Текст книги "Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?"

Автор книги: Геннадий Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Описав роль и значение инициативы в военном деле, необходимо совершенно однозначно определить, что инициативу нужно формировать, воспитывать, прививать и всячески поощрять, а Сталин к 1941 году истребил почти всех подготовленных, грамотных и инициативных командиров и начальников. Те же, кто остались живы, уже больше не рисковали проявлять инициативу.

Совершенно блестящий пример отношения советских военных начальников к инициативе своих подчиненных приводит Светлана Александровна Герасимова[64]64
  Пишет под псевдонимом Елена Ржевская в честь города Ржев.


[Закрыть] при анализе причин провала Первой Ржевско-Сычевской операции 1942 года [6]. Она отмечает слепое выполнение приказов свыше, неумение или нежелание большинства командиров всех уровней взять на себя ответственность, а про инициативу и тем более дерзость и говорить не приходится. В частности, в боях за деревню Полунине (севернее Ржева) наступавшая здесь советская дивизия[65]65
  Речь идет о 16-й гвардейской стрелковой дивизии, которая во взаимодействии с 255-й танковой бригадой наступала из района Старшевицы в направлении Дешевки – Наумово – Коршунове – Рамено – Полунино [22].


[Закрыть] пыталась безуспешно овладеть ею почти двадцать дней подряд, упорно атакуя с севера. Как следует из Журнала боевых действий этой дивизии, в период с 30 июля по 6 августа 1942 года при многократных попытках прорвать оборону противника в районе Полунино ее части потеряли более четырех тысяч человек [22].

Когда же был назначен новый командир дивизии, лично изучивший другие пути подхода к деревне, она была освобождена в ходе жестокого, но всего лишь двухчасового боя путем одновременных ударов с юга и севера. Казалось бы, великолепный образец тактической грамотности, умения и инициативы, который надо было бы не только поощрить, но и поставить в пример всем командирам частей и соединений. Однако на очередном совещании у командующего фронтом[66]66
  В этот период 16-я гвардейская стрелковая дивизия входила в состав Калининского фронта, которым командовал генерал-полковник И.С. Конев. Однако с 05.08.1942 ответственным за координацию действий Калининского и Западного фронтов был назначен Г.К. Жуков. Поэтому остается неясным вопрос, кто же из них критиковал этого командира дивизии.


[Закрыть] этого командира дивизии подвергли критике, якобы за неумелое применение танков.

Схожую оценку уровня тактической подготовки и оперативной грамотности у советских командиров и военных начальников можно найти и у других историков. В частности, Илья Борисович Мощанский так объясняет низкий темп наступления советских войск в ходе контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года [38]:

«…войска плохо учитывали состояние противника, в боевых порядках которого в то время было множество промежутков и свободных проходов по окрестным лесам и полям. Наступавшие соединения втягивались в бои за овладение опорными пунктами, поспешно создаваемыми немцами в населенных пунктах, узлах дорог и на господствующих высотах, но, к сожалению, при этом они действовали крайне неумело.

Так, части 9-й стрелковой дивизии в течение 8 декабря трижды предпринимали попытку атаковать поселок Снегири на Волоколамском шоссе (11 км юго-западнее Истры), но трижды откатывались назад со значительными потерями. Причем неудачных действий было немало: один из командиров приданных дивизии бригад не умел оперативно управлять боем, другой – с опозданием вывел подразделения на рубеж атаки. Главная же причина неудач в том, что дивизия стремилась выполнить поставленную задачу только ударом с фронта».

Когда автор этих поучительных строк пишет «войска плохо учитывали», он подразумевает не буквально солдат и сержантов, а в первую очередь командующих объединениями и командиров соединениями. От командиров же частей, а тем более подразделений мало что зависит с точки зрения определения направлений главных ударов, оперативного построения войск и взаимодействия родов войск.

Все эти грустные характеристики советских командиров и военных начальников целиком и полностью совпадают и с оценками противостоящей стороны, которые можно, в частности, найти в сочинениях немецкого генерала Меллентина[67]67
  Генерал-майор танковых войск вермахта. На Восточном фронте службу проходил в должности начальника штаба 48-го танкового корпуса. Историки приписывают ему следующую оценку войны Германии против СССР: «Там мы оказались в положении человека, который схватил волка за уши и пытается не дать ему вырваться».


