Текст книги "S-T-I-K-S. Резак 2 (СИ)"

Автор книги: Герман Горшенев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11. Резак. Скальпы в русском стиле

На бронированном «Урале» со знаками Объединённого Союза по Стиксу путешествуется легко и непринуждённо. Всю дорогу Свят, словно ребёнок прознавший, что ему собираются дарить огромную пачку конфет, распределял сладости, с кем и какой конфетой поделиться. Только у него вместо конфет была взрывчатка. Он вспоминал каждый угол прохода и по сто раз проговаривал куда и сколько закладывать. Он так живо описывал момент, когда своды обрушаться, открывая проход, и мы войдём в загадочный туннель, что меня самого начал терзать дух познаний.

Мы были совсем рядом с пеклом. По пути заехали на пару дружественных стабов, частично выгрузить ценное имущество. Таскать с собой лишнее не хотелось и у нас была последняя остановка к вожделенным горно-подрывательным работам, ведущим в проход приключений. Сейчас скинем несколько ящиков союзникам и в «рудники».

Мы подъехали к стабу. Около ворот Свят неспешно развернул «Урал», открыл бойницу в стекле и проорал сквозь дырку бронированного стекла парню охраннику, который вышел к нам навстречу:

– Я сейчас туда на пригорок стану. Минут через пятнадцать здесь будет танк и два БМП. Они потрёпанные, без знаков различия – это наши. Смотрите не пальните, я их ждать должен.

Парень кивнул на ворота:

– Да заезжай, мимо не проедут.

– Не, я их ждать должен. Я на пригорок, что бы меня видели. Тут связь хреновая, не достаёт, что-то совсем она кривая у вас.

Парень ещё раз предложил заехать. Свят в ответ отмахнулся:

– Да заедем, если меня не увидят, нервничать будут.

– Стволы пусть отвернут, – без эмоций добавил охранник и отправился к воротам.

– Ясный-красный и флаг поставим, – улыбнулся в спину уходящего бойца мой товарищ и наш транспорт неспешно направился к пригорку.

– Это что было про танк? – поинтересовался я.

– Это чтобы не заезжать и не подумали, что сбежим. Я очень хорошо знаю их начальника и только очень-очень доверенные люди в курсе одной штуки. У них есть девять парней, которые должны постоянно дежурить. Даже они сами этого не знают. Въездов всего три, но я должен въезжать только через два. Если на стабе всё тихо, то обязательно кто-то из них будет на двух постах. Я их всех в лицо знаю. Об этом секрете очень мало кто слышал, даже сами парни уверенны, что график случайно так попадает. Если что-то случается со старыми, знакомят с новыми, но один или два должны быть на месте, а сейчас на посту все новые. Стаб по-тихому вырезали, даже пикнуть никто не смог.

– А почему нас отпустили? Почему новые хозяева не объявились? Это не внешка, тут поселения из рук в руки не часто переходят.

– В том и дело. Как будто нас ждут, и никто нас не отпускал пока, сейчас увидишь.

Местность была ровная и прекрасно простреливалась с блокпоста и соседних башен. Наша машина была идеальной мишенью, стоящей на краю земляного свала. Он был почти отвесный, градусов под шестьдесят, как не больше, уходящий в овраг, и насколько хватало взгляда заросший кустарником. По дну журчал ручеёк, образовавший внизу настоящее глиняное месиво.

– Парашют есть? Тогда выходим по-маленькому, – сообщил напарник.

– Свят, не самое время. И при чём тут парашют?

– Да, ладно? Тебе удобрения для кустиков жалко, или уже от пиратской жизни отвык?

Это точно. Последнее время меня Свят тащил по всем приключениям, а я, словно вагон у паровоза плёлся следом и совсем похоже думать отучился и расслабился. Конечно, надо посмотреть не из кабины машины, а своими глазами. Если где-то и были снайпера, то мы делали для них всё как можно неудобней. Выходили по очереди, ходили вокруг машины, прикрываясь бронированным кузовом и массивными колёсами, нас одновременно даже нельзя было подстрелить в ноги, чтобы подбежать и поймать. Сволочи мы – одним словом.

