Текст книги "Стреляющие горы"

Автор книги: Геннадий Ананьев

Соавторы: Юрий Бойко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Окончательно еще не определился. Пока готовлюсь нанести визит к продажным журналистам.

– Нужна фетва. Я уже подготовил ее.

Турок встал, подошел к нише, достал из шкатулки листок бумаги, исписанный убористой вязью. Перечитал и стал вносить какие-то поправки.

– Фетва должна быть солидной. Сила ее слова должна быть сокрушительной.

Закончив правку, протянул листок Хасану.

– Читай.

Приведение к покаянию вероотступников и вероотступниц

Решение Верховного Шариатского Суда и общего командования Высшего Военного Меджлисуль Шуры Моджахедов.

Хвала Аллаху, Господу Миров и милость Аллаха над Его Посланником.

Вышедших из лона Ислама, требующих покаяния или казни считать:

1. Содействие и поддержка неверующих против мусульман.

Всевышний сказал: «О вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями себе: они друзья одни другим. А если кто из вас берет их себе в друзья, тот и сам из них. Поистине Аллах не ведет людей неправедных!» (Сура «Трапеза»).

2. Признание ими суда христиан над собой и противодействие суду Шариата.

Всевышний сказал: «А кто не судит по тому, что низвел Аллах, то это – неверные» (Сура «Трапеза»).

3. Вероотступник окажется в числе неверующих, которые попадут в ад.

Всевышний сказал: «А если кто из вас отпадает от Вашей религии и умрет – у того тщетны их деяния в ближайшей и будущей жизни! Это обитатели огня, они в нем вечно пребывают» (Сура «Корова»).

Вероотступник приводится к покаянию и присяге, если он раскаивается, то прощается, если упорствует в неверии, то его убивают согласно слову Посланника Аллаха.

«Если кто сменит религию, убейте его» – говорится у Бухари и Муслима.

Основываясь на вышеуказанном, Верховный Шариатский Суд постановляет:

Те, кто сотрудничает с оккупационными властями и получает денежные подарки от них, – вероотступники. Все они призываются к покаянию, в противном случае – смертная казнь.

Те, кто задействован в пророссийских СМИ, будет уничтожен в случае отказа от покаяния. И мужчины, и женщины.

Те, кто сотрудничает с российскими властями для получения пропитания или для обеспечения собственной безопасности, должны покинуть место своей работы, иначе они могут быть уничтожены, так как они смешались с неверными и вероотступниками.

На амиров и судей районов возлагается приведение в исполнение решений Шариатского Суда по слову шейха, ибо он – Посланник Всевышнего.

Каждый ваххабит обязан помогать моджахедам в поиске и опознании вероотступников и вероотступниц, отдаляться от них, чтобы не коснулось и его наказание по приговору Шариатского Суда.

Постановление Верховного Шариатского Суда и Общего Высшего Меджлисуль Шуры утверждено шейхом, который по воле Аллаха находится в Ичкерии тайно для руководства и поддержки джихада.

Турок, не дожидаясь мнения Хасана, вызвал одного из своих советников и приказал:

– Отпечатайте и размножьте.

– Все исполню, шейх.

Когда советник покинул комнату, отдал распоряжения Хасану:

– Нужно разослать всем районным судьям, во все мечети и районы. Не помешает расклеить на базарах, выбрав самые видные места.

– Будет сделано, – сказал Хасан и добавил: – Одно меня смущает: мы не собрали Шариатский Суд, да мы и не сможем его собрать. Вот и думаю, не возьмут ли под сомнение это послание амиры и муллы?

– Кто сможет проверить? Кто осмелится проверять? Я думаю, что по твоему повелению в самое ближайшее время должен свершиться суд над вероотступниками, и они понесут жестокое наказание. Об этом узнает не только Чечня и вся Россия, но и, моими стараниями, весь мир. Кто посмеет после этого осудить наше слово – слово Аллаха?! Аллах же простит нам нашу маленькую хитрость ради торжества единственно праведной веры.

