Текст книги "Дьявол Фей-Линя"

Автор книги: Герберт Асбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава седьмая
ЗНАК ДЬЯВОЛА

Я предложил инспектору Конрою допросить Дороти Кроуфорд у меня дома, а не в полиции; я не сомневался, что в спокойной обстановке она будет чувствовать себя увереннее и окажется более склонной к откровенности, чем у себя дома или в мрачном и таинственном здании главного полицейского управления на Сентер-стрит. Инспектор отправил за ней детективов, велев лишь сказать мисс Кроуфорд, что с нею желает побеседовать инспектор Конрой и что она избежит ареста, если согласится явиться добровольно. Позвонив из ее квартиры, детективы сообщили, что дело прошло гладко и что Дороти Кроуфорд готова выполнять любые указания инспектора Конроя.

– Похоже, она малость не в себе, – сказал детектив. – У нее здесь такое творится! Вся мебель чудная какая-то, черная, и по всему дому скачет проклятая жаба! Она повесила на нее золотую цепочку!

– Не обращайте внимания, – сказал инспектор. – Привезите ее к доктору Смиту и скажите, что никто здесь не причинит ей никакого вреда.

Они прибыли около полудня, и детективы оставили девушку наедине с нами. На ее лице читались следы пережитых волнений и страданий, но в остальном она казалась совершенно спокойной и здоровой. Температура была чуть повышена, пульс немного частил, однако никакой тревоги состояние мисс Кроуфорд не вызывало и объяснялось, по-видимому, естественным нервным напряжением, охватившим ее в преддверии беседы с инспектором. Насколько я мог судить по беглому осмотру, у нее на наблюдалось никаких физических или психических отклонений от нормы.

В то же время, вид Конроя испугал меня. Он осунулся и выглядел изможденным, в глазах затаился страх перед неизвестным. Инспектор настолько устал, что, пересекая комнату, споткнулся и едва смог удержаться на ногах.

– Бессонница, – заметил я.

– Не спал ни минуты, – признался Конрой. – Пролежал не один час без сна, размышляя о деле и пытаясь в нем разобраться. Бог мой, Джерри, что нам противостоит?

Я заставил его выпить успокоительное; лекарство чудесно подействовало на инспектора, и он начал приходить в себя.

– У меня есть одна теория, – сказал я, – и…

– Говори, – быстро прервал меня он. – Я не продвинулся ни на шаг.

– Не сейчас. Она основана на легендах, страхах и древних суевериях, а также на предрассудках современных религий. Мое предположение может показаться невероятным – но если наш разговор с мисс Кроуфорд сложится так, как я ожидаю, я тебе все расскажу.

– Но мы ведь даже не знаем, с чем боремся!

– Верно, – ответил я. – Мы сражаемся с неведомыми силами, и известная нам наука или право ничем не могут помочь. Против неведомых сил должно употреблять неведомые средства, но такие, что в известной мере подвластны нам. Если в древних поверьях существует зерно истины, мы можем победить. И если против нас используют магию, нам необходимо защищаться с помощью магии.

Конрой кивнул, и мы приступили к допросу Дороти Кроуфорд.

Мы сидели за большим столом в библиотеке: на одном конце стола мы с Конроем, напротив – девушка, подпиравшая голову руками.

– Итак, мисс Кроуфорд, – начал инспектор, – думаю, вы знаете, по какой причине мы вас пригласили. Мы хотим, чтобы вы рассказали нам все, что вам известно и может помочь нам в расследовании. Я попрошу вас отвечать на все вопросы правдиво и со всей возможной полнотой. Вы не находитесь под арестом и полиции вам бояться нечего. Вы согласны помочь нам?

– Да, – ответила девушка. – Я сделаю все, что смогу.

– Как вы знаете, – продолжал Конрой, – на протяжении двух ночей были совершены два убийства, два самых странных преступления в моей практике.

– Да.

– Мы с доктором Смитом считаем, что вы представляете собою ключ к загадке, однако не думаем, что вы были физически связаны с каким-либо из преступлений или узнали о них по собственной воле.

Она бросила на инспектора благодарный взгляд.

– Вместе с тем, – сказал Конрой, – перед каждым убийством вам заранее было известно о преступлении. Нам хотелось бы понять, каким образом вы узнали планы убийцы.

