Текст книги "Легенды и загадки земли Новгородской"

Автор книги: Геннадий Коваленко

Харальд и Елизавета, история любви

В 1031 году в Новгороде появился юный викинг Харальд Сигурдарсон. Он был сводным братом все того же норвежского короля Олава. В битве при Стикластадире Олав погиб, а раненый Харальд, спасаясь от погони, бежал к Ярославу. Новгород традиционно служил убежищем для знатных скандинавов, которым срочно требовалось поменять обстановку. Несколько лет спустя здесь прятался сын Олава, будущий норвежский король Магнус Добрый.

Приняв беглеца, великий князь назначил его одним из младших командиров наемной варяжской дружины. Но Харальд был прирожденным воином и быстро выдвинулся, став начальником личной охраны князя. В княжеском дворце он однажды увидел дочь Ярослава Елизавету, и хотя она была еще полуребенком, попросил у Ярослава руки княжны, приведя в качестве аргумента свое королевское происхождение.

Но его ожидало разочарование. Ярослав не собирался отдавать дочь человеку, у которого нет государства для управления и который недостаточно богат, чтобы выкупить невесту. Признав эти доводы убедительными, Харальд отправился в Византию, страну, где варяжские наемники привыкли искать славы и богатства, но чаще находили погибель. По скандинавским законам родичи человека, уехавшего в Византию, имели право сразу приступать к разделу его имущества.

^{Изображение викинга на византийской мозаике XI в.} 

Однако Харальд не только выжил в опаснейших сражениях, но и сумел скопить огромное состояние, которое пересылал на сохранение Ярославу вместе с письмами к Елизавете. Увы, пылкие письма оставались без ответа. И тогда Харальд сочинил поэму, называвшуюся «Висы радости». Поэма состояла из шестнадцати строф, в которых викинг описывал свои подвиги и военные приключения:

 
Мы, други, летали по бурным морям,
От родины милой летали далеко!
На суше, на море мы бились жестоко;
И море, и суша покорствуют нам!
О други! Как сердце у смелых кипело,
Когда мы, содвинув стеной корабли,
Как птииы неслися станицей веселой
Вкруг пажитей тучных Сиканской земли!
…А дева русская Харальда презирает…
 

Рефреном «А дева русская Харальда презирает» заканчивалась каждая из шестнадцати строф поэмы. В нем сквозит искреннее недоумение викинга. Как же так, я такой неустрашимый, передо мной трепещут целые народы, моей любви домогаются сотни женщин, а русская девушка, которую я обожаю, почему-то отвергает меня…

И все же Харальд сумел добиться своего. Зимой 1043 года Ярослав отдал за него свою дочь. Вскоре молодые отбыли в Норвегию, где Харальда уже ожидал престол. Но, едва прибыв на родину, конунг ввязался в долголетнюю и кровопролитную драку за датский престол, разоряя не только соседей, но и свою страну. В народе его прозвали Харальд Хардрада, то есть Суровый Правитель. Он был последним викингом на норвежском троне, война была для него не просто самоцелью, она была для него единственным способом существования. И в этой жизни ему нужна была другая женщина – отважная в сражениях и на ложе любви валькирия. Такой подругой конунга стала норвежка Тора Торбергсдоттир, подарившая Харальду двух сыновей.

И все же «девушка из Гардарики» до конца владела сердцем конунга. В свой последний поход, теперь уже за английскую корону, Харальд взял с собой Елизавету. Она и привезла на родину прах погибшего в сражении мужа.

Рунорезец Эпир или Злобный Упырь?

Скандинавским историкам хорошо известно имя «рунорезца Эпира» из Уппланда, резцом которого высечены древнейшие письмена на надгробных камнях. Кроме имени никаких других сведений об этом человеке не сохранилось. Но вот недавно шведский ученый-славист Андерс Шёберг выдвинул смелую, почти детективную версию. Он отождествил рунорезца Эпира с новгородским священником Упырем Лихим, имя которого сохранилось на копии библейской Книги Пророков, сделанной Упырем в 1047 году для князя Владимира. Шёберг заинтересовался им потому, что его имя, как он полагал, не могло быть русским именем, иначе получалось, что христианского священника звали «злобный упырь», а этого, по его мнению, быть не могло.

