Текст книги "«Сталинские соколы» против асов Люфтваффе"

Автор книги: Георгий Баевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Орден Александра Невского

11 января 1945 года в полку получен приказ командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И.С. Конева о переходе войск фронта в наступление. Состоялся митинг личного состава полка под гвардейским Знаменем.

Наш полк вместе с другими полками истребительной дивизии в тесном взаимодействии с ударной авиацией предполагалось использовать для прикрытия сосредоточения главных сил фронта на Сандомирском плацдарме, для поддержки наших войск при прорыве вражеской обороны и развития успеха сухопутных войск, для прикрытия переправ на Висле, нанесения ударов по переправам противника на реках Нида, Пилица и Варта и по аэродромам противника. Немецко-фашистское командование придавало чрезвычайно важное значение обороне на Сандомирско-Силезском направлении, выводившем наши войска кратчайшим путем к центральным районам Германии, и подготовило здесь глубоко эшелонированную оборону, которая включала ряд укрепленных городов и крупных населенных пунктов: Островец, Скаржиско-Каменна, Кельце, Хмельник, Бреслау, Глогау. В полосе фронта оборонялись 4-я танковая и 17-я полевая армии противника.

1-й Украинский фронт главный удар наносил с Сандомирского плацдарма в общем направлении на Хмельник, Радомско, Бреслау с целью прорвать вражескую оборону, рассечь и уничтожить противостоящую группировку. На правом фланге ударной группировки, где в течение первых дней наступления вел активные боевые действия 5-й гвардейский полк, наши войска окружали и уничтожали сильную островецко-опатувскую группировку.

Наступление войск фронта началось 12 января рано утром с артиллерийской подготовки. Авиационная подготовка, к которой наш полк готовился, по причине сложных метеоусловий не проводилась. Однако при низкой облачности и ограниченной видимости наиболее подготовленные летчики парами, а то и звеньями вылетали на свободную «охоту» и штурмовку войск противника в районы Хмельник и Кельце. С улучшением погоды с 16 января наши войска при поддержке 400 штурмовиков и бомбардировщиков разгромили в районе Хмельника вражескую ударную группировку. Улучшившаяся погода позволила развернуть активные действия авиации, и к исходу дня 17 января войска фронта разгромили основные силы 4-й танковой и 17-й полевой армий противника. В это время в воздухе мы часто встречали «Аэрокобры» из дивизии А.И. Покрышкина. Мы же продолжали сопровождение больших групп Ил-2 и Пе-2 в район Скаржиско-Каменна и далее на запад. Летали, как правило, с бомбами ЗАБ-50, ТШ-100 (термитные шарики) и АОФ-50.

Немецкие самолеты в воздухе появлялись редко. Войска фронта, осуществляя стремительное наступление, к 25 января вышли на Одер на фронте Кебен, Глогау, Оппельн, форсировали реку в нескольких местах и к 3 февраля овладели плацдармами на левом берегу. К 30 января Красной Армией был полностью занят Силезский промышленный район.

Стремительное наступление наших войск на запад уже к 20 января привело к большому удалению линии фронта от аэродромов базирования нашей авиации. Прикрытие войск и сопровождение наших штурмовиков и бомбардировщиков существенно осложнились. Порой казалось, что авиация безнадежно отстала от сухопутных войск. В то же время активность авиации противника возросла. Действуя со стационарных аэродромов, над нашими войсками постоянно вели корректировку артогня немецкие ФВ-189 и Хш-126, непрерывно висели бомбардировщики и истребители. Заметно увеличились наши потери.

