Текст книги "Стреляющие горы"

Автор книги: Геннадий Ананьев

Соавторы: Юрий Бойко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Геннадий Ананьев, Юрий Бойко
Стреляющие горы

Глава первая

1

Каждое горное ущелье прекрасно своей неповторимостью и чарует взгляд именно новизной пейзажа, Панкисское же – еще и своим величием. Оно покрыто в своей верхней части могучим лесом и почти сплошным подлеском. В уютных долинках, очищенных от леса, – сакли. Как ласточкины гнезда. Постепенно горы расступаются, образуя широкую долину, но местные продолжают называть ее ущельем. Собирая родники и ручейки, бурливо несется, рассекая долину пополам, белопенная речка. По ее берегам – крупные поселки. Добротные дома, фруктовые сады и виноградники. Чуть поодаль от одного из таких поселков – длинные строения, похожие на бараки. Перед ними – ровный плац размером с большое футбольное поле. Этот барачный городок огибает проселочная дорога, твердая и каменистая, проросшая низкой, жесткой травой, с едва заметной колеей. Она прорезает густой лес и, выйдя на уютную зеленую поляну, упирается в глухие ворота. Всё, что за ними, надежно сокрыто от посторонних глаз высокими кирпичными стенами, над которыми возвышается, напоминая собой минарет, надвратная вышка. В ней – охрана. Трое крепких мужчин лет по тридцати – тридцати пяти.

В пирамидке покоятся автоматы Калашникова, рядом – аккуратно уложенные подствольные гранаты и пара «Стингеров». Один из охранников, прильнув к амбразуре, не спускает глаз с дороги, двое других молча играют в нарды. Прерываются, услышав звонок радиотелефона.

– Не видать?

– Нет.

Звонили с террасы, где в креслах для чаепития сидели двое холеных и осанистых мужчин. Один – с черной, окладистой бородой, второй чисто выбрит. Бородатый повелительно бросает в трубку:

– Не прозевай! Мы ждем.

Положил на столик радиотелефон и продолжил прерванный разговор:

– Имя какое взял себе: Хасан! Как возомнил о себе безродный охотник!

– О, Аллах! – провел по щекам ладонями рук безбородый. – Не ты ли позволил простому охотнику так возвеличиться?

– Не ты ли простил ему его уголовное прошлое? – парировал упрек бородатый.

Безбородый вопросительно посмотрел на собеседника.

– Да, да, – продолжил бородатый. – Разве ты не знал, что он дважды судим? Правда, еще при Советах, но Аллах все видит и все знает.

– И за что?

– Первый раз – за воровство из колхозной отары пары барашков. Был пойман и осужден. Второй раз – за убийство колхозного пастуха, который сдал его в первый раз. До конца этот срок не отсидел, бежал и некоторое время находился в розыске. Когда Дудаев пришел к власти, примкнул к нему. Отличился жестокостью, стал его подручным. Послал его Дудаев в тайную диверсионную школу, которая была под крылом английских и американских спецслужб. И вот – Хасан!

Историческая справка

В 1090 году от Рождества Христова вождь ассаинов, одной из сект исмаилитского толка, Хасан ибн Самбах, бежав из Египта, появился в горах близ Каспийского моря и объявил себя скрытым имамом, получившим благословение Аллаха открыть царство небесное на земле. Он захватил горную крепость Аламут, превратив ее в свою базу, где готовились агенты и убийцы для посылки их по всему государству сельджуков. С помощью проповедников Хасан распространял свое так называемое учение о чистоте Корана, а с помощью террористов распоряжался жизнью повелителей государств и княжеств Ближнего и Среднего Востока. С суеверным страхом организаторов террора называли «горными шейхами», которых по вере своей воспринимали как посланцев самого Аллаха, благословившего «скрытого имама» на богоугодные свершения. Темный люд был убежден, что «скрытый имам» борется с теми, кто отступил от изначального Корана, и с теми, кто не верит в единого бога, борется против «людей писания», то есть против христиан и иудеев.