Машину Свят не глушил. Я сел внутрь, захлопнул дверь, а напарник оставил дверь открытой, сел полубоком на водительское сиденье и дал по газам. Дверь захлопнулась по инерции и «Урал» спрыгнул в овражек, словно тинейджер на горном велике, почти доехал до противоположной половины, вывернулся, меняя направление, и мы погнали по грязи. Нас прикрывали стены оврага, и машина выехать из них не могла, но и враги, мгновенно открывшие огонь, когда наш «Урал» полетел вниз, нас достать тоже не были в состоянии.

Как только машина начала движение, по корпусу ударил град пуль от стрелковки, распыляя щедрые рикошеты от бронированного корпуса, а серьёзный калибр задержался на мгновение, и только временем полёта пули и скоростью нажатия пальца на массивные рычаги «крупняка», могу объяснить отсутствие дыр в нашем транспорте. Противоположный склон оврага покрыло множеством попаданий, пролетевших над нашим корпусом, через доли секунды, после того, как машина нырнула вниз.

По лицу товарища было видно, что в таком манёвре он совсем не уверен, и когда мы понеслись по грязи, оставляя за собой фонтаны мутной жижи, стало понятно, что чистой воды авантюра выгорела. Я и сам не понял, как нам это удалось. Зато теперь понятно, для чего были нужны парашюты. Нас отпустили от стаба, только по тому, что никому и в голову не могло прийти, что мы можем так поступить. Ни один нормальный человек не решился бы на такой спуск, но тут не наш случай.

– Резак, они тебя выпасали. У меня таких секретов нет, чтобы из-за меня стабы брать. Что-то с городом животных связанно. Если бы ты им нужен был дохлый, то они прям из ворот долбанули с гранатомёта. Верняк, ни на каких ножах и палках драться не нужно, а тут пытались внутрь затащить. Брать живым внутри бронекабины очень неудобно, тебя надо было выманить. Это Резак – большой плюс. Хотя, если надоест кому-то или приказ вроде: «Не можете взять живым, ну и хрен с ними», то это плохо.

Всё это Свят орал, несясь по оврагу, а затем почти повалив машину на бок выпрыгнул на ровное поле, засеянное какой-то кормовой травой. Мы погнали до ближайшей лесопосадки, чтобы скрыться за деревьями, а не маячить посреди открытого пространства.

– Да нет у меня ни каких секретов! Свят, вообще ничего не знаю, сам сюда пришёл, от безделья. Решил Тотошку поискать. Заняться мне было нечем.

– Бро, значит что-то другое. Что бы не случилось, сразу беги к Кабальеро, сливай ему всё и всех. Рассказывай, что знаешь и не знаешь.

– Свят, мы пока в машине. Вместе.

– На долго ли? Держись! – и товарищ рванул руль.

Машина заложила разворот и по дуге ушла за посадку, а за нами понеслись пикапы. Проехав пол километра, проламывая кусты, спустились в низинку и обогнув несколько сараев, съехали на раскисшую и раздолбанную тракторами грунтовку, взяли крохотную речку-вонючку в брод. Разбрызгав воду, и пустив волну, перетёкшую на лобовое стекло, выехали на противоположный берег и завернули за сараи. Строения прикрыли нас от огня, а пикапы отстали, оставшись на том берегу. Проходимость военного бронированного «Урала» и внедорожника, каким бы крутым и лифтованным он бы не был, сравнивать нельзя.

– Ага! Места знать надо, – злорадно бурчал мой товарищ.

Мы неслись напролом, игнорируя заборчики, заросшие камышом участки, огороды и кустарники.

Свят гнал. Он водил «Уралы» – лучше чем просто на отлично. Словно спортивный болид с лифтовой подвеской, рамой и обязательным присутствием восторженных нетрезвых зрителей и визжащих от восторга и показывающих сиськи зрительниц, «Урал» уходил в дрифт, прыгал в грязь, поднимая целые облака липкого месива, крутил виражи. Только вместо биноклей, за нами смотрели через оптику прицелов, пытались щедро одарить пулями, а несколько бригад техников на пикапах и бронетранспортёрах отобрать старые колёса, и не поставить взамен новые.

