Текст книги "Героический режим. Не для героев (СИ)"

Автор книги: Геннадий Башунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Глава 16
17

Костино лицо выглядело жутко. Распухшее, гноящееся, с чернеющими рваными краями ран. Воин лежал без сознания, едва дыша и время от времени постанывая. Рядом с его кроватью валялась выломанная с мясом дверь.

– Яд? – скорее констатировал, чем спросил.

– Наверняка, – сухо ответил Павел. Он старался держаться спокойно и уверенно, но по его деревянному лицу всё было понятно. Нет, он, конечно же, не был размазнёй, просто слишком сильно за нас беспокоился.

– Но у меня всё нормально, – пробормотал я.

– Тебя искусали куда меньше, – пожал плечами друид. – Да и посмотри-ка на своё ухо.

Я прикоснулся к тому месту, где ещё вчера у меня было ухо. Там образовалась корка, которая лопнула даже от лёгкого прикосновения. По щеке потекло что-то горячее. Посмотрев на свои пальцы, я увидел жёлто-красный гной. Кроме этого, мою шею покрывала засохшая корка. Я тщательно протёр шею.

– И что будем делать?

Николай хладнокровно молчал. Алексей тихо выругался сквозь зубы. Антон кашлянул. Остальные ушли ещё пару минут назад.

– Я выпоил ему зелье, – медленно сказал Павел. – Не знаю, помогло это или нет. Трактирщик сказал, что нам нужна Гая, мол, она здешняя травница и сможет как-то с этим справиться. Проблема в другом. Лодку продержат здесь не более четверти часа, следующая пойдёт только завтра – если никто не поплывёт к конунгу, значит, она отправится в море за рыбой. Голова плевал на все мои уговоры, никто ждать не будет. А мне через двенадцать часов крышка, если я здесь останусь.

Я хмыкнул.

– Ну, тут особо раздумывать тогда и не надо. Я бегу за Гаей, кто-то один остаётся с Костей, остальные плывут на другой остров. А мы догоним.

– Согласен, – кивнул Николай. – Думаю, останется Антон.

Павел бросил на паладина короткой взгляд, тот в ответ лишь усмехнулся. Судя по всему, эти ребята разговаривали вчера о чём-то серьёзном. И, что ещё более заметно, ни капли друг другу не доверяли. И опасались конфликта.

При высадке на остров может случиться всякое. Засада, толпа мобов, босс – самые вероятные варианты. Значит, уплывшая пати должна быть более или менее сбалансированной. Один воин в отключке, а я отправляюсь за Гаей, Павел тем более отпадает. Оставлять Михаила или Николая бессмысленно – с одним танком они могут и не справиться. Значит, остаться должен саппорт – Алексей, Антон или Юля. Если останется кто-то из наших, то Павел, который не доверяет Николаю, будет с одним напарником против четверых. А так трое на трое. И не известно, кому придётся хуже – хлипкому убийце с двумя танками или магичке и двум друидам, обладающими массовыми кастами.

Вот такая пати, блин. Если Павел опасается смертоубийства среди своих… о чём они тогда разговаривали?

– Без проблем, – кивнул Антон. – Я остаюсь. Дайте только пару лишних зелий, чтобы он копыта не отбросил.

Павел кивнул.

– Тогда в дорогу. Алексей, ты чего встал?

Последняя фраза была произнесена мне в спину. Мои сумка и плащ валялись на полу.

Я едва не сбил трактирщика, столкнулся со скальдом в дверном проёме, выбежал на улицу и, набросив на себя Плащ Теней, бросился к деревенским воротам. Посмотрим, насколько увеличилась моя выносливость.

Вода была ледяной. Тяжело дыша, я вошёл в речушку по колено и, захлёбываясь, принялся пить. Пил долго, время от времени, останавливаясь, чтобы отдышаться. Когда моё брюхо раздулось, как барабан, я выбрался на берег и тяжело завалился на спину. Нельзя было этого делать, заражение крови даже с зельями наверняка дерьмовая вещь и здесь, не только в реальной жизни. Но сил бежать больше не было.

