Текст книги "Хроники Хамару: жажда свободы"

Автор книги: Георгий Газиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава №2 “Дом, милый дом”

В три часа Като полностью освободился и направился в свою квартиру. Жил он со своими родителями в пятнадцати минутах ходьбы от академии, их район был спальным, но, в свою очередь, находился недалеко от центра, поэтому новая квартира влетела в копеечку отцу Каткемы. Всё-таки каждый хочет после тяжелого рабочего дня избавиться от дневной суеты и шума. Эта тяга преследовала и Каткему всю жизнь, все его постоянно напрягало и нервировало. “Когда же будет мне покой?” – спрашивал он сам себя постоянно, мечтая о какой-нибудь тихой, размеренной жизни. Като мечтал о собственной небольшой забегаловке прям у океана, радовать посетителей охладительными напитками и морепродуктами, найти себе там жену, завести детей, обеспечить достойную старость родителям. Очень наивно для восемнадцатилетнего парня, но если всю жизнь видеть вокруг только каменные джунгли и слышать шум автомобилей, то, возможно, появится желание найти местечко, где можно по-настоящему обрести гармонию. Като знал, что все его знакомые назовут такую жизнь скукой смертной, но что поделать, видимо у молодого парня было сознание уставшего от жизни старика.

Каткема шёл быстро и стремительно, погрузившись в свои раздумья, когда он выходил из своего мира и осматривался вокруг, перед ним вырисовывалась следующая картина: бетонные многоэтажки с большими стеклянными панелями были усеяны по всему центру на расстоянии пяти-десяти метров друг от друга, эти небоскребы царапали небеса своими крышами и прятали за своим фасадом тысячи офисов. Перед Като всплывали толпы народу, торопливо движущихся куда-то по своим делам, среди которых также частенько всплывали каски полицейских, патрулирующих район. Все в бешеном темпе спешили, суетились, рабочая атмосфера кипела, большой городской центр задавал ритм, при котором на отдых не было времени. Более того, по дорогам неслись в разные стороны автомобили, от которых производился очень неприятный шум, он создавался из-за охлаждения перегретых статических батарей, которые пришли на замену топливу и сыграли большую роль в сохранении окружающей среды. Такие батареи очень сильно накалялись, и шумная система обдува пыталась справиться с перегревом. Над головами прохожих постоянно пролетали сканирующие дроны, они за несколько секунд по приватизированным кодам для каждого гражданина считывали информацию и устанавливали их личность. Будто камер, висящих на каждом углу зданий и на всех светофорах не хватало.

Также над бульварами, в районе десяти метров над землей, пролетали средства воздушного транспорта “СБТ”. Их называли в простонародии вагонетки или коробки, они представляли собой квадратные низкие металлические контейнеры, в которых, видимо, встать в полный рост было невозможно. По углам этой коробки устанавливались четыре плазма-турбины, по принципу работы схожие с реактивными двигателями, но гораздо меньшей мощностью, но Като этого принципа не знал, да ему и не была особо интересна всяческая техника. Такие турбины, скорее всего, не выдержили бы коробку, вытянутую вверх по толщине, так что подобная техника нуждалась в доработке, а пока служащим оставалась лишь, сидя в плотной тесноте, любоваться перенаселенном, шумным городом из иллюминаторов.

Здесь, в деловой части полиса, нельзя было встретить уличных танцоров, музыкантов, фокусников и просто большие шумные компании, выходя за её границы, такие встречаются, но редко. В Толоссусе не положено заниматься чем-либо, не приносящим пользу непосредственно самому городу, да и ещё, если смышленые индивиды слишком большие деньги зарабатывают, занимаясь предпринимательством, то скоро остаются, в лучшем случае, ни с чем, а в худшем их отправляют за город калымить на химическом предприятии, шахте или свалке. Городские структуры подгибали под себя все рынки и сферы бизнеса, но полностью запрещать торговлю, в основном крупных корпораций, они не могли, так как вызвали бы сильные волнения у народа. Однако, скоро, постепенно, вся рыночная экономика, давшая большой толчок развитию города в начале его жизни, неминуемо превратится в тоталитарную. Поэтому те, кто ставят мелкие лавочки или раскрывают палатки, или даже просто расстеливают ковёр с товаром, будь это даже детские игрушки с парфюмами, держат ухо востро и глазами видят лучше камер. В основном торгашей можно встретить на старых станциях метро и в глухих местечках, где камеры и дроны их не обнаружат. Поговаривали, что в городе уже есть сеть подземных рынков и что там течет иная жизнь, намного свободнее, но в это мало кто верил.

