Текст книги "Хроники Хамару: жажда свободы"

Автор книги: Георгий Газиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Ну что, наигрались, ребятишки? На сегодня хватит. – Захихикал, как отъявленный головорез с дикого запада, главный ответственный по физическому воспитанию, с довольным видом скрестив руки и оттянув туловище назад. Насмотрелся на насилие он сегодня вдоволь.

На этом моменте лицо Мусы выражало неистовую злобу, но против приказа пойти никак не мог, дисциплина сделала свое дело. Мусалим бросил на землю палку, снял шлем, оголив мокрые угольные волосы и влажное лицо, откинул нагло туловище назад; злость прошла, он смотрел на Кела исподлобья, сильно прищурившись из-за высохших линз, и ртом быстро выдыхал воздух, отпуская порциями гнев. В сознании ему сейчас оставалось лишь представлять, как он поквитался бы с “засранцем”. Но в целом, в повседневной жизни такой ярости от него никто обычно не встречал.

У Като, как и у остальных, тоже было прекрасное ощущение легкости в конце, ходить и даже дышать получалось намного приятнее. Он был безмерно рад, что смог выстоять и сдержать напор оппонентов, поднимало самооценку и уверенность в себе, улыбка от облегчения не спадала с его лица.

Тут их всех снова собрали на построение, на конечный пересчёт, Като стоял рядом с Лансом и Келлепо, слышал их разговор. Януш опять назвал их при пересчете “поганцами”, что взбесило ни на шутку. “Крутые парни” не приемлели, когда хоть кто-то осмеливался их оскорблять.

– Этому чёрту похоже мало, что мы в камере все выходные просидели. Ублюдок, пусть идёт нахрен! – Голосил яростно Келеппо, стараясь не превращать шепот в очередную истерику. Он приподнял визор и протер потное лицо, размазав грязь по лбу вдоль морщин.

– Была бы возможность избил бы его, как того додика, – продолжал рассерженно он, взглянув на грязные пальцы и поняв, что теперь выглядит как свинья.

– Ладно, успокойся, сегодня пойдем в клуб, там нас девки уже заждались, надо доделать начатое. – Ехидно сказал Ланс, его взор был направлен далеко в небо, фантазии взяли верх над реальностью

– Ухх, да. Мою уж совсем чуть-чуть осталось приболтать… – пояснил хвастливо Келеппо, однако до Ланса ему было далеко, так как этот глубокий потомок северян менял себе девушек как перчатки.

– Да я свою прямо там, в туалетной кабинке отодру, вообще плевать. Чтобы вся злоба вышла. – Представив эту картину, яростно прошептал Ланс с раскрывающейся злобной улыбкой. Его лицо сейчас было схоже с проказливым дьяволенком. Януш совсем не обращал на них внимания, так как с ассистентом гневно и придирчиво докапывались до курсанта, который предоставлял мед-справку по болезни из-за пропуска занятий. Преподаватели класть хотели на его причины отсутствия, для них никто не имел права пропускать пару, иначе штрафные санкции в виде отработки занятия. Мюрг постоянно предлагал старшему товарищу свой головной убор, предупреждая, что тот может получить солнечный удар, но Януша солнце не страшило ни капельки, для него оно было пустяком, обычным для служилого неудобством.

– А мы им, похоже, настолько понравились, что хотят уже общаться и за порогами клуба. – С усмешкой добавил Кел, легонько ударив Ланса по плечу и показав непристойные движения бедрами.

Стиль поведения Кела походил на спокойный, расслабленный, властный и созидательный, манера речи неторопливая, а Ланс же говорил быстро и невнятно, будто маленький гоблин, который хотел кому-то напакостить.

– Ага, им с моим “другом” общения хватит. Потом пусть идут на все четыре стороны. – Подтвердил белоголовый и сморкнулся смачно в сторону кроваво-зеленой слизью, все-таки пару раз зарядили по лицу во время обороны. Из-за высмаркивания у него лопнули капилляры, от чего вокруг глаз нарисовались красненькие точечки.

– О, какой молодой и горячий у меня тут жеребец стоит. Я также считаю, сам знаешь. – Осекся Кел, так как Януш вернулся к их стороне.