– Велик Аллах Милостивый, Всепрощающий! Первыми примут кару корреспондент газеты «Грозненский рабочий» Ильясов и глава районной администрации Темиров. Очень громким станет исполнение решения Шариатского Суда. По твоему, шейх, слову.

– Благословляю тебя именем Аллаха!

4

Поздним вечером корреспондент газеты «Грозненский рабочий» Нурди Ильясов сидел за рабочим столом и, всматриваясь в монитор компьютера, вносил правку в очередной материал для газеты. За окном шел дождь. Он то усиливался и бил по стеклу, то немного стихал, и тогда его капли еле слышно «шелестели» по лужам и асфальту.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Нурди, привычно сохранив набранное, направился к входной двери.

– Кто там?

– Свои, – ответил незнакомый голос за дверью.

– Кто – свои?

– Нурди, не прикидывайся, что не узнаешь лучшего друга майора Дементьева из «Красной звезды», с которым ты в прошлом году освещал командно-штабные учения. Он мне тебя рекомендовал, как надежного товарища.

Нурди всмотрелся в глазок и увидел человека в камуфлированной форме с приспущенным капюшоном. Лицо его наполовину прикрывал шарф. На голове – фуражка с кокардой, на плечах – капитанские погоны. Нурди осторожно открыл замок. В следующий миг незнакомец ввалился в квартиру, а следом за ним в прихожей оказался еще один человек, тоже в камуфляже.

– Что происходит? Кто вы такие? Я сейчас вызову милицию.

– Поздно, – произнес человек в капитанских погонах.

Нурди попытался пройти к телефону, но получил удар в лицо и упал на диван.

– Не надо суетиться, Нурди. Не люблю я, когда люди, подобные тебе, суетятся.

Второй визитер прошел на кухню и, убедившись, что там никого нет, вернулся в комнату и едва заметно кивнул напарнику – все в порядке. Затем присел на стул у компьютерного стола и начал читать вслух текст, отображенный на мониторе:

«Между тем в самой Чечне на прошлой неделе продолжались мероприятия по нейтрализации боевиков, ликвидации их баз и тайников с оружием. Так, например, в Старощербинском лесном массиве сотрудники правоохранительных структур уничтожили двоих членов НВФ. При опознании убитых удалось выяснить, что они входили в орудующую в здешних местах банду под громким названием «Воины Аллаха»».

– А вот и неправда, – облокотившись на спинку стула, стоящего рядом с диваном, на котором сидел окровавленный журналист, произнес «капитан». – Никто не убит, живы мы и, как видишь, очень даже неплохо выглядим. – И зловещим голосом добавил: – Ты шакал, Нурди. И отец твой – шакал. И все родные и друзья твои – шакалы. Вы предали свой народ, вы прислуживаете оккупантам.

Нурди с ненавистью посмотрел на говорящего.

– Что уставился? Разве я не верно говорю? Ты постоянно врешь. Все, что ты пишешь в угоду оккупантам, – ложь. Я повторяю: ты предатель, Нурди. Тебя не раз предупреждали: покайся, перестань прислуживать неверным. Но ты не захотел этого сделать, поэтому ты умрешь, умрешь, как шакал.

– Да что с ним говорить, кончай его, – произнес сидящий у компьютера второй бандит.

– Подожди. Я хочу, чтобы он понял, что является великим грешником. Я хочу, чтобы он ушел туда, – боевик показал пальцем вверх, – осознав, что он не безвинная жертва, а преступник, что он враг своего народа.

– Это вы враги чеченского народа, – произнес Нурди. – Вы сеете разруху, на вашей совести тысячи загубленных душ, в том числе и мусульман – ваших соотечественников. Мне не в чем каяться. Я пишу то, что думаю, и не собираюсь от этого отрекаться.

– Да отрежь ему язык, Ахмед.

– Пусть выскажется напоследок.

– Вот вы считаете себя победителями, – продолжил Нурди. – Пришли как воры, крадучись, ночью. Убили человека – какая победа! Ошибаетесь. Есть победа силы, а есть победа справедливости. Справедливость сегодня не на вашей стороне – простые люди давно от вас отвернулись. И то, что вы убьете меня сегодня, победой никак назвать нельзя. Так поступают только трусы.

