Текст книги "Грешница и кающаяся. Часть II"
Автор книги: Георг Фюльборн Борн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
XXIV. ЯД В ЛИМОНАДЕ
Когда лакей барона Шлеве заметил слежку, узнал в следившем обер-инспектора и доложил об этом своему господину, барон сразу догадался, какие цели мог преследовать д'Эпервье: выследить и арестовать беглеца. Эта затея была чревата самыми неприятными последствиями. На допросе Фукс мог выдать своих сообщников, и тогда под суд пошли бы не только барон, оказавший деятельную помощь преступнику, но и графиня как главный организатор. Столь опасному намерению д'Эпервье необходимо было помешать, и как можно скорей.
Дорога была каждая минута, барон даже не смог предупредить графиню о грозившей им обоим опасности. Он быстро помчался в своем экипаже на улицу Ла-Рокет, удача, как это часто бывало, способствовала ему, и он успел вовремя. Остальное не представляло труда. Он так легко и вместе с тем энергично разрушил планы д'Эпервье и помешал их осуществлению, что теперь, возвращаясь в свой особняк, испытывал глубокое удовлетворение, на морщинистом лице его сияла торжествующая улыбка. Он узнал даже больше, чем намеревался, и теперь явственно видел, какую опасность представлял для него обер-инспектор, и понимал, что ее во что бы то ни стало следует устранить.
Шлеве слишком хорошо знал, что подобные д'Эпервье добродушные люди в минуты угрызений совести бывают очень опасны, потому что действуют необдуманно. Кроме того у барона была еще одна причина заботиться о том, чтобы Фукс не попал в руки правосудия: он надеялся и в будущем еще не раз воспользоваться его услугами…
Барону было прекрасно известно, куда направился Фукс из Ангулемского дворца, ведь он сам отыскал это убежище!
Полицейские могли искать сколько угодно во всех районах города преступники были уверены, что их не найдут… В любом, даже самом отдаленном доме они не чувствовали бы себя в безопасности, так как тайные агенты полиции наперечет знали все захолустные трущобы; необходимо было более надежное убежище, и они нашли его на берегу Сены, в барке, пришвартованном за городской чертой.
Это небольшое элегантное суденышко, на котором в случае необходимости можно было выйти в открытое море, купил барон Шлеве и передал в распоряжение Фукса и Рыжего Эде.
Никому и в голову не могло прийти искать их здесь, на безлюдном берегу, тем более что поблизости стояло еще несколько таких же суденышек, временно пустующих или брошенных…
На следующий вечер барон отправился в Ангулемский дворец на час раньше, чтобы как следует подготовить графиню к визиту господина д'Эпервье.
К подъезду один за другим подкатывали роскошные экипажи многочисленных гостей Леоны, искавших и находивших в залах, ее дворца величайшие наслаждения. У графини было немало подражателей, пытавшихся воспроизвести ее представления с живыми картинами, зажигательными песенками и канканом очаровательной Терезы, но получалась лишь бледная тень, скверная копия, не сравнимая с подлинником.
Сама Леона редко появлялась среди гостей, но она, как мы знаем, незримо присутствовала всюду и, подобно злому гению, руководила всеми этими развратными представлениями, была их душой, и неистощимая ее фантазия постоянно изощрялась в поисках новых заманчивых развлечений.
Да, она обладала недюжинным режиссерским талантом, но этим даром наградил ее дьявол, и она понимала, чью волю исполняет!…
А погубленные души… Леона язвительно смеялась, когда ей намекали на это, как бы желая сказать: «Что мне эти глупцы? Я хочу властвовать над ними, все они должны быть моими рабами и падать предо мною ниц!»
Результаты не замедлили сказаться, и Леона наслаждалась созерцанием их… Мы знаем, что любимым ее занятием было наблюдать за гостями из потайной ниши, откуда видны сцена и зал. Из ниши через скрытый коридор можно тайно заглядывать во все тщательно укрытые гроты и беседки, в которых гости графини, считавшие себя в полном уединении, предавались греховным утехам. Наблюдая за ними, взволнованными, опьяненными страстью, Леона и сама испытывала сладострастное наслаждение.