Плащ Теней, конечно же, порядком мне помог. Первые три штуки я не ощутил, преодолев за пятнадцать минут, наверное, не меньше шести километров. После пятого я ощутил, что сердце выскакивает из моей груди, в глазах темнеет, а выносливость упала на половину, снизив статы на одну два-три. Пару минут назад кончился седьмой, и я был едва жив – кружилась голова, статистика скакала то вверх, то вниз, сердце кололо так, что оно готово было остановиться.

Ничего, отдохну, и дальше. Под действием скрытности мобы не обращают на меня внимания, так что на них времени терять будет не нужно. Я наверняка преодолел не меньше восьми-девяти километров. Может, и больше. А расстояние до деревни, где сейчас должна была находиться Гая, едва ли превышало пятнадцати километров. Я на это очень сильно надеялся.

Мышцы на ногах судорожно сокращались, разболелся живот. Да, и это убийца, который должен неустанно преследовать свою жертву на протяжении долгих дней. Волка ноги кормят, не только зубы.

Статистика более или менее успокоилась, дыхание постепенно приходило в норму, а сердце больше не стремилось выломать рёбра. Я тяжело сел. Зря. В глазах потемнело, рот мгновенно наполнился слюной, и меня вывернуло наизнанку. Я застонал. Желудок сжимался и сжимался в комок, низвергая на землю потоки воды. Вскоре всё содержимое желудка вышло наружу, но тот и не думал успокаиваться, исходя болезненными коликами. Я стоял на четвереньках и тихо стонал, пуская длинные струи слюней на траву. Но вскоре кончилось и это.

С трудом поднявшись на ноги, я набросил на себя скрытность и, пошатываясь, направился к ближайшему дереву, чтобы полежать под ним. Если я упаду посередине дороги не в состоянии сделать ни шага, Константину, вероятней всего, конец.

Я наклонился и, опираясь на правую руку, хотел лечь, но кто-то обхватил меня сзади стальной хваткой. Вскрикнув, я дёрнулся, но две тонкие холодные руки с широкими рукавами держали очень крепко.

– Думал, уйдёшь от меня, человечек? – прошипел мне на ухо знакомый голос. – Думал, Топлюша не поиграет с тобой? О нет, ты будешь моей игрушкой.

Руки сжались так, что захрустели рёбра. Дыхание перехватило. Две тонкие руки подняли меня над землёй, как игрушку, и Топлюша направилась к ручью, из которого я только что пил. Наверняка, и она оттуда выползла. Тварь…

Я судорожно пытался вдохнуть, лёгкие горели, перед глазами в который уже раз поплыли серые круги… с небольшими багровыми искрами. Я сжал зубы, до крови прикусывая язык. Я знал, что мне надо было делать. И это не такое уж и сложное дело – раздуть небольшие искры в беснующееся багряное пламя. Перекошенное застывшее лицо пацифиста со струйкой слюны, вытекающей на подбородок. Этого воспоминания было достаточно.

Я вцепился в сомкнутые на моей груди ладони утопленницы. Разжать их я не мог – слишком она была сильна, но два пальца мне удалось оторвать от своей груди. Раздался хруст, от которого волосы становились на затылке, и пальцы Топлюши оказались вывернуты под неестественным углом. Утопленница завизжала от боли и чуть ослабила хватку. Этого хватило, чтобы я сломал ей левую кисть.

Мир перевернулся перед глазами. Едва успев вдохнуть, я тяжело ударился о корни деревьев. Послышался тот же неприятный хруст, и мою правую руку пронзила резкая вспышка боли. Я тяжело поднялся, бросил взгляд на свою вывернутую кисть и левой рукой вытащил из ножен тесак.

Топлюша визжала, держа правой рукой свою болтающуюся кисть. Из открытого перелома медленно текла густая прозрачная жидкость.

– Теперь к водичке я тебя не пущу, сука.

Утопленница резко вскинула голову. Глазница, в которую я прошлый раз попал стрелой, намертво заросла, из сросшейся кожи торчали ошмётки ресницы. Её рубище было изорвано, открывая белоснежную кожу, аккуратная левая грудь была обнажена, затвердевший бледно-розовый сосок будто обещал вечное блаженство. Но пока мои глаза застилала багровая злоба, вожделение, навеянное магией, не управляло моим разумом.