– «С неизбежностью и боги не спорят», сказал мудрец. И сколько бы ты, Нурди, не строчил пасквилей в свою лживую газетенку, неизбежность одна – ты и те, кто вместе с тобой продался оккупантам, обречены на смерть. Потому что вы предали Аллаха. Уничтожить вас – высшая из справедливостей, с которыми мне приходилось встречаться.

Подойдя к журналисту, бандит полоснул его по горлу ножом. Нурди наклонился и упал. По полу растеклась лужа крови.

– Уходим, – обратился к напарнику «капитан».

– Подожди…

Бандит склонился над клавиатурой и, набрав строку, последовал за «капитаном». На мониторе, под неоконченной статьей журналиста, осталась набранная крупным шрифтом фраза: «Так будет с каждым, кто отойдет от прямого пути Аллаха».

Прикрыв за собой дверь, бандиты, тихо ступая по лестнице, спустились вниз и, выйдя из подъезда, стараясь не вызывать подозрений у редких прохожих, сели в поджидавшую их машину.

– Убитый – всегда побежденный навек, – изрек «капитан» и, положив руку на плечо водителя, добавил: – Поехали.

О случившемся злодеянии стало известно только к обеду следующего дня. У подъезда дома, где жил Ильясов, столпились люди, обсуждают зловещую новость. Притихли, когда из подъезда вынесли накрытые покрывалом носилки и через заднюю дверь поместили их в салон «скорой помощи». Включив мигалку, машина уехала со двора.

К майору милиции, руководившему оперативной группой, подошли журналисты.

– Товарищ майор, погиб наш товарищ, замечательный журналист. Что вы можете сказать об этой трагедии?

– Возбуждено уголовное дело. Начато расследование этого жуткого преступления.

– У вас уже есть какие-то версии?

– Прорабатывается несколько версий, в том числе и бытовая.

– Не кажется ли вам, что Нурди погиб от рук боевиков за свои смелые публикации о чеченской войне?

– Я уже сказал, что рассматривается несколько версий.

Майор попытался пройти в подъезд, но ему преградил дорогу молодой человек с диктофоном.

– И все-таки хочется услышать ваше мнение: причастны ли к убийству чеченские боевики? Каковы прогнозы на завершение контртеррористической операции? Когда будет покончено с главарями бандформирований?

– Вы задаете вопросы, не относящиеся к моей компетенции. Я занимаюсь расследованием убийства. А обо всем, что касается контртеррористической операции, вы можете узнать в пресс-центре Регионального объединенного штаба. Там обобщается вся информация по этой теме, и вам ответят компетентные люди. Извините, мне нужно работать.

Почти в то же самое время к горному селению, негусто рассыпанному по холмам вдоль журчащей горной речушки, подъехали белые «Жигули» и остановились у одного из домов на окраине. Не успел водитель заглушить двигатель, как открылась калитка и навстречу гостю выбежал мальчишка. Поприветствовав сидящего в машине мужчину, он сноровисто распахнул массивные створы ворот, и «Жигули» въехали во двор. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на улице никого нет, мальчик закрыл ворота и скрылся за калиткой.

Из автомобиля степенно выбрался смуглолицый мужчина, в котором без труда можно было узнать ночного визитера к журналисту «Грозненского рабочего». Лицо его было серьезным и озабоченным. Неторопливо подошел к спускавшемуся с крыльца хозяину дома.

– Салям алейкум, дядя Умар.

– Алейкум ассалям, племянник. Рад тебя видеть, – худощавый пожилой мужчина с распростертыми объятиями шагнул навстречу гостю. – Что привело тебя ко мне?

– Поговорим в доме.

Дядя и племянник вошли в комнату, убранную по мусульманским обычаям.

– Чай? – спросил хозяин, жестом приглашая гостя к достархану.

– Не откажусь.

Возлегли на подушки за столиком, хозяин разлил чай по пиалам. Сделав глоток, первым заговорил племянник:

– Есть ли в селе федералы?

– Только милиция. Солдаты давно не появлялись.

– А милиция как настроена?

