Текст книги "Хроники Хамару: жажда свободы"

Автор книги: Георгий Газиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Молодые и беззаботные пронаслаждались минут пять, затем Каткема довел ее до подъезда, где они мило попрощались и разошлись с грустными и приятными мыслями одновременно. Като, довольный тем, что достиг цели, но опечаленный тем, что хотел бы простоять у того кустарника вечность, пошел домой отсыпаться за всю прошедшую неделю. Чувство удовлетворения не покидало его до сна.

Всё воскресенье он провел, помогая родителям по дому и занимаясь домашней работой. Её в академии было тоже хоть отбавляй, начиная от гуманитарных заданий и заканчивая логическими и математическими. В социальной сети – “Толограмме” от Анны целый день сыпались сообщения. Их было так много, что уже к середине дня Като выкинул смартфон подальше.

Глава №4 “ От суставов к голове”

В понедельник Като ждало три пары в академии. Уже с утра продолжалась беспощадная семидневная жара, вдобавок было абсолютно безветренно. Такая погода создавала подавленное состояние у всех жителей мегаполиса, в том числе и Каткема, который чувствовал себя даже после выходных высушенным, безвольным овощем. Артед договорился встретиться с Като до начала занятий, Чешуа уже понял, что от него требовалось. Всю дорогу в академию он по видеосвязи разговаривал с Анной.

– Тебя попросить же еще вчера хотела, но ты не доступен, как обычно. –озлобленно начала она “запевать старую песню” по не очень качественной связи со множеством посторонних шумов, легко вызывающих мигрень.

– Да сколько раз могу тебе повторять, не было у меня вчера настроения! –сразу начал нервничать Каткема, хотя не хотел портить никому настроение с утра, ведь первые часы после пробуждения диктуют тон всего дня.

– Почему не было? Я чтоли поспособствовала?! – спросила       Анна, переживая за свои “отношения”, но Чешуа воспринял это как упрек.

– Нет… черт, ты то тут причем? – застонал Каткема, скривив злобно лицо.

Ему также не нравилось, что, белокурая постоянно отвлекалась на каких-то посторонних во время разговора и как будто его не слушала.

– В смысле??? – завизжала она и поджала гневно пухленькие губки. – Хорошо. Значит, я, как обычно, тебе до лампочки.

Каткема остановился в тени в одном из дворов под деревьями, где из пеньков были вырезаны забавные рожицы с большими улыбающимися ртами и длинными торчащими носами. Они смотрели на Чешуа как будто с издевкой и насмешкой, курсант воспринял это как знак и поймал себя на мысли, что лучше будет ему успокоиться и перевести дух, он опять же таки не хотел начинать новый день с ругани. Необходимо было прекратить конфликт на стадии зародыша, который намеревался быстро вырасти; Он выждал небольшую паузу, отпустил гнев, развеяв его по ветру, и со спокойной душой принялся разговаривать дальше, попытался зарядиться позитивом и хорошим настроением, внимая энергию жизни из всего вокруг. Вроде бы даже получилось.

– Нет, конечно, не смей так думать! Чем же моя “принцесса” вчера занималась? – Задал новый тон Каткема, надев на себя маску заботливого и улыбчивого парня.

– Да особо ничем важным. Валялась, убиралась, короче – отдыхала, –блондинка с подобревшими глазками заулыбалась и принялась радостно рассказывать про свои беззаботные мгновения, но связь начала сильно тормозить. Ее слова доходили до него с рублеными паузами.

– Понял, понял. Умница, отдыхать тоже надо уметь, тем более после такой то тяжелой недели. – Порадовался за нее Чешуа с искренним видом.

Хотя его чувства были далеки от таковых, ничего тяжелого в учебной неделе Чешуа не видел. Она ему говорила, что-то в ответ, но из-за плохой связи Като не мог ничего разобрать и уже кричал в телефон, где зависло застывшее в несуразной позе лицо блондинки, тем временем Каткема уже дошел до входа в академию, где навстречу ему попался Артед с улыбкой до ушей. Чешуа специально не отрывал лицо от телефона и продолжал идти с важным видом, хоть и видел друга боковым зрением, сейчас Като имел все основания скинуть трубку, не попрощавшись, без страха, что на него обидятся.

