Текст книги "Дьявол Фей-Линя"

Автор книги: Герберт Асбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава двенадцатая
ЗНАЧЕНИЕ УЗОРА

Я вернулся в дом Дигера около десяти утра и немедленно направился в комнату старика. Дежурная сестра сказала, что ночь прошла спокойно. Сменив повязки на ранах Дигера, я спустился вниз, где нашел инспектора Конроя и детектива Оливера. Детектив только что привез из управления кинжал, который мы нашли у тела патрульного Джонсона и которым, как мы полагали, воспользовался преступник; он сказал, что экспертам не удалось найти никаких отпечатков пальцев.

Инспектор и детектив успели также вновь обыскать дом, но не нашли ничего достойного нашего внимания. Все вещи находились на своих местах. Если бы мы сами не испытали все ужасы минувшей ночи, мы никогда бы не поверили, что они могли случиться в этом мирном на вид доме.

– Как Дигер? – спросил Конрой, рассказав мне о своих утренних разысканиях.

– Состояние примерно то же, что и вчера, – ответил я. – Но он в сознании и, может быть, нам удастся его покормить.

– Мы можем с ним поговорить?

– Сейчас нельзя, – сказал я. – Он очень слаб и любое волнение для него пагубно.

– Это очень важно, Джерри, – сказал инспектор. – Вполне возможно, что он знает, кто на него напал, и сумеет как-то рассказать нам об этом. Преступник, способный совершить вещи, свидетелями которых мы стали в этой комнате, не может оставаться на свободе. Он должен быть пойман. Не исключено, что рассказ старика поможет связать вчерашние преступления с убийствами судьи Маллинса и государственного прокурора Стэнли.

Он достал из кармана записную книжку и стал перелистывать страницы, пока не нашел изображение узора, выложенного с помощью пальцев и языка Дигера.

– Быть может, он расскажет нам и об этом, – сказал инспектор.

– Ты установил, что означает иероглиф?

– Да, – сказал Конрой. – В Чайнатауне нам подсказали. Это китайское слово, которое читается как «к-у-э-й».

– Куэй, – повторил я. – И что это означает?

– Это означает… Джерри, этим китайским словом обозначается дьявол.

– Дьявол! – вскричал я.

– Да, – сказал Конрой. – Дьявол или демон.

– Но в чем связь с нашим делом? – воскликнул я. – Что общего между китайским словом и нападением на старика Дигера?

– Если мы не ошибаемся и повинен во всем Сильвио, – сказал инспектор, – связь может быть самая прямая. Но с уверенностью мы сказать ничего не можем. Если бы Дигер мог говорить, он бы нам рассказал. Если бы Дороти Кроуфорд могла говорить, она помогла бы – уверен, она что-то знает. Не будь Сильвио так или иначе связан с этим покушением, она не пришла бы сюда.

– Что поделаешь, – сказал я. – Поговорить с нею мы не сможем, пока она не придет в себя, а она все еще в ступоре, как мне сообщили из больницы.

– И до тех пор наши руки связаны, – сказал инспектор.

– Это верно. Ну хорошо, пойдем, я позволю тебе коротко переговорить с Дигером. Но помни – когда я распоряжусь, ты должен будешь остановиться. Мы не можем играть с жизнью старика.

Конрой пообещал во всем мне подчиняться, и мы поднялись наверх. Хендрикс, дворецкий, вернулся к своим обычными обязанностям, а Оливера мы оставили в библиотеке. Полисмены в форме все еще дежурили у дома.

Когда мы вошли, Дигер беспокойно зашевелился и попытался поднять голову. С его губ срывались ужасные звуки: захлебывающиеся хрипы, похожие на клекот, единственные звуки, которые он мог издать.

– Не пытайтесь говорить, мистер Дигер, – сказал я. – Это инспектор Конрой из департамента полиции. Он хотел бы задать вам несколько вопросов и постарается вас не утомлять. Он…

Но Конрой, охваченный нетерпением, прервал меня.