Надо было перебазировать авиацию на запад, «догнать» сухопутные войска. Погода была неустойчивой, опять низкая облачность и плохая видимость, к тому же аэродром наш раскис и взлет был невозможен. В 20-х числах вслед за наземным эшелоном часть самолетов полка перебазировалась на полевой аэродром Житно (около 40 км северо-восточнее города Ченстохова) необычным способом: на Ла-5 отстыковывали консоли крыльев, хвост самолетов закрепляли в кузове «Студебеккера» – американского грузовика (эти машины возили боеприпасы войскам фронта). В кабину самолета садился техник и – вперед! Эту очень непростую операцию блестяще организовал и согласовал со всеми многочисленными инстанциями начальник штаба нашего полка гвардии подполковник Н.М. Калашников. Преодолев за пару дней более 200 километров по фронтовым дорогам, наш самолетный отряд на колесах прибыл к вечеру на полевой аэродром Житно, а в ту же ночь вынужден был вести бой с группой немцев, пытавшихся выйти из окружения и раздобыть себе бензин и что-либо из продовольствия. Подобные налеты на аэродром происходили и в последующие дни. Положение усугублялось тем, что летать мы не могли и с этого, тоже раскисшего, аэродрома. Только утром 3 февраля, когда подморозило и грунт немного окреп, мы смогли перелететь на аэродром Гостынь, в 210 км на северо-запад от Житно.

Здесь состоялось знаменательное событие: мы получили очередной лист полетной карты на запад, в левой стороне которой стояло слово «Берлин». До Берлина по прямой оставалось менее 200 километров!

Своеобразный прорыв осуществила 9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия Покрышкина, организовав полеты в затянувшийся период распутицы с автострады Бреслау – Берлин. Самолеты «Аэрокобра П-39» с трехколесным шасси, состоявшие на вооружении дивизии, позволяли это делать всему летному составу.

С полевого аэродрома Гостынь мы выполнили ограниченное количество боевых вылетов, так как внезапно наступившая оттепель вызвала сильную распутицу. Перебазирование на следующий полевой аэродром Прибыш, находившийся в 40 километрах юго-западнее нынешнего, было выполнено за одну ночь уже известным нам способом – на автомашинах.

10 и 11 февраля мы осуществили успешные вылеты на «охоту» и штурмовку в район Примкенау, Глогау, Фрейштадт. В воздушных боях были уничтожены два ФВ-190, подожжено и повреждено большое количество самолетов на аэродроме Шпроттау. Однако успешные действия полка были омрачены сообщением, что 11 февраля над Бреслау огнем зенитной артиллерии был сбит командир 6-го (ранее командир 2-го) гвардейского бомбардировочного авиакорпуса генерал-майор авиации И.С. Полбин. Это был его 158-й боевой вылет. Мы много раз сопровождали части генерала Полбина и прикрывали знаменитую «полбинскую вертушку» при уничтожении важных, наиболее защищенных вражеских объектов.

Напряжение боевых действий возрастало с каждым днем. 14 февраля, прикрывая наши войска в районе Заган, Зорау, в ожесточенных боях с самолетами ФВ-190, которые все чаще использовались немцами для штурмовых действий, летчики полка сбили семь самолетов противника. В середине февраля наш полк перебазировался на стационарный, с бетонной полосой, аэродром Шпроттау. С большим интересом осмотрели мы этот аэродром, с которого только день-два назад немцы вели активную боевую работу. Особое впечатление осталось от стянутых в кучи на границы аэродрома, очевидно, при расчистке взлетных полос для полетов уже наших самолетов, многих десятков подбитых, поврежденных в боях, обгорелых, а то и совершенно целых «мессершмиттов», «фокке-вульфов», «юнкерсов», «хейнкелей» и других типов фашистских самолетов. Очевидно было, что здесь был какой-то большой летный центр или школа. Это подтверждалось большим количеством документации и специальной литературы, которую при поспешном отступлении немцы не успели уничтожить. С перебазированием на аэродром Шпроттау интенсивность наших полетов значительно возросла. Теперь неприятностей надо было ожидать с другой стороны. Уже дня через два на аэродроме, кроме двух истребительных полков, стали базироваться еще два штурмовых полка. В воздухе над аэродромом постоянно находились десятки самолетов. 20 февраля я со своим звеном был уже на взлетной полосе, когда руливший сзади Ил-2 неожиданно выскочил на взлетную полосу и сзади же ударил мой самолет. Его винт прекратил вращение уже в моей кабине. Но я успел выскочить из нее (и здесь нужна осмотрительность)… Минут через 15 я взлетел на другом самолете, темп работы нельзя было сбивать… Потом мне сказали, что это был молодой летчик-штурмовик, который до удара так ничего и не видел.