…Она нежилась на оттоманке, внимая дивным звукам музыки, как вдруг раздался легкий стук в дверь. Графиня насторожилась, но не испугалась, так как только один человек имел право войти в это святилище – барон Шлеве. Она отворила дверь. Действительно, это был барон.
Войдя в ротонду, освещенную красным светом, он молча поклонился.
– Вы взволнованы, барон, румянец покрывает ваши щеки,– с -улыбкой произнесла владелица Ангулемского дворца.– Что у вас нового? Вчера вечером вы так внезапно исчезли!
– Да, я взволнован, любезная графиня, у меня есть на это все основания, но сейчас я явился к вам как победитель и с готовыми планами на будущее.
– Вы, как всегда, изобретательны, барон! Там, где надо пустить в дело хитрость и ум, вы непобедимы!
– Вы очень любезны, мой милый друг,– прошептал барон и поднес белую нежную руку Леоны к своим губам.
Она не мешала ему целовать руку, но губы ее дрогнули в ироничной усмешке.
– Кто ваша новая жертва? – спросила графиня, приглашая барона сесть.
– Удивляюсь вашему спокойствию и беспечности, графиня! Мне казалось вчера вечером, что вы слышали донесение моего лакея…
– Относительно господина д'Эпервье?
– Конечно!
– И что же вас, в таком случае, удивляет?
– Ваши спокойствие и нелюбопытство!
– Должна вам признаться, барон, что этот д'Эпервье и все его дела меня нимало не заботят.
– Разделяю ваше мнение, но на этот раз его дела – одновременно и наши…
– Вы имеете в виду то, что связано с Фуксом?
– Вы сами назвали имя, любезная графиня.
– Я и не предполагала, что дело господина д'Эпервье было и моим также…
Шлеве изменился в лице и язвительно усмехнулся.
– Несмотря на то, что моя незначительная персона замешана в этом деле.
– Ах да, припоминаю!… Вы, кажется, спасли этого человека…
– Да, вы правы, графиня. И представьте себе, как бы вы были скомпрометированы, если бы вчера вечером полиция окружила Ангулемский дворец, устроила обыск и нашла бы ла-рокетского беглеца!
– Отчего же, барон? Разве не мог этот беглец так же легко пробраться в Тюильри, чтобы чувствовать там себя в безопасности, и затем быть пойманным полицией в императорском дворце?
Шлеве злобно ощерился.
– Гм… Ваше сиятельство забывает, что этот Фукс знает о нас побольше, чем об императоре, и ему было бы что рассказать…
– Хорошо, вернемся к делу. В чем заключается ваша победа?.
– Ее результаты будут зависеть от вас, мой милый друг.
– Как ловко вы вывернулись! – рассмеялась графиня.– Что я должна сделать?
– Через час здесь будет господин д'Эпервье, чтобы узнать от вас, где находится Фукс, и посоветоваться с нами, каким способом захватить его.
– Но мне нечего сказать ему, барон!
– Я должен был так поступить, милая графиня, чтобы помешать опасным для нас замыслам д'Эпервье, замыслам, которые могли бы иметь для нас пагубные последствия… Да, графиня, самые пагубные, потому что Фукс, попадись он снова, не станет нас щадить.
– Вы полагаете, д'Эпервье позволит уговорить себя не открывать властям нашу тайну?
– Отнюдь, мой любезный друг, он готов сам предать эту тайну огласке, если… если ему будет суждено дожить до этого!…
– Хорошо ли я вас поняла, барон?
– Д'Эпервье нас погубит, если узнает, что мы заодно с Фуксом; лучше всего, если он не доживет до завтрашнего дня!…
– И вы решились…
– Да, ничего другого не остается. Либо мы его, либо он нас.
– Вы чудовище, барон! С каким дьявольским спокойствием замышляете вы свои адские планы. Придется мне и в этот раз стать вашей верной союзницей. Вы полагаете, что завтра господин д'Эпервье должен прекратить свое земное существование – что ж, быть по сему. Позвольте мне в таком случае сделать Заранее все необходимые распоряжения.
С этими словами Леона поднялась и, дружески кивнув барону, приятна пораженному ее сговорчивостью, грациозно удалилась.