В 1980 году в книге о граффити Софийского собора в Новгороде Шёберг нашел сведения о том, что кто-то, называвший себя Farman, написал на стене Софийского собора по-русски, но с ошибками: «Господи, помози рабу своему Фарьману, Глебову отроку (дружиннику князя Глеба)». Имя «Фарман» ранее встречалось ученому на одном из рунических камней, поэтому он предположил, что это один и тот же человек. Это натолкнуло его на мысль о том, что разгадка имени новгородского священника Эпира может заключаться в его скандинавском происхождении. Это казалось вполне вероятным, поскольку дочь шведского короля Улофа Шётконунга Ингигерд, ставшую в 1019 году женой новгородского князя Ярослава, сопровождала многочисленная свита, в составе которой вполне мог быть священник. Имя Эпир означало «крикун» или «громогласный». Но именно громкий и сильный голос, по мнению Шёберга, требовался служителю православной церкви.

Чтобы установить, было ли имя Эпир распространенным в Швеции в XI веке, ученый обратился к руническим надписям и установил, что в Швеции был только один человек с таким именем – рунорезец Upir (Öpir), автор более 30 рунических надписей на камнях, живший в Уппланде в 1050—1100 годах. Таким образом, новгородский священник и шведский рунорезец были современниками. Приняв во внимание необычность и сходство имен, Шёберг предположил, что речь идет об одном и том же человеке.

Он еще больше укрепился в своем мнении, когда обнаружил, что один из камней Эпир подписал как Opir Ofeigr, т.е. Эпир Неробкий (Отважный). Шёберг предположил, что русское слово «лихой» имеет то же значение, что шведское ofeg, т.е. дерзкий, отважный. Так Шёберг уверился в том, что речь идет об одном и том же человеке. Более пристальное изучение рунических надписей Эпира дало еще некоторые подтверждения этому. Надпись на одном из наиболее известных рунических камней Эпира – камне из Шюсты – рассказывает о матери и невестке, по заказу которых была сделана надпись о четырех братьях, одного из которых звали Спьяльбуд. О Спьяльбуде сказано, что он умер в церкви Св. Олава в Новгороде. Примечательно, что этот камень содержит дополнительные сведения только о том из братьев, который умер в Новгороде. Это дало Шёбергу основание предположить, что именно Эпир, покинув Новгород и вернувшись в Швецию, принес весть о смерти Спьяльбуда.

По мнению ученого, Эпир вернулся в Швецию после смерти княгини Ингигерд и ее сына Владимира, когда положение шведов при княжеском дворе сильно пошатнулось, и это могло послужить для многих причиной их возвращения в Швецию. Тогда же королем Швеции стал Стенкиль, считающийся старшим сыном ярла Рагвальда, которого Ингигерд взяла с собой в Новгород. Сын Стенкиля Ингве, по всей вероятности, вырос и получил воспитание при дворе в Новгороде. Возможно, именно он попросил Эпира следовать за ним в Швецию.

Шёберг считает, что многие надписи на рунических камнях могут получить новое объяснение, если предположить, что Эпир жил на Руси. Так, например, надписи, начинающиеся со слов «Здесь лежит», считаются инспирированными с западноевропейских надгробных камней с латинскими текстами, которые были введены в Швеции католической церковью. Эпир мог узнать этот тип надписей в России, куда они пришли из Болгарии. Вполне возможно, что этот обычай в Швецию завез Эпир, который высек надписи в такой манере на двух из трех камней.

^{Один из рунических камней Уппланда} 

Шёберг отмечает, что на Эпире кончаются рунические надписи в Уппланде. Многие исследователи рунических надписей полагают, что это связано с изменением экономических отношений и организацией церквей и кладбищ: когда исчезла возможность ставить рунические камни вблизи жилищ, то интерес к ним, как к мемориальным камням, был утрачен. Но Шёберг дает другое объяснение. Он полагает, что руническая письменность в Уппланде исчезает в связи с тем, что в начале XII века он подчиняется Римско-католической церкви, не принимавшей народного языка и «языческой» рунической письменности.