[Закрыть] [65]:

«Безрассудное повторение атак на одном и том же участке, отсутствие гибкости в действиях артиллерии и неудачный выбор района наступления с точки зрения местности свидетельствовали о неумении (советских командиров) творчески подходить к решению задач и своевременно реагировать на изменения в обстановке. Только немногие (советские) командиры среднего звена проявляли самостоятельность в решениях, когда обстановка неожиданно менялась.

Что касается русских (то есть советских) военачальников, то хорошо известно, что:

а) они почти в любой обстановке и в любом случае строго и неуклонно придерживаются приказов или ранее принятых решений, не считаясь с изменениями в обстановке, ответными действиями противника и потерями».

Инициативу в советском обществе Сталин «выкорчевывал» не только в сугубо военной среде, но и в военно-технической среде, о чем свидетельствуют следующие его указания от 05.06.1942 [52]:

Полтора-два месяца проводить улучшение существующего танка Т-34.

2. Основной дефект наших танков в том, что они не могут совершать больших переходов.

3. Слабым местом в танках является ненадежность механизмов передачи, трансмиссии.

4. Сосредоточить внимание на улучшении танков.

Не укладывается в голове, какой ерундой занимался Верховный главнокомандующий, особенно если учесть, что в стратегическом плане нерешенных вопросов в июне 1942 года было больше чем предостаточно. Можно напомнить читателю, что именно в этот период немцы, разгромив советские войска под Харьковом, стремительно продвигались к Волге и на Северный Кавказ. В районе Демянска они прорвали кольцо советского окружения, в котором несколько месяцев находилась крупная группировка войск фашисткой Германии, и вывели из окружения без потерь все свои части и соединения. На Керченском полуострове проваливаются все попытки советского командования провести крупные десантные операции.

Можно привести еще десяток крупных проблем, которые требовали от Верховного главного командования принятия более срочных и важных мер, чем изучение трансмиссии танка Т-34. Остается только Сталину самому сесть в танк и потренироваться в вождении, стрельбе из пушки и в управлении экипажем танка и танковым подразделением. И тогда бы Верховный главнокомандующий сделал для себя много новых открытий, а список выявленных недостатков занял бы несколько страниц, а не две-три строчки. Кстати говоря, проблемы с трансмиссией на танке Т-34 возникли не весной 1942 года, а сразу же с момента появления этой боевой машины. И если уж Сталин хотел принять личное участи в их устранении, то начинать эту работу ему надо было в марте 1940 года, когда два танка Т-34 появились у стен Кремля.

Совершенно очевидно, что этими инженерными делами должны были заниматься совсем другие руководители, которым по долгу службы надо было бы понять недостатки танка Т-34 в управлении, стрельбе и в ремонте. Но эти люди очень хорошо знали, чем закончатся их попытки модернизировать танк без личного разрешения товарища Сталина, и поэтому ничего не делали до июня 1942 года.

Уважаемый читатель, можете ли себе представить, чтобы президент США давал бы указание руководителям авиационной промышленности, например, переделать тросовую (мягкую) проводку системы управления бомбардировщиком под жесткую (трубчатую)? Разве это удел Верховного главнокомандующего вооруженными силами страны?

Завершая характеристику значения инициативы в военном деле, приходится вынужденно привести исключительно уникальный, не имеющий аналогов в истории пример, который абсолютно убедительно демонстрирует степень «умерщвления» инициативы сталинским режимом. Когда началась война, командующий ЗапОВО генерал Павлов вместо того, чтобы немедленно сосредоточить все усилия на отражении агрессии, начал звонить в Москву и спрашивать, а что же ему делать. На какой ответ он еще рассчитывал от людей, которые не собирались воевать в 1941 году? Соответственно, он получил естественную команду «не паниковать, есть вероятность уладить конфликт мирным путем» [10].

И только в седьмом часу в штаб ЗапОВО поступила директива из Москвы, разрешающая войскам вступить в бой. В этом примере как в зеркале отразились способности советских высших военных начальников на всех уровнях антиадекватно оценивать ситуацию и «своевременно» принимать значимые решения.

Здесь весьма уместна параллель с Германией для демонстрации катастрофического влияния скудости мысли вождя, непосредственно вмешивающегося в управление войсками. Как известно, в декабре 1941 года после успешного контрнаступления советских войск под Москвой он отправил в отставку целый ряд высокопоставленных генералов[68]68
  В это трудно поверить, но были смещены даже самые талантливые немецкие военные начальники, в частности Гудериан.