Организация ассаинов имела строгое иерархическое разделение. Шейхам были подчинены «великие миссионеры» – дай. Они руководили миссионерами, которые рассылались во все концы мусульманского мира с проповедями. На самом низу были федаи – исполнители смертных приговоров тем, кто не внимал проповедникам или являлся политическим противникам Хасана. Фанатики-федаи исполняли смертные приговоры без малейших сомнений, надеясь на то, что сразу же после своей гибели, в большинстве случаев неизбежной, им обеспечен прямой путь в рай.

– Нас самозванец на какое место определит? – спросил как бы самого себя безбородый. – О, Аллах! Слава ему.

– Пусть тех, с кем пойдет, распределяет, – с явным пренебрежением ответил бородач. – Мы как готовили боевиков, как лечили раненых, так и продолжим по воле Аллаха, слава ему.

– И все же, – задумчиво проговорил безбородый. – Кто мы и кто он, назвавший себя Хасаном? Мы – уважаемые в своих тейпах, знатные люди, он же – нищий пастух. Охотой добывал себе пропитание. При Дудаеве выдвинулся жестокостью своей. О, Аллах! Что творится на свете по твоему предопределению. Теперь мы должны встречать его с почетом и исполнять его волю.

– Не волю самозванца, но волю тех, кто щедр. Сам он такой же невольник, как и мы с тобой. Он – надутая кукла. Без денег оттуда, он – ничто. Его избрали, как самого жестокого.

Звонок радиотелефона прервал разговор. Бородатый взял трубку без промедления:

– Говоришь, едет? Немедленно открывайте ворота.

И своему собеседнику:

– Пошли.

– Я бы встречал его без папах. Снимем и оставим их здесь.

– Не стоит. У нас одни хозяева. Раз они возвысили его, пусть будет так и для нас.

– О, Аллах! Слава ему.

Внедорожник, миновав гостеприимно распахнувшиеся ворота, не свернул на стоянку, что была в стороне от террасы и на которой находилось несколько машин, а подрулил к водоему, с фонтанчиком в центре. Телохранитель, выскочив первым, отворил заднюю дверцу, и Хасан горделиво, вроде бы не замечая спешивших к нему хозяев, вышел. Это был настоящий горец. Высокий и стройный, борода черная, лопатой. Одет в светлый, легкий костюм, на голове – папаха серого каракуля.

Он подошел к водоему и, встав между двумя плакучими ивами, словно не замечая окружающих, залюбовался стайкой форелей.

Руководители базы подготовки боевиков покорно ждали, когда гость обратит на них внимание.

Наконец Хасан обернулся, и тогда хозяева, подобострастно приложив правые руки к сердцам своим, приветствовали гостя:

– Салям алейкум.

– Алейкум ассалям, – небрежно бросил Хасан и, уже строго, распорядился: – Ведите в дом.

Вошли в просторную, всю в коврах, комнату. Стены увешаны кинжалами и саблями. На длинном низком столике – хрустальные вазы с виноградом, персиками и инжиром, на блюдах разложены сладости и разломанные на куски спелые гранаты. Хасан горделиво устроился на почетном месте и жестом пригласил хозяев садиться.

Вошел слуга с подносом, на котором дышали ароматом хачапури, в пиалах – моренный в тандыре каймак. Едва он вышел, ловко расставив все это на столике, ему на смену явился второй слуга, с чайниками и чистыми пиалами. Хотел, было, разливать чай, но бородатый остановил его повелительным жестом:

– Иди. Мы сами.

Отхлебывая небольшими глотками чай, Хасан заговорил властным тоном человека, которому перечить не принято:

– Поход назначаю на послезавтра. Подготовьте всех, кто здоров. Сколько наберется?

– Пятьсот пятьдесят. Из них более полета турок и арабов.

– Вполне достаточно.

– Да поможет тебе Аллах! – молитвенно провел ладонями по щекам безбородый.

Разговор прервал вошедший без стука слуга и прямо с порога доложил:

– Почтеннейший, один из боевиков велел тебе встретить его для уединенной беседы.

– Кто посмел мне велеть?! Меня можно только просить!

– Но он сказал именно так: «Я велю уделить мне время для беседы без посторонних».

– Но здесь нет посторонних! – возмущенно проговорил безбородый. – О, Аллах! Слава тебе! Двадцати ударов палкой по пяткам достоин наглец.

