Текст книги "Барон Легран Гепард"

Автор книги: Георгий Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Прошли часов пять-шесть и столкнулись с гостями. Голая степь с пожухлой травой приняла нас и их. Увидели друг друга издалека. Гости остановились и рассматривали нас. Наверняка считали по головам. Мы подошли к ним на 600 шагов, на ходу перестраиваясь. Пехота построила фалангу, укрылась щитами, выставила копья и замерла. Конница разделилась, заняла правый и левый фланги пехотной "фаланги". Встав на флангах, она тоже замерла. Гуд остановился рядом со мной. Воин с моим штандартом стоял немного впереди нас. Перед ним разместились мои воины эскорт-охрана. Два посыльных заняли места позади Гуда. В самом тылу за нами остановилась артиллерия-телега. Её думал использовать, в крайнем случае. Не опробованное оружие опасно не только для противника. И гости, и мы стояли.

Они нас пересчитали, их вожди съехались и начали спорить, отчаянно жестикулируя. Их было в 3–4 раза больше, вот они и делили добычу.

Наших гостей считал только я. Гуд и остальные не смотрели на них, они спокойно переговаривались. У меня с подсчётами не ладилось. От волнения сбивался и начинал сначала. При этом ругал и корил себя.

Ругал себя за то, что убедил себя же отказаться от мысли договориться с герцогами-соседями. Была же такая мысль. Дать им пару возов золотых чешуек, откупиться. Мне бы это ничего не стоило. Всего неделю не напрягаясь поработать. Так нет! Уговорил себя.

"Дам им два воза. Они подумают, раз так легко дал, значит не последнее у него это золото! Пойдём и заберём остальное!"

Этим аргументом и успокоился.

А корил себя за то, что послушал Гуда. Хотел послать гонца к герцогу. Я ведь его вассал? Вот пусть и собирает всех и идёт ко мне на помощь! Гуд мне тогда сказал:

– Господин барон! Ну, Вы святая наивность! С каких таких хренов герцог прибежит драться за Вас? Вы ему деньги за пустые и может даже не его земли отдали? Отдали! Налог за год заплатили? Заплатили! Он тогда даже на Вашего барона-соседа, тоже своего вассала не шикнул, когда тот пошёл Вас воевать. А здесь воевать с двумя герцогами побежит? Ждите! Сами отобьёмся или в рать Лабе попадём! Вам-то чего волноваться? В небесной рати Вы главный воевода! Что теряете? Своё бренное тело? Да этого добра и лучше Вашего здесь на земле море! Ну, если так хотите победы? Посмейтесь, как прошлый раз или метните в них десяток молний и огненных шаров. Разбегутся мгновенно, как эти бироманы беременные…

Тут он вспомнил о моём обещании вернуть его в детство, путём побоев лица, замолчав, отодвинулся подальше. А я, поверив его словам, не послал гонца к герцогу. За что теперь сидел и корил себя. Дрожа от страха.

Гуд моего страха и волнения не замечал. Посмотрел на небо. Зевнул и раздражённо бросил:

– Твою мать! Вот наказание! Скоро стемнеет и ужинать придётся здесь в поле. Дров-то не замасли! Мозга не хватило. Пора начинать этих козлов гонять. Может, у них дрова найдём?

Обернувшись к посыльным-гонцам, приказал:

– Мухой к фицерам Ору и Палу! Чего они застыли? Спать захотели! Передайте им, сейчас разбужу!

Гонцы, нахлёстывая лошадей, умчались. Я продолжал тихонько скулить. Про себя. Надетый шлем скрывал моё лицо и истинных моих чувств никто не видел. Всё-таки классный шлем я придумал!

Мои воины стояли в строю. Только первые три ряда фаланги, ощетинились копьями и укрылись щитами. Остальные, опустив щиты на землю, стояли и переговаривались. Конница тоже не отставала. Некоторые даже спрыгнули на землю. Пал стоял, возле слезшего с коня Ора. Они сняли шлемы и вели свои разговоры. Но вот гонцы подсказали к ним и передали приказ Гуда. Думаю, к его выражениям они добавили и свои.