Барон Шлеве удовлетворенно поглядел ей вслед и направился в вестибюль; чтобы встретить своего гостя. Часы пробили десять, и вскоре к подъезду подкатил наемный фиакр, высадивший господина д'Эпервье.
Барон с любезной улыбкой поспешил навстречу и пожал ему руку, как лучшему другу. Затем они проследовали в одну из уединенных ниш, куда почти тотчас же вошла и Леона.
Яркая красота этой женщины производила неотразимое впечатление на обер-инспектора. Достаточно было увидеть ее, и вся решимость господина д'Эпервье отошла на задний план. Обольстительно улыбаясь, Леона изящным движением руки указала ему место рядом с собой и завела оживленный разговор о последних новостях. Однако барон Шлеве искусно вклинился в разговор и предложил потолковать сначала о деле, интересующем их всех.
– Охотно,– согласилась Леона,– но прежде позволю себе небольшую паузу.
Она нажала золотой пружинный звонок, стоявший перед ней на столе, появилась служанка.
– Прикажите, милая Миранда, чтобы нам подали шампанского!
Служанка направилась было к выходу, чтобы исполнить приказание, но Шлеве жестом остановил ее.
– Извините, графиня,– сказал он с преувеличенной заботливостью,– господин д'Эпервье слегка нездоров, и врач запретил ему пить вино.
Леона в это время сделала глоток лимонада из стоящего перед ней бокала.
– Вы очень любезны, дорогой барон,– смущенно проговорил господин д'Эпервье,– но мне и в самом деле предпочтительнее было бы выпить немного лимонада.
– Я опасаюсь, что вы только из вежливости хотите разделить со мной мой напиток! – с улыбкой заметила Леона и повелительным жестом своей точно из мрамора высеченной руки приказала служанке наполнить один из хрустальных бокалов лимонадом и на серебряном подносе подать его господину д'Эпервье.
– Как вкусно! – воскликнул обер-инспектор, поспешно осушая свой бокал под чарующим взглядом красавицы графини.
Миранда хотела наполнить другой бокал для барона, но тот поспешно отказался, всем своим видом показывая, что желает поскорей избавиться от присутствия служанки.
– Давайте возвратимся к делу,– сказал он, понизив голос, когда за Мирандой закрылась дверь.– Смею ли я предложить вам свой план?
Леона выразила согласие молчаливым кивком, д'Эпервье так же молча кивнул, не спуская глаз с окончательно очаровавшей его графини.
– Я думаю, что будет лучше всего, если мы отправим этого человека, то есть, заставим его уехать на корабле, уходящем в Ост-Индию… Средство и способ найти будет несложно.
– Извините, многоуважаемый барон,– возразил д'Эпервье,– но в таком случае что помешает Фуксу возвратиться на первом же встречном корабле?
– Он уже немолод… Кроме того можно принять соответствующие меры.
– Но прежде всего нам необходимо знать его местонахождение,– заметил д'Эпервье.
– Этим сведением мы обязаны нашей любезной графине, как я и предупреждал вас,– сказал барон.– Фукс и его товарищ находятся в гостинице «Под тремя лилиями», что в конце Венсена, налево от дороги.
– Разве полиция не проводила там обысков?
– Без сомнения, проводила,– усмехнулся Шлеве,– но полиция далеко не всегда находит то, что ищет! Преступники укрываются там в потайной комнате.
Д'Эпервье бросил вопросительный взгляд на графиню.
– Это действительно так, как рассказывает барон,– подтвердила Леона,– и я должна признаться, что предпочла бы устранить этого человека, нежели передать в руки правосудия.
– Ваше желание для меня закон,– отвечал д'Эпервье.
– Слушайте же тогда,– продолжил барон.– Я уже навел справки. Корабль «Рекэн» через три-четыре дня отплывает из Гавра в Калькутту. В устье Ганга свирепствует холера; жертвами ее становятся в основном пожилые люди из числа приезжих – как раз для нашего подопечного.
– Это было бы прекрасно! – откликнулся д'Эпервье.
