Текст книги "Не оглядывайся, Джин..."

Автор книги: Гермина Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Вначале она очень тревожилась, потому что поблизости не было детей, с которыми он мог бы поиграть. Но, подобно многим одиноким детям, особенно наделенным воображением, Тим находил множество интересных занятий.

Может быть потому, что Тим был частью ее работы, Джин обнаружила, что с трудом может отвлечься от жизни больницы. Во всяком случае, она постоянно уверяла себя, что именно поэтому думает о том, что может произойти в Св. Катерине за время ее отсутствия. Она думала, не обнаружит ли, вернувшись, что теперь Блейр Марстон ушел в отпуск. Она не спрашивала его, когда он намерен отдыхать, но помнила, что в прошлом году это произошло примерно в это время.

Теперь, когда между ними много миль, ей стало легче думать о нем; и хотя она приехала с твердым намерением посмотреть проблеме в лицо и принять решение относительно своего будущего, в эти долгие мирные летние вечера проблема словно отступила, и Джин обнаружила, что тянет с решением, которое так страшно принимать.

Но Блейр был «мой мистер хирург», как по-прежнему называл его Тим, и забыть о нем нелегко, потому что он герой ее маленького компаньона, и Тим постоянно говорил о нем. Он серьезно сказал Джин, что когда вырастет, тоже станет врачом: «И буду лечить людей от всего, что заставляет их болеть!»

Она приготовила чайный поднос и отнесла на стол под деревом на лужайке перед коттеджем, когда наконец появился Тим.

Подбежав к ней, он сообщил:

– Я вымыл руки в ручье, Джин: Смотри, они совсем чистые!

– Должно быть, теперь ручей очень грязный! – ответила она, осматривая его все еще слегка запачканные руки. – Вероятно, его нужно продезинфицировать.

– Да нет! – Но тут, заметив, что она смеется, он укоризненно сказал: – Ты меня дразнишь. Конечно, вся грязь ушла.

Джин покачала головой.

– На этот раз сойдет, но в будущем только вода с мылом, молодой человек. Садись, вот сэндвичи с сардинами.

– Здорово! Я ужасно изголодался. – Тим любил длинные слова и по-своему понимал их, но сэндвичи он любил больше, поэтому сел и принялся уплетать их со здоровым аппетитом, отчего у Джин стало тепло на сердце. – Я мог бы съесть весь коттедж – вместе с тобой! – сообщил он в перерыве между набиванием рта.

– На столе достаточно и без этого, милый. – Наполняя чашки, Джин думала о том, как хорошо он выглядит. Теперь Тим совсем не походил на хрупкого маленького мальчика, поступившего в палату и едва не расставшегося с жизнью. А ведь это было совсем недавно.

Слегка утолив голод, Тим неожиданно сказал:

– Я говорю, Джин... – Когда они поселились в домике, она попросила его перестать называть ее «сестра», а звать по имени. – Я вот думаю, – серьезно продолжал он, – и мне нужен твой совет. Как ты считаешь, если я напишу моему мистеру хирургу и приглашу его сюда, он приедет?

Он всегда возвращался к Блейру; и всегда ее предательское сердце начинало сильней биться при звуке этого имени. Безумие было убеждать себя, что раз и навсегда решила свою проблему.

– О нет, Тим, – торопливо ответила она. – Мистер Марстон слишком занят, чтобы приехать к нам. К тому же, возможно, он в отпуске, дорогой; он... он не получит письмо.

Лицо Тима омрачилось.

– Ты хочешь сказать, что его не будет, когда мы вернемся в Лондон?

– Нет... – начала она, но он прервал:

– Машина, Джин. Наверно, мистер Трегеллан.

Мистер Трегеллан – это бакалейщик, который раз в неделю привозил заказанные продукты.

– Но сегодня не его день, – ответила Джин. – Просто еще один заблудившийся водитель. – Дорога у коттеджа кончалась в полях, но никакого знака не было, поэтому иногда на нее заезжали водители, незнакомые с местностью.

Ожидая, что кто-нибудь появится у ворот и спросит дорогу, она посмотрела в том направлении. Солнце слепило глаза, и поэтому она лишь смутно рассмотрела остановившуюся длинную, сверкающую машину и вышедшего из нее человека, который подошел к калитке и открыл ее. И тут Тим, едва не перевернув стол, с воплем восторга бросился к воротам.