Это был бессчётный раз, когда мы пытались по-тихому слинять. Машину крутануло, и мы вошли в очередной дрифт, нарушая все законы физики. Понеслись к небольшой речушке, которую уже форсировали сегодня неоднократно. Свят крутанул машину за секунду до того, как по нам открыли огонь. За нами опять пытались гнаться, но для пулемётных пикапов было глубоко, для бронетранспортёров наш «Урал» был слишком быстрым.

– Мать! Бро! Это сенсы! Они нас видят! Куда бы не поехали, они нас видят. Как из грязи нос высунем, нас поимеют, – Свят на секунду замолчал и сменив интонацию спросил. – Скажи, а правда у животных есть склад для сторонних специалистов, где на халяву могут гранатомёт подарить или пару КПВТ можно взять и унести?

– Да. Есть такой. Я там к ПСС патроны брал, а мне ещё один ствол хотели всунуть, еле «отнекался».

Товарищ заложил резкий разворот.

– Тогда ты мне должен посещение великого хранилища нолдов. Если есть склад для сторонних специалистов, значит и есть хранилище. Мне ничего не надо, просто посмотреть. Ведь есть?

– Есть. Я обещаю попросить. Очень попросить.

– Это хорошо. А у меня тут один путь есть. Бро, опять держись!

– Свят, давай бросим машину?

– Ещё чего! Резак, ты нужен им. Я столько берёг проход, и отдал его Собаке. Если сейчас брошу взрывчатку, то меня жаба задушит. Я в подземелье всё равно попаду не раньше, чем через год. Держись! – прервал свою жалостливую отповедь мой товарищ, и мы понеслись по редколесью, вышли на грязь и заехали на большой холм, с которого влетели в железнодорожный туннель.

Машину дико трясло на рельсах. Я молчал, вжавшись в сидение и вцепившись в ручки. Видя, как Свят напряжённо всматривается, не хотел лезть под руку и отвлекать. Проехав с полкилометра Свят заговорил:

– Это последний выход. Мы сейчас для них невидимы, но это единственно место куда можно свалить, думаю они скоро сообразят и сунуться в туннель. Если сегодня ничего не взорву, то не прощу себе этого никогда. Тебя раньше высажу. Сейчас будет электрощитовая, за ней узкая щель. Там проход наверх. Я поеду дальше. Этот выход на поверхность единственный, на весь туннель. Я проеду ещё километров двадцать и там подорву машину. Ходы идут ещё километров на двести и выходят на Сталинград. Ни одного больше выхода из туннеля нет. Они решат, что мы хотим отсидеться или просто сами подорвались, в любом случае нас на той стороне заражённые сожрут. У тебя будет время сбежать.

– Это и есть проход на Сталинград? А ты?

– Ага, только заражённые в этот туннель не заходят, а на выходе их миллионы, кроме меня там никто не выживет. Я там уже был и вернулся. Резак, о твоём проходе никто не знает, они должны за грузовиком погнаться. Как будешь на верху, сразу к Кабальеро, пусть с твоими боссами стыкуется. Всё, на выход! И поторапливайся, ползти на верх долго, а взрывчатки у меня много. Всё, на десантирование!

Я хлопнул товарища по предплечью и спрыгнул около неприметного электрического шкафа, каких тут сотни. Небольшую щель нашёл сразу, и протиснувшись в неё метра три, обнаружил вполне приличный проход, для гибкого и непривередливого человека. Местами он был довольно широким, а местами приходилось изгибаться, но без фанатизма.

Свят почти не сомневался в том, что об этом проходе никто не знает. Эти всегда, почти, чуть-чуть, и совсем немного – они меня просто преследуют по жизни. Меня ждали. Я уверен, что ждали именно меня, но в планы ожидающих вмешался кто-то третий. Наверх ушёл бой. Я аккуратно высунулся из люка и увидел, как женщина, закованная в броню очень похожую на доспех римских легионеров и космический скафандр одновременно, металась между бойцами. В её руках были два клинка, и она двигалась стремительно. Умения Стикса просто заполняли всё пространство, и женщина выливала силу ничуть не экономя. Её ножи были хороши! Она ушла в перекат, пропустила над собой выстрел из подствольного гранатомёта, ударила по ногам бойца, задержала лезвие в районе середины кости и выпрямившись, рассекла тело до самого подбородка. Нож не заметил бедренной кости, грудины, бронежилета с керамическими пластинами, разрубил подбородок и оставил хорошую зарубку на каске.