– По-разному. Есть дураки, готовые мать родную в ложке воды утопить, лишь бы угодить начальству. Есть поспокойнее, – ответил дядя, откинувшись на подушку и перебирая четки из слоновой кости.

– Настанет наш час – и тех и других отправим к Аллаху за то, что служили врагу.

– И правильно. Сражайтесь с теми, кто не верует в Единого.

– Завтра здесь будут наши люди.

Уловив вопросительный взгляд собеседника, племянник пояснил:

– Вынесен смертный приговор главе районной администрации вашего района.

– Слава Аллаху, давно пора.

– Нужно подготовить селян. Есть же какие-нибудь причины для их недовольства?

Хозяин дома отпил из пиалы.

– Причин для недовольства хоть отбавляй. Свет обещали восстановить – не восстановили. Час – утром, час – вечером, и крутись, как можешь. Пенсии и пособия не дают вовсе.

– Достаточно. Нужно, чтобы пенсионеры и женщины с детьми помитинговали рядом с районной администрацией. Облили помоями власти и особенно главу районной администрации. Если получится, хорошо бы спровоцировать на грубость милиционеров.

– Это можно.

– Все это нужно сделать сегодня.

– Раз нужно – будет сделано.

– И еще. Ночью, возможно, придется приютить человек пять-шесть наших воинов. Им поручено привести приговор в исполнение.

– Хорошо.

Допив чай, гость распрощался с хозяином, и тот сразу принялся обходить соседние дома. Оттуда, где он побывал, выходили старики и тоже включались в обход села. Через несколько часов у здания районной администрации стали собираться старики и женщины с детьми.

– Требуем пенсии, – выкрикнул один из собравшихся и закашлялся.

– Не дайте умереть! Сколько можно издеваться над стариками! – поддержал его другой.

– Когда пособия будут? – выкрикнула заученный вопрос женщина с ребенком на руках и неожиданно разрыдалась.

На крыльце здания появился глава администрации района.

– Уважаемые! – обратился он к собравшимся. – Я понимаю, что вам трудно. Но я уже говорил вам, что по объективным причинам произошла заминка с выплатами. Нужно немного подождать. В ближайшие дни все задолженности будут погашены. И по пенсиям, и по пособиям. Терпели больше, осталось чуть-чуть.

– Сил больше нет терпеть. Детей обещаниями не накормишь.

– Я обещаю вам, что к концу недели вопрос с выплатами будет решен. Даю слово.

– Твое слово – пустой звук. Ты и раньше давал слово, и что из этого?

– Клянусь, сделаю всё для того, чтобы в пятницу вам выплатили все долги. Деньги в район уже перечислены. Осталось набраться еще немного терпения.

Глава администрации говорил убедительно. Толпа митингующих стала постепенно умолкать.

– Не верьте ему, всё, что он говорит, – ложь! – попытался поддержать накал страстей кто-то из митингующих.

– Ладно, поверим, – вперед вышел седовласый старик – старейшина.

Последнее слово было за ним.

Старики и женщины стали расходиться по домам.

5

Начальник Управления ФСБ генерал Лоськов, склонившись над столом, сделал пометку в своей рабочей тетради. В дверь постучали, и в кабинет вошел офицер с красной папкой.

– Разрешите?

– Пожалуйста.

Офицер подошел к столу.

– Товарищ генерал-майор, сообщение от Абрека.

Лоськов взял у дежурного офицера папку и, открыв ее, прочитал донесение:

«В среду бандгруппа численностью в пять человек предпримет попытку физического устранения главы районной администрации Темирова в его родовом селении».

Лоськов оставил папку у себя и, после того как дежурный офицер вышел, снял трубку телефона.

– Пригласите ко мне старшего группы «Вымпел».

Состоявшийся разговор был коротким: не допустить покушения на Темирова, боевиков задержать или уничтожить. Больше никаких указаний Лоськов не давал – в «Вымпеле» сами знают, каким образом это сделать.

Спустя некоторое время видавший виды «рафик» с затемненными стеклами пылил по проселочной дороге. В салоне – спецназовцы из группы «Вымпел» в камуфлированной форме. В руках у них – автоматы, пулеметы, гранатометы. Между сиденьями – ящики с боеприпасами.