Джин встала, у нее перехватило дыхание, когда посетитель, в руку которого вцепился Тим, направился к ней.

– Здравствуйте, сестра! Наверно, вы меньше всего ожидали меня увидеть? – сказал Блейр.

Глава шестая

1

Мгновение Джин могла только молча смотреть на его улыбающееся лицо, машинально подавая руку. Но, ощутив прикосновение его пальцев, обрела дар речи.

– Мистер Марстон! Никогда не была удивлена больше. Но как... где... – она смолкла.

– Как я узнал, где вы? – спросил он. – Ну, во-первых, Джон Баррингтон позвонил мне из аэропорта перед отлетом в Мексику и рассказал, как вы спасли его, взяв на себя заботу о юном Тиме. Но он очень торопился и хоть и сказал, что вы отвезете его сына в Корнуэлл, но никаких подробностей не сообщил. Однако когда я решил немного пожить у своего друга в этом районе, то подумал, что у меня есть возможность взглянуть на пациента, поэтому взял у матроны ваш адрес. Мне нужно еще раз осмотреть Тима.

Она об этом и забыла.

– Конечно. – Поняв, что он все еще не выпустил ее руку, Джин отняла ее. Внешне она вернула себе самообладание.

– И вот я здесь. Появился, как пресловутый плохой пенни из пословицы6.

– Нет! Замечательный сверкающий пенни! – возмущенно воскликнул Тим.

Джин присоединилась к смеху Блейра. Ситуация стала более нормальной.

– Вы как раз вовремя, к чаю, – сказала девушка. – Сейчас принесу еще одну чашку...

– Спасибо, – кивнул он. – Если у вас есть тут еще одна чашка, я с удовольствием выпью, а если нет, то лучше не нужно.

Привычно повинуясь его словам, она послала Тима за новыми чашкой и блюдцем.

– И, пожалуйста, дорогой, – добавила она, – будь осторожен.

Мальчик убежал, беспокойно оглянувшись через плечо.

Заметив это, Джин сказала:

– Думаю, он боится, что вы исчезнете. Но заходите и садитесь.

Идя за ней, Блейр думал, рада ли она ему и догадывается ли, что Тим не единственная причина его появления.

– У меня входит в привычку каждый раз выпрашивать у вас чашку чая, – пошутил он. – Ну, а молодой человек выглядит прекрасно.

– Да, не правда ли? Сейчас он на седьмом небе. Вы главная тема его разговоров.

– Боже, как это утомительно! – Он сел напротив нее и, окинув внимательным взглядом, спросил: – А как насчет вас? Разве вы не хотели бы отдохнуть во время отпуска от всякой ответственности? Вам необходим отдых.

Она чуть покраснела, стараясь не выдать учащенное дыхание.

– Мне здесь очень нравится. Тим никаких беспокойств не доставляет, и он отличный товарищ.

– Но ведь вы связаны.

– Не больше, чем мне хочется. Знаете ли, в этом уголке почти нечего делать. Конечно, я хотела отдохнуть и сейчас отдыхаю. Отличный отпуск. – Чувствуя, что он внимательно смотрит на нее, она отвела взгляд. Опытный врач может заметить то, что ускользнет от взгляда непрофессионала. Она знала, что несмотря на загар, выглядит усталой, под глазами у нее круги, говорящие о многих бессонных ночах. Она не хотела, чтобы он ее расспрашивал, и убеждала себя, что не хотела и его приезда. Но тут же призналась себе, что это неправда: снова увидеть его – это просто замечательно. Хотя не приведи Господь, чтобы он узнал, как она тосковала по нему.

В этот момент вернулся с чашкой и блюдцем Тим и нетерпеливо спросил:

– Вы проведете с нами свой отпуск, мистер Марстон?

– Не знаю, старина, – ответил Блейр. – Это зависит... от разных обстоятельств.

– От каких обстоятельств?

Блейр посмотрел ан Джин, разливавшую чай.

– Просто... от обстоятельств.

– Но что за обсто... – начал Тим.

Джин остановила его:

– Достаточно, дорогой, Пей чай.