– Мы должны следующей же ночью без лишнего шума захватить этих негодяев и тотчас же отправить их в Гавр!
– Вы говорите, гостиница находится в тихом, уединенном месте?
– Именно так. И нам предстоит не очень много хлопот, если мы найдем шестерых молодцов для этой цели. Крытый экипаж я приготовлю.
– Превосходно, дорогой барон! Время и другие подробности мы сможем уточнить завтра в течение дня.
– Буду очень рад, если вы удостоите меня своим посещением. Но почему вы так торопитесь?
– Этот несносный прилив крови! – сказал д'Эпервье, вставая.
– Позвольте предложить вам еще глоток лимонада,– с улыбкой предложила графиня,– он превосходно охлаждает кровь.
– О да,– подхватил д'Эпервье,– ваш лимонад укрепляет мне силы!
С этими словами он осушил еще один бокал. Затем низко поклонился графине, которая тоже встала, предоставляя барону проводить гостя.
– До свидания, любезный господин д'Эпервье,– шепнул барон, прощаясь с обер-инспектором на террасе.
– Завтра около полудня я буду у вас! – так же тихо произнес д'Эпервье и шагнул в темноту.
–Не будешь ты у меня,– пробормотал Шлеве, глядя ему вслед;
Под утро господин д'Эпервье почувствовал недомогание и послал за врачом, но когда врач пришел, то застал своего пациента уже лежащим на полу возле кресла с широко раскрытыми глазами. Его тотчас уложили в постель, но доктор объявил, что господин д'Эпервье в медицинской помощи уже не нуждается, и сделал заключение, что смерть наступила в результате удара, причиной которого явилось злоупотребление горячительными напитками, против чего он, врач, решительно возражал…
Доктор ошибался, как это часто случается.
Начальника тюрьмы Ла-Рокет господина д'Эпервье похоронили с должными почестями. В погребальной процессии принимал участие и барон Шлеве в очень изящном экипаже.
XXV. САНДОК И МОРО
Спустя несколько недель после описанного происшествия, погожим летним вечером на улице Риволи появилась странная фигура. Лицо ее почти полностью было скрыто широкополой соломенной шляпой. Легкий темный плащ укутывал туловище и спускался ниже колен; ноги, казалось, были обуты в черные сапоги. Но присмотревшись повнимательнее к этой крадущейся, как кошка, фигуре, можно было заметить, что никаких сапог нет, ноги вовсе босы и, так же как и лицо, от природы черны или очень смуглы. Это был Моро.
Бесшумной тенью скользил он мимо домов, пока не приблизился к особняку князя Монте-Веро. Достигнув ажурной калитки в решетчатой ограде и найдя ее запертой, он в нерешительности замер на месте.
Сумерки уже сгустились, в домах зажглись огни, наступила та вечерняя пора, когда солнце давно зашло, а луна на усеянном звездами небосводе еще не появилась.
Колебания Моро длились недолго. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, он с удивительной ловкостью перемахнул через ограду в парк, окружавший особняк. Здесь он с минуту прислушивался… до него донеслись чьи-то шаги. Имел ли Моро какой-нибудь злой умысел, что так старался быть незамеченным? Подобно змее, он скользнул в тень деревьев и оттуда следил, кто же появится на дорожке парка.
Вскоре он убедился, что в парке прогуливался князь со своими друзьями, приехавшими из столицы Германии; Маргарита с Жозефиной следовали за ними, а Мартин позади замыкал шествие.
– О, бедная дочь массы! – пробормотал негр, вспомнив убитого мальчика.– Она носит черное платье и очень печальна… бедная красивая дочь!
Следом за Мартином по дорожке шел еще кто-то, как верный слуга за господином, и глаза Моро блеснули: он узнал в этом человеке своего собрата Сандока.
Быстро и бесшумно пробрался он между кустарником на дорожку и, не замеченный никем из лиц, шедших впереди Сандока, дотронулся до его плеча. Тот мгновенно обернулся, и лицо его расплылось в улыбке.
– А, добрый брат Моро!
Моро приложил палец к губам.
– Тсс, тихо! Никто не должен знать, что Моро здесь! – шепнул он.
