Текст книги "Икона, или Острова смерти"

Автор книги: Гэри Ван Хаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 36

Береговая линия Тиноса славится десятками маленьких бухт; в прошлом в них прятались пираты и во время бури искали укрытие корабли. Яхта Майснера стояла в одной из этих бухт, возле древнего каменного причала. Скалистый берег представлял надежную защиту.

Присев за бочонками, сваленными возле пристани, мы разобрали надпись: «Эвелин. Пирей. Греция».

На мачте развевались греческий и немецкий флаги. Повсюду горели фонарики, освещавшие палубу, и сквозь иллюминаторы каюты можно было увидеть Майснера и одного из членов команды. Майснер курил и беспокойно мерил каюту шагами. Он казался сильно взволнованным и нетерпеливым, как будто чего-то ждал.

Юджин схватил меня за руку.

– Смотри…

В устье бухты, выйдя из-за мыса, показался маленький каик. Мы слышали, как пыхтит его маломощный мотор, и видели мерцание ходовых огней.

– Рыбаки? – шепнул я.

Мы находились достаточно близко от яхты, и команда могла расслышать любой подозрительный звук. Луч от фонаря на носу каика скользнул по поверхности воды. Лодка шла по направлению к яхте. На борту находились двое мужчин, один из них стоял у румпеля. Каик был широкий и открытый – такие обычно используют для рыбалки неподалеку от берегов.

Но эти двое не были рыбаками. Один, помоложе, был одет в черную рубашку и брюки защитного цвета. Несмотря на усы и коротко остриженные светлые волосы, я узнал Эрика – «слугу» с виллы Брайана.

Его спутником оказался священник. Тот самый, который подходил ко мне в парке. Он держал в руках трость в форме скипетра и коричневый сверток, похожий на тот, в котором я принес ему фальшивую икону.

Повеял легкий северный ветер; я ощутил его холодное дуновение у себя на затылке, когда каик проплывал мимо. Яркая луна, отражаясь в темной воде, была великолепной декорацией для происходящего. Мы видели, как мужчины привязали каик и поднялись на яхту. Послышался обмен приветствиями и смех. Настроение Майснера внезапно улучшилось. Он провел Эрика и священника в столовую на главной палубе.

– Значит, за всем этим стоит Майснер, – прошептал я.

– Да, парень. Похоже на то.

Ветер усилился. Я сменил позу, потому что ноги уже онемели. Какой-то камушек покатился и со всплеском упал в воду. Матрос на борту услышал звук и начал подозрительно вглядываться в темноту. Я затаил дыхание. Видимо, решив, что это плеснула волна, он прошел на камбуз.

Сквозь окно салона мы наблюдали за священником, распаковывавшим сверток. Сияние драгоценностей было подобно блеску звезд, которые зажглись, чтобы представить бесценную икону в самом выгодном свете.

Майснер выхватил реликвию из рук священника.

Ветер с каждой минутой становился все сильнее. Видимо, вскоре мы должны были оказаться в самом сердце надвигавшегося meltemi.

Молодой человек бросился к Майснеру. Они начали переругиваться резкими, злыми голосами. Священник, с выражением страха на лице, отступил.

– Икона принадлежит мне. Отдайте, Vater.

Я знал, что «Vater» по-немецки – отец. Мне захотелось надавать самому себе пинков. Почему я раньше об этом не подумал? Уже в первый визит к Майснеру мне следовало заметить очевидное семейное сходство.

Фрагменты головоломки наконец сложились.

В каюте продолжалась ужасающая ссора. Майснер орал на юношу; Эрик бросился на отца, ударил его по лицу и разбил нос.

Священник вмешался и удержал молодого человека.

– Прекратите, идиоты, иначе сюда примчится полиция. Заткнитесь! – решительно сказал он.

Майснер вышел на палубу, крепко держа икону. Он что-то срывал с ее обратной стороны. Странную картину представлял собой этот человек, лихорадочно возившийся с иконой, в то время как набиравший силу ветер гудел среди снастей.

Я увидел, что на палубе появился Эрик. Майснер был слишком занят, чтобы его заметить. Эрик показал ему пистолет. Револьвер тридцать восьмого калибра.

Майснер пригнулся, продолжая расправляться с иконой; Эрик стоял над ним.

