Текст книги "Голубая моя планета"

Автор книги: Герман Титов

Земля. Слышу вас хорошо. Приступайте к проверке скафандра.

Титов. Проверка скафандра и кресла закончена. Все в порядке. Как поняли?

Земля. Вас понял. Проверьте УКВ связь.

Титов. Приступаю к проверке связи.

Земля. Слышу хорошо.

Титов. Как слышно ларинги?

Земля. На ларинги слышно хорошо.

Титов. Проверку «Взора» закончил, все в порядке. Приступаю к проверке магнитофона.

Земля. Понял. Все нормально «Взор». Приступайте к проверке магнитофона.

Титов. Проверку работы магнитофона произвел. Работает отлично, переключал. Чувствую себя отлично. Передайте что-нибудь.

Земля. Понял вас, понял вас.

Титов. Проверку работы динамиков «Зари» произвел, все в порядке.

Земля. Повял вас, все идет нормально. Проводите дальнейшие проверки...

Титов. Проверку оборудования в кабины закончил... Время разделения – 9 часов 11 минут 24 секунды. Давление в кабине – 1 атмосфера, температура – 23 градуса, давление в приборном отсеке – 1,2 атмосферы...

Земля. Как самочувствие? Передайте показания часов.

Титов. Чувствую себя отлично. Люк закрыт. Время разделения – 9 часов 11 минут 24 секунды. Бортовые часы показывают 7 часов 46 минут.

Земля. Вас понял, 7 часов 46 минут. Время уточним, дадим отсчет. Объявлена часовая готовность.

Титов. Понял вас, часовая готовность. Самочувствие отличное.

Земля. Сейчас будут опускать площадку обслуживания. Будут шумы. Все идет по программе. Как поняли?

Титов. Понял вас, уже слышу шум опускаемых площадок. Все тарахтит. Люк закрыли. Все идет хорошо... Самочувствие хорошее. Если можно, дайте музыку, хочу подремать под музыку.

Земля. Что лучше: музыка или отдых?

Титов. Можно и то и другое. Под музыку можно подремать.

Земля. Сейчас вам дадим музыку. Получите музыку.

Титов. Получил музыку, прекрасная музыка.

Земля. Вот этот звук... это опускают площадки ферм обслуживания. Все нормально.

Титов. Понял вас, я так и думал. Корабль подрагивает немного, немного подрагивает. Вы сообщили мне, я уже не беспокоюсь. Раз вы руководите, значит, все в порядке.

Земля. Ну, рад, что у вас хорошее настроение. У нас также хорошее настроение. Все идет нормально.

Титов. Свет телевидения выключился.

Земля. Вас понял, телевидения свет выключился.

Земля. Сейчас будут опускать фермы обслуживания. У нас все нормально. Как самочувствие?

Титов. Понял, будут опускать фермы обслуживания. Самочувствие отличное, отличное самочувствие. Как у вас?

Земля. Стартовики, работающие сейчас на старте, передают вам привет и пожелание доброго полета. Выполняю их просьбу. Как поняли?

Титов. Большое спасибо, спасибо. Немного слышу, что-то погромыхивает... Самочувствие отличное, отличное самочувствие.

Земля. Понял вас. Стартовые фермы обслуживания отведены, и всякие грубые работы, в кавычках, в связи с этим окончены. Вот так. Как поняли?

Земля. Справлялся о твоем самочувствии Главный, желает счастливого пути. Как понял?

Титов. Понял, самочувствие отличное, спасибо за пожелание, спасибо.

Земля. Объявлена десятиминутная готовность. Я тебе дам точный отсчет времени. Проверь свои часы. Передаю время. Сейчас 8 часов 42 минуты 50 секунд, 55 секунд... 43 минуты. Как понял?

Титов. Надел перчатки, гермошлем закрыл.

Земля. Вас понял: перчатки надел, гермошлем закрыл. Как слышали отсчет времени?

Титов. Вас слышал отлично, передавали 8 часов 43 минуты.

Земля. Объявлена пятиминутная готовность. Громкость полностью УКВ. Громкость УКВ полностью, магнитофон автоматически...

