Текст книги "Теодорих Великий"

Автор книги: Георг Пфайльшифтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Теперь обратимся к другой теме. В течение всего периода мирной жизни, наступившего в Италии, два северо-итальянских священника: сохранивший неуемную энергию до самой своей кончины (в 496 году) епископ Епифаний из Павии и назначенный Теодорихом архиепископ Лаврентий из Медиолана – прикладывали все силы к тому, чтобы, действуя совместно с королем, залечить тяжелые раны, нанесенные Северной Италии во время длившихся почти пять лет междоусобных войн. Папа Геласий, ученый-теолог и один из самых влиятельных служителей Церкви, поддерживал тесную связь с арианином Теодорихом и его матерью, ортодоксальной христианкой; он постоянно помогал им советами, когда речь заходила о защите Церкви. Подобные отношения между королем и ортодоксальными епископами имели чрезвычайно большое значение для государства. Епископы были весьма влиятельными людьми; они представляли, если можно так выразиться, общественное мнение, являясь в то же время контролирующими и защищающими органами везде, где это было необходимо: в городской и государственной администрациях, в судебных инстанциях и благотворительных учреждениях. И мы не нашли ни одного свидетельства того, что между влиятельными ортодоксальными священниками и королем, который, как мы помним, был, с их точки зрения, еретиком, существовали какие-либо трения.

Разумеется, далеко не все знатные и богатые римляне приняли в штыки нового короля. С первых лет правления Теодориха некоторые знатные римские аристократы активно поддерживали его, чтобы процесс перехода Италии к новому правопорядку был как можно менее болезненным. Из этих людей особо нужно сказать о двух. Первый – это отец того Кассиодора, который с искренней преданностью служил готам в течение всей своей жизни и сделал очень многое для того, чтобы новая власть была признана в самых различных ведомствах. Второй – это Либерии, один из наиболее влиятельных людей времен правления Теодориха; возглавляя комиссию по расселению, он решал неимоверно трудные проблемы, чем заслужил благодарность короля и одобрение римлян.

Земельный кодекс, составленный готами, предусматривал в отношении землевладельцев жесткие экономические санкции. Варвары отняли у них, в большинстве случаев у латифундистов, треть земли, а также необходимых для проведения сельскохозяйственных работ колонов и рабов, а те землевладельцы, которые сохранили за собой свои участки, отдавали им третью часть получаемых доходов. Таким образом, готам удалось присвоить себе значительную часть земель во всей Северной Италии, в северной части Тосканы и восточной части Центральной Италии, в то время как Сицилия, Южная Италия и западная половина Центральной Италии, включавшая в себя Кампанию, Рим и южную часть Тосканы, оставались свободными. Наиболее уверенно чувствовали себя готы в Северной Италии: они захватили земли в Далмации и между двумя реками – Дравой и Савой. Разумеется, все это не было чем-то новым для римлян, так как и при Одоакре происходило нечто подобное. Однако к тому времени количество готов стало намного большим и их давление на землевладельцев резко возросло. И все же гражданский контингент римского населения страны должен был содержать варваров – хотя они тоже платили земельный налог, – поскольку видел в них вооруженную силу, необходимую для своей защиты.

В те годы готы, безусловно, были господствующей силой в Италии. Стоящие намного выше их в культурном отношении и владеющие большинством земель римляне являлись, выражаясь фигурально, механизмом прежней государственной машины, в то время как Теодорих со своими готскими сановниками определял и регулировал его ход. Излишне говорить, что националистически настроенная часть римлян была весьма недовольна таким положением вещей. Но им не оставалось ничего другого, как идти с Теодорихом и его готами на компромисс, поскольку реальные сложившиеся отношения между остальными римлянами и готами были настолько прочными, что ирредентисты при всем желании не могли их изменить. При создавшейся ситуации Теодорих изо всех сил стремился к тому, чтобы сохранить власть путем налаживания необходимых дружественных отношений между «римской гражданской» и «готской военной» частями общества, плодотворное сотрудничество которых было совершенно необходимым для процветания страны.