Затем Келлепо и Ланс в голос захохотали над теми девушками. С каждой их фразой Каткема ненавидел их все больше и больше, его переполняло презрением, и все сложнее было скрывать неодобрительный взгляд в их сторону, потребовалось много усилий чтобы смотреть строго вперед, на трибуны, где шастали уборщики в оранжевой униформе. Это была обычная практика среди молодых парней, но не для него. Ведь девушки были не путанами, с этими они флиртовали, давали им надежду на возможные отношения, на любовь в конце концов, а затем хотели споить до потери сознания, воспользоваться и исчезнуть навсегда как кочующие дикари. Почему-то Каткему очень задели слова “засранцев”, он не мог поверить, что люди могли настолько сильно пасть. Пока Чешуа стоял рядом с ними, ощущал, что его тело будто пронизывает их чудовищная аура, отравляющая душу. Их поступки полностью расходились с его “кодексом чести”. “Ланс, Ми-фенг и Келлепо… Ощутить бы им это на собственной шкуре! Считают что, с клубными девицами так можно обращаться, потому что они якобы сами не против побыть чьей-то похотливой сучкой на вечер.” – корча лицо, думал Чешуа. Даже если это и правда, Чешуа считал, что пользоваться глупостями девушек по-молодости бесчестно и недостойно. После прошлого травматичного опыта Като не мог позволить себе ничего большего, чем поцелуй, да ещё только в тех случаях, когда у него есть хотя бы немного симпатии к партнеру, он считал такой путь мужчины правильным, что это и должно отличать человека от животного. Верностью, целомудрием и сохранением чести партнера Каткема хотел заслужить настоящую любовь, Чешуа яро верил, что если человек будет постоянно бросаться из одной постели в другую, то жизнь это запомнит и обязательно сделает так, чтобы бумеранг кармы либо лишил его затем любви надолго, либо поступил с ним также гнусно.

Погрузившись с концами в свои мысли, Като, словно в беспамятстве, переоделся, помылся, попрощался бесцеремонно с товарищами и потопал домой. Он настолько был в отрыве от реальности, что даже забыл подождать в коридоре Анну. Все вокруг ему казалось слишком жестоким, в его голове шло противоречие между устоявшимся мировоззрением насчет любви двух людей и нынешним отношением с Анной. Но в конце концов, Като успокаивал себя тем, что он не делает с ней ничего серьезного и необратимого, лишь легкий флирт, лишь поцелуйчики и обнимания, никакого установления крепкой связи и дальнейшего ее обрыва.

Даже по дороге домой и за столом с родителями он не мог прийти в себя, перестал обращать внимание на такие внешние раздражители, как жара, треп предков и запах перегоревших на сковороде макарон. Особое миротворческое, но ранимое настроение с утра, появляющееся пару раз в месяц, вынуждали Каткему в этот день воспринимать каждый неприятный случай близко к сердцу. Чудовищно близко. Что было странно, поскольку раньше с ним никогда такого не случалось. Весь вечер он ни с кем не говорил, кроме как с самим собой, не писал друзьям и Анне, родители поинтересовались, всё ли у него в порядке, но услышали в ответ, что просто с утра якобы уже нет настроения от недосыпа и что голова раскалывалась. Золотые рыбки, плавающие в аквариуме в его комнате, наблюдали из-за пожелтевшего целого стекла за предками Чешуа-младшего, а вид паренька по диагонали перекрывала единая трещина. Каткема пытался скрыть свои настоящие эмоции, чтобы избежать лишних воспитательных и психологических моментов. Позже ему позвонила Анна, сначала он не хотел отвечать, но затем все мысли, терзавшие голову весь вечер, натолкнули его сделать ей что-то приятное. Она была неплохой девчонкой и явно заслуживала таких слов, но разговора так и не вышло, у неё снова были какие-то посторонние шумы, похожие на звуки громкой клубной музыки, и частые помехи. Каткема не мог ничего расслышать, разгневался и выключил телефон с той же оставшейся горечью на душе, уткнувшись головой об свою твердую подушку. Через пол часа мучительных образов и картинок он заснул крепким сном.

