Текст книги "S-T-I-K-S. Резак 2 (СИ)"

Автор книги: Герман Горшенев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– А не спалят? Был такой «Урал», потом другой и так несколько раз.

– Да, ну! Это внешка, я это фокус если раз в полгода проворачиваю, и то не каждые. За это время тут две третьи населения меняется. Резак, не парься, завтра мы покинем эти дикие места и будем уже в цивилизованной части Стикса, а там нас встретят, я договорился. Теперь у нас с тобой дружище не какой-то там тент внешников, a настоящий бронированный Урал нашего объединения. Пусть только посмеют косо глянуть! Сейчас проедем по грязи, потом ещё одна мойка и мы в законе, так что, Кёрхер в зубы и чтобы через пять минут я этого камуфляжа я не видел! Выполнять, рядовой Резак!

Я шуточно отдал честь и гордо выпятив грудь сказал: «есть!»

Речка, около которой мы остановились в этом месте делала резкий поворот и намыла настоящий омут. Его глубине могло позавидовать русло солидной судоходной реке. Там мы и утопили лишние оборудование. Наломанный пеноплекс с маскировочной окраской забрали с собой. Проезжая мимо кластера с садовыми участками подобрали подходящую постройку с бревенчатым сараем и грудой ценного хлама. Перетащили пеноплекс в сарай.

– Резак, скажи, пиромания входит в сферу твоих интересов?

Свят взял с полки сарая свечу. Немного порыскав около мангала притащил средство для розжига углей и выцветшее на солнце полотенце. В сарае, где мы сложили камуфляжный пеноплекс были изрядные запасы ценных деревянных деталей, которые ещё не сгнили, а выбросить жалко. Товарищ создал настоящий шедевр в стиле пионерского лагеря. В пропитанное средством для розжига мангалов полотенце он установил свечу и поджог. Когда свеча немного прогорит, то загорится ткань и соседние политые остатками жидкости деревяшки, сарай сгорит и от нашего камуфляжного секрета не останется и следа. По прикидкам Свята, пожар тут будет минут через двадцать, как раз хватит ещё на один большой заворот.

Перевоплотившись из размалёванного в камуфляж тента неприятеля в важных местных, разъезжающих на серьёзном бронированном кунге, двинули дальше.

Глава 10. Гром. Красный сапог

Моё имя – Гром. Звучит гордо, но на самом деле оно шуточное. Когда мне его давали, народ со смеха чуть лодку не перевернул, на которой меня спасать приплыл. Я на рыбалку себе травмат купил Васп-Гром. Кроха размером с ладонь, патроны обычная девятка, шесть штук в обойме, зато почти ничего не весит. У моего пистолета даже предохранителя нет, стреляет самовзводом. Забавная пуколка, но при всём смешном виде – вполне себе травмат. Если не удовлетворят своё эго по большим пушкам, что там девять миллиметров, что там, стандартные девяносто джоулей – больше нельзя. В нарушение всяких правил таскал в кармане вместе с ещё одной обоймой.

У меня друг – отмороженный на весь подсачек карповик. Он мне подставку под удочку подарил фирменную. Стальная, тяжёлая, таскать неудобно, зато хорошо вкручивается. Он мне всё говорил: «Вот будет сазаний паровоз или пеленгас долбанёт, китайский алюминий в дугу гнётся, а эта выручать будет, и по голове дать можно». Вот и она меня тоже выручила. Я этой палкой и травматом отмахался, думал нарки-опущенные под кайфом с притона сбежали. Целая толпа была. Еле вырвался и на островок переплыл.

Речка у нас широкая и полноводная, а ещё и весна. Плавать холодно, но пришлось. Прямо напротив меня длинный и узкий остров, такие тут не редкость. Метров сорок ширины и километр длины. Так с палкой и пистолетом переплыл. На одну сторону пробежал, на другую. Везде одно и тоже, и для Стикса обычная тема. Те, кто не решился прыгать и плыть, уже в куски порвали. Решил отсидеться и помощи подождать. Через час лодка с вооружёнными бойцами подплыла. Они думали, твари рейдера загнали. Выстрелы то пистолетные, но странные. Как увидели мою пушку, которая на ладони умещается, со смеха попадали. Громом и окрестили в честь моей смешной артиллерии, и изрядного боезапаса в две обоймы по шесть патронов.