– Салют интровертам! – Резко подскочил Артед и бурно поприветствовался, крепко здороваясь двумя руками, иногда его пробивало на театральное кривляние перед толпой народа. Като прекрасно замечал подобные моменты, но в этот раз решил не реагировать негативно, а наоборот посмеяться и подарить другу лишний раз позитив.

У Чешуа “самотеком” возникла цель дня – дарить людям хорошее настроение. Интересно было проверить, что из этого может получиться.

– Добрый день, мистер пивной бочонок, как вы поживаете? – подметил Като фигуру и страсть к пиву своего приятеля, с трудом засовывая смартфон в узкий карман брюк, гаджет не пролезал, поэтому пришлось подергать по сторонам, пару швов разошлось, и образовалась небольшая дырка.

– Эй, между прочим, я пиво бросил пить! Дело за малым, осталось бросить курить. А это мне легко сделать, зависимости ведь нет, – вопил возмущенный Артед, но он перекрикивался двумя парнями у входа, которые спорили, кто кого чаще угощал за неделю сигареткой.

– А что ж ты тогда куришь по пять штук в день, – с ехидной ухмылкой спросил Чешуа. – Ты же уже бросал дней десять назад.

– Да… Мне вообще нормально было, не тянуло совсем, как огурчик себя чувствовал. Просто вчера с сеструхой и матерью поругался… прям тяга появилась на балкон выйти, перекурить, чтобы легче стало. От тяжелых моментов никто не застрахован. – С жалобным видом рассказывал Арти, проходя через турникет, подставляя в сканер свою ладонь.

Охранник сидел в углу входа и сладко спал, накрывшись газеткой, все равно толку от него никакого.

– Понимаю, понимаю. – Говорил Каткема с той же наигранной интонацией, как и пару минут назад с Анной.

Он снова хотел поддержать старого товарища, однако порицал его слабохарактерность; для Като было вообще непонятным стремление закурить после каждой словесной перепалки – человек должен быть сильнее этого. Каткема знал, что его низкорослый друг все свободное время лупится в онлайн-игры, орет на всю квартиру и жрет чипсы, возможно, это и послужило спусковым крючком для его родни, чтобы хорошенько разок проесть все мозги молодому тунеядцу, может исправляться бы начал. Чешуа не стал напоминать про его особенности, ничего путного не последовало бы, однако у Като часто чесался язык, чтобы сказать Артеду, что бесполезный компьютер пора заменить полезным чтением. Пару раз они уже разговаривали на эту тему, но узналось лишь, что курильщик не любит до ужаса чтение и до сих пор не понимает главной особенности данного занятия.

Каткема, в свою очередь, уже давно осознал, что чтение – это не только обогащение словарного запаса и речитатива, а еще и развитие умения – глубоко мыслить, не быть наивным поверхностным дурачком-марионеткой. Это не говоря еще о развивающей литературе, где можно за десять минут узнать, а также перенять опыт и мудрость людей, накапливаемые десятилетиями. Бессмертный дар от людей безразмерной щедрости.

Като начал подставлять руку к сканеру, но его ладонь раз за разом не считывалась, он чертыхался и уже колотил рукой по аппарату, так как задерживал целую очередь нервно вздыхающих позади, Арти ехидно хихикал, пока Като наконец не прошел и снова быстро успокоился.

– Ты, надеюсь, с ними все-таки помирился?

– Нет, каждый остался при своем, к общему согласию не пришли и к примирению не пришли.

– Ты не извинился?

– С чего я то должен извиняться? В этой ситуации я прав был однозначно, я же тебе сути так и не рассказал, – вскипел немного Артед, скривив лицо от возмущения так, будто уже часа три подряд не мог опорожниться.