Земля. Готовность – одна минута, буду вам транслировать команды. Как поняли?

Титов. Понял. Самочувствие отличное, к старту готов.

Земля. Зажигание...

Предварительная ступень... Промежуточная ступень... Главная! Подъем!

В полете

Титов. Понял вас, понял. Плавно идет ракета, плавно.

Земля. Понял, понял. Плавненько идет. Все работает. Все нормально.

Титов. Все плавно, шум незначительный. Очень незначительный шум.

Земля. Вас понял. Как самочувствие?

Титов. Отличное самочувствие, отличное.

Земля. 70, 70 – все нормально (70 секунд от старта).

Титов. Понял: 70. Перегрузки растут, растут перегрузки незначительно... Слетел конус, слетел конус. Отлично видно все. Все отлично видно.

Земля. Понял вас: обтекатель сброшен. Полет идет нормально.

Титов. В иллюминатор «Взора» видна Земля. Видна Земля, наша родная Земля...

Титов. Спали перегрузки, отделилась вторая ступень. Как поняли?

Земля. Понял вас хорошо. Все нормально.

Титов. Включилась третья ступень.

Земля. Понял вас: включилась последняя ступень. Все нормально. Привет!

Титов. Слышу вас отлично. Самочувствие нормальное. Приборы проверил. Все работает нормально. Все работает нормально, великолепно! Как поняли меня?

Титов. 9 часов 32 минуты, пересек экватор. Все идет хорошо. Кругом ночка темная. Будьте спокойны. Слышу вас удовлетворительно.

Титов. Орбита близка к расчетной. Самочувствие отличное, снимаю коррекцию.

Титов. «Глобус» включил 10 часов 59 минут. 10 часов 59 минут. Пятерка – девятка – ноль – ноль секунд.

Титов. Правильно поняли, правильно, давайте музыку.

Титов. Внимание! Внимание! Космический корабль «Восток-2» пролетает над Европой. Шлю горячий привет советскому народу и всем народам европейских государств. Космонавт Титов.

Земля. Сообщите данные по ориентации корабля.

Титов. На успокоение, на успокоение объекта потребовалось около 20 секунд, около 20 секунд. На полную ориентацию объекта потребовалось 10 минут, 10 минут. Давление в баллонах системы ориентации 120 атмосфер. Как поняли?

Земля. Вас отлично понял, понял вас отлично.

Титов. Передаю сообщение. В 11 часов 27 минут поймал Москву, слушал «Марш энтузиастов»; в 11 часов 28 минут слушал сообщение ТАСС; в 11 часов 30 минут слушал песню о Москве; слышно отлично по KB и широковещательной станции.

Земля. Слышу вас хорошо, ответьте, как самочувствие, как пообедали?

Титов. Пообедал отлично, самочувствие хорошее, все идет хорошо. Показание приборов передал на Землю. У меня все в порядке. Как у вас?

Титов. Внимание! Внимание! Передаю привет странам Азии с космического корабля «Восток-2». Космонавт Титов.

(Сообщение слышали многие KB и УКВ станции.)

Титов. 15 часов 30 минут. Прохожу экватор, невесомость переношу отлично.

Титов. Внимание! Внимание! Передаю сообщение с космического корабля «Восток-2». Наилучшие пожелания народам Австралии. Космонавт Титов. (Сообщение принято многими станциями.)

Земля. Передаю телеграмму: Герману Титову телеграмма от Юрия Гагарина. «Дорогой Герман! Всем сердцем с тобой. Обнимаю тебя, дружище. Крепко целую. С волнением слежу за твоим полетом. Уверен в успехе завершения твоего полета, который еще раз прославит нашу великую Родину, наш советский народ. До скорого свидания. Юрий Гагарин».

Титов. Вас понял хорошо. Благодарю за телеграмму.

Земля. Вас понял. Сообщите давление и температуру в кабине.

Титов. В кабине все по-прежнему, давление нормальное. Отличное давление. Влажность – 70 процентов, температура – 18 градусов Цельсия. Полнейший комфорт. Вам этого желать только остается.