Глава №5 “Опустошение ”

На утро Като вроде бы пришел в себя, на свою убранную и чистую комнату он смотрел уже более сдержанным, но суровым взглядом. Даже самый острый глаз не смог бы здесь придраться, родители Каткемы убираются почти ежедневно, не от перфекционизма, скорее оттого, что им просто нечем себя занять, поэтому пылинкам здесь было не место. Его большая берлога казалась очень умиротворенной из-за темно-синего цвета обоев и штор, даже навевала грусть и скуку, но чтобы хоть немного разбавить помещение яркими красками, было решено постелить светло-бежевый ковролин, но, цвет пола был скорее нежным и незаметным, конечно не учитывая постоянно появляющиеся темные частички ткани от носков. Като с долей сатиры и иронии сравнивал порой комнату и себя, очень сходилось. Диван, который трансформировался в кровать, был справа от окна и прижат к стене для большего уюта, напротив окна стоял письменный стол, слева компьютер с полками поверх него, набитой тетрадями и различными учебниками, которые так любили сваливаться на пол, снося все со стола. Далее кровати Като шел огромный и вытянутый шкаф-купе с зеркальными дверцами, перед которыми сын частенько любил красоваться, обычно выдавливая прыщи и черные точки. В другом углу притулился также шкаф с книжными полками, их было здесь немыслимо много, целая коллекция различной литературы: и художественной, и научной, и психологической по саморазвитию. Ведь это было единственным увлечением Каткемы. Дальше стоял аквариум с парой рыбок, где пора было давно поменять воду. В общем, комнатушка казалась новой, так как мебель была ещё совсем свежая, даже серебристый диван был без единого пятна. Так же выглядела вся трехкомнатная квартира, сделанная на один манер, хоть ее площадь выдалась нескромно большой, семейка решила обставить все так, чтобы свободного пространства не осталось, для максимального создания уюта и зоны комфорта. Комната Като могла показаться прохожему человеку пустоватой, но и интересов у него было не густо. Ему большего всего доставляло удовольствие увалиться на диван и начать мечтать, как он лет через двадцать просто общается с людьми, шутит и веселит их своими байками. Конечно, надо ещё отметить гитару, стоящую рядом с письменным столом, Като только недавно начал учиться играть на ней, хотел своими песнями согревать душу будущих посетителей его кафе у моря, но струны покрывались пылью, контакт с мечтой был только через диван. Он не верил, что когда-нибудь мечта воплотится в жизнь.

Быстро позавтракав, посредственно вымыв посуду, стараясь не звенеть тарелками, Чешуа тихо вышел из квартиры. Так как у родителей был отпуск, они спали дольше него, отсыпались от итак полусонной жизни. На улице было очень пасмурно, мир будто погрузился в серые чернила, но почему то Каткема чувствовал себя довольно комфортно в такую погоду. Нет назойливой жары, и еще не холодно, хотя грозовые тучи очень и очень намеревались избавить его от такой гармонии, как и толпа первоклашек, неохотно идущих в школу под руку нервозных родителей. Те предки, которым приходилось прямо волочить непослушную детвору, срывались и с криком ругали отпрысков. В каждый такой раз Като кривил от раздражения лицо, негативные слова портили настроение на раз. Неприятная, но привычная картина городского утра. Като решил пойти прочь от них и срезать путь через старые одноэтажные дома. Он бывал здесь очень редко и обнаружил, что коротенькая улица стала полностью мертва, никого не было, прежних жильцов-старичков не было, деревянные стены и заборы прогнили, а дворы заросли травой. Крыши проваливались, а окна намертво заколочены. Като чувствовал здесь присутствие смерти и даже решил пробежаться, чтобы поскорее миновать страшное место.

