Текст книги "Гладиаторы «Спартака»"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Выйдя из комнаты отдыха рабочих, Марчелло положил пакет на цементный пол, достал из него пластиковую бутылочку, потряс ею возле уха. Порошок зашуршал в бутылке, доказывая свое присутствие.

«Это хорошо», – глубокомысленно заметил себе Марчелло и, подкатив лестницу, взобрался к топливному баку. Открыв тяжелый колпачок, он всыпал в бак половину содержимого бутылки. Потом повторил операцию со вторым баком. Взглянул на часы: нужно было торопиться.

Когда он вышел с территории аэропорта, то нашел старый, проржавевший контейнер для мусора на обочине пыльной дороги, бросил туда и кассету, и пустую пластиковую бутылочку, затем поджег пачку сигарет и кинул сверху. Как ни странно, пламя сразу же полыхнуло вверх. Зато сгорели и пачка, и бутылка, и кассета в мгновение ока, не успев привлечь внимания дежуривших в аэропорту пожарных.

Когда Марчелло уже сел в автобус, направлявшийся в город, из комнаты отдыха вышел бригадир. Ни он, ни его коллеги не помнили ничего из того, что произошло с ними несколько минут назад – ни Марчелло, ни кассеты, ни порно-дивы Ламбрози с ее «глубоким горлом». Ничего...

Теперь и Верду и Марчелло оставалось только ждать, как развернутся события. Развертываться же они должны были по сценарию сержанта.

Так и бывает, когда у фильма один сценарист. Здесь же случилась накладка. В хорошо продуманный план Поля вмешался случай в лице бывшего спецназовца внутренних войск, перешедшего после расформирования отряда в Отдел специальных операций Генпрокуратуры России и получившего там сразу же не только чин юриста первого класса, соответствующий армейскому званию капитана, но и пароль Князь.

Юрий Князев с юных лет имел склонность к изучению иностранных языков. До военного училища окончил английскую спецшколу, причем второй язык – французский знал не хуже, чем первый. Хотя на военной службе язык ему и не пригодился ни разу, он упрямо «сохранял» два полученных языка, читал книги, вел мысленные диалоги. А когда судьба свела его в ОСО с другим таким же бывшим спецназовцем, получившим кодовое имя Бич, уговорил его с нуля начать изучение французского и итальянского. За полтора года службы они основательно понаторели в разговорном. И хотя писали еще с ошибками, способности к языкам позволили обоим молодым офицерам с честью выполнить задания в Турции, Египте, Израиле. Правда, там акцент был простителен. Но и в Италии, оказавшись с конкретным заданием в Риме, Князь мог выдавать себя за француза и говорить по-итальянски с легким акцентом.

...Человек, за которым он следил вот уже месяц, разговоры которого прослушивал и в номерах гостиниц, где он останавливался, в комнате пансиона в Париже и Лионе (там Князь выдавал себя за итальянца, с легким акцентом говорившего по-французски, слава Богу, документы позволяли любую легенду), и здесь, на узких улицах, древних площадях и в холодных нефах старинных соборов Рима. Поздно вечером он с помощью компактной аппаратуры, закамуфлированной видео– и фотокамерами, суммировал записи, анализировал их для досье и последующего анализа в ОСО вместе с полковником Егором Патрикеевым, сжимал информацию до цифрового «выброса» так, что мог бы при встрече с другим агентом передать весь «банк данных» в течение мгновения на расстояние 20-30 метров на принимающее устройство курьера. Однако в функции Князя входило не только собирать досье на Поля Верду, но и принимать решения по предотвращению тех или иных акций, порученных сержанту боссом.

Похоже, такой момент наступил. Переведя «банк данных» в «информационный выстрел», Князь заложил аудиодискету в фотоаппарат и, ровно в 16 часов по римскому времени проходя мимо пожилого господина, читавшего книгу Марчелло Буччи на каменной скамейке возле фонтана Триволи, направил фотокамеру вначале на фонтан, а затем, незаметно опустив объектив, на стоявший возле читающего римского интеллигента транзисторный приемник. Нажав на кнопку передачи информации, Князь был уверен, что аппаратура не подведет и весь «банк» в течение считанных долей секунды перейдет к курьеру.

