Текст книги "Русские оружейники"

Автор книги: Герман Нагаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

8

Дела на фронте шли с переменным успехом – без особых продвижений с той или другой стороны. Это позволило только что прибывший полк оставить в резерве. Полк разместили в лесу, в палатках и землянках, оставшихся от другой части. Солдаты старались получше укрыться в землю, так как еще по пути от станции подверглись нападению немецкого самолета, сбросившего несколько бомб. Одна из них угодила в колонну, убив ротного и четверых солдат.

Новый ротный прибыл из штаба армии. На другой день по его приказу рота ушла в лес на поляну для обучения практической стрельбе. В глухом овраге установили мишени, поодаль расставили часовых. Стрельбе из винтовок обучали унтер-офицеры.

В полдень на учение приехали верхом командир полка и начальник штаба. Когда они подъехали к лужайке, где лежали на животах пятеро приготовившихся к стрельбе солдат, кто-то крикнул: «Смирно!» Солдаты вскочили, вытянулись.

– Отставить! – сказал седоусый полковник и слез с лошади.

– А ну покажите, молодцы, как вы стреляете?

Солдаты опять улеглись на траве. Справа, у начальства на виду, – Егор Шпагин.

– По мишеням, на быстроту и точность – пли!

Солдаты начали стрельбу. Быстрее всех разрядил обойму Антип. Егор замешкался и кончил последним.

– Ты что лодырничаешь? – толкнул его сапогом ротный.

– Никак нет, ваше благородие, быстрей не выходит!

– Эт-то по-чему?

– У него, ваше благородие, палец не владает, – сказал Антип.

– Что такое? Покажи!

Егор вскочил, вытянулся, показал омертвевший палец:

– Не гнется, ваше благородие.

– Черт знает что такое, – сказал, подходя, полковник. – Наприсылали каких-то калек, а вы извольте воевать с ними… Капитан, отправьте этого солдата в ремонтную команду.

– Слушаюсь, господин полковник.

– Ты смыслишь в мастерстве? – спросил полковник Егора.

Тот замялся, потупился.

– Смыслит, ваше высокоблагородие, – выручил Антип, – у них вся семья мастеровые.

– Эт-то что за заступник?

– Солдат Антип Шухов, кавалер Георгия за бои под Ляояном.

– Молодцом! – похвалил полковник. – Оказывается, есть тут и настоящие солдаты…

На другой день Егора перевели в ремонтную команду, которая помещалась в старом заброшенном сарае. Он поужинал и улегся спать на нары. А ночью его растолкали товарищи:

– Вставай, Шпагин, наши уходят на передовую.

Егор со всех ног бросился к лесу – благо, светила луна и было хорошо видно. Он отыскал Антипа, крепко сжал его руку:

– Увидимся ли?

– Не знаю, Егор, на войне загадывать нельзя. А ты, коли улыбнулось счастье, держись за него обеими руками.

– Спасибо, Антип Савельич, что поддержал меня перед начальством, не побоялся.

– Ладно, чего тут… вот, ежели со мной что случится, уж ты того… не забудь Настасью Семеновну с ребятишками.

– Да что ты, что ты, Антип Савельич!

– Молчи, я больше тебя прожил… прощай!

Они обнялись. Егор, не в силах сдержать слезы, припал к колючей щеке Антипа. Антип отстранился.

– Ну-ну, не хнычь, выше голову! Наше дело солдатское, раскиснешь – пропадешь. – Он пожал Егоркину руку и ушел в темноту… Егор долго стоял, прислонясь к одинокой березе, и вслушивался в гул шагов роты, отчетливо отдававшихся в тишине.

9

Оружейная мастерская разместилась под брезентовым навесом, наскоро пригнанным впритык к деревенской кузнице. Кузница эта, как и все сельские кузницы, стояла на отшибе от селения, где расположился штаб полка.