– Помолчи, – осадил его Хасан. – Я сам решу, как поступить. – И после короткой паузы распорядился: – Оставьте меня одного. Ждите на террасе, пока не позову. Я буду говорить с тем, кто пожелал беседы наедине.

Все покорно вышли из комнаты, и, спустя минуту, через порог уверенно перешагнул мужчина среднего роста. Его немного полноватую фигуру ладно облегала, будто на заказ пошитая, камуфляжка. Бородка аккуратно подстрижена и заботливо расчесана.

– Салям алейкум.

– Ты велелмне говорить с тобой? – вместо ответа на приветствие строго спросил Хасан, делая ударение на слове «велел». – Ты достоин не только порицания, но и наказания. И все же я слушаю тебя.

– Я – Турок. Тебе должны были сказать обо мне.

– Да, разговор был.

– Тебе не сказали всего? Достойно удивления. Слушай тогда меня. Я направлен сюда лично тем, кто опекает нас, – руководством фонда «Всех святых».

При этих словах Хасан быстро поднялся, приложив руку к сердцу, затем поцеловал руку гостю.

– Алейкум ассалям. Готов слушать тебя. Только прежде ответь, почему ты простой боевик?

– Я уже год на базе. Прибыл сюда тем же путем, как и все, кто по доброй воле и по настоятельным рекомендациям священнослужителей спешит на помощь борцам с неверными. Из Турции в Азербайджан – как турист, оттуда – в Грузию. Мирился со всеми тяготами учебы ради того, чтобы освоить вайнахский и выбрать для себя советников и телохранителей. Таких, которых можно было бы использовать и как курьеров для доставки денег от наших братьев из Персидского залива.

– Дорога в Панкиси открыта, – сказал Хасан. – Как ездили по ней при Советах, так и продолжают ездить. На легковых и даже на грузовиках. Так что проблем с доставкой денег через границу быть не должно.

– Так не будет вечно. Неверные опомнятся. Как скоро, сказать трудно, но нам к этому нужно готовиться. Нам нужны надежные каналы поступления денег. Без них не может быть джихада. Мало кто станет биться за Аллаха на голодный желудок, не имея хорошего вооружения и обустроенных мест для отдыха после проведенных налетов. Не всегда у нас будет возможность лечить раны и набираться сил здесь, в Грузии.

– Почти у всех есть родственники и здесь, и в многострадальной Чечне. Это удобно для воинов джихада. В домах – просторные подвалы, где можно хранить боеприпасы и оружие, а при необходимости можно укрыться.

– Разумно. Но не окажутся лишними и обустроенные горные пещеры. Мне настоятельно советовали позаботиться об этом. Денег будет выделено столько, сколько потребуется. Они поступят через меня. Остальное долларовое обеспечение джихада тоже через меня. Я должен поселиться, как миссионер, по возможности, ближе к границе с Грузией. Надеюсь, дело это посильное?

– Да.

– Дом следует оформить на представителя Саудовского фонда «Всех святых» Али Хусейна.

Фонд всячески будет помогать нам. Наши покровители уже собрали около двадцати миллионов долларов.

– Велик Аллах!

– Теперь вот о чем: шейхом определили меня. Да-да. А ты – горный амир. Амир под моей рукой.

– Повинуюсь.

– На твое имя уже открыт счет. Вот он.

Турок достал из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул его Хасану, сказав при этом:

– Номер счета лучше запомни. Листок уничтожь.

Хасан пробежал взглядом по записке и поджег ее.

– Кроме того, у меня есть наличные – шестьсот тысяч. Раздай по тысяче долларов каждому, кто пойдет с нами в поход. Остальное – позже.

– Повинуюсь.

– Как велено, подвластные тебе воины должны быть разделены на три части. Первую необходимо подготовить для совершения актов устрашения в Москве. Вторая расходится по Чечне и другим республикам Кавказа с той же целью. Остальные расположатся в горах близ границы с Грузией. Их задача – держать под своим контролем все приграничье. При такой тактике к нам присоединятся тысячи. Не только чеченцев. Нас поддержат правоверные калмыки, башкиры, казанские татары. И даже славяне, принявшие ислам. Мы создадим основу будущего халифата.