– Да неважно прав ты или не прав. Тут дело касается матери твоей, а значит искать виноватых не нужно, она заслужила, чтобы ты с ней был паинькой. Можешь быть несогласен, но ругаться не имеешь право. Ей будет слишком больно слышать крик от сына, которого она кормила, поила и одевала; так что в следующий раз наберись терпения и свое мнение придержи при себе, будь с мамой ласков и мил, если даже с ней несогласен. А затем поступай как сам считаешь нужным, и ей и себе нервные клетки сохранишь. – Говорил Каткема уже с полной отдачей, так как с подобным сам сталкивался не раз, он больше всего любил подобные моменты искренних разговоров и исповедей.

– Ого, ничего себе, стыдно аж за себя стало. – После непродолжительной паузы признался и покраснел Арти, смотря на Чешуа, как на спасителя.

– Не за что. Всегда рад помочь и поддержать советом. – Радовался Каткема, снова вернувшись разумом в шумный коридор.

– Кстати, насчет помощи, у Фролы послезавтра будет день рождения, мы с Анной заказали для нее пятьдесят одну красную розу, хочу подарить ей ровно в полночь. Завтра после учебы, в четыре часа, должны были их забрать на цветочной базе на западном перекрестке, которая, между “Нокохамой” и центром. Но, блин, мы с твоей фифой забыли, что договаривались опять же вместе с Фролой забронировать места в ресторане. Поэтому ты нам нужен, помоги пожалуйста, забери цветочки. – С совершенно серьезным видом просил Артед о помощи, шуточки ушли в сторону. При этом он часто отвлекался, чтобы помахать рукой и поздороваться с самым разным контингентом начальных и старших курсов. Като же шел как привидение, его никто не замечал, потому что знаком он был мало с кем, только некоторые девочки начинали шушукаться, замечая объект красивой внешности.

Каткема в течение всего разговора не замечал, что из-за раскрытой двери красного шкафчика на него с очевидным любопытством поглядывала очаровательная брюнетка с очень миленьким, красивым, миниатюрным личиком, но с очень уверенным, сильным взглядом. Она зашнуровывала ботинки и аккуратненько вытаскивала голову, чтобы побольше лицезреть незнакомого высокого молчуна рядом с низким и кряжистым болтуном. Като сначало ей приглянулся, но не настолько сильно, чтобы долго глазеть на него вечно. Подумала, что какой-то рефлексирующий, зажатый, неуверенный в себе скромняга, и принялась дальше заниматься своими делами.

– Да, конечно, без проблем, заберу. – Ответил уверенно Чешуа, выпрямляя растрепанные, опустившиеся брови наслюнявленными пальцами, увидев себя, проходя мимо заляпанных зеркал.

“Друзья на века” дали друг другу пять и пошли на занятия. Каткема запросто согласился, так как свободного времени у него было навалом, хоть он и пытался всегда занять его чем-нибудь полезным, но основного занятия, кроме учебы не было, поэтому ощущал себя Чешуа, мягко говоря, бесполезно, больше дрейфовал и плыл по течению. Мнимое саморазвитие никаких результатов тоже не давало, а вот тут нарисовалось дельце, где можно проявить себя и сделать что-то поистине стоящее.

В учебной аудитории снова было невыносимо сидеть, кондиционеры с трудом справлялись с жаром палящего солнца, которое стояло еще высоко. Первой шла пара – “История военного искусства”, где рассказывали про ведение войн в древности; Каткеме было интересно, узнавал много нового, да и преподавательница так увлекалась своим же интересным рассказом, что строчила мелом без остановки, иногда царапав доску с невыносим режущим звуком. Затем шли “Основы автоматизированных моделей”, что для всех было скукой смертной, более того, преподаватель картавил так, что до ушей курсантов долетали четыре слова из десяти.