Оборудование мастерской состояло из разборных верстаков с тисками, легкого сверлильного и небольшого токарного станков, походного горна да ящиков с инструментами и запасными частями для винтовок и пулеметов. Словом, в мастерской было лишь то, что без особого труда можно было перевозить на телегах.

Заглянув под навес, Егор увидел за верстаками четверых солдат. Вое они сосредоточенно занимались своим делом и, казалось, были поглощены какими-то думами. Егора никто не заметил. Он подошел к самому пожилому солдату.

– Скажите, а кто тут оружейный мастер?

– В кузне он, а тебе зачем?

– Да вот послали к вам в подручные.

Солдат окинул суровым взглядом щупленького Егора:

– Ты что, из мастеровых?

– Нет, я деревенский.

– Кто там? По какому делу? – послышался глуховатый голос, и из кузницы вышел маленький пожилой человек в унтерских погонах, с трубкой во рту.

– Новое пополнение прибыло, Яков Васильевич, – с усмешкой кивнул на Егора солдат.

Егор подал записку от ротного. Мастер, посасывая трубочку, прочитал, посмотрел на Егора изучающе:

– Откуда сам-то?

– Владимирский.

– Владимирский богомаз! – бросил кто-то из солдат, и все громко захохотали.

– Не богомаз, а хрестьянин, – огрызнулся Егор.

– Мастерства не знаешь?

– Кое-что умею… с отцом и дедом в отхожие промыслы ходил.

– Что делал? – опросил мастер.

– Плотничал и печи клал.

– Чего же тебя к нам послали?

– Палец у меня не сгибается, жилы стамеской перерезал.

– Н-да… что же мне делать с тобой?.. Погоди, погоди… а ведь и для тебя, парень, есть работа, право! Да еще как пригодишься-то. Айда-ка со мной. Там у горна кожух обвалился – вот тебе и работа на первое время.

– Это я могу, – с уверенностью сказал Егор, и пошел за мастером.

– Ты гляди, – усмехнулся рыжеусый солдат, – из молодых, да ранний!.. Тоже мастеровым оказался.

– Не кажи гоп до сроку… – угрюмо пробасил коренастый детина, – побачимо, шо вин зробыть…

Оружейный мастер Яков Васильевич Дедилов, не выпуская трубки изо рта, внимательно следил, как Егор замешивал на листе жести глину и песок, как, выбрав в ящике широкое зубило и молоток, разбирал кожух, аккуратно очищал и складывал кирпичи, как потом, прочистив дымоход, старательно выкладывал кожух, обходясь без нужного инструмента, орудуя вместо мастерка старым топором без топорища.

К обеду работа была окончена. В горне развели огонь, подсыпали древесного угля. Кузнец, обряженный в солдатскую гимнастерку и брезентовый фартук, качнул мехи:

– Тяга что надо!.. Глядите!

– Да ты, я вижу, мастак в этом деле, – усмехнулся Яков Васильевич. – Молодцом!.. Но вот печей у нас больше нет… что же мы с тобой делать будем?

– В молотобойцы бы его, – сказал кузнец, – да жидковат, пожалуй, не выдюжит.

– Погоди, ты говоришь, плотничал с дедом? – спросил мастер.

– С отцом, дед у меня печник.

– А по столярному можешь?

– Не знаю… смотря что.

– А ну, пойдем поглядим.

Дедилов достал из-под верстака разбитую ложу от винтовки.

– Видишь? Должно, о чью-нибудь башку раскололи… Ну-ка сообрази, что с ней можно сделать?

Егор осмотрел ложу. Нагнулся, достал вторую половину, сложил.

– Ну, что задумался?

– Можно склеить… еще послужит.

– Ну а если опять по кумполу? Ведь разлетится?

– Так ведь и целая раскололась.

Мастер усмехнулся:

– Ладно, оклеивай, латай… а там будет видно…

10

В ремонтной команде народ собрался великовозрастный – редко которому меньше сорока, а то и старше. На Егора все смотрели как на мальчишку. И место ему дали похуже, в самом углу, и к столу пускали после всех, так что он ел всегда на нарах.