– Вы были один, когда произошло нападение? – спросил он.

Губы раненого снова зашевелились, но он не издал ни звука, помимо жуткого захлебывающегося бормотания.

– Он не может говорить, Томми, – сказал я. – Не заставляй его.

– Если бы нам только удалось понять, что он хочет сказать, – отозвался Конрой, – мы приблизились бы к разгадке. Может ли он хоть каким-то способом ответить на наши вопросы?

– Вероятно, он может шевелить ногами, – сказал я. – Но и в этом случае он сможет ответить только «да» или «нет».

– Это лучше, чем ничего, – сказал инспектор.

Я повернулся к кровати.

– Вы можете пошевелить ногой, мистер Дигер? – спросил я.

Простыня дернулась, и я поспешно откинул одеяла у изножья кровати.

– А теперь, мистер Дигер, – сказал инспектор, – я буду задавать вам вопросы. Если ответ будет «да», пошевелите правой ногой, если «нет» – левой. Вам понятно?

Правая нога чуть шевельнулась.

– Замечательно! – воскликнул Конрой. – Итак, вы были один, когда на вас напали?

Правая нога снова шевельнулась. Да.

– Окна были закрыты?

Да.

– Дверь заперта?

Раненый пошевелил левой ногой. Нет.

– Смотри, Джерри! – воскликнул инспектор. – Он говорит, что дверь была не заперта.

– Однако, оказавшись в доме, мы нашли дверь запертой, – заметил я, – да и Хендрикс утверждал, что не смог ее открыть.

– Может быть, Хендрикс не сказал нам всю правду, – заметил Конрой.

Инспектор снова повернулся к старику.

– Мистер Дигер, – спросил он, – вы сидели за столом? Правая нога шевельнулась. Да.

– На вас напал козел?

Нет.

– Вы видели в комнате козла?

Нет.

– Было в комнате какое-либо другое животное?

Нет.

– Вы видели, кто на вас напал?

Да.

– Вы попытались его схватить, когда он напал на вас? Правая нога дернулась. Да.

– После нападения он сразу исчез из комнаты?

Теперь шевельнулась левая нога. Нет.

– Вы хотите сказать, что он все еще там?

Раненый пошевелил правой ногой. Да!

– В той самой комнате? – удивленно вскричал Конрой. Правая нога судорожно дернулась.

– Только послушай, Джерри! – воскликнул инспектор.

– Никак невозможно! – сказал я. – Мы осмотрели каждый дюйм комнаты.

– И как смог бы он скрыться, – воскликнул Конрой, – если дверь и окна были заперты изнутри? А если он ушел через дверь, то как запер ее за собою?

Он снова повернулся к старому коллекционеру.

– Мистер Дигер, – спросил он, – нападавший был уже в комнате, когда вы вошли в нее вчера вечером?

Утвердительное движение правой ноги.

– Вы знаете, кто он?

Да!

– Боже мой, Джерри! – воскликнул инспектор. – Он знает преступника, ему известно, по какой причине он подвергся нападению – но сказать нам он ничего не может!

Я склонился над кроватью.

– Мистер Дигер, – спросил я, – преступник лишил вас пальцев?

В глазах старика появилась выражение испуга и ужаса. Он глубоко вздохнул и отшатнулся – но правая нога еле заметно дернулась.

Да.

– И сделал это зубами? – вскричал Конрой.

Вновь движение правой ноги.

– И вырезал вам язык кинжалом?

Да.

Конрой выпрямился и стал тереть глаза тыльной стороной руки, всем своим видом выражая удивление и непонимание.

– Столько тайн! – воскликнул он. – И столько ужасов!

Затем он достал записную книжку и открыл ее на странице с рисунком, который, как мы теперь знали, означал китайское слово «куэй». Инспектор поднес записную книжку к лицу старика.

– Вы знаете, что это, мистер Дигер? – спросил он.