Земля. Привет от всех товарищей «Зари-1». Спокойного отдыха.

Титов. Спасибо, спасибо. Я сейчас ложусь отдыхать. Вам тоже желаю спокойной ночи, все идет хорошо.

Земля. Вас понял. Звезды видно сейчас? Как у вас, ночь там или день?

Титов. День, день, сейчас день. Все видно. Я определял момент выхода и входа в тень. У меня получился тут средний период 1 час 29 минут.

Связь с этого времени и до 13-го витка была прервана – я отдыхал в соответствии с заданием на полет. Восстановилась связь в 2 часа 37 минут, после того как проснулся на 13-м витке.

Титов. Спалось хорошо. Вот немножко проспал только. Проспал немножко, ну ничего. Самочувствие отличное. На борту все в порядке. Все в порядке на борту. Показания часов и «Глобуса» вам хочу передать. Просили передать, когда буду проходить экватор. Я вам передаю: 2 часа 40 минут, 2-40, 2-40, прошел 140 градусов восточной долготы, 30 градусов северной широты. Как поняли?

Земля. Вас понял. Даю коррекцию, даю коррекцию. Коррекция 466. Виток 12-й и 4-й нисходящий. Западная долгота 70,5 градуса. Время включения 3 часа 11 минут 19 секунд. Сообщите, как позавтракали?

Титов. Позавтракал хорошо, хорошо позавтракал; все в порядке, ничего особенного нет.

Земля. Мы все здесь на командном пункте вместе с советским народом желаем вам успеха. (Передал С. П. Королев.)

Титов. Спасибо.

Земля. Сообщите, что видите в иллюминаторы кабины, ваше впечатление о полете.

Титов. В иллюминаторы сейчас ничего не видно. Только что прошла Земля. Облака. Все пространство покрыто облаками. Кучевая облачность. Вообще наша территория покрыта облаками. Видел горный район. Горы были открытые. А в основном очень много облаков. Как поняли?

Земля. Готовы ли к выполнению заключительных операций?

Титов. Готов, готов. Я готов к выполнению заключительных операций. Как меня поняли?

Земля. Я – «Ландыш» (космонавт Попович). Привет тебе, Гера. Ждем тебя, встречаем.

Титов. 8 часов 44 минуты, включился «Спуск-1», индикатор ПКРС тронулся с места, все в порядке. Звук включил. Как поняли?

Земля. Вас понял, мы вас транслируем.

Титов. На борту все в порядке, как пописанному, как должно быть. Как меня поняли?

Земля. Повторите. Включен «Спуск-2» или нет?

Титов. Включен, включен. Когда мы переговаривались, он включился...

Титов. Подготовку к спуску закончил, все в кабине закреплено.

Итак, предстоит осуществить один из самых сложных этапов полета – снижение и посадку. Во время сеанса связи на 16-м витке в наушниках раздался знакомый голос Сергея Павловича Королева:

– «Орел»! Готовы ли к посадке?

«Орел» – это мой позывной. Доложил Главному конструктору о готовности к выполнению заключительных элементов полета, о том, что все съемное оборудование закреплено и на борту порядок.

И вот в ходе 17-го витка в соответствии с программой полета была включена автоматика, обеспечивающая спуск и приземление корабля в заданном районе. Так же, как и в предыдущем, в этом полете использовалась полностью автоматизированная система ориентации, включения тормозного двигателя, управления и спуска. Однако в случае необходимости я мог совершить посадку корабля с помощью ручной системы, которая дважды испытывалась в этом полете, только без включения тормозного двигателя.

Корабль был сориентирован, включился тормозной двигатель, и «Восток-2» перешел на траекторию спуска.

Спуск космического корабля с орбиты, прохождение его через плотные слои атмосферы и сама посадка – дело весьма сложное. Юрий Алексеевич рассказывал, что, когда корабль на огромной скорости входит в верхние слои атмосферы, под действием перегрузки и аэродинамического нагрева конструкция его «потрескивает». Создается впечатление, что огромные языки пламени мечутся вокруг корабля, лижут его обшивку. Я приготовился наблюдать эту картину.