Шёберг считает примечательным тот факт, что камни Эпира имеют кресты греческого типа, а не западноевропейские латинские кресты. Он отмечает также, что орнамент рунических камней, традиционно считающийся ирландским, может иметь и новгородское происхождение. Петли Эпира – так он называет плетеный орнамент его камней – это «звериный» орнамент, который имеется в русских рукописных книгах XII и XIII вв. Звери, напоминающие змей со шведских камней, составляют их заглавные буквы. В них есть узоры, похожие на петли Эпира.

Получив контроль над Скандинавией, Римско-католическая церковь делала все, чтобы уничтожить все следы византийского влияния в Швеции. Но камни Эпира ей осилить не удалось.

Церковные предания

Как Андрей Первозванный в Новгород ходил

Апостол Андрей Первозванный был, как известно, первым учеником Христа и одним из основателей христианской церкви.

Нестор-летописец в «Повести временных лет» рассказывает историю о том, как апостол Андрей Первозванный ходил вверх по Днепру от Корсуня и пришел на то место, где впоследствии вырос Киев. Здесь он воздвиг крест и предсказал, что на этом месте появится большой город и на него сойдет благодать Божия. Затем апостол направился на север к озеру Ильмень.

Далее следует любопытный рассказ о банных традициях новгородских словен. «И пришел к словенам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей и как они моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и сказал им: удивительное видел я в Словенской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, разожгут их докрасна, и разденутся донага, и обольются квасом кожевенным, и возьмут прутья молодые, и бьют себя сами, и до того бьют, что едва слезут, еле живые, и тогда обольются водою студеной и так оживут. И вторят это каждый день, никем не мучимые, носами себя мучат, и так совершают омовенье себе, а не мученье. Те же, слышав это, удивлялись. А Андрей, побывав в Риме, пошел в Синоп».

От Ильменя через варяжские земли апостол прошел в Рим и вернулся во Фракию, где в небольшом селе Византии (будущем Константинополе) основал христианскую церковь. Последним пунктом этого путешествия стал греческий город Патмос, где по приказу местного правителя Андрей был распят на Х-образном кресте, получившем название андреевского.

Андрей Первозванный традиционно считается патроном Русской православной церкви. Его культ засвидетельствован на Руси уже в XI веке, апостолу были посвящены первые христианские храмы в Киеве. Что касается достоверности рассказа Начальной летописи о путешествии апостола в северные края, то здесь среди историков нет единства.

Как известно, апостолы бросали жребий, чтобы решить, кому в каких землях проповедовать христианство. Андрею выпало северное направление, в частности Скифия и Закавказье. Но вот дошел ли он до Днепра, а затем и до Ильменя? Однозначного ответа на этот вопрос нет и, вероятно, не будет.

^{Апостол Андрей ставит крест на киевских горах. Радзивиловская летопись. XV в.}

Что касается анекдотичного рассказа о банных обычаях новгородских славян, то в нем можно усмотреть следы традиционного соперничества между Киевом и Новгородом. Киевский летописец постарался таким способом выставить новгородцев в смешном виде. В новгородском варианте «Сказания» этот эпизод опушен, зато в пику киевлянам вставлен рассказ о том, как апостол Андрей «во пределы великого сего Новаграда отходит вниз по Волхову и ту жезл свой погрузи мало в землю и оттоле то место называется Грузино». Село Грузино находится в 15 км от Новгорода, здесь когда-то располагалось поместье графа Аракчееева. По легенде, чудотворный жезл апостола «из дерева незнаемого» хранился в Андреевской церкви Грузина, но потом исчез.

Как бы то ни было, новгородцы свято верили в то, что Слово Божие впервые принес на их землю апостол Андрей Первозванный. В том, что вера эта не угасла и поныне, можно было убедиться весной 2003 года, когда Великий Новгород торжественно встречал мощи Андрея Первозванного, привезенные сюда из Афона.