Далее он мог не волноваться о собранной информации. У него еще оставалось время для того, чтобы попытаться изменить саму ситуацию, о которой он собирал информационные данные.

К сожалению, все его попытки выйти на администрацию аэропорта и уговорить отложить рейс 2354 Рим – Москва, которым улетала на родину и команда «Спартак», ничем не закончились. Князь не мог привести нужные убедительные аргументы. Он попробовал выйти на начальника службы римских карабинеров – контакт с ним ему дал Егор Патрикеев на крайний случай. Но сеньора Дино Массури не оказалось в Риме, а его заместители были «не в курсе» договоренностей службы карабинеров и ОСО Генпрокуратуры России о взаимной поддержке специальных операций. На территорию ангаров Князя просто не пропустили.

До вылета оставалось совсем немного времени. Команда «Спартак» уже прибыла на регистрацию. Лицо Романцева выглядело усталым, но довольным. Среди футболистов Князь узнал президента Клуба «Спартак», который поддерживал все спартаковские команды, не только футбольную, и Фонд которого помогал ветеранам, строил спортивные площадки для юных спартаковцев, – академика Петра Зрелова. Как всегда элегантно-небрежно одетый, в слегка мятых светлых фланелевых брюках и белой тенниске (все его небрежно-спортивные одеяния стоили, тем не менее, приличных денег, ибо академик, являвшийся одновременно президентом крупного и раскрученного холдинга «Диалог», был не бедным человеком и мог одеваться в лучшей спортивной фирме Италии «Мазаччо ди Корнезе»), Петр Зрелов был откровенно доволен игрой, – не только счетом, но и мужеством и мастерством спартаковцев, сражавшихся при явной недоброжелательности боковых судей, до конца.

– Петр Семенович? – сделав обрадованное выражение лица, бросился к нему Князь.

Тот не успел ответить, что «не имеет чести знать», как Князь уже тряс хрупкую руку загорелого академика и, приблизившись как бы для дружеского объятия, успел шепнуть на ухо:

– Я от Патрикеева.

К чести Зрелова, он мгновенно (вот что значит математик и электронщик по профессии) просчитал ситуацию и радостно закричал в ответ:

– Привет, дружище! Какими судьбами?

Князь отвел Зрелова в сторону и сообщил:

– Отговорите Романцева лететь этим рейсом.

– Это еще почему?

– Есть основания полагать, что самолет заминирован или в топливо добавлен специальный конденсат, забивающий фильтры. Самолет может не долететь до Москвы.

– Но если даже это удастся сделать, что же остальные пассажиры?

– Естественно, мы не должны допустить, чтобы самолет вообще поднялся в воздух. И если Романцев, с его известностью в Италии, заявит о своих подозрениях, вылет будет отложен, самолет проверен и...

– Я понял. Это трудно. Олег Иванович не простой человек.

– Был бы простым, его команда не стала бы европейским лидером...

– Это так.... Но не знаю даже, как к нему подступиться с этим.

– Время идет. Причем стремительно. Началась регистрация. Нужно, чтобы вы убедили Олега Ивановича, а он – администрацию аэропорта. Необходимо проверить и самолет, и прежде всего – топливо....

Тем временем в сценарий вмешался еще один «сценарист» по имени Иса Назимов. Получив от агентов достоверную информацию о том, что люди Барончика подготовили взрыв самолета «Ал Италия» с командой «Спартак» на борту, он отдал жесткую команду помешать этому.

Через пятнадцать минут после получения команды полковник в отставке Феликс Анатольевич Зверев, утром прилетевший в Рим, уже знал, что ему следует делать. Нужно было во что бы то ни стало спасти спартаковцев. Сам он всю жизнь болел за ЦСКА и не стал бы переживать, если бы команда конкурентов навсегда выбыла из борьбы. В то же время в глубине души он оставался русским человеком и конечно же болел за «Спартак» во время его международных матчей. Тут же вопрос стоял и вовсе круто: победа в «ЕвроТОТО».... А когда к этой интриге добавлялись крупные гонорары от Исы за действия, направленные в защиту и на пользу спартаковцам, которые и должны были выиграть «матч века», то сомнения улетали куда-то на третий план.