Съехав километра за два от райцентра с дороги в лес и укрыв машину от посторонних глаз, бойцы скрытно выдвинулись к месту засады. Теперь им оставалось одно: ждать. Но они привыкли к этому. Четверо других бойцов – оставшихся в машине – должны с наступлением темноты незаметно проскользнуть в дом Темирова. Вполне возможно, что боевики уже укрылись в чьих-то домах и ждут наступления ночи.

Однако боевики были еще в пещере. Собрались у костра – поужинать перед налетом. Один из них вскрывал консервные банки, другой раскладывал хлеб.

– Плохая тушенка, – боевик недовольно повел носом. – Сои много, мясом и не пахнет.

– А ведь на банке – наклейка с ГОСТом.

– Сейчас чего только не прилепят, лишь бы продать. Я тушенку покупал всегда в стеклянной таре. Сразу видно, что берешь.

– В наших условиях стекло побиться может.

Сдвинулись поближе к ящику, приспособленному под стол.

– Я так думаю, – по властным ноткам в голосе чувствовалось, что говорил старший среди боевиков, находящихся в пещере. – К дяде Умару заходить не будем, пойдем сразу к дому Темирова.

– Там может быть охрана.

– Она там и есть. Мент дежурит. Но это не проблема.

– А что делать с женой и детьми?

– В доме он один, семью отправил на отдых. Спальня – на втором этаже. Если все пройдет тихо, сразу возвращаемся. Если засветимся – тогда к дяде Умару. У него неплохой подвальчик оборудован. Я как-то неделю там отсиживался.

Разговор прервала трель радиотелефона.

– Слушаю.

Появившееся на лице старшего удивление сменилось ухмылкой. Закончив разговор, спрятал телефон в карман, отправил в рот несколько кусочков мяса с хлебом и начал не спеша жевать. Все последовали его примеру.

– Всё отменяется, – нарушил молчание старший. – Что-то не состыковалось. Только что дали отбой.

Когда бойцы из «Вымпела», просидев всю ночь в засаде, вернулись с пустыми руками, генерал Лоськов собрал срочное совещание.

– Не понимаю! – резко начал он. – Может, кто-то объяснит мне, что происходит?

– Товарищ генерал, – поднялся командир группы спецназовцев, выезжавшей в село, – к месту мы выдвинулись незаметно. В дом Темирова пробрались под покровом ночи, тоже ничем себя не обнаружив. В укрытиях сидели, как мыши. Может быть, информация о нападении была неточной?

– Точнее не бывает. Бандиты изменили свое решение в последний момент. Как раз в тот самый, когда вы «скрытно», – генерал сделал упор на слове «скрытно», – занимали свои места в засадах.

– Я ручаюсь за то, что мы себя ничем не обнаружили!

– Тогда, чем эту осечку можно объяснить?

– Можно только сделать предположение.

– Я вас слушаю.

– Складывается впечатление, что произошла утечка информации. Бандиты каким-то образом узнали, что мы приготовили им встречу, вот и решили не рисковать в этот раз.

– Кто, кроме разработчиков, знал о готовящейся нами операции?

Поднялся офицер в звании подполковника:

– Никто.

Несколько секунд подумал и добавил:

– Если не считать начальника райотдела милиции. Мы их в таких случаях всегда предупреждаем, чтобы их бойцы не перепутали наших с бандитами и не наломали дров.

– Значит, начальник райотдела был в курсе появления спецназа в селе?

– Да. Впрочем, вчера он был на выезде и информацию передали его заместителю – подполковнику Нуралиеву.

В кабинете начальника УФСБ воцарилось молчание. Затем генерал Лоськов заключил:

– Будем разбираться.

6

Генерал Протасов и старший лейтенант Меркульев медленно прохаживались по дорожке Центрального пограничного госпиталя. Пров заметно прихрамывал и опирался на палочку. Расспросив его о самочувствии, генерал перешел к главному.

– Слушай теперь новости. Они у меня сегодня хорошие и очень хорошие. Первая: тебе присвоено звание капитан.

– Спасибо. Только по должности моей мне это звание не положено.