По моим расчетам двигатель «Востока-2» выдал заданный тормозной импульс, и корабль перешел на траекторию снижения. Это было над Африкой, а войти в плотные слои атмосферы я должен был в районе Средиземного моря. На глобусе указывалось место приземления – недалеко от Саратова. Для того чтобы определить момент входа в верхние слои атмосферы, я специально не закрепил фотоэкспонометр, и он пока на шнурочке плавал по кабине. Это был самый чувствительный к малейшим перегрузкам прибор. Как только сопротивление атмосферы стало тормозить движение корабля, коробочка фотоэкспонометра медленно начала двигаться к полу кабины. Значит, спускаемый аппарат «Востока-2» «зацепил» верхние слои атмосферы и скоро должно начаться интенсивное его торможение.

Я специально не закрыл один из иллюминаторов, для того чтобы можно было лучше увидеть происходящее за бортом корабля. Розовое пламя вокруг корабля по мере погружения в атмосферу постепенно сгущается, становится пурпурным, затем багровым. Жаропрочное стекло покрывается желтоватым налетом, стальная обечайка иллюминатора плавится, и огненные брызги проносятся возле стекол. Захватывающее зрелище!

После того как уменьшились перегрузки, я почувствовал, что корабль начал слегка вздрагивать и за бортом слышен шум разрываемого аппаратом воздуха. Это означало, что спускаемый аппарат затормозился настолько, что сейчас движется со скоростью меньшей скорости звука. Скорость аппарата уменьшилась с 28 тысяч километров в час до 600-800 километров в час. Начался последний этап посадки – приземление. По командам автоматических устройств отстрелился люк кабины и катапульта, подобно тому как это делается на современных самолетах, вынесла меня в воздушный ноток. Раскрылись парашюты, и, осмотревшись, я увидел свою кабину, которая несколько ниже меня приближалась к Земле, недалеко от проходившей в этом районе железной дороги.

Справа от меня большая река и два города по обе ее стороны. Значит, все верно – посадка произошла в районе Саратова.

Я еще раскачивался в воздухе на своих парашютах, а корабль уже приземлился, и я видел, как к нему подъехала машина. Вокруг толпились люди. Стал прикидывать, далеко ли будет место моей посадки. Судя по всему, ветер был довольно сильный, и меня относило от места посадки корабля. Я должен был приземлиться по другую сторону железной дороги, по которой в сторону Москвы шел поезд. Мы не согласовывали расписание движения поездов и время моей посадки, и получилось так, что наши пути пересекались почти одновременно. Не знаю, то ли машинист меня заметил и прибавил скорость, или у меня было достаточно высоты, но поезд прошел чуть раньше, и я приземлился на сжатом поле пшеницы в нескольких десятках метров от железной дороги. Естественно, что первыми меня встретили труженики приволжских полей, помогли мне снять скафандр. Из поселка Красный Кут подошли две машины, и я попросил, чтобы меня подвезли к кабине корабля «Восток-2», так как пешком идти было довольно далеко – около 5 км.

7 августа 1961 года. Снова на земле (в районе посадки близ г. Красный Кут Саратовской области)

Надо было забрать из кабины бортовой журнал с записями для составления отчета Государственной комиссии, кассеты с отснятой кинопленкой, еще некоторое оборудование и попить водички.

...По приезде в райком партии я попросил, чтобы меня срочно связали с Москвой: надо было доложить Государственной комиссии о том, что посадка корабля завершилась благополучно. Странное было у меня ощущение. С одной стороны, чувство удовлетворенности тем, что задание полета было выполнено полностью и я мог доложить результаты его тем, кто готовил и обеспечивал этот полет. Это их труд успешно завершен, завершен еще один этап в освоении космоса. С другой стороны, смущала какая-то непонятность происходящего. Кругом люди, аплодисменты, цветы. В машину приходится пробиваться с посторонней помощью. И главное, я не знаю, что надо делать в этой обстановке. Я еще не отключился от полета, все мои мысли были связаны с работой.