Егор чувствовал себя чужим в этой компании и сильно тосковал. Хотелось повидать Антипа, но третья рота все еще была на передовой.

Вечером, после работы, Егор забивался к себе на нары и писал письма домой. Хотелось излить душу, поговорить с дорогими людьми. Уж отослал он этих писем чуть ли не десяток, а ответа все не было. По ночам Егору снилась родная деревня. С каким наслаждением он ходил с кузовком по знакомым грибным местам, купался в Клязьме!

А утром, заслышав трубу, вскакивал, бежал с котелком на кухню и, наскоро перекусив, шел в мастерскую.

В мастерской, как и в казарме, он чувствовал себя одиноко. Другие мастеровые, за исключением украинца Евтушенко, были туляками и крепко держались друг друга.

Но как-то за спиной Егор услышал глуховатый голос мастера:

– Вот здесь и будешь работать, землячок. Дело тебе известное – рассказывать нечего.

Егор обернулся и увидел рядом с мастером Дедиловым низкорослого, похожего на цыгана солдата с обкуренными черными усами и бородой.

– Вот, Егор, прибыл к нам заправский мастер по ложам. Ты теперь будешь подручным у Никанора Ильича Сазонова.

– Давай, давай, я его вышколю, – сказал бородатый солдат, – у меня человеком будет. Сразу поймет, с какого конца ружье заряжать.

Егор подошел к Сазонову:

– Что же мне делать, Никанор Ильич?

Тот, порывшись в кармане, вынул полтину:

– Слетай на деревню в шинок, добудь бутылку «смирновки».

– Не пойду! – решительно заявил Егор.

– Чаво ты сказал? – бородатый огромной черной пятерней потянулся к Егору. Но тот схватил лежавшее на верстаке дуло винтовки и тяжелым концом замахнулся на обидчика:

– Только тронь – голову размозжу.

Мастер бросился между ними:

– Это что? Под суд захотели, курицыны дети? Клади ствол, Шпагин! Чего взбесился?

– Пусть не лезет, – выдохнул Егор.

– И ты хорош, Никанор Ильич, нечего сказать. Ну чего измываешься над парнем?

– Я ему еще втемяшу как-нибудь кулаком по затылку. На кого руку подымает, сморчок!

– Я те втемяшу, дурья голова. Ишь, взъершился… Доложит ротному, и пойдешь в окопы как пить дать.

Сазанов отошел, сел на скамейку, тяжело дыша.

– Ну вот что, Шпагин, – миролюбиво тронул его мастер, – попетушился и будя. И чтобы никому ни слова. Понял?

Егор молча кивнул.

– Ну и ладно. А ремеслу сам буду тебя учить. Айда!

Он привел Егора в кузню, где на верстаке лежали поврежденные винтовочные стволы.

– Вот, поначалу будешь учиться выправлять стволы. Сумеешь?

– Попытаю, думаю, что смогу.

Егор взял лежавший на верстаке молоток и, положив ствол на наковальню, замахнулся.

– Э, погоди, – остановил мастер, – этак ты их не выправишь, а изуродуешь… А вот поди-ка сюда. Положи вот этот дубовый чурачок на бабку. Так, ладно. Хорошо… Вот у тебя и наковальня. Понял?

Порывшись в ящике, мастер достал деревянный молоток.

– Чуешь? Клади-ка теперь ствол на чурак. Хорошо! А теперь гляди.

И, поворачивая левой рукой ствол, мастер стал осторожно ударять по нему деревянным молотком.

Потом поднял ствол в вытянутых руках, посмотрел на свет:

– Так, ладно… давай-ка вот еще здесь, у мушки, разок-другой ударим…

Когда ствол был выправлен, мастер дал его осмотреть Егору:

– Ну, понимаешь, что к чему, садовая голова?