Вот Като и дошёл до своего райончика. Здесь, в основном, его окружали уже не стеклянно-бетонные высотки, а простенькие серые пятиэтажки, выглядели они чистенько, строго и аккуратно, были одеты в бежевые крупные панели для дополнительного утепления. Этот дистрикт находился на крутых холмах, поэтому дома, окружённые скамейками и детскими площадками, напоминали огромные ступеньки с высоты птичьего полета. Так что находясь на крыше одного дома, можно было поздороваться с жильцами из соседнего, живущими на первом этаже. Из-за этих бесконечных скатов и подъемов езда на авто была очень неудобной и опасной, поэтому управление жилыми районами города Толоссус решило заменить дороги на узкие пешеходные дорожки и аллейки, тем самым избавив уставших работяг от гула машин по вечерам и освободив достаточно нового места для строительства, а парковка находилась в специально отведенных местах на въезде в район, которые проходили вокруг всей границы дистрикта, и до них могли запросто добраться жильцы, поэтому такое решение не доставляло больших неудобств. Да никто бы и не пискнул, если бы они были, против городских структур идти крайне рискованно и неразумно. А за машинами ежедневно следили камеры, так что у жильцов не было страха за свои “колесницы”.

Среди тихих жилых домов Като сразу находил облегчение после раздражающего шума рекламных щитов. Вокруг было очень много растительности: высокие тополя мерились высотой с домами и своей большущей тенью закрывали прохожих от яркого солнца в безоблачные дни, Чешуа проходил также и по тенистым аллеям, закрытыми густыми кронами берез, где на скамейках сидели пожилые пенсионеры. Като со всеми любезно здоровался, а те, кормя хлебными крошками голубей, желали в ответ доброго здравия и счастья. Затем Каткема услышал смех детишек, играющих в прятки, а после резкий плач. Один мальчуган споткнулся и разбил себе колено, Чешуа не мог пройти мимо, он помог ему встать и подарил “исцеляющую ссадины” барбарисовую конфетку. Ребенок с большими глазенками даже немного прослезился от доброты молодого человека, пока другая малышня начала ухахатываться над неуклюжим падением. Почувствовав искреннюю радость, курсант с улыбкой пошел дальше.

Жила его семья на третьем этаже, и в этот душный день, как и во все остальные, родители встретили сына очень тепло. Хоть ему и было восемнадцать лет, но с ним они обращались как с ребенком: интересовались каждой мелочью, произошедшей с ним, расспрашивали про самочувствие в такую жару, и не голоден ли он. Тут же мама накрыла на стол и попросила сына переодеться в недавно выстиранную и идеально выглаженную одежду.

Весь семейный очаг было наполнен нежностью и заботой, потому что Като был единственным ребенком в семье. Родители хотели подарить так много любви и ласки, чтобы он не взрослел головой и оставался всегда рядом с ними, Като был единственным смыслом их существования. В ранней юности его, конечно же, устраивал такое расположение тел, но затем Чешуа начал замечать всю гнилую подноготную такой “сладенькой” жизни, а сейчас так и вовсе хотел, наконец, как настоящий повзрослевший мужчина, жить тихо и спокойно один, хотя любил Каткема своих родителей также сильно и самоотверженно. Такую искреннюю и бескорыстную любовь к своим родителям подмечали даже школьные друзья Като, когда слышали, что он не хотел им врать о намечающейся у кого-нибудь вечеринке и о том, что выпивки там будет немало.

Их трехкомнатная квартира с порога удивляла своей просторностью и вместительностью. Так как кухня была соединена с залом, отец Като часто мог, сидя на диване, смотреть телевизор и пялиться на красавицу-жену, орудующую у плиты. В целом, в интерьере комнат преобладали умеренные, спокойные темно-синие тона, помимо бежевой мебели. Такие цвета были больше всего по душе родителям, потому что комнаты так не казались слишком уж вычурными, скорее сообщали о скромном и спокойном темпераменте хозяев.