Я, словно чёртик из табакерки, выпрыгнул из люка, чиркнул гранатомётчику Пальценожем по шейным позвонкам, доступным через узкую щель между каской и воротником бронежилета. Он так увлёкся выцеливанием шустрой дамы, что совсем не смотрел по сторонам. Пробежался по кустам, немного подрезав азартно стреляющих в женщину автоматчиков. Мои действия, со стороны незнакомки не остались незамеченными, и она сделала свой круг гостеприимства, оставив по пути несколько трупов. В конце траектории нашего движения мы на одно мгновение стали спина к спине.

Ничего объяснять и показывать не надо, я прекрасно знал куда побегу через мгновение, и что собралась делать она, хотя, каким образом девушка собралась это сделать, мне не совсем понятно.

Почему девушка? Она была закована в доспех повторяющий анатомические формы как у древних греков и римлян, только из какого-то современного материала, шлем имел непрозрачное забрало, а в руках у неё были два весьма странного вида клинка, которые резали не хуже моего Брата и Пальценожа. Мы разошлись дугой. Я сделал рывок, а она рванулась на всей возможной скорости, не скрываясь, на пулемёты. Два ПКМ в упор, не смогли остановить воительницу. Пули просто отлетали от её доспеха, а я, прокатившись под корягу ударил по ногам снайпера, который упал, а я рубанул, вспоров брюшину. Ткнул, бьющегося в агонии бойца ножом в голову. Он такой же, как и я, только ему сегодня не повезло и оставлять подранка совсем не хотелось. Откатился от растекающейся лужи крови, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие чистоты у одежды.

С пулемётчиками тоже было всё кончено. Девушка уже откинула наверх своё непроницаемое забрало. Юное, можно сказать подростковое лицо, смотрело недобрым взглядом на оставшегося в живых перепуганного бойца. У него были подрезаны сухожилия, и руки свисали тряпками, а остальных разметало в куски. Всюду была типичная расчленёнка, с ровными срезами, проходящими через пластины бронежилетов, каски и прочие предметы амуниции.

Я сразу на это обратил внимание. Мои мономолекуляры резали всё, не тупились и не ломались, но, чтобы разрезать, как бы сказал один мой знакомый: «от шеи до седла», на это мои величайшие ножи нолдов были неспособны. Не хватит никакой силы рассечь керамическую пластину бронежилета или разрубить болтавшийся на груди ствол автомата. Дело не в том, что нож не разрежет, а дело в вязкости материала. Лезвие разрежет, а сам клинок завязнет. Я могу так сделать, но нужно применять умения Стикса, а её ножи резали сами, без всяких умений. Всюду валялись подтверждения моих наблюдений в виде ровных срезов на касках, бронежилетах и отрезанных конечностях.

Девушка внимательно осматривала стоящего на коленях пленного, а затем в одно движение, очень ловко, от уха до уха прошлась ножом. В её руке оказался скальп с двумя ушами. Она сняла скальп точно и привычно, только обычно надрезы делали по кругу и никогда уши в состав скальпа не вводили. Она внимательно осмотрела своё произведение искусства. Мне не раз приходилось снимать скальпы с мерзавцев или для устрашения какого-нибудь очередного ублюдка, но сделать «скальп-ушанку», даже мне не приходило в голову. Немного подумав и очевидно решив, что это не самое лучшее изобретение, одним движением отрезала уши, а остаток разместила в небольшой коробочке на бедре скафандра. Девушка, наигравшись с пленным, легко ткнула его ножом в голову, пробив череп и направилась ко мне широко улыбаясь. С сильным акцентом представилась:

– Джульетта.

Я улыбнулся в ответ, развёл ножи в стороны, показывая, что совершенно открытый и не собираюсь ничего агрессивного делать:

– Резак. А Ромео где? Негоже одной Джульетте скальпы резать.