А у здания райкома тем временем собрались уже сотни людей. Они скандировали: «Ти-то-ва! Ти-то-ва!»

7 августа 1961 года. Однополчане наконец-то узнали, куда я от них улетел

Вместе с руководителями района вышел на улицу и под бурные овации поднялся на трибуну.

Я от души поблагодарил собравшихся за сердечную встречу, сказал о своей бесконечной радости и гордости, что выполнил задание партии и правительства.

Трибуна Мавзолея

Дети преподнесли букеты цветов. Потрогали мое космическое одеяние – лазоревого цвета комбинезон.

Пора прощаться, ехать на аэродром, где нас ждал прилетевший самолет. Радостно было встретить товарищей и друзей, тех, кто готовил и провожал меня в полет. Заботливые врачи Евгений Анатольевич Карпов и Андрей Викторович Никитин сняли с меня космическое одеяние, на которое с таким восхищением полчаса назад смотрели ребята из колхозного села и районного центра, отсоединили все датчики, прикрепленные во многих местах к телу, проверили пульс, кровяное давление, спросили о самочувствии.

Я ответил, что самочувствие отличное, но врачи усомнились и сказали, что это еще надо проверить.

– Здесь будете отдыхать. По крайней мере, сутки, – сказали они. – Надо хорошо отдохнуть. Впереди – Москва.

Главный маршал авиации К. А. Вершинин интересовался подробностями наших полетов

...Уютный, утопающий в зелени деревьев уже знакомый мне домик на крутом берегу Волги. Здесь меня ждали Юрий Гагарин, Андриян Николаев, друзья. Но прежде чем по душам потолковать в узком кругу космонавтов, я попал в крепкие руки медицины. Один за другим сыпались вопросы о самочувствии на Земле, в полете. Потом мои ответы будут сопоставляться с объективными данными медицинского осмотра. Вечером мы с друзьями немного побродили по берегу Волги. Говорили о предварительных итогах полета. А на следующий день засели за подготовку доклада Государственной комиссии о первых результатах полета. Большую помощь оказал мне Юрий Алексеевич. Его впечатления и ощущения уже «очистились» от эмоциональной окраски, и сейчас я сверял свои наблюдения с тем, что испытал и видел он во время полета 12 апреля.

– Придется немного поработать и для прессы, – сказали мне утром. – Ждут корреспонденты. Надо удовлетворить их любопытство.

Пресс конференция Г. Титова. Журналисты спешили записать каждое слово

Мы беседуем в небольшом зале. Это моя первая пресс-конференция. Корреспонденты (многие мне знакомы) задают десятки вопросов самого различного характера. Спрашивают и о деталях полета, и о технических новинках космонавтики, и о моих личных взглядах на жизнь, на мой долг перед Родиной, перед народом. Интересуются даже, кто мой любимый писатель и композитор и какие произведения искусства больше всего мне по душе.

Ответив на вопросы, я высказал удовлетворение тем, что у меня хватило сил и умения осуществить обширную программу полета и выполнить задание.

...Утром серебристый красавец Ил-18 взял курс на Москву.

Докладом Государственной комиссии, пожалуй, и закончился полет «Востока-2». Основной итог: человек может жить и работать в условиях невесомости довольно продолжительное время. Далее события сменялись, как в калейдоскопе. Москва, встреча на аэродроме, длинная красная ковровая дорожка от самолета до трибуны, на которой находились члены правительства. Хотелось быстрее пройти по ней.

В космических далях солнце светит так ярко, что на него невозможно смотреть, а краски так сильны и необычны, что поражают воображение. И все же, любуясь звездным простором, мечтал я о Земле. Нет ничего прекраснее, чем земля Родины.

