Текст книги "Перезагрузка или Back in the Ussr книга 1"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– И еще я тут одну мысль обдумываю, – заметил я словно невзначай перед тем, как откланяться. – Хочу исследовать древнее городище, расположенное рядом с поселком Золотаревка. Вы наверняка о нем слышали...

Глава 20

Зина еще не уехала в отпуск, а я уже держал в руках отпечатанную в трех экземплярах повесть 'Знак беды'. Ну что ж, теперь можно и в Москву наведаться. Как раз накануне я получил десяток авторских экземпляров очередного номера 'Юности', где с нескрываемым удовольствием прочитал на титульном листе свою фамилию и сноску на первую часть повести 'Печальный детектив'.

Валя на радостях тут же похвалилась перед Ринатом и его женой, пришлось подписывать им один из экземпляров. А еще один Валентина на следующий день отнесла своему начальству, несмотря на мои возражения.

– А чего тут стесняться?! – искренне недоумевала она. – Гордиться наоборот нужно, а он стесняется... Кстати, Ленка письмо прислала из Самарканда, нормально добрались, жалеет, что могилу какого-то Тамерлана вскрыли еще при Сталине. В местной чайхане уже плов попробовали, пишет – пальчики оближешь, переписала у повара рецепт, в письме его и прислала.

– О-о, плов я с огромным удовольствием отведал бы хоть сейчас.

– Действительно, давненько я его не делала... При тебе, кажется, плов еще ни разу и не готовила, верно? Вот как раз по этому самаркандскому рецепту можно и сготовить в это воскресенье.

– Отлично, жду воскресенья! А ты когда мою новую книгу читать будешь? Хочется услышать от тебя оценку моих трудов.

– Про войну книга-то? Небось стрельба одна? Нет? Ну давай сегодня вечером почитаю.

Плов Валя начала готовить с раннего утра воскресенья, но попробовал я его только вечером, и он действительно был выше всяких похвал. А воскресным утром я отправился искать артефакты. Просто накануне я подумал, что в выходной не мешало бы, наконец, все же съездить на место будущих раскопок Белорыбкина, сделать рекогносцировку на местности, и лучшего времени, чем последний день недели, пожалуй, и не найти.

На всякий случай из овощного магазина прихватил штыковую лопату, хотя прекрасно понимал, что одной лопатой там много не накопаешь. Геннадий Николаевич вон с целой армией студентов туда мотался, и не один год, так что относительно своих возможностей я не обольщался. Но прикинуть, что к чему, все же было нужно.

Я визуально примерно помнил, как добраться до древнего городища буртас, которые в 1237 году преградили путь Золотой Орде ценой собственной жизни. Но все же в глубине души опасался, что в это время там все может выглядеть по-другому, а потому вполне мог заплутать. На мое счастье, если впоследствии ландшафт и менялся, то не так уж и сильно. Встретив по пути одинокого грибника, я благополучно миновал вброд ручей и поднялся на крутой холм с плоской вершиной, поросшей высокой травой и березами. Похоже, черные копатели, о которых рассказывал Белорыбкин, доберутся сюда намного позже.

Меня охватило странное чувство. Вот стою я посреди леса, слушаю, как шумят деревья, и невольно задумываешься о том, что ведь раньше-то никакого леса здесь не было, а были поля, где жители городища возделывали рожь и ячмень. Вдали виднелись луга, где они пасли своих буренок. Что вот здесь среди маленьких и тесных избушек они сплетничали, шили себе порты, внутри них любились на горячих печках, стояли дозором на башнях... А потом пришел Батый.

– Ну и что дальше? – спросил я сам себя, стряхивая оцепенение.

Наугад ткнул лезвием лопаты в податливую землю. Штык ушел наполовину, надавил подошвой ботинка, погрузив лезвие на полную длину. С комьями земли выкорчевал корни какого-то цветка, смахивающего на сорняк, и пару жирных червей.

'Был бы рыбак – в самый раз. А так вы мне даром не ужрались, ползите куда хотите'.