Оба фицира надели шлемы. Пал побежал к фаланге, махая вынутым мечом и матерясь. Ор взлетел в седло и так же матерясь, поскакал к кавалерии. Запели свирели. Воины мгновенно надели шлемы, подняли щиты. Ощетинившись копьями, фаланга под мерные удары барабана, двинулась вперёд. Конница, сохраняя строй, двигалась шагом по флангам. Зрелище было красивое. Да забыл сказать, что обзавёлся и барабаном. Тренировки не пропали даром. Моя фаланга, не ломая строй, могла идти вслед за горизонтом, целый день. Смотрелось здорово! Но на противника, стрелы и мечи, она шла впервые. Меня это и беспокоило. Дрожать не перестал.

Звуки свирелей и удары барабана привлекли внимание стоявшей толпы противника. "Гости" на мгновение оторвались от спора, но потом вернулись к нему. Договориться о трофеях не могли. Обычно наёмники воюющих сторон сходились метров на сто. Потом задирали друг друга словами и разъяривший набрасывались друг на друга. Такой была общая стратегия боя. Но мои кино и книжные знания создали другую тактику ведения боя. Гуд, услышав о ней, долго сопротивлялся. Но я сказал ему, что это тактика рати Лабе. При этом спросил его:

– Собрался учить Агора? Или метишь на моё место?

Гуд побледнел и едва не грохнулся в обморок. Говорить смог только часа через два. Но с тех пор безропотно отрабатывал каждый элемент, презрительно говоря воинам:

– Стадо баранов! В ряды рати собрались? А элементарной тактики рати не знаете!

Отработать её они отработали. Но на плацу. Теперь предстояло опробовать её в бою с превосходящими силами противника. Это было не кино и не книжка. Что получиться? Не знал. От этого и дрожал ещё больше. Моим воинам было легче! Они не знали источника моих знаний и свято верили, что изучили тактику небесной рати Лабе! Счастливые!

Фаланга и конница прошли шагов сто. До противника оставалось метров 500. Пропела свирель. Лучники, шедшие в задних рядах фаланги, отбросили за спину щиты и взялись за луки. 500 метров для них были не расстоянием. Они попадали в срез бревна на 800 шагов. Дружно щёлкнули тетивы луков, первые стрелы понеслись к толпе противников. За ними вдогонку неслись следующие стрелы, ещё и ещё. Уже дождь из множества стрел обрушился на толпу "гостей". Те стояли плотно, каждая стрела находила свою жертву. Сотня тел лежала на земле. Одни корчились, другие были неподвижны. В панике все начали разбегаться в стороны, а стрелы продолжали лететь, добавляя к уже лежавшим на земле раненым и убитым, новые тела.

А фаланга и конники продолжали медленно приближаться к противнику. Лучники, опорожнив колчаны, снова укрылись щитами. Вновь запела свирель. Конники пришпорили лошадей. Пересекаясь, они брали в клещи разбегавшихся "гостей". Когда оба строя конницы пересеклись перед разбегавшимися "гостями", защёлкали тетивы арбалетов. До противника было шагов 90-100. Тяжёлые болты пробивали панцири, обшитые металлом кафтаны из воловьей кожи и щиты. Кони, люди сыпались на землю. Один болт доставал двух, как минимум. Расстреляв фронт, конники охватывали фланги. Как я и учил, кольцо они не замыкали, оставляя противнику путь к бегству. Руководствовался простой истиной. Загнанный в угол заяц, звереет и от безвыходности бросается на любого врага. Дел наделать может немало.

Конники охватили фланги и остановились, ощетинившись пиками и укрывшись шиитами. Только арбалетчики продолжали стрелять, не подпуская противников к их строю. Часть баронов, виконтов и наёмников обратились в бегство. Путь отступления был свободен, а умирать не хотелось. Герцоги тоже геройствовать не стали. Но среди наёмников были люди и с гонором. Бежать они не хотели. Они сбили ряды и бросились вперёд…

На подходившую фалангу. Это было смело, но глупо. Железный, ёж ощетинившийся копьями снёс передних, нанизав их на копья. Дальше, уперев щиты в землю, первые пять рядов фаланги, опустились на одно колено, а за их спинами стояли арбалетчики и лучники уже сменившие пустые колчаны. Защёлкали и захлопали тетивы луков и арбалетов. Они были в упор. Выкашивая всех попадавшихся на их пути.