[Закрыть] и при этом заявил: «Любой может руководить таким пустяком, как военная операция». Ну как тут не вспомнить крылатое выражение К. Клаузевица: «На войне все просто. Но самое простое оказывается наиболее сложным».

И действительно, чем больше Гитлер брал на себя руководство боевыми действиями и ограничивал инициативу своих военных начальников, особенно в стратегическом и оперативно-стратегическом звеньях управления, тем хуже для немцев развивались события на фронте. Трудно умалить достоинства Гитлера как солдата (если так можно выразиться, учитывая его ужасную роль в истории) и его знание солдатского труда[69]69
  За проявленные инициативу, храбрость и усердие в ходе Первой мировой войны Гитлер был награжден высшей солдатской наградой – Железным крестом первой степени, – которую присуждали крайне редко.


[Закрыть], что должно быть присуще любому генералу и (фельд) маршалу. Однако только одних этих качеств явно мало для управления войсками даже на тактическом уровне, не говоря уже об оперативном, а тем более стратегическом. Личная смелость, отвага и мужество не могут служить эквивалентной заменой глубокой и всесторонней военной подготовке, оперативному таланту и многолетнему опыту управления войсками.

Так, летом 1942 года Гитлер даже не хотел слушать предупреждения и возражения своих генералов, которым было очевидно, что немецкие войска под Сталинградом сами себя загоняют в оперативный мешок. Не было у Гитлера необходимого оперативного кругозора, да и неоткуда было ему взяться у бывшего ефрейтора, поэтому как военный начальник он не видел «дальше своего носа». К этому еще следует добавить, что под Сталинградом Гитлер на карту поставил свой престиж, поэтому он отвергал любые рекомендации об отводе 6-й армии с опасного участка фронта, а также своевременные предложения о прорыве «котла», в который попало объединение Паулюса [30].

«Престиж» Гитлера стоил Германии потери одной из крупнейших группировок войск почти в 300 тысяч человек.

Говоря о грубейших просчетах Гитлера стратегического характера, хотелось бы кратко осветить малоизвестный факт его неумелого вмешательства в концепцию реактивных самолетов, что также можно отнести к проблеме стратегического масштаба. Как известно, первый в мире серийный реактивный самолет Ме.262 был исходно задуман как истребитель, способный эффективно бороться с любыми воздушными целями того времени, и он предназначался для нейтрализации воздушных налетов союзников на Германию.

Первые успешные испытания нового детища Мессершмитта состоялись еще в июле 1942 года[70]70
  Первый полет Ме.262 с поршневым двигателем состоялся еще 18.04.1941 для проверки аэродинамической схемы самолета. Первый же его полет с тремя двигателями (одним поршневым и двумя реактивными) состоялся 25.03.1942 и чуть не закончился катастрофой в связи с отказом обоих реактивных двигателей.


[Закрыть], и все шло к тому, что Ме.262 примут на вооружение ВВС фашистской Германии. Однако этот колоссальный технологический успех не нашел должного отклика в умах нацистских стратегов. Вначале Гитлер считал, что нецелесообразно переходить на серийный выпуск истребителя Ме.262, так как с задачами воздушного боя в ту пору успешно справлялись Bf.109 и Fw.190[71]71
  «Мессершмитт-109» и «Фокке-Вульф-190».


[Закрыть], выпуск которых был хорошо налажен и они сходили с конвейера огромными сериями. Затем, когда он наконец уяснил для себя принципиальную разницу между реактивной и поршневой авиацией, то распорядился переделать в скоростной бомбардировщик машину, спроектированную сугубо как истребитель.

Конечно, такую задачу Мессершмитт мог выполнить, лишь спроектировав новый самолет, то есть бомбардировщик, поэтому и Министерство авиационной промышленности, и разработчик реактивного истребителя просто проигнорировали столь абсурдное указание Гитлера. Однако, когда накануне высадки союзников в Нормандии Гитлер случайно узнал об этом, то разразился крупный скандал, в результате которого в отставку был отправлен легендарный министр авиационной промышленности Эрхард Мильх.