На линии Губен – Зорау – Заган противник оказывал яростное сопротивление, все его контратаки поддерживались большими группами «фокке-вульфов» и Ю-87, которые наносили штурмовые удары по нашим войскам, пытаясь задержать их наступление. На реке Одер продолжали упорно обороняться крупные, уже окруженные нашими войсками немецкие гарнизоны в городах-крепостях Глогау и Бреслау. Летчики полка по несколько раз в день вылетали к линии фронта на прикрытие своих войск и штурмовку войск противника. До Берлина оставалось около ста километров.

28 февраля шесть Ла-5 во главе с автором этих строк выполняли полет на прикрытие наших войск и действий штурмовиков Ил-2 в районе города Губен. При подходе к городу в сильной дымке на высоте около 1000 метров я заметил несколько групп ФВ-190, которые, став в круг по два-четыре самолета, штурмовали наши войска, сбрасывая на пикировании бомбы. Нас они еще не видели. Стремительно сближаюсь и в паре с Глазковым атакую верхнее звено «фокке-вульфов», изготовившееся для атаки с пикирования. Два самолета были сбиты. Также удачно атаковала пару ФВ-190, уже выходивших из пикирования, пара Цимбал – Глинкин. В ходе завязавшегося воздушного боя на помощь противнику сверху подошла четверка Me-109, но мы ее своевременно увидели. Ожесточенный бой продолжался. Потеряв еще два самолета, противник поспешил уйти. Собравшись, мы направились было домой, но встретили еще одну группу вражеских истребителей. В скоротечном бою был сбит ФВ-190. В результате этого боевого вылета мы оказали большую поддержку нашим наземным войскам. Штурмовики Ил-2, работавшие в этом районе, потерь не имели. Молодые летчики Павел Куделя и Борис Судаков одержали свои первые победы. Но в этом бою мы потеряли нашего молодого летчика Александра Бузункина.

Во фронтовой газете появилась заметка: «В коротком воздушном бою летчики Героя Советского Союза Г.А. Баевского сбили семь истребителей противника», в которой кратко сообщалось об этом боевом вылете. Война продолжалась…

^{Статья о подчиненных Г. Баевского}

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество 5-й гвардейский истребительный авиаполк был награжден орденом Красного Знамени.

Самым ценимым среди летчиков был орден Красного Знамени, который можно было получить только за личные успехи в боевых делах. Высоко котировался и орден Александра Невского, которым награждали тех, кто водил в бой группы. Этот почетный орден у нас в полку имели всего несколько человек. Мне его вручили за успешный бой, в котором летчики моей группы сбили семь немецких самолетов.

Отмечали награждения обычно в своей эскадрилье. Устраивали сабантуй. Собирались, наливали, орден клали в кружку. Но до дна никто тогда не пил…

12 и 13 марта наш полк совместно с частями бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2 бомбил и штурмовал окруженную немецкую группировку в Глогау и гарнизон города-крепости Бреслау. Вскоре эти мощные бастионы противника на реке Одер капитулировали.