– Произошло столько… – сказала девушка, и ее губы задрожали, – столько ужасных событий, что я не знаю…

– Начнем с самого начала, – сказал инспектор. – Вы помните, как позвонили мне позапрошлой ночью и сообщили, что готовится убийство?

– Нет, – ответила девушка. – Я ничего не помню, хотя и не сомневаюсь в этом.

– Помните ли вы, что случилось минувшей ночью, когда мы с доктором Смитом пришли к вам?

– Я помню, что вы были у меня, – сказала она. – Помню, как доктор Смит меня загипнотизировал. Но я ничего не помню из того, что случилось после.

– Не помните, что говорили нам во сне, или под гипнотическим воздействием?

– Нет.

– И не помните, как затем уверяли нас, что все сказанное вами – ложь?

– Нет. Я ничего не помню, помимо того, что вы были у меня в квартире и что доктор Смит меня загипнотизировал.

Инспектор Конрой наклонился над столом и впился в нее внимательным взглядом.

– И вы не знаете, что в момент пробуждения от гипнотического сна в вашей внешности произошли пугающие изменения?

– Какие?

Вопрос прозвучал внезапно и резко, и с чувством ужаса я осознал, что девушка говорила тем хриплым и грубым голосом, что так потряс нас прошлой ночью. В ту же минуту с ее лицом и глазами начала происходить прежняя чудовищная метаморфоза. Она начала теребить руками воротник платья. Я схватил ее за руки и склонился над нею. Я смотрел ей прямо в глаза, в которых уже начали появляться зеленые искорки.

– Его здесь нет, – сказал я. – На вашей шее нет распятия!

– Он висит вверх ногами, – прошептала девушка, – и Его голова обращена к земле…

– На вас нет распятия! – громко крикнул я.

Девушка вдруг закрыла лицо руками и бессильно разрыдалась.

– О Боже! – вскричала она. – Какие жуткие, ужасные видения!

Она впала в истерику, и мы оставили ее в покое. Наконец она подняла голову, и я рад был видеть, что все следы страха исчезли с ее лица. Теперь она казалась обычной, совершенно здоровой девушкой.

– Простите меня, – сказала она. – Я хочу вам помочь.

– И вы можете помочь, мисс Кроуфорд, – заверил ее я.

– Вы одна на целом свете можете оказать нам помощь.

– Попробуем обратиться к сути вопроса, – сказал инспектор. – Известен ли вам человек по имени Сильвио?

Девушка задрожала от отвращения.

– Да, – сказала она. – Я знала его. Он был моим отчимом. Но он мертв.

– Повешен год назад, – сказал Конрой. – Тем не менее, как ни фантастично и невероятно это звучит, мы считаем, что Сильвио каким-то образом связан с убийствами судьи Маллинса и государственного прокурора Стэнли. Мы почти готовы поверить, что сам Сильвио их и убил!

– Он мертв! – вскричала девушка. – Как может мертвец совершить убийство?

– Мы не знаем, – ответил Конрой. – Мы многое не знаем – но надеемся узнать.

– Он был самим злом, – сказала Дороти Кроуфорд. – Если кто-то способен восстать из могилы и убить, то это он. Он продал свою душу! Он показывал мне договор, подписанный кровью!

– Расскажите нам все, что вы знаете о Сильвио, – прервал Конрой, – все, что может помочь нам разгадать эту тайну.

Девушка возбужденно наклонилась вперед.

– Я родилась здесь, в этой стране, – сказала она, – но в возрасте одиннадцати лет отец увез меня с матерью в Индию, где он служил смотрителем чайной плантации. Два года спустя он умер, и мать моя вышла замуж за человека по имени Поль Сильвио. Она сделала это вопреки воле отца, моего деда, который призывал ее вернуться в Соединенные Штаты и поселиться с ним в Нью-Йорке.

Обитатели британской колонии в Симле знали Сильвио как итальянского торговца; он был очень богат и казался джентльменом. Позднее он хвастливо рассказывал нам, что в его жилах не течет ни капли итальянской крови. Он был сыном индуски и китайца, но воспитывался в Америке и Европе и провел много времени в Париже.