– По воле Аллаха! – горячо поддержал Турка Хасан. – Нужно вспахивать землю и сеять семена, прежде чем убирать урожай. Нужно рассылать проповедников в мусульманские общины, устраивать их учителями в медресе, вводить в правительственные органы, в партии, особенно правого толка, в правоохранительные органы. Рыхлить почву для семян истинной веры Аллаха.

– Благословляю именем Аллаха. Теперь вот о чем. Нужно взять с собой иностранного корреспондента. Он будет освещать все происходящее в западных средствах массовой информации, освещать, как нам это нужно.

– А стоит ли? Случись что…

– Стоит. Во-первых, журналист уже прибыл в лагерь. А во-вторых, для достижения своих целей мы не должны пренебрегать услугами американцев и британцев. Во всяком случае, пока. Пусть думают, что мы с ними навеки. Когда же они нам будут не нужны, мы объявим войну и им. Так что британского журналиста придется взять. Пусть вещает миру о наших великих делах. Ну, а чтобы с ним не случилось чего-нибудь, приставь к нему кого-то из своих надежных людей. Наконец, последнее. В лагере, по-моему, кто-то информирует федералов о наших планах. Нужно выявить этого человека. Пока же все свои замыслы держи в секрете или сообщай о них в последний момент.

– Сегодня вечером – той, – сказал после недолгих раздумий Хасан. – Я велел пригнать шестьдесят баранов. Объявлю на тое, что переход будет по Змеиному ущелью, сами же пойдем другой дорогой. Пограничники там бывают через день, а то и два, всего – не больше часа. Отдохнув, уходят обратно на заставу. Можно так рассчитать время, что препятствий не будет.

– Не разделяю такую уверенность, – возразил Турок. – Пошли вначале передовой отряд. Мы будем идти за ним.

– Хорошо, да будет так. Передовой отряд пошлю завтра.

…Подступал вечер. Солнце, зацепившись за острые вершины горных сосен, сверкнуло прощальными лучами и, потускнев, покатилось на ночлег за дальние хребты. У опушки леса, сразу за плацем, накачанные бородачи, засучив рукава камуфляжен по самые плечи смуглых, волосатых и мускулистых рук, резали и тут же свежевали баранов. Другие боевики устанавливали на треноги массивные казаны и разжигали под ними костры, расставляли на разостланные поверх ковров белые скатерти блюда с брынзой и всяческой зеленью.

Первые куски жирного мяса, натертые солью с перцем, полетели в котлы. Когда приготовления были закончены, появились руководители базы. Вместе с ними пришел и Хасан. Начался пир.

2

Три стареньких сакли – одна побольше, две другие поменьше – приютились у подножия скалистой горы. Довольно внушительный участок перед ними огорожен забором из плах, покрашенных в зеленый цвет. От времени краска во многих местах начала уже шелушиться. Перед большой саклей – пограничный столб и место для заряжания оружия. Левее – курилка: скамейки образуют квадрат, посреди которого вкопана в землю бочка. За ней – тщательно разровненная и прометенная площадка для боевого расчета. Дальше – строевой плац, к нему примыкает спортивный городок: турник, брусья, гимнастический козел. На полосе препятствий занимается отделение пограничников во главе с сержантом: перебегают по бревну, ползают под низким навесом из колючей проволоки.

В крохотных сенях сакли – две двери, одна из которых ведет в солдатскую спальню, другая – в канцелярию, где едва помещаются два стола и сейф. На стене – задернутая занавеской схема охраняемого участка. Начальник заставы капитан Джабиев Нургали Джабиевич, родом из Дагестана, переведен на границу с Грузией недавно, как человек, хорошо знающий и горы, и местные обычаи. А до этого выпускник Алма-Атинского пограничного училища служил на Дальнем Востоке.