20 марта восьмерка Ла-5 (ведущий В.И. Попков) штурмовала железнодорожные эшелоны с нефтеналивными цистернами. Пламя взрывов от сброшенных бомб охватило всю территорию железнодорожного узла. В ответ – шквальный огонь «эрликонов». Был подбит самолет ведущего второго звена Саши Мастеркова. Вырвавшееся из пробитой плоскости пламя охватило весь самолет. Прыгать! Замедленная реакция летчика свидетельствует о его ранении. Но вот летчик покидает горящую машину, начинает наполняться купол парашюта, как вдруг киль перевернувшегося самолета распарывает купол…

Александр Мастерков был в полку одним из сильнейших летчиков. Работая на московском заводе «Динамо», он окончил аэроклуб и по путевке комсомола был направлен в старейшее Борисоглебское военное авиационное училище имени В.П. Чкалова, которое блестяще окончил и был оставлен в нем летчиком-инструктором. С первых дней пребывания на фронте, а было тогда ему только двадцать один год, он показал свои незаурядные способности. В начале 1943 года он первым в полку сбил новый, только что появившийся на нашем фронте истребитель «Фокке-Вульф 190». Всего Саша выполнил около 200 боевых вылетов и в 40 воздушных боях сбил 18 самолетов противника. А совсем недавно, уже под Губеном, прикрывая наземные войска, он вел бой с группой вражеских бомбардировщиков Ю-87. В этом бою он сбил один самолет, а когда перекрестье прицела легло на следующую цель и летчик нажал гашетки пушек, выстрелов не последовало – кончились боеприпасы. Подойдя ближе к хвосту бомбардировщика, летчик ювелирным движением ручки управления направил серебристый диск винта на хвост самолета и начисто снес его. Обгоняя собственное хвостовое оперение, «юнкерс» врезался в землю. Тогда Саша дотянул до своего аэродрома. И вот теперь его нет…

При завершении Висло-Одерской операции ввиду значительного отставания (до 200 км) войск на этом участке от главной группировки создалось сложное и опасное положение для левого крыла 1-го Украинского фронта. Это объяснялось сильным противодействием группировки противника, готовившейся удержать Силезский промышленный район в Юго-Восточной Германии. Обстановка настоятельно требовала продолжения активных действий с целью воспрепятствовать противнику создать прочную оборону на рубеже реки Одер.

Для решения этой задачи были подготовлены и проведены Нижнесилезская (с 8 по 24 февраля) и Верхнесилезская операции (с 15 по 31 марта). В итоге февральско-мартовского наступления войска 1-го Украинского фронта преодолели мощный рубеж обороны противника на Одере, опираясь на который гитлеровцы рассчитывали надежно прикрыть Берлинское и Дрезденское направления. Наш 5-й гвардейский иаппринимал непосредственное и активное участие в Верхнесилезской операции. Еще 15 марта полк перебазировался на аэродром Любен, в 50 километрах юго-восточнее аэродрома Шпроттау, и наши действия теперь были направлены не на запад, как это было с аэродрома Шпроттау, а на юго-восток, в район города Оппельн на реке Одер, где действовала мощная главная группировка вражеских войск, защищавшая Силезский промышленный район. Противник стремился всячески усилить эту свою группировку, пытаясь предотвратить катастрофу своей армии в Силезии, так как с потерей этого района Германия лишалась четвертой части военного производства боевой техники, синтетического горючего, боеприпасов и др. Противник массированно применял эффективные противотанковые «фаустпатроны», и наши войска несли значительные потери в танках и боевой технике.

В конце марта к нам на аэродром приземлился американский стратегический бомбардировщик В-17 «Flying Fortress» («Летающая крепость»). Самолет имел серьезные повреждения, полученные в воздушном бою от немецких истребителей или от зенитной артиллерии, и ему было проще и ближе долететь до нас, чем вернуться на свою базу. Мы видели, как велика была радость экипажа, что им удалось долететь до передового аэродрома своих союзников (всего в паре десятков километров от линии фронта), а не оказаться на территории Германии.