С тех пор, как моя мать вышла замуж за Сильвио, я не знала покоя. Внешне он оставался все тем же уважаемым торговцем и ученым джентльменом, но наедине с матерью и мною он сбрасывал маску и выказывал всю свою испорченность. Он не страшился ни Бога, ни людей и поклонялся дьяволу. Он был самым злобным человеком из всех, кого я встречала; никогда бы не поверила, что человек может быть так порочен. Часто, поздней ночью, он заставлял меня и мать наблюдать за его жуткими ритуалами; мы боялись пошевелиться или закричать, когда он служил своему отвратительному Господину. Это было ужасное зрелище.

– Кое-что мы видели прошлой ночью, – сказал я. – Было что-то еще?

– О да, – ответила девушка. – И еще более ужасное. Как правило, он поклонялся дьяволу в образе жабы или козла, но этого ему было мало. Однажды он принес в дом младенца. Он… он убил ребенка и вылил его кровь в чашу, украденную из церкви…

Она снова разрыдалась и спрятала лицо в ладонях. Прошло немало времени, прежде чем она нашла в себе силы продолжать рассказ.

– Время от времени, – сказала она наконец, – он надолго исчезал и через месяц или около того возвращался, а его злоба и порочность раз от разу все возрастали. Он говорил нам, что ездил куда-то далеко, в горы Китая, к секте дьяволопоклонников.

– Я жрец ада! – говорил он нам. – Я продал душу дьяволу! Сатана мне господин, и я заставлю вас поклониться ему!

Богу известно, как он старался обратить нас в свою преступную веру и приобщить нас к своим порочным ритуалам. Моя мать была женщиной слабой и ужасно боялась Сильвио. Однажды он заставил ее отправиться с ним в паломничество, в горы. Они вернулись через три недели, и почти сразу Сильвио увез нас с матерью в Соединенные Штаты.

– Когда это произошло? – спросил Конрой.

– Пять лет назад, – ответила девушка. – Мне было тогда девятнадцать.

После поездки в храмы дьяволопоклонников мать страшно изменилась, – продолжала девушка. – В глазах у нее застыл непредставимый ужас. Она снова и снова повторяла, что совершила чудовищные злодеяния.

– Я согрешила перед Богом, – восклицала она, – и перед собственной дочерью!

Она так и не открыла мне, что видела и что испытала. Однажды она начала было рассказывать, но Сильвио приказал ей замолчать. Он заявил, что мать не должна раскрывать мне таинства веры, пока я полностью не окажусь в его власти.

Все это время Сильвио неустанно пытался меня подчинить. Он был искусным гипнотизером и, думаю, обладал и другими способностями. Он сумел так подействовать на меня, что через некоторое время я стала послушной глиной в его руках. Когда я находилась в гипнотическом трансе и была совершенно подчинена его силе, он всеми возможными способами старался уничтожить мою веру в религию, добро и Бога, и постепенно завоевал мучительную власть надо мною. Несмотря на все его старания, я отказывалась принимать участие в обрядах дьяволопоклонников; однако мы с матерью так его боялись, что не осмеливались сообщить о нем властям.

Он совершал преступление за преступлением. Он убивал только затем, чтобы увидеть, как льется кровь. И хотя он оставлял следы, которые различил бы и слепой, его словно защищала какая-то сверхъестественная сила, и он ни разу не был пойман.

Наконец он убил женщину в Форт-Слокуме. В ту ночь он вернулся домой и рассказал нам, что сотворил.

– Это конец! – сказал он. – Наступило время воссоединиться с Господином! Меня арестуют и повесят!

Затем он сделал последнюю попытку заставить меня уверовать в его порочные убеждения и, как он выразился, последовать за ним в ад! Я противилась ему всеми силами души и, хотя той ночью ему удалось несколько раз загипнотизировать меня, в конце концов победила. Однако он вновь заставил мать и меня присутствовать на церемонии, которая была ужасней всех прежних, так как на сей раз он отмечал свое последнее свершение.

Он снова спросил меня, согласна ли я поклониться его Господину. Когда я отказалась, он пришел в ярость. Я никогда этого не забуду. Сильвио вопил от бешенства, на губах выступила пена, зеленые глаза пугающе сверкали, и он изрыгал самые чудовищные богохульства, твердя, что я еще встречусь с ним в аду.

– Я восстану из могилы! – кричал он. – Я вернусь и убью всех, кому предстоит расправиться со мною, а ты станешь моим орудием! Чрез тебя я восстану!