Мой крёстный тогда говорил, что если ты с рыболовной палкой и этим пекалем отмахался, то и дальше у тебя всё будет хорошо. Так оно и было, до этого путешествия.

Огромная тварь, похожая на гусеницу, неслась на наш пикап. Шесть пар лап, расположенных спереди, завершались наростами словно совковые лопаты, а задняя часть держалась на десятке-другом ног, обросших иглами и разбросанных по брюху как-попало. Три лапы имели много суставов и могли обхватить тушу дважды. Они с одного бока, а голова, или что-то похожее, росло сзади и выгнув шею смотрела сотней глаз. Ещё пара недоразвитых голов росло по телу, а удлинение вроде хвоста имело гигантский шип.

Это был скреббер. Он появился неоткуда и двигался к нам постепенно ускоряясь. Заражённые, на которых мы натолкнулись, бросили нас и побежали во все стороны. Я развернул ствол и дал спуск. Пули били в наросты на шкуре и рикошетами уходили в стороны, совсем не мешая огромной твари. Последний раз клацнул мой КПВТ, и завершающий ленту патрон отправился к телу гиганта. Крайняя надежда с вольфрамовым сердечником щёлкнула об роговые пластины, ушла в сторону, надёжно вбивая последний гвоздь в крышу нашего гроба.

Огромная пасть, открывшаяся просто так, из перелома секции панциря обнажила прямоугольные, как у деревоперерабатывающего станка резцы. Сознание уловило запах свежеиспечённого печенья, миндаля и вяленной рыбы. Никакой сладковатой трупной вони или смрада гниения. Мой нос уловил запах за то мгновение, когда тварь замерла, дрогнула всей тушей и бросилась бежать. Она рванула от нас с невообразимой скорость, а мимо проносится мужичок в одном красном сапоге. Он орал, рычал, шипел и говорил какие-то слова, похоже на всех языках одновременно. В руках странный человек держал саблю, больше похожую на столовый нож, по лезвию который горел огонь. Делая огромные многометровые прыжки, он ухитрялся бежать быстрее скреббера, а скреббер убегал от него.

Мужик развил невообразимую скорость и догонял убегающую тварь. Он был обут в один красный сапог, одет в совершенно дурацкие штаны и широкую рубаху. Бесстрашно прыгнул на чудовище, по пути ударив рукой по лапе, рассёк своим горящим большим кухонным ножом значительную прореху в шкуре, ухитрился ударить ногой, боднуть лбом, укусить, а затем запрыгнул внутрь, разорвав себе проход в теле саблей и руками. Огромный фонтан внутренностей брызнул во все стороны, тварь разорвало по полам, а среди этого метался отблеск огненного кухонного ножа-переростка, утопая в истерзанных внутренностях.

Страшный дядька пробил дыру и залез внутрь тела, мечущегося в агонии монстра, а затем расчленил его пополам. С чудовищной скоростью метался отблеск горящего лезвия. Огромные лапы били по мужику, пытаясь избавиться от агрессивного существа, но такое ощущение, что всё это его не касалось и он жил своей жизнью, в другом мире. Массивные когти и лапы, способные разорвать танк, не причиняли ему никакого беспокойства и совсем не мешали раздирать половину скреббера на крохотные куски, размером с носовой платок. Лапы твари словно стучали в бетонную стену и не имели к происходящему никакого отношения.

Вторая, оторванная половина пыталась уползти и спастись бегством. Всюду бежали заражённые. Они очень боялись и похоже им было страшно везде, а бежали во все стороны, не разбирая дороги. Я не думал, что их тут так много, они были в ужасе и им было всё равно куда бежать.

Когда этот мужичок драл скреббера, было страшно, было очень-очень страшно. Я уже успел попрощаться с жизнью и всё что я делал – это чисто на злобе. Хотелось причинить гадостей по максимум, перед тем как тебя сожрут и разорвут в клочья кишки. Сейчас, от одних звуков, несущихся с места где раздирали тварь, пронимало до костей и нервно трясло изнутри. В эти секунды мы родились третий раз. Первый – в том мире, второй – после того как получили счастливый билет иммунного, а третий – со странным охотником на скребберов, бегающим в одном красном сапоге.