Не привыкший к выговорам, мальчик покраснел, а Блейр быстро сказал:

– Ну, во всяком случае я уезжаю не сразу. По крайней мере неделю проживу в отеле в Трегеллисе.

– Здорово! Значит, вы сможете приходить и пить с нами чай! – К Тиму вернулось хорошее настроение.

– Конечно... если меня пригласят. – Блейр улыбнулся. – А еще лучше, если ты придешь и попьешь чай со мной – или на ланч? Если сестра тебя приведет.

– Я теперь называю ее Джин, – сообщил Тим. – И мистер Марстон тоже может... Джин, ты ведь сказала, что это отпуск и мы не в больнице.

Встретив смеющийся взгляд Блейра, Джин покраснела. Тактично сменив тему, Блейр объяснил, что неожиданно решил уйти в отпуск раньше, чем было намечено, и оказался в этой части страны, потому что гостил у своего друга-врача, практиковавшего в районе Фалмута.

– А как дела в Лондоне? – спросила Джин. – Я имею в виду Св. Катерину.

– Все спокойно. Мои пациенты выздоравливают, и никаких трудных случаев не поступало. А когда я узнал, что Мейнард-Филлипс уезжает за море и не сможет позже заменять меня, – решил уйти в отпуск сейчас. Ваш персонал в «Золушке» справляется хорошо, – добавил он. – Не о чем беспокоиться.

– Я так и думала, – ответила она. – Незаменимых людей не бывает.

Он приподнял брови.

– Ну, может, не незаменимые. Но вас там определенно не хватает. – Почувствовав сухость его тона, она подняла голову, и в ответ на ее вопросительный взгляд он добавил: – Клянусь, вам не о чем тревожиться.

Джин очень хотелось спросить, как поживает Темпл. Само собой, Лорна радуется ее отсутствию, но Джин верила, что остальные сестры настроены иначе. Но даже если бы Лорна и не была дальней родственницей Блейра, она и не подумала бы говорить сейчас с ним о ней.

Тем не менее Джин не могла не думать о том, как дела в палате. Хоть Блейр и уверяет, что все в порядке, он просто может не знать, что на самом деле происходит. Правда, Джин давно заметила, что Блейр очень наблюдателен и способен заметить малейшие изменения в атмосфере. В общем-то, можно не сомневаться: его слова о том, что в «Золушке» все в порядке, справедливы – пока он в Лондоне. Но вот как будет без него? Впрочем, Лорна позаботится, чтобы во всем, что касается рутинных дел, был порядок.

Еще немного поколебавшись, она небрежно спросила, как дела у Лорны.

– Хорошо, насколько мне известно, – ответил Блейр. – У нее меньше свободного времени, чем обычно, но это ей не повредит.

На самом ли деле он так равнодушен? Джин торопливо отбросила этот вопрос.

После чая Тим показывал гостю любимые уголки сада и настоял на том, чтобы Блейр познакомился с толстым пони на лугу за коттеджем. Пони принадлежал соседу-фермеру.

– Я учусь ездить на нем верхом, – объявил мальчик. – И попрошу папу купить мне пони.

– Отличная идея, – одобрил Блейр. – Посмотрим, как ты выглядишь у него на спине.

Когда Тим показал свое искусство верховой езды, они вернулись в дом, где осталась Джин. Она сказала, что перемоет посуду, и решительно отказалась от помощи. Тиму пора было ложиться спать, но на этот раз он восстал.

– О нет, Джин! Еще рано...

– Боюсь, что пора. Уже позже обычного, милый.

– Нет... пожалуйста...

– Послушай, Тим! – вмешался Блейр. – Приказ врача. В постель! Но вот что я тебе скажу. Если сестра разрешит, позже я зайду к тебе попрощаться. – И он вопросительно посмотрел на Джин.

– Конечно, – согласилась она.

– А завтра вы придете? – с тревогой спросил Тим.

– Это кое от чего зависит. Но мы все равно увидимся. Иди. Если будешь рано ложиться, отец застанет тебя таким большим и сильным, что не поверит, что это его сын.

– Не думаю, что ему это понравится, – заметил Тим, реалист по натуре. – Вы точно зайдете со мной попрощаться?

– Это будет моя заключительная реплика. – Он слегка виновато посмотрел на Джин. – Если не возражаете, я выкурю трубку в ожидании.

