Текст книги "Икона, или Острова смерти"

Автор книги: Гэри Ван Хаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26

– Кто мог желать ей смерти?

– Возможно, вы сами сумеете ответить на этот вопрос, мистер Хенсон.

Инспектор Коста Хараламбопулос, перебирая четки, беспокойно мерил шагами комнату. Временами он останавливался, чтобы затянуться турецкой сигаретой или отхлебнуть воды из стакана, стоящего на столе. У меня пересохло во рту и давно закончилось курево. Он неумолимо и сурово продолжал допрос:

– Скажите… как давно вы были знакомы с покойной?

Я в сотый раз повторил всю историю с самого начала. Я понял, что он пытается найти в ней изъян, заставить меня выложить правду. Инспектор был исполнен решимости и упрямо искал зацепки. Он кружил по комнате и смотрел на меня прищурившись, как лев смотрит на добычу. Я восхищался его упорством. Инспектор был человек средних лет, с густыми седыми усами – некий компромисс между боксером в среднем весе и высоким, поджарым атлетом, любителем активного отдыха.

– Что вам было от нее нужно? – спросил он в сотый раз.

Я чувствовал себя неловко и немного глупо. Мы с Марией провели много времени вместе, но я не смог назвать полицейским ее фамилию. Неужели мое существование настолько пусто и эгоистично, что я даже не удосужился спросить ее полное имя?

Хараламбопулос разбирал содержимое сумочки Марии, сваленное на столе. Он вытащил ее паспорт и пролистал.

– Мария Уоррен. Двадцать пять лет, место рождения – Куз-Бэй, Орегон, США. – Он слегка запнулся, произнося «Куз-Бэй», и сам улыбнулся своей неловкости. Инспектор говорил низким и гулким голосом, с греческим акцентом, хотя и бегло владел английским. – Ее постоянное место жительства?..

– Она говорила, что Нью-Йорк.

Он провел рукой по курчавым седеющим волосам и прикрыл глаза, как будто пытаясь сосредоточиться.

– Да, Нью-Йорк. Я три года прожил в Астории, штат Нью-Йорк. В шестидесятых. Работал поваром в кафетерии, – сказал он, пристально глядя на меня и, возможно, припоминая что-то из своего прошлого. Улыбка озарила его суровое лицо. – Все про вас, американцев, знаю. Скажите… что вы делаете в Греции?

– Развлекаюсь, – устало произнес я. – Я художник, приехал сюда рисовать и наслаждаться солнцем.

– Конечно. Ваш паспорт, пожалуйста. – Видимо, он забыл, что паспорт уже лежит перед ним на столе. Инспектор методично полистал его, затем поднял трубку, набрал номер и что-то быстро сказал по-гречески. – Мы все выясним, приятель. А теперь я хочу знать – у мисс Уоррен были враги? Человек, о котором вам что-нибудь известно?

Он выудил маленькое золотое колечко и поиграл им. Если бы не кольцо и не решение Марии вернуть его Никосу, она бы не покинула отель.

– У нее был парень, из местных, – сказал я. – Он был женат, и она, конечно, из-за этого переживала, но я не вижу никаких причин, почему бы ему ее убивать.

– А как насчет ваших с ней отношений, мистер Хенсон?

– Я уже говорил вам. Мы друзья.

– Друзья, говорите? Бармен сказал мне, что вы с ней спали. Разве не так? Вы занимались сексом с этой девушкой – сколько раз? И при этом вы даже не знали ее фамилии. А сейчас утверждаете, что вы всего лишь друзья.

Мне стало стыдно и неловко. Мой роман с Марией разглядывали под увеличительным стеклом с точки зрения закона, и каждая деталь казалась значительнее, чем на самом деле. В процессе расследования я приобрел облик подлеца, тогда как в действительно был глубоко тронут Марией. Хараламбопулос был не в состоянии этого понять. Всего лишь греческий полицейский, который намерен побыстрее закрыть дело.

Вошел мрачный сержант, положил на стол несколько папок, глядя на меня так, как будто меня уже признали виновным, и удалился.