Като с убитым видом сидел, опершись подбородком на одну руку и натянув щеку до невозможности, мыслями он, как всегда, был где-то далеко, Артед же чтобы занять себя, писал всем подряд в Толограмме. И последней парой была как раз-таки практика того военного искусства, на которой все на том же огромном стадионе, скрывающим под травой тонны пыли, отрабатывали элементы обороны и нападения с щитами-скутумами. Так как в основном использовались скутумы из прочного, но тонкого стекла, даже самые слабенькие курсанты поднимали их без труда. Работали по пять человек, Като, к его великому сожалению, определили к Лансу и Келлепо. Где-то сорок минут они беспрерывно отрабатывали движения: “закрытый квадрат” (когда щиты образовывали коробку, закрытую со всех сторон), “быстрые перебежки одной шеренгой”, держа щиты на одной стороне (в случае обстрела с фланга), “быстрое наступление” (два человека вставали первыми, закрывшись скутумами, и начинали стремительно набегать на врага, а трое, идущих позади, держали дубинки наготове для быстрого, внезапного нападения уже вблизи цели). На тренировке курсантам было положено орудовать только полицейскими универсальными палками, а уже непосредственно на службе в городе полицейским выдавали палицы. Когда все уже порядком подустали, пришла пора адреналину влиться в кровь, старший надсмотрщик Януш решил добавить в занятия реализма и объявил, что сейчас начнется “натуральная” практика. Всё, чему научились за данное время пятёрки, будут использовать друг на друге, предстоял первый настоящий спарринг. Помощник Януша – заместитель Мюрг, рябой невысокий брюнет с вечно засаленными волосами, ехидно улыбался, как впрочем и каждый раз, когда старший надсмотрщик жестко обращался с изнеженными курсантами.

– Так, дармоеды, сейчас ваше сальце мы хорошенько отобьем! – Януш не скрывал удовольствия, говоря это и расстегивая пожелтевшие от пота манжеты своей голубой рубашки. Сегодня он, видимо, забыл где-то свою рабочую одежку, поэтому был одет по классике, которую без труда был готов замарать, лишь бы показать, как правильно делать те или иные приемы. Сегодня у него, на редкость, было хорошее и болтливое настроение.

Два мужских потока ровненько выпрямились, стоя в шеренге, в горячем пыльном воздухе повисла тишина.

– Молодцы, молодцы, дармоеды, загляденье, какие послушные стали, не то что вначале месяца, как стадо неотесанных баранов… Смирно! – Во всеуслышание голосил главный надсмотрщик, задрав гордо подбородок. Мюрг же на секунду отвлекся от процесса, заметив что измарал свои белые боты в кошачьем дерьме, и всю дальнейшую речь Януша ему пришлось пропустить, вытирая ноги об траву.

Вся шеренга вмиг и в такт повернула направо голову.

– Этот спарринг может показаться для вас довольно-таки жестким и пугающим, но не обольщайтесь, по сравнению с настоящим боем – это лишь детский лепет! – Януш ходил вдоль выстроившихся, скрестив руки за спиной и опустив голову от яркого солнца. Тут он резко остановился и посмотрел в лицо одному курсанту. – Был бы это реальный бой, вас какой-нибудь головорез из порта с легкостью зарубил бы как свиней. Так ведь? А, боец?

Януш приблизил лицо к восточному пареньку настолько близко, насколько позволяла свобода личного пространства, и начал орать, выплескивая литры слюней ему на лицо. Однако ни один мускул пацана-восточника не дрогнул, не мог себе позволить хамства, субординация давала свои плоды.

– Так точно, господин старший надсмотрщик! – закричал в ответ курсант, не щадя голосовые связки.

– Не ори на меня, салага, пожалей мои перепонки. – Засмеялся Януш, отходя к другому пареньку.

– Как свиней, да? – задал он вопрос снова таким же образом.

– Так точно, господин стар… – не успел закончить курсант, как его нагло перебили.

– А меня, курсант, зарезали бы эти уроды по ту сторону стены? – Выжидая ошибочного ответа, совершенно серьезно спросил седой пожилой господин.

– Никак нет, господин, враг бы сдался незамедлительно из-за вашего внушительного вида, а от ваших боевых навыков и умений он пал бы без сомнения! – Уже потише, но с энтузиазмом ответил один из активистов, которые всегда наготове подмазаться к преподавательскому составу.

Его ответ понравился Янушу, он с удовлетворенным лицом направился дальше, уже не смотря на молодежь, разок остановился и показал на одного пальцем со словами: “А как ты считаешь?”