– Не стращайте меня! Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Вы там с ума, что ли, сошли? У меня нет бензина для «уазика». Ни литра. Десять банок тушенки осталось. Из круп – только перловка, да и той кот наплакал. Муки совсем нет. Четвертый день хлеб не печем. Боеприпасов тоже в обрез. Что?! Не виноваты?! Селем дорогу промыло?! Так это месяц назад. Давно можно было восстановить. Средств нет? Меня это разве чешет?! Мне солдат нужно кормить. Вертолет посылайте. Что? Турбулентность? Выходит, нам с протянутой рукой идти к боевикам?! Или, подняв всю заставу, пойти их грабить?! Вы вынуждаете на такой шаг.

Выждав, что ответят на другом конце провода, Джабиев бросил трубку на рычаг и облегченно вздохнул:

– Вроде бы припугнул. Завтра пообещали вертолет.

Заместитель начальника старший лейтенант Меркульев, по виду несколько старше своего командира, оторвавшись от бумаг, не похвалил, а, скорее, упрекнул Джабиева:

– Давно бы пора в таком духе. Под лежачий камень вода не течет. Если бы не старшина, организовавший огород на камнях, давно бы от голода ноги протянули.

– А у них там что, учета нет? Без напоминаний и ругани знать должны.

– Ладно. Пойду к «коку» загляну, старшину озадачу да жен наших порадую.

Путь на кухню лежит через спальню. Сразу же за дверью – тумбочка дежурного по заставе, с полевым телефоном. Ефрейтор с повязкой дежурного докладывает вполголоса – несколько бойцов отдыхают после наряда.

Проходя между двухъярусными кроватями, Меркульев осторожно, чтобы не разбудить, поправил одеяло у разметавшегося во сне бойца. Кухня – она же и столовая на три стола. В печке весело потрескивают дрова. Повар, пухлощекий парень в белой куртке и в таком же белом колпаке, что-то мешает в большой, ведерной, кастрюле. Докладывает, не выпуская шумовку из рук:

– На первое – суп из перловки, на второе – перловая каша. Всё постное. Как на Великий пост.

– Завтра прилетит вертолет. Готовься морально и психологически.

– Всегда готов! – повар шутливо вскинул руку в пионерском приветствии. – Пробу снимать будете?

– Надеюсь, что съедобное. Надо старшину предупредить, чтоб каптерку готовил.

Соседний домик внутри разгорожен на четыре клетушки. В одной – каптерка для продуктов, в другой – для вещевого имущества, в третьей – для боеприпасов. В четвертом отсеке заряжают аккумуляторы для раций и следовых фонарей. Старшину – крепкого двадцатипятилетнего парня – Меркульев застал за занятием, которое никак не вязалось с его кряжистой, мускулистой фигурой: прапорщик обметал мягкой щеткой пустые полки, всем своим видом выражая крайнюю степень недовольства.

– Завтра вертолет, – поспешил успокоить его Меркульев.

– И хорошо, и плохо, – вздохнул прапорщик. – Снова все порушат. Садиться-то ему некуда. Неужто дорогу нельзя восстановить?

– Можно, все можно. Но, похоже, кроме нас, пограничников, она никому не нужна.

– Бензина не сбросят? Мне хотя бы бочку.

– Не рискнут. Не над ровным полем лететь. В горах турбулентность непредсказуема. Неровен час, швырнет на скалы. А бензин есть бензин.

– Дорога позарез нужна.

– Не тебе одному. Только в отряде ни денег, ни техники нужной нет. Не стоит, потому, воду в ступе толочь.

Выйдя от старшины, Меркульев направился в командирскую саклю. Оля, заслышав в сенях знакомые шаги, отворила дверь, обняла мужа. Прижалась к нему и, в который раз, принялась уговаривать:

– Пусти в село. Тошнит от перловки.

– Может, от иного чего? А, Оля?

Сделав вид, что она не поняла вопроса, жена продолжала свое:

– Пойми, там же женщины живут. Люди живут, к нам с добром они. Поймут. Помогут.

– Аульные-то поймут. Но аул – проходной двор для боевиков. Те в Панкисское ущелье и обратно свободно ходят. Жена офицера заставы для них – лакомый кусочек. Так что не проси. К тому же, завтра прилетает вертолет.