Рисунок произвел на старого, израненного коллекционера самое жуткое впечатление. Лицо его, если такое возможно, побелело еще сильнее, в глазах отразился неизбывный ужас. Ничего подобного мне никогда еще не доводилось видеть. Все свои силы старик вложил в быстрое движение правой ноги, задрожавшей мелкой дрожью.

Да, он знал, что это.

– Это китайское слово, не правда ли? – спросил инспектор.

Да.

– На вас напал китаец?

Старик пошевелил левой ногой. Нет, это был не китаец.

– Так кто же? – воскликнул инспектор.

Несчастный старик пытался ответить. Его губы дрожали, он весь напрягался в бесплодном усилии заговорить. Я наклонился к нему и приложил ухо к его рту, надеясь, что он издаст хоть какой-то членораздельный звук. И мне показалось, что он бормочет: «Ооооээээ, ооооээээ».

– Куэй! – вскричал я. – Он пытается произнести слово «куэй»!

Старик шевельнул правой ногой.

– Это так, мистер Дигер? – спросил Конрой. – Вы пытаетесь сказать – «куэй»?

Да. Он пытался произнести слово «куэй».

– Вы хотите сказать, что на вас напал Куэй?

Правая нога снова дернулась! Да!

– Господи! – воскликнул Конрой. – Но «куэй» означает «дьявол».

Правая нога старика задрожала.

– На вас напал дьявол? – крикнул инспектор Конрой.

Да. На старика напал дьявол!

– Я отказываюсь что-либо понимать! – вскричал Конрой.

– Я не знаю, что обо всем этом думать, если только здесь не поработал Сильвио!

Он принялся расхаживать по комнате, тогда как я повернулся к раненому. Дигер пытался привлечь наше внимание. Он изо всех сил шевелил правой ногой, в глазах застыла жалобная мольба.

– Погоди минутку, Томми! – воскликнул я. – Вы хотите сказать что-то еще, мистер Дигер?

Старый коллекционер пошевелил правой ногой.

– Что же? – спросил Конрой.

Но инспектору никак не удавалось придумать нужный вопрос. Наконец я склонился над стариком и снова приложил ухо к его рту, посоветовав раненому расслабиться и попробовать издавать звуки горлом. Я стал внимательно прислушиваться – и вот в глубине его горла зародился клекочущий звук. «Но, но, но» – казалось, произносил он.

– Ночь? Это вы пытаетесь сказать? – спросил я.

Правая нога дернулась.

– Какая ночь? Сегодняшняя?

Да, сегодняшняя.

Конрой наклонился к нему.

– Вы хотите сказать, что этой ночью он нападет снова? Правая нога пошевелилась. Да.

– И вы думаете, что этот… этот Куэй вернется?

Да.

– Тогда мы будем ждать его здесь, – сказал Конрой и решительно сцепил зубы. – И если человеку под силу его остановить, мы это сделаем.

Глава тринадцатая
СУЩЕСТВО НА ЛЕСТНИЦЕ

За исключением послеобеденного часа, который я посвятил осмотру Дороти Кроуфорд и других моих пациентов, мы с детективом Оливером провели весь день в старом особняке Грамерси-Парка. Ближе к вечеру Дигер уснул, но остальное время находился в полном сознании, хоть и испытывал значительную слабость: сказывались раны и пережитое им ужасное потрясение. На протяжении дня он не раз пробовал заговорить со мной и даже начинал было шевелить ногой, словно просил, чтобы я вновь обратился к нему с вопросами. Но все было напрасно: я оставался непреклонен, считая себя не вправе так истощать его силы.

Инспектор Конрой не выходил из своего кабинета в полицейском управлении, где раздавал приказания детективам, которых отправил наконец в Чайнатаун; инспектор надеялся, что им удастся разузнать что-нибудь полезное, пусть и не слишком полагался в этом на своих подчиненных. Прибыв в восемь вечера в дом Дигера, Конрой раздраженно сказал, что все они вернулись с пустыми руками; они узнали только, что «куэй» означает на китайском «дьявол», а это нам уже было известно.

