Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8

В воскресенье, совершив традиционный вояж к бабушке, я дома уделил три часа книге, а вечером направился в ресторан «Волга». В кармане у меня лежала десятка рублёвыми купюрами, так, на всякий случай. Я не собирался ужинать в ресторане, деньги нужны были на взятку швейцару, ежели не получится так просто пробиться к Губайдуллину.

Швейцар – пожилой, крепкий дядька – встретил меня в дверях своей мощной грудью и ещё более мощным пузом.

– Куда, парень? Иди вон в кафетерий, мороженое ешь, а здесь взрослые отдыхают.

– Мне с Рафом нужно поговорить, – сказал я, прислушиваясь к доносящимся изнутри звукам музыки.

– С каким ещё Рафом?

– Губайдуллиным, он в вашем ансамбле играет.

– В ансамбле?

Швейцар повернул голову на короткой и мощной шее в сторону зала, словно надеясь сквозь стену фойе разглядеть играющих в зале музыкантов, потом снова вперился в меня:

– На кой он тебе?

– Личный разговор, – уклончиво ответил я.

– Занят он, сам же видишь. Иди во двор к чёрному ходу, жди, пока они закончат и по домам разойдутся, но это где-то в час ночи. Тебе родители разрешают так поздно гулять?

– Дяденька, он мне срочно нужен, – сделал я брови домиком. – Вопрос жизни и смерти. Вот, возьмите, на обедах в школе сэкономил.

Я протянул ему мятый рубль, при взгляде на который швейцар вздохнул и покачал головой.

– Убери, не нужен мне твой рупь… Ладно, стой здесь, сейчас они играть закончат – я Рафа позову.

Через три минуты швейцар исчез в глубине зала, не забыв предварительно закрыть входную дверь изнутри, у которой тут же образовались желающие проникнуть в ресторан. На меня сквозь стекло они глазели с лёгким удивлением: оно и понятно, подросткам в такого рода заведениях, да ещё и вечером, делать нечего.

Не прошло и минуты, как швейцар вернулся в сопровождении Рафа. С небольшой бородкой, волосы до плеч, при этом невысокого роста – самый, пожалуй, крутой гитарист Пензы а, может, и Поволжья остановился напротив меня. А ведь он мог бы стать настоящей звездой типа Эрика Клэптона или Гэри Мура, родись в Англии или Америке. Но он родился в СССР и, наверное, был по-своему счастлив, зарабатывая в ресторане на кусок хлеба с маслом.

– Привет, парень! Мне передали, что ты искал меня?

– Здравствуйте! Да, искал, у меня к вам дело на сто рублей… Шучу, поменьше. Давайте отойдём в сторонку, чтобы не мешать людям.

Я кивнул на входящих в фойе посетителей, которых швейцар вежливо направлял к гардеробу: из-за моросящего с обеда на улице дождика люди были не только с зонтами, но также в куртках и плащах.

– Ну, давай, рассказывай шустрее, а то мне скоро снова на сцену, – нетерпеливо предложил Раф, когда мы уединились на банкетке у кадки с пальмой.

– Меня Максимом зовут. Я руковожу ансамблем в железнодорожном училище. Можете помочь с педалью?

– Какая нужна? – сразу вошёл в курс дела гитарист.

– В идеале дисторшн, можно и овердрайв, на худой конец сгодится фузз.

– Фузз, говоришь… Такая педаль у меня есть, я ей уже и забыл, когда пользовался, думал, может, кому продать… Но, мне кажется, для школьного ансамбля…

– Училище. Я в училище учусь.

– Прости, разница небольшая, вот и спутал, – улыбнулся Раф. – В общем, для вашего ансамбля – это лично моё мнение – фузз будет звучать слишком грязно. Вы же не какие-то отвязные панки типа новомодных «Sex Pistols». Всё-таки, думаю, дисторшн или овердрайв будет самое то.

Надо же, он уже слышал самую скандальную на сегодняшний день британскую группу, которой от роду всего два года. Прогресс добрался и до Пензы.

– Я тоже так думаю, – согласно киваю.

– Тогда есть вариант достать новую педаль, но при этом по вполне умеренной стоимости. Не слышал о таком Сашке Ерасове?