В отличие от другого русского офицера, который в это время также пытался спасти «Спартак», но при этом думал еще и о двух сотнях жизней остальных пассажиров лайнера, полковник Зверев давно отбросил все нравственные химеры и для него существовало только задание.

– Если нужно, чтобы лайнер со спартаковцами остался цел, а погиб другой и иного выхода нет, значит, «Карфаген должен быть разрушен»....

В военной академии у полковника были только пятерки по истории. Как и в институте, где из них делали будущих разведчиков, атташе и военных переводчиков.

– Ну и кому это теперь надо? – грустно спросил сам себя полковник, имея в виду оставшиеся глубоко в памяти латинские изречения и отрывочные исторические знания....

Когда спартаковцы еще застегивали молнии на своих спортивных сумках, готовясь спуститься к автобусу и направиться в аэропорт, когда бригадир запечатал крышки топливных баков самолета рейса 2354 и дал команду водителю автотягача тащить лайнер из ангара, полковник уже пятнадцать минут как находился в аэропорту и активно действовал. Люди в форме военной полиции появились в двух ангарах – 2345 и 2354 одновременно. По трафаретам в мгновение ока были сменены реквизиты на крыльях, фюзеляже, бортах. После чего самолет с номером 2345 отправился в ангар 2354, а его собрат с номером 2354 – в ангар 2345. Впрочем, к тому времени, когда лайнеры поменялись ангарами, номера на их поверхностях уже соответствовали номерам ангаров и номерам рейсов, которыми они вылетали из Рима.

– Менять топливо уже некогда, – заметил сквозь сжатые губы полковник Зверев. – «Карфаген должен быть разрушен».

Когда в результате активных возражений академика Зрелова и «коча» русских Романцева рейс все же отложили, вскрыли пломбы топливных баков и еще раз (второй пилот клялся, что сделал пробы очень тщательно в день рейса) проверили топливо, оказалось, что оно полностью соответствует нормам.

Романцев был настолько сердит на Зрелова, что попросил стюардессу предоставить ему место как можно дальше от президента Клуба «Спартак». Сказать, что Зрелов был несколько смущен таким оборотом событий, значит не сказать ничего. Но он не мог выразить свое возмущение ложным сигналом, так как посланца полковника Патрикеева в момент посадки в самолет уже не было рядом.

– Ничего, в Москве я все выскажу Егору. И ему придется очень трудно, когда он попытается помирить меня с Романцевым.

Впрочем, забегая вперед, отметим, что трудности эти оказались не столь большими, как это предполагал Петр Зрелов.

А все потому, что в драматургию вмешалась «третья сила» в лице полковника Зверева.

В самолете, которым вылетала из Рима спартаковская команда, топливо действительно было отличным.

Чего не скажешь про борт 2345, который вылетал рейсом 2354, имея в топливных баках конденсат «кристаллоид 216» – новейшее достижение одной из лабораторий Барончика в окрестностях Парижа. После 15 минут полета это вещество, вступив в реакцию с керосином, кристаллизовалось и еще через пять минут полета намертво забивало разбухшими гранулами фильтры турбин. У самолета просто не было шансов долететь до земли даже на бреющем полете. После нескольких попыток «чихнуть» мотор взрывался.

Когда оба рейса уже были объявлены – один на Москву, второй – на юг, в Каир, – в пансионате, где Поль уже упаковывал немногочисленные вещи в кожаный кофр, произошел еще один незначительный инцидент, который, правда, не мог оказать влияние на ход событий этой истории, но который, однако, был крупной трагедией. Для одного конкретного человека. Для бармена Пьетро, который был на все руки мастер. Он не очень хорошо видел и слышал, и потому особенно дорожил своим местом. Поскольку пансион был небольшой, Пьетро успевал вносить и выносить вещи постояльцев, смешивать коктейли или быстро приготовить кофе и подать их в номер, а если постояльцы просили привести девочку или мальчика, бармен не чурался и такой работы, тем более что имел свой процент и от клиента, и от малолетних проституток и проститутов, толпившихся на крохотной площади имени князя Куртини в квартале от пансионата.