– Спрячься в кустах. Когда масса уйдет в дом, Сандок придет к тебе, добрый брат Моро!
Негр кивнул в знак того, что понял, и скрылся в тени деревьев, а Сандок как ни в чем не бывало последовал за Мартином и господами к увитому плющом балкону, где их ожидал богато сервированный, освещенный великолепными лампами стол.
Пока все рассаживались и лакеи подавали кушанья, Сандок, улучив минуту, шепнул несколько слов Мартину, оставшемуся внизу.
– Будь осторожен, Сандок! – тихо сказал в ответ кормчий.– Я догадываюсь, зачем пришел сюда этот негр. Ты знаешь, что барон и графиня еще больше возненавидели тебя после того, как ты выкрал письма. Не делай вид, будто ты хитрее и ловчее их всех! Иногда можно перехитрить самого ловкого и опытного человека!
– Не беспокойся, Мартин, мы еще посмотрим, кто кого. Сандок дал клятву задушить этого подлого барона, самому или с помощью ангела, и бросить в Сену!
– Ну, ступай,– ответил с улыбкой Мартин, видя, что негра мучит нетерпение.– Ступай, а я останусь здесь.
Самонадеянно усмехаясь, Сандок кивнул кормчему и исчез в темной аллее. Там его поджидал Моро.
– Что нового, брат? – спросил Сандок, возбужденно сверкнув глазами.
– Барон во дворце графини… ночь благоприятствует… дворецкий Сен-Клу отсутствует!…
– Ты считаешь, мы должны захватить барона?
– Да, в эту ночь, брат Сандок! Самое удачное время… Барон приехал в экипаже во дворец графини, оттуда будет возвращаться с одним только кучером. Сандок и Моро догонят карету, прыгнут в нее, свяжут барону руки, заткнут ему рот и увезут.
– Или убьют кучера?
– Нехорошо, если Моро убьет слугу императора,– шепотом ответил Моро.– Кучер должен остаться жив, а барона мы тайком увезем во дворец Сен-Клу!
– О, брат Моро придумал хороший план… Сандок очень рад, что проклятый барон будет наконец убит, очень рад… Сандок снимет это платье с галунами и оденется так же, как брат Моро!
– Только скорей! – шепнул Моро, и Сандок поспешил в людскую.
Вскоре он возвратился. Вместо синей ливреи с серебряными галунами и шитьем на нем был легкий плащ, на голове – старая коричневая шляпа, ноги ниже колен обнажены, так же как и у Моро.
– Хорошо подкрадываться, хорошо бегать! – сказал он, указывая на босые ноги.
– О, очень хорошо, брат Сандок,– подтвердил Моро. Он находился в прекрасном расположении духа, его радовала предстоящая охота.
Оба негра с легкостью перелезли через забор обратно на улицу Риволи и побежали по направлению к Булонскому лесу.
Было около одиннадцати часов, когда они оказались у Ангулемского дворца. Окна его были ярко освещены, у ворот стояло множество экипажей.
Моро повлек Сандока под деревья у забора, чтобы кучера и лакеи, разговаривающие между собой, не могли их заметить.
Им удалось беспрепятственно пробраться в переднюю часть парка через главный вход.
Сандок знал не только план парка, но и был знаком с внутренним расположением дворца.
– Два выхода,– сказал он своему спутнику, когда они осторожно пробирались под деревьями.– Моро останется здесь, у передних ворот, Сандок будет караулить у задних!
Моро кивнул в знак того, что понял, и пробрался к группе деревьев, росших напротив парадного входа. Отсюда очень удобно было наблюдать за каждым подъезжающим и отъезжающим экипажем.
Сандоку было несколько сложнее. У террасы сияли большие канделябры, дорожки освещались фонарями, в глубине парка горели разноцветные шары и лампионы, многие деревья сверху донизу были увешаны фонариками, как рождественские елки.
К тому же повсюду гуляли парочки, порхающие танцовщицы в своем бесконечном веселье забегали в самую гущу кустов, гоняясь друг за другом. Поэтому не так-то легко оказалось найти подходящее убежище, откуда можно было бы наблюдать исход этого веселья, не опасаясь быть замеченным самому.
