Текст книги "Гладиаторы «Спартака»"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

ЧАСТЬ I
ОДНАЖДЫ В ПАРИЖЕ

ГЛАВА 1
ГАДАНИЕ НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ

"Все огромное пространство, окружавшее чашу, в которой происходило ристалище, гудело от рукоплесканий и громких возгласов. Взоры зрителей, прикованные к сражающимся, ловили малейшее изменение в соотношении сил. Луций Сергий Катилина, вскочив, стоял рядом с Суллой; он едва дышал, не видел ничего, кроме этой кровавой бойни, и, не отрываясь, смотрел на меч Спартака, так как держал пари на фракийцев. Казалось, нить его собственной жизни была связана с этим мечом. Выиграет Спартак, и он заработает целое состояние. Проиграет... Нет, Катилина не станет нищим... Но он так не любил проигрывать вообще, и деньги в частности.

Луций Сергий Катилина до боли сжал пальцы руки. Казалось, еще мгновение, и из-под ногтей брызнет кровь. Спартак должен был выиграть во что бы то ни стало.

Катилина знаком подозвал одного из своих клиентов..."

Иса Назимов с трудом разжал пальцы. Приподнял голову над подушками.

В спальне было темно и тихо. Две его юные рабыни – белокурая, нежнокожая эстонка и страстная, ревнивая косовская албанка, ублажив хозяина, давно покинули огромную спальню магната. Спать он привык один. Безжалостное июньское солнце лишь намекало о своем присутствии за окном, в раскаленном уже несколько дней от жары Париже. За ночь город не успевал остыть. И утро было таким же жарким, как вчерашний вечер. Но в спальне Исы жара, плавившая асфальт в центре города, была неощутима. Беззвучно работали мощные кондиционеры и освежители воздуха. Под потолком слегка вибрировала привезенная из России каким-то подхалимом из Администрации Президента «люстра Чижевского». Тихо, прохладно, приятно.

Иса заботился о своем здоровье и поддерживал образ жизни, который позволил бы ему жить долго и в полную силу. Действительно, смешно умирать молодым, если у тебя миллиарды, огромная, жестко управляемая империя, власть и то великое множество удовольствий, которые дают Деньги и Власть.

Он откинул легкое полотняное покрывало, сладко потянулся всем своим большим, сильным, звериным телом. Оглядел длинные стройные ноги, покрытые густым черным волосом, плоский живот, мощную, с выпирающими мышцами грудь и остался доволен собой.

Собой, но не своими делами. Какая-то мысль преследовала его вот уже вторые сутки.

Точнее – две мысли.

Ситуация в алюминиевом бизнесе в России складывалась интересно. Мощная транснациональная группировка братьев Черных, кажется, была готова уступить плацдарм почти даром. Почему – это второй вопрос. Главное, что Иса мог, не вступая в затяжную и кровавую войну с европейско-израильской группировкой, получить весь алюминиевый бизнес в России под свое крыло.

«Потребуются большие вложения, – подумал он, отхлебывая из синего хрустального бокала травяной настой. – И наверняка придется многих убрать». Эта мысль также не вызвала на его лице никаких эмоций. «Ну и, наконец, взятки чиновникам, – тут он мысленно развел руками. – Без этого никак нельзя».

Иса легко поднялся с постели. Потянулся, пересек огромную спальню и открыл дверь в ванную комнату.

Помещение сияло красно-белым кафелем. Одного взгляда на это сочетание цветов было достаточно, чтобы вспомнить: «Спартак». Интересно, это действительно сегодня такая сильная, волевая команда? Или просто вчера у нее был удачный матч? Такой может быть один в сезон. А если команда незаметно вышла из лучших в России в лучшие в Европе? Тот, кто поймет этот рывок первым, может заработать большие деньги в «ЕвроТОТО».

...В списке, который для него подготовил секретарь, было пять гадалок, пифий, предсказательниц с надежной в деловых кругах страны репутацией. Он выбрал графиню Жорж Дюамель.

Не последнюю скрипку в принятии решения сыграло то, что графиня жила в Сен-Жермен де Пре. После позорного проигрыша «Сен-Жермен» «Спартаку» это словосочетание, должно быть, крепко сидело у него в подсознании.

Группа личной охраны выехала на место за полчаса до рандеву и прочесала все чердаки, крыши, кафе и кабаре на пути следования босса.