Ха, ещё бы я не слышал! Я даже видел его как-то самого, представлявшего на выставке в Москве свои комбики под лейблом «Yerasov». Помню, подошёл посмотреть гитарный кабинет на лампах, собранный под винтаж для настоящих ценителей музыки, разговорились, и оказалось, что этот улыбчивый, усатый мужичок с небольшим животиком – мой земляк. Рассказал, что собирает электронику с начала 70-х, получается, что да, так и есть, сейчас он уже вовсю клепает оборудование для гитаристов.

– Слышал что-то краем уха, – говорю я, отнюдь не собираясь делиться своей информацией из будущего.

– Что, позвонить ему?

– Можно.

– Я тогда в подсобку схожу, позвоню оттуда. А ты жди меня здесь.

Рафаэль вернулся через пару минут.

– Договорился. Завтра ты как, сможешь к нему домой вечерком подъехать?

– Могу, в общем-то, забежать после репетиции. А куда именно?

– Вот, я адрес и его домашний телефон на бумажке записал. Не потеряй.

– Спасибо, Рафаэль.

– Не за что, коллега, – хмыкнул тот, пожимая на прощание руку.

По указанному адресу находился частный дом с довольно приличным садом. Земля под сливой и яблонями, как я увидел через оборудованную электрическим звонком калитку, была усыпана падалицей. Встречать меня вышел сам Александр, заметно моложе и стройнее, чем когда я его видел в Москве, и усы без признаков седины.

– Здравствуйте, я от Рафа!

– Здорово, проходи…

Дома у него была настоящая техническая лаборатория, даже осциллограф имелся. А также явно самодельный гитарный кабине – в просторечии комбик – без корпуса, и прислоненная к стене самодельная же гитара, с виду похожую на помесь «Урала», «Музимы» и «Фендера» одновременно.

– Сами сделали? – спрашиваю, кивая на инструмент.

– Ага, весной ещё смастерил, звучит не хуже стратокастера… Слушай, давай на ты, мне чай не сорок лет, я тебя старше всего лет на десять.

– Согласен.

– Раф говорил, тебе нужна педаль типа дисторшна или овердрайва?

– Угу… Есть что посмотреть?

– Не только посмотреть, но и послушать.

В следующие минут тридцать (мама в гости к родне уехала, заверил меня хозяин) моему вниманию были предложены несколько вариантов педалей, какие-то на лампах, какие-то на транзисторах, некоторые из которых даже оказались без корпусов, как и комбик, но Александр заверил, что поставить крышку не проблема.

Я никогда нет считал себя большим специалистом по примочкам, так, рядовым пользователем, юзером, как принято говорить в молодежной среде будущего. Но все же решил, что вот именно с этой прямоугольной ламповой педалью внутренностями наружу гитара звучит наиболее близко к тому, на чём я привык играть в будущем. На ней я с огромным удовольствием выдал простенькую в общем-то, но заводную тему из «Hell's bells», сыграв всю вещь, и даже включая вокал на припевах – текст куплета я, честно говоря, не помнил.

– Ого, круто! – выдохнул Саня. – А чья это вещь! Я что-то ничего такого раньше не слышал… Похоже на какую-то из западных групп.

– AC/DC, австралийская группа, – ответил я, понимая, что снова дал маху, песня-то выйдет только в 1980-м, к кончине вокалиста Бона Скотта.

– А-а, этих я знаю, у меня даже один их альбом есть на бобине, «Let There Be Rock», как раз в этом году вышел.

– Новая вещь, только собирать закончил, – одобрительно кивнул Александр. – Будешь брать?

– Буду, а почём отдашь?

Ответа я ждал с надеждой и опаской одновременно. В кармане у меня вообще-то лежали 30 рублей. Понимая, что Бузов не согласится приобретать педаль без чека, я решил покупать её за свои. Краснея от стыда, попросил у мамы обратно свадебные деньги, плюс достал кое-что из копилки, нетронутой лишь оставалась директорская доля, которую мне завтра предстояло ему отдать.

– А так бери!

– В смысле? – опешил я.

– Бери-бери, понравился ты мне, есть в тебе что-то… Зацепило, как ты AC/DC сыграл, прям бальзам на душу. Да и в кармане, небось, мятые рублёвые бумажки, вряд ли семья богатая, иначе одевался бы помоднее. Нет, я ничего не говорю, нормально выглядишь, всё чистенько, выглажено, но… Извини, если обидел.