– Ура! – расцеловала мужа Оля и закружилась на пятачке между солдатской кроватью и маленьким самодельным столиком, втиснутым в промежуток между печкой и кроватью. Да так пылко, что заволновалась занавеска, за которой на гвоздях висели ее платья, камуфляжная куртка старшего лейтенанта и его выходной китель с брюками. Пров заулыбался, любуясь женой: распущенные до плеч пышные темнорусые волосы и простой домашний халатик еще больше подчеркивали ее юную, очаровательную стать. Внезапно Ольга спохватилась:

– Ой, побегу Зинаиду Карловну обрадую.

…Миновала очередная пограничная ночь. Наступил рассвет. Один за другим возвращались пограничные наряды. Но спать никто не ложился. Почистив автоматы, собрались в курилке. Молчали, думая о своем.

– Душа песни просит. Гитару бы сейчас. Да только две струны у нее остались.

Кто-то сострил:

– Один палка, два струна…

Солдаты заулыбались. В дверях сакли появился дежурный, сообщил, что вертолет на подлете.

– Улита едет, когда-то будет.

Но шум донесся почти сразу же. Он быстро приближался, и вот уже вертолет завис над плацем. Отворился люк, и вниз полетели ящики и мешки с крупой и мукой. Ящики падали с громким треском, несколько мешков при приземлении лопнули. Солдаты смотрели на это и качали головами. Вертолет, сбросив все, исчез так же внезапно, как и появился.

Старшина берет бразды правления в свои руки:

– Что притихли, аники-воины? Навались! Только аккуратненько. Все, что рассыпалось, собирать горстями, если понадобится – по зернышку.

Пришли на подмогу женщины: Оля и жена начальника заставы. Сами командиры тоже здесь, трудятся наравне со всеми. Но через некоторое время Джабиев жестом подозвал своего заместителя:

– Пошли. Без нас здесь обойдутся. Пора наряд на фланг готовить.

Поручив следить за разборкой продуктов ефрейтору Абдуллаеву, следом за ними отправился и старшина. Наряду, идущему на фланг, надо было, как обещал, выдать двойной сухпаек и дополнительный боезапас.

Справка

Правый фланг участка заставы был определен до дороги, пересекающей в районе перевала границу между Грузией и Россией. Дальше шел уже неохраняемый участок протяженностью километров семьдесят. Именно эту дорогу использовали боевики для перехода из Панкисского ущелья на территорию Чечни и обратно. По ней доставлялись оружие, боеприпасы и взрывчатка для совершения терактов. Об этом знали все, от рядового пограничника до представителей высших эшелонов власти, и все мирились с подобным положением. Даже блок-поста здесь не было. Пограничные наряды, высылаемые через сутки на фланг, по собственной инициативе перегораживали дорогу валунами, но боевики очищали ее каждый раз, когда им нужно было проехать в ту или другую сторону.

Абдуллаев, наблюдая, как молодой солдатик-первогодок вяло собирает рассыпанный рис в мешок, не выдержал:

– Марш спать. Салаги, все в постель.

– Что, по праву деда командуешь? – попытался возразить один из молодых.

– Думай, как хочешь, но выполняй.

Разморенные усталостью и монотонной работой, солдаты нехотя побрели к казарме. У дверей столкнулись со старшим лейтенантом.

– Что так невесело передвигаетесь?

– Деды спать прогнали.

– Ну и молодцы, правильно сделали.

Проводив взглядом молодых пограничников, Меркульев подошел к построенному наряду. Привычно проверил снаряжение, а перед тем, как отдал приказ заступить на охрану Государственной границы, предупредил:

– К дороге осторожно выходите, не наткнитесь на засаду.

Вскоре наряд из трех пограничников покинул заставу и по едва заметной тропе углубился в лес. Старший наряда, младший сержант Горюнов, впереди, метрах в пятидесяти, выставил дозорного, а сам передвигался в паре с радистом, у которого за спиной, кроме вещмешка, была еще и рация с торчавшей антенной.

3

На грузинской стороне – просторная кошара. Загон для овец обнесен частоколом – от волков. Но ни овец, ни пастухов здесь давно не было – загон сухой. Место это давно облюбовали боевики.