Свою основную задачу Теодорих видел в том, чтобы научить готов жить в цивилизованном правовом государстве. Законопослушность, правопорядок, юридическая защита прав граждан, словом, все то, что можно назвать одним термином – «civilitas», было для Теодориха тем идеалом, к достижению которого он призывал свой народ. Готы должны были отказаться от стремления с самосуду и любых других насильственных действий. И хотя это было необыкновенно трудной задачей, Теодориху все же удалось ее решить. В своем панегирике Теодориху Эннодий пишет:

«Кто мог бы поверить, что герои, как только наступит мирная жизнь, будут испытывать обычно чуждый им страх (перед законами)? Отныне не связанные войной умы закон держит в жестких рамках; герои склоняют свои увенчанные лаврами головы перед строгими официальными предписаниями, и теперь указы властвуют над теми, кто затаптывал в грязь боевые клинья врагов и соглашался уступить только силе оружия».

Так у римлян должны были возникнуть доверие к готам и убежденность в том, что готы сумеют научиться жить в цивилизованной стране и тем самым помогут сохранить древнюю римскую культуру. Именно эту цель преследовал обращенный к готам эдикт Теодориха, в котором говорилось, что нет ничего более важного, чем «утвердить в стране римское право на основе исполнительных юридических предписаний». Отныне, как писал Теодориху Кассиодор, «слава и честь готов состоят в соблюдении существующих норм правопорядка».

Устранение имеющихся противоречий, конечно же, требовало серьезных знаний и терпения. Нельзя сказать, что Теодорих попытался выполнить эту работу в одиночку: ему помогали выдающиеся римляне, в первую очередь епископы, а также умудренные опытом готы. Но самым удивительным было то, что беспощадный, еще недавно бесцеремонно вмешивающийся во все военачальник сразу же после того, как четко определил свои задачи, стал совершенно другим человеком: теперь это был дипломат, который, проявив недюжинный политический талант, удивительную мудрость и тонкое понимание происходящих событий, действовал в интересах всего населения своего королевства, заслужив этим искреннее уважение даже тех римлян, которые изначально относились к нему крайне отрицательно.

Весьма важным для Теодориха было еще одно обстоятельство: его старания, направленные на то, чтобы император подтвердил предоставленные ему полномочия, наконец-то увенчались успехом. Еще в конце 490 года он посылал с этой целью миссию в Константинополь, которую возглавлял председатель Римского сената Фест. Однако император Зинон тянул с решением этого вопроса до самой своей смерти в апреле 491 года; а новый император, Анастасий I, был еще менее склонен к признанию полномочий Теодориха. И только лишь в 498 году он утвердил соглашение, заключенное между Теодорихом и Зиноном, и послал королю готов пурпурную мантию, диадему, золотой столовый сервиз и другие ювелирные изделия. (Все это еще в 476 году Одоакр отослал в Константинополь, считая, что он не имеет права принять эти императорские дары.) Теперь Теодорих был официально признан Византией правителем Италии.

 
Рис. 32. Император Анастасий I (его портрет – на аверсе серебряной монеты, на реверсе – монограмма Теодориха)
 

Он должен был, оставаясь королем остготов, управлять этой страной от имени императора, а сама Италия продолжала считаться частью Империи. Возглавляя остготов, которые составляли основу вооруженных сил Италии, Теодорих, в силу делегированных ему императором полномочий, становился – как римский чиновник, как наместник – главой абсолютно не претерпевшей никаких изменений гражданской администрации Италии, из которой готы были полностью исключены. Этот двойственный статус Теодориха нашел свое отражение и в его титуле. Его стали называть Flavius Theodericus rex, причем варварский титул «гех» отражал его положение относительно остготов, а римское императорское родовое имя «Flavius» относительно римлян. Как мы видим, в его титуле отсутствовал термин «Augustus», который полагался лишь императорам. Несмотря на пурпурную мантию, Теодорих все же не был императором, и он не имел права помещать свое имя на монеты. На аверсе монет чеканили имя и портрет императора, в то время как на их реверсе была лишь монограмма Теодориха. Разумеется, случались и отклонения от этого правила, но это расценивалось как явное превышение королем причитающихся ему полномочий. Более того, Теодориху не разрешалось давать кому бы то ни было римское гражданство. И он был лишен права издавать законы, действующие в обеих частях Империи; ему было разрешено делать это лишь в Италии.