Отошел метров на пять, копнул снова. И вновь ничего. Закралась мысль, что может быть я местом все же ошибся... Да нет, не может быть, точно помню этот ручей и холм. Да и дорога к ручью практически не изменилась: сначала грунтовка, потом просто тропинка. Ходят же кто-то местные к ручью за водой, не иначе.

Или все же стоит копнуть поглубже? Ведь прошло семьсот лет, как-никак, не город конечно, где культурные слои по метру в сто лет накапливаются, но тем не менее. Выбрал еще одно место, примерно в той точке, где позднее Белорыбкиным будет реконструирована одна из хижин. Я даже табличку помнил, указывающую якобы на место, где когда-то находился дом зажиточного селянина. Ну, с богом...

Я очертил примерный квадрат пять на пять метров и принялся копать углубление. Делал это методично, по всему периметру. Вот земли стало меньше на пятнадцать сантиметров, вот на тридцать, а вот и где-то на полметра...

В этот момент лезвие лопаты обо что-то чиркнуло, я тут же замер и присел на корточки, просеивая землю между пальцев. Интересно, что это такое? Камешек? Нет, похоже... Похоже на здорово заржавевший наконечник стрелы.

Эх, вот бы Ленку сюда, в самый раз студентке историко-археологического! Практика, что называется, под самым носом, и не нужно ни в какие самарканды ездить. Ну ничего, если дело пойдет, то в следующий раз обязательно ее сюда притащу. Глядишь, еще и дипломную напишет по этому городищу.

Воодушевленный первой находкой, я заработал с удвоенной энергией. Вскоре штык лопаты снова обо что-то задел. Я принялся аккуратно отбрасывать землю, и стало обнажаться почерневшее то ли от времени, а может и от огня бревно. Ну точно, какое-то древнее строение! Очень может быть, что дом того самого зажиточного селянина.

Через час или полтора, взмокший, уже сбегавший ополоснуться к ручью и работавший без майки, я вырыл внушительных размеров яму, обкапывая сложенные в стены бревна. Правда, из четырех стен остались только две, да и в тех изрядно трухлявые бревна лежали вкривь и вкось. Еще пару раз попались наконечники стрел, затем подвернулось проржавевшее лезвие боевого топора. Но главная находка поджидала меня, когда я докопал до угла древнего жилища, и обнаружил там треснувший пополам глиняный горшок. Аккуратно раскрыв половинки горшка, я занялся изучением его содержимого. Воображение заранее рисовало несметные сокровища в виде золотых монет и украшений с самоцветами, однако на самом деле горшок оказался чуть менее чем наполовину наполнен какими-то почерневшими от времени безделушками.

Я кое-как очистил одну из них, оказалось, что это отлитая из бронзы миниатюрная маска то ли какого-то божества, то ли животного. Моих исторических знаний не хватило, чтобы верно идентифицировать эту маску. Ну ничего страшного, найдутся, дай бог специалисты по этому вопросу. Оставлять себе находки я пока не планировал. Навару с них никакого, а мороки полно. Легче отнести в краеведческий музей, пусть там умники и разбираются. Но открытие буртасского поселения я все же припишу себе, простите уж Христа ради, Геннадий Николаевич.

Я провозился еще с час, пока стрелка на циферблате 'Командирских', подаренных мне Валей, не подползла к трем часам дня. Последний автобус из Золотаревки в Пензу уходит в четыре, поэтому нужно поторопиться, если я не хочу топать почти тридцать километров на своих двоих. Еще не факт, что удастся добраться автостопом, а мобильных телефонов пока не изобрели, так что Валя дома вся изойдет, меня дожидаючись.

Быстро собрал находки в рюкзак, который резко потяжелел килограммов на семь-восемь, закинул его на плечи, схватил лопату и двинулся обратно. На автобус я успел, заплатил за проезд 12 копеек и устроился в углу, поставив рюкзак с лопатой между ног. Вполне себе мог сойти за дачника, наверняка так многие пассажиры и подумали, когда я остановил автобус на трассе в нескольких километрах от Золотаревки.

В понедельник прямо с утра я направился в краеведческий музей, прямиком к директору Александру Васильевичу Сергееву.