В этот раз на ужин была подана сёмга с гречневой лапшой, приготовленной в соусе “терияки”, также овощной салат для лучшего переваривания основного блюда. Като пил смородиновый морс, а родители красное полусладкое вино. Стиль в красном цвете напитков по отношению к белой скатерти стола идеально выдержали, его подчеркивало мощное светлое освещение на кухне, окна были занавешены жалюзи.

– Как дела на занятиях, сынок? – спросила мама – Алисия, мило улыбаясь и разрезая изысканно запекшуюся, порозовевшую плоть рыбы.

Она глядела на сына точно такими же карими глазами, как и Като на нее.

Алисия Чешуа была сорокалетней зрелой женщиной, красотой выделявшейся среди многих ее ровесниц. Она всегда носила очки овальной формы, лицо было круглым и румяным, волнистые каштановые волосы свисали до плечей. Ее глаза были цвета лесного ореха, над ними вырисовывались длинные натуральные ресницы и ровные, тонкие брови. Из-за толстенькой верхней губы Алисия казалась нелепой и смешной. Ее фигура была достаточно стройной, что выдавало ее тщательную слежку за лишним весом. Она выглядела ухоженно и опрятно, приятно пахла. Сейчас на ней были домашние серые штаны и футболка поло в желто-коричневую полоску. Все подмечали, что от Алисии веяло всегда добротой и домашним уютом, сразу располагающими к себе, поэтому она и являлась самым ценным воспитателем в детском саду.

– Пойдёт, – наотрез ответил Като.

– Что по оценкам? – спросил папа – Оллема, кратко его звали Олли.

Он пытался мастерски, как в ресторанах, разлить вино себе и жене, но получалось больше нелепо, чем умело.

Лицом Като был вылитый отец, только вот волосы у старшего светлые и прямые, как солома, торчащая вверх. Оллема выглядел весьма неприглядно: высокий мужчина худого телосложения, со спортом он никогда не дружил, поэтому мускулатура была вообще не развита. Олли любил носить на повседневке только классическую одежду: на автопилоте каждое утро на работу надевал черные брюки со стрелочкой, клетчатые рубашку и вязаную желетку, отец привык носить такие вещи еще со школы и университета, теперь в другом обличии его и представить было невозможно. Все это в купе с бледной кожей, торчащим кадыком и мутно-голубыми глазами создавало ему имидж болезненного мужика, однако в его профессии инженера такой внешний вид был почитаем.

– Да вроде всё нормально, без особых проблем. Где-то вскоки, а где-то падения. Хотя я думаю, что порой излишне заучиваюсь, – с неохотой отвечал Като, уткнувшись взглядом себе в тарелку от нежелания говорить на эту тему.

– Это почему же? – воскликнули оба предка сразу.

– Ведь чем лучше учится курсант, тем лучше должность он может занять –продолжил отец.

– Неа. Всем там абсолютно нет никакой разницы, как ты учишься, просто если не сможешь что-то вовремя сдать, то заставят пересдавать пока не получится. А, например, сидеть в офисе, что ты и имеешь в виду, приходится курсантам с ограничениями по службе из-за болезней, – махал в воздухе вилкой Каткема, пока объяснял.

– Зачем же тогда вам ввели рейтинги, зачем ставят оценки, следят за процессом?– абсолютно не понимал Олли сына.

– Так, тех кто плохо учится просто-напросто отправляют патрулировать тот райончик рядом с портом, – сказал Чешуа, выпив разлитое им в свой же бокал вино, пока родители были поглощены разговором.

– Что??? Прям вас, таких мальчишек??? И ты ещё у меня учиться хорошо не собираешься тут! – воскликнула Алисия, откинув с яростью назад свои чудесные волнистые волосы.

– Не волнуйся, туда самых отпетых двоечников суют, и то на старших курсах, мне до таких, как до Луны, – попытался успокоить её Като, сохраняя полное спокойствие, потому что знал, что тон в споре с женщиной играет наиважнейшую роль.

– Да такими темпами точно туда засунут, скажи же, Олли, – приподняла свою хрупкую женскую кисть в сторону отца, но голос стал уже более спокойный.

– Ну всё… началось… – промычал Като себе под нос.