Впервые увидел, что такое безумство боя. Люди превращались в зверей. До мечей дело не доходило. Мой страх прошёл, я рванул вперёд. Увидев этот ужас вблизи, услышав запах крови, едва не вырвал. Тошнота комом застряла в горле. Не знаю даже как смог проглотить его. Это тело имело мой разум или душу, даже не знаю, как сказать, а все нервные окончания и сам мозг принадлежали человеку этого мира, этой среды. Может быть, это и помогло мне не опозориться. Подлетев, бросил две свои "гранаты" и выстрелил в воздух с "пистолета". Гром и вспышки заставили замереть и моих воинов, и воинов врага. Да ещё усиленный шлемом голос гремел, казалось с небес:

– Прекратить! Всех сожгу и испепелю! Противиться Агору? Кто хочет в подземелья Абу? Ну?

Когда до всех дошло сказанное мною, все едва не упали в обморок. Хотя люди были не неженки. Просто впали в шок и только. А потом упали на колени и склонили головы.

На этом бой и закончился. Оставив разбитых противников, зализывать раны, подбирать убитых и раненых, мои воины ускоренным темпом рванули домой. Потери были незначительные. 17 легкораненых по собственной глупости. Да и то не противником. Даже говорить стыдно.

На этом наши приключения не закончились. Сначала стоявшие, на крепостной стене, поселенцы приняли нашу колонну за врагов. Выпустили даже десяток стрел. Нас спасли от потерь две вещи. Первая это панцири. Стрелы отскакивали от них, не причиняя вреда. А вторая, это то, что стреляли они плохо. Со стороны колоны им ответили матами. Перепуганные поселенцы узнали родные маты и голоса воинов, которые ими сыпали. Они открыли ворота и впустили нас. Но на этом паника не закончилась. Поселенцы решили, что мы разбиты и просто бежим, спасаясь от преследующих нас врагов. Согнать их со стены было нелегко. Это оказалось даже труднее, чем выиграть бой. Они хватались за любые выступы, когда их тащили силой, кусались и вырывались. 53 воина получили ушибы, синяки и лёгкие травмы. Но с задачей справились. Дальше нас встретила толпа плачущих женщин. Они оплакивали погибших. Тоже думали, что мы бежали, бросив убитых. Плакали, стенали, рвали на себе одежды. Успокаивались, только находя своих мужей, женихов, братьев, отцов. Паника улеглась, плачь и стенания затихли, а воины рванулись к столам. Есть хотели.

Понятно! Утром слегка перекусили, были без обеда, а стресс боя добавил аппетита. Вот и спешили, наестся. Я и Гуд от них не отстали, тоже добрались до еды в обеденном зале замка. Ели молча, сосредоточено. Только через два часа с осоловевшими глазами отвалили от стола. Сытость разливалась по моему телу, глаза слипались. Голос Гуда вывел меня из этого состояния:

– Я понял! Почему Вы прекратили бой, проявив свою божественную силу. Трусы бежали, а оставшиеся были настоящими воинами! Они остались умирать! А небесной рати Лабе нужны настоящие воины и Вы дали им шанс! Ваша мудрость поражает меня. Я, к своему глубокому сожалению, это понял только сейчас. В этом каюсь! Простите меня! Больше никогда в Ваших поступках сомневаться не буду! Ваша божественная суть для меня неоспорима! Простите!

Сил, что-то сказать, не было. Я просто кивнул головой и с трудом пополз, в свою спальню. Сил у моего тела уже не было. Приходилось его уважать!

Утром встал поздно. Выспался, отдохнул хорошо. Только ягодицы болели после вчерашней скачки. Обычно ездил шагом, а здесь пришлось пустить лошадь галопом. Оголодавшее моё воинство домой неслось лихо. На сиденье стула за завтраком пришлось положить подушку. Иначе сидеть было мукой. Да и она не сильно помогала. За столом долго не задержался. Отправился на обход.

Погода уже портилась. Тучи затягивали небо, временами моросил дождь. Утром уже было прохладно, холодный ветер уже не бодрил, а заставлял кутаться в плащ. Тело пыталось сохранить тепло, наперекор погоде.