Таким был его правовой статус. В действительности же Теодорих, так же как и любой император, имел практически неограниченную власть. Создав собственные королевские исполнительные комитеты, королевскую охрану (tuitio) и королевские суды, он решительно вмешивался сам в работу римских учреждений, если, с его точки зрения, они функционировали плохо или недостаточно быстро. С присущей ему энергией Теодорих взялся за реформирование всего римского административного аппарата, что существенно сказалось на эффективности его работы. Он работал как одержимый, и мир и счастье вновь воцарились в Италии, так что Эннодий с полным правом мог сказать:

«Богатства страны растут с увеличением благосостояния ее граждан; нигде при твоем дворе нет распутства и повсюду распределение даров. Никто не уходит от тебя без подарка, и никто не жалуется тебе на конфискацию своего имущества. В твоих посольствах царит неистребимая живость; ты приводишь поручительские договоры в порядок, прежде чем ты увидишь посланников; на сделанные тобой замечания трудно что-либо возразить, а на твои возражения нелегко найти достойный ответ. Вместо оружия используешь ты мудрость наших правителей. Оберегая наш покой, зорко следят они за тем, чтобы ничто не потревожило нашего великого короля; и, несмотря на это, ты все-таки не прекращаешь строить укрепленные пункты, направляя свою предусмотрительность в новую даль. В тебе живет не омрачаемое ничем спокойствие отважного человека, которое на редкость удачно сочетается с мудрой рассудительностью человека, отягощенного государственными заботами. Вот поистине счастливое сочетание двух добродетелей в одном монархе!»

Теодорих действительно неустанно заботился об укреплении обороноспособности страны (что было основной задачей его соплеменников), построив с этой целью ряд больших и малых военных объектов.

Наряду с Равенной, которая была великолепным опорным пунктом каждого правителя Италии и которую Теодорих именно поэтому и выбрал в качестве столицы своего королевства, огромную роль в новом государстве стал играть почти столь же важный в военном отношении северо-итальянский город, лежавший на пересечении двух больших военных дорог, – Верона, которую называли «ключом к Италии».

 
Рис.  33.  Верона (на заднем плане – холм  Сан-Пьетро)
 

Если бы враги пришли сюда с германского Севера через Бреннерский горный перевал или с византийского Востока по дороге от Эмоны [21]21
  Другое название г. Лайбаха, ныне – г. Любляна. (Примеч. пер.)


[Закрыть]до Аквилеи, то здесь им обязательно пришлось бы остановиться, форсируя многоводную реку; и франки, вторгшиеся в Италию с запада, не сумели обойти эту крепость. Именно поэтому имевший солидный боевой опыт Теодорих сделал Верону, располагавшей великолепной крепостью на холме Сан-Пьетро, своей второй столицей. В столь же важной в военном отношении Павии и в Монце, находящейся неподалеку от Медиолана, для Теодориха также были построены дворцы.

Дворец в Монце Теодорих использовал как летнюю резиденцию, другие дворцы, построенные для него, были расположены в центре городов, которые имели наиболее важное военное значение, и поэтому в них постоянно находились большие готские гарнизоны. Это можно сказать не только о Павии и Вероне, но и о Риме, Неаполе, Сиракузах и Салонах [22]22
  В те времена – главный город провинции Далмация, расположенный неподалеку от г. Сполето (ныне – г. Сплит). (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Теодорих постоянно заботился о том, чтобы городские стены, особенно в Риме, всегда были в надлежащем состоянии, и строил укрепления в тех городах, которые не были окружены стенами (в таких, как Павия, и особенно – в Вероне). Огромное внимание король уделял вопросам защиты границ страны, и поэтому в крепости Веррука [23]23
  Ее стали называть этим именем, чтобы не путать с византийской императрицей.