– Он не режет. Это я непилот-капитан. Он на стабе остался. Дома с ребёнком будет. Нам нельзя в одном подразделении воевать, чтобы оба родителя в одном бою не погибли. Ребёнка должен кто-то обязательно воспитывать, хотя бы один из родителей.

Перед глазами стала Гайка, когда я её беременную выхватывал из-под колёс несущегося броневика, посланного Самкой. Как-то сразу на эту тему продолжать шутить расхотелось. Есть ещё одна странность. Эта юная девочка говорила о ребёнке, как о гарантированно иммунном. Она либо совсем глупая, либо уверена, что у неё ребёнок иммунный.

– Слушай Джульетта, а что ты здесь делаешь? Места глухие и откуда ты тут взялась, такая уверенная вооружённая?

– Я собаку ищу. Я по её следу иду. Они тоже по следу шли, а я им в спину ударила.

– А с каких пор люди собак по следу ищут?

Но девчонка не поняла мой юмор, а на полном серьёзе повела меня шагов на пятьдесят в сторону и показала. Да вашу мать! Вы что, издеваетесь? В траве была притоптана свежая дорожка по которой прошло несколько человек и не человек. Около лужи, которые часто встречается в этой равнинной местности и могут очень долго держаться после дождя в виде влажной земли и крохотного пятачка воды, было несколько следов. Такие места очень сложно заметить пока не наступишь, если не знаешь заранее. Было полно следов. Ясно видны отпечатки походной обуви, может быть кроссовок на высокой подошве или военных берц небольшого размера, огромные сапоги, которые спадали бы с ног не самого маленького йети, вздумай он обуться. Были вполне нормальные следы человеческого о размера нескольких лап, завершающиеся острыми как бритва когтями. Я давно перестал вздрагивать, когда да со мной случаются подобные вещи. У меня это вошло в привычку, столько раз это происходило, после того как я, преследуя нимфу, пересёк выступ черноты и оказался в местносте, где животные разговаривают, а викинги отрубают колёса броневиков секирами.

Джульетта, показав на следы начала пояснять:

– Вот это башмаки Сестры Аси, следов Эль-Маринель тут нет, она никогда в грязь не влезет, но и другим не скажет, по сухому обпрыгала. Это Настя Лёня, – и указала на огромные следы башмаков, которые сняли с вожака самого крупного йети. – А это Тотошка, – и Джульетта показала следы огромных когтистых лап. – Нужно догнать! Скоро война. Всё плохо. Обязательно догнать.

Я стоял и чесал лоб. В голову пришла мысль, что скоро начну со всеми этими делами как Блохастый, садится на зад и чесать за ухом задней ногой.

– Подруга, а я знаю куда они идут. Я сам в этом городе жил и дядю Тотошки знаю и тётю знаю. Грязь уже почти высохла, думаю далеко ушли, так не догоним. Нам надо в один город заскочить. Тут недалеко. Найдём транспорт и договоримся чтобы их встретили.

Мой план был прост. Догонять группу, прошедшую здесь несколько суток назад на своих двоих очень тяжело. Я примерно понимал, где меня высадил Свят и собирался добраться до ближайшего стаба и нанять транспорт. Мне нужно всё рассказать Кабальеро, который имел по словам моего товарища связь с городом животных. Нужно было срочно сообщить и о Тотошке, и о том, что произошло со мной, и девчонка имела какую-то очень важную информацию. Главное ничего не забыть, пока мою черепушку не заполнила новая партия удивительного и интересного.