– Если мне придется тебя убить, старик, я это сделаю.

Не думаю, что Майснеру до сих пор приходилось кого-нибудь упрашивать, но теперь он умолял Эрика.

– Нет, – попросил он, – документ не должен попасть в плохие руки. Страшно подумать, что может случиться.

– Ты думал, что я буду с тобой заодно? – язвительно спросил Эрик. – Неужели ты действительно так думал? Ну же, давай ее сюда.

Майснер был поражен. Его предали.

– После всего, чему я тебя научил? Мы можем сказочно разбогатеть!

Эрик говорил медленно, чтобы каждое его слово дошло до Майснера.

– Деньги – не главное, – объяснил он. – Главное – власть. Давай мне свиток.

– Нет, Эрик, нет, – молил Майснер. – Пострадает половина западного мира. Я не могу отдать его тебе!

Послышались два выстрела. Одна из пуль вошла Майснеру между глаз, окрасив его кровью стену салона. Он неуклюже упал и ударился головой о палубу, как марионетка, у которой оборвались веревочки. Эрик наклонился и выдернул пергамент из рук Майснера. Когда он развернул свиток, на его лице возникло безумное выражение.

Священник осторожно приблизился к Эрику, потрясенный зрелищем мертвого тела.

– Господи, Эрик! Ты с ума сошел? Он был нам нужен! Мы ведь собирались тебе заплатить. Что ты наделал?

Эрик быстро обернулся к нему.

– Засуньте свои деньги знаете куда?.. У меня другие планы.

Мы только что стали свидетелями убийства и похищения священной реликвии. Все это напоминало сцену из исторического романа или второсортного фильма, в котором пираты убивают друг друга над зарытым сокровищем.

Эрик со священником стояли лицом к лицу.

– Вы, Андерсен, тоже хотите умереть?

У меня отвисла челюсть, когда я услышал эти слова.

Юджин сильно толкнул меня.

– Да ведь это твой знакомый!

Я глубоко вздохнул, пытаясь справиться с изумлением. Я был уверен, что здесь кроется нечто большее.

– Что это за чушь насчет падения западной цивилизации?

Юджин тоже был растерян.

– Какого хрена вообще здесь творится?

– Не знаю. Но мне это тоже начинает надоедать.

Снизу на палубу поднялись несколько членов команды и оттащили тело Майснера, в то время как Эрик по-прежнему держал Андерсена на прицеле.

Рик недоверчиво покачал головой..

– Ты все это спланировал, да, Эрик?

– Какой ты наблюдательный! – прорычал тот. В его голосе прозвучала насмешка. – Теперь люди узнают, что вся их история – ложь. Маркс был прав, религия – опиум для народа.

Я попытался придвинуться ближе. Что это за пергамент? Какая реликвия имела для Эрика столь высокую цену, что ради нее он убил собственного отца?

Нам пришлось подобраться вплотную, чтобы взглянуть на жуткую тайну, которую держал в руках Эрик. Мы с Юджином обогнули яхту с кормы и поднялись по боковому трапу, а потом выглянули из-под брезента.

Эрик держал пергамент в левой руке; свиток был едва различим, но я заметил, что на нем что-то написано на иврите.

Юджин снова меня толкнул. Я раздраженно обернулся к нему и шепнул:

– Какого черта тебе теперь надо, а?

На его лице застыла идиотская ухмылка. Он указывал на двух мужчин в потрепанной одежде, стоящих внизу лестницы. Они наводили на нас пистолеты.

– А ну слезайте! – отрывисто приказал один из них, прицеливаясь из револьвера двенадцатого калибра мне в голову.

Глава 37

Нас быстро вытолкнули на палубу, по-прежнему под дулами пистолетов.

– Хенсон? – Священник сердито взглянул на меня серо-голубыми глазами. – Ты кретин!

Фальшивая борода и краска для волос сделали свое дело, но не на все сто. Я узнал его и, не удержавшись, изумленно воскликнул:

– Рик? Что это за шутки?

Он был удивлен еще сильнее, чем я.

– Ты ведь получил свое, идиот! Тебе следовало смыться, когда у тебя была такая возможность. Теперь, боюсь, уже слишком поздно. Ты со своим дружком представляете для нас большую проблему.

Верзила, направлявший пистолет мне в лоб, стиснул пальцы на моем плече.