– Да ладно, не в рванье же хожу, в конце концов. Всё верно говоришь, живём с мамой, не бедствуем, но и лишнего себе позволить не можем. Спасибо! Не ожидал, если честно.

Мы сердечно попрощались, от чая с домашним вареньем я отказался, так как время уже было позднее, и мама, которая сегодня отработала в первую смену, наверняка волновалась. Всё-таки на ночь глядя отправиться в частный сектор, где имеется своя гопота – довольно опасное занятие.

Однако, благодаря альтруизму Саши Ерасова я сэкономил… Ну не знаю, сколько, но явно не меньше двадцатки. Когда-нибудь всё равно верну Александру деньги, хорошие дела я старался никогда не забывать.

В понедельник я первым делом заскочил к Бузову и без лишней помпы вручил ему деньги. Тот ловким движением спрятал их в карман, пожал мне руку и поинтересовался, как всё прошло. На что я ответил, мол, всё прошло замечательно, естественно, не собираясь рассказывать о скандале и сломанной руке аборигена.

– Ну и хорошо, если вдруг снова на свадьбу пригласят – подходи, не стесняйся.

А перед уроком литературы наконец-то продемонстрировал свою поганую сущность Щебень. Этот ублюдок не придумал ничего лучше, как нарисовать на доске меня любимого (ну а кто еще мог быть изображён в майке, трусах и боксёрских перчатках), целующимся с девушкой, в которой можно было угадать нашу Верочку. Конечно, не Саврасов или даже Шилов, но всё равно сомнений в том, кто был изображён на доске, ни у кого не оставалось.

Когда я вошёл в класс, он как раз отряхивал руки от мела, направляясь к своему месту на «Камчатке». Глянув на меня, под смешки своей кодлы мерзко ощерился. В первое мгновение мне хотелось разбить ему морду тут же, но я сумел себя сдержать.

– Щебень, после уроков во дворе, – сказал я как можно более выдержанно, взял тряпку и принялся стирать его художества.

– Ладно, – протянул тот, – забились.

Оставшиеся три урока меня колотило от ненависти, я не мог спокойно смотреть в сторону Щебня, так и рвало меня на части желание подойти и зарядить ему в челюсть. Сам не знаю, с чего это я так завёлся. Ведь подобного рода шуточки в подростковой среде – вещь вполне рядовая. Вот только для меня учительница русского и литературы виделась чем-то настолько чистым, незапятнанным, что даже намёк на оскорбление в её сторону вызывал во мне целую бурю эмоций. И пусть он там о чём-то шепчется на перемене со своими подельниками, это ему вряд ли поможет.

Насколько я помнил, все разборки у нас за редким исключением – а разборки, особенно в первый год обучения, случались не раз – проходили во дворе за зданием котельной. Тут как раз имелся утоптанный пятачок, способный вместить двух бойцов и человек двадцать зрителей. Как случилось и в этот раз.

Особого волнения по поводу исхода поединка я не испытывал: Щебень был мне явно не соперник, я собирался ограничиться парой оплеух. Сняв пиджак, отдал его Стрючкову, решил обойтись без разогрева. Всё-таки предстоял далеко не полноценный бой, а так, лёгкое махалово.

Как же я ошибался… Недаром Щебень о чём-то сговаривался с дружками. Когда он тоже снял пиджак, это словно бы стало командой «фас» для его кодлы. Человек семь кинулись на меня одновременно, и я только и успел, что прижаться спиной к холодным, выщербленным кирпичам котельной.

– Эй, так нечестно! – донёсся до моих ушей крик Стрючкова.

Самого шустрого – это был Чарыков – я встретил ударом ноги в живот. Тот согнулся пополам, одновременно помешав кому-то из нападавшим добраться до меня. Но остальные не теряли времени даром. Ещё одному я успел заехать прямым правой в нос, прежде чем на меня навалилась эта небольшая, яростно сопящая толпа. Криков почти не было, все понимали, что ни к чему привлекать внимание людей, которые могли проходить за каменным забором. В нём на всём его протяжении не хватало нескольких кирпичей, а значит, любопытные могли подглядеть, что происходит внутри периметра.