В связи с неблагоприятными метеоусловиями действия нашей авиации были ограничены. Но при малейшем улучшении погоды небольшие группы штурмовиков и истребителей наносили удары по скоплениям живой силы и боевой техники врага в предгорьях Судет, в районе Розен, Арнсдорф, Приборн. Противник нес большие потери в танках и другой боевой технике. Об успешной работе штурмовиков и истребителей, хорошем взаимодействии и слаженной работе с сухопутными войсками говорят радиограммы в наш адрес с командных пунктов маршала И.С. Конева, генералов С.А. Красовского и С.В. Слюсарева, командующих 59-й, 13-й армиями и др. С особым удовлетворением в нашем полку был воспринят отзыв командования 93-го гвардейского штурмового авиаполка, с которым мы непосредственно взаимодействовали в этой операции: «…B течение марта 93-й гв. шаппроизвел 500 боевых вылетов и только благодаря отличной работе летчиков 5-го гвардейского истребительного авиаполка не имел ни одной потери от истребительной авиации противника…» Подпись: «Командир 93-го гвардейского шапподполковник Шуйский».

20 февраля 1945 года командиру 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса генерал-майору авиации С.В. Слюсареву поступила телеграмма от командарма-13 генерал-полковника Н.П. Пухова: «Передайте мою благодарность летчикам-штурмовикам и истребителям 5-го авиаполка 11-й гвардейской авиадивизии, отлично работавшим вчера по уничтожению противника в районе Бенау – Кунцендорф. Наземные войска особо отмечают экипажи ведущих групп: Глинкина, Попкова, Зайцева, Рулина, Жданова и летчиков Пчелкина, Полетаева».

^{Герой Советского Союза Пчелкин А.И.}

Этот документ и некоторые другие факты взяты мной из книги «Гвардейцы в воздухе» (М., 1973), которую написали полковник-инженер Н.Г. Ильин и бессменный комиссар полка В.П. Рулин, прошедшие весь боевой путь 5-го гвардейского от первого до последнего дня войны.

Хотелось бы также сказать несколько слов и о комсорге полка П.Т. Вакулине, который болел душой за наши боевые дела. Находясь в полку с первого дня войны, он хорошо знал наши традиции, рассказывал о них молодым летчикам. И впоследствии, после войны, сделал много полезного для Совета ветеранов полка.

К концу марта окруженная группировка противника в районе юго-западнее города Оппельн была разбита, оставшиеся очаги сопротивления уничтожены. В эти дни особо отличились летчики нашего полка: надежно выполняя сопровождение Ил-2, они сами штурмовали вражеские войска, в каждом полете применяя бомбы и огонь своих пушек. Самоотверженно работал весь личный состав полка.

31 марта, выполнив сопровождение штурмовиков в район населенного пункта Цигенхальс в предгорьях Судет, мы перелетели с нашего последнего места базирования – пятого по счету в марте месяце – аэродрома Лансдорф близ города Оппельн на уже знакомый нам стационарный аэродром Шпроттау.

Мой налет в марте составил 42 вылета – 26 часов, в том числе боевой налет 24 вылета – 21 час. С учетом часто меняющихся условий погоды, распутицы, частой смены аэродромов базирования и характера боевой работы – штурмовых действий в каждом вылете (мы же теперь были в составе 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса) – март месяц оказался весьма сложным. Вновь оказавшись на аэродроме Шпроттау, мы явно почувствовали напряженную подготовку личного состава всех частей, базировавшихся на этом аэродроме, к предстоящим решающим и теперь – это понимали уже все – завершающим боям Великой Отечественной войны, к окончательному разгрому фашистских войск и овладению столицей фашистской Германии – Берлином.