– Хотите, чтоб мы о них позаботились?

В общем, мы мало что могли предложить, но я пробовал торговаться:

– Брось, Рик. Ты ведь не хочешь, чтобы на тебе висело убийство, тем более что все это дело затеял Эрик. Кроме того, потом он скорее всего пристрелит тебя. Ты только взгляни на его лицо.

Эрику не понравилось мое замечание; он посмотрел на меня ледяным взглядом, а потом взвел курок и приставил револьвер к моему виску.

– У тебя на редкость длинный язык, мистер Надежный Парень. Ну-ка разинь рот пошире, ублюдок!

Он принялся просовывать холодное дуло между моих губ, вынуждая меня открыть рот, а потом засмеялся, придвинулся ближе и коленом двинул мне в пах.

Я рухнул на палубу.

– Теперь ты хотя бы ненадолго заткнешься.

Эрик жестом подозвал двух матросов.

– Осмотрите дорогу. Может быть, там еще кто-нибудь прячется.

Юджин наблюдал, как я корчусь от боли на палубе. Это зрелище явно ему не понравилось; Юджин сообразил, что вот-вот погибнет, если не сумеет быстро что-либо предпринять.

Он повернулся к Рику.

– Гарт прав, Андерсен. Этот тип втирает тебе очки. Он всадит в тебя пулю, как только ему представится такая возможность. Что толку в деньгах, когда ты труп?

Он завладел вниманием Рика. Мы заронили в него зерно сомнения.

Эрик, должно быть, это понял. Он быстро шагнул к Юджину и, профессионально развернувшись на одной ноге, мощно врезал правым каблуком Юджину в горло. Тот повалился наземь, хватая воздух ртом и тщетно пытаясь вздохнуть.

Эрик посмотрел на него сверху вниз.

– Заткни пасть, ирландская свинья!

Потом он обернулся к Андерсену.

– Убей их. Убей обоих. Покажи, на чьей ты стороне.

Сердце у меня учащенно забилось. Я понял, что это конец.

Рик повернулся ко мне.

– Простите, парни, но у меня нет иного выбора.

Он вытащил из складок рясы маленький пистолет, привинтил глушитель и прицелился Юджину в голову.

Казалось, тишина длится целую вечность. Как будто вся Вселенная застыла. Мне хотелось закрыть глаза, но вместо этого я не мог отвести от Юджина взгляда.

Потом раздался тихий выстрел. Я немедленно зажмурился, не желая наблюдать за кровавой развязкой.

Послышался громкий стон. Эрик внезапно рухнул на колени и озадаченно уставился на кровь, сочившуюся сквозь отверстие у него на груди. Он засмеялся.

– Твою мать… – произнес он, разглядывая рану и истекая кровью. Револьвер выпал из его обессилевшей руки.

Эрик в замешательстве посмотрел на Андерсена. Его предали.

– Ты в меня выстрелил, – запинаясь, проговорил он.

– Да, идиот, – холодно отозвался Рик и усмехнулся. – Ты слишком много болтаешь. Теперь свиток мой.

Он не успел договорить, как по палубе хлестнула мощная автоматная очередь. Маленькие кусочки тикового дерева полетели во все стороны.

Я упал ничком и потянулся за пистолетом Эрика, но Рик пинком отбросил его через всю палубу, подальше от меня. Я перекатился на спину – а когда взглянул вверх, Рик стоял надо мной с револьвером, нацеленным мне прямо в лицо.

Послышались торопливые шаги на темном берегу. Рик взглянул в сторону пляжа. Еще одна очередь полоснула по палубе, перебив иллюминаторы в каюте. Шальная пуля вышибла пистолет из руки Рика. Рик увернулся и бегом бросился в каюту в поисках укрытия, по-прежнему сжимая в левой руке скипетрообразную трость. Я вскочил на ноги и последовал за ним, уворачиваясь от смертоносных пуль, свистевших вокруг.

Рик увидел, что я бегу следом, запустил в меня стулом, но промахнулся. Тогда он остановился, принял боевую стойку, вытащил длинное острое лезвие, спрятанное внутри столь безобидной на вид трости, и сделал ловкий выпад, угодив отточенным клинком мне в плечо. Первая кровь.

– Начнем, приятель! – вызывающе бросил он. – Давай выясним отношения раз и навсегда… Будет весело!

