Текст книги "Русские оружейники"

Автор книги: Герман Нагаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)

Успех!

Токарев продолжал упорную работу. Каждый новый день начинался с мысли о том, какую лепту он сможет внести сегодня в усовершенствование своей винтовки.

Две пятилетки невиданно преобразили страну. Мощные металлургические заводы выплавляли самый высококачественный металл. В распоряжении конструктора была сталь различных марок, из которой можно было изготовлять мельчайшие детали, обладающие огромной прочностью.

Выросшая за годы двух пятилеток мощная станкостроительная и приборостроительная промышленность обеспечила завод и опытную мастерскую новейшим оборудованием и точнейшими приборами.

Новые заводы производили чудесные инструменты и самые точные калибры.

Придя в мастерскую и взявшись за любимую работу, старый конструктор преображался, молодел душой. Внимание и забота, которыми он был окружен, прекрасная, располагающая к творческому труду обстановка заставляли его забывать о старости и недомоганиях, укрепляли духовные и физические силы. А сознание, что он и весь руководимый им коллектив делают большое важное дело, умножало его упорство и энергию.

Токарев знал, что его многолетние труды, как и труды других советских оружейников, не пропали даром. Советский Союз превращался в страну могучую, в страну, готовую ко всяким случайностям.

Советские оружейники сделали великое дело – они вооружили родную Красную Армию новейшей отечественной боевой техникой.

Орден Красной Звезды напоминал Токареву, что и его роль в этом деле была далеко не последней.

А когда видишь свои успехи и сознаешь, что они замечены и оценены партией и правительством, когда проникаешься мыслью, что твой труд сослужит большую пользу родному народу, появляется необыкновенная энергия, словно за спиной вырастают крылья, хочется парить в высоте, творить и создавать еще лучше и необыкновенней.

Именно такое чувство овладевало Токаревым. И хотя ему уже давно перевалило на седьмой десяток, он переживал величайший творческий подъем и в 1935, 1936, 1937 и 1938 годах трудился со все возрастающей энергией, пропорционально которой росла и его вера в окончательный успех своего изобретения.

Он знал, что империалисты Запада, особенно фашистская Германия, лихорадочно готовятся к войне, создавая все новое и новое оружие. Он должен был спешить, чтобы до начала войны, которая казалась ему неизбежной, вооружить Красную Армию новой и самой лучшей автоматической винтовкой.

И изобретательный конструктор, работавший последние годы с упорством молодого, выстоял до конца, как подобает солдату во время боя. Новый образец винтовки, отправляемый на испытания в Москву, был сделан, собран и отлажен его руками. Токарев вложил в него все свои силы и все свои способности. Но присутствовать на испытаниях он уже не мог. Пока работа шла, Токарев держался. Но держался за счет напряжения мышц и нервов, держался усилием воли. А как только работа была закончена, силы изменили ему. Старого конструктора уложили в постель.

Врачи признали состояние Токарева тяжелым и прописали полный покой.

Но как он мог быть спокоен, когда именно сейчас, в момент болезни, его винтовка, над которой он трудился тридцать лет, проходит испытания…

Как необходимо было там его присутствие!

Но опасения Токарева оказались напрасными. Его винтовке на этот раз не потребовалась никакая помощь. Она действовала безотказно, радуя не только стрелков, но даже видавших виды членов комиссии.

Успех был полный, безоговорочный! Представители Токарева немедленно поспешили к конструктору, чтобы поделиться с ним радостью.

Едва они вошли в комнату, по радостному возбуждению, по смелым движениям и бодрым голосам Токарев понял все и, не в силах сдержать слез, стал пожимать руки друзьям.

– Лежите, Федор Васильевич, вам вредно волноваться.

– Нет, нет, ничего. Привезенная вами весть – лучшее лекарство, она меня почти исцелила… Расскажите же все подробно.

– Испытания прошли удачно!.. После показывали винтовку в Кремле! Ее хвалили, поручили поздравить вас с успехом и пожелать вам скорейшего выздоровления.

Токарев поднялся.

У него не было слов, чтобы выразить свои чувства. Он понимал, что не может больше оставаться в постели. Все в нем пело и ликовало!

– Вы подождите минутку, товарищи. Я вместе с вами пойду на завод.

Его дрожащие пальцы суетливо застегивали пуговицы, а по осунувшемуся, бледному, но счастливому лицу катились и падали на седые усы крупные слезы радости.