Клиент уже готовился к отъезду. Его номер находился на шестом этаже. Конечно, для прислуги такие пансионаты очень неудобны. В шестиэтажном отеле всего 12 комнат – по две на этаже. И лифта нет. Так что набегаешься. Хорошо еще, что вещей у господина с шестого этажа, кажется, не было. Он, впрочем, и не заказывал носильщика, возможно, надеясь сам спуститься с шестого этажа со своим нетяжелым кожаным кофром. И, возможно, поэтому, забыв обычную предосторожность, говорил в эти минуты по сотовому телефону спутниковой связи со своим патроном в Париже о таких вещах, о которых никогда не стал бы говорить, даже на сотую долю вероятности предполагая, что его может услышать кто-то посторонний.

– Да, патрон, да. Хм.... Извините, но самолет все-таки взлетит.

Видимо, абонент высказал достаточно жесткое несогласие с такой версией.

– Вы не поняли, патрон, – ухмыльнулся грубым загорелым лицом постоялец пансиона. – Самолет взлетит, но через пятнадцать минут полета он будет вынужден сделать непредвиденную посадку.... Нет-нет, обижаете, босс, он совершит посадку в виде отдельных фрагментов металла и пассажиров. Да-да, проблема будет решена окончательно. У вас больше не будет трудностей с этим «Спартаком». Да, уверен, что самолет взорвется на высоте около 7 тысяч метров, не набрав даже потолка. Да, ха-ха. Сержант Поль знает, что делает.

Окончив разговор, постоялец воткнул антенну в корпус аппарата, сунул его машинально во внутренний карман куртки и обернулся на шорох возле двери.

Там стоял с белым лицом бармен-стюарт этого зачуханного пансиона, такой же зачуханный, как и провонявший чужим потом, бедностью и скукой номер. На лице паренька был ужас, очки с сильными диоптриями запотели от страха.

– Я хотел отнести, если позволите, ваш чемодан вниз, – пролепетал он, кивнув на небольшой кожаный кофр.

– Не беспокойся, сынок. Я сам в силах отнести его, – ответил сержант по-итальянски. – А скажи-ка мне, дружище, знаешь ли ты французский, – спросил он, вплотную подходя к трясущемуся от страха юноше.

Тот яростно покачал головой.

– А ведь свой вопрос я задал именно на этом языке. Впрочем, это пустяк, уже не имеющий значения. Слово «Спартак» одинаково звучит и по-итальянски и по-французски. Я очень сожалею, малыш. Ты не сделал мне ничего плохого, кроме того кофе, который подал сегодня утром...

Поль грустно усмехнулся.

– Ты прав, за это не убивают. Просто жизнь, старина, такая сволочная штука, что даже в мирное время – если ты не убьешь, то убьют тебя.

Взяв юношу за обшлага его форменной гостиничной куртки, Верду подвел, точнее подтащил его к окну и, держа паренька левой рукой за воротник, правой распахнул створки. Выглянул наружу. Внизу был хозяйственный двор, покрытый булыжником. Недавно помытый, он сверху выглядел вполне пристойно. Даже странно для итальянцев, не отличавшихся, с точки зрения Поля, особой чистоплотностью.

Приподняв тщедушное тело юноши левой рукой, он ударил правой его в лицо, затем ухватил за ремень брюк, чуть приподнял и без особых усилий выбросил вниз, как выбросил бы ненужный манекен...

Прислушался: тупой стук головы о камень успокоил сержанта. Он выглянул, но так быстро, чтобы другие любопытные все же не засекли его.