Сегодня, как и во все другие дни недели, предстояла ненавистная практика на улице. Первой парой стояла математика, а второй уроки-самообороны. Когда Като зашёл в класс и сел рядом с Арти, то понял, что-то в его взгляде и во взгляде других изменилось. Он был схож со взглядом тех троих зачинщиков драки. Воздух будто был заряжен злой аурой. Каждый смотрел с неким пафосом и предвзятостью на всё вокруг, искренностью и добродушностью даже не пахло. Чешуа подсознательно почувствовал что-то негативное и темное, как только зашел, пасмурная погода будто специально подчеркивала его замечание, облачив курсантов в хмурые кандалы. Преподаватель еще не зашел в класс. Высокие тополи за окном на глазах хрупко тряслись от ветра, словно намереваясь рухнуть на академию и всех прикончить. Кто-то обсуждал сплетни со вчерашней вечеринки, кто-то прямо, не стесняясь, поносил некоторые лица, абсолютно непристойно и амморально желая смерти их родственникам или родителям, кто-то дрался и быковал с соседями по парте, как остолоп и бычара, кто-то надменно оглядывал всех в классе, скривив лицо в отвращении, и тихо высказывал свои “добрые” комментарии. Да, тополь горел желанием на них свалиться.

– Как дела? Чем вчера вечером занимался? – Очень наивно и дружелюбно спросил Като у Арти после хлипкого рукопожатия.

– В смысле, чем? Что за вопрос? В клубе был, как и все нормальные люди. Погоди-ка, кроме тебя, конечно. Ты то небось дома просидел весь день. – Крайне ядовито ответил он, как заведенный, пафосно и высокомерно отводя взгляд в сторону, не отрываясь от печатания в телефоне громкими тычками пальцев, казалось, то и дело экран треснет.

Чешуа не ожидал такого нападения, он впал в ступор, ему даже не удалось скрыть своего недоумения.

– Ну, да… – Ответил весьма обыденно Каткема, пока медленно доставал учебники и пенал из портфеля. Он не понимал в чем проблема. – Чувак, что случилось?

– Да ничего не случилось, вчера хотели всем потоком собраться, потусить знатно, до тебя, как обычно, хрен дозвонишься. И меня, и Анну обломал. – Все больше свирепствовал Артед, на глазах краснея как переспевший помидор. Несколько сплетников, сидящих позади, обратили на них свои важные, величественные взоры. Не сказать, что они были удивлены, шумный и говорливый Арти частенько не следил за громкостью интонации, а Като же всегда старался разговаривать тихо и спокойно, не замечая никого вокруг и создавая свой уютный кокон. Такие противоположности очень гармонично взаимодействовали.

– Че орешь то?! Виноват что ли я, что не смог вашу “важную” вечеринку навестить!? – Озабоченно и также желчно отреагировал Каткема, но стараясь не повышать голос, чтобы не привлечь лишнего внимания.

– Ага, не смог он, лапшу на уши мне не вешай. Твои дела – это с унылым видом завалиться домой на кроватку и о всякой философской чуши “размышлять”. Выпендриваешься ты. Вот наша всеобщая претензия к тебе, давно хотел сказать. И на тусовки не ходишь, потому что якобы себя выше нас, плебеев, ставишь, не твоего уровня утехи, а? – Разошелся Арти ни на шутку и даже отложил неразлучный телефон. Внимание большинства сидящих они все-таки привлекли.

– Ты что несешь? Вы что меня за спиной каким-то выскочкой уже успели клеймить! – Еле сдерживался Като. У него промелькнула мысль, что этот скандал может испортить и день, и дружбу, он попытался успокоиться. – Слушай, наверняка есть, из-за чего можно на меня дуться и есть за что мне предъявить, я не ангел и, возможно, заслуживаю такого наезда. Но сперва скажи, пожалуйста, причем здесь Анна?

Негодование Като выдавало, что он без конца сворачивал тетрадку в рулон.

– Не съезжай с рельс, мы сейчас о тебе говорим. Значит ты признаешь все вышесказанное? – Лукаво улыбнувшись и выпучив глаза, промолвил Артед, барабаня пальцами теперь уже по старой разрисованной парте.

– Нет! – Мгновенно бросил Като, отрицательно замахав головой, – ты возвел все в абсолют, вчера я правда был занят… точнее мне нездоровилось, и я лег рано спать. Однако, если честно, то я все равно скорее всего не пошел бы в клуб, но не из-за того, что ты думаешь. Мне просто не интересен подобный досуг, допустим пошел бы весь поток в другое место, то и я бы, скорее всего, согласился.