Сандоку оставалось рассчитывать только на свое везение, так как он не был здесь в безопасности, в чем скоро и убедился: влюбленные парочки для своих непродолжительных пастушеских сцен охотнее всего выбирали самые темные, самые укромные уголки парка. Пришлось Сандоку удовольствоваться отдаленным местом наблюдения, потому что отыскать подходящее укрытие вблизи ярко освещенной террасы было бы безумием. Нет никакого сомнения, что если бы его обнаружили, то как незваного и по своей наружности нежеланного гостя тотчас задержали бы и очень скоро опознали бы в нем опасного своей отвагой и ловкостью княжеского лазутчика.
Этого ни в коем случае нельзя было допустить!
Итак, Сандок устроился в некотором отдалении от второго входа и так хорошо укрылся, что найти его можно было бы лишь приблизившись вплотную; а между тем ему видны были приближающиеся экипажи, среди которых он без труда мог отличить карету барона, которую хорошо знал.
Гости, судя по всему, начинали разъезжаться. Экипажи, шурша колесами по мелкому гравию, подъезжали к террасе и увозили знатных господ обратно, в их великолепные особняки и дворцы. Сандок провожал глазами каждый; кроме того он ожидал сигнала Моро, который тот должен был подать, если барон, подобно многим гостям, выйдет из переднего подъезда.
Очаровательные балерины все еще разгуливали в разных местах парка по дорожкам среди зелени и весело щебетали, тихо смеясь, о своих победах над герцогом Монфиром, о любезном маркизе де Шальбере, о расточительном персидском принце Улюе и о сотне других.
Вдруг на террасе показалась высокая статная женщина с горделивой осанкой, рядом с ней шел прихрамывающий господин. Сандок подскочил на месте, глаза его мрачно сверкнули – он узнал графиню и барона! Барон как будто поджидал кого-то. На главной аллее показалась карета и быстро приблизилась к террасе.
Этого было достаточно для Сандока; барон собирался уезжать, и надо было предупредить Моро, чтобы вместе с ним поджидать на дороге карету барона поблизости от дворца. Быстро и ловко побежал он по опустевшим теперь дорожкам и на повороте аллеи столкнулся с Моро, который тоже заметил карету барона и в свою очередь торопился предупредить об этом собрата. Однако радость и нетерпение сделали Моро неосторожным, и кучер вполне мог его заметить.
Оба негра заторопились к воротам; оставаться в парке далее не имело смысла, так как необходимо было опередить карету барона и поджидать ее в подходящем месте.
Миновав ворота, они затаились в придорожных кустах.
– Очень хорошо,– шептал Моро,– все гости разъехались, никто не помешает.
– Ты прав, экипаж барона – последний.
– Моро побежит догонять карету, чтобы вскочить на запятки.
– Ого, Сандок тоже умеет бегать! Моро побежит с одной стороны, Сандок – с другой, мы нападем с обеих сторон и, пока кучер заметит что-нибудь, успеем зажать барону рот и вытащить его из кареты.
Несколько капель дождя упало на листву; тучи на небе сгущали ночной мрак, и это благоприятствовало замыслу негров. Было душно, глубокая тишина царила в парке, только издалека доносился шум удаляющихся экипажей и всадников.
Давно уже пробило полночь, когда на главной аллее показалась наконец карета барона; она двигалась в сторону ворот.
Моро и Сандок ждали, пригнувшись, как два тигра, которые готовятся напасть на свою жертву.
Карета приближалась к воротам. Моро и Сандок замерли; как только она поравняется с ними, оба сбросят стеснявшие движения плащи и нападут с двух сторон одновременно. Но что это? Карета повернула в противоположном направлении.
Что бы это значило?
Неужели барон заподозрил опасность? А может, кучер заметил Моро и доложил об этом своему господину?
Эти вопросы мелькнули, подобно молнии, в головах обоих негров, и они, не тратя лишних слов, воодушевленные одной мыслью, бросились вслед за экипажем барона по безлюдной ночной дороге, ведущей к отдаленным берегам Сены.
Оба негра с неимоверной быстротой бежали по дороге, каждый со своей стороны экипажа.