Мессершмитт вынужден был предложить ряд доработок, предусматривающих внешнюю подвеску под консолями крыла авиационных бомб и модернизацию системы управления вооружением. Самым трудным в силу специфики конструкции самолета оказалось обеспечить прицельное бомбометание. В конце концов в августе 1944 года на базе истребителя Ме.262 был готов истребитель-бомбардировщик с худшими по сравнению с исходным вариантом летными характеристиками. Новый самолет не проявил себя ни в качестве бомбардировщика, ни как истребитель, и от него под давлением Геринга все же пришлось отказаться и вернуться к исходной концепции Ме.262 как истребителя.

Таким образом, только к сентябрю 1944 года началось формирование первой истребительной эскадры, оснащенной Ме.262, во главе которой поставили одного из выдающихся авиационных асов Второй мировой войны Вальтера Новотны. Понятно, что машина поступила в войска слишком поздно, и трудно было ожидать от нее решающего влияния на ход и исход войны. Тем не менее за весьма короткий промежуток времени, оставшийся до капитуляции Третьего рейха, немцы с помощью этого реактивного истребителя сбили 735 бомбардировщиков союзников, что, несомненно, можно признать как своеобразный рекорд и как убедительный показатель эффективности только что рожденной реактивной авиации. Примечательно, что до конца войны было потеряно по разным причинам (в том числе и небоевым) только 150 истребителей Ме.262 из 1433 принятых на вооружение машин, то есть чуть более 10 процентов. И это при том при всем, что освоение принципиально новой боевой машины в войсках инженерно-техническим составом и переучивание на нее летного состава происходило буквально в авральном режиме в исключительно сжатые сроки.

Трудно сказать, какой бы ущерб нанес этот истребитель союзникам, если бы немцы начали его боевое применение на два года раньше, но не вызывает никаких сомнений грубейший стратегический просчет Гитлера в этой области.

Понимание роли и значения квалифицированных и способных командиров и бойцов, конечно, пришло и к Сталину, хоть и с большим опозданием. Весьма примечателен в этом отношении комплекс мер, предпринятых Сталиным летом 1942 года по созданию в стране истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений. Основу этих мер составляло, во-первых, кадровое обеспечение, во-вторых, материальное стимулирование, а также моральное поощрение, что убедительно демонстрируют следующие выдержки из соответствующего приказа народного комиссара обороны [49]:

«3. Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых частей и подразделений, до командира дивизиона включительно, взять на особый учет и использовать только в указанных частях.

4. Командирам орудий и заместителям командиров орудий (наводчикам) этих частей присвоить военные звания ст. сержант – сержант соответственно и ввести должность заместителя наводчика с присвоением ему военного звания мл. сержант.

5. Начальствующий, младший начальствующий и рядовой состав истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений, находящийся на излечении в госпиталях, после излечения направлять только в указанные части.

7. Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета по 200 рублей».

Не вызывает абсолютно никаких сомнений актуальность и значимость упомянутого приказа, и не может не вызвать уважение четкость и однозначность его формулировок, направленных на создание высококвалифицированных кадров для этого исключительно ответственного в той войне рода войск. Непонятно только одно: неужели Тимошенко, Жукову и другим «выдающимся» военным начальникам с генеральскими и маршальскими звездами потребовался целый год войны, чтобы прийти к этим внятным и очевидным мерам по борьбе с немецкими танковыми группировками? Разве им была недоступна информация о тактике и ошеломляющих результатах применения немцами танков в Польше и Франции? Не вызывает никаких сомнений тот факт, что в советских военных кругах имелось хорошее представление о проблемах борьбы с танками, а ответ на поставленный вопрос необходимо искать в корнях истории первого в мире Советского государства.

Гражданская война, вспыхнувшая после октябрьской революции 1917 года, политические репрессии и бескомпромиссная классовая борьба свели на нет ценность человеческой жизни в первой в мире Стране Советов. Решающее влияние на мировоззрение советского человека оказала интенсивная индустриализация советской экономики, осуществлявшаяся опять же по принципу «любой ценой», и культивировавшийся в обществе сталинской системой государственной власти взгляд на человека как на бездушный винтик, который должен крутиться в том направлении, в котором ему прикажут сверху.

В результате у советского человека сформировались устойчивый страх перед властью и беспрекословное подчинение любым, даже самым абсурдным приказам. В вооруженных силах эти явления приобретали наиболее уродливые формы: у командиров быстро атрофировались такие важнейшие качества, как самостоятельность, индивидуальность, решительность, желание принимать ответственные решения. В результате в войсках сформировалась атмосфера, когда было безопаснее и выгоднее выполнить любой, даже не соответствующий оперативной обстановке приказ, чем возражать и доказывать свою правоту.