Зазвонил телефон. Инспектор взял трубку, внимательно послушал и пробормотал:

– Хорошо.

Он закурил и, улыбаясь, протянул сигарету и мне.

Должно быть, на моем лице застыло выражение удивления, потому что он немедленно меня просветил:

– Криминалисты уверяют, что здесь поработал профессионал. Оружие нашли в мусорном контейнере на Синтагма-сквер.

Я облегченно вздохнул. По крайней мере я больше не подозреваемый. Но мысли о Марии по-прежнему не выходили у меня из головы.

– Киллер?

– Киллер, наемный убийца, асассин – называйте как хотите.

– Но зачем? – спросил я.

Инспектор пожал плечами:

– Может быть, неудачное стечение обстоятельств. Что бы там ни было – похоже, девушка стала невинной жертвой, если только в деле не замешана политика. – Он снова пожал плечами. – Подобные убийства постоянно случаются в Афинах. Обычно это дело рук албанцев. В вашей стране ведь тоже такое бывает?

Инспектор отдал мне паспорт.

– В любом случае можете идти.

Я был изумлен всем случившимся. Полисмен проводил меня по людным коридорам на улицу.

Глава 27

Один из людей Хараламбопулоса отвез меня обратно в отель, когда первые фиолетовые лучи рассвета окрасили небо. Я взглянул на часы. Пять утра. Все тело ныло от усталости, но я знал, что не смогу заснуть.

Портье с укором посмотрел на меня, когда я попросил ключ. Войдя в номер, я понял, что кто-то здесь был.

Полицейские произвели доскональный обыск. Тщательно осмотрели даже сумку с художественными принадлежностями. Небольшим утешением служил лишь факт, что краску не выдавили из тюбиков.

Я встал под горячий душ, позволив воде падать на мои усталые плечи. Все это, на мой взгляд, было слишком странно, слишком необычно. В течение одной недели я стал свидетелем двух убийств, хотя они казались абсолютно не связанными между собой. Я увяз по уши. Во что я вляпался помимо своей воли? Мучимый этой мыслью, я уснул.

Было уже за полдень, когда я вышел из номера. Едва я спустился вниз, как кто-то меня окликнул. Возле столика портье стоял Юджин; помощник менеджера нервно потирал руки.

Что здесь творится? Ходят слухи, тебя арестовали. – Старый добрый Юджин был склонен упрощать любую сложность.

– Kali mera! Доброе утро, мистер Хенсон. – Портье выглядел так, будто всю ночь не смыкал глаз. Он извиняющимся жестом вскинул руку. – Мне жаль, сэр, если вам в результате этого злополучного инцидента были причинены какие-то неудобства. Просто ужас. Ужас!

Юджин слегка коснулся моего локтя.

– Какого хрена здесь происходит? Я приехал на вечеринку, а попал на похороны.

У меня не было желания выслушивать его шутки. Поэтому я отвел Юджина в сторонку и тихонько объяснил, что мне пришлось пережить.

– Я мог бы спасти Марию, если бы провел с ней еще несколько минут.

Юджин похлопал меня по спине.

– Это не твоя вина, дружище. Просто успокойся. Все образуется само собой.

Юджин предложил мне свое излюбленное средство для успокоения нервов – еду и выпивку.

– Послушай своего хорошего друга. Вот что мы сейчас сделаем – мы пойдем завтракать. Закажем бифштекс с яичницей и ирландский кофе. Как тебе мое предложение?

За завтраком я все еще пребывал в состоянии шока. И тогда Юджин решил, что лучше, наверное, выложить все плохие новости сразу. Выяснилось, что Миконос кишит детективами и частными сыщиками. Пошли слухи, что за дело взялся Интерпол. Судебно-медицинская экспертиза выяснила, что Гиацинт, предполагаемый убийца Ричарда Брайана, умер до того, как его тело оказалось в воде. Хотя оно получило несметное количество повреждений, ударяясь о скалы у подножия утеса, коронер сообщил, что причиной смерти послужил сильный удар в основание черепа. Гиацинт был мертв уже как минимум час, когда его сбросили в море. То, что считали суицидом, теперь официально получило статус убийства.