[Закрыть], в городах Комо и Аоста находились воинские гарнизоны под командованием готских военачальников, а в Альпах были построены многочисленные крепости и заставы. В мирное время под ружьем стояло лишь очень небольшое количество готов. Военная подготовка тех людей, которые жили в римской трети страны, «в закрытом экономическом пространстве», обеспечивалась, как правило, регулярными сборами, а в случае необходимости объявлялась мобилизация.

Благодаря этим мерам Теодориху удалось подарить Италии мир, которого она не знала со времен правления Галлы Плацидии и в котором она так нуждалась.

Глава 4
В ортодоксальном Риме

В течение последних десяти лет V века Теодорих прикладывал поистине титанические усилия для укрепления своей власти внутри страны и ее признания Византией. Этот первый период правления остготского короля завершился его поездкой в Рим в 500 году. Только после того, как Теодорих добился устойчивого положения в стране, подарив ей прочный мир и надежду на быстрое процветание, после того, как враждебно относившиеся к нему римляне примирились с создавшимся положением вещей, он прибыл в Рим – Вечный город, властвующий над всем миром, – чтобы стать хозяином этого города.

Конечно же, Рим уже давно не был ни столицей мировой империи, ни резиденцией императора. Намного более важную роль стали играть другие города – Константинополь, Медиолан и Равенна. Словно королевская вдова, которая уже не могла иметь потомства, Рим того времени растерял былые могущество и власть, но, все еще одетый в царственные одежды и пользующийся искренней почтительной любовью своего народа, он был символом гордого величия и зарождавшихся надежд. Рим по-прежнему был окутан волшебной дымкой своей тысячелетней прославившей его истории и своих заслуг, принесших ему уважение всего мира. И Теодорих испытывал к Вечному городу чувства искреннего благоговения и восхищения.

 
Рис.  34.  Базилика святого Петра (Средние века)
 

В этом городе все специфически римское предстало перед Теодорихом в полном объеме. У городских ворот его торжественно встречали Папа Римский, окруженный своими клириками, весь римский сенат и огромная толпа народа. Теодорих сразу же, «как если бы он был истинным христианином» – так выразился впоследствии церковный хронист из Равенны, – направился в базилику св. Петра. Там он сотворил свою молитву и почтительно поприветствовал Папу Симмаха, который за год до этого получил в Равенне из рук короля документ, подтверждающий его назначение на этот высший пост Ортодоксальной Церкви. В тогдашнем Риме епископы играли очень важную роль. В силу своего положения в Церкви, доходы которой были чрезвычайно большими, Папа был самым влиятельным человеком не только в Риме, но и во всей Италии, а его клирики, так же как и сенаторы, имели большой вес в обществе. Правда, в то время сенат, хотя он и поддерживал тесную связь с императором, находившимся в Константинополе, а также издавал указы, имевшие законодательную силу, уже не имел того значения, которое у него было прежде. Тем не менее сенаторы пока еще имели серьезное политическое влияние на жизнь страны, которое ни в коем случае не следовало недооценивать, поскольку членами сената становились представители самых богатых и самых знатных римских древних родов. Как и римские священнослужители, сенаторы были главными хранителями римских традиций. И римский сенат, и римское духовенство ревностно заботились о сохранении национального римского духа в Вечном городе, и, зная об арианской вере варварского правителя Италии, а также его основные политические тенденции, относились к Теодориху с особой опаской. И то, что Теодорих сразу же, как только прибыл в Рим, направился в базилику св. Петра, имело для них очень большое значение.