Одним из ярких подтверждений сформированной сталинским режимом и доведенной Жуковым до абсурда атмосферы мракобесия может служить ситуация с действиями 16-й армии под руководством Рокоссовского на Истринском рубеже в ноябре 1941 года. 20 ноября Рокоссовский, изучив в деталях сложившуюся оперативную обстановку, принимает решение отвести войска вверенной ему армии за Истру и, используя реку как естественную преграду, организовать устойчивую оборону на новом рубеже [50]:

«Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, притом небольшими силами…

Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, я доложил наш замысел командующему фронтом Г.К. Жукову и просил его отвести войска на истринский рубеж…

Командующий фронтом (Г.К. Жуков) не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг.

Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным. Мой долг командира и коммуниста не позволил безропотно согласиться с решением командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б.М. Шапошникову. Спустя несколько часов, получили ответ. В нем было сказано, что предложение наше правильное и что он как начальник Генштаба его санкционирует.

Настроение у нас повысилось. Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы поломают себе зубы. Их основная сила – танки – упрется в непреодолимую преграду… Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова:

“Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков“».

Приведенный пример не требует никаких комментариев: безграмотность «маршала победы», скудость его оперативного мышления, умноженные на хамство, барство и чванство, граничащие в совокупности с государственной изменой, слишком очевидны. Для руководства войсками на оперативном и тем более стратегическом уровнях требуются особые качества, определяющие организацию вооруженных сил и управление ими, умение взвесить многие, даже противоречивые оценки и точки зрения. В этой связи нельзя не отметить, что только благодаря высочайшему уровню организации армии и управления войсками (а не численности своих войск) Чингисхан смог завоевать огромную территорию от Дуная до Японского моря и от Новгорода до Юго-восточной Азии. Большинство сражений он, в отличие от Жукова, выиграл, находясь в численном меньшинстве, благодаря своему умению находить правильные и обоснованные решения. Но это произошло в XIII веке, когда ключевым родом войск была конница, а основным «дальнобойным» орудием – лук. Совершенно очевидно, что в век бронетанковой техники, авиации и артиллерии требования к уровню организации и управления возрастают многократно.

Описанная выше фундаментальная причина сложившейся в Советском государстве атмосферы безынициативности, слепого подчинения вышестоящим начальникам и выполнения их самых бездарных указаний, разумеется, не вызывает сомнений. Однако, так же как и с боевой готовностью, она лежит на поверхности, и создается впечатление, что эта причина лишь служит ширмой, прикрывающей более глубокую суть проблемы, спрятанную как бы на втором дне.

Во-первых, любой здравомыслящий человек сразу скажет, что описанная причина «свалилась» не с Луны и она даже не была навязана первой в мире Стране Советов Лондоном или Вашингтоном, – она стала результатом целенаправленной и систематической деятельности партийной бюрократии, разумеется, под руководством «величайшего стратега» всех времен и народов, то есть Сталина. Во-вторых, только одна она не могла привести к столь катастрофическим последствиям в советских вооруженных силах, несмотря на то, что они (вооруженные силы) являются слепком общества. Поэтому придется «покопаться» более глубоко на основе сложной аналитико-синтетической обработки исходной информации, чтобы выявить объективные причинно-следственные связи в этой не столь очевидной проблеме.

Итак, обозначим отправную точку синтеза разрозненных аналитических выводов, а именно приказ председателя Реввоенсовета № 234 от 01.03.1925, которым в Красной армии вводился принцип единоначалия [89]. Причем за этой решительной и, казалось бы, на первый взгляд правильной мерой стоял будущий «вождь» (на немецком языке – «фюрер») всех времен и народов – И.В. Сталин. Сразу же хочется остудить те горячие головы, которые за этим дальновидным шагом будущего вождя увидели его искреннее стремление укрепить советские вооруженные силы, освободить их от пагубного влияния недалеких и безграмотных партийных бюрократов и поставить армию исключительно на службу государству, народу и обществу. Упаси вас господи подумать подобным образом – у Сталина за всю его жизнь и мысли такой не возникло.