Впрочем, знаменитые сен-жерменские «Кафе де Флор», «Дё Маго», кафе в отеле де ла Луизиан, как и популярное у парижского света эпатажное ночное кафе «Роз руж», были в эти утренние часы пусты. Что же касается немногочисленных жителей доходных домов, то те, кто служил, уже уехали на службу, домохозяйки и прислуга отправились на рынок, а остальные спали и во сне не видели, что на тихих улочках Сен-Жермен де Пре появился такой мрачноватый торжественный эскорт.

Кабачок «Табу», популярный у иностранцев и открывавшийся довольно рано, просто закрыли в связи с визитом в этот район самого Исы Назимова. Не помогли и ссылки владельца на то, что здесь когда-то любили бывать Сартр и Симона де Бовуар.

Иса вышел из черного бронированного «мерседеса». Впереди шли четверо бойцов из «лички», настороженно озираясь на верхние окна вплотную примыкавших к спуску домов. Иса медленно шел по древней, узкой извилистой улице де ла Монтань Сент-Женевьев и остановился у старинного, трехэтажного жилого дома.

Графиня жила на втором, в бельэтаже.

Охранники заняли свои позиции на третьем и первом этажах.

Иса позвонил в дверь.

От «разведки» он получил описание графини. Это была высокая, стройная, несмотря на преклонный возраст, дама с безукоризненными манерами. Когда дверь отворилась, глаза Исы невольно были устремлены вперед, ожидая, что они встретятся с глазами графини. Однако перед ним была пустота.

На мгновение в груди родилось болезненное беспокойство.

– Квартиру должны были с утра проверить, – подумал он. – Здесь просто никого, кроме ее постоянных обитателей, не может быть.

Сдерживая непривычное для себя состояние паники, не дрогнув лицом, одними глазами Иса обшарил тесную прихожую.

И наконец понял, кто ему открыл дверь.

На уровне пупка перед ним светилось дежурной улыбкой широкое и круглое как блин лицо карлицы.

– Месье говорит по-французски? – прошелестела карлица, сделав замысловатый книксен на коротких и кривых ножках.

– Месье предпочитает русский, если угодно, – раздраженно проронил Иса.

– У нас говорят на всех европейских языках, – важно заметила карлица, приглашая гостя пройти в гостиную.

«Как же, – мысленно выругался Иса, – особенно ты, жаба. Тоже мне, полиглотка, метр с кепкой».

Впрочем, кепку такого размера еще не пошили даже в мастерских московской мэрии.

«Надо же иметь такую огромную голову при такой низкой заднице. Как будто здоровую бабу разрезали, а потом серединку вынули, и снова собрали», – подумал Иса. Шутка вернула ему уверенность в том, что он по-прежнему владеет ситуацией.

На контрасте с карлицей-прислугой, графиня поражала гармоничностью своего облика. Ей было никак не меньше 80. Но вполне еще гладкое лицо, обрамленное серебристыми локонами, уложенными в замысловатую прическу, ярко-синие глаза, смотревшие открыто, с некоей скрытой во взгляде лукавинкой, самую чуточку подкрашенные губы и нежный, изысканный макияж, в сочетании с легким, трудноуловимым ароматом дорогих духов, создавали образ хозяйки весьма привлекательный и вызывающий доверие посетителя. Что тут было от естества, а что от профессии, не смог бы разобраться и самый высоколобый профессор из расположенной неподалеку знаменитой «Эколь политекник».

Иса, родившийся в горном ауле Чечни, детство проведший в сухом, продуваемом всеми семью ветрами казахском кишлаке, юность – в детских колониях, а первые университеты – в колониях взрослых в России, сумел правильно использовать кровью и потом заработанные деньги. Он умел вести себя в обществе. Чуть наклонив голову, как учил его старый полковник генерального штаба русской армии Павел Васильевич Ведерников, доживший до 94 лет и недавно похороненный на русском кладбище в Сен-Женевьев дю Буа, он галантно поцеловал сухонькую ручку графини.

– Мне сообщили, голубчик, что у вас есть ко мне вопросы, – дипломатично, с лаской в голосе и во взгляде прошептала графиня.

– Есть, – почему-то так же шепотом ответил Иса.

– Прошу, – графиня указала сухоньким перстом на глубокое вольтеровское кресло, покрытое то ли новой, то ли хорошо отреставрированной серебристой парчой с вышитыми лилиями.

