Охваченная паникой, она ответила, что это совершенно невозможно.

Она видела, что он удивлен, а может, и немного рассержен. Слегка пожал плечами и сказал:

– Что ж, придется подождать вашего возвращения. Или... может, скажете ваш адрес?

А она ответила:

– На самом деле... я не знаю, где буду. Видите ли, я собираюсь много ездить...

Явная ложь. Неудивительно, что он лишь кивнул и ушел.

Слава Богу, больше она его не увидит. Насколько лучше было бы, если бы он рассердился, невзлюбил ее. Однако она не могла понять себя. Настолько не похоже на нее не быть в состоянии разумно справиться с ситуацией. Но сама возможность услышать его слова признания приводила ее в панику. Она знала, что не сможет скрыть от него правду: она любит его всем сердцем, но из-за проклятой тени в прошлом ей лучше быть мертвой, чем пытаться соединить с ним свою жизнь.

А сегодня, вдобавок ко всему, она попрощалась с Тимом. Пообещала, что они увидятся – но увидятся ли?

Мальчику не хотелось покидать больницу – так он подружился с ребятами.

Джин смотрела на наполовину упакованный саквояж у ног, пытаясь вспомнить, что еще может ей понадобиться, как в дверь постучали.

– Кто там? – резко спросила она, а когда дверь слегка приоткрылась и показалась голова Салли Блейкер, спросила: – Что вам нужно? Я занята...

– Простите, сестра, – смущенно ответила Салли. – Но телефонистка на коммутаторе попросила меня отнести вам это.

– О! Спасибо! – Джин посмотрела на сложенный листок.

– Она говорит: звонивший сказал, что это важно, поэтому я обещала поискать вас.

– Большое спасибо. Я тороплюсь и пытаюсь разобраться в вещах. Завтра у меня начинается отпуск.

– Знаю. Приятного вам отдыха. – Блейкер улыбнулась и торопливо вышла, думая, что случилось с старшей сестрой, всегда такой любезной и приветливой.

Когда она ушла, Джин посмотрела на сложенный листок, который держала в руках. Кто может звонить ей так срочно?

Развернув листок, она прочла:

«Вас просят немедленно отправиться в отель «Савой» и спросить мистера Баррингтона. Он будет там в восемь тридцать и очень хочет увидеться с вами. Он надеется, что вы его не подведете, и будет бесконечно благодарен. Дело касается Тима, и оно срочное».

Что случилось? Джин дважды перечла записку. Почему Джон Баррингтон просто не попросил ее позвонить ему? Он мог бы по телефону объяснить, что ему нужно.

Очевидно, что-то случилось, хотя что это может быть, Джин не представляла. Она посмотрела на часы. Уже больше восьми.

С врожденным стремлением к пунктуальности она быстро переоделась в уличный костюм и меньше чем через десять минут уже садилась в такси у входа в больницу.

На каждом перекрестке машина останавливалась, и к отелю они подъехали, когда полчаса уже минуло. Задав вопрос администратору, Джин сразу поняла, что ее ожидают.

– Мистер Баррингтон, мисс? Вы, должно быть, сестра Кемпбелл? – спросил клерк.

– Да, я сестра Кемпбелл.

Немедленно был вызван посыльный, которому приказали:

– Отведите леди в номер мистера Баррингтона.

Лифт поднял Джин и ее сопровождающего в серой форме на второй этаж, где их встретил молодой человек, очевидно, секретарь. Он тут же отвел девушку в комнату, где ее приветствовал Джон Баррингтон, с явным нетерпением расхаживавший взад и вперед.

– А, вот и вы наконец! Я боялся, что вы не получили мое сообщение. Входите, сестра. Садитесь. Хотите чего-нибудь? Выпивка, кофе?

– Спасибо, ничего не нужно. – Она вдруг поняла, что видит совсем другого Джона Баррингтона, не преданного филантропа-папочку, каким привыкла его видеть в больнице. Но тревожил ее Тим.

– Что-то с Тимом? – спросила она. – Что случилось? Вы знаете, мистера Марстона нет в городе...

– Да, да. Но Марстон мне не нужен. Нужны вы. Вы должны мне помочь.

– Что я могу сделать, мистер Баррингтон? Отправиться сейчас к Тиму?

– Нет, с ним все в порядке, – ответил он. – Спокойно спит. Дело во мне. – И без дальнейших предисловий: – Я хочу, чтобы весь следующий месяц вы провели с ним.

Она озадаченно смотрела на него, потом спросила:

– Вы знаете, что завтра у меня начинается отпуск?

– Знаю. И надеюсь на это. Послушайте, – быстро заговорил он. – Все, что могло пойти не так, пошло. Вначале мне позвонили из Мексики и вызвали туда по важному делу – вы все равно ничего не поймете в этом деле, так что не стану тратить время. Я должен туда лететь, а там мне предстоит многое распутать. А час назад позвонила сестра и сказала, что у одного из мальчиков корь – школа закрыта на карантин, няня будет занята и тому подобное. Тим не болел корью, и я не хочу рисковать. Он может заразиться...