И, судя по неловкой позе, подогнутой правой ноге и вытянутой вперед левой руке, а также по большой луже бордовой жидкости, образовавшейся вокруг головы несчастного, Верду понял, что эпизод завершен.

После этого он закрыл окно и локтем ударил в большое стекло так, что оно выпало крупными и мелкими осколками наружу.

Если учесть, что пока он вел паренька к окну, держа левой рукой за ворот, правой крепко сжал запястье юноши, вспрыснув прямо в вену конденсат алкоголя и депрессанта, любая судмедэкспертиза констатирует: юноша был пьян и, судя по анализу крови, находился в состоянии сильной депрессии.

«Наверняка полиция в ходе расследования обнаружит, что у него были крупные неприятности. У таких заморышей и неудачников всегда одни неприятности», – лениво подумал сержант, как обычно оставшись довольным собой и проделанной работой.

Спустя некоторое время, когда Поль уже садился в поезд Рим – Милан – Лион, судмедэксперт, осматривавший труп самоубийцы, обнаружил в его глазу стеклышко.

«Наверное, оконное стекло», – подумал он, складывая осколки в прозрачный полиэтиленовый пакетик.

Он мог ошибиться, поскольку во время падения очки паренька отнесло порывом ветра, и они упали в мусорный бак, стоявший в метре от места его падения.

Уже потом, в морге, патологоанатом вынет мелкие стекла из глаза юноши и обнаружит, что они – от стекол очков. Начнут искать очки. Найдут их, к счастью, в мусорном баке, но со сломанными стеклами. Возникнет версия, что юноша вначале, чтобы сломить его сопротивление, получил сильный удар в лицо, причем не кулаком, а основанием ладони, типичный удар спецназовца или солдата Иностранного легиона, совершаемый не в состоянии аффекта, а умышленно – на поражение. Тогда засомневавшись в действительном опьянении (тем более что соседи и владельцы пансиона подтвердят – юноша не пил) и состоянии депрессии, патологоанатом еще раз осмотрит тело и найдет две крохотные ранки на запястье, сделает биохимический анализ крови, взятой из ранок, и убедится, что концентрация препаратов в этом месте особенно сильна. Версия убийства станет для следователя отдела убийств римской полиции достаточно вероятной. Специалисты-эксперты сумеют доказать, что, судя по месту падения, выпасть он мог только из номера с шестого этажа. Выяснить, кто в тот день находился в номере, не составит труда. Как и выяснить, куда и когда постоялец направился из Рима.

...Поль смотрел в окно. Он не ждал, что ему будет виден взрыв над Римом, когда самолет, уносящий победителей матча на Кубок «ЕвроТОТО» в Москву, развалится на куски в небе.

Он ждал сообщений радио. Обычно папарацци успевают передать свежую информацию о такого рода событиях прямо в эфир через считанные минуты после происшествия.

Верду не ошибся и на этот раз.

– Экстренное сообщение! В небе над Римом только что произошло крушение самолета авиакомпании «Ал Италия». Подробности через несколько минут!..

Подробности Поля не интересовали. Он запер дверь купе, набрал номер босса и довольным голосом сообщил:

– "Спартака" больше нет. Нет и проблем.

Однако у самого Верду проблемы только начинались. В дверь купе постучали...

ЧАСТЬ II
БОЙ С ТЕНЬЮ

ГЛАВА 1
СЛЕДЫ ВЕДУТ В АНДОРРУ

Координационное совещание прокуроров субъектов Федерации закончилось в 14:00. Прокурорские генералы, переговариваясь по теме дня – «Усиление борьбы с организованной экономической преступностью», кто на лифте, кто пешком двинулись в столовую. Все были в синей форме с зеленым кантом и синими погонами, в глазах рябило от звезд. Трехзвездный генерал – госсоветник юстиции I класса Борис Михайлович Кардашов подошел к двухзвездному питерскому горпрокурору Ивану Петровичу Ермилову, взял за плотный локоть, чуть попридержал.

– Нет, нет, Петрович, и не закуривай. Вредно перед едой.

– Так там очередь выстроится, пока рассосется, можно перекурить.