Я съёжился в стандартной защитной стойке, прикрывая голову руками. Сквозь небольшую щель между ними мог частично видеть лица нападавших и их действия. Кто-то пытался пнуть меня ногой, кто-то достать кулаком, но, как обычно бывает в такой сумбурной драке, когда все только мешают друг другу, акцентированных ударов практически не было. Щебень же прыгал чуть позади своей камарильи.

– Вы чё творите, пацаны?! Куда все на одного?

Это всё Серёга Стрючков пытался докричаться до совести недругов, впрочем, не решаясь помочь мне дело. Ещё несколько парней из нашей группы тоже стояли в сторонке, не решаясь как-то помешать творящемуся беспределу.

А между тем мне это начинало надоедать. На ногах я стою уверенно, ударов в голову практически не пропускаю, пах так же прикрыт чуть согнутой в колене левой ногой, так почему бы не провести контратаку? Уловив момент, я нагло шагнул вперёд и провёл двойку в голову опешившего от неожиданности Федота (Валерки Федотова) – пухлого и неуклюжего здоровяка, с первых же дней учёбы поддавшегося влиянию Щебня.

– Он мне нос разбил, – слышу плачущий голос Федотова, а сам уже, не обращая внимания на пропущенный в ухо от кого-то удар, луплю следующего.

Стараюсь бить наверняка, сейчас не до сантиментов, когда ты один против целой толпы. Хотя, наверное, толпа – слишком громко сказано, так, группа людей, беспрекословно подчиняющихся своего лидеру. Правда, когда я отправил отдыхать третьего, энтузиазм оставшихся начал угасать. И вот уже настал момент, когда они отошли на дистанцию в пару метров, и встали напротив меня, тяжело дыша.

– Вы чё, бля?! – пытался подбодрить их скачущий козликом Щебень. – Пацаны, нас же больше!

– Ага, а чего сам сзади прячешься? – вытирая кровавую юшку, прогудел Федот. – Иди, попробуй наваляй ему, он вон как дерётся.

Я смотрел на это жалкое воинство, и мне почему-то стало смешно. Так смешно, что я не выдержал, и на моей совершенно чистой от синяков физиономии расплылась улыбка. Похоже, этот момент больше всего вывел из равновесия моих оппонентов. В их глазах заплескалось что-то вроде ужаса. Нечто подобное, видимо, испытывали враги викингов, даже, скорее, берсерков, которые, размахивая секирой и пуская слюни безумия, в одиночку могли разогнать толпу врагов.

– Теперь-то вы поняли, что из себя представляет ваш Щебень? – сказал я, кивая в сторону кусавшего губы в бессильной злобе гопника. – Не западло после этого под ним ходить?

Я сделал шаг в его направлении, Щебень попятился, попятился, а потом развернулся и рванул прочь.

– Да-а, конкретное ссыкло, – прокомментировал я под смешки некоторых одногруппников.

Любопытно, что парочка – надеюсь, уже бывших – дружков Щебня, принимавших участие в недавней драке, тоже не удержалась от ухмылок. Я взял у Серёги свой пиджак, с сожалением отметив, что подмышкой рубаха разошлась по шву. Теперь у мамы появятся ко мне вопросы. Ничего, скажу, что таскали мебель, вот и не выдержала тонкая ткань. Правда, пара костяшек оказались сбиты, но, дай бог, мама этого не заметит. Не то что у Федота, чья рубашка оказалась запятнана кровью. Впрочем, кровотечение уже остановилось, и Валерка осторожно трогал распухший нос, проверяя его, наверное, на предмет перелома.

– Всё у тебя там нормально, – сказал я, осматривая пострадавший орган. – Завтра, правда, синяки под глазами появятся, но тут уже выдумывай сам что хочешь. Например, подрался на улице с хулиганами, парни незнакомые, примет не запомнил. Всё понял?

– Угу, – кивнул он, продолжая ощупывать многострадальный нос.

Народ медленно расходился. Зрители живо обсуждали перипетии битвы, проигравшие брели, понуро опустив головы. Кто-то одобрительно хлопнул меня по спине. Оказалось, Стрючков:

– Я думал, тебя сейчас в фарш превратят, а ты вон как им дал! Теперь будут знать, как толпой на одного кидаться.