В силу физических неудобств, на лошадь сесть не решился, а отправился ковылять пешком.

Ковылял и думал. Вчерашняя версия, что моё голодавшее воинство сломя голову бежало домой ужинать, стала вызывать сомнение. Все воины были бывалыми наёмниками, жить, строго придерживаясь распорядка дня, в отношении приёма пищи, не могли. Это было глупостью. Долго пытался вспомнить, от кого услышал эту версию об оголодавших воинах? С удивлением обнаружил, что родил её сам. Какая же была истинная причина их бегства? Это нужно было выяснить.

Строительство замка, крепостных стен, хозяйственных построек уже было закончено. Только кое-где ещё строили дома вновь пришедшие поселенцы. Жильё моего майората было построено. Но я на этом не останавливался и строил дороги. Понятно это были не укутанные в асфальт шоссе. Но оставлять раскисающие от дождей грунтовые дороги не хотелось. Кое-что из технологии моего времени применил. Дороги были насыпные, с водоотводными канавами по бокам. А в замке и на пристани верхняя подушка из мелкого щебня была залита усовершенствованным мной раствором. Мой майорат был покрыт сетью дорог пригодных для использования в любой период, при любой погоде. Но часть дорог ещё находилась в стадии строительства. Воины работали на них. Вчера был бой, ано сегодня все ударно трудились. Была только одна странность. Едва завидев меня, они начинали носиться, как угорелые. Это заметил и обзавёлся ещё одним вопросом. Почему?

Но все эти вопросы оставил на вечер. У меня была проблема с не опробованной артиллерийской установкой, её и нужно было решать. А для этого требовались снаряды. Закончив обход, поковылял в свою лабораторию делать их. Такие роботы не доверял никому. В моём мире артиллерийские склады взлетали на воздух частенько. О последствиях был наслышан. Технику безопасности не нарушал, детям порох и взрывчатку не давал. Насчёт детей это антоним. Ведь понятно, кого называю этим определением?

Провозился до сумерек. Лёгкий обед приказал принести в лабораторию, отрываться от дела не хотелось.

Слуга доложил, что ужин накрыт. Закончив работу, загасил огонь под перегонным кубом, в горне и под сосудами, замер дверь на два замка. Подёргал её, спустился в "ванную" комнату умылся, переоделся и пошёл в обеденный зал.

Гуд уже был там. Он не садился за стол, ждал меня. На моём стуле лежала подушка. С облегчением опустился на неё и махнул рукой Гуду. Он быстро залез за стол и замер. Это тоже было не обычно. Гуд никогда долго не ждал. Обычно ещё садясь за стол, по дороге руками собирал с блюд понравившиеся куски. В этот раз сидел смирно, ожидая пока я наложу еду в свою тарелку. Говорить в процессе еды его отучил. Поэтому ели молча. Покончив с едой, вытер холстом рот и внимательно посмотрел в глаза Гуду. Он ответил мне честным невинным взглядом и замер с выражением внимания на лице. Долго не раздумывая начал разговор:

– Капитан! Это вчера от голода ваши воины так бежали домой?

Взгляд Гуда стал удивлённый:

– Какого голода? Кто Вам это сказал?

– Да ты же говорил перед боем! Есть хочется, сил нет. А дров взять забыли! Может быть, их в лагере этих найдём? Вот и перекусим!

Ответил я на его вопрос. Гуд кивнул головой:

– Да это я говорил. Противников было в 3–4 раза больше нас, вот так пытался приободрить наших воинов. Отвлечь, чтобы они врагов не считали. А бежали мы все от страха. О Вашей истинной сути знают все. Как Вы огненные шары и молнии с громом метаете? Видели только я, Ор и полтора десятка его старых воинов. Но даже мы это позабыли. А здесь увидели все. От страха и побежали. Боялись, что Вы в запале боя метать всё начнёте во всех подряд. Вот и бежали к замку, рассудили, что свой замок Вы разрушать не будете. А быстро бежали потому, что Вы сзади скакали и эта железная телега громыхала. Оглянуться времени и сил не было. Страх гнал вперёд. Думали, это Вы в нас молнии метаете, озлились за какую-то провинность. Грохот телеги за гром приняли. Зачем Вы за нами гнались? Вы ведь всегда только шагом ездите! А потом ели мы все не в себя, страх заедали. Да я же Вам вчера после ужина сказал, что только сейчас всё понял.