– Я тебе другое предлагаю: зайдем ко мне в кабинет, выпьем крепкого чайку с бутербродами, Мариночка уже приготовила, поговорим. А там и супцу можно не торопясь похлебать. Сейчас самое тихое время – ни Генеральный не вызовет, ни звонков тебе от «смежников». Все знают, что у нас координационное совещание.

На круглом «гостевом» столе действительно уже стояла большая тарелка, точнее даже блюдо с бутербродами – с сыром, колбасой, ветчиной, красной рыбой, и дымились стаканы в подстаканниках с крепким ароматным чаем.

– Как это вы так точно рассчитали? – удивился Ермилов.

– Как-никак, по следствию работаем, – рассмеялась очаровательная Марина. – Свои источники везде....

Ермилов устало вытянул ноги, потер жесткой рукой щеки, глаза.

– Извиняй, в вагоне выспаться не сумел. Все эту историю в уме проигрывал.

– Я тебя для того и позвал, чтобы о ней поговорить. Полагаю, к вечеру, ко времени отъезда на Московский вокзал, а может еще и на вокзале, к тебе стеклась вся или почти вся информация по происшествию. У нас с тобой есть свободных полчаса. Потом, скорее всего, меня Генеральный вызовет, – он под свой контроль взял и взрыв на Васильевском острове, и кражу на Подворье Ильинского монастыря. Буду докладывать.

– Что за кража?

– Похитили редкую работу мастера эпохи позднего итальянского Возрождения Джакомо Маренизи «Сусанна и старцы». Стоимость ориентировочно около 500 тысяч долларов.

– Бывали кражи и покрупнее.

– Но это – редкая ситуация, украдена вещь из помещения, принадлежащего Русской православной церкви. А Президент, сам знаешь, с РПЦ старается дружить. Кроме того, во время похищения убиты два человека – послушник и семинарист или слушатель духовной академии, пока точно не знаю. Патриарх сам звонил в аппарат Президента. Хозяин взял на контроль. И значит – Генеральный тоже.

– А почему Генеральный так внимателен к василеостровскому взрыву? Вроде бы разборки между олигархами. А олигархов никто не любит – ни мы в Генпрокуратуре, ни Президент, ни народ.

– Дело, чтоб ты знал, тоже на контроле у Президента и соответственно у Генерального. И дело вовсе не в олигархах. Суть вопроса в том, что спортивно-оздоровительный корпус в Парголово начал строиться давно, когда Президент еще был заместителем мэра Санкт-Петербурга....

– Ну, это я, как-никак, знаю....

– Так вот, став Президентом, он взял строительство комплекса под свой личный контроль...

– Этого я не знал. Вроде у него и без того делов хватает....

– А ты там, у себя в «северной столице», многого не знаешь. Открываю тебе секрет государственной важности. Но дома, в Питере, никому ни слова. Ему еще через четыре года на второй срок баллотироваться, и терять голоса питерцев, страстных болельщиков «Зенита», ему ни к чему....

– Неужто он болельщик «Спартака»?

– Вот что значит бывший следователь по особо важным делам. Расколол ситуацию. Так и есть. Словом, Генеральный с нас с тобой не слезет, пока не раскрутим это дело.

– Раскрутить будет не просто, – задумался Ермилов, машинально, не чувствуя вкуса, прихлебывая горячий чай.

– Да ты ешь, ешь, знаю я тебя, ты, как у тебя на контроле сложное дело, так начинаешь курить не переставая, а есть забываешь. Ешь, нам с тобой еще работать и работать, здоровенькими надобно оставаться.

– Это навряд ли получится, – печально улыбнулся Ермилов, прислушиваясь, как его язва реагирует на копченую колбасу и красную рыбу.

– Итак?

– Итак, рассказываю, как говорится, подробности. Рано утром Свиридов выехал из дома на Васильевском острове, в 7:30 утра. Точнее в 7:25. Потому что не успел он проехать три квартала, как все и произошло. Время взрыва установлено точно по свидетельствам очевидцев, по замершей стрелке часов на руке – 7:30. Машина остановилась перед светофором.