Испытание в бою

Высокая награда, высокая оценка его трудов заставили старого конструктора относиться к своей работе еще с большей ответственностью и требовательностью.

Заводы получили правительственный заказ на массовое производство «СВТ» – самозарядных винтовок Токарева. Перед ним, как конструктором, стояла задача – помочь заводам наладить установку нового производства, добиться наилучшей отладки опытных образцов, достичь взаимозаменяемости деталей.

Токарев с огромной радостью включился в эту работу.

Его вдохновляло высокое и гордое сознание, что «СВТ» теперь поступила на вооружение Красной Армии и будет служить народу.

Даже на заводе, при организации массового производства своей винтовки, Токарев неустанно продолжал творческую работу. Только теперь он смотрел на свою винтовку не как автор-изобретатель. Он смотрел на нее глазами бойца, которому предстояло с этой винтовкой идти в бой. И еще он смотрел на нее как мастер-оружейник, которому было поручено массовое изготовление ее на заводе.

Он разбирал винтовку «по косточкам», совершенно забыв о том, что она сделана им, и, как самый строгий судья, выискивал в ней мельчайшие недостатки и капризы, на ходу устраняя их. При этом он стремился упростить некоторые детали, чтобы облегчить этим массовое производство и удешевить стоимость винтовки. В этой работе его всегда вдохновлял благородный образ русского конструктора Мосина. Жив еще был и ближайший помощник Мосина, мастер Пастухов, много рассказавший Токареву о самоотверженном и беззаветном труде творца русской трехлинейной винтовки. Винтовку Мосина по-прежнему продолжали изготовлять на заводе. Она безотказно служила Родине почти полвека. Столько времени не пробыла на вооружении ни одна винтовка! Творение Мосина было живым и вдохновляющим примером для каждого советского конструктора.

Помогая специалистам завода налаживать массовое производство «СВТ», Токарев стремился к тому, чтобы серийная винтовка ничем не отличалась от опытных образцов и была бы безотказным и надежным оружием советских пехотинцев.

Когда были изготовлены и отправлены в войска первые партии «СВТ», Токарев поехал в воинские части, чтобы собственными глазами увидеть стрельбу из своих винтовок в условиях, приближенных к фронтовым.

Он бывал на учебных стрельбах, присутствовал на маневрах, беседовал с бойцами и командирами и записывал в толстую клеенчатую тетрадь все замечания и пожелания воинов. Они помогали конструктору выявить мелкие недостатки в системе, которые невозможно было заметить при комиссионных и полигонных испытаниях.

В войсках было предъявлено конструктору одно серьезное требование – бойцы и командиры очень хвалили винтовку Токарева, но просили сделать для нее оптический прицел, то есть создать снайперский образец.

Токарев серьезно задумался над предложением воинов.

Неожиданно вспыхнувшая зимой 1939 года война с белофиннами полностью подтвердила необходимость такой работы, и Токарев немедленно взялся за дело.

Скоро до него долетели вести с фронта: его самозарядная винтовка успешно применяется воинами-героями.

В условиях суровой зимы созданные им «СВТ» действовали исправно и были грозным оружием советских пехотинцев. Скоро на фронте появились самозарядные винтовки Токарева с оптическим прицелом, единодушно прозванные в войсках «снайперскими». Смелые советские снайперы, вооруженные «СВТ», притаившись в лесных зарослях или в снежных сугробах, метко разили врага.

Федор Васильевич в те дни получал много писем от фронтовиков. Они называли его «отцом», «родным дедушкой Токаревым» и от души благодарили за грозное оружие, против которого не могли устоять белофинские автоматчики, стрелявшие лишь по близким целям.

В те дни, как никогда, Токарев чувствовал, что связан со своим народом кровными узами. Читая корреспонденции с фронта в газетах и журналах, он восхищался подвигами советских воинов, их беззаветной храбростью. Он был горд тем, что многие из этих героев-воинов были вооружены винтовками, созданными его усилиями, его мыслью, его руками. Теперь он особенно ясно чувствовал, что его тридцатилетние труды не пропали даром, его боевое оружие со славой служит родному народу.

Когда кончилась война, многие воины-победители, возвращаясь домой, специально останавливались, чтобы побывать у знатного конструктора, от души поблагодарить его за славное оружие и пожелать ему новых творческих успехов.

После многочисленных писем, официальных сообщений и дружеских бесед с фронтовиками Токарев с радостью понял, что созданная им самозарядная винтовка с честью прошла испытание в огне сражений.