Каткема решил оставаться честным с ним, чтобы восстановить доверие и усмирить пыл товарища. Артед замолк и проницательно выжигал взглядом своего приятеля, показалось, что он сначала успокоился, но нет. Слова Чешуа ему вовсе не понравились, и сейчас вредина натягивал тетиву, чтобы выстрелить еще мощнее, сразу наповал. Внимание публики на сей раз заняла цокающая на каблуках секретарша, в той же обтягивающей юбке, шагающая долго по коридору напротив открытой двери их аудитории.

– А кто инициатором и организатором встречи то был? Целых два потока собраться сами по себе не могли. – Безмятежно спросил Като, восприняв паузу за добрый знак и, наконец, оставив в покое тетрадь.

– Ну, во-первых, второй поток был лишь частично, компания Мусы и другие пацаны не пришли. А, во-вторых, сейчас ты удивишься: Ми-фенг, Ланс и Кел. – Хладнокровно начал коварную “шахматную партию” Артед, едва заметно прищуриваясь.

– Что??? Но они же последние уроды, как вас угораздило с ними пересечься? – Совсем тихо начал Каткема с потерянной физиономией, у которого произошел мягкий шок.

– Кто бы говорил. Просто… Нужно узнать их поближе, чтобы отогнать ложное первое впечатление. Не суди книгу по обложке… Честно, ребята красавчики, все быстро и ловко организовали, держали всю тусовку под контролем, со всеми познакомились и сдружились, даже я и Фролла, и Анна с ними нашли общую связь. Кстати говоря о твоей типа девушке, она скучала по тебе вчера… Но потом мы ей объяснили, что не стоить ради такого пофигиста слезы лить, и получилось. Девчонка наконец-таки раскрепостилась и отожгла вместе со всеми, как и подобает молодежи. – Продолжал ехидно Арти, натягивая гримасу радости, все накаливая ампулу, под названием сердце Каткемы до неистового бурления. Он воспылал ненавистью к Като в данный момент, самострелы, постепенно развешенные в течение последних трех лет, начали палить залпом. Раздражали также дерущиеся на задней парте охламоны, которые умудрились грохнуть стул на древнейший ламинат.

Като молчал, будучи в полной растерянности, его будто бросили в мясорубку и начали медленно прокручивать, тревога вызвала вопросы про Анну, начала истерично и массивно скрещивать мысли про нее с фразами Арти про то, что наивная девчушка хорошо там отожгла и что познакомилась с Келом или Лансом. А простыми знакомствами с такими красотками эти парни не ограничивались. Чешуа смотрел под парту, с подавленным, но суровым лицом, Арти был счастлив.

– Понимаешь, мой дорогой друг, эта тройка парней реально знают, что делают. Они смогли всем вчера донести в одном из пьяных тостов, что жизнь коротка, а молодость еще короче. Сейчас идут наши золотые годы. Нельзя их спускать в унитаз уныния и скуки, нужно кайфовать, веселиться, что не в себе, наслаждаться жизнью, которая во взрослом этапе ничем хорошим не сулит нам. Когда еще ты сможешь так ярко пожить? Больше подобной свободы не будет. Ты должен это принять, ты должен наконец стать как все. Сейчас ради твоего же блага распинаюсь. – Покрасневший и вспотевший лепетал Артед как по нотам. Он резко перешел от желчи к философским дружеским нравоучениям.

“Идиот, кретин, баран, жалкий ублюдок, что за пургу ты несешь? Ты бы на себя и вокруг посмотрел. Так разве выглядят золотые годы?” – кипела этими мыслями голова Каткемы. В классе стало еще темнее, свет никто не собирался включать, предпочитали находиться во мраке.

Чешуа в период юношеского становления для себя хорошенько уяснил, что нужно всегда отвергать жизненные парадигмы, которые пытается навязать общество, нужно оставаться при своем. Все люди разные, всем нужно разное. В данной же ситуации Като сразу заметил обратную сторону монеты. Неправильно рассуждать, что дальнейшая жизнь ничем хорошим не сулит, неправильно думать, что золотые годы только в молодости. Жизнь поэтому и сделана такой длинной, чтобы можно было наслаждаться всеми ее периодами. Кроме того, тусовщики всегда умалчивают, что после счастливого веселья появляется куча проблем, которые предстоит разгребать.