На этот раз здесь расположился целый отряд моджахедов – человек двадцать. Ведут себя по-хозяйски: почти никакой предосторожности, лишь один, положив автомат на колени, наблюдает за дорогой через щель в частоколе. Двое других, ловко орудуя ножами, освежевали баранов и закинули шкуры на забор, для просушки. Приближалось время обеда. В кошаре тихо, лишь потрескивают дрова в очаге да изредка кто-нибудь перекинется парой фраз.

– Долго что-то нет зеленых фуражек.

– Появятся, никуда не денутся. У них все по графику. А мы подождем, когда они уйдут, и возьмем дорогу под свою охрану. До тех пор, пока Хасан не пройдет.

– Говорят, он послан самим Аллахом строить рай на земле?

– Действительно так! Неплохо нам будет при нем, сразу вон по сколько долларов отсчитал! И еще выдаст, если мы оправдаем его надежды.

– Мясо готово, – прервал беседу кашевар. Примемся по воле Аллаха за трапезу.

Едва принялись за обед, как в кошару вошел наблюдатель.

– Пограничники пришли.

– Хорошо. Садись. Сейчас они свои баночки будут вылизывать и посидят полчаса для порядка.

И в самом деле, пограничный наряд вышел на дорогу. Больше всего младшего сержанта Горюнова удивило то, что валуны не были сдвинуты. Пожал в недоумении плечами:

– Странно, обычно они их сдвигают. Да и следов нет никаких. Ни пеших, ни конных. Очень странно.

– Смотри, Миша, дым, – кивнул в сторону кошары связист.

– Еще не легче. Сейчас отары пасутся выше в горах. Здесь давно никого не было. Постой-постой, свежие шкуры на частоколе. Ого!

– Доложить на заставу?

– Погоди. Перекусим, как обычно, посидим, покумекаем.

Пограничники расположились на валунах, вскрыли сухие пайки, достали из вещмешков пресные лепешки.

– Молодец наш «кок», все же успел испечь!

За едой незаметно наблюдали за кошарой. Там было все тихо, никакого движения. Дымок над крышей постепенно редел. Едят пограничники, наблюдая в то же время за кошарой. Тихо все. Никакого движения. Дымок редеет.

– Вон, мелькнуло! – взволнованно доложил младший наряда. – Вон там.

– Не маши руками. Спокойно.

Сквозь просветы частокола угадывалось движение. Похоже, что боевики к чему-то готовились.

Младший сержант изложил свой план:

– Ведем себя как обычно. Покурим, уберем банки в вещмешки и – вроде бы домой.

– Как это?

– А вот так. Не перебивай старшего. Уходим за скалу, докладываем на заставу и ужами ползем обратно. А сейчас присмотрите себе укрытия, чтобы потом не суетиться. Я вот за этими камнями пристроюсь.

Место, которое облюбовал младший сержант, было отменное. Как будто кто-то специально уложил валуны таким образом, что между ними образовалась довольно удобная для стрельбы и обзора амбразура.

– Я рацию оставлю за скалой, сам же левее тебя буду. Метрах в десяти, вот здесь. Не так удобно, но вполне сносно.

– А мне где расположиться?

– Ты будешь на той стороне дороги, вон за теми камнями. Не высовывайся только. Если до столкновения дойдет, не геройствуй. Из укрытия стреляй. Только из укрытия. И – прицельно. Ясно?

– Так точно.

Пограничники не спеша двинулись по тропе в обратную сторону. И сразу же, как скрылись из вида, связались по рации с заставой. Капитан Джабиев решение старшего наряда одобрил.

Тем временем наблюдатель боевиков докладывал главарю отряда:

– Ушли гяуры. Вылизали баночки и ушли.

– Подождем час и пойдем.

Моджахеды и представить не могли, что их ждет на пути к перевалу. Приняв доклад наряда и оценив обстановку, офицеры заставы обсудили план действий. Меркульев настаивал на том, чтобы послать к дороге все имеющиеся силы:

– Уже две недели за нашими нарядами ведется наблюдение. Скрытное. Теперь же боевики действуют внаглую. Не нравится мне все это. Разреши мне возглавить усиленный наряд. Вот я прикинул: могу взять до десяти человек.