– Понимаю!

– То-то! А то ишь, чуть не убил Никанора-то. И меня бы мог под острог подвести. Довольно и так немцы бьют нашего брата. Надо друг друга жалеть, а не убивать.

– Да я разве, если бы не он…

– Ну-ну, ладно, будет об этом. Дело-то уразумел ли?

– А чего тут… работать смогу.

– Только дадут ли работать-то?

– А что?

– Да вон вчера соседнюю дивизию немцы начисто расколошматили. Наши еле прорыв заткнули. Народу полегло видимо-невидимо. А что завтра будет – бог весть…

11

В последующие дни на фронте опять установилось затишье. И хотя чувствовалось, что эта тишина ненадежна (по ночам с той и с другой стороны слышались передвижения), в тылах, даже самых ближайших, жили спокойно. Мастеровые из ремонтной команды вставали по трубе, завтракали и шли на работу.

Егор быстро освоился с новым делом. Яков Васильевич был доволен им. Иногда он останавливался около верстака Егора, вступал в разговор.

– Ты, Егор, парень смышленый и работящий, хочешь учиться на оружейника?

– Нет, не хочу.

– Почему же это?

– А домой вернусь, чего буду делать? Мне это мастерство ни к чему.

– Да зачем же тебе домой? Ты к нам в Тулу поедешь.

– Нет, домой тянет…

– Наверно, зазноба есть? Так то не беда – заберешь ее в Тулу и будешь жить барином. Наше дело хорошее.

– Стволы-то выправлять любой может. Вот если бы вы научили меня на станке работать, тогда – другое дело.

– А хочешь?

– На станке охота научиться.

– Ладно, ужо приходи как-нибудь вечером, займемся…

По вечерам, когда бородач Сазонов и другие мастеровые резались в карты, Егор приходил в мастерскую, и Яков Васильевич объяснял ему устройство токарного станка, знакомил с инструментами и приемами работы. Постепенно Егор приобрел навыки станочника, и ему стали доверять сложные работы. Однако старые мастера-оружейники продолжали смотреть на него свысока: оружия он не знал и потому не мог стоять с ними на одной ноге. Это злило Егора. «Подождите, и я еще дождусь солнышка», – мысленно отвечал он своим недоброжелателям.

Егор, стоя за своим верстаком, зорко присматривался к другим мастерам, жадно впитывал их приемы работы, прислушивался к разговорам. Он уже хорошо знал устройство русской трехлинейной винтовки. Знал, что ее изобрел капитан Мосин. Туляки не раз похвалялись, что эта замечательная винтовка была создана на Тульском оружейном заводе.

Мечтой Егора стало узнать пулемет. Но к пулеметам его не подпускали. Починкой пулеметов заведовал бородач Сазонов. Иногда ему помогал Евтушенко, другие же мастера занимались только винтовками. Егор несколько раз просил, чтобы его познакомили с пулеметом, предлагал свои услуги и помощь, но Сазонов сердито рычал:

– Уйди, рылом не вышел!

Но однажды утром, когда Егор, по обыкновению, встал за свой верстак и принялся за привычное дело, его окликнул мастер:

– Шпагин, пойдем со мной в кузницу!

Егор пошел за мастером. Там на грязном верстаке стоял «максим».

– Вот надобно срочно исправить эту машину.

Егор просиял: неужели его мечта осуществится? Даже дух захватило от радости.

– Шесть пулеметов привезли нынче утром. Нужда в них сам знаешь какая… А мастеров-то кот наплакал. Так что эту штуку придется мне чинить. Ты как, согласен быть подручным?

– Яков Васильевич, да я… да я ночевать тут готов, лишь бы…

– Вижу, вижу! Тогда засучивай рукава – и за дело!