После он успокоился и рассказал мне, что собирается сделать. Он сказал, что вернется и заставит меня говорить его голосом и мыслить его разумом, а дух его будет подчинять меня себе, когда захочет.

– Ты будешь походить на меня! – сказал он. – И на моего Господина! У тебя появятся зеленые адские глаза с красными кровавыми прожилками! У тебя вырастут волчьи клыки! Когда я завладею тобой, я превращу тебя в подобие моего Господина! Ты будешь поклоняться ему в любом его облике!

Ужасная ночь тянулась без конца. Прочитав свои заклинания, Сильвио ушел, и больше живым я его не видела – но так и не смогла от него спастись.

Мать билась в истерике. Спустя какое-то время я сумела уложить ее в постель. Она плакала и стонала, говоря, что должна ответить за свои грехи и грехи других. Я пыталась уснуть, но смогла только задремать. Меня разбудил ужасающий крик. Я поспешила в комнату матери. Она стояла посреди комнаты, прижимая руки к груди и жалобно рыдая. Я подбежала к ней, но она закричала и отшатнулась от меня. Затем она выбежала в соседнюю комнату, бросилась на пол и принялась, плача, молить Господа о милосердии!

Телефона в квартире не было. Я спустилась вниз, чтобы разбудить швейцара и попросить его вызвать врача.

Вернувшись, я не нашла матери. Она бесследно исчезла!

Девушка замолчала. На ее ресницах блестели слезы.

– С той ночи, – сказала она, – я постоянно ощущала зловещее присутствие Сильвио, особенно с тех пор, как его повесили. Порой я совершенно меняюсь. Как вы могли видеть, он вовлек меня в некоторые обряды поклонения дьяволу и, когда его дух пребывает во мне, я испытываю безумное желание раздирать, рвать на части и убивать!

– Когда он появляется? – спросил Конрой.

– Слава Богу, он чаще всего приходит ночью, – сказала девушка. – Поэтому я могу работать, зарабатывать себе на хлеб и скрывать свою ужасную тайну. Он принес мне жабу, которую вы видели, и заставил меня купить все те вещи, что попались вам на глаза в моей квартире. Когда я пытаюсь избавиться от них, соскабливая эту мерзкую краску и замазывая изображения козла, он является и заставляет меня прекратить. Я все время соскабливаю краску с мебели – и крашу мебель снова.

– Мы заметили это, – сказал я. – Часто он приходит?

– Раньше он являлся довольно редко, но в последнее время приходит все чаще.

– Как вы узнаете о его появлении? – спросил я. – Каковы первые симптомы?

– Перед его приходом у меня всегда зудит плечо, – ответила девушка. – У меня там… родинка, я так думаю, и она всегда слегка чешется перед появлением Сильвио.

– Где эта родинка? – спросил я.

– На плече, – сказала девушка. – На правом плече.

– Вы позволите нам взглянуть?

Девушка густо покраснела.

– Она… уродлива. Я назвала ее родимым пятном, но не уверена в этом. Не помню, чтобы у меня была такая родинка раньше, до появления в нашей жизни Сильвио. Это… это жаба!

– Что? – вскричал Конрой. – Бог мой! Жаба?

Девушка внезапно расстегнула воротник платья и обнажила плечо. На верхней части ее руки мы увидели пятно, частью переползавшее на плечо. Размером оно было не больше серебряного доллара, но в совершенстве передавало вид головы и передних лап жабы и было таким жизненным, словно его нанесли на кожу с помощью татуировки. Я осторожно прикоснулся к пятну указательным пальцем.

– Больно?

– Нет.

Я попросил ее отвернуться, чтобы она не могла следить за моими действиями. Под внимательным взглядом инспектора Конроя я достал из кармана скальпель – небольшой инструмент с острой как бритва кромкой – и сделал глубокий надрез прямо по центру жабьей головы. Лезвие с легкостью вошло в плоть. Из раны не вытекло ни капли крови: разрез был чист и остался таким, когда я надавил на края.

– А теперь больно? – спросил я.

– Нет, – отвечала она. – Что вы делаете?