От кофе Иса поначалу твердо отказался. Но когда, погадав на старой кофейной гуще, на картах, на разбитых в серебряную чашу двух голубиных яйцах, на свечах и корундовых гроздьях, графиня однозначно пришла к выводу, что нужно брать столько акций алюминиевого комплекса в России, сколько удастся, он расслабился и дал согласие выпить чашку кофе со сливками и даже съесть свежий бриош.

– Марта берет их свежайшими внизу, в кабачке «Табу». Там, знаете ли, у знатных иностранцев стало модно пить по утрам кофе со сливками и бриошами, – пояснила графиня.

Марта, поставившая на круглый, красного дерева, покрытый тремя белоснежными кружевными салфеточками, столик, поднос с круассанами и бриошами, довольно, но скромно потупилась. Было видно, что она знает себе цену.

– Итак, у вас все, мой друг? – пытливо вглядываясь в сильное, хищное и непроницаемое лицо Исы, спросила графиня.

– Есть еще одна проблема, даже не проблема, – вопрос. Насколько я понял, ваши ответы, графиня, покоятся не на профессиональном знании предмета. Полагаю, вы мало что понимаете в глиноземе, акциях, офшорных зонах, авизо, металлургии и прочем. Но надежность совета по акциям алюминиевого комплекса вы гарантируете.

– Моими устами говорит судьба. Если угодно – Бог. Но мне кажется, вы – атеист.

– С Аллахом у меня сложные отношения.

– Пусть будет судьба. В судьбу-то вы верите?

– Разумеется. Я – человек Судьбы. Мне оставалось лишь чуть-чуть подгребать по течению, чтобы не прибило к берегу раньше времени.

Они помолчали, прихлебывая кофе, макая свежайший круассан в чашки и пытливо поглядывая друг на друга.

– В первом случае мой совет совпал с вашими предположениями?

– Да, – твердо ответил Иса.

– Так будет и со вторым вашим вопросом. Спрашивайте.

– Простите, графиня, вы что-нибудь понимаете в футболе?

– Ровным счетом ничего. Но мой муж Борис, он был тоже русским эмигрантом, но французом по происхождению, что несколько облегчило нашу натурализацию в Париже, в юности, играл. А потом, в тридцатые годы, был страстным болельщиком.

– Когда он умер?

– Его расстреляли в феврале сорок четвертого года немцы. Он был в «маки». В движении Сопротивления, если это что-то вам говорит.

– О, простите.

– Ничего, – рана кровоточит. Но это было так давно.

– А слово «Спартак» вам что-либо говорит?

– Был такой боец в Древнем Риме.

– Вот именно – боец... А сегодня так называется команда русских футболистов.

– Русских? Как интересно. Удивительно, насколько история идет по кругу. Даже моя нынешняя профессия постоянно возвращает меня в Россию.

– Только мысленно?

– Да. Я никогда не смогу забыть, как в двадцать первом году в Петрограде расстреляли практически всех моих родных. Но вернемся к Спартаку. Так называется русская футбольная команда, вы сказали? И что же?

– Мне крайне важно знать, насколько надежны предположения некоторых узких футбольных специалистов, утверждающих, что эта команда может стать фаворитом в борьбе за Суперкубок Европы.

– Это важно? Ну, алюминий, – это я понимаю. Но футбол? Просто мужское увлечение...

– Это увлечение тем, кто относится к нему профессионально, приносит огромные прибыли. Или – убытки. Все зависит от...

– От хорошей гадалки?

– Если бы так... Нет, это зависит от очень многих компонентов, графиня.

– От каких же, любопытно будет узнать?

– Ах, мадам, у каждой профессии свои тайны. Я же не прошу вас объяснить мне, почему легший вправо зародыш в разбитом голубином яйце означает для меня безусловный успех в борьбе с красноярским губернатором и местной криминальной группировкой за алюминиевый бизнес. Вы сказали, что будет так, а не иначе. Я вам поверил. Если прогноз будет точным, вы получите приличную премию. Кроме сегодняшнего гонорара, разумеется.

– А если я ошибусь?

– Не будем о плохом, давайте о хорошем. Если ваш совет по футбольному сюжету будет так же точен, как и по алюминиевому, гонорар будет столь велик, что надобность в использовании данной профессии для зарабатывания на кусок хлеба просто отпадет. Вы станете безусловно богаты.

– Да я и так не бедна, голубчик. Потому что я всегда даю надежные советы. И мне за них хорошо платят.

– Я всегда и везде плачу больше.

– Ах, мой друг, не в деньгах счастье. Или точнее – не только в них. Итак, – «Спартак»?

– "Спартак".