Я оскалил зубы и начал медленно заходить в её слепую зону.

– Зубастая игрушка, – осклабилась Топлюша. Теперь в её голосе не было и грана эротики, он напоминал скорее кошачье шипение. – Я люблю таких. Но учти, что и я захочу тебя покусать.

– Попробуй.

Она двигалась быстро, но мой Плащ Теней уже восстановился. Я ушёл от её прыжка и отмеренным движением тесака располосовал ей грудь. Топлюша, прошедшая мимо меня, завизжала и махнула рукой, стараясь зацепить мой бок, но я уже был за её спиной. Удар в спину, пинок в зад. Утопленница завизжала, тяжело упала лицом в траву, но вскочила, как кошка, и бросилась по широкой дуге к ручью. Я догнал её и всадил тесак в глотку. У неё силы явно не прибавилось, а я стал сильнее.

И, наверное, менее осторожным.

Мощный удар правое колено. Я упал на левое, а Топлюша, с невероятной скоростью развернувшаяся ко мне лицом, выбросила в меня растопыренную пятерню. Удар пришёлся в лицо, мой нос хрустнул, мгновенно наполнившись кровью, а я опрокинулся на спину. Чудо, что выдержали шейные позвонки. Топлюша мгновенно оказалась сверху, обхватила мои бёдра коленями и ухватила здоровой рукой моё горло, выдавливая из него воздух.

Но и у меня в левой руке был тесак. Я всадил его утопленнице в бок, провёл им, рассекая до пупа кожу. Белая кровь Топлюши хлынула потоком, сизые внутренности вывалились из разрезанной хламиды. Я ударил её ещё раз, в солнечное сплетение, и потянул тесак вниз, располосовывая живот. Топлюшин визг чуть не оглушил меня. Она отпрянула назад, повалилась на спину, откатилась, а после, вскочив, бросилась к ручью, поддерживая свои внутренности. В ручье она бесследно исчезла.

Но мне было не до того, я хрипел, вгоняя через полыхающее горло горячий шершавый ком воздуха.

Кисть распухла и безвольно болталась. Дыхание больше напоминало пытку, но я трусил по дороге. В левой руке держал уже второе зелье здоровья: первое выпил после боя, а второе цедил по глотку через каждые пятьсот шагов – оно немного приводило меня в чувство. Самую малость. Шагов на тридцать-сорок. Но именно благодаря ему я ещё не свалился на обочину.

Я смотрел только себе под ноги. Наука ещё со школьных кроссов и сдачи нормативов в ВУЗе – мне было легче, когда я не видел, сколько осталось до финиша. Только это да счёт шагов от одного до сотни и помогали – марафонец из меня всегда был хреновый.

Наверное, поэтому я не заметил, как дорога потихоньку начала подниматься. Я даже не почувствовал, что бежать стало тяжелее, это и так было слишком тяжело. Деревенские ворота я тоже не заметил и встретился с ними теменем, что заставило меня упасть на задницу. Это тоже было больно. Но я поднялся и, пошатываясь, побрёл вперёд. Зелье допил и отшвырнул.

Мне под ноги попался какой-то пацан. Я схватил его за шкирку и хрипло выдохнул:

– Где Гая?

Мальчишка не на шутку перепугался, его лицо исказилось, а расширенные от страха глаза наполнились слезами.

– Где Гая?! – рявкнул я ему в лицо. На объяснения у меня не было ни времени, ни сил. И что я, мать вашу, должен объяснять неписю?

– В таверне, – пискнул пацан.

Я осторожно поставил его на землю и поплёлся к таверне. У пострадавшего сразу собралась кучка мальчишек.

Там было шумно и полно народа. Я бесцеремонно отшвырнул с дороги какого-то НПС, продрался через толпу. Гая сидела во главе большого стола. У них здесь что, реальная свадьба? Наверное, мы поторопились с уходом, если сюжет здесь продолжался. Возможно, получили бы пару квестов…

Но сейчас не до этого.

– Герой Дуду! – воскликнул лысый староста, вставая. – Я так рад, что ты посетил нашу свадьбу. Но что с тобой случилось?