Мимо нас галопом бежали крупные заражённые. Похоже, происходящее их испугало не меньше нас. Я вжался в пулемёт, а рядом со мной, схватившись мёртвой хваткой в автомат, стоял Дятел, а на дне кузова пикапа стонал Туз с разодранным животом и изломанной грудной клеткой. Рёбра торчали острыми осколками из порванной выцветшей майки, которую он застирал до дыр, штопал, но упрямо носил.

Когда мы здесь встретили такое количество заражённых, наши шансы на выживание стали измеряться миллионными долями, а когда появился скреббер, уже перестали измеряться математикой, столь ничтожны они оказались. После того, как мы отстрелял все крупнокалиберные патроны, трубы гранатомётов остались пусты, как и обоймы из боекомплекта моих напарников, то наличие шансов измерить было невозможно. Всё что сейчас происходило – было чудом, далеко за гранью математики, логики и разума. Дятел тоже боялся, но пытался держаться, крепко сжимал автомат, хотя его трясло, а штаны были мокрые. Это всё мелочи, мокрые штаны дело обычное, и если всё завершается только мокрыми штанами, а не выпущенными кишками, то на такую ерунду и внимания никто не обращает. Все, кто думает иначе, воображая себя крутым спецназовцем с квадратным подбородком, обычно, больше первого рейда не живут.

Тузу было плохо. Похоже пришёл конец и ему и его майке. За эту майку он своё имя и получил, от нескольких уголовников, которые его нашли. Сидельцы, с которых почти год сходили наколки, никакой другой ассоциации не видели. Яркая майка с зелёным прямоугольником, имеющим по диагонали два квадрата на краях и один большой квадрат посередине, развёрнутые под углом сорок пять градусов, вызывали ассоциацию не печатной платы с новейшим чипом, а именно игральной карты.

Мой товарищ первое время злился, показывая на майке микросхемы, и пытаясь всех убедить, что это чудо электроники, требующее уважения. Уголовники, криво лыбились и отвечали, что они и не спорят, и если он хочет этого туза считать платой, так никто не против, это его право.

Я перевёл взгляд на Дятла. Он очень серьёзный охотник и человек с железной психикой, а сейчас его трясло. Наверное, и меня будет трясти, я просто это ещё не понял.

Немного загибая в сторону, на нас побежал здоровенный топтун, грозя перевернуть наш пикап. Передним вырос силуэт рыцаря, в полтора человеческих роста, закованного в броню. Верхом двусторонний секиры он поймал топтуна за то место, где у него должна быть шея, между телом и пастью, чуть подкинул, и совершенно без замаха отрубил башку, своим оружием. Мимо пытался пробежать ещё один топтун и несколько мелких тварей. Чёрный рыцарь, разрубил всех в одно движение, начертив в воздухе кровавую дугу, идущую за лезвием топора, словно в японском мультике. Если у пары бегунов срез пришёлся по середине груди, и они тряпками повалились на землю, то у их более крупного товарища отсекло верхнюю половину тела, которая попыталась сбежать, пользуясь руками. Беглеца догнал ещё один рыцарь, появившийся рядом с первым и наступивший полу-топтуну ногой на голову, и вдавивший споровый мешок внутрь черепа. Он был точной копией первого, тоже в полтора человеческих роста, и тоже был одет в чёрный латный доспех с глухим шлемом. Они действовали как одно целое, синхронизируя каждое движение до миллисекунды. Не развитых заражённых хватали за головы и встряхивали, ломая шеи, ставили подножки, наступая латными башмаками на головы и вдавливая споровые мешки в черепа. Иногда просто хлопали ладонями, закованными в сталь по споровым мешкам на затылке.

Справа от нас очень недобро заурчали. Переборов свой страх, около пикапа остановился здоровенный рубер. Я выхватил пистолет, мой напарники направил автомат. Огромная тварь была от нас в нескольких шагах. Без крупного калибра, вопрос был только в том, насколько больно мы ему сделаем, перед тем как он нас убьёт. Три стрелы одновременно воткнулись в башку рубера, две в глаза и одна в раскрытую пасть. Заражённый обмяк и плюхнулся мордой об землю, сломав стрелы и ещё больше загоняя обломки древка в голову. Со стороны затылка торчали три наконечника, которые пробили споровый мешок изнутри.