Из храма Теодорих во главе триумфальной процессии отправился через мост над Тибром в старый Рим. Здесь он посетил знаменитый римский форум, сенат и римское народное собрание. История сохранила для нас описание знаменательной сцены, которая повергла африканского ученого монаха Фульгенция, находившегося в то время в Риме, в такое изумление, что он смог сравнить ее только с тем, что ему довелось увидеть в блистательном Иерусалиме: окруженный со всех сторон сенаторами и высшим духовенством, ликующей толпой и своими готскими воинами стоял, исполненный величия и чувства собственного достоинства, остготский король и наместник Италии, конная статуя которого уже многие годы стояла в Константинополе перед дворцом императора; он спокойно глядел на раскинувшиеся перед ним Капитолийский и Палатинский холмы, на великолепные старинные здания форума, базилики, храмы и триумфальные арки. Затем он произнес торжественную речь, обращенную к Вечному городу, особо подчеркнув, что он всегда восхищался его великолепием, что он всегда будет неукоснительно соблюдать римские законы и сделает все возможное для того, чтобы римский народ был счастлив. Текст этой речи был высечен на бронзовых дощечках, которые впоследствии установили на Капитолийском холме.

Закончив свою речь, Теодорих отправился на Палатинский холм, к дворцам императора, где в его распоряжение предоставили покои прежних императоров, которые в то время уже никак нельзя было назвать великолепными. То, что увидел здесь Теодорих, который после долгого отсутствия впервые посетил Рим, наполнило его грудь сожалением и печалью, и он тут же решил, что теперь, призвав на помощь римских аристократов, возьмет на себя заботу о реставрации важнейших зданий и памятников этого прекрасного города.

Вспомнил он и о римском народе, который на протяжении десятилетий требовал от властей хлеба и зрелищ. С истинно королевской щедростью Теодорих старался удовлетворить это требование. Из тех ежегодных пожертвований, которые он делал, назовем 120 000 четвериков [24]24
  1 четверик был равен 8,74 л. (Примеч. пер.)


[Закрыть]зерна, равномерно распределявшихся между людьми, и этот дар мог прокормить примерно 2000 человек. И в те месяцы, когда Теодорих находился в Риме, горожане не испытывали недостатка в шумных развлечениях. Если сам Теодорих, будучи варваром, не питал особых симпатий к состязаниям на колесницах, травле диких зверей, кулачным боям и борьбе, равно как и к театру, он тем не менее позволял римлянам веселиться подобным образом – в глубине души сожалея об этом и принимая все меры против серьезных эксцессов, которые могли возникнуть среди зрителей, неистово болевших за своих любимцев. Этого мало – знаменитым возничим и актерам выплачивалось твердое месячное жалованье. Благодаря этому в Большом цирке и Амфитеатре Флавиев (Колизее) вновь закипела бурная жизнь. И то, что Теодорих именно в этот приезд устроил для римского народа особенно пышное празднество, имело свои, особые причины: в 500 году исполнилось ровно 30 лет с того дня, когда он после смерти своего отца получил Остготское королевство. И ему очень хотелось, чтобы празднование этих триценталий – как раз в то время, когда он находился в Риме, – было особенно запоминающимся.

Так в течение полугода, с весны до осени, Теодорих занимался не только государственными делами, но и организацией публичных развлечений; не забывал он и о приведении в порядок зданий и монументов самой прекрасной жемчужины своего королевства.

 
Рис.  35.  Состязание на колесницах в Большом цирке Рима
 

И все это Теодорих делал ничуть не хуже любого императора. Поэтому нет ничего удивительного в том, что вскоре ему удалось завоевать симпатии всего римского населения.