Вместо ответа я глубже вонзил в ее плечо кончик скальпеля, поворачивая инструмент и зондируя рану. Но она не испытывала боли; не было и крови. Я вытащил скальпель и обернулся к Конрою, собираясь объяснить ему, зачем подверг девушку такому испытанию. Вдруг он схватил меня за плечо и ахнул:

– Боже милосердный, Джерри! Гляди!

Он указал на плечо девушки. Рана медленно закрывалась, точно кто-то ее осторожно сжимал. Через полминуты разрез полностью затянулся; не было заметно никаких следов операции. Я вернул скальпель в карман и прикрыл пятно тканью платья.

– Чем вы занимались? – спросила девушка, обернувшись к нам.

– Вы что-нибудь ощутили?

– Ничего, совсем ничего, – сказала она. – Я чувствовала, конечно, что вы положили мне руку на плечо, но… родинка ничем не давала о себе знать.

– Тогда как должна была, – заметил я. – Я сделал разрез скальпелем и провел зондирование. Боль должна была быть невыносима; в обычном случае я и не подумал бы приступать к такой операции без сильного обезболивающего.

– А я ничего не почувствовала! – прошептала она, испуганно глядя на нас. – Что это означает?

– Это означает, что на плече у вас знак дьявола, – ответил я.

– Что такое знак дьявола? – спросил Конрой.

– Он соответствует своему названию. Это дьявольская отметина, знак, что Сатана владеет данным человеком. Он появляется на телах тех, кто подписал своей кровью договор с дьяволом, а иногда у людей, случайно оказавшихся во власти нечистого. Знак дьявола часто обнаруживали во время ведовских процессов и охоты на ведьм в шестнадцатом и семнадцатом веках. Знак этот противопоставлен стигматам.

– И он всегда имеет вид жабы? – спросил Конрой.

– Нет. Формы бывают самые различные: небольшая родинка или бородавка, отпечаток лягушачьей лапки или изображение паука, такое же совершенное, как жаба на плече мисс Кроуфорд. В давние времена гражданские и церковные суды считали подобный знак решающим доказательством того, что перед ними ведьма или колдун. Сотни невинных людей были отправлены на костер или повешены потому только, что на теле у них имелись родинки. Распознавали знак дьявола теми же методами, какими я только что воспользовался. Настоящий знак дьявола не кровоточит и не болит, что бы с ним ни делали.

– Боли я не чувствовала, – сказала Дороти Кроуфорд. – Эта… это… никак не ощущается, пока не приходит Сильвио. Тогда, как я уже говорила, я чувствую зуд.

– Но разве вы ничего не делаете, почувствовав этот зуд? – спросил я. – Наверное, вы трете рукой знак, или надавливаете на него, или делаете что-то еще?

– Да, вы правы, – ответила девушка. – У меня есть флакон с притиранием; я изготовила его по рецепту, который дал мне Сильвио. Я полагаю, что это был Сильвио; я нашла рецепт в квартире, на… на алтаре, и знаю, что сама ничего похожего не писала. Слова были написаны красными чернилами.

– Кровью, вероятно, – сказал я. – Чтобы притирание было действенным, рецепт должен быть написан кровью. Точнее говоря, кровью младенца, убитого на церемонии шабаша. Вы ведь бывали на шабаше, мисс Кроуфорд?

– Да, – прошептала она. – Думаю, да. Не знаю.

– Что происходит, когда вы натираете мазью изображение жабы? – спросил я.

– Трудно описать, – ответила она. – Почти сразу меня охватывает волнение, потом появляется чувство, будто я лечу по воздуху, и через некоторое время я оказываюсь на… на шабаше. Но мне всегда кажется, что я одновременно и нахожусь там, и лежу в постели у себя дома.

– Что происходит на шабаше? – спросил инспектор. – Если не ошибаюсь, там поклоняются дьяволу?

– Да, – сказала девушка. – Мы служим ему и преклоняемся перед ним. Дьявол всегда является мне в образе Сильвио, хотя на шабашах временами принимает облик жабы или козла с длинными черными прядями и одним рогом посреди лба в форме… в виде…

– Можете не объяснять, – сказал я. – Я знаю, что происходит на шабашах.

– То, что мы видели у вас в квартире? – с любопытством спросил Конрой. – Служат черную мессу?