Под вечер, когда Петренко по моей просьбы открыл актовый зал немного пораньше, я наконец-то поиграл вволю с подключённой педалью. Да-а, с такой примочкой не стыдно было и классику хард-рока замутить, может, и не один в один Риччи Блэкмор или Джимми Пейдж, но местами получалось весьма похоже. Как раз в тот момент, когда я играл тему из «Immigrant Song», заявились Валентин и Юрка.

– Ого, крутяк! – воскликнули оба одновременно. – Ты что, примочку всё же надыбал?

– А то, – расплылся я в довольной улыбке.

Пока парни рассматривали педаль (дай попробую поиграть) заявилась Лена.

– Привет! Слышала о вашем приключении на свадьбе, – она выразительно посмотрела на ухмыльнувшегося Юрку. – Говорят, ты там даже руку кому-то сломал?

– Враки! – я незаметно показал Юрцу кулак. – Всего-навсего вывих, да и то тут же вправили.

– Ну-ну… Ладно уж, так и быть, сделаю вид, что поверила, – улыбнулась она.

А если бы я ещё и про сегодняшнюю драку рассказал… Нет уж, скромность украшает человека.

На ней сегодня был явно импортный джинсовый костюмчик, а на ногах – чехословацкие кроссовки «Botas». Из рассказа Вали и Юры я знал, что мама нашей клавишницы работала замдиректора в ЦУМе – главном магазине города возле Центрального рынка. Невольно вспомнилась песенка Сан Саныча в исполнении Пуговкина из фильма «Спортлото-82»:

 
«От века я не отстаю
Всё время что-то достаю…»
 

Всё верно, такие, как Сан Саныч, сегодня в цене. Кстати, фильм так себе, если не сказать больше. После 75 года и картины «Не может быть» Гайдай начал снимать какую-то ерунду. То же самое «Спортлото-82», «Опасно для жизни», а уж «На Дерибасовской…» с Харатьяном такой шлак, что и вспоминать эту поделку не хочется.

По сравнению с Леной пришедшая почти сразу после неё Лада выглядела настоящей скромницей. Я не мог не заметить взгляды, которые моя бывшая одноклассница украдкой бросает на стоявшую за клавишными студентку культпросветучилища. Мне показалось, что, когда я отпустил Ладу домой, заявив, что сегодня мы неплохо порепетировали и «Проводницу», и «Электричку», она восприняла это с облегчением. Представляю, как ей неудобно было выглядеть серой мышкой на фоне фигуристой, да ещё и упакованной в джинсу Лены.

После этого я предложил порепетировать новую песню. Ну как новую… Это для них она новая, а для меня, сочинившего её в середине нулевых, она уже вполне въевшаяся в память. Песня называлась «Никогда он уже не вернётся из боя»[22]22
  https://www.youtube.com/watch?v=NBYk9zuhtN8 Примерное звучание песни в акустике без какой-либо обработки. https://youtu.be/_r-zU9nUs_I – это уже автор попробовал с электричеством, с дисторшн не очень понравилось, оставил запись с педалью «American sound».


[Закрыть], и изначально посвящалась российским бойцам, сложившим свои головы на территории Чечни. А вот оказавшись в этом времени, и как следует поразмыслив, я понял, что она вполне подходит и к Афганскому конфликту, и даже к Великой Отечественной. В ней не было упоминания о месте и времени, разве что в одной строчке: «На враждебной территории жизнь оборвалась». Те же ветераны могут подумать, что здесь поётся о тех, кто погиб, освобождая какую-нибудь Польшу или Чехословакию, а то и вообще под Берлином. Опять же, песня может стать пророческой, если в Афгане всё-таки разразится гражданская война, и наше руководство задумает отправить туда советские войска.

– Валентин, исполнять должен кто-то, обладающий более брутальным голосом, чем я, так что вся надежда на тебя, – сказал я басисту, подсовывая ему листочек с текстом и аккордами.

Парням и Лене песня понравилась, у нашей клавишницы даже слёзы встали в глазах, пока аккомпанировала.

– Ты правда это сам сочинил? – спросила она дрожащим голосом, когда около семи вечера я остановил репетицию, заявив, что получается неплохо и до среды можно расходиться по домам.