– Полностью согласен с его словами, сэр! – Подлизался еще один.

Сэр расхаживал дальше, одобрительно кивая головой, сам себе на уме, все курсанты старались не издавать ни единого лишнего звука, лишь редкое шмыгание Артеда, да сопение другого паренька нарушали гармонию.

– И не жалейте ваших дружков! Их униформа выдержит, а вот у вас даже дополнительная защита, с сверхпрочным щитом. На поле боя на вас будут яростно нападать враги, намереваясь снести голову напрочь, так что вы должны быть полностью готовы к такому раскладу, – грозно скомандовал главный заведующий по практическим занятиям, красуясь седой бородой и желтыми кривыми зубами.

У всех пробежала дрожь по телу, даже несмотря на то, что у них имелся прочный шлем со стеклянным визором, на руках кожаные перчатки с вырезами для всех пальцев, чтобы оружие не выскальзывало, капритоновые черные щитки, вшитые в штаны и в длиннорукавку темно-синего цвета, были легкие и чертовски прочные. Очень повезло ребятам, что на их веку создали уникальную смесь углепластика и металла, но так как пластины, не являясь одним целым, терлись друг об друга, не давая иногда комфортно находиться даже в базовых положениях. Полицейская броня считалась очень надежной и практичной, но, всё равно, каждый боялся, что пластины под ударами сломаются или удар попадет в пространство между ними.

– Так вы, пятёрка с поганцами, будете стоять с пятеркой Мусалима. Начнете со статичного квадрата, потом поменяете элемент по свистку… Поганцы обороняются первыми! – с удовольствием и злобной ухмылкой заявил Януш, каверзно начав отсчет именно с них.

Каждый раз, когда он щерился, курсанты с отвращением хотели отвернуть голову, но из-за команды “смирно” не могли. Вид кривых, как деревенский забор, зубов и тухлый запах из рта заставляли внутренние органы сворачиваться в клубок и вылезать из всех щелей наружу. Под конец фразы Мюрг наконец-то до блеска натер свои ботинки.

– Отлично сказали, командир, впрочем как и всегда. – Решил польстить заместитель Янушу.

– А? – Не расслышал старший ответственный, потому что был еще на волне разговоров повышенных тонов.

– Отлично сказали, командир, показали этим неженкам, как ведутся дела на службе. – Продолжал подлизываться Мюрг, не смывая полу-искреннюю улыбку с лица.

– Благодарю за добрые слова, заместитель. – Энергично и также громко ответил Януш, хлопнув рябого низкорослика по плечу, у которого чуть не хрустнула ключица.

В этот момент Мусалим и его компания загорелись нехилым интересом, он невзлюбил Келлепо с Лансом еще давным давно, а после субботнего избиения ими Власа, так и вовсе жаждал справедливого возмездия, хотя другом ему не являлся.

Мусалим был корнями с ближнего востока, об этом говорило его имя, смуглый красноватый цвет кожи, будто вечно покрасневший от загара, черные, как мгла, глаза блестели от линз, и такие же волосы, которые были аккуратно по-спортивному подстрижены: бока выбриты под ноль, а вверху оставлена длина побольше. Фигура у него была не самая атлетичная, плечевой пояс не самый широкий, да и рост составлял примерно метр семьдесят пять. Но то, что было подарено ему судьбой, он развил отлично, тело было очень жилистым, организм выносливым. Лицо постоянно выражало строгий боевой дух.

Януш же тоже узнал про тот инцидент, от чего с удовольствием прозвал шайку-лейку “засранцами”.

– Ну и урод! – Рявкнул, скривив лицо, Келеппо и смачно плюнул в сторону, пока Януш отходил кое-что переговорить с выбежавшей на стадион стройной бухгалтершой. Она подбежала трусцой к старшему надсмотрщику, все время поправляя поднимающуюся наверх облегающую юбку и волосы, собранные в шишечку. Как обычно происходит, ей срочно понадобилось, чтобы Януш проставил несколько важных подписей в документах. Она уже привыкла делать дела в последнюю секунду, так что оставалась всегда радостной. Остальные люди, обычно же, в такой ситуации нервничают и расстраиваются, будто настал их последний день жизни.