Я перекатился под столом; Рик нырнул следом, но мне удалось выскользнуть с другой стороны. Вовремя вспомнив, что в салоне развешано антикварное оружие, я ухитрился схватить со стены старинный палаш. Рик, кажется, удивился; он покачал головой и приготовился к бою.

Мы стояли лицом к лицу, Андерсен отвратительно улыбался:

– Хочешь поиграть, а? Готов, Гарт? Сегодня чертовски хороший день, чтобы умереть!

Он резко атаковал, отбил мой клинок и поранил мое ухо кончиком острого, как бритва, лезвия – по шее потекла струйка крови.

– Ты меня подставил, сукин сын! – заорал я. – Ты хотел, чтобы я оказался крайним в твоей афере. Сейчас ты у меня получишь, ублюдок. Защищайся!

Мы набрасывались друг на друга с неудержимой яростью, переворачивали столы, сшибали стулья; с полок сыпались книги. Рик дрался как зверь, как демон. После нескольких выпадов ему удалось выбить у меня палаш и располосовать предплечье. Я потянулся за лежащим на полу клинком; быстрым движением он колол меня в кисть каждый раз, когда я пытался вновь поднять оружие. Рик смеялся. Схватив за край коврик, на котором он стоял, я сильно дернул – Андерсен потерял равновесие. Я с размаху пнул его в колено, и Рик завопил от боли. В ответ я поднял палаш.

Он быстро пришел в себя, и поединок продолжился с удвоенной жестокостью и бешенством. В пылу боя мы перебрались из каюты на палубу, зная, что проигравший заплатит дорогой ценой. Жизнью.

У меня было сильное кровотечение, рубашка приобрела алый оттенок, и мои силы были на исходе. Рик догадался о моей слабости, а я сообразил, как мне следует действовать. Сосредоточиться на резной гарде Андерсенова клинка – или умереть беспощадной смертью.

Сменив тактику, я начал парировать удары, не давая ему атаковать и в то же время напряженно наблюдая за его оружием. Я прыгнул, сменил позицию и развернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов – мой клинок прошел над головой Рика, но он был готов к этому маневру и быстро отбил палаш.

– Отличная попытка. Но я предвидел твой трюк, – усмехнулся он, отбрасывая меня к стене.

Мы сражались, казалось, целую вечность. Я с трудом держался на ногах. – Рик как будто выпил из меня всю энергию, а стало быть, настало время действовать четко и обдуманно.

Собрав остаток сил, я снова прыгнул, сменил позицию и сделал в полете полный разворот – целых триста шестьдесят градусов, – и на этот раз палаш, мелькнув над головой Андерсена, глубоко вошел в его правое плечо, между шеей и ключицей. Туше!

Рик остановился, озадаченно глядя на клинок, засевший в лопатке, и издал жуткий предсмертный вопль.

– Невозможно, человек не развернется на триста шестьдесят градусов! Черт возьми, посмотри, что ты наделал! Ты все испортил!

Внезапно из темноты на берегу донесся знакомый женский голос:

– Брось, Андерсен. Игра окончена.

Рик заорал в ответ:

– А я думал, что мы тебя убили, любопытная сучка!

Корчась в агонии, он достал из пиджака свиток, негромко засмеялся, подержал его на свету и подбросил в воздух.

Раздался выстрел. Пуля попала ему в голову. Рик повалился на палубу, и я немедленно бросился за пергаментом. Свиток летел, то опускаясь, то поднимаясь, ветер вольно гнал его по длинной палубе. Юджин подскочил, но промахнулся на какой-то дюйм.

– Не упусти его! – нетерпеливо крикнул я.

Юджин снова прыгнул, и тут сильный порыв ветра прижал пергамент к перилам рядом со мной. Я потянулся к нему, уверенный, что на этот раз его достану; мои пальцы коснулись свитка, но ветер дунул опять, и пергамент, перелетев через ограждение, скрылся в мрачных водах залива.

Мы с Юджином смотрели друг на друга в изумлении. Вне всякого сомнения, мы упустили бесценную вещь, не имевшую себе аналогов.

На сходнях послышались приглушенные голоса и шаги. Драться смысла не было, и мы подняли руки в надежде, что эти люди – на нашей стороне.