– Все летит к чертям – а, Гарт? Что стряслось на спокойном маленьком Миконосе?

Разговор на серьезную тему всегда действовал отрезвляюще на Юджина. Мой друг утратил свою обычную жизнерадостность. Его завтрак оставался нетронутым. Юджин в таком состоянии меня беспокоил. Именно тогда ему в голову приходили радикальные идеи. Разумеется, не прошло и минуты, как его осенило.

Он предложил:

– Давай загоним остальные амфоры и быстро смоемся.

– Ты хочешь сказать – уедем с Миконоса?

– Ну да. Оставим Димитри с его каиком.

Я сохранял спокойствие.

– Куда? Есть варианты?

Он пристально посмотрел на меня.

– Давай махнем в Гоа, старик. Жизнь там дешевая. Маленькие рыбачьи деревушки. Черноглазые красотки.

Мы выпили за эту мысль крепкого ирландского кофе. Учитывая мое нынешнее настроение, план Юджина казался вполне приемлемым. В отличие от его прежних безумных идей эта вполне могла сработать. Для самого Юджина переезд в Индию был исполнен здравого смысла.

Но мне пришлось вернуть его на грешную землю – по крайней мере временно.

– Сначала нам нужно сделать еще кое-что, коллега, – сказал я. – Неоконченные дела. Загадка, которую нужно разгадать.

– Майснер?

– Линда, доктор Кристофис и Майснер, – поправил я. – Куда они делись?

Юджин хихикнул. На его лице вновь появилась лукавое заговорщицкое выражение. Но меня мало интересовало, о чем думает этот испорченный тип.

– Полагаешь, они каким-то образом связаны? Ну же, признавайся.

– Как бы то ни было, я собираюсь все выяснить.

– Похоже, это пустая трата времени, приятель. Но, если хочешь, давай все разведаем, прежде чем смыться.

– Ты принят на службу, – улыбнулся я. – Наведаешься в маленькую художественную галерею в Кифизии, а я нанесу визит доктору Кристофису.

Глава 28

Бодрый голос ответил на мой звонок и сообщил, что доктор Кристофис вернется через час. Да, я могу прийти, но мне придется подождать, пока он закончит прием.

Полуденная жара, превращавшая асфальт в раскаленную плиту, еще не покинула город. Я решился пешком дойти до Колонаки и остановился на площади, чтобы освежиться, выпив кофе со льдом. В приемную Кристофиса я вошел в назначенное время.

В приемной ожидали всего несколько пациентов. Я листал старые номера газет и просматривал традиционные обзоры мировых новостей: статью о том, что распространение атомного оружия становится угрозой для всего человечества; еще одну заметку об осужденном проповеднике, который, освободившись из тюрьмы, немедленно приступил к выполнению своих обязанностей, для начала промотав деньги своих приверженцев; мусульмане и иудеи продолжали, как положено, убивать друг друга, а в Северной Ирландии снова взялись за свое католики и протестанты. Этого было достаточно, чтобы отвратить любого от догматической религии.

Мои мысли вернулись к событиям минувшего вечера – к Марии, погибшей на улице от пули наемного убийцы. Какая бессмысленная смерть! Я отложил журнал, чувствуя себя слегка подавленным.

Приемная была маленькая, свежего воздуха в ней явно недоставало. Цветы на подоконнике, рядом со столиком регистратора, несколько сглаживали атмосферу. Повсюду висели репродукции картин Моне. Нежные пастельные тона. Очень мило. Также на стене над столом я увидел многочисленные дипломы в рамочках. На этот раз я повнимательнее присмотрелся и заметил, что один диплом был выдан Кембриджским университетом, а второй – Медицинской академией в Афинах. Сертификат гласил, что доктор Кристофис является специалистом по заболеваниям внутренних органов.