Я молча подошёл к столу, наклонился через него, схватил Гаю за плечо и одним движением активировал круг телепортации, надеясь, что он перенесёт меня в базовое поселение. Как-никак базовой для меня теперь была та деревня.

Тошнотворное ощущение длилось краткую долю секунды. Я стоял на площади той деревни, держа Гаю за плечо. Та в свою очередь вцепилась в старосту, а у того в руках была кружка с пивом и наполовину обглоданная куриная ножка.

– Да что?.. – взвыл лысый.

– В таверне, – сказал я, тяжело садясь на землю. – В таверне умирает мой друг.

Гая деловито кивнула и, подобрав длинный подол свадебного платья, бросилась в таверну.

Я тупо сидел на земле, уставившись в одну точку и слушая ругань старосты. Из таверны выбежал Антон. Показав мне сложенные в круг большой и указательный пальцы, он нырнул в портал. Я тяжело перевёл дыхание и лёг на землю. Ругань старика на миг прекратилась, а после возобновилась с утроенной силой. Одним мощным рывком он поднял меня и понёс в таверну, где усадил на скамью.

Через пару минут мимо вновь пробежал Антон, держа в руках большую сумку. Я тупо смотрел, как он снуёт туда-сюда, таща в руках то воду, то полотенца, то жаровню с углями. Ещё через пару минут он подбежал ко мне, забрал тесак и убежал, чтобы вернуться уже надолго. Разлив где-то добытое вино по кружкам, он сунул мне одну. Я благодарно кивнул и вылакал свою до дна.

В этот же момент из комнаты, где спал Костя, послышалось тихое сдавленное мычание. Но сколько в нём было боли…

Антон тихо матерился, ему вторил престарелый жених, а я молча смотрел на догорающие с завтрака в камине угли. На меня напала такая апатия, что хотелось, чтобы вообще больше ничего не происходило, чтобы я сидел и пялился на угли.

Через полчаса всё кончилось. Гая вышла из комнаты, вытирая руки полотенцем. Её свадебное платье было выпачкано в крови и гное.

– Жить будет, – сказала ведьма. Было видно, что она очень довольна собой. – Дадите ему через пару часов ещё одно зелье, а к ночи отвар, я всё оставила. А мы уж, извиняйте, на свадьбу.

– Спасибо огромное, – ответил Антон.

– Поздравляем, – вяло произнёс я.

– Ах, да. – Невеста остановилась передо мной. – Тебе же ещё помочь надо.

Её сухие пальцы легли на мою правую кисть. Я хладнокровно наблюдал за тем, как она её ощупывает. А уже через секунду совсем нехладнокровно визжал от боли. Зато кость встала на место.

– Надеюсь, больше ваши рожи не увижу, – буркнул староста, уходя.

Я молчал, скрипя зубами от боли.

Уходя, старуха усмехнулась. Почему-то я был уверен, что она могла вправить кость чуть аккуратнее.

Кто же придумал таких противных неписей?

Костя очнулся через восемь часов. Я, едва живой после пробежки, в это время слонялся по таверне из угла в угол не в состоянии уснуть, видимо, выброс адреналина во время пробежки и драки был слишком большим. Антон какое-то время тренировался, а после вымутил где-то свитки со сказаниями и уселся за чтение. Именно я и услышал стоны и невнятное мычание, доносящееся из комнаты Константина. Хотя друид сидел ближе, он был слишком увлечён свитком.

Раньше за ним приглядывал исключительно Антон, и мне было жутковато заходить к раненому воину. Ему и так с лицом не везло, как же оно выглядело сейчас…

Плохо выглядело. Очень. Неровно заштопанные рваные раны, так до конца и не спавшая опухоль, ожоги. У Константина мало что осталось от верхней губы, из образовавшейся дыры торчали зубы. Впрочем, рано или поздно даже это зарастёт – от моих шрамов на лице остались лишь тонкие белые рубцы, которые с каждым днём становились всё незаметней. Но даже на это ушло две недели. Да и доживёт ли воин до…

Об этом лучше не думать.

– Как оно? – осторожно спросил я.

Костя что-то прошепелявил. То, что осталось от его лица, выражало муку при каждом движении губ, и воин, замолчав, просто показал мне большой палец опущенный вниз.