Графиня позвонила в крохотный серебряный колокольчик.

В гостиную на коротких толстых ногах, словно гимнастка, балансирующая на бревне, вкатилась Марта. В руках она держала низкую серебряную ваза в стиле эпохи Ренессанса. Карлица поставила ее на столик, чуть отодвинув в сторону чашку Исы и тарелку с круассанами. Тут же развернувшись и обдав чувствительные ноздри Исы терпким запахом смеси старушечьего сладкого пота и дорогого дезодоранта «для брюнеток зрелого возраста», она вышла из гостиной, чтобы через мгновение появиться снова, с трудом удерживая в каждой руке по живому голубю. Сунув одного из них в черную потную подмышку, она ухватила белого голубя одной рукой, а второй резко схватила со стола острый короткий нож и, стремительно взмахнув им так, что Иса непроизвольно отшатнулся, полоснула белого голубя по шее. Удерживая обеими руками трепыхающееся тельце птицы, карлица дала крови стечь в серебряную вазу.

Сунув переставшее дергаться тело голубя в висевшую на боку сумку из клеенки, она повторила процедуру с черным голубем, до того мгновения терпеливо сопевшему под мышкой карлицы и лишь закатывающему глаза в предчувствии скорой кончины.

Как ни странно, кровь белого и кровь черного голубя не хотели соединяться в единое кровавое целое и существовали в серебряной вазе каждая сама по себе так, что легко было проследить, где кровь одного, а где – другого.

Графиня осторожно взяла в сухонькие ладони серебряную вазу.

Марта выдернула из своего серебристого парика клок волос и круговым движением бросила его в воздух так, чтобы, планируя, локон опустился в серебряную чашу.

– Только судьба, – прошептала графиня.

Ее руки крепко стискивали серебряную чашу, не подставляя ту или иную ее часть так, чтобы волос упал в нужное место. В комнате с закрытыми ставнями не было ни дуновения. Марта стояла в стороне. Графиня, казалось, вообще не дышала. Затаил дыхание и Иса.

Короткий серебристый локон из парика карлицы сделал несколько кругов над чашей и опустился на ту часть, где багряно переливалась кровь белого голубя.

Графиня тихо кашлянула, и Назимов наконец выдохнул заполнивший легкие воздух. Карлица скрипнула клеенчатой сумкой. Неожиданно на стене часы громко пробили три удара. Иса невольно взглянул на свои «Картье». На них было десять часов утра. Он вопросительно посмотрел на графиню. Она приложила сухонький пальчик к губам. Было слышно, как сопит Марта. Дыхания же графини и Назимова не услышали бы и профессиональные «слухачи» с подводной лодки.

В старинных настенных часах что-то проскрежетало, они словно набрали воздуха, чтобы откашляться, и пробили вновь.

На этот раз – дважды.

Иса опустил глаза на серебряную чашу. В ней все так же автономно сосуществовали кровь белого и черного голубя.

Графиня не сделала ни малейшего движения. Но после двух ударов старинных часов в серебряной чаше началось какое-то движение, – вначале закружилась кровь белого голубя, потом – черного, потом они соединились в одно целое, утянув кругами пучок парика Марты на дно чаши.

Графиня устало вздохнула, жадно отпила остатки кофе из своей чашки. Иса невольно повторил ее движение. Вкуса кофе он от волнения не почувствовал.

– Вы все поняли? – тихо спросила графиня.

– Кажется да.

– Я не знаю, что это будет за матч, но это будет решающий матч. И выиграет в нем ваш «Спартак».

– Белый голубь?

– Белое на красном... Красное на белом... – загадочно прошелестела старая дама.

– А часы?

– Вы и сами догадались. Цифры говорят о многом...

– Счет в этом матче будет 3:2 в пользу «Спартака»?

– Это вы сами сказали.

– Решающий матч, – задумчиво процедил Иса... Это может быть только Суперкубок Европы, – не выиграв все остальные матчи, не пройдешь в финал. А в финале выиграет «Спартак». Со счетом 3:2. Если это знать за год до финала наверняка, то... То ваш гонорар, мадам, будет значительно выше, чем вы могли бы мечтать.

– Наивный юноша, – улыбнулась гадалка. – Я никогда не мечтаю о деньгах.

– О чем же вы мечтаете? – машинально, без интереса спросил Назимов.