К пикапу подпрыгала девушка. Она не ходила, она всё время двигалась вприпрыжку. На ней были лёгкие берцы, много украшений с броскими камнями, руки и ноги разрисованы яркими красками. На рисунках изображены драконы, бабочки, цветочки в совершенно непредсказуемых сочетаниях. Одета она была в почти прозрачное и дико короткое платье, а голову покрывала щетинка в несколько миллиметров светлых волос, которые практически не были видны в лучах солнца. Голову украшали лопоухие уши. Когда она поворачивалась и солонце светило сзади, то они просвечивались и притягивали взгляд. Вот это природа наделила девчонку! На почти лысой голове они смотрелись ещё больше. Надо на них меньше пялиться. Нас, вроде как спасают, для чего, пока непонятно, но как-то неудобно.

Лопоухое создание держала в руке лук, за спиной два колчана стрел, повешенных крест-накрест и на поясе был нож. Никакого огнестрела у неё не было. Она с сожалением покачала головой и вздохнула, глядя на поломанные стрелы, повернулась к нам и представилась:

– Привет! Я Эль-Маринель Ушастая.

Тем временем мужичок продолжал рвать тварь. Разодрав заднюю половину твари до крохотных лоскутков, он перебрался к передней, которая попыталась по-тихому удрать. Шансов у неё не было. Всю округу оглашали нечеловеческие вопли, переходящие в ультразвук, а потом спускающаяся до самых низов, от которых дрожат внутренности, а через секунду опять поднимались на писк, за гранью слышимости. От этих звуков трясло всё вокруг, внутренности сводило в приступе ужаса, а зубы скручивало как под сверлом стоматолога. Злой дядька ругался на непонятных языках, шипел, кричал, скрипел. Скреббер бил его лапами, пыталась хоть как-то избавиться от этого назойливого мелкого убийцы, но это по-прежнему совершенно не приносили никаких результатов. Такое ощущение, что он просто не замечал, что его бьют. Двигался обладатель красного сапога тоже не по-человечески. Он то оббегал тварь, разрывая дистанцию, то прыгал обратно, используя в драке помимо своего большого ножа все части тела, кусаясь, ударяя руками, ногами и пытаюсь боднуть головой.

Заражённые продолжали бежать с нескрываемым ужасом. Девушка влезла к нам в пикап и совершенно не обращая внимание на нас, вытащила из колчана ещё одну стрелу, наложила на лук, и в позе охотника в ожидании, стала внимательно наблюдать за происходящим. Скреббера разрывали голыми руками на носовые платочки. Два рыцаря, поглядывая в сторону самого главного действия, не забывали перехватывать то одного заражённого, то другого. Похоже, им вообще было без разницы, какого размера кто будет. Тем, кто покрупнее, подрубали лапы и добивали ударами кулаков по споровым мешкам, а мелочь хватали за головы и ломали шеи. Некоторых шустриков сбивали с ног, наступая башмаками на голову, раздавливая споровый мешок, а порой и весь череп. Рыцари это делали настолько обыденно, как будто они этим всю жизнь каждый день занимались.

Задний бампер накренился, я с Дятлом дёрнулся. К нам в кузов залазил поп. Настоящий поп в рясе, с крестом, бородой и стриженный под ноль. Под рясой угадывался бронежилет, одетый поверх длинной кольчуги. Беззастенчиво распихав нас и девушку, он внимательно посмотрел на происходящее:

– Да, согласен. Добрая Милая Крестная сегодня в ударе. Всегда хотел посмотреть, а то всё рассказывают да рассказывают, – не оборачиваясь на нас говорил поп. – Это он ещё долго будет занят. Пока полностью жизни в скреббере не останется, не отпустит. Будет добивать, пока до последней клеточки не сдохнет. Дело редкое. Большая у меня сегодня удача посмотреть, как оно бывает.

Священник поправил висящий на шее автомат Калашникова с драным прикладом и толстым стволом из серого металла. У него ещё была кобура с пистолетом и здоровая стальная дубина, вроде булавы. Внимательно наблюдая за происходящим, он перебил бороду. В кузове, с выпущенными кишками и разломанной грудной клеткой стонал Туз.