– Зато живой.

Невнятный смешок.

– Чего-нибудь хочешь?

Костя ткнул указательным пальцем себе в зубы и пробормотал что-то вроде «уль-уль».

– Пить?

Большой палец, поднятый вверх, вместо ответа. Я пошарил на поясе и вытащил своё последнее зелье здоровья. Лишняя регенерация не помешает. Осторожно, придерживая голову, выпоил его Константину. Напившись, тот снова показал мне большой палец и помахал рукой, давая понять, что хочет остаться один.

– Держись, – сказал я и вышел.

У выхода из комнаты меня чуть не сбил Антон.

– Вот ты где, – пробормотал он. – Как Костя?

– Хреново.

– Ничего удивительного. – Друид хватил меня за локоть и потащил к своему столу, где уже стоял накрытый ужин. – Вот, слушай, что я тут прочитал. Эм, потом тебе это надо будет ещё раз самому прочитать. Но это дело тяжелое – тут такие анахронизмы проскакивают, что читать башку сломаешь. Так что пока слушай краткий пересказ на современном русском, – он хохотнул. – Короче, дело было так. Корд разломал свой молот, это ты знаешь. Потом он принялся познавать природу, бла-бла-бла, короче, он стал богом. Сделав это, он запилил свою империю, как полагается. Но чтобы та не скатилась в говно заделал какую-то хрень. Что за хрень – здесь не разобрать. Называется Сердце Мира, делает не понятно что, но, мол, весь этот мир держится только на ней. Или, вернее, она оказывает очень большое влияние на положение вещей.

Но Корд был не первым на этом поприще, как здесь пишут. Н-да. Но Гасп умотал в другие миры, и Корд решил, что надо бы проверить, чего там его создатель наворотил. И пошёл проверять. А наворотил тот очень много. Эм… – Антон скосился в пергамент и долгое время выискивал место, где он остановился. – В общем, везде, где Гасп побывал, шла бойня. Тогда Корд принялся запиливать Сердце Мира каждому миру. А Гаспа поклялся найти и покарать. И, собственно, нашёл. А на этом пергамент заканчивается.

– То есть не весь сюжет подают в виде квестов, – сказал я, прожевав кусок мяса.

– Судя по всему. Но это первый такой пергамент. Остальные рассказывали более поздние легенды, где ни про Корда, ни про Гаспа ничего нет. Наверное, самое существенное-то рассказать должны, а остальное приходится искать самим. Может, за полную историю каких-нибудь ништячков дадут.

Я кивнул. Антон свернул пергамент и протянул мне. Читать его не хотелось, но я решил, что заставлю себя сделать это перед сном. Лишний интеллект всё-таки.

– Интересно, с нашими всё нормально, – проговорил Антон с набитым ртом. – Так-то они не должны никуда вляпаться, не дураки. Да и нас дожидаться должны.

– Да, – сказал я, отставляя тарелку. – Всё ли у них нормально? Николай с Павлом вчера о чём-то разговаривали, наедине. Пожалуй, даже ругались. И сегодняшнее решение оставить тебя с Костей было продиктовано их вчерашним разговором, я уверен в этом. Павла я более или менее знаю. А теперь ответь мне: что за фрукт Николай?

Антон кашлянул. Он довольно долго молчал, разглядывая содержимое своей кружки.

– Я, кажется, тоже понял, что движет вашим Пашей, – сказал он, сделав пару глотков. – И говорю тебе: Колян его сожрёт. Он очень жёсткий человек, находит свои рычаги давления на каждого. Конечно же, я бы предпочёл видеть главой пати Павла. Но… возможно, будет действительно лучше, если им станет Николай. И я советую тебе держаться его. Иначе… – Друид снова взял паузу, чтобы добить содержимое кружки. – Иначе он тебя просто выпнет из пати. Или, если ты ему будешь мешать, грохнет. Без какого-либо сожаления. Потому что ты ему мешал, а не потому, что ты ему, например, не нравишься.