Сразу же бросается в глаза странный факт, что приказ этот подписал Михаил Васильевич Фрунзе, а не Лев Троцкий, который не только создал исключительно боеспособную армию, но и на протяжении многих лет успешно руководил ею. Причем, как убедительно свидетельствует история, именно созданная Троцким армия (созданная фактически из лапотников, то есть безграмотных крестьян) и именно под его руководством разбила и интервентов, и все Белое движение. Казалось бы, какие могут быть сомнения в возможностях военной организации Страны Советов, в квалификации Троцкого, в его понимании характера военного строительства и в его умении организовать дальнейшую деятельность советских вооруженных сил в соответствии с международной обстановкой и ситуацией внутри страны. Тем не менее созданная по настоянию Сталина комиссия «по обследованию текучести и состояния снабжения армии», которую он оформил постановлением ЦК РКП (б) от 15.01.1924[72]72
  Судя по всему, Сталин совершенно точно знал, что Ленину осталось жить буквально несколько дней (Ленин скончался 21 января 1924 года), и поэтому, не дожидаясь его смерти, он перешел к самым энергичным действиям в борьбе за пост вождя, готовя почву для устранения наиболее сильных конкурентов, каковым и был Лев Троцкий.


[Закрыть], отчитываясь на пленуме ЦК РКП (б) 3 февраля 1924 года, сделала следующий вывод [90]:

«1. Красной армии, как организованной, обученной, политически-воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы, у нас в настоящее время нет. В настоящем своем виде Красная армия небоеспособна».

Отчет комиссии не содержит даже упоминания об оперативной подготовке штабов и боевой выучке войск. В нем также нет ни слова о том, каким это образом политически не воспитанная и небоеспособная Красная армия умудрилась разгромить вполне боеспособных и политически воспитанных интервентов чуть ли не всего мира. Сделанные в отчете выводы наталкивают на гипотезу о том, что всех внутренних и внешних врагов Страны Советов разгромила не Красная армия под руководством Льва Троцкого, а мобилизованные для этой цели Сталиным марсиане[73]73
  Это все исторические факты, а не попытка восхвалить Троцкого и тем более оправдать те методы и средства, благодаря которым он в разоренной стране действительно создал мощную военную машину.


[Закрыть].

При изучении исторических материалов выясняется, что «работа» этой комиссии, по сути дела, стала одним из этапов многоходовой комбинации, спланированной и осуществленной Сталиным, по удалению Троцкого из военной организации, где его авторитет был чрезвычайно высок. Армия же, вне всякого сомнения, была ключевым рубежом в ожесточенной борьбе за власть «строителей светлого будущего». Сразу же после пленума ЦК РКП(б), а именно 11 марта 1924 года, за серьезные упущения в работе был смещен с должности заместителя председателя Реввоенсовета ближайший соратник Троцкого Склянский Эфраим Маркович, а на его место назначен лояльный Сталину «старый большевик» Фрунзе.

После осуществления очередных этапов сталинской комбинации к марту 1925 года мы уже не видим Троцкого на ключевых военных постах. Нет, Троцкий никуда не делся, он не улетел на Луну и его еще не зарубили топором террористы сталинского разлива. Усилиями все того же «мудрого» Сталина, основываясь на подобных подтасовках и фальсификациях, Троцкий в январе 1925 года был отстранен от должности председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам и на эти должности назначен Фрунзе. Таким образом, Сталин сделал, пожалуй, самый серьезный шаг на пути устранения своего основного конкурента в борьбе за пост вождя (или фюрера), а также в интересах усиления своего влияния в армии. Все эти события отвечали исключительно личным интересам Сталина и не имели абсолютно ничего общего с проблемой повышения боеготовности и боеспособности советских вооруженных сил. Общее можно было найти лишь в том, что указанные мероприятия оказали деградирующее влияние на Красную армию и на ее боевой потенциал.

Фрунзе же, получив столь высокие посты, до поры до времени рьяно бросился выполнять все поручения Сталина. Он, правда, не понял суть таких понятий, как честь, порядочность и долг в сталинском понимании. Проведя в армии все намеченные Сталиным мероприятия, он оказался в роли мавра, который сделал свое дело и оказался ненужным[74]74
  Немецк. «Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen». Фраза из пьесы «Заговор Фиеско в Генуе» немецкого поэта Иоганна Фридриха Шиллера.


[Закрыть]. Сталин рассматривал Фрунзе как промежуточную фигуру и, чтобы не допустить каких-либо непредвиденных действий с его стороны, похоронил Фрунзе в начале ноября 1925 года, заменив его на двух упомянутых постах абсолютно своим человеком, то есть Ворошиловым.