Сказанное выше в большой степени относится и к римскому духовенству. Теодорих прекрасно понимал, сколь важны для него, арианского гота, отношения с ортодоксальными священнослужителями. Как раз в это время, когда рухнула Западная Римская империя, римская Церковь – и не только римская, то же самое можно было сказать и о медиоланской, и о равеннской Церквях – стала играть в государстве очень большую роль, как в социальной, так и в экономической сфере. Ортодоксальная Церковь Италии на протяжении многих лет была политическим фактором власти самого высокого ранга. Доминирующее положение в ней занимала римская Церковь, глава которой, с тех пор как Рим стал императорской резиденцией, с течением времени превратился в самого влиятельного и самого богатого человека в городе. Выражение «Папа Лев I выше Аттилы и Гейзериха» означало, что глава римской Церкви уже стал моральным лидером в Риме. И не только в нем. Его церковное влияние распространялось на все страны, расположенные в западной части Империи; именно его считали в то время наиболее ярким представителем ортодоксального христианства и защитником в борьбе с Востоком, который почти целиком находился в плену ереси. Для Теодориха Папа был олицетворением всего римского и христианского мира, человеком, обладавшим огромной духовной и мирской властью. Однако в то время Папа, безусловно, нуждался в защите своих интересов, и для Теодориха был чрезвычайно благоприятным тот факт, что именно он мог обеспечить Папе такую защиту.

Ибо в начале V века положение Папы Римского, как и всей Церкви, было довольно шатким. В результате ожесточенной, зачастую кровопролитной борьбы, власть на византийском Востоке захватили в свои руки поддерживаемые императором монофизитские еретические партии, поэтому положение ортодоксальных христиан было весьма незавидным. Таким же трудным было распространение ортодоксальных идей в вандальской Африке (правда, в значительно меньшей степени), а также в вестготской Испании и Юго-Западной Галлии, где варварами довольно агрессивно насаждалось арианство. Однако в придунайских странах, где учение Ария не было доминирующим, распространялась вера, которую проповедовал святой Северин; но этот процесс был очень болезненным, ибо кочующие народные массы изо всех сил сопротивлялись ему. То же самое пришлось испытать и самой итальянской Церкви. Известно, что ортодоксальная религия в Италии в течение определенного времени подвергалась серьезным гонениям; и это объяснялось не столько арианской верой ее остготских правителей, сколько тем, что император Анастастий I был ярым приверженцем монофизитства. И лишь один-единственный монарх изо всех сил защищал интересы Ортодоксальной Церкви в конце V века. Речь идет о франкском короле Хлодвиге, который в 496 году принял ортодоксальную веру и начиная с этого момента стал одной из самых ярких фигур в истории Западной Европы; его называли «блестящим метеором, пронесшимся по небу Запада».

Но сравнению с ним Теодорих, который был арианским еретиком, находился в гораздо худшем положении, если иметь в виду отношение к нему итальянских ортодоксов. И хотя, решая многие государственные вопросы, Теодорих фактически выступал в роли императора, он никак не мог занять того главенствующего положения в стране, которое ортодоксальные императоры отвели Церкви. Позиция Теодориха по отношению к религиозным различиям в его королевстве была сразу же определена общей концепцией проводимой им политики, которая игнорировала весь комплекс этих различий между римлянами и готами, призывая их сплотиться для выполнения необходимой политической работы. Конфессиональное различие было лишь одним из элементов большой группы культурных и политических отличий между римлянами и готами. Необходимость защиты собственных высших политических интересов заставляла Теодориха занимать в конфессиональном вопросе принципиально твердую позицию: нужны взаимное уважение к религиозным убеждениям и полная неприкосновенность церковного имущества. И еще одно. Сложившаяся в Италии своеобразная политическая ситуация требовала от Теодориха именно этого – религиозной толерантности. Кассиодор, разделявший взгляды Теодориха, постоянно повторял такие слова: «Мы не имеем права навязывать ту или иную религию, так как никого не следует принуждать к тому, чтобы он верил против своей воли». Разумеется, эти слова нельзя считать выражением просвещенной веротерпимости или современного паритета, поскольку за исключением достойных всяческого сожаления иудеев, к которым и относилось приведенное выше высказывание Кассиодора, все не-ортодоксы и не-арианцы, например манихейцы [25]25
  Манихейство эклектическое религиозное учение, возникшее на Ближнем Востоке в III веке. (Примеч. пер.)