Поп обратился к лучнице:

– Эй, эльфийка, чего стоишь? А ну дуй за Сестрой Асей, не видишь, люди умирают? Ещё насмотришься.

Девушка кивнула, посмотрела на нас и улыбнулась, затем ушастое создание легко выпрыгнула из пикапа и унеслась куда-то в припрыжку. Поп обернулся к нам:

– Можете меня звать Батюшка Айболит. Кто вы такие будите и чего сюда забрались?

Я решил сразу всё рассказать. Нас спасли, и наверняка эти чудики, которые скреббера разрывают, могут так спросить, что лучше самому всё сразу рассказать, и наплевал на все законы Стикса. Я сказал:

– Мы за заначкой идём. Много чего припрятано. Это мой крёстный, когда умирал всё рассказал.

– И много припрятано? Того стоило? – поинтересовался батюшка.

Я покачал головой:

– Нет конечно, не стоило. Мы рассчитывали, что всё будет по-тихому, тут всегда так было, и двигатель у нас специальный, и вооружение мы взяли хорошее, и умения есть, которые нас прикрывают от заражённых. Сильных тут быть не должно, кластеры глухие, жрать нечего, может пара осёдлых будет, но крупника точно не должно было быть, тем более скреббера.

– Да, согласен. У нас тоже информация, что тут никого. Поменялось тут что-то.

– Мой крёстный БТР припрятал, поломанный, но детали мы с собой прихватили. Думали запустить. БК есть, стволы, взрывчатки немного. Патроны с избытком.

Поп махнул рукой:

– Ладно, мирское, неинтересно. Немного подлечим и можете топать за своим броневиком. Оружие у нас особенное, поделиться многим не сможем. Патронов совсем мало взяли. Можете с нами пойти, только нам туда.

Это было в другую сторону, но мы с Дятлом сразу закивали в знак согласия. Если только эти странные чудики не пошутили, то нас не только спасли, но ещё и брались довести до безопасного места и совсем не заинтересовались конкретно, где у нас и что припрятано. Я озвучил:

– За мирским мы тоже потом сходим. Мы с вами, если возьмёте конечно.

Через несколько минут вернулась ушастая девушка. Она скакала к пикапу, а за ней шла взрослая женщина в военных берцах и русском старинном сарафане, подпоясанным армейским поясом с кобурой. За женщинами шло нечто, отдалённо напоминавшее собаку и ростом хорошо за полтора метра в холке. Массивные металлические плиты закрывали тело, а их покрывал слой элементов динамической защиты. В огромной пасте виднелись клыки, защищённые металлом, и такие-же покрытые металлом когти. Недобрый взгляд скользнул по нам, и монстр вильнул хвостом, закрытым в защиту из толстых колец. На него было навьючена целая куча мешков и рюкзаков, а в зубах, гордо подняв морду, он тащил красный сапог. Это очевидно сапог вот того мужичка, который сейчас добивал скреббера.

Женщина запрыгнула в кузов, подошла к раненому, осмотрела раны, и вернулась к бронированной собаке, или что это у них такое, но больше всего похоже на собаку. Сняла небольшую сумку и вернулась обратно. В руках у неё была настоящий докторский саквояж, как показывают в кино или мультиках. Достала оттуда свёрток, а котором было множество кармашков с хирургическими инструментами. Тут были и скальпели, и зажимы, и даже небольшая пила в виде тросика из нержавеющей стали с зубцами. Около Туза положила несколько коробок со шприцами, бинтами и прочими медицинскими штуковинами. В руках у женщины появился небольшой, похожий на пистолет шприц, которым она, прижимая к коже раненого раструб ствола, «обстреляла» раны. Перезарядила ампулу и сменив пятак из нержавейки на длинную иглу, сделала ещё несколько уколов. Достала фляжку и пролила из неё раны мутной жидкостью.

Я так про раны сказал, потому что других названий не знаю. На самом деле, вся передняя часть товарища была в виде сплошной каши, и если бы не укол спека, то он бы был уже мёртв. Женщина в старинном сарафане и армейских берцах, коснулась руками ран и начала их собирать. Это именно так и выглядело. Кусочки костей срастались на глазах, острые крошки, кусочки грязи, клочки органов и рваные лоскутки плоти и кожи она вытирала с рук салфеткой. Затем взяла скальпель и разрезав штанину, срезала несколько полосок кожи и что-то обмотала в распоротой брюшине. Подняла голову и прокомментировала:

– Это его плоть, я органы фиксирую. Очень много повреждений, потом внутри рассосётся. Если обычными нитками делать, то прежде чем раны затянет, их организм отторгнет. Это такая проблема в Стиксе, – и вернулась к своему занятию.