Теперь перейдем к сути упомянутого принципа единоначалия в Красной армии, который сводился к тому, что функции командира и комиссара совмещались в одном лице, а командир в таком случае назывался «командир и военный комиссар». В этих условиях должность комиссара упразднялась, и для организации партийно-политической работы учреждалась новая должность – помощника командира по политической части. За этими витиеватыми формулировками скрывается переход бывших комиссаров на командную работу, а фактически поголовное устранение всех мало-мальски грамотных и профессиональных командиров и их замена на верных Сталину партийных функционеров. К кандидатам на должности командиров и военных начальников предъявлялись лишь следующие три требования:

■ членство в партии большевиков;

■ умение проводить работу по партийному воспитанию личного состава;

■ преданность лично Сталину.

Никаких других критериев к командирам и военным начальникам не предъявлялось. Более того, в принятом на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 года (после похорон Фрунзе) новом уставе партии впервые был введен специальный раздел «О парторганизациях в Красной армии», который формализовал организационные формы, права и обязанности партийных организаций Вооруженных Сил СССР. Наконец, в мае 1927 года Центральный комитет партии принял постановление «О политическом руководстве в Красной армии», окончательно ставя всю ее деятельность в полную зависимость от партийной бюрократии, то есть от Сталина.

Таким образом, подрывать профессиональные устои советских вооруженных сил Сталин в своих интересах и в угоду международному империализму начал еще задолго до 22 июня 1941 года.

Кто же в Советском Союзе в июне 1941 года обеспечивал «высокий» уровень управления войсками? И тут выясняется, что поставленные в середине 20-х годов на командные должности партийные функционеры к концу 30-х годов также оказались в роли уже упомянутого мавра. Действительно, сталинские репрессии 1937 и 1938 года были направлены, прежде всего, против командного состава высшего звена: заместителей наркома обороны СССР, командующих войсками военных округов (флотов), их заместителей, командующих армиями, командиров корпусов, дивизий, бригад. Значительно пострадал командно-начальствующий состав управлений и штабов в соответствующих звеньях, профессорско-преподавательский состав в военно-учебных заведениях. Так, было уничтожено (расстреляно или замучено до смерти пытками) 503 военных начальника высшего звена от маршала до комбрига. При этом Сталин расстрелял всех 19 командармов 1-го и 2-го ранга, то есть в Советском Союзе к началу войны не осталось ни одного живого командующего армией. А ведь военный начальник такого уровня – это «штучный товар», на подготовку которого уходит много времени и огромные ресурсы. Но даже подготовленному командарму требуется немало времени и значительные усилия, чтобы наладить эффективное управление вверенным ему объединением.

Откуда же Сталин набирал командующих армиями с началом войны, кто они были и что они реально могли? Ужасающая картина последствий истребления Сталиным советских военных начальников наглядно отражается в трагической судьбе 2-й ударной армии[75]75
  До переименования в октябре 1941 года это была 26-я резервная армия. Новое громкое название никоим образом не улучшило ее боевые возможности и не добавило армии ни одного лишнего снаряда и тем более танка.


[Закрыть], которая погибла летом 1942 года под Любанью в результате безуспешных попыток советского командования разорвать блокаду Ленинграда. Ее первый командующий Соколов Григорий Григорьевич был кадровым работником НКВД, и он, конечно, не имел ни малейшего представления об управлении общевойсковым оперативным объединением, то есть армией. Вот какую характеристику в своих воспоминаниях дает ему командующий Волховским фронтом (в состав которого и входила 2-я ударная армия) Кирилл Афанасьевич Мерецков [59]:

«Позволю себе остановиться на характеристике командующего 2-й ударной армией генерал-лейтенанта Г.Г. Соколова. Он пришел в армию с должности заместителя наркома внутренних дел. Брался за дело горячо, давал любые обещания. На практике же у него ничего не получалось. Видно было, что его подход к решению задач в боевой обстановке основывался на давно отживших понятиях и догмах.

На совещании, которое Военный совет фронта созвал перед началом наступления на командном пункте 2-й ударной армии, командиры соединений выражали обиду на поверхностное руководство со стороны командарма. На этом же совещании выяснилось, что генерал Соколов совершенно не знал обстановки, что делают и где находятся соединения его армии, был далек от современного понимания боя и операции, цеплялся за старые методы и способы вождения войск.