[Закрыть]и язычники, подвергались жестокому преследованию. Сам король терпимо относился к ортодоксальной религии не только потому, что этого требовала создавшаяся в Италии политическая ситуация; он давал ортодоксии весьма высокую оценку, считая, что эта религия заслуживает определенного доверия. Ортодоксами были и члены его семьи, и люди из его ближайшего окружения. Мать короля, Эрелиева, исповедовала ортодоксальную веру и поддерживала самые дружеские отношения с Папой и ортодоксальными епископами, которые довольно часто обращались к ней за помощью, прося ее передать те или иные важные просьбы своему королевскому сыну. Личным врачом Теодориха был ортодоксальный диакон Гелпидий. К изменению религиозных убеждений, в том числе и к переходу в арианскую веру, Теодорих относился крайне отрицательно. Живший почти в то же время, что и король, хронист рассказывает о нем такую легенду:

«У Теодориха был ортодоксальный диакон, которому он покровительствовал и которого чрезвычайно любил. Но этот диакон вбил себе в голову, что он доставит своему королю огромнейшую радость, если сменит свою ортодоксальную веру на арианскую. Когда Теодорих узнал об этом, он тотчас же приказал обезглавить своего прежнего любимца, сказав при этом: „Если ты не сохранил верность своему Богу, как ты будешь говорить людям о необходимости любой ценой сохранять чистую совесть?"».

Терпимое отношение к Ортодоксальной Церкви было той позицией Теодориха, которая отличала его от вестготского и вандальского королей, защищавших свою арианскую веру, а точнее свою корону, путем жестоких преследований и казней иноверцев. В этом смысле Теодорих был гораздо ближе к Хлодвигу, который сам стал исповедовать религию людей, населявших ту римскую территорию, которую он завоевал. И, проводя именно такую церковную политику, Теодорих достойным внимания образом уклонялся от этой прерогативы императоров, права которых во всех других сферах политической жизни он решительно взял на себя. Из защитников своей Церкви императоры очень быстро превратились в ее хозяев; их цезарепапизм [26]26
  Термин, возникший в XVIII веке и обозначавший главенствующую духовную роль государства в делах Церкви. (Примеч. пер.)


[Закрыть]требовал наличия абсолютного авторитета в церковных делах. Но остготский арианин решительно отказался от роли главы Церкви. Он хотел быть просто ее защитником и вмешивался во внутренние дела Ортодоксальной Церкви только в тех случаях, когда его просили об этом епископы. Кроме того, ему приходилось заниматься церковными делами тогда, когда создавшаяся ситуация угрожала общественному спокойствию и порядку. И в том и в другом случае Теодорих действовал весьма эффективно: правда, при решении любых вопросов, касающихся Церкви, присущая королю упрямая решимость уступала место осторожной сдержанности.

Для Ортодоксальной Церкви Италии эти церковно-политические принципы Теодориха имели огромное значение. Ни один византийский император не предоставлял Папам и епископам такой независимости и самостоятельности, как это делал Теодорих. Чем сильнее пытались императоры всеми имеющимися у них средствами навязать стране монофизитскую ересь, тем с меньшим уважением относились к ним ортодоксальные священники. Такая монофизитская политика императоров привела к акакиевской схизме [27]27
  Церковному расколу (гр.).


[Закрыть](484–519 гг.) и даже к разрыву отношений между римской и греческой Церквями. Церковный Рим и императорскую власть разделяла в те годы глухая стена ереси.