 Красная площадь

Красная площадь, красочное море взволнованных, ликующих людей – жителей и гостей столицы. Нескончаемый людской поток, улыбки, поздравления, цветы. С огромным душевным волнением поднимаюсь по гранитным ступеням Мавзолея В. И. Ленина. Не помню точно слов, сказанных в тот день, но смысл их заключался в благодарности Центральному Комитету партии, правительству Советского Союза за оказанное иве доверие, в благодарности ученым, инженерам и рабочим, чей светлый ум и умелые руки создали могучие ракеты, спутники и космические корабли. Слава нашей новой победы в космосе всецело принадлежала Коммунистической партии, советскому народу, богатырской мощи нашей социалистической системы, всем труженикам социалистической Родины. Космонавтам же оставалось завершить их большой труд, так как космический полет – это итог, финал напряженной работы по созданию и подготовке к полету космических ракет и кораблей. И десятки, сотни юношей и девушек нашей страны готовы встать в ряды покорителей Вселенной.

7 августа 1961 года. Связь с Полковниково оказалась далеко не космической

11 сентября 1961 года мне исполнилось 26 лет, но теперь этот день рождения, видимо, следует перенести па семнадцать дней назад. Мне первому из людей довелось за одни сутки обогнать жизнь нашей планеты на семнадцать суток и за двадцать пять часов встретить и проводить семнадцать космических зорь.

Известные артисты выражали свою любовь

В тот день с утра, пока Тамара хлопотала по хозяйству, я перебирал письма, открытки, поздравительные телеграммы от знакомых и незнакомых, от детей и стариков. Были и телеграммы из-за рубежа, были десятки вопросов-анкет от журналов и газет, от общественных организаций. Одна из анкет меня заинтересовала.

Я стал громко читать вопросы, чтобы Тамара могла их услышать:

– «Какие у вас отношения с женой?»

– Об этом лучше спросить жену! – послышался веселый голос из кухни.

– «Какое блюдо вы любите больше всего?» За стеной – минутная пауза.

– Отвечай: арбузы, квашеную капусту, сибирские пельмени и все то, что приготовит жена...

Далее был такой вопрос: «Как вы себя чувствуете в роли мировой знаменитости?» Теперь замолк я.

– Повтори, пожалуйста!

Повторяю, но Тамара тоже молчит.

Танюшка первый раз увидела младшую сестренку

Часто мы, мужчины, в кругу друзей и знакомых, говоря о своих успехах на заводе, в службе, в науке, склонны относить все это за счет своих способностей, усердия, трудолюбия и т. п. И порой не видим того, что дети и особенно жена очень чутко улавливают малейшие изменения твоего настроения, радуются твоим успехам, разделяют горечь неудач. Как-то внук К. Э. Циолковского, Алексей Вениаминович Костин, рассказывая о сложнейших бытовых условиях, в которых приходилось работать великому русскому ученому, о его многочисленной семье и Варваре Евграфовне – жене Константина Эдуардовича (может быть, незаметно даже для большинства посетителей), сказал:

– Без нее (Варвары Евграфовны), может быть, не было бы Циолковского.

Жена Константина Эдуардовича несла всю нужду семьи на своих женских плечах, давая возможность ученому заниматься теоретической разработкой проблем межпланетных полетов, работой, которая, по выражению самого ученого, не давала ему ни сил, ни хлеба, но он верил, что когда-нибудь его труды принесут Родине горы хлеба и бездну могущества. И сегодня весь мир знает основоположника космонавтики, медали его имени присуждаются за выдающиеся достижения в исследовании космоса, но немногие знают женщину, совершившую подвиг продолжительностью в целую жизнь, подвиг Варвары Евграфовны, составляющий часть научного подвига ученого, шагнувшего далеко вперед своего века.

Это наши милые жены

В одном из сборников ленинградских поэтов я прочитал стихотворение Германа Белякова «Женам космонавтов».

 
Средь знаменитостей, среди актрис,
 В рассветной дымке синего экрана
 Вы не заметите их нежных лиц,
 Их балуют не часто крупным планом.
 Для них тревожно проплывает ночь,
 И стынет ужин долгими часами.
 Мужьям они не в силах чем-нибудь помочь.
 Они лежат с открытыми глазами.
 И все-таки совсем не в этом суть.
 Когда корабль космический вернется,
 Сиянье славы их мужья несут,
 А тяжесть славы женам достается.
 