Мы шли по кластерам, рассказывали друг другу множество историй. Джульетта прыгала от восторга, когда я рассказывал про Тотошку, о его тёте и дяде, взявших на воспитание сироту и вырастивших такого бойца. Удивлялась, как он всех обвёл вокруг носа, а я объяснял, что он от природы хитрожопый, и пса учили лучше воспитатели. Его названная родня настоящие чемпионы по всему тому, что он продемонстрировал, а затем я прыгал вокруг девчонки, весело размахивая руками. Как ребёнок с открытым ртом, слушал рассказы про могучих рукопашников, поход вдоль пекла, когда странный мужик разрывающий руками скреббера и при этом нуждающихся в постоянной защите от мелких хулиганов, её и её жениха протащил галопом вдоль пекла. Как они ухитрились сбежать чуть ли не от половины всех царьков местных княжеств, и кинули целый танковый полк Объединённого Союза. Я до слёз ржал, когда история про мужика, живущего в древней избе и охраняемого двумя богатырями с топорами оказалась правдой и понял, как её переврали. У меня мозг взорвался от того, что я узнавал, а затем наставала моя очередь рассказывать интересные истории. Если кто-то из заражённых выскакивал на нас, то два мастера клинков быстро заставляли замолчать урчащего невоспитанного негодяя, который посмел прервать столь увлекательную беседу. Мы его штрафовали на споровый мешок, который я складывал в плотный полиэтиленовый пакет и продолжали обмен интересной информацией.

Девчонка была юна, но была настоящим мастером ножей и носила грозное звание – непилот-капитан. «Непилот-капитан» – именно так и звучало оно у новых людей. На непилот-капитанов возлагались все обязанности, связанные с боевым применением машины, кроме непосредственно порулить штурвалом и пострелять из пушек. Штурмы, абордажи, осады, карательные операции и десанты – когда командование танками переходило к ней, руководителю ударной десантной группой, непилот-капитану.

Мы подошли к стабу. Охрана очень удивилась, увидев мирно притопавшую пару. Тут не принято прогуливаться без броневика или не имея внушительных пушек. Стаб был типичным представителем сральников, которых множество в Стиксе. Эти поселения не входили обычно в сильные объединения и держали нейтралитет на правах чумаходов. Их не трогали, чтобы не марать руки, но нам было плевать, наверняка здесь можно найти транспорт, а большего от этого захолустья я и не ожидал.

Прошли к центру, миновав загаженные кварталы, заполненные бухими рейдерами, опустившимися ниже бомжей и шлюхами, не заморачивающимися личной гигиеной, после очередного клиента. Зашли в заведение по приличней. Около кабака было значительно меньше мусора, девки, стоявшие на пороге, иногда мыли голову и даже подводили растёртый макияж, а гарсон, разместившийся у двери, имел фартук, хоть и не первой свежести, но вполне белого узнаваемого цвета.

Это хорошо, что в Стиксе невозможно получить заражение крови или подхватить кожные болезни, иначе половина этого стаба давно бы сдохла от дизентерии.

– Привет! – поздоровался я с барменом и положил на стойку несколько споранов. – Мне нужна машина. Тут не далеко. Стаб Объединённого Союза. Не знаешь где взять? Я заплачу.

– Присаживайтесь. Заказывайте. Попробую договориться, но сам понимаешь.

– Я же сказал – заплачу. Нельзя по быстрее?

– Как можно быстрее, – улыбнулся работник сферы обслуживания и сгрёб спораны. – У нас стаб маленький, надо будет узнать, кто сейчас трезвый.

Вот это менталитет! Самое сложное узнать не про машину, а кто из водил трезвый или не под кайфом. Только благодаря тому, что все продукты тут халявные и в заводской упаковке, еда оказалась вполне нормальная. И вправду, тяжело испортить кусок мяса, запекаемый в пакете, салат в коробке из супермаркета, булку в целлофане и бутылку колы. Инородным инопланетным кораблём, приземлившимся посреди стола, смотрелось блюдо с пирожными и конфетами. Продукты разумеется были тоже заводского происхождения, но вопреки местным традициям были аккуратно сервированы и разложены. Наверное, на кухне кто-то изрядно накурился и сейчас его пробрало не на «хи-хи», как обычно, а пёрло на «повара». Судя по фигурной посыпке из сахарной пудры, нескольким свежим ягодам клюквы, черники и физалиса, украшавших композицию, вштырило его не по-детски.

«Ножи и пистолет с драконами.»

Действующие лица:

Резак – мастер ножей.

Джульетта – мастер ножей и непилот-капитан рейдер танка «Разрывающий».

Бармен – тип с хитрыми, бегающими глазёнками, одетый в неопрятный фартук и нервно поглядывающий из-за стойки.