– Он был в машине один?

– Ну, водитель, конечно....

– Само собой. Охранник?

– Да, последнее время, когда стали возникать угрозы по телефону и письменно, он усилил охрану: один впереди, рядом с водителем, и два сзади – с двух сторон прикрывая Свиридова.

– По линии МВД, ФСБ не было идеи дать ему дополнительную охрану? Все же и телефонные угрозы, слава Богу, нынче фиксируются, а уж письменные – есть основания для возбуждения уголовного дела.

– Основания были, заявления Свиридова не было. Уперся.

– Почему?

– Полагал, что сам разберется. Он, ты знаешь, мужик был самоуверенный.

– Ну, охрану и без возбуждения уголовного дела могли бы усилить. Да я понимаю, все мы задним умом сильны. А по закону, ты прав, не придерешься. Только вот Свиридова больше нет. Извини. Продолжай.

– Когда машина встала на перекрестке перед светофором, далее я излагаю версию, по кирпичику сложенную из множества показаний, подтвержденных самыми первыми выводами экспертов, к машине, лавируя между автомобилями, ждущими зеленый свет, подошел некий человек в черной кожаной куртке, такой же кепке, черных брюках-джинсах и черно-белых кроссовках. Воротник куртки был поднят, кепка надвинута на лоб, черты лица никто не рассмотрел, фоторобота не получилось, клоки светлых волос, в двух местах выбивавшихся из-под кепки, могли бы быть частями парика, специально одетого для антуража и отвлечения.

– Он вызвал у кого-либо подозрение?

– Нет. В руках он держал стопку газет «Черный кот».

– Что за газета такая?

– Это новая детективная газета, в ней публикуются все «короли» жанра – и московские и питерские. Распространяется с октября 2000 года по всей территории нашей страны тиражом около миллиона экземпляров.

– Этот канал изучили?

– Досконально. При условии предоплаты, часть тиража может выкупить в агентстве «Черного кота» на Невском любой гражданин без предъявления документов. Плати, бери и распространяй. Условие издателей газеты одно: продавать каждый экземпляр не дороже 30 рублей.

– Газету?! Такая дорогая?

– А ты почитай, не оторвешься. Да и «толстушка» она, фактически, покупаешь за четвертной целую книжку.

– По сколько продают?

– Покупная цена для распространителей – червонец. Все, что сверху, – твой навар.

– Слушай, может, ну ее на фиг, прокуратуру эту: неблагодарная, малооплачиваемая работа, все тебе мозги полощут, от прессы до близких родственников, рабочий день ненормирован. А тут – погулял по Питеру и ненароком сгреб дневной заработок министра. Значит, – уже серьезно спросил Кардашов, – эта линия бесперспективна?

– Увы.

– Дальше?

– На человека в черной кожаной экипировке никто внимания не обратил. Вспомнили о нем позднее. А так он подошел к машине Свиридова. Правой рукой помахал перед сидевшим на переднем сиденье охранником экземпляром газеты «Черный кот». Охранника газета не заинтересовала по той простой причине, что в соответствии с его профессией его дело – не на уличных продавцов глаза пялить, а об охране «клиента» думать.

– Плохо он думал, как оказалось.

– Нечего возразить. Но и ситуация нештатная. А охранник – обычный бывший офицер, умеющий стрелять, боксировать, прикрыть телом.

– Последнее ему, кажется, тоже не удалось.

– И тут нечего возразить.

– Но о мертвых, как говорили древние, либо хорошо, либо ничего. Дальше?

– Правой рукой он, значит, газеткой перед стеклами помахивал, а левой, как показали потом свидетели – водители машин, стоявших перед светофором в том же ряду и чуть позади, поставил что-то на крышу машины Свиридова.

– Это была мина?

– Да, мина с присоской. Как потом показали наши эксперты по баллистике, эквивалент 200 граммов тротила.

– Серьезно.