– Ишь ты, десять! А если там всего лишь отвлекающие действия? С пустыми руками меня оставляешь? Бери пять человек. Не больше. Ты – шестой.

Сделав пометки в списке личного состава, старший лейтенант протянул листок начальнику заставы. Тот, бегло глянув, утвердительно кивнул. Меркульев поспешил к дежурному:

– Вот здесь отмечено, кто пойдет со мной. Быстро поднимай. Магазины и гранаты – под завязку. Через пятнадцать минут выход.

– Разрешите предложить, товарищ старший лейтенант? – остановил собравшегося было уходить командира дежурный, сержант Равиль Османов.

– Только коротко и по делу.

– Вот тут, в списке, двое по первому году. Слабоваты они, если вдруг бой. Неважно еще стреляют. Вместо одного меня возьмите, вместо второго – моего земляка ефрейтора Абдуллаева.

– А дежурным кто за тебя?

– Любого из молодых. Под присмотром старшины справятся.

– Ладно, действуй.

Усиленный наряд подготовился быстро и уже минут через пять вышел на тропу, ведущую к дороге на перевал. Впереди, на расстоянии видимости, передовой дозор из двух пограничников. Идут быстро. Только перед особенно загущенными участками сбавляют шаг. Иногда останавливаются, держа автоматы наизготовку, внимательно всматриваются в чащу, прислушиваются. Условным взмахом руки показывают, что путь свободен. За дозорными – ядро. У старшего лейтенанта, кроме пистолета, еще и ручной пулемет. Еще один ручной пулемет у сержанта Османова. Их вещевые мешки выглядят особенно внушительными.

Внезапно донеслись автоматные очереди. На несколько секунд стрельба прекратилась, а затем пошла беспорядочная трескотня. Дозорные перешли на бег. Чем ближе к дороге, тем громче перестрелка. Дозорные ускоряют бег, но, обернувшись в очередной раз, чтобы дать отмашку, видят, как старший лейтенант поднял руку, приказывая остановиться.

– Да что это он?! – возмутился один из дозорных. – Спешить же надо.

Подойдя к дозорным, старший лейтенант меняет порядок следования.

– Здесь лететь сломя голову нельзя. Двигаемся дальше по одному, не теряя друг друга из виду. За сто метров от дороги – остановка и сбор. Ясно?

– Не совсем, товарищ старший лейтенант, – возразил один из дозорных. – Ребятам жарко там.

– Если мы попадем в засаду, им еще жарче придется. Думать надо, а не на пули дуром лезть. Действовать с умом, без суеты и спешки.

Стрельба стихла так же неожиданно, как и возникла.

– Похоже, отбились, – предположил сержант Османов. – Слава Аллаху!

Остановились, как и велел старший лейтенант, в сотне метров от дороги. Тишина.

– Пошлите меня разведать, – предложил Абдуллаев. – Я ящерицей проползу.

На кого уж меньше всего походил ефрейтор, так это на ящерицу. Богатырского телосложения, на голову выше других пограничников. Но боец опытный.

– Давай, Абдуллаев.

Через несколько минут к ернику, где укрылась группа, подбежал младший сержант Горюнов. Разгоряченный после боя и запыхавшийся, он с трудом переводил дыхание. Жадно приник к протянутой кем-то фляге с водой и, немного утолив жажду, доложил:

– Двадцать боевиков пошли на перевал. Они нас не видели, поэтому не таились, кучно шли. Мы подпустили их метров на сто и – огонь. Они – в ответ. И ползком на нас. Еле отбились. Те укрылись в кошаре, но несколько трупов оставили.

– Молодцы! На заставу доложили?

– Доложили.

– Что ответили?

– Идет, мол, подмога. Еще капитан сказал, что доложит в отряд и попросит помощь. Нам приказано держаться.

– Что ж, будем держаться. Устроим оборону так: сержант Османов – правее дороги, как можно выше на скалы. Не раскрываться. Огонь только после того, как начну я.

– Есть!

– Я, с пулеметом, слева от дороги. Тоже повыше заберусь. Радист – позади меня, в укрытии. Остальные перекрывают дорогу за валунами. Мой заместитель – младший сержант Горюнов.