Я с трудом удержался от смеха. Помогло то, что заёрзал на подушке, а боль в ягодицах ожгла огнём. Все остальные вопросы отпали. Гуд ответил на все сразу. Кивнул ему и отправился спать. На животе спать не любил, а иначе не мог.

Через два дня пришла и версия боя, рассказанная проигравшей сражение стороной.

Из знаний своего мира почерпнул многое. Будучи человеком мирным, гражданским, фильмов и книг о разведке просмотрел и прочёл немало. Значение разведки понимал и организовал её у себя. На роль тайного главы разведки выбрал надзирателя за причалами. Дополнительно платил ему две серебряные чешуйки. По 10 медных чешуек платил завербованным им агентам и 50 медных чешуек выдавал на оперативные расходы ежемесячно. До этого напоил его своим эликсиром верности и десять дней рассказывал ужасы о себе и своих способах казни изменника. Он так проникся этим, что даже воровать с выдаваемых денег боялся. Встречаясь со мной, дрожал и заикался. В начале своего доклада каждый раз клялся своими детьми, что не ворует и предавать меня не собирается. Я ему верил!

Вот он и рассказ об услышанной его агентами версии сражения. Агенты, приказчики одного купца, подслушали разговор компании наёмников в трактире герцогства, герцога участника похода.

То, что титулованные господа бежали с поля боя, было явлением обычным. Жизнь свою они берегли. Наследников титула и майората у каждого хватало. Доставлять им радость не спешил никто. Хуже дело обстояло для наёмников. Проигравших сражение наёмников нанимали не охотно, да и платили им вполовину меньше. Те, кто бежал с поля боя, искали оправдание своему позору. Выручили всех наёмники, дравшиеся до конца. Они привезли раненых, похоронили убитых. Потери были большие. 179 человек убитых, 247 раненых. Лёгких ранений не имел никто. Оружие, доспехи и обоз вернулись. Мало того победители не пришли с ответным визитом! О таком странном противнике не слышали никогда. Разбить врага, не пограбить, просто исчезнуть? Это было похоже на сказку. Только рассказ раненых и уцелевших прояснил всё. Они рассказали об Агоре, о сотни молний разбросанных им в округе. Он остановил уничтожение их и отозвал рать победителей. Те мгновенно исчезли. Какая рать могла сражаться под командованием капитана Агора? Это уточнять не требовалось. Авторитет разбитых наёмников вырос до небес. Они смогли пусть и недолго, но противостоять воинам небесной рати Лабе! Лучшим воинам! Это уже был не позор, а великая честь. То, что Агор с ратью выступил на стороне неизвестного барона? Объяснили просто. Такова была воля Лабе. То есть этот барон любимец этого грозного бога.

Эта сказка и пошла, гулять дальше по герцогствам. Она привлекла новых поселенцев в мой майорат и наёмников в мою армию. Докатилась она и до нашего герцога.

И не просто докатилась, а очень заинтересовала его. Это понял сразу, когда к обеду шестого дня недели карета герцога остановилась у ворот крепостной стены преграждавшей путь в долину. Герцога сопровождали два десятка его наёмников. Обычно чем выше пост хозяина, тем наглее его слуги, а уж наёмники своей наглостью заткнут за пояс всех. Герцог был хозяин нашего края, его наёмники считали себя рангом ниже только после него. Бароны, виконты на землях герцогства были для них незначительными людьми. Это было обусловлено тем, что герцогским наёмникам часто приходилось вразумлять их своими мечами, брать их замки и убивать их вместе с семьями. Вот и вели себя соответственно.

Мои дозоры кортеж герцога заметили и по цепочке сообщили о визитёрах в замок. Земли майората контролировал полностью. Ежедневно утром разъезды занимали все высоты и просматривали все дороги. Ночью дороги перекрывались заставами из трёх воинов. Не дать застать себя врасплох старался усердно.