– Псина старая! – Добавил Ланc, ехидно облизывая высохшие уголки рта.

От мерзкого преподавателя он глаз тоже не отрывал, со злобой уставившись и желая ему всего самого плохого, что есть в этом мире.

– Кел, у тебя жвачка сейчас не при себе? – аккуратно спросил Ланс, чтобы его не услышала “псина старая” и Мюрг, от которого с отвращением отворачивалась торопящаяся секретарша в больших круглых очках.

– Чего? – не услышал самый друг с внешностью типичного жителя среднего юга, так как Ланс стоял от него через два человека, среди которых был и Като.

Келлепо имел черный окрас кожи, но анатомия лица была как у северян.

– Жовка есть, спрашиваю? – Уже немного повысил тон Ланс, наклоняя голову назад и осматриваясь на всякий случай.

Кел захотел сразу ответить, но тоже сперва убедился, не смотрит ли Мюрг, лишнее замечание было не нужно. Но в этот раз он тоже не услышал, в ответ лишь покачал отрицательно головой и прищурился.

– Хрен глухой,– огрызнулся Ланс, он уже изрядно бесился, краснея и сжимая зубы. – Жовка, жовка есть?

Блондин кипел и уже чуть ли не орал своим хриплым голосом, тыкая себе пальцем в область рта. И тут Януш дал команду разомкнуть шеренгу и собраться по пятеркам. Ланс наконец-то подошел к своему другу и уже точно дал понять,чего он желает.

– Пожевать, говоришь, хочешь? – усмехнулся Келлепо, лукаво ухмыляясь и сильно жуя мятную резинку.

– Дааа, от меня спиртягой за километр несет, вчера с батей на юбилее у тетки с паленой водкой оба перебрали. Думал все тютелька в тютельку будет, да вот прогадал. С утра дикое похмелье, и щас еле отхожу. – Пояснял свое желание северянин с невероятно жалостливым видом и закрывался от солнца рукой.

Только вот жалостью Кела он не взял, южанин смотрел на него с все той же лукавой и предвзятой ухмылкой, на показ играя жевательной резинкой меж зубов. Он глянул на Ланса с небольшой паузой, а потом просто плюнул белым шариком в сторону, блондин аж открыл рот от такого недружественного поступка.

– Нельзя на уроках физической культуры что-либо жевать. Опасно! –Заявил Кел и ушел в сторону, оставив друга, как ребенка, перед которым потрясли конфеткой.

Они за время своей дружбы уже привыкли к подобным взаимных пакостям, так что никаких обид друг на друга не держали. Но Келлепо сейчас поглумился не из–за жадности, он скорее не хотел, чтобы его друг подавился на спарринге.

Пока Януш молча распределял других только одними движениями указательного пальца, подкрепляемыми подхалимскими комментариями Мюрга, Като пытался равномерно распределить страх и волнение внутри себя. У него не получалось. Холод возникший из ниоткуда внутри Каткемы затмил собою все другие ощущения, включая мигрень от солнцепека. Все вокруг для него казалось очень медленным, секунды тянулись издевательски долго, Чешуа повернул голову, огляделся на соперников. Обычные, уже привычные ему ребята сейчас казались смертоносными и безжалостными.

И вот прозвучал долгожданный свисток, Ланс, Кел, как сокращенно называли Келлепо, Каткема, парнишка без одного переднего зуба и еще рыженький худощавый невысокий хлопец с лицом, беспощадно усыпанным веснушками. Его звали Рифэль, и ему, судя по внешности, предстоял еще очень долгий путь становления настоящим воином. Ребята собрались в крепкий и целостный квадрат без единого слабого места, они за две недели научились составлять скутумы, не оставляя свободных просветов. Рифэль держал щит сверху, а Като и остальные выставили по бокам. Прошло еще пару затяжных мгновений. Каткема сразу смекнул, насколько тесно и жарко сейчас будет, во-первых, в этой закрытой стеклом камере создавался парниковый эффект, во-вторых, избыток углекислого газа благодаря пяти ртам, в третьих, тело поднимало температуру из-за адреналина. Пот лился рекой, условия нечеловеческие, но им их не обещали, они будущие солдаты, расходный материал.