Наш паладин умеет быть красноречивым, иногда вообще кажется, что он по писаному говорит. Если его не убьют в ближайшее время, он пролезет высоко. Так он говорил. Пати ведь это ещё не всё. Для нормального прохождения этой сраной игры с высокой вероятностью выжить нужен клан, и Колян хочет сделать свой клан. И, честно, я не хочу оказаться во враждующем с ним кланом. Вот так.

Я какое-то время подумал, но после покачал головой.

– Вряд ли тут разборка за власть. Пашка сам говорил, что отдаст её любому, кто лучше подойдёт на роль главы пати. Мы особо не рвались, а он действительно был лучшей кандидатурой. Но, уверен, он бы отдал своё место, если бы решил, что под палом будет лучше. Думаю, его сгнетала ответственность. Здесь должно быть что-то ещё.

Антон отвёл взгляд. Он явно что-то знал, но говорить не торопился. Друид сидел, жуя губами, а я спокойно попивал вино, ожидая, пока он заговорит.

– Да чёрт с ним, – буркнул наконец Антон. – Я этим не горжусь, но и стыдиться здесь нечего. Какая жизнь, такие и правила, так что здесь никаких правил нет. Мы натравливали мобов на низкоуровневых игроков.

– Что вы делали?

– Натравливали мобов на низкоуровневых игроков. Высматриваешь какого-нибудь лошка или компанию. Агришь мобов посильнее и делаешь так, чтобы они обратили внимание на нубов. Вот и всё. Слабые игроки начинали огребать по полной, и тут являлись мы, развозили мобов, и в качестве благодарности требовали пару зелий и монет. Иногда не прокатывало – игроки просто слали нас на три буквы и уходили, а мы ничего не могли им сделать. И тогда мы решили договариваться, что называется, на берегу. Согласен поделиться – вот тебе помощь. Не согласен… не согласен мы соберём лут с твоего трупа. А сейчас надобность в этом отпала. Сейчас можно забирать всё так. С трупа.

Договорив, Антон как-то затравленно посмотрел на меня исподлобья.

– На каждого находит рычажок давления, так ты сказал? – угрюмо спросил я.

Друид горько усмехнулся.

– Ты всё правильно понял. Это была его идея. Поверь, согласились с ним немногие – от нас ушло в общей сложности пять человек. Но Дриззт захотел стать самым сильным, а для этого все средства хороши. Мишка просто жадный, тем более, он всё ещё уверен, что всё это понарошку. Или пытается себя уверить. – Антон замолчал и глотнул вина. По его лицу было видно, как он не стыдиться того, что делал.

– А ты? – спросил я.

– А я? Я… я просто хочу жить. А для этого все средства хороши. Достаточная мотивация?

– Вполне. Для меня. Но не для Павла.

Антон кивнул.

– Я так и подумал, когда ты сказал, что они ругались. Но ему придётся либо смириться, либо уйти. Ну, или попробовать убить Николая, что тяжело. Он первым из нас начал качаться – таскал брёвна, заучивал манускрипты, даже с детьми по вечерам в догонялки играл. И я буду на его стороне в конфликте. Не говоря уже о Мише и Дриззте. Это прыщавый сопляк и вовсе души в Николае не чает, считая, что тот приведёт его к миру, где об одном упоминание о нём все будут покрываться потом и мочить штаны. Тебе я, кстати, тоже советую выбрать прав… – Друид усмехнулся. – Сильную сторону.

Я тоже усмехнулся.

– А у вас есть печеньки?

– Нет. У нас много денег и много зелий.

Я какое-то время молчал, раздумывая.

– Этого мало. И я не брошу друзей.

Антон понимающе кивнул.

– Надеюсь, вы уйдёте сами.

– Надеюсь, мне не придётся тебя убивать.

– Надеюсь, ты пришьёшь одного Михаила.

– На том и порешили.

Антон покачал головой. Он мне не верил. Я сам себе не верил. Но бросать остальных не собирался. Не потому, что мы, мол, за добро и людей не подставляем, не шантажируем и не убиваем. А потому, что я уверен: Павел, Алексей, Юля, Костя, моя пати, вызволят меня из беды, если мне удосужится угодить в неё, а не бросят на произвол судьбы потому, что спасение сможет занять слишком много времени и сил.

В остальном я был на стороне Николая. Тем более, мои руки уже были испачканы в крови.