– Давай про Анну подробнее. Ты сказал, что она с ними познакомилась и потом оторвалась. Она была весь вечер с вашими “королями” вечеринки? – Очень твердо, сухо, но грозно спросил Като, не отводя глаз от пола, от своих испачканных коричневой грязью туфлях.

– Я не знаю, вроде бы нет… Я ее потерял из виду потом, помню только отжигала в толпе на танцполе. – Неуверенно солгал Арти, бегая глазками как пугливый кролик. Его застали врасплох вопросом в лоб.

Наихудшие опасения начали подтверждаться, у Като застрял ком в горле. Как только он собрался дальше разбирать по полочкам ложь Арти, зашел преподаватель. Низкорослый облажался и из-за этого засмущался, но затем опять начал, после нервного вздыхания, жгущим проницательным взглядом сверлить Чешуа, будто перед ним сидел злейший враг. Като наконец-таки понял, почему сейчас атмосфера как на похоронах. Потому что вчера большинство курсантов продали свои души дьяволу.

Каткема не мог спокойно сидеть рядом со своим когда-то близким товарищем, Артед стал для него отвратителен. Он прогнулся и изменился под влиянием каких-то амморальных уродов, потерял себя как безмозглый ведомый.

Сегодня у женского потока снова не было одной пары, преподавателя постоянно вызывали в город, и они, закутанные в шали поверх блузок от поднимающегося ветра, решили заглянуть целой прорвой на стадион. Като увидел Анну еще в коридоре,в толпе, но она уже не смотрела на него, как прежде, не мчалась к нему в объятия с широкой улыбкой, а наоборот, сторонилась его. Фрола и пара подружек Анны косились на них, не скрывая ехидной улыбки. Стояли в коридоре у выхода на стадион, на улице заморосил слабый дождик.

– Привет. – Энергично начал запыхавшейся Чешуа, не скрывая своей озлобленности. Он заметил ее еще издали и подбежал, чтобы успеть поймать.

– Привет. – Ответила она холодно, во взгляде было безразличие. Чешуа не мог поверить, перед ним как будто стоял совсем чужой человек. Даже ее лицо лишилось того играющего румянца, появилась жуткая бледность. Курсант впервые почувствовал такое с ее стороны. Анна была последней каплей, нарушившей адекватное состояние Каткемы, который впервые за долгое время находился в неистовой ярости.

– Прости что вчера опять был недоступен, мне было не хорошо. Стыдно перед тобой в очередной раз, чувствую себя свиньей. – Объяснился в очередной раз Чешуа. Он выжигал ее страстным взглядом, нежно взяв за кругленькое плечо. Анна прикусила губу, раньше от него понравился бы такой жест, но только не сегодня.

– Угу. – Буркнула она, упорно смотря в сторону. Девичьи некогда вьющиеся локоны теперь были намертво и бездушно выпрямлены.

Здесь Като пристыдился, но чутье подсказывало, что нужно поскорее переходить к сути.

– Ответь мне честно, пожалуйста. Вчера на вечеринке ты была с Лансом или Келом? –

Про Ми-фенга он не стал упоминать, потому что у восточника в общении с девушками было худо. На этом моменте пристально смотрящая Фрола нервно начала грызть нарощенные ноготки. В отличии от нее, вялой колбасы, Анна могла вспылить ни на шутку, да так, что окна потрескаются.

– Да тебе какое дело?! – завизжала подозреваемая в измене, оторвав от дылды плечико и посмотрев осуждающе влажными глазами. – Не притворяйся, что тебе не все равно! С кем я, что я! Уйди с глаз долой!