– Войдите, пожалуйста, – раздался приятный голос молоденькой регистраторши в тот момент, когда я изучал дипломы.

Я вошел и сел на один из стульев. Девушка любезно улыбнулась. Она выглядела такой изящной и аккуратной в своей накрахмаленной униформе сестры милосердия. Сестра показала мне, куда повесить одежду, и начала приводить в порядок инструменты на столике.

– Я пришел не на осмотр, – объяснил я. – Только на консультацию.

Сестра слегка смутилась.

– Тогда подождите, пожалуйста, если вы не против. Вот журналы.

– Обойдусь, – улыбнулся я.

Хватит с меня журналов.

Я сидел, как подсудимый, ожидающий произнесения приговора. Через минуту сестра вернулась.

– Доктор Кристофис сейчас вас примет. Зайдите в кабинет, пожалуйста.

Ее манеры располагали к непринужденности.

Кабинет примыкал к смотровой. Он был уютным и хорошо освещенным; на окнах, выходящих в патио, висели жалюзи.

Доктор Кристофис пожал мне руку и предложил сесть.

– Мистер Хенсон? Мы ведь уже встречались?

Я напомнил ему свой предыдущий визит.

– Ах да. Друг мистера Ролстона. Боюсь, не могу сообщить вам дополнительной информации по этому поводу.

– Я пришел не из-за Ролстона, – кратко сказал я. Он озадаченно посмотрел на меня, в его взгляде читалось удивление. Потом, как будто для того, чтобы разрядить накаленную атмосферу, предложил мне чашечку кофе.

– Чем могу помочь, мистер Хенсон?

– Я пришел к вам не по медицинскому вопросу. Я разыскиваю знакомую. И думаю, что вы можете мне помочь. Ее зовут Линда Геллер.

Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла в позе, выражающей крайнее неодобрение. На красивом смуглом лице, в уголках глаз и около рта, стали заметны морщинки. У Кристофиса было серьезное лицо, обнаруживающее сильную, но склонную к сопереживанию личность. Врач до мозга костей. Я решил не выдавать себя ни за частного сыщика, ни за отвергнутого поклонника. Также я понял, что он не поверит истории о модельном агенте.

– Я улетел с Миконоса вчера вечером, надеясь застать мисс Геллер в «Хилтоне». Я художник. Мы обсуждали с ней, не сможет ли она мне попозировать. – Помолчав, я добавил, – для портрета.

Он слегка прищурился.

– А с чего вы взяли, будто я знаю, где находится мисс Геллер? – Кристофис был осторожен, но небольшая заминка его выдала. Он что-то скрывал и играл со мной. Нужно было его перехитрить.

– Вы ведь знаете мисс Геллер, не так ли? – Тон вопроса не ставил этот факт под сомнение.

Он улыбнулся:

– Представьте себе, да. Она заинтересовалась некоторыми исследованиями, которые я провожу. Случилось так, что мы на прошлой неделе встретились на семинаре в «Хилтоне». Мисс Геллер – это та красивая израильтянка, если я не ошибаюсь?

Теперь настала моя очередь удивляться. Израильтянка? Линда никогда не упоминала об Израиле. Мне нужно узнать поподробнее.

– Вам известно, что она также была знакома с Ролстоном? С покойным…

Выражение его лица внезапно стало серьезным.

– Должен предупредить, я не считаю возможным дальше обсуждать эту тему. Во всяком случае, я понятия не имею об их личной жизни. Могу сказать вам лишь то, что Линда Геллер – женщина, которую лично я нахожу привлекательной и умной. Но, если честно, я не располагаю никакими сведениями насчет нее или кого бы то ни было.

Он чуть наклонился вперед и посмотрел на меня решительными синими глазами.

– А теперь, извините, мне нужно вернуться к работе. До свидания.

В знак того, что разговор окончен, он убрал кофейные чашечки.

Я не сумел сдержать легкого сарказма:

– Благодарю. Может быть, я узнаю что-нибудь от мисс Геллер, когда увижу ее.

– Возможно… – ответил Кристофис и попросил сестру проводить меня.