На её руках кровь запеклась, видно было как рваные куски мяса срастаются, схватываются и превращаются в знакомые на вид мышцы и кости. Внутренние органы в руках женщины снова становились гладкими, а не в форме порванной тряпки. При этом она страшно материлась, как на больного, так и на всё, что попадалось ей под руку. На наших глазах происходило невероятное чудо. Если её компания была странная снаружи, то женщина была иная изнутри. Я слышал про невероятно сильных знахарей, но то, что она делала, было за пределами любых брехливых рассказов. О таких как она, с придыханием и сказочной интонацией рассказывали друг-другу рейдеры. Всегда хочется иметь под рукой знахаря, который может засунуть тебе обратно кишки, собрать раздробленную грудину, лёгкими щелчками пальцев срастить порванную в лоскуты кожу, а затем отматюкать и пообещать, что через несколько дней ты сможешь встать.

При самом лучшем раскладе, даже если бы мы прямо сейчас оказались у нас на стабе, то Туз бы пролежал несколько месяцев обколотый спеком, и в гипсе, пока будут срастаться внутренние органы и кости. Мы его и не собирались лечить, просто обкололи тем что было, потому что сильно не хотели добивать своего товарища. Знаете, есть такая женщина, обычно её зовут Надежда. При любых обстоятельствах она ухитряется умирать уже тогда, когда все остальные умерли или разошлись по своим делам.

– Сестра Ася, как болезный? Ходить, когда будет? – спросил Батюшка Айболит.

– Думаю дней пять, – ответила женщина.

Охренеть! Эти чудики спрашивают, не будет ли Туз жить, а когда он будет ходить! Так вот как тебя зовут, та загадочная Надежда, умирающая последней, но иногда приходящая, засовывающая кишки обратно и соединяющая раздробленные кости. Тебя зовут – Сестра Ася.

Заражённые кончились. Они либо разбежались, либо их придушили два рыцаря. Приличное количество тварей пристрелила лысая лучница, разрисованная всеми цветами радуги. Она всё время говорила, улыбалась, строила глазки и походя стреляла, почти не целясь. Да она совсем не смотрела, куда стреляет! Просто в одно мгновение стрела оказывалась на тетиве, щёлкал лук и тварь летела кубарем через башку или заваливалась на бок, а в глазу или открытой пасти торчали стрелы. В её голове, наверное, два мозга. Один предназначен для щебеталок, говорилок, улыбашек и рассказывания милых историй. Первый мозг растягивал улыбку до ушей и говорил: «Это Батюшка Айболит, он всегда занятый, а это Сестра Ася, она лечит, но всё время ругается. А это Настя Лёня, они муж и жена, а у них ребёнок – девочка, её Голодная Настенька зовут…» Тем временем, второй злобный и суровый мозг, демонтированный с боевой машины и установленный в череп этой милой девчонки, успевал внимательно следить за окружающим, выбирать цели и неуловимым движением поражать с невероятной точностью. Её стрелы имели невероятную пробивную мощь, я бы, наверное, поставил на её стрелы, а не на КПВТ.

Девушка радостно запрыгала: «Добрая Милая Крестная! Ой! Ой! Смотрите! Он возвращается, скреббера придушил! Сходим посмотрим?»

С этим всем мы пропустили момент, когда мужичок перестал рычать, распрямился, внимательно осмотрел что происходит вокруг и в одном сапоге, ругаясь на простом русском, направился к нам. Он вытирал глаза от липкой гадости, аккуратно на вытянутой руке держа полыхающий огнём саблю, или даже скорее большой тесак. Рыцари, неспешно топая между трупами, методично собирали трофеи. С разделкой они не заморачивались, а просто отрывали споровый мешок руками и швыряли в небольшие оранжевые брезентовые ведёрки, какие часто берут на рыбалку.