– Курите, пожалуйста. Конечно, я не возражаю, – ответила она. Тем не менее мысль о том, что она останется с ним наедине, когда Тим ляжет, тревожила ее.

Оставшись один, Блейр принялся расхаживать по лужайке перед домом, сжимая в зубах трубку. Между его четко обозначенными бровями появилась задумчивая складка.

Может, ему лучше уйти? Не глупо ли было вообще приезжать? В конце концов, Джин никогда не обнадеживала его, не давала понять, что хочет с ним встречаться за пределами, которыми определялось их знакомство. И даже сегодня, хотя она держалась дружески и внимательно, он все время чувствовал ее отчужденность. Она ничем не продемонстрировала, что его появление нежелательно, но, конечно, ему только показалось, что во взгляде ее мелькнула радость вслед за удивлением от его неожиданного появления.

Бог видит, снова и снова повторял он себе, что, пытаясь привлечь ее внимание, он гоняется за концом радуги. Но пытаться забыть ее бесполезно. Он слишком часто о ней думает, даже когда она далеко. Не может не думать.

Заметив, что она выходит, он вытряхнул трубку и пошел ей навстречу.

– Теперь идите к Тиму, – сказала она. – Его комната на верху лестницы.

– Хорошо. – На пороге коттеджа он остановился. – Должно быть, вы проклинаете меня за то, что я нарушил ваш распорядок.

– Конечно, нет. Вполне естественно, что Тим возбужден, встретив вас снова. Вы человек, который дал ему возможность делать все то, что ему нравится, например, ездить верхом на пони, и... Но идите наверх, или мне снова придется его укладывать в постель! Когда спуститесь, вас будет ждать стакан шерри, если хотите, – добавила она.

– Звучит замечательно. – И, приободрившись, он стал подниматься по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.

2

К чему лгать себе? Впервые с тех пор как она в последний раз видела Блейра, Джин испытывала сейчас ощущение, близкое к счастью. Всего на час посмела она ослабить барьер между ними – и то лишь ненамного. Но она навсегда запомнит каждое драгоценное мгновение этого часа.

Она поставила на поднос графин с шерри и стаканы и отнесла на столик у окна. И в это время вернулся Блейр.

– Вы очень добры. – Взяв стакан, он сел в указанное кресло. – Вам здесь не одиноко вечерами или вы находите, чем заняться?

– Я много читаю. Привезла с собой несколько книг и беру еще, когда мы бываем в Трегеллисе. Мистер Вериан – это владелец пони, у него ферма в двух милях отсюда, – подвозит нас в город в базарные дни. После нашего приезда было два таких дня.

Блейр неожиданно подумал, как выглядит этот фермер, и почувствовал неприязнь к нему. Но это чувство тут же рассеялось, потому что Джин продолжила:

– Он милый старик. Разочарован тем, что внуки не живут с ним: Тим мог бы играть с ними.

– А есть ли миссис Вериан? – спросил Блейр.

– О да. Очень приятная женщина. Приходила сюда вчера с целой корзиной разных вкусностей.

– Очень хорошо, – одобрил он. – Жаль, что ферма не ближе. Действительно очень уединенное место. Надеюсь, вы надежно закрываетесь. Отвратительно, верно? – торопливо добавил он. – Были времена, когда ни о чем подобном в таком приятном месте можно было не думать.

– О, здесь никаких бродяг не бывает, – заверила она его. – Я не боюсь.

– Конечно, нет, но...

– Мы вдали от большой дороги, – сказала она.

Но он предпочел бы, чтобы коттедж был менее уединен. И сказал, меняя тему:

– Больница должна вам казаться в тысяче миль отсюда.

– Иногда так и кажется, – согласилась Джин. Она не позволяла себе признать, насколько далеко казалась Св. Катерина в те одинокие вечера, когда трудно контролировать чувства. Как часто думала она, чем он занимается, где и с кем находится в данный момент. А теперь вот он здесь, и ее глупое сердце поет запретный мотив...

Разглядывая стакан на свет и думая о том, что шерри так напоминает глаза его собеседницы, Блейр сказал:

– Признаюсь: бывают моменты, когда я завидую другу, выбравшему мирную сельскую стезю, хотя он очень много работает. Но у него есть время для собственной жизни, у него жена и двое маленьких детей.