– Они делают и это, и другие… вещи, – ответила девушка. – Гораздо хуже. Ужасные, непристойные вещи; я не могу их описать. Пока это продолжается, все кажется мне ясным и реальным, но после всегда вспоминается, словно в тумане. Помню только ужас.

– А мазь? – спросил инспектор. – Для чего нужна мазь?

– Не знаю, – ответила девушка. – Знаю одно: меня что-то подталкивает натереть ею это… место на плече, когда является Сильвио.

– Это так называемая летучая мазь, – объяснил я. – Ею традиционно пользовались ведьмы и колдуны. Она создает ощущение полета. Обычно она готовится по одному из трех распространенных рецептов; в основе всех составов – аконит, белладонна и смертоносный паслен или болиголов. Используется также кровь летучей мыши и жир, извлеченный из младенца, а вдобавок и сажа. Конечно, в рецепте мисс Кроуфорд не было ни крови, ни жира. Единственными действенными ингредиентами являются аконит, белладонна и болиголов: все это смертельные яды, но они не так опасны, если втереть их в тело через порез или ранку на коже.

– И как же они позволяют человеку летать? – недоверчиво осведомился Конрой.

– Никак, – ответил я. – Они могут создать иллюзию полета, особенно если составом пользуется изначально нервный, ослабленный человек наподобие мисс Кроуфорд. Болиголов и аконит вызывают расстройство чувств, нерегулярное сердцебиение и головокружение, белладонна же – восторг, который может перейти в исступление. Даже умеренная доза белладонны даст такой эффект. Если белладонна сочетается с аконитом, чувство восторга и перебои в сердцебиении могут создать ощущение полета – ведь больным аритмией часто кажется, что они падают куда-то сквозь пространство. Ощущение падения сродни чувству полета, и одно может последовать за другим. Мне понадобится ваше притирание для анализа, мисс Кроуфорд. Многие столетия никто не видел настоящей летучей мази.

– И рецепт, – добавил Конрой. – Нужно будет забрать и его, чтобы мисс Кроуфорд не изготовила мазь заново.

– Тогда он подбросит мне другой, – беспомощно проговорила девушка. – Я не могу бороться с ним. Он почти полностью завладел мною. Я устала сопротивляться.

– Вы считаете, что прошлой ночью с нами разговаривал Сильвио, завладевший вами? – спросил инспектор.

– Я это знаю. Это был он.

– Любопытно, зачем ему предупреждать нас о готовящемся убийстве.

– Он всегда похвалялся своими подвигами, – сказала девушка. – Обычно, задумав какое-нибудь ужасное преступление, он всегда рассказывал о нем нам с матерью. Он знал, что мы бессильны его остановить.

– Но я не понимаю, отчего вы позвонили мне, – заметил Конрой. – Мы не были с вами знакомы, и я о вас никогда не слыхал.

– Думаю, я могу это объяснить, – сказала девушка. – Позапрошлой ночью, незадолго до того, как появился Сильвио, я читала журнал, где была статья о вашей работе. Статья произвела на меня большое впечатление, и я подумала, что могла бы позвонить вам, рассказать о своей беде и попросить вашей помощи. Как видно, и под властью Сильвио эта мысль сохранилась у меня в сознании.

– Да, – сказал Конрой. – Видимо, так.

Он помолчал, выбивая пальцами привычную нервную дробь.

– Хотелось бы знать, – сказал инспектор, – предупредит ли он нас в следующий раз.

– Трудно сказать, – отозвалась девушка, – но, думаю, он так и сделает.

– Он должен! – воскликнул я. – Успех любого нашего плана полностью зависит от того, сумеем ли мы заранее узнать, где и когда Сильвио нанесет новый удар. Мисс Кроуфорд, это очень важно. Я хотел бы загипнотизировать вас и запечатлеть в вашем подсознании мысль, что в следующий раз, когда появится Сильвио, вы должны нас предупредить.

– Я готова на все, чтобы помочь вам, – сказала девушка.

– Быть может, если мы сумеем предотвратить преступление, он от меня отступится и я снова обрету покой.

– Я согласен с вами. Полагаю, провал его планов станет и концом его власти на этой земле.

– Я приставлю к вам детективов, – сказал Конрой. – Они вас не обидят, но при первом же признаке появления Сильвио примут меры к тому, чтобы вы не нанесли вред себе или кому-либо еще.