'Надо же, – подумалось, – имя и отчество точно как у Тюстина. Может, и нужно было к Тюстину напрямую идти?'

Но Сергеев, когда я вывалил на стол перед ним свои находки, тут же принялся названивать домой своему сотруднику, специалисту по археологии сурского края Михаилу Полесских. Память тут же выдала, что именно Полесских еще до Белорыбкина пытался что-то найти как раз в районе Золотаревки, но почему-то открытие городища больше связывают с именем Геннадия Николаевича.

– Михаил Романович сейчас раскапывает древнее поселение в Ахунах, – слушая длинные гудки, пояснил Сергеев. – Надеюсь, что еще не успел укатить к своим студентам. Они там вообще решили палаточный лагерь разбить. А Полесских человек уже немолодой, возраст к семидесяти приближается, ему ночевать в палатке как-то уже не с руки... Але, Михаил Романович, доброе утро! Да, я это... Тут у меня молодой человек в кабинете, только что целый рюкзак притащил с археологическими находками. Может, подъедете, посмотрите сами? Через сколько? Двадцать минут? Ну хорошо, ждем.

Михаил Полесских оказался загорелым, не по годам бодрым стариком. Ворвавшись в кабинет директора, он буквально мимоходом пожал руки мне и Сергееву, после чего тут же кинулся к разложенным на столе артефактам.

– Так, так, так... Угу, явно 12-13 век, мокша или буртасы. Очень интересно... А где вы это нашли? Под Золотаревкой? А я ведь планировал туда отправиться или в этом, или в следующем году. Получается, что вы меня опередили.

Если Полесских и был расстроен, то никак этого не выдал. Напротив, буквально лучился оптимизмом и заставил меня выложить все, что я знал о городище.

– Кто же вас надоумил-то там копать?

– Прочитал как-то про раскопки на том месте археолога Федора Чекалина в конце прошлого века. Вот и подумал, может, стоит попробовать.

– А вы по образованию, наверное, историк?

Хм, так-то оно так, историк в чистом виде, вот только в этой реальности я грузчик, а заодно и писатель. Как же лучше себя представить?..

– Вообще-то я книги пишу, а заодно увлекаюсь историей родного края, – выдал я почти правдивую версию.

– Ну что ж, похвально, похвально... А знаете что, мы в Ахунах с ребятами с истфака практически все уже раскопали, почему бы через недельку, скажем, не перебазироваться к Золотаревке! А ваше имя, само собой, будет всячески фигурировать при упоминании буртасского городища.

– Да я не против, бога ради. Наоборот, всячески поддерживаю, вы все же профессионал в этом вопросе, а я так, любитель. И со своими студентами накопаете куда больше, чем я в одиночку. А я буду в свободное время помогать чем смогу. Кстати, может, в газету дать статейку об открытии древнего поселения?

– Ммм... Пожалуй, я бы не торопился, а то набегут любопытные, – заволновался Сергеев.

– Так ведь по-любому местные пронюхают, слухи пойдут. А так, если придать огласку, глядишь, власти примут деятельное участие, позаботятся, чтобы посторонние там не шастали.

– И верно, как-то я не подумал. А у вас есть знакомые в СМИ?

– Кое с кем и в 'Пензенской правде', и в 'Молодом Ленинце' я уже познакомился, когда свои стихи им носил, думаю, что проблем в этом плане не будет. Наверняка заинтересуются археологическим открытием.

– Я тоже так думаю.... А давайте я прямо сейчас наберу редактора 'Пензенской правды' Вениамина Ивановича Лысова, пусть он кого-нибудь к нам пришлет.

Переговоры по телефону много времени не заняли. Редактор пообещал отправить свободного на тот момент журналиста, Владимира Мышинского. А поскольку краеведческий музей и редакция находились буквально в двух шагах друг от друга, то уже через пять минут в кабинет директора вошел высокий, чуть ли не под два метра, мужчина лет сорока, густыми бровями напоминавший одновременно и рок-певца Бутусова, и Леонида Ильича Брежнева.

Ему объяснили, в чем дело, указав на меня как на главного виновника торжества.