– О встрече с моим дорогим Борисом, – так же машинально, слушая какую то музыку в себе, таинственно ответила графиня. – Знаете, мой друг, я всегда училась у него невозмутимости. Его невозможно было согнуть. Только сломать. И они его сломали, за неделю до расстрела он переслал мне стихотворение, в котором описал свою гибель.

Невозмутимый, как всегда,

С отвагой никому не нужной,

Так послужу мишенью я

Для дюжины немецких ружей.

Графиня приложила платочек к глазам, тяжело вздохнула.

– Он тоже умел предсказывать будущее. Но он мог предсказать будущее на час, день, неделю. Я же – только далекое будущее. Ваш «Спартак» победит в будущем году. Точнее – через год. В июне. И будет такая же жаркая погода. И матч состоится в Париже. Не знаю, почему в Париже. И не знаю, кто будет его соперником. Но точно знаю, что красно-белая команда победит. И счет будет 3:2.

Она закрыла глаза и словно медитировала. Назимов спокойно обвел цепкими глазами стены комнаты. На одной стене висели уже знакомые ему старинные часы с головой Минервы на фронтоне, часы, умевшие предсказывать счет в матчах. Одни эти часы, если они не врут, уже принесут ему, Исе, миллионы долларов.

На другой стене висела старинная картина, изображавшая пастуха и пастушку. Назимов не был знатоком живописи. Но если бы на его месте в эту минуту был Барончик, он без труда признал бы кисть великого Фрагонара. Впрочем, если бы в эту минуту в гостиной графини оказался Барончик, у него были бы другие темы для размышлений.

Потому что Барончик уже вложил три миллиона долларов в «ЕвроТОТО», поставив на победу «Барселоны» со счетом 3:2 над неизвестным ему пока соперником. В «Барсу» им уже вложено было столько, что отступать он был не намерен. Победить должна «Барселона». И точка.

Так что выдвижение на первые позиции европейского футбола московского «Спартака» никак не входило в стратегические планы Барончика.

Тем временем, словно сменив режим и вспомнив о своих прямых обязанностях, старинные часы на стене пробили один раз. Коротко. Иса взглянул на свои часы. Прошло всего полчаса с начала сеанса. На его «Картье» было 10:30.

– Мне пора, графиня. Как говорится, приятно было познакомиться.

– Хм. И мне было любопытно, – иронично хмыкнула хозяйка. – Надо же... «Спартак»... Даже не знала, что есть команда с таким названием.

– Так вы говорите, что ближайшее будущее предсказывать не умеете? – думая о своем, не акцентируя вопрос, словно бы прощаясь, мимоходом, спросил Назимов.

– Это, как говорится, другая специальность, – рассмеялась графиня.

Смех у нее был мелодичный, молодой. Должно быть, так она смеялась, когда за нею ухаживал в 30-е годы ее будущий муж.

«Это хорошо. Это очень хорошо», – подумал Иса. Вслух же он сказал другое:

– Жаль. А то я бы спросил у вас, что я буду есть на обед сегодня, – рассмеялся он.

– Если останетесь обедать, попробуете жаркое по-бургундски, которое мастерски готовит Марта.

Назимов на минуту представил себе еду, которую, стоя на подставке перед плитой, готовит дурно пахнущая Марта, и его чуть не стошнило.

– Счел бы за честь, графиня. Но дела. Боюсь, меня ждет самый обычный обед в офисе. Совершенно, знаете ли, нет времени.

Он изящно положил на стол конверт с гонораром и, слегка поклонившись хозяйке и не заметив корявого книксена Марты, вышел из квартиры.

Увы, нет в жизни полной гармонии. И хорошо, что гениально предсказавшая события будущего года графиня не могла предугадать то, что произойдет сегодня вечером.

А он мог. Потому что сегодня вечером графиня умрет...

ГЛАВА 2
НАЕДИНЕ С СУДЬБОЙ

"Третий самнит, пораженный Спартаком в сонную артерию, последовал за своими товарищами, лежавшими на арене. В это же мгновение и фракиец, – последняя и единственная надежда и поддержка Спартака, – пронзенный тремя мечами, упал мертвым, даже не вскрикнув.

По цирку пронесся гул огромной толпы, похожий на рев зверя, затем наступила такая тишина, что можно было ясно расслышать тяжелое, прерывистое дыхание гладиаторов. Нервное напряжение зрителей было так велико, что вряд ли оно могло быть сильнее, если бы даже от исхода этой схватки зависела судьба Рима..."