– Но охранник, сидевший справа от Свиридова на заднем сиденье, засек нештатное движение левой руки гражданина в кожаной кепке, и, поскольку еще не дали зеленый, когда мужик с газетами ушел в сторону, – охраннику не было видно, куда тот ушел, – он, открыл дверь, выскочил наружу, увидел посторонний предмет на крыше машины, как раз над головой Свиридова, и попытался этот предмет оттуда сбросить. Но у него ничего не получилось.

– Сильная присоска?

– Куда сильнее. Здоровый мужик, спортсмен, находчивый, с накачанными мышцами, двумя руками сдвинуть ее не смог.

– Это его показания?

– Да. Он остался жив, но сильно, очень сильно поранен. Левую руку и левую ногу почти полностью оторвало, селезенку тоже ампутировали.

– А что с машиной, которую оставил гражданин? Я так понял из сообщения прессы, что «продавец» вышел из машины, притормозившей перед красным светом на перекрестке?

– Он в нее не вернулся. И другим автомобилям пришлось непросто, – она создала пробку. Вообще события развивались очень быстро. Киллер в доли секунды устанавливает мину на крыше машины Свиридова и, обогнув ее сзади, не попав на глаза другим водителям, то есть не засветившись лицом, уходит на мостовую, теряется в толпе.

– Так, зажегся красный, что дальше?

– Дальше начинается фантасмагория. Оказывается, что машины впереди «тачки» Свиридова, слева, справа и сзади оставлены водителями. Они, пока горел красный, оставили машины и незаметно ушли.

– Но это же секунды....

– Да.

– Но такого не бывает. Значит......

– Мы тоже об этом подумали. Обследовали всю территорию вокруг, проверили систему включения-выключения светофора. Нашли на балконе одного из домов, стоящих на углу, где произошло несчастье, кадмиевую лазерную «пушку», луч которой был направлен точно в пульт ручного переключения светофора.

– Не понял.

– Переключение автоматическое, недоступное постороннему влиянию. Но есть и пульт ручного переключения. На случай, если регулировщик из ГИБДД сочтет возможным или необходимым вручную регулировать движение в нештатной ситуации: пульт закрыт. И на него воздействовала «пушка», застопорив на нужное для преступления время, «красный». Просто заблокировала переключение, пока не было совершено преступление.

– Квартиру, с балкона которого прошел сигнал блокировки, проверили?

– Естественно. Владельцы однозначно были на даче, пенсионеры.

– Дальше?

– В 7:32 машину, в которой сидели Свиридов, два его охранника...

– А третий?

– Он выскочил из машины, я говорил, пытался рукой сбросить мину, потом рванул из салона монтировку, пробовал сбить ею, ничего не получилось, да в него еще и был произведен выстрел из СВД – снайперской винтовки Драгунова, – это потом и по гильзе на крыше соседнего дома, и по пулькам, которые выковыряли из сгоревшего остова машины, определили. В это время дали зеленый свет, все машины из первого и четвертого рядов рванули вперед, машины слева, справа, сзади и спереди машины Свиридова, оставленные без водителей, перекрыли свиридовской машине варианты. И тут ее рвануло. Из машины не выйти, кто не был уничтожен взрывом, тот сгорел заживо.

– Взрыв направленный?

– Фактически да. Свиридова на заднем сиденье размазало на молекулы. Сидевших рядом разорвало на крупные куски. Водитель, смертельно раненный, сгорел, а охранник, который выскакивал из салона и пытался сбить мину, как я докладывал, потерял руку и ногу, но остался жив. Такая вот арифметика, Борис Михалыч.

– Так. С этим понятно. Чай еще будешь? Мариночка, – Кардашов нажал на письменном столе кнопку связи с секретарем, – сваргань нам, пожалуйста, еще по стаканчику, с лимоном.

Помолчали, поговорили о каких-то пустяках.

– Как дочь? – спросил питерский прокурор.

– Все бы хорошо, одно плохо – рано или поздно приходится отдавать свою любимую доченьку какому-то постороннему мужику.

– Был бы человек хороший.

– А какой бы хороший ни был, все равно – чужой. Жалко.