Она с улыбкой покачала головой.

– Не могу представить вас сельским врачом.

– Правда? Ну, наверно, нет. Но я постоянно тороплюсь, гоняюсь за собственным хвостом и никуда не попадаю.

– Попадаете на самый верх, напомнила она.

После недолго молчания он, поставив стакан на стол и наклоняясь к ней, проговорил:

– Наверху бывает очень одиноко. Я приехал сюда из-за своего одиночества, Джин.

Их взгляды встретились, она снова увидела в его глазах тепло, от которого старалась ускользать, и ее пронзило ощущение страха. Она поняла, что не должна заставлять его ждать. Нужно сказать, чтобы он уходил. Оставаться наедине с ним – верх глупости, когда... Она оборвала мысль, почти вызывающе сказав:

– Вы пришли, чтобы взглянуть на Тима.

– Тим – хороший предлог. – Блейр встал, и почти машинально она тоже встала. Впоследствии она осознала, что в тот момент у нее появилась мысль о бегстве – от себя, от того, что она пытается сдерживать уже много месяцев. Но за ней окно, а Блейр между нею и дверью, он мешает ей уйти.

– Джин, я вам нравлюсь? – спросил он.

– Нет. – Отрицание словно силой вырвали у нее, и в последней попытке сохранить остатки барьера – она заставила себя спокойно сказать: – Почему вы об этом спрашиваете? Вы всегда были добры ко мне, с вами хорошо работать и...

Он жестом остановил ее.

– Вы избегали меня, насколько это возможно – заставили поверить, что не хотите подружиться со мной. Может, потому, что знали: мне нужна не дружба? – Он оказался рядом и схватил ее за руки, прежде чем она смогла помешать. – Я никогда не испытывал одиночества, пока не встретился с вами – нет! – Она пыталась освободиться. – Если вас нет рядом, мир пуст. Выслушайте меня, а потом прогоните, если хотите, но поверьте, что моя жизнь будет пустой, если я не смогу разделить ее с вами. Джин, неужели вы не понимаете? Вы встали между мной и работой, мои мысли заняты только вами. Я люблю вас – никогда бы не поверил, что можно так хотеть женщину, как я хочу вас. Хочу целиком, моя дорогая, целиком...

Может ли сердце в одно и то же время замереть от безнадежности и петь песню радости? Джин не смела взглянуть на него.

– Отпустите меня, пожалуйста. Отпустите.

– Не отпущу, пока вы не ответите. Я вам не безразличен? Вы будете?..

Он привлек ее к себе, она оказалась в его объятиях, на губах ее вспыхнули его поцелуи, и она поняла, что как бы отчаянно ни сражалась, все равно потерпит поражение.

– Дорогая! – Потрясенный голос Блейра достиг ее слуха сквозь гул сердца, словно заполнивший комнату. – Я люблю вас, мне ужасно недостает вас.

Так легко забыть обо всем рядом с ним, поддаться порыву чувств, жить только этим волшебным моментом. Так легко отдать губы тому, кому уже отдано сердце.

Когда долгий поцелуй кончился, Блейр слегка отодвинул ее, внимательно посмотрел в лицо.

– Дорогая, я тебе не безразличен? Скажи мне...

– Пожалуйста... пожалуйста, отпустите меня, – взмолилась она. – Блейр, это безумие. Вы не понимаете. Я не должна вас слушать – не смею.

Он сжал ее лицо ладонями. Приказал:

– Посмотри на меня. Скажи, что ты меня не любишь, что я должен уйти.

Если бы только она могла найти для этого слова...

– Сердце мое, – он снова привлек ее к себе. – Неужели только что твои губы солгали?

– Вы не понимаете. – Она сдерживала рыдания. – О, если любите меня, отпустите – ради вас самого!

– Не позволю, пока ты не скажешь, что не любишь меня!

Она должна это сказать, в отчаянии думала Джин. Но как ни старалась казаться отчужденной и сдержанной, не могла произнести те слова.

– Вы не понимаете, беспомощно сказала она. – Отпустите меня, и я попробую – сказать. Я не должна позволить вам любить меня. И когда вы узнаете почему, поймете, что я была права.