Гуд доложил мне, что герцог часа через полтора будет у ворот крепостной стены. Я был занят своими опытами. Прерывать их было нельзя. Подумал и поручил Гуду принять герцога, сообщив ему, что я в отъезде и буду к обеду. Со стороны герцога этот приезд был подвигом. Уже шли дожди. Дороги превратились в кашу. Судя по времени приезда, герцог выехал на рассвете. Сказать, что я был очень заинтригован его приездом? Будет не правдой. Герцог меня не интересовал и по большому счёту был мне не нужен. К этому времени майорат виконта Даба стал моим промышленным центром. У него изготавливалось всё оружие и нужные заготовки. Сборка арбалетов и артиллерийских повозок была только у меня в поселении в долине. Снаряды делал сам лично. О причине уже говорил. Генеральное испытание первой артиллерийской повозки было намечено на пятый день следующей недели. Поэтому и был занят в лаборатории. Заправлял снаряды.

Гуд выполнил моё распоряжение и встретил герцога. Предложил ему горячую ванну с дороги, отдых и лёгкую закуску перед обедом. Передав герцога на попечение слуг замка, прибежал ко мне и рассказал о встрече.

В первую очередь его поразило поведение наёмников герцога. Они были кротки и уважительны. Подъехав к воротам замка, старший наёмник эскорта легонько дёрнул верёвку колокола у ворот и терпеливо ждал выхода караульного. Герцог сидел в карете тихо, не возмущался. Караульный вызвал Гуда. Тот вышёл, заглянул в карету, удостоверился, что в ней герцог и приказал открыть ворота. Карета в сопровождении своего эскорта въехала на площадку за воротами. Там их встретили сорок моих воинов в полном облачении. Шлемы закрывали их лица. Гуд подобрал самых крупных воинов, вот они и возвышались над наёмниками герцога. А уж по чёткости и синхронности движений были не превзойдёнными мастерами. Гуд пустить пыль в глаза умел мастерски. Он и воины были вежливы, но полны достоинства.

Герцог покинул карету. Осмотрел строй почётного караула. Гуд отсалютовал ему мечом и замер. Герцог должен был говорить первым. Но гость не спешил. Он осматривал крепостную стену, дороги, открывавший вид в долину и видневшийся за второй крепостной стеной замок. Длилось это долго. Герцогу никто не мешал. Хозяин приехал к своему подданному, вассалу и был вправе вести себя как считал нужным.

Закончив осмотр, герцог обратился к Гуду:

– И где барон?

Гуд ответил почтительно:

– Господин барон в отъезде, будет к обеду. Но его владения это Ваши владения. Если желаете, я провожу Вас в замок, отдохнёте после утомительного пути. Гонца за господином бароном я уже послал. Он скоро будет.

Герцог величественно кивнул, принимая предложение. Сел в карету и она медленно двинулась к воротам крепостной стены замка. Гуд шёл рядом с дверцей кареты. Остальные мои воины двумя колонами следовали по бокам кареты и спешившихся наёмников герцога. Их коней конюхи увели в конюшню возле первой крепостной стены.

Я наблюдал за всем этим стоя на закрытом балконе своей лаборатории. Когда все скрылись в воротах крепостной стены замка, вернулся к прерванной работе. Встречу с герцогом просто оттягивал. Причина была простой. Не хотел кланяться. Может и звучит смешно, в моём времени поклоны были в жизни редкостью, за исключением в церквях, но это вековой ритуал и люди его соблюдают добровольно. Я в церковь не ходил, родился в другой обстановке и перестроиться ещё не успел. Лицемерить просто не хотел. А может и не пришёл ещё к принятию Бога? Точнее не успел. За прошедшее время, строительство и встречу "гостей", поклоны исчезли в моём майорате. Сначала все по привычке кланялись, потом видя моё пренебрежение этим знакам внимания, перестали. Даже слуги замка. Наверно, приложил к этому руку и я. Когда каждая минута заполнена, а тебе полчаса бьют поклоны, невольно будешь раздражаться. Исключением не был. Сначала терпел, а потом просто говорил язвительно:

– Пол подметали! Сам видел! Ищите грязь? Мешать не буду. Давай говори по делу и потом уже занимайся своими изысканиями. Мне ждать недосуг!