– Значит, все это вы нашли? А как вас зовут? Ага... Сергей Андреевич, если не затруднит, расскажите, как вы обнаружили городище?

Пришлось в который уже раз за утро пересказывать историю моего интереса и похода к Золотаревке. Владимир Сергеевич все записывал в блокнот, высунув от усердия кончик языка. Закончив, еще раз с интересом осмотрел разложенную на директорском столе экспозицию.

– Если вы не против, я позвоню в редакцию, чтобы прислали фотокорреспондента. Надо все это обязательно запечатлеть.

Возражающих не нашлось, и вскоре наша компания пополнилась еще одним участником.

– Женя, нужно будет сфотографировать вот этого товарища и его находки, – командовал Мышинский. – И еще обязательно каждый экспонат в отдельности... Что значит пленки жалко?! Ну не каждый, а хотя бы чтобы крупным планом можно было разглядеть экспонаты в газете.

Когда фотокорреспондент закончил работу, сфотографировав в том числе и меня с обломком татарской сабли в руках, допрос с пристрастием продолжился.

– Сергей Андреевич, скажите, где вы работаете... Грузчиком в овощном?!! Серьезно? А, еще и книги пишете! Совсем интересно... И где печатались? В 'Юности' повесть вышла? А что за повесть? Ага... Что вы говорите? Пишете историческую повесть о Пензе? И у нас ваши стихи выходили? Когда вы только все успеваете! Ну что ж, завтрашний номер у нас уже практически сверстан, а на среду можно попробовать поставить материал на археологическую тему.

Дальше 'акула пера' поинтересовалась у краеведов, когда планируется 'выезд на природу', то бишь на раскопки. Выяснив, что как только – так сразу, Мышинский договорился с Сергеевым держать связь. А мне на прощание сказал, что тема 'грузчик-писатель-поэт-краевед' – это вообще золотая жила для журналиста, побольше бы таких людей, и чтобы я дал ему номер хотя бы рабочего телефона. А мне что, жалко? Я ведь так и задумывал – достичь известности как можно быстрее. Как бы не пришлось сворачивать производство пакетов, а то ведь не приведи бог пронюхают кому не надо – срама не оберешься. Мне же вроде как нужен образ трудящегося с чистыми и светлыми помыслами. Хотя вроде и не спекулянт, с одной стороны, ЧП сам организовал. Но не плачу налоги – это уже с другой стороны. А налоги для советского государства – понятие святое. В общем, надо крепко подумать над своим будущим.

Глава 21

'Настоящее археологическое открытие совершил житель нашего города Сергей Губернский. Как-то в руки ему попалась статья о раскопках в районе поселка Золотаревка, которые еще в прошлом веке проводил наш земляк, сын крепостного крестьянина, ставший впоследствии известным археологом, Федор Федорович Чекалин. К сожалению, тогда царское правительство не было заинтересовано в популяризации подобного рода исследований. И неудивительно, что изыскания Чекалина практически канули в Лету, будучи забытыми на многие десятилетия.

Но, к счастью, есть такие непоседливые люди, как грузчик в овощном магазине Сергей Губернский. Да-да, не удивляйтесь, вот такие в нашей Пензе работают грузчики, настоящие патриоты родного края. Движимый инстинктом первооткрывателя, Губернский отправился в лесной массив недалеко от рабочего поселка Золотаревка Пензенского района. Не имея специального образования, с одной лопатой, можно сказать, наугад выбрав место, Сергей приступил к раскопкам.

'Сначала мне ничего не попадалось, в какой-то момент даже появилась мысль отказаться от, казалось бы, бесперспективного занятия, – признается доморощенный археолог. – Потом я подумал, что за столько веков следы древнего поселения могли скрыться под метровыми слоями земли. Решил обозначить квадрат размером где-то пять на пять метров, и углубиться хотя бы на метр. Моя задумка принесла результат. Сначала мне попался ржавый наконечник стрелы, а затем находки стали встречаться одна за другой'.