Похоже, этот вопрос будет меня преследовать ещё долго, по меньшей мере, пока я не стану выглядеть в глазах окружающих достаточно взрослым для того, чтобы моё литературное и музыкальное творчество перестало вызывать удивление.

– Да вот, как-то сочинилось в ходе рождения книги о войне, – кивнул я со вздохом.

– Какой же ты талантливый и разносторонний! И книги пишешь, и музыку сочиняешь, и боксом занимаешься… Вот повезёт какой-нибудь, если она тебя отхватит.

– Уже в завидные женихи меня записала? – хмыкнул я, невольно задержав взгляд на вырезе её блузки, в котором виднелась верхняя часть спелых грудей.

– А почему нет? Года через три, глядишь, прославишься, а там уже и жениться можно, – тоже улыбнутся она.

– У вас там чего, любовь-морковь намечается? – услышал я довольный голос Юрки, оторвавшегося от разговора с Валькой.

– Дурак ты, – парировала Лена и снова повернулась ко мне. – Макс, а тебе в какую сторону?

– Недалеко от «Родины» живу. На Карла Маркса.

– А мне на Урицкого, рядом с набережной, знаешь дом, там ещё на первом этаже магазин «Рассвет»? Вот там я и живу. Может, сделаешь небольшой крюк, проводишь меня?

– Хм, а очень надо?

– Я бы в жизнь не попросила, но меня там чуть ли не каждый день местная шпана поджидает. Есть там такой Славик Трегубов по кличке Сява, балбес балбесом, а вокруг него постоянно дружки крутятся. Вот он и не даёт мне прохода.

– Наверное, влюбился, – вздохнул я, надеясь, что мне сегодня не придётся ещё кого-то бить.

– Ага, влюбился… Да я в жизни с ним не буду дружить, зачем мне этот умственно отсталый? Знаешь, как он меня обзывает? Лена-полено! И ещё…, – она понизила голос. – Лена – титьки до колена. Думаешь, не обидно такое слышать? Вот если бы ты разочек врезал ему как следует, в другой раз он бы подумал, как ко мне приставать.

– А что же твой жених с третьего курса?

– Кто это тебе про него рассказала? – прищурилась Лена. – Ну понятно, Валька или Юрка. Так вот, я с ним уже рассталась.

Ох, не доведут эти бабы до добра, как говорил прапорщик Стонкус, возвращаясь утром от любовницы в армейскую столовую. Но и отказать как-то не того, не по-джентельменски. Ладно, придётся провожать. Тем более что и впрямь почти по пути.

Никакого Сявы на подходе к дому нам не встретилось. Ну и хорошо, хватит на сегодня драк. Сам же дом-сталинка внушал уважение своим крепким видом, он и полвека спустя будет выглядеть как новый. Такие дома строили на века, не то что хрущёвки или панельные убожества.

У подъезда я уже собирался проститься с Леной, но она ухватила меня за руку:

– Подожди, не уходи! А вдруг он меня в подъезде поджидает, на лестничной клетке? Пожалуйста, проводи до квартиры!

И сделал такие умоляющие глаза, что я, скрепя сердце, вынужден был согласиться. Мы вошли в достаточно чистый подъезд, видно, что полы здесь регулярно моют, а стены недавно красили, а на подоконнике второго этажа даже стоял цветок в горшке.

– Следующий этаж мой, – останавливаясь, негромко сказала Лена. – Похоже, сегодня обошлось, но всё равна спасибо, что проводил.

– Не за что, обращайся, если что, – криво улыбнулся я.

А сам не мог отвести взгляда от выреза блузки, из которого так аппетитно выпирали грудки как минимум второго размера. Видно, заметив мой взгляд, Лена игриво улыбнулась и приблизилась ко мне вплотную, и вот тут уже я своим телом ощутил упругость её груди, которая упёрлась в меня чуть повыше живота. Кровь прихлынула к моей голове, и лишь огромным усилием воли я сдержался от того, чтобы не облапать эти идеальнее перси.

– Нравится моя грудь? – шёпотом спросила искусительница.

– Хорошая, – хрипло отозвался я, чувствуя в висках удары отбойного молотка.

– Потрогай, я разрешаю.