Мастер не торопясь начал разбирать пулемет, по порядку раскладывая детали, объясняя Егору их назначение, рассказывая о взаимодействии отдельных частей. Поломка оказалась серьезной, пришлось провозиться несколько дней, зато Егор был необыкновенно доволен. Он узнал наконец устройство пулемета и даже научился его разбирать и собирать.

Когда мастер сказал, что перед отправкой в часть пулемет нужно опробовать в стрельбе, Егор напросился вместе с ним на стрельбище. Как же был счастлив Егор, когда ему разрешили выпустить очередь по мишени!

Пулемет работал хорошо. Егор отвел предохранитель и нажал на спусковой рычаг. Дробные выстрелы, гулко отдававшиеся в лесу, радовали его и наполняли душу задорной гордостью. Если б теперь деревенские парни посмотрели на него или глянула Дуняшка…

Егор чувствовал себя героем.

Вернувшись в казармы, он продолжал думать о пулемете: «Ведь никаких приводов, никаких передач у него нет, а нажал на спусковой рычаг – и пошло грохотать… Да, придумано замысловато… А еще, говорят, есть ручные пулеметы. Этот на колесах, а тот можно в руках носить. И чего только человек не выдумает!»

Егору захотелось познакомиться и с ручным пулеметом, и с автоматическими пистолетами, и со всей оружейной автоматикой. Было в ней что-то загадочное, манящее…

12

Подошла осень. Ночами серое солдатское одеяло уже не спасало от холода – приходилось натягивать шинель. Но, намучившись, умаявшись за день на работе, Егор не замечал холода и опал богатырским сном. И в эту ночь он не чувствовал, как толкали его в бок, не слышал, как люди торопливо одевались, что-то испуганно говоря. Не слышал, как стаскивали с нар свои пожитки, стучали сундуками. Даже когда сорвали с него одеяло, он не проснулся, а лишь повернулся на другой бок.

– Поживей собирайся, лишнее не брать! – раздалась команда унтера. – А этот что лежит?!

Схватив за плечи спящего, унтер потянул его с нар. Егор грохнулся на пол и закричал:

– Что?! Что?! Куда?!

– Одевайся, сонная харя, и марш в мастерскую!

Егор протер глаза, быстро оделся и, все еще ничего не понимая, вышел из барака. Ночь была темная, знобящая. Где-то справа гулко гудела земля, слышались выкрики офицеров, перебранка, скрип колес. Вдалеке громыхнуло.

– По двое разберись! – послышалась команда. Егор, спотыкаясь, пошел к строю.

Пока шагали к мастерской, по рядам прополз шепот: «Неприятель прорвал фронт, наши отступают». Солдаты понуро молчали, то и дело сбивая шаг.

Около мастерской кричали ездовые, выстраивали подводы одну за другой.

– А ну, давай, ребятушки, поживей, – послышался знакомый голос Якова Васильевича, – выносите ящики, разбирайте верстаки.

Солдаты взялись за дело. Все оборудование, инструмент, оружие и запчасти уложили на телеги. Туда же побросали сундуки, баулы, заплечные солдатские мешки.

– Ну, стало быть, с богом! – сказал мастер. Офицер отдал команду, и обоз, а за ним и ремонтная команда в пешем строю двинулись проселком к большой дороге.

Не прекращался гул канонады; и оправа и слева по проселкам слышался топот отступающих войск. Часа через два, когда небо начало светлеть, обоз остановили около речки, где столпилось множество подвод. У моста какой-то офицер на сивой лошади, размахивая плетью, надсадно кричал:

– Осади назад, пропустите штабные фургоны! – Голос его, металлически звонкий и резкий, покрывал все другие голоса и звуки. Ездовые осаживали лошадей, заносили задки телег, стараясь дать дорогу штабным.

– Ну-с, кажется, тут мы надолго застряли, – сказал ротный. – Разрешаю перекур, только не разбредаться.

Солдаты расселись у телег на пожухлой траве. Свернули козьи ножки. Разговорились.

– Эй, ребята, не найдется ли у кого в обозе ведерка, раненых везем, а питья нету.