Так изжились поклоны. У воинов их вообще никогда не было. Человек, одетый в доспехи особо не покланяется. В этом мире воин просто салютовал мечом или прикладывал правую ладонь к сердцу. Простенько и сурово. Вот и решил поступить также.

Поработав ещё часа два, облачился в панцирь и пошёл по переходам замка. Он у меня имел множество переходов. Найденные здесь в откосе горы пещеры были использованы полностью. Так обходными путями и дошёл до обеденной залы. У двери стояли два мои воина и Гуд. Воины изображали почётный караул. Наёмников герцога в замок не пустили. Их отвели в казарму для караула. Этикет! Гуд прогуливался у дверей, ожидая меня и так на всякий случай. Вдруг герцогу что-то понадобиться? Он увидел меня и бросился навстречу. Нудная церемония встречи ему уже надоела тоже, а сбежать не мог. Моё появление избавляло его от обязанности торчать здесь. Он этим и воспользовался, доложил на ходу:

– Герцога отмыли с дороги. Но он уже час сидит там и молчит. Может, уснул? Сдаю Вам его! Дел у меня много!

И тут же смылся. Ему было легче! А мне предстояло изображать радостного хозяина. Вздохнул и кивнул воинам. Они открыли дверь. Вошёл и увидел герцога стоящего у окна и рассматривающего долину.

Посмотреть было на что. Большое поселение почти 4 000 домов и хозяйственных построек, в центре храм, большая площадь с торговыми рядами и ратушей. Дома поселения были расположены кольцами, которые пересекали пять широких дорог-улиц ведущих к площади. Наружную часть колец составляли хозяйственные постройки с узкими бойницами, а проходящие дороги перекрывали крепкие ворота. Сейчас они были открыты. Но даже не сведущий в военном деле человек понимал, что закрыв их, поселение мгновенно превращалось в крепость с семью рубежами обороны. Как и принято было в этом мире, дороги-улицы отделяли слободы. Была слобода воинов, ремесленников, земледельцев, рыбаков, купцов. Возле самой площади стояли большие дома Ора, Ката, Пала, старосты поселения и десятка других зажиточных и значимых жителей поселения. Гуд пристроился жить в замке. О создании семьи не думал. Места в замке хватало, и я его выселяться и строить свой дом пытался заставить только вначале, а потом отстал. Вокруг поселения раскинулись поля и луга. Сейчас в сезон дождей и холодных ветров они стояли унылые и голые. Но каменные дома поселения даже в такую погоду радовали глаз. То, что герцог не отрывался от окна, меня не удивило. Поселение продолжало строиться, но уже сейчас оно превосходило град герцога. Тут поневоле задумаешься.

Все двери замка открывались бесшумно. Отлично смазанные не жиром, как здесь было принято, а подобием солидола полученного мной из нефти, они не скрипели. Стоять и любоваться спиной герцога удовольствия мне не доставляло. Кашлянув, воскликнул:

– Господин герцог! Что ж Вы не предупредили меня о своём приезде? Неловко получилось! Я бы, как и подобает Вашему вассалу, встретил бы Вас на границе моего майората, а так Вы поставили меня в неловкое положение.

Герцог от моего голоса подскочил. Видно задумался глубоко. Но быстро овладел собой и бросился ко мне. Сорвав весь ритуал воинского приветствия, который собирался изобразить для него. Подскочив ко мне, он попытался обнять меня. Я богатырём не был. Но кругленький и пухленький герцог был на голову ниже меня. Его живот и мой панцирь не позволили ему изобразить объятия, но он не растерялся. Одной рукой обняв меня за талию, пристроился сбоку, устремив пронзительный взгляд на моё лицо:

– Полно дорогой барон! Я же говорил Вам, что испытываю к Вам отцовские чувства. Какие формальности? Вот проезжал мимо и решил заехать посмотреть как Вы здесь живёте. Думал, может быть Вам нужна моя помощь или совет? Да и попенять Вас хотел. До меня дошли слухи, что соседние герцоги пошли на Вас войной. А Вы гонца ко мне не послали. Да я бы поднял всех своих вассалов и поселенцев на защиту Вас и Вашего майората. Ведь нападая на Вас моего вассала, они нападают на меня и моё герцогство! Разве не так? Или Вы не мой вассал?