Местное быдло – группа лиц, действующее на своё усмотрение и предпринимающее агрессивные действия ко всем пришедшим в заведение незнакомцам.

Шлюхи – местные шлюхи, в задачу которых входит гадко хихикать и подбадривать местное быдло, когда оно предпринимает агрессивные действия ко всем пришедшим в заведение незнакомцам или визжать и разбегаться, когда шлюхам угрожает опасность.

Действие первое.

Унылый кабак, за одним из столов которого сидят Резак и Джульетта в ожидании транспорта. На столе стоит поднос с пирожными и тарелки с едой. На соседних столах расположились завсегдатаи заведения – представители местного быдла, а компанию им составляют неопрятные, громко смеющиеся девицы. Вдоль всего заведения расположена массивная барная стойка сделанная из грубых досок, безвкусно покрытых облезших лаком. Официант выглядывает из-за стойки.

Резак: Блин! Вот это грязь.

Резак открывает бутылку колы и делает из неё глоток, брезгливо отодвигая недомытый стакан, кидает беглый взгляд на Джульетту. Его подруга спокойно продолжает есть, но одними глазами показывает, что наблюдает за окружающим пространством.

Местные завсегдатаи, вооружённые разномастным оружием, покидают свои места и окружают стол, за которым расположились Резак и Джульетта.

Мужик с разлапистой бородой и следами грязи на лице: Эй, косманавтша, не хочешь с нормальными мужиками в невесомости покувыркаться?

Стоящий рядом (передёргивая автомат): Я слышал вы машинку ищите, можем прокатить. Вы очень спешите, так мы поможем, руки на стол, и всё будет быстро.

Резак полностью игнорирует подошедших, а Джульетта спокойно сидит и пьёт сладкий напиток из трубочки.

Действие второе.

Резак откидывается на спинку стула и продолжает движение. Стул падает, а Резак ударяет двумя ножами по ногам мужчины с бородой и второго с автоматом. Перекувыркнувшись через спину, вскакивает позади падающих мужчин и прорезает позвоночные столбы вдоль, выводя лезвия до затылка. Пальценожем бьёт ещё одному мужчине в голову, протыкая череп. Стоящая рядом девица пытается вытащить пистолет из сумки, а Резак внимательно за этим наблюдает.

Одновременно с началом движения Резака, Джульетта резко встаёт. В её руках оказываются два клинка. Один из стоящих за её стулом бандитов вскидывает руки. На руках болтаются два увесистых лоскута кожи, от подрезанных брюшины, рёбер, и пласт мышц кожи под руками. Эти лоскуты символизируют крылья и очень на них похожи. Раненый бежит к выходу, не попадает в дверной проем, ударился в косяк и бьётся как раненая птица, болтая крыльями. Второго мужчину, в обратный ход ножей, Джульетта разрезает по диагонали. Срезы проходят от плеча до бедра.

Джульетта бросает ножи в ножны, в её руке оказывается пистолет, инкрустированный розовым и белым золотом, на рукояти изображение двух драконов переплетающих хвосты, которые убивают женщин и детей. Звучит два выстрела, которые сливаются в один. Пуля нео, попадает крупному мужчине с дробовиком в грудь. Рука улетает за стойку бара, калеча бармена и разбивая несколько бутылок, голова ударяется в потолок, оставляя вмятину и раскалываясь, а грудная клетка разрывается на мелкую фракцию, обрызгивая окружающих и понижая общую видимость происходящего. Второй выстрел попадает в район паха девицы, выхватывающую пистолет-пулемёт. Девица падает на пол, ударяясь грудями, верхней части тела, а средняя часть тела и верхняя часть ног дополняют разбрызганную в воздухе фракцию, ещё больше мешая обзору.

Джульетта разворачивается, и делает два выстрела в деревянную стойку бара. Стойка разлетается крупной щепой, калеча и раня окружающих. Щепа впивается в кожу, ранит глаза и открытые участки тела, а крупные куски ломают кости и отрывают конечности.

Резак (восторженно): Подруга, это что у тебя за гаубица. С линкора сняла?