Крах вермахта и люфтваффе

Количество боевых вылетов с аэродрома Шпроттау по сравнению с предыдущим нашим пребыванием в феврале на этом аэродроме существенно сократилось. В апреле на штурмовку войск противника мы сопровождаем вместо Ил-2 новые штурмовики Ил-10 с более мощным мотором AM-42. Скорость полета с ними увеличилась почти на 100 км/ч, значительно улучшились скоростные и маневренные характеристики этих самолетов при их работе над целью, да и истребители противника заметно сократили свои атаки по Ил-10, поменяли свою тактику. В отдельных случаях Ил-10 выполняют полеты без сопровождения наших истребителей и сами пытаются атаковать фашистские истребители типа ФВ-190, которые в основном переключились на штурмовку наших войск. Но жалобы на перегрев двигателей AM-42 существуют.

С каждым днем увеличивается количество новых истребителей на аэродроме. Появились скоростные и маневренные, юркие истребители Як-3, новые Ла-7, главным преимуществом которых перед нашими Ла-5фн было более мощное вооружение – три пушки вместо двух. В первых числах апреля и наш полк получил новые истребители Як-9у с мотором ВК-107А, как нам говорили, обладавшие очевидным преимуществом по сравнению с Ла-5фн. Получив по одному провозному полету на спарке Як-7, мы с Сергеем Глинкиным облетали и перегнали новые самолеты на наш аэродром. Но нам не повезло. После запуска двигателей на этих самолетах температура масла и воды поднималась так быстро, что к моменту взлета она обычно уже зашкаливала и взлет был невозможен. Если же ты все же успевал взлететь, то температурный режим приходил в норму, и в воздухе это был действительно очень легкий в управлении, маневренный и скоростной самолет. Но неполадки с перегревом двигателей были серьезны, что подтвердили и другие летчики. Командование полка вынуждено было уже накануне Берлинской операции добиться возвращения испытанных в боях и полюбившихся нам Ла-5фн, на которых мы и закончили войну.

^{Г. Баевский и техник А. Собакин у самолета Як-9у. Этими самолетами полк был перевооружен в конце войны. Мы совершили на них по нескольку вылетов и сдали, т. к. моторы машин сильно перегревались}

За время пребывания на аэродроме Шпроттау появилась возможность ближе познакомиться с авиационной литературой. Как я уже отмечал, по всему было видно, что здесь размещался какой-то летный учебный центр. С большим интересом знакомился с летной документацией, в том числе и с пометкой NfD (только для служебного пользования), фотографиями поломанных (очевидно, при посадке) аварийных самолетов, листал небольшие книжки о наиболее известных пилотах люфтваффе, журналы и газеты с их фотографиями и краткой аннотацией к каждой из них. Полезно, когда лучше узнаешь своего врага. Хочется понять, на что они реально еще рассчитывают. Конечно, времени маловато для этого. Помню небольшой альбомчик «Flugzeugtafeln» с рисунками самолетов (более 100 типов) разных стран, участвующих во Второй мировой войне (издание с пометкой NfD, Берлин, 12 июня 1944 года). На каждом из них красной линией подчеркнуты характерные признаки в очертаниях этого самолета (очевидно, для быстрого внешнего опознания). В этом альбомчике все наши самолеты от У-2, И-16 и Ла-5 до Ер-2 и Пе-8; американские «Тандерболты» и «Мустанги», «Бостоны» и «Летающие крепости»; английские «Стайфайтеры» и «Стерлинги», «Москито» и «Ланкастеры»; все немецкие типы, кроме реактивных. Книжку о выдающемся пилоте люфтваффе В. Мельдерсе, газета «Berliner illustrirte» с пилотами истребительной эскадры «Рихтгофен» и другие совершенно неизвестные нам материалы.

Да, по всему видно, что немцы возлагают большие надежды на свои люфтваффе, всячески стремятся поддерживать их высокий престиж, оснащая их новыми реактивными самолетами, подчас боготворят своих пилотов, восторженно отзываются о вряд ли правдоподобных успехах многих из них. Конечно, здесь не обошлось без активного участия доктора Геббельса.