Заклятие Перуна

В четырех километрах южнее Новгорода на левом берегу Волхова, около его истоков из озера Ильмень находится урочище Перынь. Его название происходит от имени языческого бога Перуна, бога-громовержца. Урочище находится как раз напротив Рюрикова Городища. Здесь еще до прихода варягов существовало древнее языческое святилище, где прежде находилось изображение женского божества плодородия. Поскольку Перун был личным покровителем варяжских князей, можно предположить, что варяги «переоборудовали» это древнее святилище в его честь. Капище Перуна (от слова копь —идол) представляло собой сложенное из камней сооружение в форме цветка с восьмью лепестками (семи метров в диаметре). В каждом лепестке горел ритуальный костер. В центре стояла деревянная статуя Перуна и сложенный из камней жертвенник.

Будущий первокреститель Руси киевский князь Владимир, как известно, не сразу пришел к христианской вере. Сначала, подобно своим покровителям варягам, он поклонялся Перуну. По его приказу в Киеве был воздвигнут кумир с серебряной головой и золотыми усами. В 980 году он приказал установить такого же идола возле Новгорода, на Перыни, что и сделал новгородский наместник киевского князя и его родной дядя Добрыня. В глазах местных племен Перун оставался богом князя и его дружины, его боялись, но не любили.

Но уже в 988 году князь Владимир принял христианство и приказал истребить языческих идолов. Во время крещения Новгорода тот же Добрыня вместе с епископом Иоакимом Корсунянином ниспровергли Перуна. Идола обвязали веревками, выдернули из земли, поволокли к Волхову, посекая плетьми, и столкнули в реку.

^{Князь Владимир и поверженные идолы. Рисунок В.П. Верещагина. 1891 г.}

По легенде, в проплывающего под мостом идола кто-то из новгородцев швырнул палку. Идол схватил эту палку и бросил обратно на мост и при этом воскликнул: «Сим помяните меня, новгородские дети!» И с тех пор новгородцы в урочное время сходятся с кольями на мосту и дерутся как бешеные. Ниже Волхова идол пристал к берегу, здесь его увидел местный гончар и оттолкнул его назад в воду со словами: «Ты, Перунище, ел и пил, а теперь плыви себе дальше».

Поскольку должность громовника после свержения Перуна осталась вакантной, в народном сознании ее занял Илья-пророк на своей колеснице, от которого зависел дождь и, следовательно, урожай.

На месте древнего капища был построен храм Рождества Пресвятой Богородицы. Впоследствии здесь возник монастырь, называвшийся Перынь-Богородица; он был сожжен в 1386 году самими новгородцами при нашествии Дмитрия Донского, восстановлен и снова сожжен, на этот раз шведами, и затем снова восстановлен. Местные жители помнят песню, которую пели рыбаки-поозеры, отправляясь в озеро:

 
Троица-Коломица,
Перынь-Богородица,
Шило святое,
Юрь монастырь,
Помогай нам!
 

При Екатерине Второй Перынский монастырь был упразднен, а на его месте появился скит, принадлежащий Юрьевской обители, в который удалялись постники и молчальники. В 1826 году архимандрит Фотий построил для них каменные кельи. Тогда же была посажена сосновая роща, закрывающая скит со стороны Юрьевской слободки.

Ныне здесь снова живут монахи, а в церкви Рождества Богородицы возобновлены богослужения. Места очень красивые, особенно реликтовая сосновая роща.

Как крестили новгородцев

Переломным моментом в истории Русского государства стало принятие христианства. По преданию, князь Владимир долго колебался в выборе религии, принимая и выспрашивая послов от разных вероисповеданий. Ислам понравился женолюбивому князю разрешением многоженства, но запрет на вино отвратил его, ибо, по его выражению, «веселие Руси есть пити». Узнав от еврейских послов, что Бог в гневе рассеял этот народ по разным странам, Владимир сказал, что не желает, чтобы та же судьба постигла русских. Зато когда греческий богослов изложил Владимиру суть православного учения, пересказал священную историю и показал картину Страшного суда, это произвело на многогрешного князя сильное впечатление. К тому же принятие христианства открывало путь в Византию, слабеющую, но все еще сказочно богатую.