Дядька в одном сапоге подошёл к нам. Рядом с ним радостно прыгало бронированное чудовище, всем своим видом предлагая взять принесённую пару к сапогу.

– Тотошка, фу! Да подожди ты! Дай отмоюсь, хоть один сапог пусть чистым будет. Батюшка Айболит, пока палаш горит, хочу нам бронепластин нарезать. Говорят, они раза в три легче и раз в пять прочнее обычных стальных. В прошлые разы как-то не удавалось, всё думал попробовать. Можем Эль-Маринельке броне-платьице сообразить, а то нашей ушастой явно поддувает, – затем обернулся к нам. – Эй, пацаны, хватит кишками раскидываться, вам сейчас тоже чего-нибудь сбацаем. Я вроде несколько крупных кусков видел. Кстати, говорят ещё запах специальный даёт, заражённых отгоняет, а то я слышал вы вонючку себе кислую на голову льёте.

Поп вылез из кузова и потопал к трупу скреббера вместе со этим странным дядькой, перемазанным липкой гадостью и очень аккуратно держащим свою странную саблю на вытянутой руке. За ними утопал один из рыцарей, а затем перескочив через борт кузова, упрыгала лучница.

Через некоторое время странная компания вернулась. Все были перемазаны липкой гадостью, но довольны поисками. Они тащили груду кусков, похожих на сросшийся хитин рака с кожей. Чёрный рыцарь швырнул куски на землю, отправился к Сестре Асе и вручил ей споровый мешок. Споровый мешок скреббера был огромен. Великан надрубил его секирой, разломав словно тыкву. Я краем глаза следил, как женщина перебирала содержимое, вытаскивая белые жемчужины и куски янтаря. Никогда раньше даже не видел ни того ни другого.

Нас позвали. Я подошёл к груде кусков, вблизи похожих на жёванные объедки полуварёного рака, которого изрядно погрызли перед тем как выбросить в мусорник. Мужичок выбирал «объедки» поровнее и крупнее, и словно художник, вырезал куски нужного размера. Посмотрел на меня, прикинул экспозицию и приступил к нарезанию кусков. Он «навоял» довольно приличную кучу, и выбрав хорошую охапку, отдал мне:

– Примерь, должны вместо штатных в ваши бронежилеты стать. Если что, сами там. Палаш уже почти потух, чёта я поздно сообразил.

Я взял в руки нарезанные куски брони твари. Они были необычайно лёгкими. Я слышал об этом под очень большим секретом, от очень серьёзных людей. Несмотря на то, что упоминать скребера является крайне плохой приметой, многие действительно выдающиеся рейдеры, трейсеры и даже стронги, с удовольствием платили колоссальные суммы за подобные штуки.

Броня из этих представителей Стикса превосходила керамические пластины бронежилетов самых высоких классов, была в разы легче и самое главное, имела свой запах. Если по близости нет другого скреббера, а развитые заражённые тебя не видят глазами, чтобы понять, что их обманывают, то стараются уходить подальше. Из двух запахов, иммунного и неназываемого почти всегда выбирают тот, который пострашнее. На не развитых это не действует – они слишком тупые, а вот крупные уходят, ведь именно они самые опасные.

Странные чудики дарили целое сокровище. Мужичок на глаз прикинул пластины к моему бронежилету и накидал что-то вроде рыцарских доспехов на лучницу, укладывая куски на траву. Плевать, если что-то мне не подходит. Я потом сделаю, обошью кевларовой тканью, можно алмазной фрезой на станке подрезать, если конечно доживу. Всё время не покидало ощущение, что этот самый дядька в одном сапоге, развернётся и отрубит голову или руки со словами: «Шутка! Малые, вы и правда думали, что вам броню от скреббера дарить будут?».

Но ничего не происходило, я по-прежнему держал куски и забирать у меня их никто и не думал. Поп и мужик морщили лбы, прикидывая, где ещё подрезать, чтобы размер соответствовал их лучнице. Эль-Маринель, услышав, что её и вправду собрались приодеть, презрительно фыркнула, задрала носик и ускакала подальше в сторону леса, где ещё мелькало несколько мечущихся в ужасе заражённых.

Всё это время пёс прыгал вокруг занятых своими делами и пытался хоть кому-нибудь вручить красный сапог, который до сих пор держал в зубах.