Видя боль в ее глазах, он отпустил ее. Потом посадил рядом с собой на диван и почти строго сказал:

– Ты хочешь сказать, что не свободна? У тебя кто-то есть... Ты замужем?

– Нет, нет! – возразила она. – Но... Блейр, я должна прогнать вас. Вы узнаете, что я... я не могу позволить вам... – Голос отказал ей, и глядя на ее опущенную голову, он прямо и почти грубо спросил:

– Ты хочешь сказать, что из-за чего-то, случившегося до нашей встречи, ты намерена нас обоих принести в жертву? Что я, по-твоему, за человек, чего стоит моя любовь, если я могу отказаться от нее из-за того, что ты с кем-то...

– Блейр, дело не в этом! – воскликнула она. – Я никого не любила до встречи с вами! В моей жизни никогда никого не было.

Все сказано, и теперь, когда сказанного уже не воротишь, она испытала странное облегчение.

– Моя дорогая! Как будто что-нибудь еще имеет значение... – Он хотел снова привлечь ее к себе, но она отодвинулась.

– Не нужно! Пожалейте меня – я теряю силы в ваших объятиях, я... Блейр, поверьте, ради себя самого вы должны убрать меня из своей жизни. После сегодняшнего вечера мы никогда не должны видеться.

Он перестал ее обнимать, но взял ее руки в свои.

– Это все? Нет, послушай меня. Что бы с тобой ни случилось – я не спрашиваю что и не хочу этого знать. Может быть, однажды... когда мы много лет будем женаты, если тебе будет легче от откровения, я тебя выслушаю. Но что бы это ни было, оно не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне. Сейчас начинается наша жизнь – и больше ничего не имеет значения. С прошлым покончено.

– О Блейр! – В голосе ее снова звучала боль. – Разве с прошлым можно покончить?

– Да. Только глупцы оглядываются через плечо. Это начало, Джин, наше начало.

Он встал и поднял ее. Руки его снова сомкнулись; разум говорил ей, что это безумие, что так не должно быть. Но хотя сердце шептало ей, что он прав, она заставляла себя помнить то, что ответила ему, что говорила себе много раз – ради него самого она не должна его слушать.

И однако она слушала; чувствуя его прильнувшие губы, она испытывала страстное желание хоть немного продлить это мгновение счастья, – желание такого накала, какого еще не знала. А Блейр – разве у него нет права на счастье?

Та девушка, какой она была раньше, девушка, которая незаслуженно страдала, умерла, – ее место заняла другая. Она, Джин Кемпбелл, заслужила свое место в мире и имеет право на счастье. Что она сделала, чтобы лишиться этого права? Она знает, что если прогонит Блейра, ему будет очень больно, он будет одинок, как была одинока она. И если настанет день, когда она расскажет ему свою историю – а она знает, что должна будет это сделать, – и он поймет, что они должны расстаться, у них, по крайней мере, останется воспоминание о рае.

Все эти годы из-за того, что произошло в прошлом, она уверяла себя, что не имеет права влюбляться. Какое-то время ей казалось, что она вообще ненавидит мужчин – с их алчностью, предательством и жестокостью. Но потом она начала работать с людьми, чьим идеалом была помощь страдающим, и гордилась дружбой с ними. И была уверена, что сердце ее закрыто для всего, кроме работы и детей, которых она любит.

Потом в ее жизни появился Блейр, и с первой же встречи, как бы она ни пыталась это отрицать, она поняла, что способность любить, которую она считала в себе умершей, только спала, готовая при первом же прикосновении проснуться. Но она знала, что не должна принимать его любовь.

А теперь?..

У нее есть право на мгновение счастья, право быть счастливой сегодня и забыть о завтра. И снова сердце сказало ей: «Ему нужна моя любовь. Я нужна ему». И когда его руки сомкнулись еще тесней, она поняла, что сама отчаянно нуждается в нем...

Протекли минуты, – и Блейр проговорил:

– У меня есть двенадцать дней до возвращения. Ты сделаешь то, о чем я попрошу?

Она неуверенно спросила:

– Что именно?

– Я выбрал очень осторожную и предусмотрительную женщину, – со смехом заметил он.

Она покачала головой.

– Боюсь, что нет. Я только... – но не закончила. Трудно объяснить.