– Лечь на палубу! – крикнула женщина. На ней была мужская форма цвета хаки, длинные волосы туго стянуты в пучок, на бледном лице никакого макияжа. Кожа плотно обтягивала скулы, так что при искусственном освещении ее лицо напоминало череп. Она была ничуть не похожа на ту красивую женщину, которую я знал и с которой однажды занимался любовью; ее движения были властными и четкими, как у робота, а на плече висел автомат. – Где он? – нетерпеливо спросила она.

Я указал на воду.

– Где-то там.

– Да вы шутите?! – тревожно сказала она.

Двое парней в камуфляже подошли к ней. Она велела им перелезть через борт и поискать пергамент.

Все, что я мог сейчас делать, – так это смотреть на нее и гадать, кто, черт побери, она такая и что за игру со мной вела. В моем мозгу крутилось слишком много вопросов, и потому я начал с того, что Мне казалось самым главным.

– А я думал, что у нас с тобой настоящий роман, Линда. Почему сейчас я встречаю столь холодный прием?

В ее голосе прозвучало равнодушие:

– Между нами действительно что-то было, но я предупредила тебя, что не могу отдаваться чувствам. Ты был моим заданием. Чувства не должны нам мешать.

Она отдала еще один приказ. Нас с Юджином ухватили за волосы и потащили следом за ней по трапу.

– Я был твоим заданием?! И больше ты ничего не хочешь сказать по поводу нашей связи? – сердито заорал я. Она раздосадованно отвернулась. – Полагаю, ты обманула меня не единожды – а, Линда?

– Я должна была сохранить все в тайне, – равнодушно произнесла она.

Я вдруг начал понимать, что она сделала и каким образом манипулировала мной.

– Вся эта история о бедном Джоне была уловкой, чтобы вытянуть у меня информацию о том, чем занят Майснер, ведь так? Ты знала, что он охотится за манускриптом!

Линда без малейшего чувства сожаления пожала плечами. Я больше не хотел с ней разговаривать, но у меня по-прежнему оставался без ответа один вопрос:

– Этот клочок бумаги… эта штука, за которой вы все гоняетесь… свиток?.. – Я замолчал, рассчитывая сыграть на ее тщеславии и вынудить сказать правду.

Линда изобразила полнейшее равнодушие, за которым, как я знал, скрывались истинные чувства, – а может быть, она была настолько уверена в дальнейшем ходе событий, что подумала: почему бы и нет?

– Наверное, такую услугу я могу тебе оказать. Этот клочок бумаги, как ты выражаешься, священен… – Она сделала паузу.

– Продолжай. Не молчи.

– Это утраченный свиток Мертвого моря, – продолжила объяснение Линда. – Он был написан две с половиной тысячи лет назад. В нем говорится, что…

Она собиралась еще что-то добавить, но один из мужчин прервал ее, указывая на блестящий черный «мерседес», остановившийся неподалеку от яхты.

– Слушай, я ничего не уполномочена тебе рассказывать. Постараюсь сделать для тебя все, что смогу, – шепнула Линда, потом обернулась к своим людям и велела свести нас по трапу. – Вперед! Посадите их в машину и увезите отсюда немедленно. Остальные, приберитесь здесь и избавьтесь от трупов.

Я пребывал в полном замешательстве. Утерянный свиток Мертвого моря? Как Линда оказалась замешана в это безумие? На кого она работает и с какой целью?

Нас бросили на заднее сиденье машины. Один из наших конвоиров держал пистолет нацеленным на нас, а второй завел мотор.

Я внимательно рассматривал их; оба, судя по всему, не были ни греками, ни американцами, хотя в темноте трудно было разглядеть их лица. Смуглые парни, крайне необщительные и сдержанные.

После десятиминутной поездки машина резко остановилась. Человек с пистолетом приказал нам выйти, и я заметил, что мы находимся на краю утеса. Внизу, в темной бездне, волны шумно разбивались о скалы.

Юджин громко выругался по-ирландски. Он попробовал броситься наутек, но его неловкая попытка закончилась неудачей. Нас загнали на самый край обрыва, под которым зияла пустота. Я стоял там, казалось, целую вечность. Меня охватила паника, руки вспотели. Холодное дуло пистолета коснулось моего затылка, когда меня подтолкнули к краю. Интересно, что менее мучительно – получить пулю в голову или размозжить череп о камни? Одно утешало – все произойдет быстро.