Счастливые дни

Опыт войны с белофиннами поставил перед советскими оружейниками ряд новых задач. Токарев продолжал работать с неослабевающей энергией. В работе время летело незаметно. Промелькнуло лето, а за ним и золотые дни сентября.

Поздняя осень с темными дождливыми ночами и непролазной грязью обычно считается самым унылым и неприветливым временем года, но эта мрачная осень для Токарева обернулась солнечной весной.

В ночь с 28 на 29 октября, когда за окном бушевал ветер, обрушивая на стекла косые струи дождя, Токарева поднял с постели резкий телефонный звонок.

– Говорят из редакции «Известий», – услышал он, – поздравляю вас с высокой наградой!

– С какой наградой?

– Только сейчас нами получен Указ Президиума Верховного Совета, вам присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Токарев потер виски: «Уж не снится ли мне все это?» Но голос настойчиво продолжал:

– Просим вас рассказать о себе и о вашей работе…

«Значит, не сон, – думает Токарев. – Повторите, пожалуйста, что вы сказали! – кричит он в трубку. И из Москвы подтверждают сказанное… «Значит, не сон и не ошибка», – решает Токарев и с глубоким волнением коротко рассказывает о себе…

Только он повесил трубку, раздался новый звонок – поздравляют из Наркомата вооружения, из Обкома ВКП(б), из Облисполкома.

Все домашние проснулись и кто в чем был стояли теперь «не дыша» тут же, у телефона…

«После таких неожиданных переживаний мне было не до сна, – вспоминал потом Токарев, – в эти мгновения перед глазами промелькнула вся моя жизнь, весь долгий и трудный путь изобретателя. Вспомнилась скрытая от посторонних, кропотливая повседневная работа, со всеми ее радостями и невзгодами. Не раз бывали в жизни моменты, когда казалось, что не хватит сил довести до конца начатую работу, но сознание того, что именно твоя тихая, незаметная работа содействует делу укрепления военной мощи нашей любимой Родины, давало новые силы и помогало преодолеть все трудности. Высокая награда обязывала меня работать еще лучше, еще продуктивнее, чтобы оправдать то доверие, которое оказало мне правительство. Все эти мысли так захватили меня, что я был готов сейчас же идти в свою мастерскую и работать не покладая рук. Утро застало меня совершенно бодрым, несмотря на бессонную ночь».

Утром, чуть свет, Токарев уже находился на заводе среди друзей и товарищей по работе, которые немало потрудились вместе с ним.

В мастерской состоялся короткий митинг. Работники конструкторского бюро и опытной мастерской были глубоко взволнованы тем, что правительство такой высокой наградой отметило многолетние труды их учителя и друга. Рабочие с гордостью говорили, что теперь и у них на заводе есть свой Герой Социалистического Труда. Они крепко пожимали руки конструктору, желая ему долгих лет жизни и плодотворной работы.

«В последующие дни, – писал в дневнике Федор Васильевич, – я получил много писем, сердечных и задушевных, какие могут писать люди только в нашей счастливой стране, где каждому открыта дорога в жизнь, где каждый имеет возможность заниматься своим любимым делом. Писали красноармейцы, рабочие, командиры, техники. Некоторые просили указать им путь к осуществлению их изобретений, другие предлагали свою помощь в моей работе…»

5 ноября Токареву позвонили из Москвы и пригласили приехать в качестве гостя на Октябрьский парад.

На другой день рано утром Федор Васильевич вместе с сыном Николаем Федоровичем выехал в Москву. Сын его за долгие годы совместной работы с отцом вырос в крупного конструктора.

Имя и заслуги Николая Токарева были хорошо известны среди оружейников и военных, поэтому его пригласили в Москву вместе с отцом.

В тот же вечер оба Токарева – отец и сын – сидели в партере Большого театра на торжественном заседании, посвященном двадцать третьей годовщине Великого Октября.

На другой день Токарев вместе с сыном и Дегтяревым стоял на литерной трибуне Красной площади. Они были свидетелями величественного парада войск Московского гарнизона, демонстрирующего мощь и силу Красной Армии. Чеканным шагом проходили войска, держа на изготовку винтовки с широкими клинковыми штыками.

– Отец, посмотри-ка, – шепнул Токареву сын.

Но Федор Васильевич уже давно увидел, что марширующие войска были вооружены его самозарядными винтовками. Сердце конструктора трепетало от радости, а на глаза невольно навертывались слезы…

Вечером, счастливый и веселый, он осматривал праздничную Москву.