Но мы уже хорошо знали, что так широко рекламируемые здесь пилоты люфтваффе – это не какие-то особенные, неизвестные нам сверхлетчики, от которых следует ожидать чего-то неожиданного, – это те самые пилоты, с которыми мы уже не первый год встречались в воздушных боях и сражениях, тактику которых мы хорошо изучили.

^{Апрель 1945 г. Г. Баевский (стоит третий справа) среди боевых товарищей}

Мы знали также, что враг еще очень силен, и в предстоящих боях – боях за Берлин – пилоты люфтваффе будут драться до конца, не считаясь ни с какими потерями.

12 апреля 1945 года наш полк перелетел с аэродрома Шпроттау на полевую площадку Каниг в 20 километрах восточнее города Губен, всего в 100 километрах от Берлина.

Здесь целенаправленная подготовка всего личного состава полка, авиационной техники, служб батальона аэродромного обслуживания, средств связи для решающих боев за Берлин многократно усилилась. Каждый понимал свою личную ответственность в предстоящих боях. Летный состав продолжал вести разведку войск противника, тщательно изучался район боевых действий, средства ПВО противника в этом районе, все новое в тактике применения последних модификаций немецких истребителей и реактивных самолетов. Многие из наших летчиков полка уже видели, как в воздухе среди сотен наших самолетов, заполонивших, казалось, все небо, порой на большой скорости появлялся необычной формы двухдвигательный самолет со стреловидными крыльями, пытавшийся, быстро сближаясь, с ходу внезапно атаковать наш самолет и тут же, используя преимущество в скорости, уйти, не ввязываясь в бой. Однако мы не видели ни одной успешной атаки этих самолетов: атакуемый самолет успевал выполнить необходимый маневр, чему, очевидно, способствовала команда его напарника или командира. Но и атаковать эти самолеты нам не удавалось, они оставались очень опасными.

Мы знали, что в основном гитлеровское командование использовало Ме-262 для отражения налетов армад англо-американских самолетов, бомбивших Германию. Но вот уже несколько дней некоторое количество их применялось на нашем участке фронта, на участке автострады Котбус – Берлин, по которой двигались танки 4-й танковой армии. Используя мощное вооружение (четыре пушки МК-108, калибра 30 мм), Ме-262, атакуя сзади, поджигали танк, выводили его из строя. Нашей дивизии поставлена задача прикрыть наши танки, сбить Ме-262.

Через пару дней звено нашего братского 107-го гвардейского истребительного полка под командой гвардии старшего лейтенанта Ивана Александровича Кузнецова, выполняя поставленную задачу, получило команду с земли: атаковать подходящего на большой скорости и малой высоте с хвоста танковой колонны Ме-262. Кузнецов, находясь под облачностью, увидел приближающегося противника, и с высоты 1000–1500 метров все звено перешло в пикирование, чтобы сблизиться с целью. Огонь был открыт уже с дальности 600–500 метров. Видя, что его атакуют, Ме-262 рванулся было вверх, но при подходе к облакам самолет вспыхнул, и летчик покинул его с парашютом. Самолет упал рядом с нашим аэродромом. С поднятого У-2 был виден летчик с открытым парашютом, но, когда пришли саперы и оказалось возможным подойти к нему, он был уже мертв. Это был летчик-испытатель с высокими наградами рейха. В тот же день к нам прилетел заместитель начальника НИИ ВВС генерал П. М. Стефановский.

В связи с этим эпизодом войны вспоминается случай, если мне не изменяет память, 1946 года. Когда мы проводили тренировочные полеты в Монино, довелось наблюдать, как у взлетевшего с аэродрома Чкаловское трофейного Ме-262 уже при заходе на посадку на снижении после четвертого разворота загорелся необычно ярким огнем правый двигатель. Самолет исчез за деревьями, оттуда показался столб черного дыма. Это была катастрофа, в которой погиб летчик-испытатель Ф.Ф. Демида. Непросто совершенствовалась реактивная техника…

К началу Берлинской операции немецкое командование располагало значительными силами войск и авиации.