Я глубоко вздохнул и тут же почувствовал, как в мою шею вонзилась острая игла. По всему телу расплылось одуряющее тепло.

– Это чтобы вы уж наверняка вышли из игры, – проворчал коренастый здоровяк.

Мне стало холодно, голова закружилась; все чувства отказали, как будто я уже умер.

Сильный удар в затылок бросил меня вперед. Я потерял равновесие и почувствовал, что падаю, падаю… падаю в мрачную бездну.

Обрывки воспоминаний пронеслись в моем мозгу наподобие калейдоскопа. Образы теснились и перекрывали друг друга: прекрасный лик Богоматери, женщина в белом, старая церковь, сверкающие бриллианты… икона!

Глава 38

В глаза мне бил благословенный яркий свет. Я вообразил, что нахожусь в легендарном туннеле, который предшествует царству мертвых. Я попытался подняться, но мягкие, сильные руки уложили меня обратно. В ушах отдавались удары пульса; ощущение было такое, словно меня ударили по голове двадцатифунтовой кувалдой. Свет слепил. Я боялся открыть глаза. Я вспомнил свое падение: головокружительный акробатический полет и обрывки мыслей. Церковь, насмешливый женский голос, говорящий нараспев: «Свиток… они не должны увидеть свиток… свиток… свиток…»

Мое сознание было затуманено тяжелым наркотическим дурманом. Я помнил драгоценности, кровавую надпись на стене, скорченные тела. Что это: пресловутый отходняк после пребывания на волосок от смерти или всего лишь скверный сон?

Я заметался; до меня смутно доносились жутковатые звуки, вырывавшиеся из моего пересохшего горла.

– Хенсон, просыпайтесь.

Мне стоило огромных усилий открыть глаза. Инспектор Хараламбопулос смотрел на меня и качал головой. За его спиной медсестра в белом чепце тревожно наблюдала за мной.

– Все хорошо. Вы спасены, с вами все в порядке.

Я попытался сесть. Голова была тяжелая, как камень. Я застонал от боли.

– Не беспокойтесь, Хенсон, вы невредимы, вы поправитесь. Вас всего лишь сильно оглушило.

– Как я сюда попал?

Инспектор придвинул стул и сел рядом с кроватью, сцепив руки.

– Вы родились под счастливой звездой – и потому до сих пор живы. К счастью, приятель, мы успели вас выудить. Никаких серьезных повреждений. К сожалению, ваш друг, мистер О’Коннор… – Он замолчал.

– Юджин? О Господи, нет! – Я испугался худшего.

Инспектор Хараламбопулос ободряюще улыбнулся и успокоил меня:

– Мистер О’Коннор жив и здоров. Немного помят, но жив.

Я издал вздох облегчения, но в голове у меня крутился другой вопрос:

– Что случилось, инспектор? Что вообще происходит?

Хараламбопулос закурил. Вид у него был крайне самодовольный.

– Все из-за иконы, разумеется. Слава Богу, мы оказались на месте как раз вовремя и спасли вам жизнь. Преступники хотели сделать так, чтобы ваша гибель выглядела как несчастный случай. Ваш джип столкнули со скалы, а потом вкололи вам обоим морфий. Как будто вы утонули, упав с машиной в море. К счастью, все это время мы за вами следили… а теперь я готов выслушать вас.

– Меня? – нервно переспросил я, отчаянно пытаясь сесть. – Я хочу поговорить с американским консулом.

Инспектор расплылся в улыбке.

– Расслабьтесь, молодой человек. Вас ни в чем не обвиняют. Нам всего лишь нужно официальное заявление, чтобы мы могли закрыть дело. Но конечно, если вы не согласитесь, нам придется подержать вас здесь.

Я успокоился и попытался расслабиться, хотя у меня ныло все тело. Инспектор что-то сказал сестре, и она вышла из комнаты. Несколько секунд он сидел молча рядом с кроватью, собираясь с мыслями и разглядывая меня сквозь голубоватый сигаретный дым, клубившийся вокруг его худого лица.

– Давайте начнем с самого начала, – предложил он улыбаясь, но в его голосе слышались властные нотки. – Пункт первый: Рик Андерсен. Он поручил вам снять копию с тиносской иконы. Правильно?