Таким образом, Сергей обнаружил не один десяток предметов оружия и быта, относящихся примерно к 13 веку нашей эры. По словам археолога Пензенского краеведческого музея Михаила Полесских, не исключено, что на этом месте находилось довольно крупное поселение с мощной крепостью в центре и большим посадом вокруг. До 10 века эти места населяли мордовские племена, затем селение, скорее всего, захватили буртасы, а позже оно вошло в состав Волжской Булгарии.

'Есть все основания предполагать, что здесь произошла битва между буртасами и войсками хана Батыя, двигавшимися на Русь, – утверждает краевед. – Уже в ближайшее время мы планируем организовать экспедицию с целью провести более тщательные раскопки на месте древнего городища, открытого товарищем Губернским. Пока же найденные им экспонаты будут тщательно изучены, а затем займут достойное вместо в экспозиции краеведческого музея'.

Дорогие наши читатели, мы будем, что называется, держать руку на пульсе, и обязательно поведаем вам, как продвигаются раскопки, уже в ближайших номерах нашей газеты.

В. Мышинский'

Валентина аккуратно сложила свежий выпуск 'Пензенской правды' пополам, и с победным видом оглядела собравшихся на общей кухне. Здесь помимо меня так же находились Ринат с Айгуль, их отпрыски, и даже Анна Павловна, выковырянная неугомонной Валей из ее комнатушки. Все это только ради того, чтобы прочитать вслух свежую статью обо мне, и показать черно-белую фотографию, на которой я был изображен с обломком татарской сабли в руках.

– Какой молодец! Егет солтаны! – подытожил Ринат на русском и татарском, с чувством пожимая мне руку. – Это дело нужно отметить.

Тут же на стол все выставили свои припасы, включая Валину бутылку 'Столичной'. Разве что Анне Павловне было нечего предложить, но от нее, собственно. никаких разносолов никто и не ждал.

Я оказался несколько смущен происходящими событиями, но в то же время, черт возьми, все это было весьма приятно для моего еще неокрепшего самолюбия. Валя на радостях скупила десяток номеров газеты в ближайшем киоске 'Союзпечати'. Заявила, что один экземпляр отправит родителям, а заодно напишет в письме обо мне более подробно, а второй – дочке в Самарканд. Я посоветовал Вале в письме Лене приписать, что если у нее до первого семестра будет свободное время, пусть приезжает, и мы вместе съездим на раскопки. Заверил, что мою протеже Полесских просто обязан принять с распростертыми объятиями.

Уже на следующий день в магазин позвонили из приемной директора 'Плодовощторга' и попросили снизойти по посещения их скромной обители. То бишь директорского кабинета. И чем раньше – тем лучше. Уже догадываясь, что вызов 'на ковер' скорее всего, связан с газетной статьей, Валя велела срочно идти переодеваться домой, и потом шлепать в контору.

Через полтора часа я уже стучался в приемную директора 'Плодовощторга' Ивана Степановича Чистякова. Секретарша меня тут же провела в солидно обставленный кабинет с массивным столом зеленого сукна у дальней стены, за которым восседал усатый, коренастый мужчина в возрасте за пятьдесят с орденской планкой на левом лацкане пиджака. Он символизировал собою этакую монументальность, казалось, что это кряжистое дерево, вросшее в свое кресло. На директорском столе, словно напоказ, лежал свежий номер 'Пензенской правды' и журнал 'Юность', в котором вышла первая часть повести, украденной мною у Виктора Астафьева.

– Так вот он каков, наш самородок! Наконец-то довелось в вами познакомиться.

Голос у директора оказался басовитым, а рукопожатие крепким. Усадил на стул с мягкой обивкой, сам вновь уселся в свое кресло.

– Ну, рассказывайте о себе, Сергей Андреевич. А то ведь история вашего появления у нас прямо-таки обросла самыми фантастическими слухами.

Выслушав пересказанную мною уже в надцатый раз историю, покачал головой:

– И что, так до сих пор и наблюдаетесь у психотерапевта? Уже докторскую на вашем примере писать собрался? Ну и жук этот ваш псих... психотерапевт, – усмехнулся в усы Чистяков и тут же напустил серьезности. – Сергей Андреевич, я вас, собственно, вот по какому вопросу попросил прийти... Согласитесь, как-то оно не очень правильно, что такой интересный человек, писатель, археолог, можно сказать – и работает простым грузчиком.