Девке, находящейся около Резака, удаётся вытащить пистолет, и она его начинает направлять. Резак отрубает руку вместе с оружием, немного подумав, в одно движение подрубает обе ноги, но не добивает тело, дав соскользнуть на пол. Девка прикусывает язык, ударившись лицом об пол.

Резак: Ну, извини дружище Трах. Знаю, что есть повод обидеться, но так получилось. Я не специально.

Шлюхи визжат и разбегаются.

Действие третье.

Джульетта проходит по залу, добивая раненых. Заходит за стойку, продолжая начатое. Резак помогает. Резак и Джульетта вытирают ножи и прячут оружие. Джульетта возвращается к столу, берёт поднос с пирожными, подходит к Резаку.

Джульетта: Нам пора?

Резак: Думаю да.

Джульетта захлопывает забрало, берёт Резака за палец и ведёт к выходу из разгромленного кабака. Около дверей их встречает несколько парней с автоматами и нашивками службы безопасности стаба. Руки у парней дрожат, на лицах неуверенность или откровенный испуг. Подбегает запыхавшийся мужичок, по лицу которого стекают крупные капли пота. Джульетта протягивает руку с подносом, но котором пирожные и конфеты, предлагая всем угощаться.

Немая сцена.

Занавес.

Такой разгром пройти незамеченным не мог, и на входе нас уже ждало несколько парней охранников, перепугано держащих стволы. Подруге ничего не стоило вырезать весь этот стаб в одиночку. Я уже был осведомлён о возможности её костюма. Два пулемёта в упор не оставили на нём ни одной царапины, а предусмотрительная девчонка при выходе из двери захлопнула забрало. У всех этих прибежавших охранников с дрожащими руками не было никаких шансов даже с одним мной, а если Джульетта из своего пистолетика начнёт стрелять, то тут одна выжженная пустыня останется.

Прибежал потный пузан, наверное, начальник. Вырезать этот стаб в наши планы не входило, и я начал мириться. На спинку скамейки, стоящую около кабака, аккуратно положил десять горошин и вежливо поздоровался:

– Привет убогие! Посмотрите камеры наблюдения, там они, наверное, есть или разбежавшихся дырок поспрашивайте. Я подожду и не буду вас убивать, мне проблемы не нужны. Этого на ремонт помойки вполне хватит.

Подруга повернулась ко мне, а потом посмотрела на охрану, слегка наклонив голову. Лица, через непрозрачное забрало видно не было. Что-то решила, поставила на скамейку блюдо, отщёлкнула небольшую коробочку с бедра, и достала из неё чёрную жемчужину, положив её рядом с моими горошинами. Пузатый мужичок, очевидно большой начальник местного гуляй города смотрел на нас с удивлением и испугом.

От нас потребовали разоружиться, но Джульетта, в лучших русских традициях свернула кукиш и продемонстрировала бравым воителям. От нас с разоружением сразу отстали, он пристали с обязательным посещением кабинета большого и потного начальника. По прибытии в кабинет, толстопуз попытался на нас на ехать:

– Вы кто такие? Что вы тут устроили?

– Я, старший специалист из команды Свята, в прямом подчинении Кабальеро. Я боец Объединённого Союза. Сейчас вырежу к хренам ваша стаб, а после того как начальник пришлёт сюда десяток самоходок, будете наклонно стоять и извиняться, – отрапортовал я.

Джульетта открыла забрало, впервые с момента, когда вышла из заведения, которые мы успешно вырезали:

– Третья ударная бронегруппа изолированных поселений новых людей. Рейдер танк «Разрывающий». Непилот-капитан – Джульетта.

Пузан шустро сдулся. Рейдер Свят был известен, и даже если этот конкретно пузан был не в курсе, то об Объединённом Союзе и о Кабальеро знал точно. Конечно он представления не имел о новых людях и бронегруппах, но мелкие чиновники, привыкшие десятилетиями высиживать в своих тёплых креслах, обладали поистине звериным чутьём. Никакие умения Стикса здесь не причём – это у них от природы. Во всех мирах эти свойства действуют одинаково и совершенно не важно, что мы говорили, а важно как мы это говорили.