Он ожидал реакции, но я не собирался себя выдавать.

Инспектор продолжал свой монолог:

– Андерсен и герр Майснер вместе занимались контрабандой; оба этих мошенника собирались выкрасть с Тиноса нашу священную реликвию. К сожалению, их старым партнерам, Брайану и Фредериксу, пришла в голову такая же идея. И тогда Майснер подсунул им своего сына Эрика, которого они никогда не видели. По глупости они влюбились в хорошенького немецкого юношу, так что в итоге он убил обоих, а затем и Марию Уоррен – случайно, приняв ее за Линду Геллер, потому что она тоже охотилась за иконой.

Бедная Мария, подумал я, что она сделала, в чем была ее вина? Так уж получилось, что она оказалась похожа на Линду и жестоко поплатилась за это.

Я попытался подложить себе подушку под шею.

– Свиток, – прошептал я. – Этот проклятый свиток. Ведь в конечном итоге им нужна была не икона, я прав?

– Как раз об этом и речь, если позволите мне закончить, – сказал инспектор, осторожно придавая подушке нужное положение.

Он встал, подошел к окну и тоскливо взглянул на византийскую церковь на другой стороне улицы. Лучи света, пробиваясь сквозь жалюзи, отбрасывали неровные полосы тени на его лицо. Затем он негромко произнес:

– Осознаете ли вы могущество веры, мистер Хенсон? – Хараламбопулос трижды перекрестился, не отрывая глаз от церкви. – Вы понимаете, какой невероятной силой сегодня обладает религия на Востоке и на Западе?

– О чем вы? – Я был не в том настроении, чтобы слушать лекцию об истории религии.

Инспектор с мрачным видом обернулся ко мне.

– Я говорю об одном событии, которое случилось во время крестовых походов.

Я пытался лечь поудобнее, с любопытством ожидая продолжения.

– Говорите, я жду.

– Это было невероятное событие. Отрицание самого святого. – Инспектор нервно зашагал по комнате. – Свиток оказался в числе тех, что привезли в Европу, в Зионский монастырь, тамплиеры после Первого крестового похода и осады Иерусалима в 1099 году.

Здесь не было ничего для меня нового.

– И что? – Я пожал плечами. – В чем тут тайна?

Он пристально взглянул на меня.

– Друг мой, в этом свитке сказано, что Иисус Христос не был распят на кресте!

У меня ушло не более секунды на осознание, даже перехватило дыхание. Иисус Христос не был распят. Инспектор перекрестился, когда сказал это, как будто ища спасения.

– Господи Иисусе… Быть не может, – пробормотал я, даже не заметив, что произнес имя Христа.

– Видите ли, мистер Хенсон, древние свитки Мертвого моря – это единственные известные нам документы, принадлежащие иудейской секте ессеев, [19]19
  Ессеи – еврейская религиозная секта (II в. до н. э. – конец I в. н. э). Верили в необходимость личного благочестия и удаления от повседневной жизни, а также в посмертное воздаяние; составляли обособленное и замкнутое братство.


[Закрыть]которая существовала в Израиле примерно две тысячи лет назад. Если верить историкам, они были весьма педантичны. Свиток гласит, что Иисус был фанатиком-зилотом. [20]20
  Зелоты – социально-политическое и религиозное течение в Иудее, возникшее во 2-й половине I в. до н. э.; выступали против римского владычества и местной иудейской знати.


[Закрыть]Когда римляне схватили его, то оказались перед выбором…

– Каким? – спросил я.

– В свитке говорится, что Пилат знал о растущей популярности Иисуса и не намерен был делать из него мученика. Он позволил приверженцам Иисуса снять его с креста и увезти во Францию, в изгнание, вместе с Марией Магдалиной и несколькими последователями. И Магдалина якобы родила от него мальчика.

Я не знал, как реагировать на услышанное.

– А как же все чудеса?

– Ах это… Свитки их констатируют. Чудеса не отрицаются ни в одном из них. Там просто сказано, что Христос не умирал на кресте во искупление человеческих грехов.

В этот момент вошла сестра, а с ней – хорошо одетый мужчина в коричневом твидовом пиджаке, с бейджиком на нагрудном кармане. Это был мой старый приятель Ян Холл.