– Старые китайцы, – сказал инспектор, – отказываются говорить о дьяволе, а молодые утверждают, что больше не верят в древних демонов; теперь их сменил христианский дьявол. Они считают, что это разные дьяволы.

– Ночь покажет, – отвечал я, – дьявол это или нет.

До одиннадцати мы просидели в библиотеке, обсуждая все подробности дела и пытаясь связать убийства судьи Маллинса и государственного прокурора Стэнли с нападением на старика Дигера и гибелью полисмена. Мы ни на шаг не приблизились к разгадке тайны. Мы были убеждены, что в преступлениях в Грамерси-Парке замешан Сильвио, но Дороти Кроуфорд молчала и мы ничем не могли подтвердить свои подозрения.

– Придется нам подождать, – заметил инспектор. – Может, ночь принесет нам что-то новое.

– Я полагаю, и Дороти Кроуфорд сможет нам кое-что рассказать, – сказал я. – Надеюсь, завтра она найдет в себе силы говорить.

– Как она?

– Все еще была без сознания, когда я последний раз звонил в больницу, – ответил я, – но пульс приходит в норму и ей заметно полегчало – пожалуй, впервые с тех пор, как ее увезли из этого дома. Я велел, чтобы за нею внимательно наблюдали, особенно около полуночи, и ни в коем случае не разрешали ей покидать больницу. Также я дал указания запереть дверь в ее комнату и, если потребуется, удерживать пациентку силой.

– Ты правильно поступил, – сказал Конрой. – Кто знает, что она способна вытворить в состоянии одержимости?

В половине двенадцатого мы начали последние приготовления к встрече с неведомым врагом, о котором предупреждал нас старый коллекционер. Решено было, что я останусь наверху с Дигером, тогда как Конрой и Оливер будут ждать в библиотеке, то есть там, где впервые появился таинственный гость. Сестру мы отпустили на ночь, рассудив, что не имеем ни права, ни причин подвергать ее возможной опасности.

– Нас троих вполне достаточно, – сказал Конрой, – чтобы дать отпор любому.

Конрой и Оливер устроились за столом, причем последний мог видеть окна, а инспектор сидел лицом к двери, через которую никто не смог бы проникнуть незамеченным. Я поднялся наверх, в гардеробную рядом со спальней, где лежал Джером Дигер. Здесь я закрыл все окна на засовы и расположился в большом кожаном кресле таким образом, что мог видеть одновременно и дверь и комнату старика. Теперь я был уверен, что мимо меня никто не сумеет проскользнуть.

В кармане у меня лежал тяжелый автоматический пистолет, побывавший со мной во Франции во время войны; в руке я сжимал трость эбенового дерева, такую массивную, что одним ударом я мог бы раскроить противнику череп. Я знал, что Конрой и Оливер также были вооружены. Похоже было на то, что мы хорошо подготовились к любому повороту событий.

Без четверти двенадцать я заглянул в спальню старика и вернулся в кресло. Мы не знали, когда ожидать нападения и состоится ли оно; мы могли только ждать. К тому же мы не знали, чего именно нам ждать; нам было только известно, что враг наш обладает колоссальными возможностями; и чем больше я размышлял о том, что произошло до сих пор, обо всех этих таинственных и почти непостижимых событиях, тем яснее понимал, что ожидающее нас предприятие потребует всех наших сил и мужества. И все же, думал я, трое крепких вооруженных мужчин наверняка сумеют защитить старого коллекционера от любой опасности.

Прошло несколько минут, показавшихся мне целой вечностью. Грамерси-Парк недаром считается одним из самых тихих районов Нью-Йорка; ни в доме, ни вне его не слышалось ни звука, только ветер посвистывал среди деревьев в парке и раскачивал лозы и плющ, которые чуть касались каменных стен здания и издавали легкий шорох.