– Должность – не твоя забота. Об этом другие позаботятся, если ты, конечно, решишь остаться в строю.

– Отговаривают меня домашние. Квартиру готовы нам с Олей подарить. Работу предлагают денежную, с зарплатой раза в три выше моей нынешней. Но я пока что успешно отбиваюсь. Оля вроде бы сдалась. Правда, с отцом еще предстоит серьезный разговор.

– Сочувствую. Крутой у тебя отец. Со своим мнением. Но боюсь, что оно у него основательно устаревшее, и вот это-то внушает тревогу.

– Впрочем, я и сам пока не принял окончательного решения. Есть много сомнений. И главное – отношение к пограничным войскам.

– То, что есть сомнения, – это понятно: не только о твоей судьбе речь идет. А вот по поводу «отношения»… Немного отстал ты в госпитале от жизни. Постараюсь развеять твои сомнения второй новостью. Весь участок границы с Грузией взят под надежную охрану. Образован новый отряд. Итум-Калинский.

– Там же боевики по всем пещерам сидели.

– Пришлось расчистить территорию. Провели операцию с участием «голубых беретов». Они первыми десантировались, да так толково, что оставалось только диву даваться. Операцию готовили в строжайшем секрете. Грушники загодя разведали все пещеры. Мы им тоже помогали. На разведку меньше недели ушло, тем более что мы знали о некоторых пещерах. Выявили и новые. Десантники рассчитали так, чтобы одновременными ударами по всем пещерам нагнать панику на боевиков. Удалось. Мы – следом. Зачищали. Преследуя боевиков, захватили два джипа, а главное – несколько крупных овощехранилищ, складов с продуктами питания, оружием и боеприпасами. Облегчили снабженцам жизнь на несколько месяцев. Одновременно устанавливали палатки и устраивали систему обороны.

– Значит, палаточный городок. Временный. Ну, это значит надолго, – не без иронии заметил Меркульев.

– Ничего не значит. Меня вызвали в Москву, чтобы рассмотреть мои предложения по улучшению взаимодействия всех силовых структур низового звена с пограничниками и по строительству новых застав. Поддержка полная. Вопрос даже так поставлен: воссоединиться в самое ближайшее время с ФСБ. Как выяснилось, эта мысль и без меня обрела реальность. На самом высоком уровне. Что касается строительства отрядного городка и новых пограничных застав, на это не только деньги выделены, но уже и решено, кто займется строительством и в какие сроки объекты будут сданы в эксплуатацию. Техническое оснащение – новейшее. Так что, оперативная работа снова обретает необходимый простор. Таким вот видится завтрашний день нашей границы. Будет и тебе чем заняться. Если вернешься…

Какое-то время шагали молча по дорожке, потом Протасов остановился и придержал Меркульева.

– Есть еще одна новость, для тебя лично. Вчера подписан Указ о присвоении тебе звания Героя России. Тебе и сержанту Османову.

Меркульев сначала даже слова не мог вымолвить от неожиданности. Затем смущенно пожал плечами.

– За что? Пятеро убитых. Почти все ранены. Я чего-то не предусмотрел. На мне, командире, лежит ответственность за это.

– Ну, батенька, – развел руками генерал. – Как это за что? Горстка пограничников против нескольких сотен боевиков! Потери – не твоя вина. Шел бой, неравный бой. За твоих погибших бойцов бандиты дорого заплатили. По двадцать пять трупов за каждого. Такой вот расклад. А ты – «за что?».

– И все же, как командир я не всё сделал, чтобы уберечь подчиненных. Вот Османов достоин этого высокого звания. Он предложил взять его в группу вместо молодого и неопытного пограничника. Выбрал удобное место для пулемета. Ослушался меня, когда я приказал отступить с перевала. И, наконец, по собственной воле остался прикрывать отход товарищей, понимая, что остается практически на верную смерть.

– Постой-постой. А разве не ты настоял, чтобы самому возглавить группу? Мог бы послать на перевал, к примеру, старшину. Или ты не понимал, на что идешь? Ты очень толково организовал оборону перевала, я в этом убедился. Ты вызвал огонь на себя и остался прикрывать отступление подчиненных, вполне понимая, как и Османов, что это явная смерть.