И он внимательно смотрел за мимикой моего лица напряжённым взглядом. Я понял его тревогу. Вассал сумевший отбиться от двух герцогов может плюнуть и на одного своего. Такое в жизни этого мира видно имело место часто. Опасения герцога были не безосновательны. Но в мои планы такое не входило. Изобразив обиду на своём лице, укоризненно посмотрел ему в глаза и произнёс:

– Вы говорите, что испытываете ко мне отцовские чувства? Какие ответные чувства должен испытывать я к Вам? Вы так добры ко мне! Столько сделали для меня! И сомневаетесь в моей честности и верности принесенной присяги? Это большая обида для меня! Неужели какая-то мелкая стычка достойна внимания моего герцога? Мой майорат пограничный и я сам выбрал его, прекрасно понимая, чем это обернётся. Конечно, я бы немедленно послал к Вам гонца за помощью, но ко мне в гости приехал мой старший брат. Он обычно ездит с небольшой свитой, но в этот раз его сопровождали 200 воинов, он перед этим усмирял своего коварного соседа. Вот поэтому мне помощь и не понадобилась. Просто повезло!

Герцог мне не поверил. Это было видно по его лицу. Но ответ на свой главный вопрос о моей верности, принесенной клятве, получил. Этим он решил удовлетвориться, а не лезть в подробные разборки.

– Ну, дорогой сын! Позвольте Вас так называть? Не смею Вас задерживать! Переодевайтесь и давайте обедать. Как Вы?

Сделав радостное лицо, прощебетал он. Решил в долгу не остаться:

– Конечно, называйте! Но позвольте и мне звать Вас отцом? Крёстным отцом!

Изобразив радостные объятия, мы разошлись. Я пошёл переодеваться, а он к окну и своим мыслям. По дороге отдал приказ слугам накрывать стол. Сбросить панцирь было не долго. Под ним был мой домашний камзол. Особо наряжаться не собирался. Но время тянул. Топтался по своей спальне.

Здесь в стене была крепкая окованная дверь. Она вела в небольшую глухую комнату без окон. В ней стояли три сундука, в которых хранилась моя казна золотые, серебряные и медные чешуйки. Это знали все слуги замка. Но никто кроме меня не знал, что эта комната была не глухой, а соединялась ещё с десятком других пещер имеющих выход из горы. Здесь остановлюсь подробнее, ибо часто буду упоминать об этом месте.

Моё хранилище имело форму усечённого треугольника. В основании была дверь из спальни. Справа от неё стоял сундук с мешочками медных чешуек. У левой стороны усечённого треугольника стоял большой сундук с кожаными мешочками серебряных чешуек. У правой стороны этого треугольника стоя сундук меньших размеров. Он имел два отделения. В одном большем отделении лежали мешочки с золотыми чешуйками, а во втором отделении меньшем лежали женские и мужские украшения, цепи, серёжки, перстни, кольца из золота и серебра. Драгоценных камней на них не было, похоже здесь о них не знали или мода на них ещё не пришла. Но, ни это было главным в этой комнате. На стене усечённой верхушке треугольника висели два факела в подставках, а между ними красовался мой кованный из металла герб, вмурованный в стену. Под ним висел щит, меч и кинжал. Ещё один факел был в подставке у двери. Если подставку этого первого факела повернуть влево от двери, а обе подставки двух факелов повернуть вправо и влево от герба, то остаётся мелочь. Нужно нажать на герб и откроется узкий проход в следующее помещение, мою оружейную комнату. Здесь хранил свои ружья, пистолеты, заряды к ним и гранаты. Разложенное, смазанное это хозяйство было всегда готово к употреблению, а главное было под рукой. В этой комнате хитрые запоры открывали проход в следующую комнату-пещеру. Самый главный источник моего благосостояния. Мой монетный двор и библиотеку. На столах у стен лежали медные, серебряные и золотые заготовки для изготовления чешуек. Стояли тигли для плавки, наковальня, пресс, штампы и другой реквизит фальшивомонетчика. Этого слова в этом мире не знали, вот и занимался этим без зазрения совести. Но в меру необходимости. Уже дважды говорил, что о девальвации и инфляции здесь понятия не имели. Нравится мне эти два слова! Умный я очень!