Глава 29

Юджин ждал в баре отеля «Хилтон». Он уже допивал вторую порцию джина с тоником.

– Ну и как дела? – спросил я. – Ты что-нибудь выяснил?

Юджин казался усталым и измученным, как будто жара полностью лишила его сил.

– Ничего, – вяло отозвался он. – Все закрыто. Я перелез через ворота и обнаружил старика, работавшего в саду, – сторожа или садовника. Я с трудом разобрал, что он там бормочет на своем диалекте, а вдобавок он был почти глухой, так что поначалу я немного растерялся.

Я нетерпеливо взглянул на него.

Юджин быстро продолжал:

– Из того, что я понял, Майснер собрал манатки пару недель назад. Видимо, вывез из дома все. Понятия не имею, можно ли теперь положиться на этого старого козла. Может быть, его спугнул переполох из-за амфор. Хотя кое-что я все-таки узнал.

Юджин помолчал для пущего эффекта. Он любил драматизм, пусть даже умеренный.

– Я покрутился возле старого сарая на заднем дворе и обнаружил мотоцикл, накрытый брезентом. Конечно, я расспросил о нем сторожа. Мне показалось, что это странно: забрать все, но оставить мотоцикл.

– Какой мотоцикл? – Я оживился.

Он развел руками.

– Не знаю. Вроде «ямаха».

– Какого цвета?

– Красный. – Лицо Юджина обгорело на солнце, и сам он казался смертельно уставшим. Он отхлебнул джина и начал грызть кубик льда. – Старый пень сказал, что мотоцикл принадлежит сыну Майснера. Возможно, они забыли его захватить – а может быть, мальчику просто надоела игрушка.

Я беспокойно взглянул на него.

– Похоже на мотоцикл убийцы – того, кто застрелил Марию.

– Знаешь, сколько в Греции красных «ямах»? Ты настоящий параноик. Мы теряем след. Ты же не знаешь наверняка, что это именно тот мотоцикл, ведь так? Так чего ж делать из мухи слона? Плюнь и забудь, иначе по нашим следам пойдет еще больше копов.

– Ты прав, – согласился я.

Юджин ухватил самую суть.

– Теперь, Гарт, займемся другими делами. Ты завершил работу над чертовой копией или нет?

Юджин снова попал в точку. Я опять сбился с пути.

– Мне придется это сделать. Я все еще не расплатился с долгами в Саусалито. И если мы собираемся рвануть отсюда и начать свое дело в Гоа, нам понадобится начальный капитал. Правильно?

– Вот именно, – ответил Юджин и помахал официанту, чтобы тот принес еще выпивки.

– А если я не предъявлю Андерсену икону, то мне придется до конца своих дней вздрагивать от каждого шороха. Рик – тот еще бандюга, – завершил я.

– Так заканчивай эту проклятую икону и развяжись с Риком! Мне осточертели все эти убийства. Я хочу выбраться отсюда. Сейчас возвращаюсь на Миконос. Ты едешь?

Он не дождался ответа. Его внимание привлекла роскошная блондинка, стоявшая возле бара. Я допил свой джин и решил подняться в номер.

Внизу дежурила новая девушка. Она была англичанкой и, видимо, знала свое дело. Когда я попросил ее посмотреть, что за лекцию недавно читал в «Интерконтинентале» доктор Кристофис, она с радостью согласилась помочь. Она быстро провела по списку ноготком с идеальным маникюром и взглянула на меня с прелестной улыбкой.

– Да, в прошлые выходные здесь проходил семинар доктора Михаила Кристофиса. Однако он был закрыт для широкой публики.

– О чем шла речь? Я имею в виду тему.

– «Религиозные артефакты и христианство».

– Спасибо, – сказал я. – А вы не ошиблись? Кристофис – врач, а не теолог или историк.

Я был благодарен ей за то, что она тратит на меня время. Девушка мгновенно нашла нужную информацию.

– Тут написано, что Кристофис – специалист по заболеваниям внутренних органов. Окончил медицинский факультет в Кембридже в 1973 году. Также здесь говорится, что он археолог-любитель.