– А вы чьи будете?

– Мы из грузинского егерского.

– Гля, ребята, да это же наши!

Егор соскочил, подбежал к ротному:

– Можно дать ведерко для наших раненых?

– Возьми да сбегай за водой к реке.

– Слушаюсь, ваше благородие! – Егор схватил за руку пришедшего солдата: – Пошли!..

Раненые были поблизости за перелеском. Егор с солдатом шли вдоль обоза, давали напиться каждому, кто пожелает.

– Нет ли тут кого из третьей роты? – спросил Егор.

– Я из третьей, а что? – отозвался молодой солдат.

– Не слыхали ли про Антипа Шухова?

– С нами был… Только, кажется, помер он…

У Егора подкосились ноги.

– Больно шибко стонал, а сейчас утих… Должно, преставился. Погляди, четвертая телега к концу.

Егор побрел к четвертой телеге. Антип лежал на соломе, укрытый шинелью. Голова его с заострившимся носом была закинута, глаза закрыты.

– Антип, Антип Савельевич, – позвал Егор.

– Не тревожьте, только сейчас уснул, – послышался женский голос, и к Егору подошла сестра милосердия в белой косынке с крестом. Раненый открыл глаза и слабым голосом прошептал:

– Никак, ты, Егор?

– Я, я, Антип Савельич.

– Вот хорошо, спасибо! А я как раз думал… Охота было тебя повидать.

– Что же с тобой, Антип Савельич?

– Дела мои, брат, совсем труба.

– Может, доктора позвать?

– Нет, не к чему…

– Как же тебя ранило?

– В разведке был… На ерманский дозор напали. Нас восемь человек, а их трое – и они одолели.

– Да как же это?

– Мы с винтовками, а у них ручной пулемет. Как стриганули – и сразу пятерых скосили. Меня-то ребята приволокли, а четверых там оставили…

– Жалко… но ты, Антип Савельич, не плошай, поправляйся.

– Нет уж, я, как видно, отвоевался… У тебя как дела?

– У меня – хорошо!.. Письмо из дому получил. Все здоровы, тебе кланяются. У вас, пишут, тоже все хорошо.

– Ты вот что, Егор… Ты обо мне не пиши… Нет, не то… Ты пропиши, что видел меня, что все благополучно… и потом пиши это же, передавай поклоны. Слышишь? А то не дай бог…

– Как прикажешь, Антип Савельич.

– Это тебе мой наказ… А ежели что со мной – не тужи. Я свое отжил, отвоевал, будя!.. Ты же, как вернешься – не забудь моих.

– Да что ты, Антип Савельич!

– Попомни, что я говорил, и обещай.

– Обещаю, Антип Савельич, только…

– Раненых про-пу-стить! – донеслось от моста.

– Это нам кричат, – оказал Антип. – Сейчас поедем.

– Я провожу вас.

– Нет, нет, не надо, еще потеряешься, не дай бог.

Первые телеги тронулись, за ними потянулись, поскрипывая, и остальные.

– Вот и поехали, – вздохнул ездовой и тронул лошадь. – Ты иди, парень, не мешай.

Егор бросился к телеге:

– Антип Савельич!

– Прощай, Егор, дай бог тебе вернуться домой!

Егор подбежал к телеге, поцеловал небритую щеку друга:

– Желаю тебе поправиться.

– С богом!

Егор взбежал на бугорок, где росла молодая сосна, и долго провожал взглядом подводу, на которой с закинутой головой лежал вздрагивающий Антип…

13

После долгих мытарств и странствий, потеряв обоз и чуть не попав в плен, часть людей из ремонтной команды вышла в глубокие тылы. Мастеровых, в том числе и Егора, которого поддержал мастер Дедилов, направили в армейскую оружейную мастерскую. Такие мастерские к тому времени были созданы по всем фронтам. Мастерская разместилась в цехах небольшого механического завода и была неплохо оснащена. Она производила ремонт самого разнообразного оружия, пушек и гаубиц.