Видя, что я внимательно его слушаю и по-прежнему молчу, продолжил:

– Сергей Андреевич, а что, может быть, стоит вам подучиться? Я ведь могу позвонить кому надо, пристроят в тот же торгово-экономический техникум, пройдете ускоренное обучение, после чего сможете на первых порах работать хотя бы товароведом. А там можно и в вуз на заочное по профилю. У нас же заведующий овощной базой Наум Лазаревич, скажу вам по секрету, уже давно работающий пенсионер. Нет, дело свое знает, тут претензий к нему никаких, но здоровье, здоровье уже не то. К сожалению, годы дают о себе знать, весной вон месяц, считай, в областной больнице провалялся с сердечком. А что вы хотите – работа нервная. То некондицию везут, и не принять нельзя, иначе скандал на республиканском уровне, то проверки одна за другой. А что проверять, когда у нашего Наума все по полочкам разложено, каждая картофелина учтена, каждое яблочко отмечено...

Иван Степанович тяжело вздохнул, глядя на меня исподлобья.

– Работа тяжелая, ответственная, но и оплачивается достойно. Есть перспектива. Так бы вы подучились, и через год-другой, глядишь – могли бы и подменить Наума Лазаревича. При этом и дальше писать, издавать свои книги, делать археологические открытия, это вам только в плюс... Кстати, вы ведь не член партии? Нет желания подать заявление в кандидаты? А то ведь Валентина Александровна, с которой вы собрались организовывать ячейку общества, у нас кандидат, вот-вот членом КПСС станет.

– Насчет партии я подумаю, Иван Степаныч, а вот из грузчиков уходить пока не хочется. Все-таки и магазин недалеко от дома, и работаю вместе с любимой женщиной... Да и времени свободного достаточно, чтобы обдумывать сюжеты новых книг. Вот, кстати, сейчас пишу книгу по истории Пензы, что-то увлекла меня эта тематика. Сяду на крылечке магазина, и пописываю в тетрадочку между делом.

– Эх, жаль, жаль... Вы все же подумайте хорошенько над моим предложением, а то прямо с утра Мясников звонил, интересовался, что у нас здесь за уникум трудится простым грузчиком. Отбрехался, как мог, вот и вас срочно вызвал на беседу. Теперь, если снова позвонит, объясню, что на этой работе вам сочинять сподручнее, а насчет заявления кандидатом в члены партии вы подумайте. Да, я ведь прочитал то, что вы в журнале написали, неплохо, неплохо, душевно так, хотя и не совсем с линией партии совпадает... Вы уж тут мне по случаю автограф черканите, так сказать, от автора поклоннику.

– Да без проблем, давайте.

Перевернул титульную страницу 'Юности', написал: 'Ивану Степановичу Чистякову на добрую память и с наилучшими пожеланиями'. Поставил дату и расписался. После чего мы еще раз обменялись рукопожатиями, и я отбыл восвояси.

'Отлично, – радовался я, выходя под жаркое июльское солнце, – моей персоной уже заинтересовался Георг Васильевич. Сделан еще один шажок в части реализации моих замыслов. Пока прокатывает. Жаль расставаться с пакетным промыслом, но, наверное, придется все же просить Рината подменить меня. Пусть Костя с ним теперь работает. У Рината жена все равно дома сутками сидит, если уж не джинсы, то хотя бы пакеты пусть лепит. Не должен отказаться, мужик он неравнодушный к деньгам, с радостью ухватится за такую возможность'.

Тем же вечером у нас состоялся разговор с Ринатом. Как я и надеялся, он сразу же согласился открыть дома кустарное производство пакетов. Пришлось тут же объяснять на пальцах схему, делиться контактами, показывать, как вставлять картинку и клеить пленку... Только часам к десяти вечера мы наконец разобрались с пакетами и с чувством выполненного долга я нырнул в постельку к своей Валентине.