Барончик медленно опустил на теплую поверхность столешницы руку с сильной лупой. Удовлетворенно вздохнул. В сапфирах он разбирался вполне прилично. В его огромном ювелирном бизнесе, охватывающем практически весь мир, вращались, принося ему гигантские барыши, сапфиры из Австралии, Бирмы, Таиланда, Китая. Синие и зеленовато-черные австралийские ценились невысоко. Из Шри-Ланки – голубые, с фиолетовым оттенком – гораздо выше. Особенно дорогими были камни, имевшие желтые и оранжевые оттенки, получившие торговое название «подпаранджа». Впрочем, самые дорогие шриланкийские сапфиры – это голубые, звездчатые, с чудным оптическим эффектом.

Но настоящим чудом – естественно, после огранки на фабриках барона де Понсе в Амстердаме, – считались кашмирские сапфиры из Индии. Их месторождение было расположено на высокогорье, в Гималаях, и эксплуатировалось с переменным успехом с 1880 года.

Сколько денег он угрохал, – на взятки местным чиновникам, на убийство держателей акций, живших в разных странах мира, на высокогорные экспедиции, направленные на поиск новых месторождений, на доставку туда новейшего горного оборудования. Да, рабочие там были дешевы. Но на технике и технологии он, барон де Понсе, никогда не экономил.

И вот результат.

Он держал в руках полученный из Амстердама большой волшебно-синий камень и не мог на него налюбоваться. Интенсивно васильковый цвет с – как говорят ювелиры – шелковистым оттенком.

После огранки камень тянул на 260,37 карата. В платиновой оправе в окружении более мелких сапфиров и бриллиантов он станет центром броши.

Учитывая те барыши, которые сулила разработка архангельского месторождения алмазов, если удастся получить поддержку и Администрации Президента России, и самого Президента, стоимость броши терялась в ворохе больших цифр.

Барончик уже знал, кому он подарит брошь с этим сапфиром.

Удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, он почти автоматически включил пульт управления огромным, в полстены телемонитором.

И невольно вздрогнул.

Прямо на него, из глубины футбольного поля, с полуоткрытым от напряжения ртом бежал молодой красивый парень с короткой стрижкой.

Камера телеоператора скользнула вниз, и стало ясно, что к ногам парня в красно-белой форме словно прилип футбольный мяч. Это было как наваждение: парень несся на большой скорости, а мяч при этом устремлялся вперед с такой же скоростью, словно был связан с ногой футболиста невидимым магнитом.

Казалось, он так, с мячом, и ворвется в штрафную площадку противника. Огромный стадион замер. Барончик почувствовал, как это напряжение тысяч болельщиков передалось и ему.

И паренек с короткой стрижкой пробил. Но не по воротам. Длинным пасом он бросил в прорыв на левом фланге либеро. Вратарь невольно рванулся влево, закрывая ворота от возможного прострельного удара.

Но оставленный без внимания парень, с румяным лицом и короткой стрижкой, рванулся справа на передачу, которую ждал. Либеро с левого фланга вернул ему мяч, буквально положив его на бутсу. И нападающий красно-белых пробил точно. Безукоризненно точно. В оставленный без попечения вратаря верхний угол ворот.

Московский «Спартак» выигрывал у римского клуба второго дивизиона товарищеский матч со счетом 3:2.

До конца игры оставалось две минуты. И, судя по настрою красно-белых, уступать этот, пусть и «товарищеский» матч римлянам они не собирались.

Барончик нервно дернул головой слева-вверх, вправо. Задумался.

В конце концов, это всего лишь товарищеские матчи. Но в мире футбола, как ни странно, так мало случайностей. В мире большого футбола. Где играют не только футболисты. Где играют очень богатые люди.

Не доверяя телефону и секретарю, он подошел к сейфу, открыл его после нескольких непростых манипуляций, вынул новейшее детище парижской фирмы «Романталь» – миникомпьютер прямой спутниковой связи с абонентом, абсолютно защищенный от подключения хакеров и снятия информации с дисплея, – так, во всяком случае, утверждали владельцы фирмы. За те деньги, что заплатил Барончик, – вполне возможная вещь.

Пройдя тернистый путь нескольких кодов, барон де Понсе нашел нужный сайт, вышел на связь с абонентом и передал приказ, набрав его вначале на экране своего дисплея на русском, а потом, подключив декодер, зашифровав его шифром, известным лишь ему и абоненту.

«Полю. Срочно проследить все футбольные контакты Назимова. Выявить все „странности“. Полная инициатива. Кодовое слово „Спартак“. Доложить».