Весело и красиво бывало в октябрьские праздники. Москва, залитая огнями, являла собой незабываемое зрелище. Толпы празднично одетых людей текли по ее улицам и площадям. В гуще гуляющих, на красиво убранных эстрадах, в голубом свете прожекторов выступали певцы, танцоры, акробаты, мастера спорта и пестрые, красочные самодеятельные коллективы.

– Как красиво, как весело живет советский народ! – восхищенно говорил Токарев сыну. – Каким убогим вспоминается мне дореволюционное время, какой жалкой и безрадостной прошлая жизнь.

8 ноября Токарев вместе с Дегтяревым и сыном присутствовал на торжественном обеде в Кремле, на который были приглашены многие участники парада.

Но самым памятным для Токарева остался день 12 ноября.

В этот день в числе других восьми конструкторов, удостоенных высокого звания Героя Социалистического Труда, он был приглашен в Кремль.

Ровно в двенадцать часов в зал вошел Михаил Иванович Калинин и первым вызвал Токарева.

Он вручил конструктору грамоту и коробочку с орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» и, крепко пожимая мозолистую руку Токарева, сердечно поздравил его с высокой наградой, пожелав здоровья и новых творческих успехов.

Федор Васильевич готовился сказать проникновенную речь, но голос его дрогнул, в горле пересохло от волнения.

– Сердечно благодарю партию и правительство за столь высокую оценку скромных моих трудов. Я обещаю работать не покладая рук, отдать все силы на укрепление обороны родной страны…

Раздались аплодисменты. Токарев, еще раз пожав руку Михаилу Ивановичу, сел на свое место.

Пока вручали награды другим, он открыл коробочку и краешком глаза посмотрел на Золотую Звезду Героя. На ней был искусно выгравирован № 3.

Сфотографировавшись с Михаилом Ивановичем Калининым и другими награжденными, Федор Васильевич вернулся в гостиницу.

Сына не было. Конструктор прикрепил новые награды и подошел к зеркалу. Его крупное, мускулистое лицо с высоким лбом, всегда казавшееся несколько хмурым, сейчас сияло. Токарев был бесконечно счастлив.

Он жалел лишь о том, что с ним не было его верного друга – Доминики Федоровны, на протяжении долгих лет делившей с ним горечь неудач и лишений, помогавшей ему учиться и пробивать дорогу к творчеству. Как бы она была рада сейчас! Но, увы, ей не пришлось дожить до счастливых дней…

Скоро пришел сын и бросился обнимать и поздравлять растроганного отца.

А через несколько часов они вместе начали собираться в свой город, где их ждали друзья и новая работа.

Накануне войны

Перед самым отъездом Токареву сообщили еще одну радостную весть: 10 ноября 1940 года Высшая аттестационная комиссия Всесоюзного комитета по делам высшей школы при СНК СССР присвоила ему ученую степень доктора технических наук без защиты диссертации.

Известие о присвоении ему ученой степени было Токареву особенно дорого, так как этим решением признавалась научная ценность его конструкторских работ. До сих пор это высокое ученое звание из конструкторов-оружейников было присвоено лишь одному Дегтяреву.

Позднее Токарев узнал, что вопрос о присуждении ему ученой степени доктора технических наук был поднят Артиллерийской академией имени Дзержинского, где тщательно изучалось оружие, созданное Токаревым. Оно являлось своеобразным учебным пособием для слушателей академии.

Токарев пробыл в Москве всего лишь неделю, а сколько было пережито и передумано за эти дни! Сколько новых чувств и впечатлений, сколько радости, счастья, восторга!..

Пока машина летела по шоссе, Токарев был погружен в свои думы. Откинувшись на спинку сиденья и полузакрыв глаза, он вспоминал пережитое: праздничную Москву, грандиозный парад на Красной площади, торжественное заседание в Большом театре, прием в Кремле, вручение ему награды Калининым.

«Вот что я сделаю еще, – подумал Токарев, – по приезде домой я подам заявление в партию, в партию, которая меня поставила на ноги и вывела на большую творческую дорогу».

Мысль о партии давно волновала старого конструктора. Он неловко чувствовал себя беспартийным, так как и на работе, и дома его окружали коммунисты.

Вся его жизнь была беззаветным служением партии, однако он не был в ее рядах. Он хорошо знал и Устав и историю партии, с большим увлечением изучал труды классиков марксизма, но вступать в партию стеснялся, ведь он был уже старик… Теперь же он твердо решил: первым делом – подать заявление в партию.