– Археолог? – переспросил я.

– Да. У врачей часто бывает хобби, – сказала она.

Я согласился с этим. Но зачем Линда посетила археологический семинар доктора Кристофиса? Во всяком случае, пора было возвращаться на Миконос с тем, что есть. Возможно, Линда расскажет мне поподробнее о своих так называемых отношениях с Кристофисом.

Глава 30

Возвращение на овеваемый ветрами Миконос из раскаленных Афин всегда приятно. Я лежал на пляже, и жаркое солнце пробуждало во мне самые позитивные мысли. Дело, которое привело меня сюда, – копия иконы – было почти окончено, и я наконец узнал, что случилось с Джоном. Только тайна, окружавшая Линду, продолжала меня беспокоить; я неизменно оставался в неведении, что бы ни делал. Единственным утешением служила бесконечная вереница красоток в бикини, дефилирующих по пляжу.

Яркий, в желто-оранжевую полоску, каик Димитри причалил к берегу – окончился еще один «круиз». Я решил искупаться, нырнул в чистую прохладную воду и поплыл навстречу, пока они становились на якорь.

– Я слышал, что ты вернулся! – крикнул Юджин, стоя на носу. – Есть новости?

Я проплыл вдоль борта и вскарабкался на палубу.

– Помнишь врача Джона? Он, видимо, зачем-то встречался с Линдой в Афинах. Судя по всему, у них с Майснером общие дела. В частности, любовь к археологии. И оба интересуются религиозными артефактами.

– Черт возьми, ты шутишь?

Я покачал головой.

– Все это становится очень странным…

– И не говори, дружище. В любом случае я предупредил, что слышать об этом не желаю. Все это чересчур в духе Кафки. Плюнь на них обоих и на эту безумную Линду. Мы квиты, и больше я с ней ничего иметь не собираюсь.

Я был удивлен подобным отношением.

– Непохоже на тебя – так легко сдаваться, Юдж.

– Заткнись. Это дохлый номер. В буквальном смысле слова. Я возвращаюсь в город. Кстати, твоя хозяйка просила передать, что у нее для тебя посылка. Ты с нами или как?

– Да, с вами, только возьму одежду.

Я снова поплыл к берегу, чтобы забрать вещи и полотенце.

Миконос оживал, когда мы вошли в прохладную гавань. Торговцы раскладывали товар, а хозяйки вытряхивали одеяла через балконные перила. Несколько ранних туристов брели из порта, нагруженные багажом, с фотокамерами наготове, и таращились на пеликана Петроса – местную знаменитость. Всем нравилась эта птица, которая расхаживала где вздумается.

Мы поднялись в свою квартиру, и хозяйка вышла во внутренний дворик, чтобы поздороваться с нами. Ее улыбка сияла, когда она протянула мне огромный пакет, завернутый в коричневую бумагу. Я вежливо поблагодарил ее. Она была доброй женщиной, очень снисходительной и разумной. К тому же относилась к нам с любопытством и уважением, а также щедрой долей истинно греческой материнской любви. Она дружелюбно болтала, намекая на то, что мы можем позавтракать вместе с ней. Мы учтиво отказались.

Юджин успел уже наполовину вылезти из своего «городского» костюма, едва добравшись до дверей. Он направился прямо к холодильнику, чтобы проверить наш обычный запас пива. Холодильник был пуст. Юджин захлопнул дверцу и, ворча, натянул шорты. Он сказал, что пойдет за пивом на пристань.

Разглядывая сверток, он помолчал.

– Эй, что там у тебя? Бомба?

В свете недавних событий я не торопился открывать посылку. Юджин подозрительно и с любопытством наблюдал за мной, пока я осторожно разворачивал коричневую бумагу и аккуратно приподнимал крышку коробки.

– Черт возьми!.. Кто-то ограбил королевскую сокровищницу!