Якова Васильевича назначили мастером цеха по ремонту винтовок, и он всех, пришедших с ним, забрал в свой цех. Начальником цеха был пожилой, тучный и, как видно, не совсем здоровый подполковник. Он был артиллерист с академическим образованием и хорошо знал оружие, но страдал одышкой, сердечными приступами и потому редко появлялся в цехе. Узнав, что Дедилов работал мастером на Тульском оружейном заводе, начальник обрадовался и всю заботу о ремонте взвалил на него.

Егор на этот раз получил место у верстака рядом с другими мастеровыми. Это не понравилось бородачу Сазонову.

– Глядите, ребята, этого молокососа Яков Васильевич равняет с нами,

– Он у мастера пятки лижет, собака!

– Ну шо вы, хлопци, шумуете, – заступился Евтушенко. – Нехай робыть, може, вин тепер богацько знае.

– Ни хрена он не знает, винтовку собрать не умеет.

Егора эти слова хлестали, как плети, но он молчал, делал вид, что не слышит. Конечно, он не мог сравниться с опытными мастерами, но зато знал в винтовке каждый винтик. В станковых пулеметах тоже разбирался неплохо, вот только ручных пока еще не удалось ему повидать. Поэтому, заведя знакомство с мастеровыми из пулеметного цеха, Егор в свободное время бегал туда, присматривался. Довольно скоро ему удалось познакомиться с пулеметами Мадсена, Льюиса, Шварцлозэ и Шоша.

Любознательность Егора была беспредельна. Как только узнавал он, что в пулеметный цех поступило новое оружие, его нельзя было удержать в винтовочном никакими силами. Обязательно улучит минутку и взглянет хоть издалека. Мастеровые замечали, что Егор часто бегал в пулеметный цех, но зачем – не догадывались. Предполагали, что сыскал земляка. Они по-прежнему не хотели делиться с ним своими познаниями в оружейном деле. Егору частенько приходилось трудно. Иногда он и вовсе вставал в тупик перед какой-нибудь деталью. И если б не Яков Васильевич, возможно, пришлось бы снова переходить в подручные.

Егор отличался большим терпением. Он учился, всматривался, вслушивался и день ото дня набирался опыта. А дни проходили в тяжелых трудах и тревогах. Домашние писали, а от Антипа не было никаких вестей. «Наверно, погиб Антип, – думал Егор и сокрушенно вздыхал, – а отчего погиб – подумать страшно. Оружия настоящего не было… Эх, Россия, Россия, неужели у тебя нет мастеров, чтобы придумать свои пулеметы? Неужели ты беднее немцев умельцами да изобретателями?!»

Мысль об этом частенько тревожила Егора, бередила его сердце. И однажды, не удержавшись, он спросил об этом мастера.

– Эх, Егор, садовая твоя голова. У нас такие мастера водятся, что немцам и не снилось. Сказывают, не только пулеметы, но даже автоматические винтовки умеют делать. Говорят, в Туле был мастер Двоеглазов, так тот, по рассказам, еще лет за двадцать до японской войны автоматическую винтовку придумал. Ну да только немцы, что были в управителях завода, не позволили ему довести дело до конца.

– А почему же?

– А невыгодно им было, боялись, как бы это оружие да не обернулось против них.

– Интересно, что же это за люди такие, которые оружие изобретают?

– Самые разные… Вот Мосин, что трехлинейку изобрел, тот, говорят, ученый был, Михайловскую академию кончил, а потом, сказывают, дослужился до генерала. А Двоеглазов – рядовым мастером был. Вот и суди сам. Тут, братец мой, талант нужен. А талант… он в каждом может быть. Вот тряхни тебя, а он, может быть в тебе и сидит. Талант не виден глазу, его ни ты, ни я, ни генерал не заметят. А когда надо – он сам себя покажет.