Родители Каткемы были людьми старой закалки, для них самое главное было получить хорошее образование, чтобы затем найти престижную работу. Стандартная рабочая схема, подумали бы многие. Като понял, что такая пробежка родителей по карьерной лестнице – это крысиные гонки. Судя по часто повышаемому отцу можно было с легкостью заметить, что все равно жить богато им не удавалось, хоть зарплата и росла. Потому что при ее росте, возрастали и всяческие многочисленные налоги, да еще и потребности становились дороже, шли затраты и на них. И по итогу, жили они с такими же свободными деньгами как и раньше, однако отец трудился еще кропотливее. Оллема просто напросто не знал как грамотно распоряжаться своими финансами, не знал как и куда их вкладывать. Каткема понимал, что такое отсутствие финансовой грамотности связано с убогой, устаревшей системой образования, задачей которой является сделать из человека простого работника среднего класса, неспособного руководить и много зарабатывать. По-началу для Като подобное осознание правды показалось очень жестоким, но затем, пораздумав, дошел до того, что государству это выгодно. С тех пор он решил для себя, что будет изучать еще и финансовую грамотность, хотел добиться в будущем финансовой независимости, вкладывая деньги в недвижимость или акции. Эти сферы полис пока еще не мог под себя подогнуть, для юного Чешуа такая позиция стала местью городу за то, что у него отняли возможность выбирать свой жизненный путь. Через несколько минут их волнения утихли, и разговор перетёк в новое русло.

– Так чем сегодня вечером будешь заниматься? Гулять пойдешь? –дотошно спрашивала мать сына, как обычно.

– Да, в центр, на ярмарку эту собираемся, – вежливо промолвил Като и посмотрел на мать по-доброму, потому что осознал, что сейчас за столом вел себя, как нудный, трудный подросток.

– Оу. Может лучше не стоит, лучше с нами дома посиди, а то там такое ужасное столпотворение. Мало ли кто там будет, черт знает откуда понаехали эти узкоглазые, или наши напьются и будут буянить. Вдруг что случится, – всё продолжала она с волнением в голосе.

– Мам, я уверен там будет много охраны, да и восточники – славный народ, наш мир толкают инновационными технологиями, вот от кого реально польза есть, не думаю, что какой-то левый паренек из центрального полиса будет им нужен, – слегка дрожащим голосом отвечал Като, из глубокого уважения и любви пытаясь больше не злиться на родителей.

– Ну они же шарлатаны, им рабский труд и рабочая сила нужны во времястранствий, а ты сильный и здоровый молодой человек, – вступил Олли, как обычно, в конфронтацию на сторону матери.

Всегда в спорах они вдвоем забрасывали аргументами Като, который еле успевал отбиваться на двух фронтах.

– Зачем им мы? Они сами плодятся, как кролики. Скоро уже океан между нами затопчут, – попытался Като перевести в шутку.

И зря, она оказалась слишком бестактной, от чего Алисия выпучила свои огромные глаза на сына, приспустив очки.

– Никто не сравнится с тобой, таким умницей, так что береги себя –искренне похвалила его мать.

– Ого, спасибо большое, – засмущался Като и широко заулыбался в знак сближения. Он хотел вести себя очень достойно и сдержанно.

– Вообще, я на работе слышал, как восточники делают собственных

Рабов-зомби. Они просто увозят человека темной ночью в багажнике автомобиля в глушь лесную, там им вскрывают черепную коробку и накладывают в мозги дикой дурманящей травы, несчастный теряет рассудок и становится безвольным овощем, который после может только скот пасти, – заинтриговал Оллема свое семейство.

Алисия и Каткема погрузились в задумчивое молчание, тяжело проглатывая кусочки пищи и пересматриваясь друг на друга с ужасом.

– Такие вот байки ходят… Ну, чего загрузились? Не понравился анекдот что ли? – захохотал Олли, а потом и остальные члены семьи – но не забывай, мы тебя еще никуда не отпустили, – отрицательно показал указательным пальцем Чешуа-старший.

– Да хватит уже. Из меня уж совсем тряпку беспомощную лепите, –запсиховал Чешуа младший.

Като было стыдно, что при своем совершеннолетии ему ещё приходилось спрашивать всевозможные разрешения у предков, но деваться было некуда, зарабатывать он не мог из-за учебы, так что приходилось с этим мириться, подрывая самодостоинство. Он лишь понемногу откладывал деньги, чтобы поскорее стать независимым.