Ах ты ж… Я чуть ли не крови закусил губу, сдерживая в себе желание животной плоти.

– Ну давай же!

Она взяла мои руки и приложила их к своим выпуклостям. Груди словно намагниченные легли в ладони, и я непроизвольно чуток сжал пальцы. Мать твою, я почувствовал, как непроизвольно возбуждаюсь, а в следующее мгновение её губы прильнули к моим…

Не знаю, где и когда она успела научиться этому, но целовалась она со знанием дела. И когда её язык стал играть с моим, я только огромным усилием воли сумел оторвать её от себя. Мы оба тяжело дышали, словно только что пробежали как минимум круг по стадиону. Её щёки покрывал пунцовый румянец, да и я, пожалуй, выглядел не лучше.

– Лена, извини, но… У меня есть девушка. Я не могу ей изменить, это против моих принципов. Извини.

– Вот оно что, – с лёгкой грустью в глазах сказала она. – А я что, хуже неё?

– Нет, что ты, тыпрекрасна, но… Ты другая. Прости, но мы не сможем быть вместе. И я, пожалуй, пойду.

Повернувшись, я быстро сбежал по ступенькам лестницы, услышав вслед с оттенком презрения и обиды:

– Ну и иди… дурачок.

Выходя во двор, я был уверен, что историю про какого-то Сяву она придумала специально, чтобы заманить меня в свой подъезд. Неужто так на меня запала, что готова была отдаться чуть ли не в этом самом подъезде? Конечно, девка симпатичная, всё при ней, но… Но перед глазами всё равно стояла Верочка, та, которую я любил безответно, потому что между 24-летней молодой женщиной и 15-летним подростком не может быть ничего, кроме дружбы. И этот факт меня угнетал и выводил из себя.

– Слышь, пацан, ты чё к Ленке клеишься?

Я практически нос к носу столкнулся с четвёркой парней примерно моего возраста, а вопрос задал не самый крупный, но со злой искоркой в глазах. Вот те раз, похоже, не врала Ленка-то, и впрямь к ней ухажёр подвизается.

– А ты кто ей будешь, что такие вопросы задаешь? – спросил я с нагловатым прищуром, решив делать вид, что не догадываюсь, кто передо мной.

– Кто? А тебя это не касается. Щас наваляем, и больше ты к ней не подойдёшь, понял?

– Ну рискни, если такой смелый.

Один из парней что-то шепнул главарю на ухо, тот посмотрел на меня со слегка изменившимся выражением лица, в котором проглядывали уважение и опаска.

– Лёва говорит, он видел, как ты в цирке дерёшься. Правда что ли боксом занимаешься, и недавно выиграл чемпионат области?

Ого, а слава-то летит впереди меня.

– Ну предположим. Только не чемпионат, а первенство.

Сява засопел, опасливо косясь на мои кулаки со сбитыми костяшками.

– А правда, что вам, боксерам, запрещено использовать свои навыки в уличной драке?

Что-то такое Храбсков говорил, ещё по прошлой жизни, что человек, владеющий навыками борьбы или бокса, опасен так же, как вооруженный пистолетом или ножом. Да и читал я подобное после не раз, и в кино такие выражения слышал. Хотя я же не такой крутой боксёр, чтобы мои кулаки несли в себе смертельную угрозу. Да, удар поставлен, но всё равно в нём сила 15-летнего пацана.

– В общем-то да, – говорю я, – но если ситуация безвыходная, то приходится биться в полную силу. Как вот сегодня один шоблу разогнал.

– Так уж и шоблу? – недоверчиво хмыкнул Сява.

– Семь человек, если не ошибаюсь, особо считать было некогда.

Не знаю, что сыграло решающую роль, скорее всего, мой уверенный вид, но Сява решил со мной не связываться.

– Ладно, иди, но не думай, что мы тебя зассали. И… С Ленкой у вас как, всё серьёзно?

– Да она просто попросила её проводить, тебя, кстати, боялась. А так у меня есть девушка.

– Тогда провожай, я не в претензии. Сява… Вячеслав.

Он протянул руку, я пожал.

– Макс. Ты всё же к ней не очень лезь. Девчонка она красивая, но если не хочет с тобой дружить – не нарывайся. А лучше смени тактику.

– В смысле?