Токарев всегда был непреклонен в выполнении своих решений и по приезде в свой город направился в партком.

– А, Федор Васильевич! – тепло приветствовал его секретарь парткома. – От души поздравляю, от души!

– Благодарю вас, но я по делу, – глухо проговорил Токарев.

– Прошу вас, Федор Васильевич, присаживайтесь, я вас слушаю…

– Может быть, вам покажется странным, что я в свои семьдесят лет… но я твердо решил вступить в партию и прошу вас разобрать мое заявление.

Секретарь парткома поднялся и крепко пожал руку конструктору.

– Таким людям, как вы, дорога в партию всегда открыта!

Вскоре после возвращения Токарева из Москвы началась подготовка к дополнительным выборам в Верховный Совет СССР. В числе трех кандидатов в депутаты рабочие выдвинули и знатного конструктора Токарева.

Высокая честь, оказываемая ему народом, была для Федора Васильевича большой и неожиданной радостью. Он выступал на заводах, фабриках, встречался с красноармейцами, студентами, учителями, врачами. И везде избиратели устраивали ему самый радушный прием. Токарев всюду видел любовь и доверие народа. С присущей ему строгостью он спрашивал себя: «Сумею ли я в семьдесят лет выполнять возлагаемые на меня обязанности, оправдаю ли высокое доверие?»

Но эти сомнения он высказывал только себе, чтобы решительным образом опровергнуть их и уверить себя в собственных силах и способностях с честью оправдать доверие избирателей.

Выступая на предвыборных собраниях, Токарев с воодушевлением рассказывал о том, как Советская власть открыла ему, изобретателю из народа, дорогу к творчеству, дорогу к светлой и радостной жизни, как благодаря заботам партии и правительства сумел создать новое оружие для Красной Армии.

В конце февраля 1941 года к числу многих наград Родины, украшавших грудь прославленного конструктора, прибавился небольшой значок в виде тёмно-красного флажка – знак депутата Верховного Совета СССР.

Избиратели не ошиблись в своих надеждах. Федор Васильевич Токарев полностью оправдал их доверие. Он не жалел ни времени, ни сил для депутатской работы: лично отвечал на письма избирателей, чутко прислушивался к их нуждам, был неутомимым ходатаем по разным житейским делам.

Новые обязанности, новые общественные и государственные дела, а также предшествовавшие этому многочисленные предвыборные собрания несколько оторвали Токарева от основной работы. Поскольку производство винтовки уже было налажено, он не думал, что его кратковременное отсутствие может отразиться на ходе работ.

Однако именно в это время некоторые специалисты, стремясь упростить процесс производства и улучшить отдельные детали винтовки, внесли свои «рационализаторские» предложения и начали их вводить, не посоветовавшись с самим конструктором. Результаты не замедлили сказаться.

Когда Токарев вернулся с сессии Верховного Совета СССР и готовился к выступлению с докладом в заводском клубе, его огорошили неожиданным известием: винтовка дает брак!

Токарев поспешил на испытательную станцию, в сборочный цех, в мастерскую и выяснил, что винтовку изготовляют по измененным чертежам. Это было тяжелым ударом для конструктора. Его опять уложили в больницу…

Еще слабый, только выписавшись из больницы, Токарев немедленно отправился в Кремль… Положение было выправлено. Теперь уже Токарев ни на минуту не ослаблял своего внимания за производством винтовки.

С каждым днем все более разгоравшийся на Западе пожар войны мог в любое время перекинуться и на наши границы. Страна Советов и ее армия должны быть готовы ко всяким неожиданностям! И чем больше будет в армии автоматического оружия, тем лучше. Это понимал Токарев и поэтому проводил на заводе большую часть дня и нередко задерживался до полуночи.

Со звонкоголосыми скворцами прилетела новая радостная весть: Федор Васильевич Токарев был отмечен еще одной высокой правительственной наградой – его имя стояло в числе первых лауреатов Государственной премии…

21 апреля Токарев вместе с Дегтяревым и Шпитальным, которым тоже были присуждены премии, был вызван в Москву.

Академик Лысенко, вручая диплом лауреата, поздравил Токарева от имени правительства и пожелал ему новых успехов.

– Высокая оценка моих трудов и повседневная забота партии и правительства, – сказал Токарев, – удесятеряют мои стариковские силы и молодят сердце! Я не брошу своей любимой работы до последнего вздоха!