Я был удивлен не меньше. У Юджина глаза полезли на лоб. В коробке, переливаясь, лежали драгоценности – несомненно, муляжи, но тем не менее превосходные копии настоящих. Там были нити жемчуга и бриллиантовые запонки, изумруды и рубины; целый ассортимент сверкающих брошей и заготовок, представляющих собой греческие надписи. Внизу, бережно обернутая тонкой бумагой, лежала искусной работы золотая рамка с изображениями свитков, выгравированных с тем же мастерством, что и на окладе тиносской иконы. Рамку венчал крест, поддерживаемый с обеих сторон ангелами, с лентами из накладного золота и гравировкой на греческом. Здесь постарался опытный ювелир. Андерсен, должно быть, заплатил целое состояние за такую работу.

На лестнице послышались мягкие, приглушенные шаги хозяйки. Я закрыл крышку в ту секунду, когда она появилась на пороге.

– Мистер Гарт, – сказала она, протягивая мне конверт. – Я забыла еще вот это.

– Кто принес посылку, kyria? [16]16
  Госпожа (греч.),здесь – хозяйка.


[Закрыть]

– Ах, Матерь Божья… Он хорошо мне заплатил, чтобы я сберегла ее для вас. – Ее черные глаза любопытно сверкнули, когда она взглянула на коробку.

– Кто вам заплатил?

– Мужчина. Не грек. Но по-гречески хорошо говорит. Может, американец. Высокий. Mavro…

Она ждала, что я предложу ей заглянуть в коробку.

– Мавр? Черный? Чернокожий мужчина? – уточнил я.

Она слегка откинула голову и пощелкала языком.

– Нет. Не черный. Черные волосы и moustaki… – Она жестом изобразила усы и бороду.

Под описание не подходил ни один человек из тех, кого я знал.

Я поблагодарил ее.

– Все в порядке, kyria. Это всего лишь необходимые мне для работы вещи, которые я заказал в Афинах. – Я выпроводил ее за дверь прежде, чем греческое любопытство взяло над старухой верх. Чтобы почтенная женщина не чувствовала себя разочарованной, я польстил ей, похвалив красоту маленького садика. Пухлые щеки хозяйки стали алыми, как розы. Цветы были ее гордостью и счастьем.

– Вы хороший парень, мистер Гарт. – Она погрозила мне пальцем. – Вы хороший парень, но плохо живете. Пьете слишком много узо. Мало едите. Мистер Гарт, я от вас прямо с ума схожу. Идемте, я дам вам pastitso [17]17
  Блюдо из мяса, макарон, сыра и томатной пасты (вариант лазаньи).


[Закрыть]и свежего хлеба.

Хозяйка была настроена очень решительно, но я вежливо и твердо отказался, пообещав заглянуть к ней вечером на ужин и стаканчик домашнего вина.

Юджин собирался уходить. Шествуя мимо, он игриво ткнул меня под ребра.

– Ах, мистер Гарт, – передразнил он. – Вы пользуетесь определенным успехом у зрелых женщин.

На конверте не было марки: вероятно, письмо вручили вместе с посылкой. Я открыл его так осторожно, как будто внутри лежала бомба. Текст послания был отпечатан, подписи под ним не стояло. Он имел форму криптограммы.

Когда начнется паломничество,

Будьте в «Посейдоне».

Ждите благословения.

Ясно, что «паломничество» – это 15 августа, когда люди со всей Греции едут на Тинос, чтобы причаститься благодати святой иконы. «Посейдон» – отель, расположенный неподалеку от порта. Я сунул письмо в коробку с драгоценностями и спрятал ее под кровать. У меня было желание еще кое-что сделать, прежде чем присоединиться к Юджину в баре.

В зарослях бугенвиллей пели птицы. На улицах царила тишина и прохлада. Я не спеша шел в тени нависающих над улицей балконов, разыскивая нужный дом.

Вот он. Номер девять. Я поднялся по знакомой кривой лесенке на террасу. Старуха, подметавшая гальку, положила метлу и подошла к воротам. На ее загорелом, обветренном лице появилась беззубая улыбка.