Кучер нахлестывал лошадей кнутом; прежде он никогда этого не делал – неужели заметил преследование?
Тем временем расстояние между неграми и экипажем все более и более сокращалось.
Через несколько секунд они догонят экипаж… они уже могли дотронуться до него. Внезапно Сандоку показалось, что из окошка с его стороны кто-то выглянул и тут же спрятался. Но нет, он ошибся, темнота и азарт погони породили этот призрак!
Дорога делала поворот; Сандок бежал по внутренней стороне круга и на несколько шагов опередил Моро; тот наддал, и дверок экипажа они достигли почти одновременно. Напрягшись, Сандок уцепился за поручень и вскочил на рессору экипажа; чутье подсказало ему, что Моро проделал то же самое.
«Ну, пора»,– подумал Сандок. Он подтянулся и хотел заглянуть внутрь экипажа, как вдруг его шею обхватили чьи-то руки и принялись душить.
Внезапное нападение настолько ошеломило его, что он, всегда решительный и находчивый в минуту опасности, на этот раз чуть не соскользнул с рессоры на дорогу, но в данную минуту это было бы для него счастьем! Тщетно пытался он разжать руки на своей шее. Готовясь предать барона в объятия ангела-душителя, он, казалось, сам становился жертвой последнего.
Одного взгляда было ему достаточно для того, чтобы убедиться: железные тиски, в которые угодила его шея, принадлежат Фуксу; с другой стороны коляски Рыжий Эде проделывал такую же процедуру с Моро.
По всей вероятности, барон, заподозрив неладное, взял с собой в качестве телохранителей обоих преступников, чего негры не заметили, и сейчас преспокойно восседал между ними, поглядывая то в одну, то в другую сторону и ни во что не вмешиваясь.
Между тем, Рыжий Эде, увидев, что негров двое, на какой-то миг растерялся и ослабил хватку; этого оказалось достаточно, чтобы Моро освободился, в то время как Сандок все еще извивался в цепких руках Фукса. Упустив Моро, Эде пришел на помощь товарищу, и как Сандок ни сопротивлялся, совместными усилиями они втащили его в экипаж и связали так крепко, что бедный негр, попавший в ловушку, не мог даже пошевелиться.
Сандок питал слабую надежду на то, что Моро, которому удалось освободиться и соскочить, повторит свое нападение, на этот раз более обдуманно и с лучшим результатом, но потом ему пришло в голову, что собрат его безоружен, как и он сам, и эту надежду пришлось оставить.
Связанный по рукам и ногам, всецело во власти трех негодяев, он почувствовал себя брошенным на произвол судьбы, и быстро мчавшийся экипаж уносил его все дальше и дальше от тех, кто мог бы его спасти.
Барон пересел на заднее сидение, предоставив переднее обоим преступникам и пленнику, помещенному между ними.
– Вот мы, наконец, и поймали птичку! – торжествовал Фукс, пробуя крепость узлов на путах.– Смотри, негр князя Монте-Веро, какие прочные веревки, тебе их век не одолеть. Ну, так что же привело тебя к экипажу господина барона, друг Сандок? Или ты решил пополнить ряды уличных воров и грабителей?
Барон Шлеве, видя, что пленник крепко связан, тоже решил позабавиться.
– Князь, должно быть, не заплатил тебе жалованья? – участливо спросил он.– Представьте себе, любезный Фукс, этот мошенник пробрался в спальню графини и украл самые важные письма!
– Талант, которым обладают все черные,– смеясь, сказал Фукс,– пожалуй, он еще и нас научит, поэтому подождем сворачивать ему шею.
– Боже упаси иметь дело с черными людьми,– сказал барон.
– Черные – не люди,– заметил Рыжий Эде и ударил беззащитного Сандока в лицо так сильно, что кровь брызнула у него из носа.
– Проклятый разбойник,– проговорил связанный, скрежеща зубами,– придет и твой черед!…
– Не надо его убивать,– продолжал Шлеве,– подержим лучше взаперти. Этот черный пес может сообщить нам немало интересного, если мы хорошенько попросим его!