– Полагаю, вы знакомы с мистером Холлом? – спросил инспектор. – Он помогал нам расследовать это удивительное дело.

Ян придвинул стул и зажег трубку. Я вопросительно взглянул на него.

– Ян, ах ты сукин… Почему ты мне не сказал?

Он запыхтел трубкой.

– Не мог. Я ведь работал под прикрытием. Крайне интересная история, однако. Сплошная интрига. Все мы знали, что Джон – ревностный христианин, что иконопись – его страсть, но когда Майснер объяснил ему истинную причину изготовления копии, несчастный Джон совсем сдал. Он не мог принять ту простую истину, что Иисус не умирал на кресте. Ему становилось все хуже и хуже, он всем рассказывал о проклятой иконе, обладающей некой тайной. Конечно, большинство из нас подумали, что он спятил. Но Майснер не выдержал. Он отправил его в Афины к своему другу – доктору Михаилу Кристофису, который вместо успокаивающих препаратов давал Джону небольшими дозами яд под названием рицин, пока тот не умер. Бедняга.

– Что это за штука – рицин?

– Вспомните, несколько лет назад агенты КГБ смазывали наконечники зонтов ядом и убивали своих жертв. Это был рицин.

– А почему в этот кошмар втянули именно меня?

– Все элементарно, дружище. Ты был единственный известный им художник, который мог сделать копию. Майснер все разузнал и велел Рику тебя найти.

Наверное, мне следовало радоваться тому, что все встало на свои места, но я не мог избавиться от чувства потери, причиной которой были всеобъемлющее человеческое невежество и жадность.

– А Эрик? – спросил я. – Зачем он убил своего отца?

– Ганс не знал, что его сын был членом новогерманской радикальной группировки. Он и в самом деле имел свои виды на этот свиток. Эрик хотел разоблачить миф о христианстве перед всем светом, сделав документ достоянием гласности. Именно он убил Гиацинта и Брайана, не желая, чтобы они первыми завладели иконой благодаря копии, сделанной Гиацинтом.

Я выбрался из постели и начал одеваться. Меня по-прежнему беспокоил вопрос о Линде.

– А Линда? Как она в это замешана?

– Твоя прекрасная леди работала на шпионскую группировку, созданную Ватиканом и Израилем. Всю эту братию взяли, но, видимо, вскоре освободят из тюрьмы благодаря их дипломатическим связям.

– Вы хотите сказать, что МОССАД и Ватикан работают сообща?

Ян кивнул:

– Точно. Израильтянам есть что терять, если свиток обнародуют. Люди могут перестать верить в Христа – и если такое случится, приток финансов в Святую землю, точнее в Израиль, иссякнет. Это очень неприятно. Даже наш григорианский календарь окажется ошибочным. Только подумай! Если Иисус не умер на кресте – значит, не было и Воскресения; если Он не вознесся на небо – значит, не было и Пасхи, а ведь это основной тезис христианства, потому что Христос якобы умер за наши прегрешения. Им придется менять всю систему. Ты представляешь себе, какими проблемами это чревато?

Я вспомнил кое-что из недавно прочитанного.

– Это был бы кошмар, – согласился я. – Теперь я понял, отчего папа Иннокентий уничтожил катаров в 1209 году. Потому что, когда тамплиеры привезли свиток в Европу, катары узнали тайну бегства Христа, и папа римский стер их с лица земли одним ударом.

– Возможно, так и есть, – ответил Ян. – Теперь ты сам понимаешь, отчего нам нужно было опередить Майснера и всех остальных.

Мне пришел в голову самый очевидный вопрос. Я захотел испытать их на прочность.

– А что, если я пожелаю сделать публичное заявление?

– Ради Бога, Гарт, – самодовольно произнес Ян. – Думаешь, кто-нибудь тебе поверит? – Он хихикнул. – Люди думают, ты такой же ненормальный, как и Джон.

Он был прав.

– А тот свиток, который улетел за борт, – где он? – спросил я.

Ян был краток:

– Скажем так – он теперь в надежных руках.

– Вы, ребята, спрятали его?

Инспектору Хараламбопулосу явно начало докучать мое любопытство, потому что он внезапно прервал разговор.

– Мистер Хенсон, – заявил он, – мы обнаружили у вас пять тысяч долларов.