– В смысле, что, называя её Лена-полено или ещё как-то обидно, ты вряд ли добьёшься её расположения. А вот если подаришь букет, пусть даже самый дешёвенький, или коробку, опять же, пусть даже не самых дорогих конфет – она посмотрит на тебя совсем по-другому. Девчонки это любят, уж поверь мне. Подаришь раз, другой, а потом, глядишь, согласится с тобой посидеть в «Снежке», где ты угостишь её мороженым.

– А что, Сява, это идея, – поддакнул Лёва.

– Сам разберусь, – влёгкую огрызнулся главарь.

Но видно было, что мои слова задели его за живое. Оставив его размышлять над моим предложением, я отправился дальше, надеясь, что парень примет к сведению моё предложение.

Во вторник Щебень в училище не явился, а в среду от мастера стало известно, что терновский гопник взял больничный. Вроде как лежит с температурой, соплями и кашлем. Ха, как он ловко прихворнул, видно, очко заиграло приходить в училище, где я мог ему навалять. А поймавшая меня на перемене Лада сообщила, что сегодня к ним должны прийти электрики и заменить всю старую проводку. У меня после таких новостей буквально от сердца отлегло. Кажется, одну человеческую жизнь я спас. Если, конечно, не запустится механизм фатализма, описанный в серии фильмов «Пункт назначения». Но мне хотелось верить в лучшее.

Что же касается Лены, то на следующую репетицию в четверг (по вторникам и средам, как обычно, я тренировался в «Ринге») она заявилась как ни в чём не бывало. Ни слова о том, что произошло в понедельник. Не выдержав, после репетиции я к ней подошёл и сказал, что в тот вечер имел счастье познакомиться с Сявой, однако всё обошлось разговором и пожеланием вести себя не как гопник, а по-джентельменски.

– А я-то вчера удивилась, чего это он мне коробку «Нивы» подарил! – расплылась девушка в улыбке. – Да ещё покраснел, вручая, как рак варёный. Оказывается, это ты его надоумил. Ну спасибо!

А всё равно в её глазах мелькали лукавые искорки, да ещё провела по верхней губе язычком. Ну и искусительница! Но нет, меня так просто голыми сись… тьфу, голыми руками не возьмёшь! Я морально устойчив, и однолюб… Правда, в этой жизни, да и то пока, не знаю, как дальше повернётся. И неважно, писал я этот момент книгу, или брал паузу. В прошлой-то я особо по этому поводу не парился, иногда был просто одержим желанием трахнуть всё, что движется, а иногда о постельных утехах даже почему-то думать не хотелось. Творческая личность, а это в том числе перепады настроения, как у баб во время ПМС, и всё такое…

В пятницу на тренировке Храбсков напомнил о грядущем Первенстве РСФСР, которое должно было пройти в Куйбышеве в последних числах октября.

– Участники будут не в пример сильнее, чем на первенстве области, где ты, согласись, с трудом одолел соперника по финалу. Если бы не его травма, ещё неизвестно, как бы всё повернулось.

Тут я вынужден был с ним согласиться, и решил, что к республиканскому турниру нужно готовиться ещё более серьёзно. Предложил попробовать новую связку для боя на ближней дистанции: удары короткими по селезёнке правой и левой по печени, следом апперкот правой дважды подряд в подбородок. Это Тайсон, насколько я помнил, любил проводить правой двойку снизу, левой блокируя руку соперника и одновременно защищая свою челюсть. После первого удара оппонент думает, что всё, отзащищался, а тут следом второй прилетает, как раз более акцентированный, чем первый. Если даже двойным апперкотом не удалось пробить защиту, то идёт опять же правый, только боковой в голову. Получается такая «ударная лесенка»: дважды в корпус, двойной апперкот и хук.

– Интересная комбинация, – кивает Анатольич. – Давай сегодня и поработаем её после тренировки. Сможешь задержаться?

Ещё бы я не смог ради такого дела! Бокс пока в числе трёх приоритетных направлений на пути к известности. Даже если мне не удастся что-то изменить в истории государства, то уже моё имя в любом случае должно быть известно если не каждому жителю страны (за исключением неразумных детей), то как минимум большинству. Если не в боксе – то в литературе, если и там не срастётся… Вот насчёт музыки у меня были уже большие сомнения.