Курсанты, проходящие мимо, начали хихикать и таращиваться на орущую парочку, выясняющую отношения. Фрола и подруги от стыдобы отвернули головы, якобы они не при делах. Чешуа же вектор взгляда не изменил, ему сейчас было необходимо добраться до истины. Однако некоторые неаккуратно оброненные фразы из толпы заставили его заострить слух. Каткема услыхал, как проходящие перешептывались, что она вчера терлась по углам с Лансом весь вечер, другие шептались, что видели их вдвоем в туалете, и что блондинку напоили коктейлями до безумия. Анна ничего не услышала или делала вид, что не слышала. Этажом выше, прямо над ними разбирали пол, был слышен гулкий звук дрели и ломов, через щели начали просыпаться опилки и известка. Анне упало несколько частичек прямо на макушку, застряв в волосах. Чешуа ничего не увидел или делал вид, что не видел.

– Что язык проглотил, Каткема? Не удивлюсь, если ты сейчас меня здесь прилюдно бросишь. Ты можешь, я знаю. – Пилила скромнягу гневная распутница, но с долей надменности и проклятой холодности. Блондинка неосознанно встала в атакующую позицию, выставив ногу вперед, а руки оттянув назад.

Като молчал, не мог подобрать слов и думал, а нужно ли их подбирать. Он ощущал в ней присутствие чего-то инородного, чего-то гниющего, как и у остальных. Смотря дольше на милое лицо, в нем просыпалась ненависть. Девушка точно вчера изменилась, потеряла честь, потеряла невинность, Като знал это, просто знал. Артед, осознавая свой косяк, взявшись за голову, наблюдал за всем разговором издали из-за шкафчиков. После минуты напряженного молчания Каткема резко ушёл, так и не попрощавшись, а Анна, ошарашенная такой выходкой, стояла смирно с тем же высокомерным лицом. Неудавшийся разговор лишь подпитал злобу курсанта, стало еще больнее, выворачивало наизнанку.

На стадионе он отстраненно ходил меж толп, пока ждали преподавателей. Дождик прекратился, но тучи, по сравнению с утром, стали еще кучнее, значительно потемнев. В этой мгле Чешуа наблюдал за курсантами. Они будто заразились чванством и лукавством, с презрительными рожами общались с друг другом и таким же макаром косились по сторонам. Обсуждали какую-то хрень, ржали как кони, и никому, что самое мерзкое, не смотрели в глаза, знатно засунув руки в карманы. Здесь троица поганцев стала центром внимания, все им словно вылизывали сапоги, а те, довольные своим положением, больно и не обращали внимания на подхалимов. Засранцы подошли к девчонкам и оказались в неге. Холодало. Меркло. Посвистывал промозглый ветер. Каткема уже шутливо думал, что наступает белый хлад, смерть всего живого. Хотя жалеть здесь было некого.

Вот наконец явились преподаватели. Старший, в своей манере, начал глумиться над курсантами.

“Снова Януш со своими речами.” – думал сердитый Като, наблюдая за кружащей стаей ворон над стадионом.

– Такс, сегодня, как и всегда, скажите вы, у нас отработка обороны с щитом и универсальной палкой; только теперь от нескольких вооруженных неприятелей сразу. Сейчас самое время показать, чему вы научились за предыдущие занятия. Делимся по четверкам, один обороняется, трое пытаются свалить его наземь и создать имитацию избиения. И не церемониться, как некоторые вчера. – Кое-как проговорил до конца из-за одышки Януш и выпил воды, которую, как обычно, подал Мюрг.

После непродолжительной разогревающей пробежки и разминки та самая тройка клубных организаторов хотели начать первой и созывали к себе желающих быть четвертым. Никто, разумеется, не хотел. Курсанты либо расходились по другим тройкам, либо просто молчали, уткнувшись взглядом в пол. Такую напряженку заметил сам главный преподаватель по физическому воспитанию и был ошеломлен, когда увидел Каткему Чешуа, молчаливого скромнягу, изъявившего желание к ним присоединиться. Честно сказать, ошеломлены были абсолютно все.

– Отлично. – Радостно объявил Келлепо, смотря на Като как хищник на жертву, и начал довольно расхаживать, на показ зевая, разминая руки и кисти.

– Будь аккуратнее, проигрывать мы не любим. – Хихикая, вставил Ми-фенг. Он быстрыми круговыми движениями ладони растирал нос, чтобы хорошенько его размять.