– Мисс Геллер дома? – спросил я.

Она нахмурилась, ее блестящие маленькие глазки с подозрением рассматривали меня.

– Линда Геллер, – уточнил я. – Американская kyria. Она здесь?

Выражение ее лица изменилось. Старуха взяла метлу и зашагала прочь, удостоив меня лишь пожатием плеч.

– Линда Геллер – она что, уехала? – Я был настойчив.

Старуха что-то кратко ответила хриплым голосом. Я разобрал слово «efieghe», что означало: Линды здесь нет, она уехала.

Я умоляюще сложил ладони.

– Куда? Pou?

Старуха снова равнодушно пожала плечами; на ее лице появилось выражение безразличия. Она упрямо поджала губы, как будто обладала каким-то тайным знанием, и принялась подметать.

Озадаченный, я спустился по ступенькам и подумал, что Линда по крайней мере могла бы оказать мне любезность и написать на прощание пару слов.

К черту Линду. Пора приниматься за работу. Дома я установил мольберт с фотографией тиносской иконы, взял другую старую икону, купленную в Афинах, и положил ее на рабочий стол.

Сначала я смазал поверхность иконы растворителем, а потом начал соскребать изображение святого Иоанна. Затем я сунул доску в духовку, чтобы она побыстрее высохла, и покрыл ее подцвеченным гипсом, чтобы можно было работать темперой, после чего снова подсушил.

Я взял стеклянную палитру, достал разнообразные баночки с сухой гуашью, купленной в Афинах, и все их открыл. Тщательно выстроив их короткими аккуратными рядами, в порядке возможных цветовых сочетаний, достал из холодильника яйцо, разбил его и вылил в чашку, осторожно отделил желток от белка и перелил в отдельную посудинку.

Поставив на стол рядом с собой бутылку с дистиллированной водой, я взял специальный нож, выскреб из баночки немного сухого пигмента и перенес его на стеклянную палитру. В середине кучки сделал небольшое углубление и добавил туда несколько капель воды. Затем начал смешивать пигмент с водой с помощью ножа, и время от времени используя днище стакана, чтобы размолоть гранулы. Потом я положил пигмент в маленькую кофейную чашечку и принялся проделывать то же самое с оставшимися красками.

Далее я взял желток и опрокинул его на бумажную салфетку, держа этот импровизированный мешочек над пустым стеклянным кувшином. Я осторожно проколол желток кончиком кисти и вылил его в сосуд, после чего вернулся к плите, вынул загипсованную заготовку, поставил ее на другой мольберт и начал угольным карандашом набрасывать изображение Богородицы с младенцем. Закончив, я взял перо и смахнул почти весь уголь, оставив едва заметный абрис. Маленькой кисточкой, обмакнутой в светло-коричневую тушь, я обвел контур, подчеркнув тени на лице Пресвятой Девы и складки ее пышного одеяния.

Первая стадия заняла у меня минут десять, потом я снова занялся желтком – обмакнул в него кисть и смешал со свежемолотым пигментом. Я начал понемногу наносить темперу, чтобы копия стала неотличимой от оригинала.

В конце такого утомительного процесса я опять убрал копию в духовку, чтобы она покрылась патиной и потемнела – «состарилась». Окончив работу, я закурил сигару. Ощущение было такое, словно я только что занимался любовью. Я сидел на кушетке, любуясь своим детищем. Оно было великолепно – отличная работа, точное воспроизведение тиносской иконы.

На лестнице послышались шаги. Я нервно приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, кто там. Хозяйка.

– Да, kyria, в чем дело? – нетерпеливо спросил я.

Она протянула мне розу.

– Возьмите, мистер Гарт. Вы такой добрый. Я хочу вам подарить.

Я улыбнулся, взял розу и поблагодарил ее. Она кивнула и зашагала вниз. Так приятно быть любимым. Я почувствовал себя настоящим жуликом. Хозяйка считала меня таким милым – а я сидел здесь и снимал копию со священной иконы, чтобы Рик и его дружки могли завладеть бесценной национальной святыней.