Ребята не заставили себя долго ждать; первым подбежал Мусалим, от каждого шага которого с земли поднимались невысокие столбы пыли, и с прыжка влупил дубинкой по верхнему щиту, затем сразу, приземляясь, ударил ногой по лицевому скутуму. Тут же появились его дружки и начали налетать на хлиплый стеклянный барьер со всех сторон, их удары и налеты всем телом были мощными и резкими, они не жалели сил и вкладывались всем весом, устраивая обороняющимся настоящее сотрясение. Парни по другую сторону стекла с тяжестью сдерживали их напористые атаки, их ожесточенный прессинг, страх пропал, остался только чистый адреналин, делающий тело легким и ватным, а голову свободной от всех мыслей. Като держал щит изо всех сил и при каждом толчке по нему ногой (удары дубинками приходились чаще наверх) сквернословил и немного пятился назад, но потом резко возвращался на прежнюю позицию. Да и далеко отлетать не удавалось, так как сзади в тесноте так же к центру коробки, к бедолаге Рифэлю, отлетали еще трое, было очень неудобно и тесно, но каждый, даже те задиры, упорно не сдавались. Тут с левого края сразу двое ударили пронзительными пинками, парня без зуба аж сбили с ног, но свои тут же подтолкнули его изнутри, тем самым помогая встать на место; подобным образом начались атаки со всех сторон, но “поганцы” продолжали стоять на ногах, уставшие и изможденные. Каткема время от времени кричал от усилий и ярости, в общем как и остальные, словно воины, борющиеся за собственные жизни в последней битве, только вдобавок, парни еще бранились всей нецензурщиной, какую только знали, особенно когда разбивали друг об друга губы и носы. Като то и дело получал ссадины и синяки больше от своих, нежели когда получал по каске от ударов Мусалима. Но боли Чешуа почти не ощущал, она поджидала его позже, бедняга, Рифель, уже не чувствовал свои забившиеся плечи, держащие бешеную, дергающуюся крышку.

Солнце, ярко освещающее академию, заставляла кожу курсантов блестеть и искриться, обнажая все кровоподтеки и посинения. Оно беспощадно слепило ребят, заставляя жмуриться и смотреть на мир сквозь узкую щелочку, к чему, кстати, они давно привыкли. Каткема уже не мог выносить пепелящую всей своей тепловой энергией звезду, это яркое желтое отражение от земли и от соратников, молча мечтал об освежающем дожде и об огромных черных тучах на весь горизонт. Помимо вышеперечисленного курсанты еще не обращали внимания на поднимающуюся пыль, следовавшую всюду за ними и подсвечиваемую золотистым цветом.

– Да сколько же в них дури. Когда уже устанут?! – С режущей сухостью во рту от сильного обезвоживания рявкнул Като с паникующим, бегающим взглядом, дыша как лошадь после пахоты. Его глаза словно в замедленной съемке наблюдали, как оппоненты собираются с силами и вот-вот вновь примутся нападать, остальные курсанты и преподаватели перестали существовать на время.

Нападающие, конечно, тоже выдохлись, но ненависть к Лансу и Келеппо, видимо, была сильнее усталости. Каждый удар по ним, доставлял команде Мусалима массу удовольствия. Они сменили тактику и теперь ещё яростней и более слаженно решили долбить только крышку многострадающей коробочки, замахиваясь исключительно с двух рук. Звук ударов полицейской дубинки о стекло был оглушающе громким и устрашающим, Рифэль то и дело прогибался каждый раз и, казалось, что сейчас упадёт, он еле стоял на ногах.

– Держись! – что есть мочи кричал ему Каткема, чье лицо было переполнено ужасом, а в носу собиралось колющее давление, когда он слышал уставшие стоны Рифэля.