– А что эта за штука такая – талант?

– Это, братец мой, трудно объяснить. Это вроде как бы способность к чему-то особенная. Ну да об этом в другой раз поговорим, а то мне некогда…

Егор проработал в армейской мастерской около года. Многое узнал, многому научился, а бородач и его приятели все еще смотрели на него как на мальчишку. Но после одного случая все переменилось.

Как-то Дедилов пришел в мастерскую взволнованный, собрал лучших мастеров и говорит:

– Меня сейчас в штаб армии вызывали. Какой-то генерал из Ставки приехал, а у него пистолет отказал. Велели починить, дали два часа сроку. Кто возьмется за эту работу?

– А ну-ка покажь, – сказал бородач и протянул мастеру огромную пятерню. Дедилов достал из кармана маленький вороненый пистолет.

– Это не револьверу чета – автоматический!

– Первый раз такую игрушку вижу, – сказал бородач, повертел в руках и подал Дедилову: – Нет уж, уволь, Яков Васильевич. Если б не генеральский, может, и починил бы, а этот… Ну его к лешему… Сделай что-нибудь не так – и загремишь в окопы…

– Дай побачу я, – попросил Евтушенко. Он вынул обойму, посмотрел, как действует курок, спусковой механизм, и подал обратно:

– Ни, це не для мене.

Поглядели и другие мастера.

– Надо бы разобрать, присмотреться, а вдруг потом не соберешь, как надо. Штука замысловатая… Может, пулеметчики починят?

– Дайте мне посмотреть, Яков Васильевич, – попросил Егор.

– Ишь, профессор объявился! – захохотал бородач. – Из носу солдат ногу кажет, а он туда же.

– На, на, полюбуйся! – с улыбкой сказал мастер.

Егор взял пистолет и на глазах у всех начал его разбирать.

– Да ты что, оголтелый, в уме ли?! – закричал на него бородач. – Якова Васильевича, щенок, подвести можешь!

Егор молчал и спокойно продолжал разбирать пистолет, кладя детали на верстак одна к другой.

– Яков Васильевич, да отбери же ты у него, черта, Христа ради…

– Ничего, ничего, пусть разбирает, может, и сообразит малый, что к чему.

Мастеровые столпились вокруг, замерли. Егор, чувствуя на себе жгучие взгляды, не поднимал глаз, но ощущал, что на лбу выступают капельки пота. Он проверил взаимодействие частей механизма: все как будто было на месте, все правильно, а спусковой крючок не работал. Егор стал вынимать боек. Пружина выскочила и полетела под верстак. Егор потянулся за ней и рукавом смахнул детали. Они со звоном посыпались на каменный пол и раскатились в разные стороны.

– Ну вот, говорил я, – оказал бородач, – теперь все смешалось, не соберет. Доверили мальчишке такую штуку.

– Идите вы все к черту! – с гневом закричал Егор и, собрав детали в фуражку, выбежал из мастерской.

Прошло около часу. Мастер несколько раз наведывался, спрашивал, не пришел ли Егор.

– Как в воду канул, Яков Васильевич, уж мы где ни искали.

Мастер вздохнул:

– Да, дело может обернуться плохо… У пулеметчиков не спрашивали?

– Как же, три раза ходили туда, говорят, и не показывался.

– Может, в казарме скрывается?

– И там нет.

– Да куда же он сгинул?!

– Вот я! – послышался от двери звонкий голос Егора. – В кузнице был и отремонтировал ваш пистолет, как надо, можете поглядеть.

Дедилов взял пистолет, взвел курок, нажал на спусковой крючок. Пистолет глухо щелкнул. Все притихли. Мастер несколько раз проделал то же самое.

– Глядите, ребята, работает, как часы!.. Сам починил?

– А кто же еще! – с обидой сказал Егор.

– Ну если так, молодцом, хвалю! – Мастер подошел к Егору и, крепко обняв его, поцеловал в щеку.