Он сказал:

– Ну, прежде всего я хочу написать матроне и сообщить, что ты не вернешься на работу...

– О, но это невозможно! – воскликнула Джин. – Мне, по крайней мере, нужно найти кого-то на свое место. Не думаю, чтобы Лорна Темпл...

– Лорна – старшая сестра? – прервал он. – Боже упаси! Она способная сиделка, но в старшие не годится.

– В этом вся трудность, – согласилась Джин. – Понимаете, мне нужно время на то, чтобы выбрать.

– Конечно. Нужна будет новая старшая сестра.

– Чтобы распоряжаться в вашей палате! – напомнила она.

– Умница. Ну, хорошо. – Он рассмеялся. – Готов пойти на компромисс. Ты вернешься и будешь работать, пока матрона не подготовит все необходимое. Но я скажу ей, что не собираюсь долго ждать. Чем быстрее мы поженимся, моя милая, тем лучше.

У нее перехватило дыхание. Она знала, что должна напомнить: она не обещала выйти за него замуж, – но сказала только:

– Мы... еще не готовы к этому.

– Но ты выйдешь за меня, Джин? – спросил он.

Положив руку ей на плечо, он умоляюще смотрел ей в глаза.

– Давай пока не будем думать о будущем и строить планы. Займемся этим, когда оба вернемся на работу. – Услышав свои слова, она ощутила страх. Она пытается выиграть время. Но сколько это может продолжаться?

Глава седьмая

1

Если она сошла с ума, то, по крайней мере, у нее и Блейра есть счастливый промежуток.

Глядя на свое отражение в зеркале туалетного столика, Джин думала о том, как волшебно помолодела она за последние дни. Давно ли ей казалось, что она никогда больше не почувствует себя молодой, но сейчас как будто тяжесть упала с ее плеч и она живет в мире, который создан для ее заново найденной любви.

Блейр больше не спрашивал: «Ты выйдешь за меня?» С абсолютной уверенностью он говорил: «Когда ты выйдешь за меня». И как это все ни зыбко, пока длятся эти золотые и голубые дни, она готова ничего не трогать. Потребовался лишь небольшой спор, чтобы убедить Блейра не объявлять сразу об их помолвке, но он настаивал, чтобы она сообщила матроне, как только они вернутся в Лондон.

Конечно, в глубине души она знала, что очень многое придется преодолеть, прежде чем она решиться соединить свою жизнь с человеком, которого любит, но старалась отодвинуть это знание подальше – решила жить только сегодняшним днем. В конце концов, что бы ни случилось в будущем, они смогут всегда помнить, что какое-то время им удалось не пускать угрюмую тень в свою жизнь.

Сегодня день рождения Тима, и Блейр взял Джин и ее маленького подопечного в город, чтобы кое-что купить и пообедать в живописной старой гостинице, выходящей на базарную площадь. Надевая шляпу, Джин услышала возбужденный голос мальчика:

– Он приехал! Быстрей, Джин!

– Иду. – Схватив перчатки и сумочку, она спустилась по лестнице, а машина Блейра остановилась в это время у ворот. Тим уже выбежал и бросился навстречу своему идеалу, а Джин невольно остановилась, у нее перехватило дыхание. На мгновение в сознании всплыл пугающий вопрос: «Неужели можно быть такой счастливой?» Но он исчез, когда Блейр весело воскликнул:

– Доброе утро! Надеюсь, у вас подходящее для дня рождения настроение?

Джин рассмеялась в ответ и, повернувшись, чтобы закрыть дверь, спросила у Тима:

– Ты ничего не забыл, дорогой? Твое пальто – на случай, если погода изменится...

– Не изменится. Все время будет солнце, – уверенно ответил мальчик.

– Конечно. Весь день – и каждый день. – Пальцы Блейра сомкнулись на руке Джин, в глазах его была ласка: он хотел бы, конечно, приласкать ее сейчас совсем другим прикосновением, но присутствие ребенка делало это невозможным. Потому что они не поделились с Тимом своей тайной; он понятия не имел об истинном положении вещей.

Сегодня был его день, и поэтому он сел рядом с водителем.

– Не болтай, – предупредила Джин. – Мистер Марстон должен следить за дорогой.