Мирные звуки успокаивали; я едва не задремал и встрепенулся, услышав бой курантов Метрополитан-Тауэр всего в нескольких кварталах от особняка. Я сосчитал удары. Полночь – время, когда все злое, как верило человечество с незапамятных времен, покидает свои норы и логова и властвует над землей.

И почти сразу же, не успела смолкнуть последняя нота, в самой атмосфере старого дома что-то ощутимо изменилось. Воздух будто сгустился, зараженный злом, и меня охватило чувство отчаяния и ужаса, заставившее кровь похолодеть в жилах. Я не замечал никаких внешних признаков этих перемен и не слышал ничего необычного. И все же я был уверен, что вот-вот произойдет нечто ужасное; я беспокойно оглядывался, ощущая близость чего-то неизъяснимо зловещего и страшного: подобное испытал я, когда мы с инспектором Конроем вошли в дом государственного прокурора Стэнли.

И тогда в комнате погасли все огни!

Нет, они не исчезли внезапно, как бывает, когда кто-нибудь повернет электрический выключатель. Они все слабели, угасая, превратились в тусклый умирающий отсвет – и дом погрузился во тьму.

Один в этой комнатке, в темноте, которую рассеивали лишь редкие лунные лучи, что пробивались сквозь завесу ветвей за окном – я ждал, сам не зная чего. Измученный тишиной, неизвестностью и напряженным ожиданием, я готов был закричать, как вдруг откуда-то с нижних этажей дома донеслось невнятное, еле различимое бормотание. В следующий миг я ощутил странный запах, который мы и раньше замечали, когда являлся Сильвио; и тогда я понял, что то, чему суждено случиться, произойдет совсем скоро.

Внезапно моего слуха достиг сдавленный крик. Я узнал голос Конроя и невольно вскочил на ноги. Но тотчас я замер и стал внимательно прислушиваться.

Что-то взбиралось по лестнице!

Оно ступало медленно и тяжеловесно. Шаги падали глухими и мерными ударами, заставлявшими сотрясаться и дрожать весь дом.

Я не слышал более ни звука; и раньше была только тишина, приглушенное бормотание и крик, который, я не сомневался, исторг из горла Конроя невыносимый страх. Что случилось с ним? И с Оливером? Там, на лестнице, были не они, ибо жуткое существо на ступенях двигалось медленно, не произнося ни слова, отбивая размеренный и гулкий шаг, напомнивший мне, как огненный вал артиллерийского огня методично утюжит склоны холмов, поднимаясь все выше и выше.

Оно приближалось, непреклонное и неотвратимое, как судьба; паузы между шагами звучали так, словно оно осторожно нащупывало путь в темноте.

Содрогаясь, я замер у кресла. Я не знал, как поступить. Запах, к тому времени заполнивший небольшую комнату, лишил меня остатка сил; я медленно задыхался от сладкого и отталкивающего аромата, точно собравшего воедино ядовитые испарения бесчисленных благовоний. Я пытался закричать, произнести имя Конроя и позвать на помощь, но мог только хрипеть. Охваченный отчаянием, я сознавал, что ко мне подступает нечто ужасное; душу мою буквально выдавливали из тела, сжимаясь все теснее, громады зловещих влияний и сил.

Шаги близились. Внезапно наступил миг полной тишины. Затем дверная ручка стала медленно поворачиваться; дверь приоткрылась. В щель проник тонкий луч желтого света, сгустился в комнате и постепенно расширился в стороны и вверх, образовав широкий и трепещущий конус, испускавший золотистое сияние. Словно огонь, подгоняемый паяльной лампой, световой поток медленно пополз вперед, прикоснулся к моим ногам и окутал их зловещим желтым покровом. Я был не в состоянии пошевелиться или закричать и лишь беспомощно смотрел, как свет поднимается выше и вбирает все мое тело.