– Конечно, – согласилась Джин.

– Ну, и что же мне с ним делать? Я хотел попросить вас взять с собой мальчика, куда вы поедете. Не знаю, что вы собираетесь делать, но он мне рассказал, что вы хотите провести отпуск в деревенском доме.

– Да, – ответила Джин. – Подруга уступает мне дом в Корнуэлле.

Знакомая художница предложила пожить в ее доме, пока она сама будет за границей, и Джин согласилась, решив, что проведет там только половину отпуска, а потом поедет во Францию. Но позже пожалела о своем согласии. Хотя перспектива побыть одной, иметь возможность подумать, отдохнуть и, может быть, принять решения на будущее, привлекала ее, – она начала бояться одиночества в уединенном коттедже, где у нее будет слишком много времени для размышлений.

Да и что толку размышлять, когда все ясно...

– Вы хотите, чтобы я присматривала за Тимом, пока вы отсутствуете? – спросила девушка.

– Совершенно верно. Он вас любит, и откровенно говоря – как я могу оставить его на попечении слуг? К тому же гостиницы – не место для маленького мальчика. Мне нужно быть спокойным за него. – Он улыбнулся – чуть печально. – Я, конечно, понимаю, что прошу слишком многого – вам придется провести с таким трудом заслуженный отпуск, исполняя роль няни. Но я на самом деле в отчаянном положении. А вы единственный человек, которому я могу сейчас доверить своего мальчика.

– Не беспокойтесь, – ответила Джин, сразу поняв ситуацию. – Я позабочусь о нем. Но к концу месяца вы ведь вернетесь? Кстати, – объяснила она, – сейчас в моей квартире ремонт. Что-то с канализацией. Да и квартирка у меня маленькая, и я не смогу там оставлять Тима на день, пока я сама...

– Все в порядке, – заверил он ее. – Я обязательно вернусь. Не могу сказать, как я вам благодарен.

– Скорее, я должна быть благодарна, – откровенно сказала Джин. – Мне предстоял одинокий отпуск, но... Тим – чудесный товарищ. Нам будет хорошо.

– Боже, вы удивительный человек, сестра! – воскликнул он. – Никогда не встречал никого надежней и человечней. Миллион благодарностей. Сможете забрать его завтра утром?

– Да. – Она встала. – Больше не могу оставаться. Я еще не собралась. – Она протянула руку. – Не волнуйтесь о Тиме.

Итак, все решено. Произошло то, о чем она и подумать не могла. В такси, в которое Баррингтон сам ее посадил, Джин не могла сдержать улыбку. Бедный миллионер! Неожиданно столкнулся с ситуацией, с которой не может справиться, и однако уверен, что достаточно ему сказать слово, и все организуется! Джон Баррингтон – странное сочетание качеств. Сегодня она увидела новую его сторону – способность принимать быстрые решения. Должно быть, именно эта способность помогла ему создать свою обширную империю. Однако какой одинокий император; а то, что он ценит больше всего на свете, – снова в ее руках.

А предмет ее мыслей, возвращаясь к себе в номер, размышлял: «Вот это девушка! Будь я немного помоложе... сохрани хоть какие-то иллюзии...»

Неожиданно он подумал: а как относится к этой девушке Блейр Марстон? Ведь она очень облегчает ему жизнь.

«Будь я на месте Блейра!..» – подумал он. Но мысль осталась незаконченной.

2

Джин отложила книгу, которую читала, и взглянула на часы, стоявшие на камине в залитой солнцем комнате.

Четверть пятого. Встав, она направилась в кухню, выложенную красной плиткой, разожгла огонь под уже полным чайником, и вышла через открытую дверь в сад. Небольшой огород слегка поднимался к роще за домом. Она знала, что Тимоти, должно быть, играет там.

– Иди домой, Тим, – позвала она. – Пора пить чай.

– Приду через две минуты! – отозвался он.

Она с улыбкой вернулась в дом. Спустя неделю она уже знала, что означают две минуты Тима: они, несомненно, протянутся, пока чайник не закипит. Но он послушный ребенок и удивительно неизбалованный. Это впечатление, сложившееся еще в больнице, укрепилось с тех пор, как она о нем заботится. У нее не было причин сожалеть о своем решении. Она знала, что без маленького подопечного чувствовала бы себя очень одиноко, потому что коттедж подруги оказался еще более уединенным, чем она ожидала. Крошечная деревушка, состоявшая из единственного магазина и нескольких разбросанных домов, располагалась в добрых шести милях от ближайшего города, но как ни одинок был дом, Джин никогда не нервничала; а днем маленький подопечный был для нее лучшим обществом.