Блейр оглянулся и приподнял брови.

– Иногда это очень трудно, – заметил он.

Джин покраснела.

– Ну, никому не повредит, если молодой человек немного помолчит.

Тем не менее сидевшие впереди почти все время разговаривали, пока не подъехали к первым домам, и только тут Блейр был вынужден попросить Тима прервать обсуждение того, что будет, когда он станет врачом – сюда включалось очевидное партнерство с Блейром: «Потому что когда вы состаритесь, будете рады помощи».

Трегеллис – живописный старинный торговый городок с длинной вьющейся по холмам главной улицей, которая ведет вверх – на площадь и вниз – к морю. Но сегодня не базарный день, и хотя людей и машин немало, движение все же не очень напряженное.

Так что когда Тим заявил, что они с «мистером хирургом» – так он по-прежнему называл Блейра – пойдут постричься, Блейр предложил, чтобы Джин взяла машину и забрала кое-что из заказанных накануне товаров. Джин сразу согласилась и, оставив их в местной парикмахерской на узкой улочке в дальнем конце площади, села за руль и поехала по своим делам.

Хотя ей пришлось посетить ферму за городом, она управилась быстрей, чем ожидала. Но на улице, где располагалась парикмахерская, стоянка была запрещена, поэтому она проехала площадь и остановилась у табачной лавки напротив гостиницы, так как гостиничная стоянка была уже заполнена.

Ее спутники увидят ее, когда появятся, поэтому она просто сидела и смотрела на прохожих, на движение, которое неожиданно как будто усилилось. В это время из лавки вышел мужчина и остановился, чтобы закурить.

Если бы она прошла мимо него на улице, то, вероятно, не обратила бы внимания, но сейчас он чем-то привлек ее. Высокий мужчина, с фигурой, которая, как инстинктивно почувствовала Джин, когда-то была отличной, но сейчас оплыла; костюм мужчины создавал то же впечатление. Хорошо кроенный и, очевидно, сшитый дорогим портным; в нем нет ничего деревенского. Но и костюм и его владелец, по-видимому, знавали лучшие дни. Однако внимание девушки привлекло не столько оплывшее лицо, сколько дрожащие руки, в которых он держал сигарету.

Алкоголик! При ее опыте не нужно было вглядываться в огрубевшую, в пятнах, кожу лица, чтобы догадаться о его трагической истории. Наблюдая, Джин неожиданно почувствовала что-то слегка знакомое в этом незнакомце. И подумала, где могла видеть его раньше.

В больнице, где она проходила практику, ей приходилось видеть многих алкоголиков, а однажды она проработала несколько недель в мужской палате.

Но тут он поднял голову, и, прежде чем она могла отвернуться, их взгляды встретились. Его глаза, голубые, но поблекшие и налившиеся кровью, с пожелтевшими белками, была слегка выпячены. Он смотрел прямо на нее. И несколько мгновений она с холодным спокойствием, которого на самом деле не чувствовала, выдерживала его взгляд. Испытывала негодование от его наглости, но одновременно в ней шевельнулся страх.

В этот момент показались Блейр и Тим; они пересекли площадь, и Тим, подбежав к машине, крикнул:

– Джин! Мы не могли заставить тебя посмотреть на нас...

А Блейр со смехом добавил:

– Мы пытались привлечь твое внимание. Но, очевидно, ты заинтересовалась чем-то другим... – Он замолчал и резко спросил: – В чем дело?

– Ни в чем. А что?

Седовласый краснолицый мужчина уже уходил, унеся с собой странный непонятный страх, который охватил девушку.

Случайное сходство? Она даже не знает, почему сердце ее бьется так сильно, почему по спине пробежал холод, словно в присутствии призрака.

– Ты побледнела, – сказал Блейр. – Хорошо ли ты себя чувствуешь?

– Тут немного жарковато. – Это была почти правда. Теперь, когда Блейр рядом, ее испуг ничего не значит. Но подсознательно она боялась, что это случится снова, что тревога, которую она не испытывала уже годы, вернется: поворот головы, знакомая нотка в голосе, то, как кто-то выглядит или ходит... Все это может создавать впечатление, что она видела человека или слышала его раньше. И поскольку не может вспомнить, где и когда, в ней оживает страх прошлого.