Уже достаточно давно Каткема понял, что они могут сделать из него беспомощного и безвольного овоща, поэтому уже с ранних лет в школе, и на улице, и на различных секциях он вытягивал себя из этой зоны комфорта. Он не хотел становиться слабаком и старался поддерживать свою спортивную форму, учился защищаться. Не раз попадал в перепалки. Конечно, Като не всегда выходил победителем, но обидчикам тоже доставалось не слабо. Однако, попадал он в такие ситуации недостаточно часто для того чтобы их не бояться. В общем рос среди обычных ребят и общался с ними, на его взгляд, достойно и совсем не жалел о таком полезном и интересном уличном воспитании. И о многих его детских и юношеских похождениях и приключения родители не знали, но так даже лучше.

– Думаешь нам с твоим отцом не хочется погулять, развеяться?! Но как видишь сидим здесь, подальше от этой толпы.

– Вот что я тебе скажу, сынок, – уже продолжал Оллема, – нам тоже хочется развлекаться, но к нашему возрасту начинаешь понимать, что такой комфорт, безопасность и уют незаменимы. И мы хотим, чтобы ты к этому поскорее пришел.

“Мда, – думал Като – эти уже совсем скоро с комнатой срастутся. Как можно настолько сильно себя вгонять в такие тесные рамки удобства? Какой смысл в их образцовом существовании? Да у стариков жизнь активнее, а эти боятся шаг влево, шаг вправо сделать. Эта домашняя зона поглотила их целиком и полностью, с каждым днем высасывая амбиции, жизненные силы и стремление постигать новое. Загонять себя в петлю времени – вот что по-настоящему страшно. Я и сам хочу райской жизни, но не настолько безмятежной как у них. Так бояться трудностей и возможных сложностей неправильно. Ведь каждое испытание, я считаю, предначертано нам судьбой не просто так, они посланы, чтобы сделать нас лучше и сильнее. Начиная с мелочных дел и заканчивая великими”.

Но ничего обвинительного Като не стал говорить, ему не нужны были с ними конфликты, всё-таки, как никак, он очень любил своих родителей и старался их не обидеть. К тому же он помнил о своем обещании никого не критиковать и не учить жизни, все люди разные, всем нужно разное.

– Я вас отлично понимаю, – слукавил Каткема.

– С кем идешь-то? – спросила мать, понимая что его не переубедить, так как его возраст уже дает о себе знать.

– Да с Анной и с друзьями, – попытался не заострять Като внимания на своей новой подруге.

– Оо, невесту уже себе подыскал, когда нам её покажешь? –Поинтересовался Олли с живым интересом, так как сынуля редко заводил отношения с девушками.

– А что, я вам сразу её должен показывать? Мы с ней еще не настолько близко знакомы, чтобы с родителями знакомиться. Буэ. Кашу какую-то сказал.

– Ну мы же должны оценить степень опасности, может она хочет тебя от нас забрать? – усмехнулся отец, подмигивая нелепо жене.

Олли иронизировал и говорил со смешком намного чаще чем Алисия, которая любые новости от сына воспринимала в штыки.

– Так, может, она уже забрала? Может, мы с ней собираемся съезжаться и жить вместе? Ведь взрослые, как никак… – усмехался Като, листая новостную ленту в смартфоне.

– Я тебе дам взрослые. Щас договоришься и на милю к ней не подойдешь!– разбушевалась вновь мать.

Снова разговор накалился и закипел, но Каткеме, в который раз, удалось сгладить все углы. За всю его жизнь этому научиться можно было без труда.

Вскоре они успокоились, доужинали, Като пошел собираться, а родители присели на диван и принялись смотреть новости. Отпрыск надел темные джинсы, которые отлично на нем сидели, красно-черную фланелевую рубашку в клетку и белые чистенькие кожаные кроссовки, так же он не забыл надушиться отцовским одеколоном, уж очень ему подходил аромат. А все свои волнистые волосы с трудом зачесал назад и укрепил лаком.

– Так, давай там недолго и аккуратно. Тебе сколько с собой дать? – спросила Алисия с привычной материнской добротой, уникальной добротой.

– Ну литов семьсот-восемьсот, – постарался поскромничать Като и ужать свои расходы, не хотел сильно уж сидеть у родителей на шее.

– Ладно, ты же у меня умница, – ласково пролепетала мать и дала ему полторы тысячи литов.

Они попрощались, и Алисия ещё раз пожелала сыну хорошего вечера, сказав, чтобы тот был аккуратен, чуть ли не со слезами на глазах вернулась к Олли, который сразу же её обнял.