– Вы тоже. – Ответил Каткема с такой силой и уверенностью в словах, что они на секунду начали недоумевать. В движениях и словах аутсайдера не было колебаний, только решимость, он кинул взгляд на зрителей, у всех, включая прежнюю компанию Като, были лица, как у зрителей в древних колизеях, жаждущих, что одного из воинов разорвут в клочья.

– Смешной ты. – Ляпнул зазывающе Ланс, поправляя щитки на ногах, как будто специально хотел спровоцировать Чешуа, чтобы он совершил в гневе ошибку, в бою одной ошибки, обычно, достаточно.

Тут с западных ворот, где хмурое небо было светлее всего, зашел второй поток с Мусалимом во главе, их отправляли на субботник, поэтому так и припоздали. Среди них Като увидел и Власа, которому удалось перевестись к своим друзьями после избиения. Вообще другой поток казался Каткеме намного благодушней и добросердечней, каштановолосый и сам был бы не прочь учиться с ними.

Каждая группа спарринговала друг за другом, чтобы Януш мог лучше заметить их ошибки. Внимание всех глаз было приковано к центру стадиона. Толпа зрителей притихла, затаив дыхание. Девчонки тянули свои шали у шеи и бурно махали “поганцам”, желая им победы, парни сжимали азартно кулаки, лишь компании Власа и Мусалима наблюдали настороженно и волнительно, так как переживали за незнакомого смельчака. В далеке сверкало от ударов молнии, гром доносился только секунд через двенадцать.

Итак прозвучал свисток, Каткема надел шлем, поправил щитки, встал в стойку, вытянув левую ногу немного вперед и встав полубоком, разрывая под подошвой влажную траву, поставил щит и дубинку в боевое положение. Перед ним так же наготове, держа палку в двух руках и без щитов, растянулась грозная тройка, чтобы попытаться напасть на Като со спины, скутум полагался только обороняющемуся.

Чешуа старался дышать спокойно, максимально сконцентрироваться, но в то же время оставаться расслабленным. Для Като воцарилось глубочайшее спокойствие, были лишь три цели перед ним и никого вокруг. В напряженной обстановке слышался лишь свист ветра, колко задувающего тело бойцов меж щитков, и звук грома позади, будто призывающего парней к действию.

Каткема отходил назад, крутя головой во все стороны, не давая застать себя врасплох с какого-нибудь фланга, следил, как учили, за ногами противника. И тут Келлепо, подходящий слева, резко рванул к Като, замахнувшись дубинкой над головой, было ожидаемо, Кел даже не использовал никаких финтов. Каткема не испугался и, сделав пару шажков ему навстречу, выставил щит, удар пришёлся прямо по нему, сразу же Като повёл щитом в сторону, пытаясь таким образом перенаправить центр тяжести Келлепо, одновременно освобождая место для атаки. Резко, сильно он размашистым диагональным ударом сверху заехал Келу по шлему, и опять самому главному задире первому прилетело по голове, защитное стекло от вибрации врезалось в горбатый нос, слегка разбив его. Януш, хваля такую комбинацию, засмеялся и удовлетворенно закивал. Кто-то из зрителей громко и протяжно простонал “оу”, остальные замерли. Тут же в лоб налетает Ми-фенг, но Чешуа успевает вовремя отскочить назад и уйти от мощного толчка корпусом. И в ту же секунду, еще немного отступив, Каткема уже сам пошел в атаку, резко подбежал и сбил щитом наглого восточника с ног так, что он свалился прямо на Кела. Здесь Като не забыл и про Ланса, который в своей крысиной манере хотел боковым ударом с полу-оборота, словно отрубающим головы, вывести Каткему из равновесия. Однако так уже не вышло, Като увидел бежавшего на него врага, даже не ориентируясь по тени, которой сегодня не было все утро, и ловким нырком уклонился от атаки. Атакующие действовали слишком неосторожно, неумело, тренировки прошли для них даром. Правда дубинка Ланса все же зацепила самую макушку шлема Каткемы и повела его за собой, снимая с головы. Мгновенно Като, поднявший голову и теперь наблюдающий за всем процессом шире и четче без запотевшего визора, ударил прямым ударом с ноги в незащищенный левый бок открывшегося Ланса, встряхивая селезенку не хуже чем блендер фрукты.