– Но я же – командир. Я просто был обязан…

– Не гони пургу, как на современном молодежном сленге моя внучка говорит. Ты в принципе прав, беря на себя вину за гибель и ранения подчиненных. Верно и то, что они героизмом своим прикрывают наши прорехи. Но это не умаляет их заслуг. Так вот, все бойцы заставы, оборонявшие перевал, награждены орденами, а все пограничники отряда, прибывшие к ним на помощь, – медалями. Их мужество оценено по заслугам. Ты был вместе с ними, и твои действия оценены по заслугам. Не твоя вина в том, что ты бессилен сейчас что-либо изменить, прежде всего, безразличное отношение власти к пограничным войскам. Вина эта – наша, генеральская. Слишком долго со всем мирились, ведь так спокойней службу нести – привычно и не обременительно. Но теперь могу, честно глядя тебе в глаза, сказать: всё меняется, меняется к лучшему и довольно быстро. Пошла полная перестройка пограничной службы. Правда, некоторые у нас боятся самого слова – «перестройка». Многим еще нравится следовая полоса и колючая проволока, а главное – собачки. Но руководство пограничных войск, ФСБ, руководство страны, как я сделал вывод, тверды в своем стремлении обустроить границу по последнему слову технического прогресса. Решено и службу в пограничных войсках перевести на контрактную основу.

– Что могу сказать: всё это обнадеживает, но только к моему званию никакого отношения не имеет. Я ведь только исполнял свой долг.

– Я вижу, ты неисправим. И тогда бухтел, когда Красную Звезду получил. И вот теперь. Смотри, не вздумай выказывать свое недовольство, когда будут тебе Звезду Героя вручать. Тем более говорят, что вручение состоится на самом высоком уровне.

– Ладно уж, не подведу.

– Это что – одолжение?

– Нет – уважение.

– Только потом нос не задирай, а то ведь перед тобой широкая дорога откроется. Но и на ней можно оступиться.

– Не сомневайтесь – чести офицера не запятнаю. Только вот с выбором пути еще определиться надо.

– Давай так с тобой договоримся. Я, судя по всему, еще на недельку здесь задержусь. Перед отъездом встретимся. Какое бы ты решение не принял – я пойму тебя. Но будет очень жаль, если граница тебя потеряет.

– За неделю обязательно определюсь.

7

Рамзан Курбанов поправил рюкзак и в последний раз выслушал надоевшие наставления:

– Слушай внимательно, когда тебе говорят! Тяжелая поклажа за спиной – не повод пренебрегать жизнью. Верно, что смерть ради Аллаха – не смерть, а вечная жизнь в раю. Но не о себе ты должен думать. Твой долг перед Аллахом, перед джихадом – доставить поклажу до места. Пока вы тут развлекались с девами, изменилось многое. Федералы всего за три-четыре дня натыкали много постов на границе с Грузией. Идти нужно, поэтому, очень осторожно.

– Я уже знаю об этом. В вайнахских аулах только об этом и говорят. У многих ведь родственники в Чечне. Переживают: если ранят, как человек вернется залечивать рану, если погибнет, где его похоронят?

– Всё же кривые у тебя мозги. Твои мысли должны быть только об одном: как донести рюкзак туда, куда тебе велено. Или, может, оставить тебя здесь и судить, как сомневающегося в великой цели джихада?

– Я исполню свой долг.

– Наконец-то слышу слово правоверного. Ступай. И пусть Аллах поведет тебя верной тропой.

И всё же до своей тайной тропы Рамзан шел без всякой предосторожности. Да и чего ему опасаться? Встретившиеся грузинские пограничники даже не поинтересовались, зачем он идет к границе. Поприветствовали и пошагали дальше.

Беспечный отрезок пути, в конце концов, кончился. Теперь Рамзан уже идет, стараясь не появляться на открытой местности, и часто останавливается, чтобы убедиться в отсутствии опасности. Сразу же за границей – крутой спуск. Пусто, зеленых фуражек не видно. Можно спускаться. Но только Рамзан приподнялся из-за скалы, как тут же отпрянул обратно в укрытие: внизу по тропе шел пограничный наряд.