Для более конкретного и объективного описания сложившейся обстановки на завершающем этапе Великой Отечественной войны сошлюсь на изданную в 1965 году книгу талантливого специалиста, генерал-майора авиации в отставке М.Н. Кожевникова «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945», который принимал непосредственное участие в событиях войны, неоднократно встречаясь по службе с Главным маршалом авиации А. А. Новиковым, его заместителями, членами Военного совета ВВС и др., имевшего возможность широко использовать архивные материалы.

Войска, предназначенные для защиты подступов к Берлину и самого города, насчитывали 1 миллион человек и 3300 боевых самолетов. Передний край обороны проходил по рекам Одер и Нейсе. В полосе наступления 1-го Украинского фронта сильные узлы сопротивления были созданы в городе Губене, Форсте, Котбусе и Шпремберсе. К упорному сопротивлению готовилась немецко-фашистская авиация, в составе которой было до 70 % истребителей, в том числе по 120 реактивных Ме-262 и самолеты-снаряды системы «Мистель».

Группировка советской авиации состояла из трех (16, 2 и 4-й) воздушных армий фронтовой авиации и 18-й воздушной армии авиации дальнего действия. Всего во 2-й и 16-й воздушных армиях находилось 50 авиационных соединений, из них приданных из резерва ВГК 32 авиасоединения; общее число наших самолетов составляло около 7500 единиц. Для высокоэффективного оперативного применения всех сил авиации в операции замыслом предусматривалась координация их усилий, согласование времени и последовательности нанесения массированных ударов, определение полос их действий. Координацию должен был осуществлять командующий ВВС как представитель Ставки ВГК совместно с командующими войсками фронтов и воздушных армий непосредственно в районе боевых действий.

Перед авиацией фронтов были поставлены следующие задачи: прочно удерживать оперативное господство в воздухе, надежно прикрывать войска и объекты тыла фронтов от ударов вражеской авиации, провести авиационную подготовку и поддерживать сухопутные войска при прорыве тактической зоны обороны противника, содействовать войскам фронтов в форсировании рек Одер, Нейсе и Шпрее, обеспечивать ввод в сражение танковых армий, уничтожать резервы противника, вести воздушную разведку и наблюдение за полем боя. Особое внимание обращалось на организацию взаимодействия авиации с войсками, особенно с 3-й и 4-й танковыми армиями (для 2-й воздушной армии), и сопровождение их на всю глубину операции, для чего предусматривалось применение до 75 % авиации 2-й воздушной армии.

^{Благодарность Верховного Главнокомандующего за прорыв обороны на реке Нейсе}

О масштабах боевых действий авиации 1-го Украинского фронта говорит план боевого применения ВВС 2-й воздушной армии, в соответствии с которым намечалось нанести в первый день операции четыре массированных удара по противнику силами 800, 570, 420 и 370 самолетов, а в промежутках между ударами действовать небольшими группами самолетов всех родов авиации.

Особое внимание командующего ВВС Советской Армии обращалось на возможность сильного противодействия в воздухе со стороны противника, так как его большая по своему составу авиационная группировка и близость аэродромов к линии фронта предъявляли высокие требования к надежному прикрытию наших наземных войск от ударов с воздуха. Было известно, что в эту авиационную группировку противника входили соединения 6-го воздушного флота и воздушного флота «Райх», основу которого составляла авиация ПВО Берлинской зоны.

Перед началом боевых действий, 16 апреля, личный состав полка был построен на аэродроме под развернутым гвардейским знаменем. Начальник штаба полка гвардии подполковник Н.М. Калашников зачитал обращение Военного совета фронта: «Боевые друзья! Пришло время нанести врагу последний удар… Решительным и стремительным штурмом мы возьмем Берлин… За нашу Советскую Родину – вперед, на Берлин!»