Новгород был менее подготовлен к новой религии, чем находившийся в непосредственной близости к Византии Киев. Здесь требовалась долгая терпеливая проповедь, и поначалу распространение новой религии шло довольно мирно. В 990 году сюда прибыл первый русский митрополит грек Михаил. При нем была заложена первая в Новгороде христианская церковь Преображения. Однако, проводив митрополита и епископов, большинство новгородцев вернулось к языческим обычаям своих предков. И тогда верх взяло самовластие будущей монархии. В 992 году была предпринята вторая попытка крещения Новгорода. Но теперь вместе с епископом Иоакимом Корсунянином сюда было направлено войско во главе с дядей великого князя Добрыней и тысяцким Путятой.

Узнав, что к ним идет ратная сила, чтобы уничтожить дедовские святыни, новгородцы собрали вече и постановили не выдавать своих богов. Город был укреплен, мост разобран, на берегу выставлены камнеметные орудия. Жрец Богумил по прозвищу Соловей возбуждал народ стоять за веру предков. Не решившись на прямое столкновение, киевляне обманом захватили нескольких зачинщиков сопротивления. Это привело в ярость новгородцев. Народ разорил церковь Преображения, ограбил дома первых новгородских христиан. Около пяти тысяч горожан вступили в жестокую сечу с войсками Путяты. Тогда Добрыня под покровом ночи переправился на Софийскую сторону и зажег дома на берегу. Пожар в деревянном городе был страшным бедствием. Многие кинулись тушить свои дома, остальные запросили мира.

Насилие оскорбило вольный дух новгородцев. Горожане шли креститься со смущенной душой и ожесточенным сердцем. Людей толпами загоняли в воду. Мужчины крестились выше, а женщины ниже волховского моста. Многие пытались идти на обман, уверяя, что уже крестились. Поэтому проповедники надевали всем крещенным на шею крестики. Так на Руси появилась традиция нательных крестов.

После этих событий соседи еще долго с насмешкой припоминали новгородцам о том, как «Путята крестил их огнем, а Добрыня мечом». С годами христианство прочно завоевало души ильменских славян, но грубое навязывание веры надолго запечатлелось в их душах, породив так называемое двоеверие, причудливое переплетение традиций язычества и христианства. Воспоминания о нем живут и поныне в народных праздниках Масленицы, Иванова дня и других языческих обрядах.

История крещения Новгорода описана в Иоакимовской летописи. Однако, как мы помним, многие историки, начиная с Карамзина, ставили под сомнение подлинность этого памятника. И вот в начале 80-х годов XX века академик В.Л. Янин решил проверить достоверность сведений Иоакимовской летописи о пожаре, которым сопровождалось крещение Новгорода. Были произведены раскопки, давшие поразительный результат. Выяснилось, что в год христианизации Новгорода пожар уничтожил все сооружения на большой площади (в пределах раскопа она превышала 9000 квадратных метров). Невостребованными оказались находившиеся под полами сгоревших построек клады, являвшиеся домашней казной. Следовательно, их владельцы погибли. Здесь же когда-то находилась и деревянная церковь Преображения, которую согласно летописи разметали противники крещения.

Таким образом, рассказ Иоакимовской летописи о крещении Новгорода получил вполне научное подтверждение, что одновременно повысило доверие ученых к самой летописи как к историческому источнику.

^{Христиане и язычники. Художник С.В. Иванов. 1900-е гг.}

Глебова загадка

В 1071 году по Руси прокатились бунты, спровоцированные волхвами. Древний языческий культ пытался взять реванш у набирающего силу христианства. Вот как описывает эти события «Повесть временных лет»:

«Такой волхв объявился и при Глебе в Новгороде; говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, говорил ведь: “Предвижу все” и, хуля веру христианскую, уверял, что “перейду по Волхову перед всем народом”. И была смута в Городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение, встал и сказал: “Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет”. И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ и спросил: “Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?” Тот ответил: “Знаю все”. И сказал Глеб: “А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?” “Чудеса великие сотворю” – сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись. Так погиб он телом, а душа предалась дьяволу».

В этой легенде, бесспорно, запечатлелись реальные события 1071 года. По мнению академика Лихачева, это был скорее голодный бунт, нежели чем стремление новгородцев вернуться к язычеству. Вполне правдоподобен и поступок князя Глеба. Будучи опытным и решительным воином, он знал, что в критической ситуации нужно прежде всего лишить бунтующую толпу вожака. Что он и сделал одним ударом топора, заодно развенчав волхва как лжепровидца.