– Если упадешь, сука, все ноги переломаю! – Заорал трясущейся Келеппо, разбрызгивая слюни по всему стеклянному щиту.

Рыжеволосый сдерживался из последних сил, и тут свисток. Прошло всего лишь три минуты.

– Теперь квадрат пытается передвигаться. Вперед! – Сказал главный надсмотрщик, ехидно улыбаясь, и снова свистнул. Он с наслаждением смотрел на такого рода тренировку, так как обожал насилие, обожал противоборство. Смотря на свору неподготовленных пока еще курсантов, Януш то и дело плевался в стороны, отворачивал разочарованно голову и закрывал лицо своей огромной ладонью с длинными, нестриженными ногтями и крестообразным шрамом еще со службы. Уборщики, чистящие стадион, то и дело останавливались и уставлялись на курсантов с прекрасным чувством, что им не приходится мучаться под невыносимой жарой и гнетом седого грубияна.

Като проникся сочувствием к бедолаге и решил пожертвовать своими силами, поменявшись с Рифэлем местами, в противном случае крышу бы им точно проломили.

– Молодчик, сдвинул дохляка! Ну что, погнали! – Приказал Ланс, машинально накидывая на себя мундир капитана их маленького коллектива, толкая всех вперед.

Они шли и видели, что их атакующие уже не могли держать оружие в руках, поскольку не могли отдышаться.

– Эй, вы! Быстро налетели на “поганцев”! – Закричал Януш, махнув на них своей ручищей и злобно выкатив нижнюю челюсть.

И пятерка Мусалима через не могу начали лупить по теперь уже подвижной цели. Их удары стали слабее и реже, но и у команды Като, а точнее Ланса, дела шли так себе. Их руки и ноги закислились, кое-как выдерживая нагрузку, Каткема сразу же понял, насколько тяжело было Рифэлю, слабые плечи отнимались на раз. Однако этот “локомотив” продолжал “путь мученика”, не останавливаясь, пока ударяющие не смекнули и не начали бить по открывающимся ногам. Друг Мусы, так звали Мусалима кратко, со всей силы сразу же зарядил по ноге Ланса.

– Ах ты тварь!!! – Заорал “капитан” квадрата и со всей силы оттолкнул противника щитом, да так, что атакующий сразу повалился наземь. Ответный удар увидел преподаватель.

– Вот это правильно! Вот это по-нашему! Внимание всем! Теперь обороняющиеся могут производить контратаки, но чтобы квадраты обязательно продолжали продвижение и сохраняли свою целостность! – Объявил Януш рубленной речью, не изменяя своей суровости. Он то и дело косился на дворника за спринтерской дорожкой, который принялся закуривать сигаретку.

И настоящая игра понеслась, Ланс тут же, ударил с размаху Мусу по шлему, получилось неожиданно, поэтому так эффективно. Последний на секунду потерял ориентацию в пространстве и попятился назад, пытаясь поправить шлем. Настало время и Рифэлю отомстить за свои страдания, амплитудным и размашистым ударом снизу он как-будто бы хотел разрубить врага надвое, но удалось только разбить губу чернокожему атакующему. Като в этот момент очень сильно пожалел, что не мог побадаться, ведь иначе своей команде прилетело бы по голове. Беззубик тоже нанес размашистый удар сверху, но противник успел поставить блок дубинкой, тут беззубик не растерялся и использовал их же прием, то есть заехал по животу с колена, попав прямо между щитков, по итогу, враг остался повержен, сложившись пополам. Келеппо тоже не терял шанса безнаказанно подраться и колющим ударом заехал Мусе в область паха, несмотря на то, что там была защитная ракушка, невезучий паренек с внешностью типичного жителя среднего востока загнулся от боли, матерясь и угрожая, что сейчас всех тут размажет. Только он поднялся и собрался налететь всем телом на Кела, как раздался свисток, Януш остановил “сражение” после того, как наставлял словесных тумаков дворнику за то, что тот позволил себе отравлять воздух сигаретным дымом вблизи курсантов и что подавал дурной пример; преподаватель не мог допустить дурного влияния на юнцов, хотя бы в его присутствии.