Эти немудреные строчки поэта полны любви и нежности не только к женам космонавтов, но и ко всем женам, которые делят с мужьями радости и печали и тем делают нас добрее в отношении к людям, сильнее и тверже в борьбе и испытаниях.

Таня и Галя – маленькие помощницы в домашних делах

В обиходе, в повседневной жизни мы не часто вспоминаем о том, что семья – ячейка общества. А ведь как точно это определение! В разные времена созданию, зарождению семьи уделялось особое внимание. Неспроста еще церковь окружала священнодействием молодоженов и устраивала пышное венчание, соединяя на века узами любви и согласия. В семье человек рождается, растет, мужает, получает воспитание. Возмужав и встав крепко на ноги, сам, наконец, создает семью. Молодые люди становятся полноправными гражданами страны. Не по достижении совершеннолетия, а именно в этот период, когда общество возлагает на них обязанности и ответственность за то, что они оставят после себя. И дело здесь не только в степени участия молодых граждан в производстве материальных благ. Этот вопрос очевиден сам по себе, ибо человек не может быть бездельником, он не человек вне труда. Без труда нет общества, есть стадо. Без труда общество погибнет. Но оно погибнет и тогда, когда на смену родителям будут приходить нерадивые, ленивые дети. Государство актом гражданского состояния объявляет молодым людям их ответственность за будущее общества и берет под охрану каждую свою ячейку.

И очень часто сложнейшую обязанность по воспитанию детей в семье выполняет мать. Сложнейшую потому, что нет готовых формул воспитания, нет и не может быть одинаковых детей – у каждого свой характер, у каждого малыша свое большое человеческое достоинство. Не для красного слова говорят, что не та мать, что родила, а та, что воспитала. И счастлив тот, кто испытал материнскую ласку, кого согревало тепло родительского очага, кому пели колыбельные песни и перед сном рассказывали сказки про Ивана-царевича и красавицу княжну. На долгом и тернистом пути жизни в трудные минуты с нежной грустью вспоминаются счастливые годы детства, оттаивает душа и разглаживаются морщинки.

Мои раздумья прервал голос Тамары, спрашивавшей, как же все-таки я чувствую себя в роли мировой знаменитости. Одним словом ответить было, конечно, трудно.

Я мог бы сказать просто: чувствую себя отлично, но сейчас этот ответ меня не удовлетворяет. Не удовлетворит он, видимо, и тех, кто задал этот вопрос. От меня хотят чего-то другого...

Я не хочу в чем-нибудь упрекнуть этого корреспондента: он, возможно, задал мне стереотипный вопрос, который ставил всем без разбору – и боксеру, выигравшему первенство мира, и человеку, упавшему с крыши двадцатиэтажного дома и чудом оставшемуся в живых...

В одной из моих любимых книг о герое-летчике Маресьеве, потерявшем в начале войны обе ноги и на протезах продолжавшем сражаться с фашистами, есть рассказ о допросе военных преступников в Нюрнберге.

Допрашивали Геринга.

Обвинитель спросил его: «Признаете ли вы, что, предательски напав на Советский Союз, вследствие чего Германия оказалась разгромленной, вы совершили величайшее преступление?»

Геринг глухо ответил: «Это не преступление, это роковая ошибка. Я могу признать только то, что мы поступили опрометчиво, потому что, как выяснилось в ходе войны, мы многого не знали, а о многом не могли и подозревать. Главное, мы не знали и не поняли советских русских. Они были и останутся загадкой. Никакая самая хорошая агентура не может разоблачить истинного военного потенциала Советов. Я говорю не о числе пушек, самолетов и танков. Это мы приблизительно знали. Я говорю не о мощи и мобильности промышленности. Я говорю о людях, а русский человек всегда был загадкой для иностранца...»

Казалось бы, что может быть общего в признании Геринга и в вопросе западного корреспондента? И, тем не менее, общее есть. То, что осталось загадкой для Геринга, остается загадкой для многих иностранцев и по сей день, иначе они не задавали бы подобного вопроса, иначе мы не слышали бы сегодня от некоторых западных генералов и высокопоставленных чиновников угроз в адрес Советского Союза и советского народа. И это непонимание, если так можно сказать, сути советского человека, непонимание наших взглядов, идей и целей вредит прежде всего тем, кто не хочет вас понять.