Значение этого факта не только для церковной, но и для вообще всей политики Теодориха трудно переоценить: ведь теперь император руководствовался в своих действиях требованиями большой государственной политики, а вопросы религии и ереси, церковного приоритета главных восточных патриархов отодвинулись на второй план. И надо сказать, что к этому приложил руку и Теодорих. Император Зинон, стремясь наладить единую государственную политику на Востоке, пытался восстановить там церковное единство любой ценой. Даже ценой защиты ортодоксии. С этой целью патриарх Акакий разработал в своей основе монофизитский декрет о единстве – Энотикон, на основе которого должны были строиться все отношения в государстве. Первой в эти годы начала борьбу против такой церковной политики римская Церковь, причем эта борьба велась и за истинную христианскую веру, и за независимость Церкви от проводимой монархом государственной политики. В самом начале схизмы, 1 августа 484 года. Папа Феликс III обратился к императору Зинону с такими знаменательными словами:

«Я верю, что твоя набожность продиктована велением Неба, и хотел бы услышать, что именно ей доверена власть над людскими делами, что в ней нет ни капли сомнения в том, что есть Бог, который вразумляет всех поставленных Им на службу людей. Я верю, что в любом случае ты сможешь извлечь наибольшую выгоду, если возьмешь Ортодоксальную Церковь под свое покровительство и не позволишь никому покушаться на ее свободу; Ортодоксальная Церковь должна жить по своим законам, тогда она вернет тебе власть над миром (в борьбе с василиском). Ибо известно, что все твои дела исполнятся блага, если в том, что касается дел Божиих, ты предпочтешь подчинить свою императорскую волю промыслу епископов Христа. Тебе не следует также пытаться давать свои распоряжения тому, кому по воле Бога должна подчиняться твоя кротость в набожном смирении».

Так апеллировала римская Церковь к императору. Враги и соперники императора в течение его длительной борьбы с Ортодоксальной Церковью были на стороне римского духовенства, поскольку это диктовалось единством их интересов. Это относится в первую очередь к Теодориху, который знал, что Византия намеревалась терпеть его лишь до тех пор, пока ей не удастся его уничтожить. Будучи еретиками, византийские императоры считали своими врагами и остготского арианина, и Ортодоксальную Церковь.

Этим и объясняется отношение Теодориха к той многолетней смуте, которая началась в Риме после опубликования Акакием разработанного им декрета. В те годы, когда церковная власть находилась в руках Папы Анастасия II (496–498), который, в отличие от своих предшественников, занимал по отношению к схизме гораздо более гибкую позицию и при решении почти всех вопросов соглашался с мнением императора, в римской Церкви существовали две партии. Одна из них, провизантийская, в интересах сохранения мира с Византией была готова на определенные уступки императору в вопросах его религиозной политики; другая, строго ортодоксальная, расценивала каждую такую уступку как непростительную слабость и считала подобную позицию ошибочной. Оппозиция резко возражала против «гибкости» Папы; противостояние росло, что могло привести к гибельным последствиям. Вокруг Папы Анастасия II объединились и его приверженцы из провизантийской партии, и те, кто выступал за приоритет императорской власти, рассматривая церковный союз как абсолютно необходимую предпосылку для политического воссоединения Италии с восточной частью Империи; за этими людьми стояла могучая Византия, постоянно подливавшая масло в огонь. Эта партия пополняла свои ряды за счет богатых, обладавших реальной властью сенаторов, их аристократических родственников и набожных священников. Из аристократов по образованию и происхождению я назову здесь лишь Пробина, а из людей, обладавших большим политическим влиянием, – Феста, который, вернувшись из Константинополя, привез Теодориху желанную весть о мире и о его признании. Пожалуй, Фест был духовным лидером этой провизантийской патриотической партии, которая хотела любой ценой добиться церковного объединения. Из священников, входивших в эту партию, следует назвать таких несомненно талантливых и безукоризненно честных людей, как Пасхазий и Иоанн. Оппозиционная партия состояла из строго ортодоксальных римских священников и из ничуть не менее знатных и богатых сенаторов (по сравнению с сенаторами, входившими в провизантийскую партию). Возглавляли оппозиционную партию Фавст и Симмах, имевшие знатное происхождение и безупречную репутацию, а также Либерии, заслуживший особую благосклонность Теодориха за долголетнюю службу на одном из самых высоких постов Остготского королевства. Большинство римлян Италии поддерживали именно эту партию.