Комнату заполонили теперь иные создания. В середине желтого светового луча соткалась багровая змея; когда она скользнула ближе, я увидел, что это была пеньковая веревка цвета свежей крови. Она растворилась в золотистом свете, и тогда явились жабы. Казалось, комнату наводнили тысячи тварей, резвившихся в потоке света, который отвратительно поблескивал на покрытых мерзкой слизью телах и рельефно оттенял чешуйчатые бородавки. Жабы были уже близко, и я в ужасе отшатнулся, но внезапно и они исчезли, как будто разом метнулись в темноту из светового конуса. Больше я их не видел.

Я упал в кресло, тяжелая трость выпала из моей руки. Я ощущал удушье, по всему телу струился пот, но я был бессилен с собою совладать. Жабы и змееподобная веревка исчезли, однако световой конус по-прежнему мерцал посреди комнаты. Он издавал ужасающий запах, всегда возвещавший пришествие демонов, что терзали нас с той ночи, когда тело судьи Маллинса взметнулось в воздух и повисло на веревке.

Мгновение спустя дверь распахнулась шире и что-то стало пробираться в комнату. Я знал, что существо может расправиться со мной, но оставался беспомощен, словно под завораживающим взором ядовитой змеи. Меня била лихорадочная дрожь. Все куда-то кануло, остался только отвратительный запах и ужасный желтый свет, который будто прожигал дыру у меня в сознании.

За световой колонной медленно прошла громадная и зловещая тень. В спальне пробудился раненый. Он тревожно заворочался, жалобные звуки испуга и ужаса клокотали в изуродованном горле. Быть может, эти страшные звуки и заставили меня действовать. С нечеловеческим усилием я, шатаясь, поднялся на ноги и огляделся. Дверь, ведущая в коридор, была закрыта, поток желтого света угас. Затем мои глаза начали привыкать к темноте, и я заглянул в соседнюю комнату, где стонал и корчился в муках старый коллекционер.

И тогда я увидел это существо! Пока я в оцепенении сидел, одурманенный ядовитым воздействием желтого конуса, впитывая заполнившие комнату миазмы, существо миновало меня. Теперь оно было в спальне. В темноте вырисовывались смутные очертания чудовищного тела, склонившегося над изножьем кровати. Я знал, что оно творит нечто жуткое, ибо раненый издавал захлебывающиеся стоны боли и ужаса и корчился в безнадежной попытке спастись.

Дрожащей рукой я вытащил из кармана пистолет. Я все еще был очень слаб, голова кружилась, и мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы медленно поднять оружие. Я жал на спусковой крючок, всаживая пулю за пулей в страшное существо, пока не опустошил всю обойму.

Оно не шевельнулось!

С расстояния в пятнадцать футов, а то и меньше, я выпустил в это существо семь пуль, не причинив ему, насколько мог видеть, никакого вреда! Не могли же все мои выстрелы пройти мимо цели!

С криком ужаса я швырнул тяжелый пистолет в существо, которое продолжало молча нависать над кроватью, где корчился и стонал Джером Дигер. Оружие ударило существо прямо в затылок.

Оно выпрямилось во весь рост. Я не в состоянии описать, как оно выглядело; могу только сказать, что оно показалось мне воплощением самого зла. Я не знал, человек ли передо мной, зверь или демон. С ног до головы его окружало бледно-желтое сияние, каждый дюйм громадного уродливого тела мерцал переливами света. Зеленоватые глаза, горящие пламенем ада, на миг встретились с моими, и существо начало неторопливо поднимать чудовищно длинную руку, увенчанную огромной ужасной ладонью.

Существо медленно воздело гигантскую руку над головой; сверкающие зеленые глаза будто пронзали меня насквозь. Не помня себя от ужаса, я поднял трость, но от слабости не смог нанести удар. Существо шагнуло ко мне. Громадная рука опустилась. Я ощутил ослепительную вспышку боли, в меня словно впились мириады ножей, и затем – пустота, милосердный дар утраты сознания.

И в этой пустоте прозвучал топот тяжелых шагов. Чудовище спускалось вниз!