– Немного горячей смолы или сургуча на грудь хорошо развяжут ему язык,– со зверской улыбкой проговорил Фукс.– Перестань скалить зубы, черный дьявол, или я тебе их выбью!
– Сделай это… сделай! День мести все равно настанет! – прохрипел Сандок, и глаза его налились кровью.
Несмотря на связанные руки и ноги, он готов был при малейшей возможности выброситься на дорогу, но Фукс и Эде караулили его с двух сторон, как собаки.
– Да-да,– посмеивался барон,– я уверен, что горячая смола развяжет ему язык. С черномазыми нельзя иначе. Готов биться об заклад, что этот негр по приказу князя Монте-Веро готовил на меня покушение, иначе зачем ему было гнаться за моим экипажем?
– Он сам обо всем расскажет,– пообещал Рыжий Эде.– Погоди, голубчик, ты потеряешь и зрение и слух, когда попадешь к нам на лечение!
– К вам на лечение? – смеясь переспросил Шлеве.– Вот так шутка – к вам на лечение! Воистину, не рой яму другому, сам в нее попадешь. Как будет смеяться графиня, когда я завтра расскажу ей эту превосходную шутку!
– Давно уже обратил я внимание на этого черного шпиона,– сказал Фукс,– а теперь он сам к нам пожаловал.
– Не он один таким образом попадал в ловушку,– посмеиваясь сказал Рыжий Эде. Он высунул голову в окошко и поглядел по сторонам.– Да, но куда девался второй мошенник? Я успел хорошенько ударить его в висок, но эти негры живучи как кошки.
– Я видел, как он свалился замертво,– вставил Шлеве.– Но если даже он и придет в себя, то впредь поостережется нападать на нас, видя, что произошло с его собратом.
– Эти черные псы трусливы, в чем я смог убедиться на пути из Рио-де-Жанейро в Монте-Веро,– сказал Фукс.– Трусливы и продажны. Интересно попробовать, не изменит ли и он своему господину за сотню франков?
Сандок весь кипел, но молчал и от злости кусал себе язык.
– А что, попробуем! – воскликнул барон.– Произведем этот занимательный опыт. А пока что, господа, глаз не спускайте с этого черномазого.
– Можете не беспокоиться,– заверил Рыжий Эде,– всех, кто имеет отношение к князю Монте-Веро, сославшему нас на каторгу, я ненавижу, как смерть и палача. Да-да, черный негодяй, тебя я ненавижу, потому что ты негр князя Монте-Веро!
Фукс злорадно засмеялся и пробормотал:
– Я тоже…
– Что ж,– сказал Шлеве, – господину Сандоку теперь не поздоровится, но это справедливо: он вполне заслужил такое отношение. Однако же есть смысл покамест пощадить его: трудно предугадать, в чем он окажется полезен нам. Думаю, что не только мне, но и графине понадобятся от него некоторые сведения.
– Он будет жить до тех пор, пока мы в безопас ности. Как только князь Монте-Веро начнет угрожать нам, мы будем вынуждены освободиться от этого негодяя,– решительно проговорил Фукс.– Знай же об этом, черная тварь, и моли усердно своих богов, чтобы они охраняли нас от всякой опасности… для твоей же пользы!
Карета достигла Сены и катила по аллее, тянувшейся вдоль берега. Рыжий Эде внимательно следил за дорогой, потом повернулся к Фуксу.
– Что будем делать с этим негром? Завяжем ему глаза или просто выколем, чтобы он не видел, куда мы его поведем?
– Можно бы и выколоть, да кучер увидит, неудобно как-то…
– Нет, господа,– вмешался барон,– мой кучер видит только то, что должен видеть, поэтому поступайте так, как найдете нужным!
– Завяжи ему глаза! – приказал Фукс своему товарищу и повернулся к Сандоку.– А ты учти, черная образина: иди туда, куда тебя поведут, и не вздумай сопротивляться. При первом подозрительном движении я перережу тебе глотку!
– Мне идти? – спросил Сандок.– Разве Фукс может ходить со связанными ногами?
– Ты прав,– насмешливо ответил Фукс,– я развяжу тебе ноги, но горе тебе, если ты сделаешь хоть один шаг в сторону!