Пограничники, похоже, тоже заметили что-то подозрительное. Остановились. Старший наряда достал из чехла бинокль и медленно повел им по скалам. Рамзан не шевелился.

Вроде бы пронесло. Наряд удалился. Но Рамзан не спешил выходить из-за укрытия. Ждал. И не зря. Пограничники возвратились и, стараясь не обнаружить себя, залегли за камнями в кустарнике.

– Вот шайтаны! – зло буркнул Рамзан. – Придется ждать, пока уйдут.

Прошло довольно много времени – Рамзан не шевелился. Ждал ночи. Но ему неожиданно повезло: вдруг слева, примерно в полукилометре, раздались автоматные очереди. Рамзан знал, что там должен идти по своей тропе один из посланцев Турка за деньгами. Пограничный наряд, уже не маскируясь, рванулся в ту сторону, где стреляли, и Рамзан решил рискнуть. Торопливо, насколько позволяла едва приметная тропа, он начал спускаться вниз, затем бегом пересек мелкий кустарник и углубился в лес. Стрельба слева не прекращалась, и это подстегивало Курбанова. Но, миновав одну опасность, он не потерял осторожность. Подолгу стоял на опушках, прежде чем идти через полянки, иные открытые участки и вовсе обходил стороной, по лесной чаще, преодолевая буреломы. Перед закатом солнца добрался, наконец, до горного аула. Но и тут не спешил подходить к знакомому дому. Притаился на склоне горы, в кустарнике, стал наблюдать и слушать. И только когда до него донесся гогот телохранителей Турка, которые, как обычно, пинками выгоняли рабов после скудного ужина на ночную работу, прошел через калитку во двор.

Его встретили с нескрываемой радостью. Ощупали рюкзак с пачками долларов, предвкушая щедрые вознаграждения.

– Теперь уж хозяин точно не поскупится.

Но Рамзан немного охладил их пылкие надежды.

– Не всем, как я думаю, удастся пройти через границу. Все пути перекрыты зелеными фуражками. Я слышал стрельбу на одной из троп. А если не все из наших вернутся, вряд ли Турок расщедрится.

– Плохие слова говоришь.

– Какие есть. Ладно, пойду к Турку на доклад. Думаю, он тоже не порадуется.

Турок, похоже, не до конца поверил тому, о чем рассказал Рамзан, – заподозрил обман. Дважды просил подробнее рассказать и о встрече с пограничниками, и о перестрелке на границе. Почувствовав недоверие, Курбанов возмутился:

– Я из Центра вышел один. Когда вышли другие, не знаю. Я только молю Аллаха, чтобы и им повезло.

– Но откуда взялись пограничники?

– Вайнахи в аулах Панкисси говорят, что с неба. Иные в страхе утверждают, что это кара Аллаха.

– Выходит, десант? Но почему я об этом ничего не знаю?! – горячился Турок.

– На это у меня ответа нет, – Рамзан низко склонил голову, чтобы Турок не заметил ухмылки.

– А я и не спрашиваю тебя! – обрубил Турок. Затем, достав из пачки пару сотенных, подал их Курбанову.

– Вот тебе за труд твой. Ступай. Тебя ждут твои обязанности.

8

– Здравствуй, сынок, – в палату к Прову Меркульеву вошел отец. Дмитрий Иванович, полковник в отставке, ветеран пограничных войск. За сорок лет добросовестной службы в Забайкалье, на Курилах и на Чукотке не раз награждался орденами и медалями.

Пров отложил книгу, поднялся навстречу, обнял отца:

– Садись, отец. Как дома?

– Все так же: разногласия не урегулированы. Камень преткновения – твое будущее.

– Вам-то что ссориться? Я уже твердо решил.

– Так расскажи о своем решении.

– Давай лучше выйдем на свежий воздух. Там как-то вольготней, к тому же и мне размяться не помешает.

Отец попытался было помочь Прову, видя, как он с трудом облачается в спортивный костюм, но тот отказался, оделся самостоятельно. Прихватил стоящую в углу трость.