Полет космического корабля «Восток-2» был всего лишь итогом напряженной работы многотысячного коллектива, рабочих, инженеров, ученых, вложивших свои знания и труд в создание первых в мире космических кораблей. Мне выпала завидная, но отнюдь не столь уж значительная роль, если сравнить ее со всем объемом работы, проделанной уже известными и пока еще не известными героями труда. Поэтому стать в позу «звезды» – это значит умалить, принизить успехи тех, чьи заслуги неизмеримо выше моих.

Готовясь к полету, мы не думали о подвиге. В противном случае мне не доверили бы полет, а я не имел бы морального права быть космонавтом-2. Мы все это понимали сердцем и готовились только к работе – к непреложному и главному условию нашей жизни.

Конечно, мы знали: встретят нас с почетом. Но чтобы была такая грандиозная встреча – нет, откровенно говоря, об этом и не помышляли, ибо, повторяю, не считали свой полет выше того, что сделали ученые и техники, создавшие космические корабли.

В нашей стране подвиг – это сама жизнь. Всмотритесь в нее, перелистайте историю Отечественной войны – эту летопись ежедневного, ежечасного, ежеминутного подвига наших соотечественников. Вспомните комсомольца Александра Матросова, закрывшего грудью амбразуру и своей смертью принесшего победу на крошечном участке фронта; летчика-коммуниста Николая Гастелло, направившего подбитый штурмовик в танковую колонну фашистов, вместо того чтобы выброситься с парашютом; солдат Брестской крепости; героев-партизан, погибших от пыток в гестапо, но не назвавших товарищей по борьбе за Родину. Разве они совершали подвиги ради собственной славы? Мы преклоняемся перед советским врачом Борисом Пастуховым, впрыснувшим себе вакцину чумы, прежде чем применить ее на больных; мы завидуем мужеству советского врача Леонида Рогозова, который сделал сам себе операцию аппендицита в сложных условиях антарктической экспедиции.

Иногда я размышляю обо всем этом наедине с собой и спрашиваю: а смог бы я такое сделать? На ум всегда приходит один ответ: «Постарался бы сделать все, что в моих силах...»

За время, промелькнувшее между полетом «Востока-1» и «Востока-2», в нашей стране произошли большие события. Мы узнали новую Программу нашей партии, цель которой – построение коммунизма. И мы всем сердцем приняли ее и выполним во что бы то ни стало. И это будет тоже подвиг. Подвиг, но чей? Иванова? Петрова? Гагарина? Главного конструктора? Титова?.. Это будет подвиг всего советского народа, народа, живущего по великому закону коммунизма: человек человеку – друг, товарищ и брат.

Бросившись под поезд, чтобы спасти ребенка, и, по счастью, выскочив из-под колес невредимым, наш человек в худшем случае шлепнет шалуна по одному месту, отведет его к родителям и пойдет своей дорогой, не думая ни о вознаграждении, ни о сенсации. Так он воспитан, наш соотечественник.

Награды Родины ко многому обязывают

Для меня же самой большой наградой за полет явилось Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии о принятии меня в ее ряды до истечения кандидатского, по сути дела, испытательного срока... Когда дома развернул газету и прочитал Постановление ЦК – от волнения чуть не заплакал... Этого я не ждал, об этом даже не смел мечтать!..

Я горжусь тем доверием, которое оказали мне партия, мой народ, и, если народ считает, что я его оправдал, я счастлив.

Могуч человеческий разум, разум пытливый, вооруженный знаниями, разум, умеющий наблюдать, анализировать и решать...

Ради этого пойдут в космос новые корабли.

Хорошо сказал об этом конструктор первых ракетно-космических систем академик Сергей Павлович Королев.

«С берега Вселенной, которым стала священная Земля нашей Родины, не раз уйдут в еще не изведанные дали советские корабли. И каждый их полет будет великим праздником советского народа и всего человечества – победой разума и прогресса».